Дарья Бобылева

Наш двор

Сборник рассказов

Главный редактор — Полина Бояркина
Литературный редактор и корректор — Елена Васильева

Bookmate Originals
2020

Ряженый

Угловой дом, в котором обитало на седьмом этаже многочисленное семейство гадалок, ничем особенным не отличался. Был он не очень старым, крепким, из кирпича желто-песочного цвета, с аккуратными балкончиками. И главной его достопримечательностью было, собственно, то самое семейство, непонятно как умещавшееся в трехкомнатной квартире, которая из-за ширм, гардин, пологов и мелодично постукивающих бамбуковых занавесей напоминала уменьшенную копию какого-нибудь восточного дворца.

Может сложиться впечатление, что семейство гадалок из углового дома защищало наш двор от всех странных напастей — если только они не случались скрытно и тайно, как, к примеру, с Лешей Маркиным, коснувшимся подвальной твари. И, наверное, так оно и было, и лучшие годы мы прожили под крылом у суматошного бабьего семейства, понятия при этом не имея, кто же они и почему помогают, и даже не водя с ними особой дружбы. Но однажды гадалки сами навлекли на наш двор странную напасть, и притом неслыханную. Даже когда в районе орудовал маньяк, нападавший на женщин в красном, двор так не лихорадило. Эта история и стала первым признаком того, что звезда семейства из углового дома, если таковую можно было найти на небосводе, начинает угасать.

Младшая из семейства, Пелагея — Поля, как ее звали дома, — тогда как раз развелась. В отличие от теток и сестер, никогда не удосуживавшихся дойти с избранником до загса, не говоря уж о церкви, Пелагея замуж за своего Васеньку выходила как полагается. И платье было белое, с пышной юбкой, скрывавшей невестино пузо, и торжественная роспись под музыку, и праздничный стол, за которым Васенька и его празднично приглаженные родители смотрелись в окружении налегающих на шампанское многочисленных новых родственниц довольно жалко. Пелагея даже венчаться собралась, но тут уж старшая, Досифея, одернула племянницу — не заносись, мол.

— Хочу, чтоб всё как у людей! — приготовилась скандалить Пелагея. Была она упрямая, чуть что — темный румянец вспыхивал на узком, полудетском еще лице, и брови съезжались к переносице.

Но Досифея ответила ей очень спокойно:

— Год вам даю. Если и через год у вас всё как у людей будет — венчайтесь на здоровье.

Год они, разумеется, не продержались. Робкий Васенька сбежал, когда их с Пелагеей девочке было месяцев десять. И это он еще выносливый оказался — обычно мужчины, водившиеся с гадалками, исчезали до появления на свет дочерей. Мальчиков на нашей памяти в семействе не рождалось ни разу.

Во дворе понимающе кивали — не выдержал мальчик, не ужился со своенравными родственницами. Пелагею тоже жалели — она гуляла с коляской, напустив на себя надменный вид, а сама бледная, молоденькая, глаза опухшие… Васенька вдобавок, как поговаривали, сбежал не просто от молодой жены, а вообще из города, и еще дальше, куда-то на воюющий Кавказ, которого так боялись матери и призывники в те времена — да там и сгинул. Уж черт его знает, что ему так не по сердцу пришлось или чего он испугался. Об этом шептались проницательные любительницы таинственных драм, коммунальные старушки Вера, Надежда и Раиса из дома у реки — что Васенька именно что испугался…

Еще поговаривали, что Пелагея пыталась мужа вернуть всеми возможными способами — и невозможными тоже. Шептала на воду и ставила стакан под новую луну, карты заговаривала, ножки у стола перевязывала, ездила на особый источник, чтобы красоту намыть, — это все поначалу. Потом и следы вынимала, и пепел на перекрестке развеивала, и Досифее в слезах грозилась хомут на Васеньку надеть, чтобы он, подлец, ни с кем больше счастлив не был, раз она несчастлива. Родители Васенькины утверждали, что нашли как-то под порогом квартиры куколку и черную соль. А Павел Гаврилович, военный пенсионер, живший на пятом этаже углового дома, как-то ночью вышел на балкон покурить и увидел, что Пела

...