В основу этой книги легла запись выступления Анни Эрно в Ивто, городке ее детства в сельской Нормандии, куда писательница приехала по приглашению муниципалитета в 2012 году — спустя несколько десятилетий, когда Ивто существовал для нее лишь в памяти и письме. Город вместе с его жителями и порядками — ключевой персонаж книг Эрно. Он находится на пересечении личного и социального: перипетии взросления здесь неотрывны от осознания классового неравенства, а писательство и литература проходят по лезвию между вернакулярным языком рабочих и рафинированным «языком врага». В книгу вошли письма Анни Эрно, фрагменты дневников, фотографии, а также интервью исследовательнице ее творчества Маргерит Корнье.
Я рада, что ты посмотрела «В прошлом году в Мариенбаде», это потрясающий фильм, который действительно превращает кино в «искусство», каким оно прежде не было. Я посмотрела его в понедельник, после экзамена, и хочу посмотреть еще раз. Тебе показалось, он слишком холодный? я думаю, так и должно быть: все-таки воспоминания, как и всё нереальное, всегда вызывают ощущение «отсутствия», а значит — одиночества, а значит — холодности. Теперь камера видит вещи не такими, какие они есть сами по себе, когда никто не смотрит: она видит их через персонажей. Эта полностью белая комната — комната воспоминаний, оторванная от всего, абсурдная; а когда герой смотрит, как героиня опускается на кровать, один и тот же кадр повторяется несколько раз, потому что когда мы вспоминаем что-то приятное, то мысленно воспроизводим несколько раз одно и то же движение. Не правда ли, напоминает стихотворение Верлена: «Забвенный мрак аллей обледенелых сейчас прорезали две тени белых. Из мертвых губ, подъяв недвижный взор, они вели беззвучный разговор»10 и т. д.? И еще одно, тоже Верлена, «Спустя три года»? По-моему, совершенно не важно, действительно ли герой был любовником этой женщины в прошлом году. Тебе показалось, начало затянуто? Я думаю, очень важно создавать атмосферу постепенно — и этот коридор с барочным орнаментом, и вся эта история, которая через считанные секунды, вот еще чуть-чуть, и кончит умирать, отдалится и застынет далеко в прошлом — всё это восхитительно
Границы этого центра я ни тогда, ни сейчас определить не смогла бы: в материальном виде их не существовало, но в речи они были вполне реальными; люди говорили: «Я поехал в город», «Я иду в город» или даже «Я еду в Ивто», и это означало: в Ле-Май или на улицу Дю-Кальвер, Де-л’Этан, Карно, на почту или в мэрию. Мои родители, я и почти все в нашей семье говорили «Я иду в город», словно это была какая-то чужая территория, нам не принадлежащая, где желательно появляться прилично одетым и аккуратно причесанным, где тебе встретится больше всего людей, и потому, скорее всего, тебя будут судить и оценивать. Территория чужих взглядов и, как следствие, порой — территория стыда.
