В 2013 году мать Шанталь Акерман была тяжело больна. Книга «Моя мать смеется» родилась из практики письма, сопутствующей опыту ухода за больной женщиной. Одевая, кормя и укладывая ее спать, Акерман пишет о семье и детстве, спасении матери из Освенцима, своих мучительных отношениях и о страхе перед тем, что случится, когда ее мать действительно умрет. «Моя мать смеется» — квинтэссенция тем, которые Акерман разрабатывала на протяжении всей творческой жизни. Меланхоличный голос Акерман, неизменно внимательный к приватному и лиминальному, фиксирует сырую повседневность и высвечивает ее изнанку, говорит об отчужденности и поиске основания.
Книга содержит фотографии из личного архива Шанталь Акерман и кадры из ее фильмов.
Замечательная трогательная книжка, местами тяжёлая и больная (если прилагать как болезненная то это совсем не так, все написанные слова очень даже обычные и ясные,,,, больная в плане, человеческая, но при этом не болезненная не патологична)
Много недосказанности, но при этом все сказано. Очень мило.
Такое ощущение,что читаю чей-то блог в ЖЖ...в хорошем смысле.А сам текст читать очень больно.Видно,как автору нелегко даётся,даже несмотря на то,что она иногда старается юморить.
Когда я разозлюсь, мне кажется, что это ужасно, что я кричу, даже ору, и что мир вокруг меня сейчас взорвется. Когда-нибудь мой гнев кого-нибудь убьет. Да, мой гнев огромен, когда я завожусь. Мне от него плохо, и чаще всего он застревает у меня в горле.
Когда что-то неважно, тогда я могу немного покричать, даже если на самом деле это неважно, и очень горда, что могу. Но когда речь идет о чем-то важном, гнев застревает во мне, и я устаю. Он обращается против меня, и я настолько устаю, что иногда по нескольку дней лежу в постели, спрашивая себя, почему я так устала, ведь я же пью витамины. Говорю себе, наверное, это моя анемия. Я, бывает, даже иду к врачу, и он заставляет меня сдать анализ крови, и в крови у меня всё не так, но это обычное дело, однако врач всё равно хочет сделать мне несколько уколов.
Но мне хотелось быть одной. Мне не хотелось ни чтобы меня так внимательно слушали, ни чтобы так пристально смотрели, даже вглядывались в меня. Она всегда что-то видела, даже когда видеть было нечего. Всегда что-то слышала, когда ничего важного не говорилось. Она страдала из-за этих пустяков. Я тоже.