Оглавление

Глава 1
Счастье Велиславы

В нашем селении пришло время свадебного огня. Но Белозар вёл себя так, будто и не собирался связывать себя узами с Велиславой. Он не ходил с ней гулять, не приносил даров сверх положенных традицией. На вечерние посиделки, где просватанные пары появлялись вместе, а свободные отроки присматривались друг к другу, они тоже не ходили.

Белозар не любил такие сборища, а Велислава не могла пойти без него. Я вспомнила, как, будучи девицей, ждала таких вечеров, и когда Демид заходил за мной в бабушкину избу и вёл на большую поляну, я была самой счастливой. Помню, как колотилось сердце от того, что лю́бый идёт рядом, как волновали меня случайное прикосновение его руки и горячее дыхание. А невеста Белозара была лишена этого.

В один из вечеров, когда в нашем селении вовсю шли гулянья у больших костров, я решила сходить к Велиславе. Мне было жаль, что она не принимает участия в гуляниях вместе со всеми.

Замужние женщины тоже могли присутствовать на празднике, правда, располагались в стороне. Пользуясь этим, я зашла за будущей женой Белозара, чтобы предложить ей вместе пойти к кострам, раз её жених не приходит. Но девица отказалась.

― Млада, ― сказала она, ― спасибо тебе за заботу. Но не стоит беспокоиться. Я сама дала согласие на союз с тем, кому не лю́ба. И я понимала, что Белозар не будет гулять со мной. Он другой, я давно за ним наблюдаю, хоть и редко мой будущий муж показывается в селении. Но чувствую, что занято его сердце, иначе давно прошёл бы свадебный огонь с какой-то девицей.

Я молча слушала, Велислава оказалась умнее, чем я думала.

― Знаешь, я была совсем девочкой, когда он стоял перед свадебными кострами с той, что уединённо живёт на вашем дворе. И помню, как горели его глаза, мне казалось, что огонь в них сильнее пламени обрядового костра. А любви в сердце больше, чем воды в реке, ― продолжала девица. ― Разве мог он её забыть? Разве погаснет в душе такой огонь?

Мне стало до боли жаль эту честную и такую несчастную девицу, которая шла за человека, точно зная, что его сердце принадлежит другой.

― Зачем же ты согласилась? ― спросила я.

― А что мне оставалось делать? ― был ответ. ― Я пропустила свои самые яркие солнца, когда мои ровесницы находили женихов. Тогда нашу семью преследовали потери, и я не могла пойти замуж посреди горевания. А сейчас созрели другие девицы, и я считаюсь переспевшей. Отец уже на меня косо посматривает. Спрашивает, сколько ему ещё меня содержать. Брат в это солнце жену в дом приведёт, и я совсем лишней стану. Поэтому я решила, что пойду за того, что посватается, а если никто не изъявит желания, то поеду в город в прислужницы.

Я вспомнила, как в своё время боялась этой участи, а Велислава сама хотела её выбрать.

― Но Боги были милостивы ко мне: в нашу избу постучались сваты. Я даже не мечтала, что это будет Белозар. Лучшего жениха и пожелать не могла. Пусть его сердце занято, но я знаю, как благородна и честна ваша семья, с радостью пойду за него и буду ему хорошей женой.

― Я не сомневаюсь в этом, ― ответила я, ― и могу заверить, что Белозар будет уважать тебя.

Девица благодарно улыбнулась.

― Пойдём, я покажу тебе своё платье, ― сказала она, ― я шью его свободными вечерами, когда другие девицы гуляют с женихами.

Я пошла вслед за ней. В избе у Велиславы был свой угол, отгороженный от отца и брата красиво вышитым платом.

Там, на толстой ветке, прибитой к стене, висело платье. Оно было из грубой самотканой ткани, но сшито очень искусно, так что соединений было почти не видно.

Я вспомнила тончайшую ткань, из которой было моё свадебное платье, и мне стало вдвойне жаль девицу. Ведь у неё не было возможности надеть такое.

― Я принесла тебе украшения, ― сказала я, открывая котомку, с которой пришла: в ней лежали ленты и кружева, которые меня научила ткать бабушка.

― Какая красота! ― воскликнула Велислава. ― Я помню твоё свадебное платье, оно было так прекрасно, что перед ним меркли самые красивые цветы.

― А ещё я принесу тебе материал для верхнего слоя твоего наряда. И у тебя тоже будет красивое платье на предстоящем празднике. Белозар не сможет не заметить этого, ― сказала я, улыбнувшись, и девица благодарственно прильнула к моей руке.

Я шла домой и думала о том, как по-разному люди понимают счастье. Когда я была девицей, то ни за что не хотела выходить замуж за нелю́бого. Считала, что это сделает меня несчастной. Поэтому посмела перечить отцу, сбежала от сватов Бартана, пошла против всех, борясь за право быть с Демидом. И чудом избежала тогда наказания.

А Велислава была согласна на того, кто первый придёт взять её в жены. Хотя была умной и доброй девицей и достойной самого лучшего, в том числе любви. Но у неё не было такой поддержки, как у меня. У неё не было бабушки, благодаря которой я смогла обрести Демида и создать семью с ним.

Дома я нашла самую белую ткань, что была у нас, и отнесла отрез Велиславе, добавив резных украшений, что были у меня в шкатулке, но я их не носила. Девица была очень рада.

― Мне оставалось только мечтать о таком платье и украшениях, ― сказала она, ― спасибо, Млада, я тебе очень благодарна.

Я обняла её, жалея, что могу дать только это.

Пришло время свадебных обрядов. Поляна для проведения ритуалов вновь была покрыта цветами, и посреди неё возвышались фигуры Богов. Рядом с ними пылал большой костёр, а по краям горели несколько маленьких.

Раньше у нас такого не было. Мы зажигали лишь центральное кострище, и вокруг него происходило всё действо. Но после того как в селение прибыли люди с соседних земель, наши традиции стали меняться. Не сразу, но поселенцы добавили свои привычки в наш уклад жизни.

Волхвы бы не допустили этого. Но поскольку они покинули наше селение, то решение принимали старейшины. Видя, как важно людям, потерявшим свой дом, продолжать свои традиции на новом месте, они разрешили дополнить наши обряды новыми действиями.

Так во время праздника свадебного огня у нас появилось несколько костров. Молодые обходили самый большой, расположенный в центре поляны, а вокруг других бегали дети, готовили пищу женщины и сидели старики.

Я до последнего не знала, придёт ли Цветана на сбор. Она вела очень замкнутый образ жизни, почти не появляясь в селении. Я знала, что о ней ходили разные разговоры, и когда люди начинали в своих домыслах переходить границы, аккуратно подчищала их мысли.

