Оглавление

ID

HUNTER

звёзды падают — и ты одна из них.

полусферы объятий в колыбели Творения,

ода ночи раздевающая до совершенства: вкатываюсь

на лошадке в детскую вселенной с бриллиантом

в тонкой изумительной оправе: эффектность

вечности и совершенство на краю творения

пульс абсолюта в виниле созвездий, токкате бездны.

достиг сияющих скал одиночества, выронил стрелу

из ладони, настолько забвение иссякло. хрустальные

люстры изломанной нежностью: палата бессмертия

усыпана белыми гильзами… упиваюсь эпохой чуть

съехавшей набок, ассамблеей пьянеющих орхидей

кролик загнанный в небесную нору… код

включается, создаёт настоящее. писк мобильника

в улье ночи прошил лоботомию в одичалом молчании,

вскрыл череп с мастерством астрального хирурга:

впускаю стихи в Оклахому безумия. секреты

свитков блистающие на грани отчаяния —

дальше снимков нирваны мысль не идёт

поэзия — обезглавленный дикарь.

взгляд — вершина оргазма

охотник за головами

Цветок

бельканто созвездий в близнецах

и деве. андроиды не стареют в ветхости

вырождения, не сходят с ума — в панелях

солнечной печали цифровой прах

осыпающейся музыки.

галлюцинации в прикидах высокомерия —

и угорающее бессмертие на рублёвке. вертолёты

вырвало из меланхолии — закружило над памятью.

метёт прах по вселенной, метит псов и овец.

одуревшей симфонией, ошалевшей стаей.

невидимка в зеркале парадокса,

слепой как атомная бомба абсолюта —

в надире небесных дорожек скрижали жизней

сшибаются с орбит, выстрелы трещат

лапами елей в потустороннем огне.

только туда и обратно, смерть.

мы из верхнего зноя морских путей.

наши тюльпаны спалили камни. печаль

течёт изумрудно прикалываясь. слабоумные

лики ангелов — выдали безлюдью наши

души, только что спасённые: аллергия

на пидоров и сирень

пахнешь золотом как Бог.

смеёшься как весна немного

в голову

аминь.

ну или как там

Протухшие кошачьи вопли…

Протухшие кошачьи вопли

Соседи за стенкой, вежливые как

Апокалипсис. Сегодня был странный день,

пишешь ты мне: в твоем беспокойстве

копошатся блохи лунного света…

Парки галлюцинируют свободой,

системами видеонаблюдения за набережными.

Октавы фонтанов в мертвом избыточном блеске.

Скульптуры завораживают синевой у подножий,

бархат крыльев — все это не выдерживает времени

Зыбким безмолвием колышется жара

внутри сквера: пантеры скамеек ленивые

и лощеные. Три минуты пожара в наших телах

на перекрестке — посланцы бессмертия в распахнутых

улицах и Бог сосущий лапу беззащитен. Спутник

нацелившийся на Землю, на нас следящих

за его отвесным падением — все еще без

ума от тебя

алкоголь разбавляет полночную мессу —

в неустойчивости танцполов тревога, луч

прожектора перебегающий с плеча на плечо

(ты забыла зажигалку в салоне) эпоха смыслов

в рингтонах мобильников — он адресован мне,

приближающийся незнакомец — ты похожа

на стрекозу в зеркальце айпода пойманную

вспышкой позднего барокко

Созвездия встали на якорь. Заземлились.

Меланхолия на мотив нездешнего вальса —

солнце закатилось на самое дно сумочки. Жара,

скрипучие плетеные стулья… ты похожа на

раскаленную дорожку Канн под расстрелом

цифровой саранчи безумной от жажды,

нашей крови на вечерних ступенях

сияющая клоака в ослепительности залива

занимает нас нимбом выплывающим из него —

еще намокнут волосы в этой слепоте и чувства

в ломающемся блеске ветвей встречного солнца

«Звезда безумия»

Лед таял в стакане…

лед таял в стакане до утра

рога быков завязли в колыбельной.

дни и окна. молния оставила шрам на

времени — только птиц не было слышно

ручей гас где-то в чаще, в сумерках… привел

к дверям (ни одного часового, ни одного живого).

пол был влажным словно после уборки, постель

не примята и ангел тихо поднял голову навстречу

вертолетная лента стелилась по полям,

нагибая цветы. призрачные просьбы, первые

шорохи. что-то турецкое в вымыслах.

флаги, медлящие с ответом. сны.

смерть возвращается (с завязанными

глазами) как проигравшая девочка

город разрушенный молчанием

«Trip»

Аватары

воздух меланхолии: изящный,

неуловимый. любовь-безрукавка,

не тоньше волоса — отражения

с нашими безумными судьбами

разбредёмся по травам, плюхнемся

в волны поджав хвосты — солнце вырубает

наготу в скалах… новенькая не глядит на

меня, гладит пса и лижет мороженое

гроза разразилась в зданиях веков, в Хайши:

мягкое пламя взорвало лайнер в полете

тень от зонта сползает обнажая плечо,

собака слизывает растаявшие капли

ты город или Вирджиния — я ещё не знаю

«Синестезия»