Оглавление

Глава 1. Введение

Трудно сказать, почему я решил приступить к воспоминаниям и описанию пути по интереснейшим страницам своей жизни в бальных танцах, которые на долгие, долгие годы стали основой и смыслом большей части моей жизни, может быть и смыслом всей моей жизни.

Хотя сейчас я немного далек от танцев, от тех упоительных мгновений познания нового, тех страстей, борьбы, побед, поражений, горечи разочарований, потери старых друзей и появление многих и многих новых людей в моей жизни, но все это меня не перестает волновать, привлекать и интересовать.

В 2013 году я закончил судейскую практику, перестал тренировать, было ощущение, что я «переел, смертельно перегорел», устал от всего. Наверное, у каждого человека в жизни возникают периоды, когда он понимает, что нужны какие-то перемены, иначе можно просто задохнуться, сгореть, разочароваться в том, чему посвятил большую часть своей жизни.

Конечно, я и сейчас в курсе основных событий и течений в танцах, активно обсуждаю в своей семье новости, поддерживаю детей и Надю во всех их помыслах, делах развития клуба, успехов их учеников, но пока совсем нет желания опять окунуться во все перипетии столь сложного и противоречивого мира танца.

Вот об этом я и хочу немного написать, повспоминать, что-то проанализировать, сопоставить, посмотреть на многое со стороны прошедшего времени. Что-то видеться уже по-другому, а во многом только укрепился в своем мнении.

Надо сказать, что я начал свой путь в танцах осенью 1975 года, а с Надей, моей женой и партнершей, протанцевали ровно 20 лет, начав совместное танцевание в 1976 году и закончив в 1995 году. Мы являемся, если можно так выразиться, 2-й волной танцоров, которые стояли у истоков бального танца в Красноярске. Надя, начав танцевать на 2 года раньше меня, застала еще многих из 1-й волны, танцевала с ними, стала лауреатом Всероссийского конкурса исполнителей бальных танцев 1975 года. Мне не посчастливилось с ними танцевать, но многих знал и со многими общался.

Нашим с Надей Альма-матер стал ДК Железнодорожников, а нашим первым и единственным учителем был известный педагог, один из основоположников и энтузиастов бального танца в Красноярске Владимир Павлович Козлов. С ним связаны самые яркие страницы наших первых шагов в бальном танце. Мы бесконечно благодарны ему, что он вовлек нас в этот удивительный, красивый мир, открыл нам богатство и благородство танца, научил не только азам техники и пониманию, но стал нашим настоящим наставником и старшим другом.

С Владимиром Павловичем прожита яркая и удивительная жизнь, в которой было всякое — удачи и яркие победы, вместе переживали трудности, были и горькие страницы отчуждения и разрыва, можно даже сказать невольного предательства с нашей стороны. А потом вновь взаимное прощение, искреннее уважение, взросление и понимание, что это очень близкий и родной нам человек — вновь вернули нас друг к другу.

И очень жаль, что нелепая, случайная и трагическая гибель оборвала жизнь этого замечательного человека, который ушел от нас в расцвете своих сил, чуть не дожив до 60-ти лет. Уверен, что Владимир Павлович многое бы еще сделал в жизни, у него были большие творческие планы, которые мы вместе обсуждали и готовы были ему в этом всесторонне помогать. Говорили о том, что он придет к нам в концертно-танцевальный зал (где я тогда работал директором), здесь мы создадим ему условия для осмысления и написания методичек по бальным танцам. Особенно ценен его опыт по преподаванию массовых школ танцев, обобщение его богатейшего опыта в становлении и развитии самого бального танца не только в Красноярске, но и в Сибири. Этим планам не суждено было сбыться, и я попробую, в меру своих сил, вспомнить и написать об этом тоже в память о нашем Учителе с большой буквы Владимире Павловиче Козлове.