За прошедшие годы моя сила в этом возросла. Я научилась видеть и понимать мысли людей на расстоянии, чувствовала, в каком доме зреет недовольство, могла «поговорить» с ними, успокоить ― или, наоборот, склонить к активным действиям.

Демид посмеивался надо мной, называя всеобщей матушкой, которая помогает детям примириться. А мне нравилось нести добро людям. Иногда они так глубоко проваливались в свои переживания, что не видели ничего вокруг и считали, что никому не лю́бы.

А я обращала их внимание на заботу или другие действия, которые родные проявляли к ним, и тогда человек понимал, что близкие выражают свою доброту так, как могут. И начинал видеть истинные намерения родственников, в семье наступал мир.

Каждый раз, когда мне удавалось примирить семью, бывшую на грани раскола, я возносила дары Ладе-матушке за то, что одарила меня такой способностью и действовала через меня.

А ещё я заранее ощущала прибытие дружинников за данью: ведь впереди них стелился будто тёмный туман, а разум был отстранённым. Мне казалось, что по приказу князя их опаивают зельем, которое не даёт ясно воспринимать окружающий мир.

В их головах и глазах было только служение князю и поиск его неприятелей. Почти никто из них не имел семьи и не помышлял о ней. Я делилась своими видениями с Демидом, и он соглашался со мной. Было ощущение, что воинов держат за неразумных дуболомов, способных лишь выполнять приказы.

На последнем сборе дани дружинники показались мне слабее, чем раньше. Не было в их телах силы той, что прежде. Лишь злость наполняла их. Они смотрели сквозь людей, а амулеты, коими наделил их колдун нового князя для определения магических сил, горели всё ярче, и мне показалось, что в них частично перешла сила воинов.

― Подавление воли просто так не проходит, ― сказал Демид, когда я поделилась с ним своими наблюдениями. ― Не могут люди жить под таким гнётом, разум ослабевает, душа засыпает, со дна существа всё дурное поднимается.

― В некоторых талисманах я чувствую зачатки разума. Будто тёмные силы, что так долго их наполняли, начали обретать самостоятельность, ― сказала я.

― Я тоже это вижу, так даже лучше, ― ответил Ладо.

― Лучше? ― удивилась я. ― Что их талисманы всё больше пропитываются злом?

― Но и связь между ними и воинами крепнет, это может сыграть нам на руку, ― сказал Демид.

Я внимательно посмотрела на него и, прочитав его мысли, улыбнулась. Если это на самом деле было так, то у нас появлялся шанс в борьбе со злом. Надежда на это крепла во мне уже давно.

С тех пор, как я научилась сливаться с окружающим пространством на большом расстоянии ― просматривать его, я чувствовала, как меняется Явь вокруг нас. После многих солнц, что она была укрыта пеленой тьмы, повсюду стали пробиваться лучики света.

«Ничто не вечно, Млада, ― вспомнила я слова бабушки, ― тьма пройдёт, свет настанет, и вновь тьмой сменится. Как Солнце и Луна, они сменяют друг друга».

― Так может, и бороться бесполезно? ― спросила я тогда. ― Раз они ходят друг за другом.

― Нет, безвольно плыть по течению нельзя. Свет приходит, только когда к нему стремишься, иначе тьма останется так надолго, что люди забудут, что такое свет, ― ответила она.

И сейчас, стоя на свадебной поляне в ожидании начала праздника, я чувствовала, как все люди жаждут света, как стремятся их души к освобождению.

А молодые тем временем начали проходить круг за кругом, связывая себя священными узами, одобренными Ладой и Сварогом.

Белозар и Велислава стояли в конце пар, как когда-то мы с Демидом. Мы были так уверены в своих чувствах, что не стремились обойти огонь первыми, пока он горит изо всех сил. Такой уверенности относительно брата Демида с невестой у меня не было. И Велислава нервничала, а селяне шептались.

Известие о сватовстве Белозара после стольких солнц одиночества всколыхнуло наше селение. А особенно их удивил выбор таким завидным женихом совсем невзрачной невесты.

Наш дом всегда был на особом положении в селении. И хотя старейшины не баловали нас своей милостью (мы в ней и не нуждались), но селяне уважали и часто обращались за помощью и советом. Поэтому отдать дочь в жёны одному из братьев моего мужа считалось честью, и когда его младшие братья привезли жён из других селений, я заметила недовольство в сердцах селян. Они восприняли это как предательство с нашей стороны. Об истинных причинах они, конечно, не знали. Поэтому выбор Белозаром невесты из местных, но переспевшей по возрасту, как называли девиц, пропустивших свои свадебные солнца, удивил всех и вызвал пересуды.

Но брат мужа, казалось, не обращал на это никакого внимания. Все его мысли были заняты тем, как на его женитьбу отреагирует Цветана. А она закрылась в себе, и даже я не могла прочитать её мысли. Лишь по глазам видела, что княжна до последнего надеялась на совместное счастье, хоть и понимала, что шансы на него призрачны.

Когда мы приехали за невестой, я заметила, как приятно был поражён Белозар, увидев её. Плат тонкой белой ткани и ленты, что я принесла ей для украшения платья, девица очень искусно нашила на свой наряд и выглядела в нём очень нежной и красивой.

Идя к обрядовой поляне под руку с женихом, она ловила завистливые взгляды селянок и восхищённые взгляды мужчин. Они с Белозаром и правда выглядели сейчас привлекательной парой. Но я, к сожалению, не видела у них счастливого будущего. Пыталась убедить себя, что жизнь изменчива и белая нить судьбы из рук Доли в любой момент может вплестись в ткань их жизни, но душа болела от предстоящих глазам картин.

Время моих близких пройти свадебный огонь приближалось. В этот раз все пары получали благословение Богов. Встав лицом к огню, Белозар неотрывно смотрел на него. Ведь изначально он согласился жениться только ради того, чтобы пройти посвящение в воины Перуна и разбудить огненный пояс внутри себя.

Потом он перевёл взгляд на невесту. Заметил, сколько веры и надежды во взгляде Велиславы, сколько доверия и восхищения в нём по отношению к нему.

«Чем я заслужил такое? ― подумал он. ― Я всю жизнь любил и буду любить княжну и никогда не смогу освободить своё сердце от этого чувства. Зачем Велислава согласилась быть моей женой? Я не смогу дать ей счастья».

Но отступать назад было поздно. Да и не мог он так поступить с девицей, что поверила ему. Пришло время произносить обрядовые слова.

― Велислава, ― начал воин, ― я обещаю защищать и оберегать тебя, уважать и чтить тебя как свою жену и мать наших детей. Я обещаю тебе дом и место в нём рядом со мной. Пусть Боги дадут нам столько счастья, сколько посчитают возможным.

Девица улыбнулась.

― Белозар, ― ответила она, ― я обещаю быть тебе любящей женой, заботиться о тебе и наших детях, во всём слушать тебя, видеть и исполнять твои чаянья, согревать твоё сердце и уважать выбор.

Они взялись за руки, старейшина связал их запястья рушником, и пара двинулась вокруг свадебного костра. Я чувствовала, как напряжён Белозар, ведь он однажды уже проходил этот путь, но Боги не позволили ему взять в жёны Цветану.

Велислава же шла с открытой душой, она была благодарна Богам, что они дали ей возможность почувствовать себя счастливой, ощутить восхищённые взгляды и пройти обряд под руку с сильным мужчиной.

Огонь горел ровно, отблески пламени танцевали на ликах чуров, сопровождающих пару своим безмолвным взглядом. Селяне притихли, внимательно наблюдая за тем, что ответят Боги на просьбы молодых о соединении их жизней. Даже обрядовое пение представителей родов казалось тише. Но все три круга были позади, и Велислава стала полноправной женой Белозара. Её лицо светилось, брат моего мужа тоже казался довольным.

Он незаметно обвёл взглядом селян, ища среди них ту, с кем хотел бы пройти этот обряд. Но Цветаны нигде не было. И только я знала, что княжна стоит за деревьями на краю поляны: укрывшись в их тени, она была незаметна никому, но могла наблюдать за происходящим.

Желая Белозару счастья, она всё же надеялась, что он останется свободным. Но этого не произошло.

Тогда она незаметно вышла из тени и устремилась в сторону нашего дома. Мы с Демидом, не сговариваясь, пошли за ней, чтобы проводить и вернуться обратно на праздник.

Шли молча, любые разговоры сейчас были излишни. Я обратила внимание, что чувство тревоги, которое преследовало меня последние несколько дней, усилилось. Идя за своим ощущением, я пыталась понять, что же должно произойти. Но ни неприятеля, ни нападения или других ненастий в селении я не видела.

Прошлась по нитям жизни своих родных, но кроме скорой разлуки с мужем и возможного пополнения в новой семье Белозара, ничего не увидела.

По пустынному селению мы не спеша шли к своему дому. Все жители были на празднике, и нам никто не встретился на пути. Но у ворот дома мы заметили чужую лошадь и одиноко стоящую мужскую фигуру.

Я начала всматриваться в незваного гостя и пропустила момент, когда Цветана прикрыла рот рукой и, издав то ли стон, то ли крик, начала оседать на землю. Демид быстро подхватил её и передал мне. А сам зашагал навстречу незнакомцу.

Глава 2
Возвращение княжича

Похлопывая Цветану по щекам, я пыталась привести её в чувство. Но женщина не хотела открывать глаза. За спиной послышались шаги, я обернулась и увидела мужа, идущего рядом с княжичем.

У меня тоже перехватило дыхание. Прибывший был намного старше того молодца, каким я видела его сразу после своей свадьбы. Одет мужчина был совершенно неподобающе представителю княжеского рода. А в глазах плескалось нечто такое, от чего мне стало не по себе.

«Почему я не видела его приближение?» ― подумала я, вспомнив, какие предчувствия мучили меня последние дни. Но я искала указания на приближение неприятелей, а прибыл друг.

Княжич подошёл к нам и опустился на дорогу рядом с женой. Он аккуратно взял её голову из моих рук и начал гладить волосы.

― Цветана, ― проговорил Доброслав, и было слышно, как дрожит его голос. ― Лю́бая моя!

Женщина пошевелилась и открыла глаза. Их взгляды встретились. Княжна протянула слабую руку и коснулась лица мужа. По её щекам начали течь слёзы. А в душе бушевали эмоции: она верила и не верила, что видит долгожданного супруга, на возвращение которого уже и не надеялась.

Цветана была одновременно рада, что княжич вернулся живым и здоровым, но её сердце уже давно было отдано другому, и как вести себя с мужем, смотреть ему в глаза, когда душа тянется к Белозару, она не знала. Как вычеркнуть их памяти столько солнц, проведённых не вместе, и снова стать принадлежащими друг другу любящими людьми?

Ответов на эти вопросы не было, а сердце бешено колотилось.

Доброслав поднял жену на руки и понёс к воротам нашего дома. Цветана обняла мужа за шею.

Она совсем не узнавала его, даже запах был другим. Даже не вспомнив в тот момент про Лебедяну, которую она видела в бедном доме рядом со своим мужем, она всё равно чувствовала, что её супруг давно принадлежит другой женщине. Это было невыносимо.

Глядя на их фигуры, Демид вспомнил, как много солнц назад княжич так же шёл с Цветаной на руках, вынося её с поля около княжеского града, когда Ведмурд прикрывал их отступление. А я видела ту картину глазами мужа и думала о том, что же будет дальше.

Мы вошли в дом и расположились за большим столом. О возвращении на праздник речи уже не шло.

Время, прошедшее от обретения памяти до прихода в дом Демида, княжич провёл в раздумьях. Вспоминал прошлую жизнь, корил себя за предательство, которое он неосознанно допустил по отношению к Цветане, женившись по беспамятству на другой женщине, и не знал, что с этим всем делать.

Как поступить с Лебедяной, которая не знала его прошлого? Что делать с их детьми, которые оказались представителями княжеской семьи? И что за эти солнца произошло с Цветаной: хранила ли она его память, вырастила ли сына или дочь? Если у неё родился сын, то он первый наследник, а если дочь, то наследником будет старший сын Лебедяны… Как к этому отнесётся княжна?

«Да и есть ли что наследовать, ― с грустью думал Доброслав, оглядывая своё скромное жилище, ― кто я теперь? Кто пойдёт за мной, после того как мы проиграли битву? Имею ли я право возвращать себе Северные земли, губя людей, отрывая их от семей и вновь посылая в бой?»

Ответов у него не было. А в сердце жила печаль. Он вспоминал милый сердцу образ Цветаны: её тонкий стан, полные нежности и согласия глаза, тихую, размеренную речь, их долгие беседы.

«Какой она стала? Ждёт ли меня или давно причислила к ушедшим? Как я скажу ей, что вновь прошёл свадебный огонь, ведь обещал не брать более жён, кроме неё?» ― думал мужчина.

Сердце болело и требовало встречи. А Лебедяна смотрела на него грустными глазами и не спрашивала ни о чём. Лишь прижималась ночами, даря своё тепло. Кто из женщин ему ближе, княжич решить не мог.

Дети, будто чувствуя напряжение между родителями, притихли. Их игры стали не такими резвыми, и ссоры не такими громкими.