Волею судьбы мы с Надей стали свидетелями становления и постепенного развития бального танца в Красноярске. Сейчас, в настоящее время мы уже самые возрастные из тех, кто продолжает этот путь в танцах (более 46-ти лет). И думаю, кому как не нам вспомнить, рассказать и дать свой субъективный анализ и взгляд на те далекие времена, на прошедшее время и настоящее, на все, что связано с бальным танцем и не только…

Заранее прошу прошения за те возможные неточности в датах и событиях, в именах и фамилиях людей, которые встретились нам и с которыми пересеклись не только наши танцевальные, но и человеческие отношения, ведь прошло уже довольно много времени, что-то стерлось в памяти, а что-то наоборот очень ярко в воспоминаниях и сегодняшних ощущениях.

Постараюсь не только описывать и вспоминать, но и подавать какие-то события в виде документов, афиш, грамот, дипломов, фотографий. Жаль, что очень сложно прикрепить еще и кинохронику, которая тоже есть у нас в домашнем архиве. Но

я постараюсь и это изложить в видео версии этой книги.

Не судите строго, делаю это от души, честно, с искренним желанием как можно полнее и объективней описать те славные события нашей долгой жизни в мире бального танца.

Глава 2. Начало пути (1975—1976)

До осени 1975 года я практически совсем не подозревал о существовании бальных танцев. Правда, смутно помню, что на Новый Год на елке в институте танцевала пара с показательными выступлениями, по-моему, это был квикстеп, но мне это не понравилось и не зацепило. Похоже, исполнение желало лучшего. Понятно, что нравится то, что исполняется с душой и конечно необходим уровень мастерства, видимо ни того, ни другого не было.

В институте было сложно учиться, у нас была одна из самых сложных и престижных специальностей. Группа была небольшая 23 человека и всего 2 девчонки. Много занимался спортом: бег на коньках, баскетбол, настольный теннис, шахматы, ходили в бассейн плавать. Кое-где даже были успехи. Играл за факультет в шахматы и теннис. По беговым конькам приглашали на стадион Динамо (стоял ниже гостиницы Красноярск на набережной Енисея) для серьезных занятий, требовалось тренироваться 5—6 раз в неделю. Подумал и понял, что не готов к этому, да и не ахти какие перспективы, тогда я видел там много классных конькобежцев, занятия на открытом воздухе в мороз не очень меня прельщали. Для этого хватало футбола. Мы с ребятами с нашей группы (в общаге) частенько гоняли мяч зимой на хоккейной площадке ночью в 30 градусные морозы.

Да, студенческие годы были очень интересными, веселыми, трудными, но речь не об этом. Так что понятно, я не страдал от безделья и день был расписан по минутам. Да, еще и участие в художественной самодеятельности института в добровольно-приказном порядке. Танцевал народные танцы (немного занимался ими в школе), конечно уровень был тот еще, но танцевал с душой и задором, что мне, кстати, потом очень помогло успешно танцевать советскую программу бальных танцев.

Мой приятель Вовка Мурашов несколько раз зазывал меня на занятия по бальным танцам, но все как-то было не досуг, и вот однажды я пришел с ним в ДК ЖД и понял, что пропал. Мне понравилось решительно все: и зал, и ребята, и атмосфера, и, конечно же, сами танцы. Они пленили меня своим аристократизмом, салонным благородным духом, разнообразием танцев и ритмов, танцеванием в паре. Конечно, и в народных танцах танцевали в паре, но это совсем не то и не так. В общем, я был очарован и заворожен ими.

Особую роль сыграл мой первый и единственный учитель танцев Владимир Павлович Козлов. Он своей харизмой, увлеченностью, простотой общения сумел увлечь меня, взрослого 20-ти летнего парня, начать все сначала, а это ох как трудно, тем более нужно было как-то воткнуть танцы в мой уже и так переполненный график.