Амулет на груди княжича иногда горел ярко, иногда затихал. В эти моменты Доброслав чувствовал, что происходит что-то важное, связанное с ним, и сердце его стремилось к старым знакомым. Он помнил, что оставил первую жену в доме своего друга Демида, и только у него мог узнать, что дальше произошло с Цветаной.

Когда сбор урожая был закончен, а дань новому князю отдана, в их селении заполыхали свадебные костры. Увидев молодые пары, идущие навстречу своей судьбе, и вспомнив свою первую свадьбу, Доброслав решил всё же навестить Демида.

Селение друга было в другой стороне Северных земель, и добираться туда надо было на коне. Выменяв у соседа его лучшего жеребца и истратив на это все скопленные за предыдущие солнца сбережения, княжич собрался в путь.

Лебедяна со слезами на глазах смотрела на мужа, который после своего выздоровления стал совсем чужим. На его челе были думы, неподвластные ей. Женщина видела, что Ратислав, как она продолжала его называть, отдаляется, думает о вещах, далёких от неё и их сыновей, и это было мучительно.

Она смотрела на детей, которые продолжали тянуться к отцу, и плакала. Мальчики ещё не понимали, что папа уже не принадлежит им.

В один из вечеров княжич сказал ей, что собирается покинуть дом.

― Пока я не могу рассказать тебе всего, что вспомнил, ― сказал он Лебедяне, ― это опасно не только для меня, но в первую очередь для тебя и детей. Поэтому лучше оставайся в неведении. Знай, что я не снимаю с себя ответственности за нашу семью. И сделаю всё возможное, чтобы оградить вас от опасности и чтобы вы ни в чём не нуждались.

Жена смотрела на него и слышала, как изменился его тон. Никогда прежде в голосе мужа не звучали столь уверенные ноты, никогда ещё он не был так собран и целеустремлён.

«Вот что значит, когда он вспомнил свои корни, обрёл свой род», ― подумала она.

Перед ней сейчас был совершенно незнакомый ей человек, который только внешне был похож на её мужа.

― Я не могу удержать тебя, ― сказала Лебедяна, ― и ты вправе сам решать, где и с кем тебе быть. Знай, что я всегда буду ждать тебя, и наши сыновья тоже.

Доброслав обнял жену, привязал небольшую котомку с едой к седлу и подошёл к детям, чтобы попрощаться. Мальчики уже спали, прижавшись друг к другу. Мужчина взглянул на них, пообещав себе вернуться, как только будет возможность.

― Я уеду в ночь, ― сказал он жене, ― чтобы не привлекать внимания. Если соседи будут интересоваться, скажи, что я поехал в город.

Он вскочил на коня и умчался в сгустившихся сумерках. Лебедяна смотрела вслед мужу, не пыталась сдерживать слёзы.

«Вот и вновь я осталась одна, ― подумала женщина, ― как много солнц назад, когда ушли родители».

Но вернувшись в дом и посмотрев на мирно спящих детей, она поняла, что неправа. С ними она больше никогда не будет одна.

Спустя день дороги княжич подъехал к княжескому граду, который когда-то был его домом. Около ворот стояла охрана, чего никогда не было в дни правления его семьи. Заехать внутрь мужчина не рискнул. Даже если его никто не узнает на улицах города, то тёмные силы могут дать новому князю указание на него. А рисковать Доброслав не хотел.

Поехав дальше, он вспоминал вечер бегства вместе с Цветаной на руках и своё решение вернуться к войску, чтобы предупредить отца о засаде на пути.

«Возможно, это было ошибкой, которой и ждали от меня враги», ― подумал он.

Пребывая в грустных думах, княжич двигался дальше. Ехал незаметными тропами, избегая больших дорог, чтобы не столкнуться с дружинниками князя, которые в это время возвращались с данью из крайних селений.

Доехав до дома Ведмурда, Доброслав спешился. Дом остался таким же, каким он его помнил. Из-за высокого забора был виден верхний этаж, а сам забор зарос за это время травой и мелкими кустами.

Мужчина постучал в ворота, но ему никто не открыл. Он постучал ещё раз, но ответа вновь не последовало. Зато вдали, в центре селения, он разглядел зарево от высоких костров.

«Наверное, здесь ещё празднуют свадебный месяц», ― подумал он и остался ждать хозяев у ворот, решив не показываться на празднике.

Ждать пришлось недолго. Вдали показалось очертания трёх фигур: мужской и двух женских. Они не спеша приближались к воротам дома. В одной из женщин Доброслав узнал свою первую жену. Он сделал несколько шагов ей навстречу.

Цветана тоже заметила его и, вскрикнув, начала оседать на землю. Мужчина ускорил шаг, а ему навстречу направился тот, в ком княжич узнал Демида.

Через некоторое время Доброслав уже нёс свою жену на руках, как и в последний раз перед их долгой разлукой, и чувствовал, как дорога и лю́ба ему княжна.

Глава 3
Свойства амулетов

Цветана пришла в себя уже в доме. Она помнила, как её несли на руках, как давали понюхать что-то остро пахнущее, но глаза открыть не могла. Веки казались такими тяжёлыми, что сил поднять их не было. Неизвестно, чего было больше в этой тяжести ― страха или удивления, но образ, который она увидела и на который боялась взглянуть вновь, не зная, исчезнет он или останется, менял всё в течение её нынешней жизни.

А княжич был рядом. Он не исчезал и не отходил от своей первой жены. Открыв глаза и встретившись с ним взглядом, Цветана невольно задрожала, и по её щекам покатились слёзы. Муж взял её руку и прижал к своей груди, потом прикоснулся к запястью губами. Мы с Демидом переглянулись и оставили княжескую чету наедине.

Когда мы вышли, Доброслав прижал к себе жену и закрыл глаза. Все годы, проведённые вдали от Цветаны, показались ему сном. Её запах, нежность кожи, шёлк волос, глубина взгляда ― всё вызывало в нём восхищение и будило воспоминания. Сохранивший тонкость стан, казалось, не знал прошедших солнц. А красота лица стала ярче. Сейчас он не мог представить, как обнимал Лебедяну ещё несколько ночей назад.

Княжна же чувствовала себя иначе. Она заметила, что муж изменился. Было видно, что все солнца он тяжело работал. Руки его были грубы, как и одежда. Но главное, запах: муж был полностью пропитан другой женщиной. Её забота всё ещё ощущалась на его губах, теле, даже одежда сохранила тепло её рук, ведь рубаха и штаны были сшиты женщиной вручную.

Цветане было очень тяжело видеть мужа, наполненного другой женщиной. Именно она заботилась и кормила его все эти годы, рожала ему детей и согревала ночами. Подумав о детях, княжна вспомнила, что не сможет больше подарить мужу наследника, и это вновь больно ударило её.

― Прости меня, ― произнёс наконец Доброслав. ― Я не мог приехать к тебе раньше.

― Где ты был? ― спросила Цветана.

― Все эти солнца я жил в селении, расположенном на другом конце наших земель. Одна женщина спасла меня с поля битвы и выходила, как сына, которого она потеряла до этого, ― ответил княжич.

― Она старше тебя? ― спросила жена, не зная, что думать.

То, что наполняло её мужа, не было похоже на материнское отношение.

― Да, Акилина была старше меня и недавно ушла в мир Нави, ― ответил Доброслав, ― только после этого я начал вспоминать себя. И это удивляет меня. До этого знал только то, что она рассказывала мне. Но твой образ, Цветана, снился мне по ночам. А днём я не мог понять, что за светлый дух мне являлся.

― Я видела рядом с тобой молодую женщину, ― сказала княжна.

― Видела? ― удивился Доброслав.

― Да, когда проснулся амулет, он привёл меня к тебе, а потом рядом с тобой побывала Млада, ― продолжала Цветана, ― ты был очень бледен, я даже не знала, справишься ли ты с напавшей на тебя хворью. А рядом были красивая селянка и маленькие мальчики, это твои сыновья? ― голос княжны задрожал.

― Да, это мои дети, ― ответил мужчина, понимая, какую боль он причиняет своими словами жене. ― Я не помнил себя, а жить без семьи не позволял местный уклад. Акилина привела в дом Лебедяну, чтобы она помогала ей по дому, а потом…

― Не надо, ― перебила его княжна, ― не объясняй мне и не предавай её доброе отношение к тебе. В её глазах я видела любовь и уважение, которые она питает к тебе, как своему мужу. Все эти солнца она была рядом с тобой и дала тебе то, что не смогла дать я: много сыновей.

― А как же наш ребёнок ― он выжил? ― не зная, что ожидать в ответ, спросил Доброслав.

― Да, у нас сын, ― улыбнувшись, ответила княжна, ― он уже совсем большой. Мы с тобой уже были знакомы в его возрасте. И он очень похож на тебя.

― Где же он? ― уточнил княжич, оглядываясь вокруг.

― На празднике, сегодня в нашем селении горят свадебные костры, и пары связывают себя перед ликами Сварога и Лады, ― ответила Цветана.

Мы с Демидом тем временем поднялись ко мне. Я чувствовала, что впереди большие изменения, и пути назад уже нет. Селяне танцевали и веселились, а решающие события неумолимо приближались.

― Что же теперь будет? ― спросила я мужа. ― Можем ли мы оставить у себя княжича? Они втроём с Цветаной и наследником привлекут всеобщее внимание. Уж очень отличаются они от селян: манерами, поведением, да и внешностью. На Светозара-то многие косо посматривают, видя в нём чужака. А если они вместе с отцом появятся, то старейшины сразу новому князю донесут.

― Доброслав у нас не останется, ― ответил Демид, ― это слишком опасно. Лучше всего, если он вернётся туда, где жил всё это время. Послушаем, что он расскажет о себе. Мы ведь не знаем, где он был. Может, его уже разоблачили.

― Нет, ― сказала я, ― опасности рядом с ним я не чувствую. Пока мы невидимы для сил завоевателя. Я защиту для нас усилю, амулеты помогут. Княжич даже мне невидим был, когда ехал к нам.

― Это его Род защищает, амулеты княжеские непростые. Они в нужное время отражают чужие взгляды, ― проговорил Ладо.

― А почему они не защитили вас во время битвы? ― спросила я.

― Защитили, ровно настолько, насколько было возможно по судьбе, ― был ответ. ― Доброслав ведь выжил, хотя всё войско пало; мы с ним смогли с княжной на руках выйти из засады около города: твоя защита множилась на силу амулетов.

― Я никак не могу привыкнуть, что силы помогают нам согласно своему разумению, а не согласно нашему хотению, ― ответила я. ― Часто спрашивала себя: если в амулетах такая сила, то как они допустили гибель княжеской семьи? А потом отвечала словами бабушки: Род князя должен был ответить за прошлые деяния.

― Не только он, Млада, все мы живём согласно своему наследию, ― сказал Демид, обнимая меня.

― Я знаю, ― проговорила я, ― и мне страшно, ведь мы многого не знаем из того, что было и за что сейчас отвечаем.

― Но если мы будем жить по Прави, то сможем всё преодолеть, ― уверенно сказал муж.

В этот момент мы услышали шум внизу. Это вернулись Белозар с Велиславой.

― Я думала, в свой свадебный вечер они будут гулять дольше, ― проговорила я.

― Нет, Белозар ни за что не останется долго на празднике, он любит уединение ещё больше, чем я, ― ответил муж.

― Но он мог бы переступить через себя ради молодой жены, ― возразила я.

Мы спустились вниз.

Белозар вопросительно посмотрел на нас:

― Чья лошадь привязана в нашем дворе?

― Моя, ― ответил княжич, выходя вместе с Цветаной в переднюю дома.

Удивление Белозара при виде княжича быстро сменилось действиями. Он проводил Велиславу в свою комнату, которая отныне стала их общей, и попросил подождать его там. Сам спустился вниз. Если молодая жена и удивилась тому, что в доме ночной гость, то благоразумно промолчала.

Мы же все вместе сели за стол. Цветана была бледна и еле дышала. Казалось, каждый вдох даётся ей с трудом. По правую руку от неё сидел только что вернувшийся муж, с другой стороны села я.

Демид с Белозаром расположились напротив.

― Давно тебя не было, ― проговорил Демид, обращаясь к Доброславу.

― Да, но сейчас кажется, что эти солнца промелькнули как мгновение, ― кивнул тот.

На слове «промелькнули» Цветана едва заметно сжала свои руки. Для неё прошедшие времена точно не были одним мгновением, а являлись долгими одинокими днями и ночами, проведёнными рядом с лю́бым человеком, с которым ей нельзя было связать свою жизнь. И каждый день она была вынуждена видеть Белозара, но хранить себя для того, кто мог никогда не вернуться.

Я чувствовала обиду и горечь, которые наполняли княжну. Но они тут же смывались волной стыда за то, что она не радуется возвращению мужа, а жалеет себя. А потом вновь накатывала злость на то, что Доброслав счастливо жил со второй женой, а она была одна. Но и это уносилось волной долга и обязательств княжеской жены.

Тихонько коснувшись руки Цветаны своей ладонью, я хотела дать ей понять, что я рядом и понимаю её. Не знаю, как бы я смотрела на Демида, если бы он вернулся после стольких солнц разлуки весь пропитанный другой женщиной.