Шел 3-й курс, начались основные дисциплины, жили в студгородке, а на занятия ездили в корпус «А» на Ленина, то еще путешествие — рано утром вбиваться в автобусы-мыльницы или в холодные, промерзшие насмерть троллейбусы. Одно хорошо, что после учебы не возвращаясь в общагу бежал в ДК ЖД, который незаметно становился моим вторым домом.

Вовка Мурашов раньше в Канске занимался танцами и уже прилично танцевал, был введен в состав ансамбля, участвовал в показательных выступлениях, а я еще только приглядывался, понемногу учил основные шаги и фигуры. Название танцев и те были в диковинку. Спасибо ребятам — Вовке Сереброву, Сергею Леднику и многим другим, которые охотно помогали и делились со мной знаниями. Да и партнерши сразу не было, танцевал с теми, у кого на занятия не приходил партнер, хотя сильные и опытные партнерши с новичком не вставали.

Надо сказать, что бальные танцы тогда были уделом взрослых, как правило, студентов. Очень редко приходили школьники и то, начиная с 9—10 класса. Надя, например, начала танцевать в 1973 году в 9 классе и была в коллективе самой молодой и все старшие девчонки ее опекали. Детского танцевания как такового не было, были детские ансамбли, которые и танцевали детские танцы типа «Ку-ка-ре-ку» и другие из так называемой советской программы.

Никакой специальной танцевальной обуви не было и в помине, парни танцевали в корочках, это легкие повседневные туфли на тонкой подошве, которых в магазинах так просто было не купить. Девчонкам было еще труднее, модельную обувь на каблучках днем с огнем не сыскать, все выкручивались как могли. Для ансамблей пытались шить обувь в мастерских оперного театра, но там обувь как для народного танца, другую мастера просто не видели и шить не умели. Про костюмы даже не говорю, например, свой первый конкурс я танцевал в своем повседневном полосатом пиджаке и темных брюках.

Но надо сказать, что над всеми нами витал какой-то вирус счастья, мы все были окрыленными, вдохновенными и бесконечно преданными танцу. Конечно, тогда это было в диковинку, бальные танцы властями не поощрялись, особенно индивидуальные конкурсные танцы европейской и латино-американской программы. Мы здесь в глубинке не испытывали такого пресса, как наши коллеги из Москвы, Ленинграда и других крупных городов. Если на нас здесь смотрели сквозь пальцы, то у них были прямые запрещения конкурсных танцев, вплоть до гонений, увольнений с работы, трудностями в институтах.

Официально бальные танцы были «чужды советской морали… фраки и бальные платья несли в массы буржуазное, наносное, фальшивое… уводили со светлого пути коммунистического будущего нашу молодежь» — вот так примерно звучали официальные документы Министерства культуры СССР, профсоюзных, комсомольских и партийных органов. «Советский человек должен танцевать по-советски» — гордо вещал тогда министр культуры РСФСР В. Стриганов. Это конечно очень удивляло всех, просто невозможно было связать бальные танцы с образов «врага», никак не укладывалось в голове. И длилось все это вплоть до 1988 года, когда были отпущены вожжи: «пусть молодежь хоть чем-то занимается».

Кстати, развитие танца в стране началось примерно с 1957 года, когда в Москве впервые проходил Всемирный фестиваль молодежи и студентов, тогда в рамках фестиваля прошел 1-й международный конкурс бальных танцев.

Нам повезло, что в 70-х годах танец понемногу стал пробивать дорогу, появились Всероссийские и Всесоюзные конкурсы исполнителей бальных танцев, городские и краевые, правда в них доминировала так называемая советская программы танцев, это более 100 танцев, которые были к обязательному исполнению по выбору, а потом уже 2—3 танца из международной программы. Даже в 1979 году в Москве в ДС «Дружба», где проходил Международный Чемпионат социалистических стран по бальным танцам, всех зарубежных пар обязали танцевать советские Русский Лирический и Рилио (литовская полька), чему я сам был свидетелем, и мы даже пытались в гостинице учить кубинские пары этим танцам. Смешно и грустно одновременно. Зачем такое противостояние? Да, многие танцы из советской программы были по своему интересны и любимы, с удовольствием танцевались в ансамблях, на тематических вечерах, но еще долго были в обязательной программе всех конкурсов бальных танцев.

К слову, венский вальс я знал и танцевал с удовольствием, это благодаря моему отцу Ефремову Николаю Петровичу. Где-то в 7-м классе он с удивлением узнал, что я не умею танцевать вальс. И началась моя учеба дома, я вальсировал с табуреткой, вот так понемногу и научился. Отец у меня прилично танцевал, как офицер их учили танцевать, и он сам этому учился. Я неоднократно видел на вечерах и вечеринках как папа с мамой вальсировали…

Вот так понемногу я стал осваи вать танцы, в первую очередь танцы репертуара ансамбля «Ритм» ДК ЖД — так назывался наш коллектив. Коллектив был достаточно большой, только в основном составе танцевали порядка 8—10 пар, и нас второго состава тоже было пар 5—6. Все взрослые люди, многие уже закончили учиться, работали инженерами, специалистами и с удовольствием по вечерам и в выходные занимались любимым делом. Конечно, мне очень хотелось попасть в основной состав и было немного обидно, когда однажды ансамбль уехал на несколько дней с показательными выступлениями по ж/дорожным станциям края в специально выделенном вагоне. А я остался, прекрасно понимая, что я еще совсем зеленый, хотя занятия спортом приучили к максимуму. К чему, в последствие, я всегда и стремился.

И вот мой первый конкурс в ДК ЖД весной 1976 года. Незадолго до этого мне пригласили опытную партнершу Наташу Андрееву, которая уже закончила танцевать. Она пришла, была постарше меня, помню, что танцевали медленный вальс, ча-ча-ча и какие-то советские танцы. Ребята говорили: ну с ней ты должен отлично выступить, чуть ли не победить. Не тут-то было, особых успехов не добились, но и наше выступление не было провальным. Наташа потом как-то быстро потерялась, у нее была своя, взрослая жизнь и танцы, видимо, ее уже не манили. На занятия все ходили по-разному, старички могли неделями не приходить и появлялись только на выступления, некоторые тренировались 2—3 раза в неделю, а это было тогда более чем достаточно.

Помню, были непререкаемые лидеры ансамбля — Владимир Ведмицкий и Надежда Колесникова (в последствие Ефремова), они танцевали супер, побеждали во всех конкурсах, оба с отличной хореографической подготовкой.

Они уже были лауреаты Всероссийского конкурса 1975 года, правда, тогда еще в разных парах. Были еще Сергей и Елена Мальцевы, Света Трапезникова с партнером (кто не помню). Были и другие ребята, которые не блистали в конкурсном танце, но с удовольствием танцевали в ансамбле.

Прошло лето 1976 года. Я приехал со стройотряда довольно поздно, где-то в середине октября. Проводили в армию Володю Ведмицкого, он танцевал в народном ансамбле «Енисейские зори» и ходил еще и к нам. Надя осталась одна, и я тоже ходил без партнерши. У нас уже были взаимные симпатии и в один прекрасный день мы решили встать в пару и объявили об этом Владимиру Павловичу. Что тут началось трудно описать, Палыч был категорически против, конечно, такая партнерша и совсем новичок, из которого неизвестно что еще получится. Это противостояние длилось долго, что только не делалось, чтобы мы не оказались в паре, но Надя была непреклонна и Палыч, как мы думали, сдался. Но это нам еще долго аукалось.