Княжич тем временем кратко рассказывал о том, где он был всё это время. Когда он закончил, Демид спросил, видел ли Доброслав в своём селении сынов Перуна.

― Я никого не замечал, ― качая головой, ответил мужчина, ― они или все уничтожены, или хорошо скрываются. Да и взрослые воины все с моим отцом полегли, а дети их, что сейчас отроками да молодцами стали, ещё не посвящены.

― Я хочу найти их и возродить в них силу огня, ― сказал Демид. ― А потом мы соберём отряды и будем искать возможность проникнуть в княжеский терем. Прямое столкновение нам не выиграть, поэтому надо убрать князя тихо, перебить его приспешников, и тогда можно будет вернуть вам со Светозаром власть и земли.

Княжич молчал.

― Я не чувствую себя вправе отправлять людей на погибель ради восстановления своего правления, ― сказал он. ― Слишком многие не вернулись в семьи после нашего похода с отцом. И проигрыш последней битвы на моей совести.

Демид удивлённо посмотрел на него, и Доброслав рассказал про то, как их переиграли противники. Мы с интересом слушали его, ведь не знали, что способствовало решающему поражению.

― Кто-то читал ваши мысли, ― сказала я, ― когда враги поняли, что вам известны их планы о засаде, они изменили свои.

― Если они слышали нас тогда, то слышат и сейчас, ― сказал княжич.

― Я позаботилась об этом, ― ответила я, ― ещё когда в наш дом приезжали дружинники, разыскивающие княжну, я почувствовала холодные, длинные щупальца приспешников Нави, что пронизывают всё вокруг, исследуют каждый уголок, чуют и передают услышанное. Поэтому над нашим домом теперь постоянно висит защитный морок. Я поддерживаю его неустанно, а все близкие носят защитные амулеты. Не только княжеские, но и обычные коноки, заговорённые для защиты.

Все, у кого были амулеты, непроизвольно дотронулись до них.

― Но ведь талисман был на мне и тогда, но враги услышали нас, ― возразил он.

― Ваши планы были доступны всем воинам, а прочитать их мысли не составит труда, ― сказала я. ― Поэтому новый князь позаботился о контроле своих дружинников: у каждого из них на груди висит заряженный амулет, который помогает им видеть магию. Через этот же амулет князь может управлять сознанием воинов и контролировать заговоры против себя. Но об этих свойствах талисмана воины не знают.

― Ты уверена в последнем? ― уточнил Демид.

― Да, я внимательно смотрела на воинов, когда они приезжали собирать дань, ― ответила я, ― изучала именно их талисманы, и знаешь, они связаны между собой невидимыми нитями. Наверное, для того что было легче следить и управлять. Я заметила, что когда один из воинов злился, это чувство быстро передавалось остальным. Значит, есть влияние талисманов друг на друга и на самочувствие владельца. А наполнить талисманы общим указанием ― несложно.

― Это интересно, ― согласился муж, ― и может пригодиться нам, когда надо будет перевести дружину под своё влияние.

― Но колдун, который помогает князю, будет до последнего держать власть над талисманами, ― сказал княжич.

― Будет, и мы должны быть готовы к магической битве, а не только к человеческой, ― сказал Белозар.

Цветана всё это время молчала, и когда мужчины закончили говорить, произнесла:

― Доброслав, ты говоришь, что не чувствуешь себя вправе отправлять людей на погибель ради возвращения власти. А ты подумай об этом не как о восстановлении твоих прав, а как о свержении дурного порядка, что сейчас губит людей, и возвращения людям свободы и права на свою жизнь: возможности самим распоряжаться своим урожаем, жить по Прави, а не по указам нового князя.

― Ты права, ― сказал княжич, ― не я здесь главная фигура, а люди, что живут под гнётом завоевателей. Если они не захотят видеть меня правителем, то я уступлю власть нашему сыну. Ты воспитала его достойным человеком?

― Скоро сам увидишь, ― сказала княжна, ― они с Радамилой скоро будут здесь.

― У него уже есть невеста? ― спросил Доброслав.

Все улыбнулись.

― Можно сказать и так, ― проговорила я, ― это наша с Демидом дочь. Они с юным княжичем росли вместе, и только присутствие рядом Рады могло успокоить капризного наследника. И вот уже столько солнц они неразлучны.

― Это про нас? ― раздался звонкий голос в сенях дома.

И на пороге показалась статная фигура Светозара, а буквально на полшага позади него стояла Радамила с красивым букетом из цветов в руках. Увидев незнакомца в доме, отроки остановились.

Княжич встал и подошёл к сыну. Рядом эти двое были так похожи, что я невольно залюбовалась их статью и светлой красотой. Они отличались от других мужчин, которых я знала. В княжеском роду осанка и гордость взгляда были врождёнными. Тогда как Демид и Белозар были более решительными и сильными.

Доброслав похлопал сына по плечу и приветствовал его на тайном языке княжеской семьи. Видимо, хотел проверить, обучила ли мать его этим знаниям. Светозар улыбнулся и ответил отцу на их наречии. Все, кроме Белозара, поняли его слова. Брат Демида не был посвящён в эту тайну, так как был средним сыном. Но он понял, что отец и сын приветствовали друг друга.

Светозар вопросительно посмотрел на мать, потом перевёл взгляд на мужчину, что стоял рядом с ним. Хотел спросить, кто перед ним, но Цветана опередила его вопрос.

― Сын, познакомься, это твой отец, ― сказала она, подходя к своим родным. ― Мы не зря верили, что он вернётся к нам.

Отрок во все глаза смотрел на отца. Много раз он представлял себе их встречу, а она случилась совсем не так, как можно было придумать.

А вот Радамила улыбалась. Я смотрела на дочь и понимала, что она ждала такого развития событий. Ждала и молчала. Пока я была занята нашей безопасностью, следила за тем, чтобы щупальца тёмного колдуна не проникли в наш дом, Рада смотрела грядущее. Покачав головой, я решила позже поговорить с дочерью и объяснить ей, что такие вещи надо обязательно сообщать взрослым.

Светозар молчал. Он не знал, что сказать так неожиданно появившемуся отцу. Доброслав посмотрел на Радамилу, потом вернулся за стол.

― Нам ещё много надо обсудить, ― сказал он мужчинам и, повернувшись к Цветане, добавил: ― И с тобой мне надо объясниться. Спасибо, что вырастила нашего сына.

― Все разговоры о наших планах ― завтра, ― вставая, сказал Демид, ― сегодня пора отдыхать. У нас две новые семьи: одна, только созданная, вторая ― объединившаяся. Это сейчас важнее.

Все кивнули и, попрощавшись, разошлись. Княжич взял Цветану за руку, и она повела его к своему дому.

Я заметила, что Белозар проводил их взглядом, и порадовалась, что его тоже ждёт жена. Иначе ― не знаю, как бы повёл себя брат мужа. А сейчас ответственность перед Велиславой точно сдержит его от необдуманных поступков.

Мы с Демидом поднялись к себе, Радамила быстро скользнула в свою горницу, избегая разговора со мной. Белозар поднялся к своей жене.

Глава 4
Не всё можно простить

С тех пор как женились младшие братья Демида, я уговорила мужа изменить порядок в нашем доме. Разделение на мужскую и женскую половину стало неудобно.

«Когда вы жили одной семьёй, ― сказала я мужу, ― твоя матушка была с младшими детьми на своей половине, а подросшие сыновья переходили жить к отцу, на мужскую половину, где он растил из них воинов. Но сейчас, когда у каждого из твоих братьев свои семьи, такое устройство дома уже не подходит нам. Давай разрешим им сделать пристройки с одной из сторон большого дома, и тогда для семейных встреч у нас останется общая нижняя комната. Мы с тобой и детьми возьмём себе мою половину, а Белозар останется на мужской. Ведь когда-нибудь он тоже женится, и ему будет, куда привести жену».

Выслушав меня, Демид сначала не согласился. Он не хотел менять уклад жизни, принятый у его родителей. Этим он хранил их память. Но со временем понял, что не всё стоит сохранять в неизменном виде. Время идёт ― традиции могут меняться.

И его братья занялись постройкой своих домов, а Белозар в итоге остался в одиночестве на бывшей мужской части дома. Сейчас он и привёл туда Велиславу. Пока мы разговаривали внизу, его молодая жена распаковывала своё приданое. Она никогда ещё не была хозяйкой на такой большой территории. И глаза девицы разбегались от количества места, окружающего её.

Белозар вошёл к жене напряжённый и погружённый в свои мысли. Он даже хотел уйти в отдельную горницу, но понял, что этим очень обидит Велиславу. Мужчина смотрел на серые глаза, устремлённые на него, и понимал, что жена не виновата в его душевных терзаниях.

Она подошла к мужу и нежно обняла его. Начала гладить его усталую спину, разминала шею и перебирала пальцами волосы. И под её руками тело воина расслаблялось, принимая заботу и нежность. Велислава обняла мужа, прижалась к нему, положив голову на плечо. Её дыхание волновало Белозара, давно подавляемая суть вспомнила свои истоки. Близость молодой женщины, которая была его женой, давало возможность забыть все невзгоды и попробовать обрести счастье с той, которая была готова дать ему это.

Цветана с княжичем и сыном прошли в её отдельно стоящий дом. Доброслав восхищался устройством двора Демида.

«У Акилины всё было гораздо проще и беднее, и мне даже не приходило в голову, что можно всё устроить иначе», ― думал княжич.

Зайдя в дом, Светозар поклонился родителям и ушёл к себе. Княжеская чета осталась вдвоём.

― Расскажи мне, как ты жила все эти солнца, ― попросил Доброслав жену. ― Я вижу, тебе дали отдельный дом и разрешили жить одной. Такое ведь не принято на наших землях.

― Да, так случилось. Старейшины наказывали мне выйти замуж, но свадебный костёр не принял меня, ― ответила Цветана. ― Боги не позволили мне стать женой другого, зная, что ты жив.

― Ты проходила свадебный обряд? ― спросил княжич.

― Да, ведь я считала себя вдовой, ― сказала Цветана, ― а в наших краях не принято жить в чужой семье, не являясь её частью. И только когда Боги отвергли мой новый брак, мне разрешили жить в одиночестве в отдельном доме.

― Ты так быстро забыла меня? ― с горечью спросил Доброслав, не желая принимать тот факт, что его жена хотела принадлежать другому мужчине.

― Я помнила свой долг и обязательства перед тобой, но у меня на руках был маленький княжич, который нуждался в защите. И выполнение традиций земель, на которых мы живём, было залогом нашей безопасности. Селяне требовали, чтобы я стала частью чьей-то семьи и не нарушала их устоев. Я пошла на это ради нашего сына, ― глядя прямо в глаза мужу, ответила Цветана. ― Но всё равно осталась одна. А вот ты смог взять себе вторую жену, несмотря на меня.

― Я не помнил себя, Цветана, и тебя не помнил, ― возразил княжич, ― тем более ты знаешь, что мужчины нашего рода имеют право брать себе нескольких жён. Но мне жаль, что так случилось и с тобой, и со мной. Я был далеко и не мог защитить тебя.

― Она лю́ба тебе? ― дрожащим голосом спросила молодая женщина.

― Я благодарен Лебедяне за то, что она заботилась обо мне, ― сказал княжич.

― И она родила тебе сыновей, ― кусая губы, молвила женщина.

― Да, но наши мальчики ещё маленькие и не являются моими наследниками, ― был ответ.

― Но они у тебя есть, а у меня ― только одиночество и сын, которого ты сейчас заберёшь, ― стараясь не заплакать, проговорила Цветана.

― Я не буду разлучать вас, ― сказал Доброслав, ― ты ― моя первая жена, и только ты имеешь право править вместе со мной. Уверен, Лебедяна поймёт это. Она простая селянка и не принадлежит к знатному роду.

― Ты можешь так и не вернуть себе земли, ― ответила княжна, ― но в этой борьбе погибнет единственный человек, который у меня есть в этом мире, ― наш сын.

― Я не допущу этого, обещаю тебе, ― уверил её мужчина, подходя ближе и протягивая руки, чтобы обнять Цветану.

Она еле заметно отшатнулась от объятий, но княжич заметил это.

― Ты не хочешь, чтобы я касался тебя? ― спросил он.

― Я пока не могу быть с тобой, ― ответила женщина, глядя ему в глаза, ― всё слишком быстро произошло, и как мне забыть о твоей второй жене?

― Хорошо, я не буду тебя торопить, ― сказал княжич и сделал шаг назад.

Стена, что была между ними все эти солнца, вместо того чтобы рухнуть при встрече, стала лишь плотнее.

Наутро мужчины обсуждали план действий. Решили придерживаться изначального замысла Демида: с помощью воинов Перуна проникнуть в княжеский терем и устранить нового князя и его приспешников. Сбором отряда должны были заняться мужчины моей семьи.

Княжич должен был незаметно покинуть наше селение, чтобы не вызывать подозрений, и разработать план попадания в терем.

― Подземный ход, которым мы пользовались, спасая Цветану и мою матушку, имеет несколько ответвлений, ― сказал Доброслав, ― ещё ребёнком я ходил там. Но я знаю, что в одном из проходов произошёл обвал, и он больше не пригоден для передвижения людей. А вот второй проход должен быть рабочим, хотя им давно не пользовались. Его ход пересекает русло подземной реки, и из-за её вод он не всегда доступен.

Демид с Белозаром внимательно слушали княжича.

― Ты знаешь, где вход во второе ответвление? ― спросил мой муж.

― Да, он в том месте, где на поверхности переплелись три дерева: берёза, дуб и осина. Такая необычная картина позволяет точно определить вход, ― сказал Доброслав.

― Кто ещё знает об этом? Ответвления заметны, когда двигаешься под землёй по основному направлению хода? ― уточнил Белозар.

― Нет, об ответвлениях никто из людей не знает. Ведь даже про основной ход знала лишь пара человек, а дополнительными ходами перестали пользоваться очень давно, последний раз я был там ребёнком. И со стороны основного прохода их не видно: ходы замаскированы землёй. Но преграду легко пробить, если знать, где копать, ― сказал княжич.

― Это хорошие новости, ― кивнул Демид, ― мы попробуем обследовать этот проход, чтобы быть уверенными, что сможем попасть в княжеский терем при необходимости.

― Будьте осторожны, ― попросил Доброслав, ― я не удивлюсь, если тёмный колдун узнал о них. Ведь он не человек, а порождение Нави. Не может человек вмещать в себе столько тьмы. Ещё меня беспокоит, что нам придётся посвящать в свои планы много людей, наших приверженцев. И их мысли будут доступны этому колдуну. Млада не сможет укрыть непроглядом всех наших союзников, ― продолжил он с горечью.

― Я думала об этом, ― сказала я, позволив себе вмешаться в разговор мужчин, ― и подготовила коноки, которые будут укрывать мысли тех, кто их носит. Но надолго этих амулетов не хватит. Надо, чтобы кто-то обновлял заговоры на них каждые две-три Луны.

― Нам надо привлечь на свою сторону знахарок, они тоже умеют заговаривать вещи, ― предложил Белозар.

― Да, во всех селениях такие есть, у нас живёт одна, Лебедяна с ней много общалась, ― согласился княжич.

При этих словах бледное лицо Цветаны стало ещё бледнее, а Белозар быстро вскинул на княжича глаза и тут же отвёл их. Мне показалось, что брат мужа был готов ударить Доброслава за то, что тот опять причинил страдание княжне своими неосторожными словами. Но воин сдержался, лишь сжал рукоятку своего кинжала.

Доброслав тоже понял, что упоминание второй жены при всех было неприятно Цветане, но слово уже покинуло его уста, и обратно его было не вернуть. На этом обсуждение закончилось.

Решили, что княжич уедет в ночь, чтобы не привлекать внимания. А весь день проведёт в доме Цветаны, где и проходил утренний разговор. В большом доме решили не собираться, чтобы как можно меньше обитателей, особенно детей, которые не умеют следить за своим языком, видело нежданного гостя.

Все разошлись. Связь договорились держать через амулеты. Мы с Цветаной поняли, что при определённом настрое можно оказаться рядом с обладателем другого амулета. Так я проходила к Демиду на поле брани, так Цветана оказалась во втором доме мужа.

Я с Демидом и Белозаром покинула дом княжичей, оставив их семью наедине. По напряжению, что было между супругами, я поняла, что никакого примирения между ними не состоялось. Цветана не смогла перешагнуть через свою честь и принять мужа, прожившего столько солнц с другой женщиной. И я могла понять её в этом.

Больше всего я беспокоилась за Светозара. Он был очень привязан к матери и мог встать на её сторону в конфликте родителей, а это было совершенно недопустимо в свете грядущих событий. Мы все должны были объединиться, а не разойтись по разным углам.

Нерешённые отношения между Цветаной и Белозаром тоже не способствовали спокойной атмосфере. Утром, когда брат мужа только вышел из своей части дома, я заметила, что он сияет. Его наполняла женская забота, она переливалась через край, чувствовалась в каждом его движении; удовольствие и раскованность ― вот что было в нём, когда он только покинул свою молодую жену.

Но встретившись взглядом с Цветаной, он вновь столкнулся со своими переживаниями и непозволенными чувствами. А княжна, как женщина, ясно почувствовала его принадлежность другой и стала ещё бледнее.

Я не знала, как помочь ей. Выхода из их ситуации я пока не видела. Слишком много было замешано: долг, власть, любовь, ответственность, обида.

Глава 5
Дела домашние

В большом доме меня ждала Велислава. Она спросила, какие у неё будут обязанности и как мы ведём хозяйство. Для неё было непривычно находиться в таком просторном доме, в котором проживало несколько семей. В её маленькой избе, где она вела хозяйство для отца и брата, всё было проще и понятней. Я объяснила ей наши распорядки, показала, где мы храним продукты.

― Обычно я готовила на свою семью и Белозара, ― сказала я, ― ещё две семьи, что живут здесь, питаются отдельно, у них своя печь и вход со двора в пристроенные комнаты. Но ты, наверное, хочешь сама подносить еду своему супругу, тогда можешь готовить отдельно.

Велислава кивнула.

― Пища из рук любящей женщины много добра приносит мужу, ― проговорила девица.

Я согласно кивнула.

Она хотела ещё что-то спросить, но молчала. Я видела, что ей очень интересно, кто был вчерашний ночной гость и куда он пропал. Таинственность, что окружала Доброслава, чувствовалась со стороны. Да ещё несвойственное нашим мужчинам поведение относительно чужака. Но она молчала, не желая навлечь своим любопытством немилость новой семьи.

― Тебе понравилась ваша с Белозаром комната? ― спросила я, желая отвлечь её.

― Да, очень! ― восторженно отозвалась Велислава. ― Я никогда раньше не бывала в таких больших домах, чтобы у каждого было своё отдельное помещение. А какой красивой резьбой украшены все вещи! ― восхищённо глядя на предметы, сказала она.

― Я тоже вначале удивлялась величию этого строения и его красоте, ― улыбнулась я, ― но знаешь, ко всему быстро привыкаешь. Очень скоро тебе будет не представить, что можно жить иначе: всем вместе в маленькой избе.

В этот момент к нам со двора вбежали дети. Все они играли вместе: и наши с Демидом сыновья, и дети его младших братьев.

Самый старший из них ― Милослав, наш первый сын, был самым сообразительным из них. Ему недавно исполнилось десять солнц, чем он был очень горд. И уже вовсю помогал старшим мужчинам в поле, ухаживал за лошадьми, а свободное время следил за своими братьями.

Наш с Демидом средний сын ― Даромир, семи солнц от роду, уже вышел из возраста детской свободы и привлекался к домашним делам.

А самый младший ― Пересвет, хоть и тянулся из всех сил к своим братьям, но имея на своём веку лишь три солнца, был замечен только в играх.