Как-то мы собрались в г. Таллин на турнир, Палыч позвал нас с Надей, Володю Мурашова с Людой, еще летали Люда Румянцева с партнером, вроде как с Сашей Симбирским, конечно, все мы летели за свой счет. Это была интереснейшая поездка. Палыч дружил с Антс Таэль (педагог с Эстонии), у которого покупал информацию, пластинки с танцевальной музыкой, материалы для платьев, бижутерию. У него же он, в свое время, купил 8 пар женской латинской обуви английской фирмы Supadance для ансамбля. Пара этой обуви тогда стоила 100 рублей, и мы все сбрасывались по 50 рублей с носа, мы с Надей тоже отдали. Это по тем временам была лучшая обувь в мире, да и сейчас эта английская марка в мировых лидерах.

И вот с нами в Таллине приключилась с одной стороны смешная, с другой очень горькая история. Прямо за несколько минут до турнира Палыч забирает у Нади эту обувь, и она остается в черных демисезонных туфлях на толстом каблуке, в которых прилетела, вот так мы и танцевали оба дня. Да ладно бы так, только вот партнерша Вовки Мурашова Людмила блистала в этой английской обуви. Помню, смешно шутила на этот счет Людка Румянцева: я вот свои старенькие обычные босоножки покрасила белой гуашью и спокойненько танцую.

Это была первая серьезная трещинка, которая пробежала между нами. Я до сих пор не могу объяснить поведение Палыча, видимо это отголоски нашего с ней неповиновения. Помню, тогда нам было выходить на паркет, а Надя рыдает от горечи и обиды, к ней подсела Алла Чеботарева и пыталась ее успокоить, совершенно не понимая — чего она плачет? Кстати тогда мы впервые увидели их блистательный дуэт с Петром и были просто очарованы и потрясены их танцем, они уже танцевали в «А» классе, а мы только-только перебрались в «С» класс. Потом, после турнира вечером Таэль показал цветной кинофильм с чемпионата мира во Франции, где он судил. Это была настоящая бомба. Ничего подобного мы не могли и представить. Вернулись одухотворенные и одновременно потерянные…

Надя уже училась в институте и как-то незаметно после Таллина мы перестали появляться в клубе, все шло к тому, что мы закончили танцевать, о переходе в другой клуб не могло быть даже и речи. Палычу надо отдать должное, он несколько раз ловил Надю в институте на переменах, и только в очередной раз, благодаря еще и посредничеству Володи Сереброва, они уговорили Надю вернуться. Вот так мы перевернули эту непростую страницу.

Тренировались много и упорно. Помню, Палыч в очередной раз привез фильм, и мы увидели Надежду и Виктора Давидовских из Питера, которые блестяще танцевали латину. Мы тогда многое переняли из их манеры и подачи танца, даже потом взяли их латинское платье за основу и стали в нем лауреатами Всероссийского конкурса в 1978 году г. Красноярске. И, конечно, не могли представить, что буквально через 2 года будем вместе с Давидовскими танцевать в сборной Российской Федерации (РСФСР) на Всесоюзном конкурсе исполнителей бального танца 1979 года в Нижнем Новгороде.

Все кино ролики тогда, естественно, были без звука, и многое в них понять было невозможно, особенно по ритмам, синкопам, сильным и слабым долям, музыкальности в целом.

Думаю, тогда сложилась парадоксальная ситуация в наших танцах. Практически отсутствовала хоть какая-то информация и методика преподавания бальных танцев так называемой международной программы (10 танцев). Ее официально просто «не было». И достать, в силу сложившихся причин, было практически невозможно. И вот в атмосфере тотального дефицита на информацию всем нам танцорам волей и неволей пришлось сближаться, обмениваться теми крохами, что кому попадало, уверен, что это и помогло, в том числе, спасти наш жанр бального танца и даже в скором времени начать выходить на международную арену и признание.

Прибалтика тогда (конец 60-х годов) была безусловным лидером, так как имела особый статус, у них не было гонений со стороны министерства культуры и партийных органов, они напрямую участвовали в конкурсах в Европе и Англии. Такая легенда танца как Чесловас и Юрата Норвайша не только танцевали, но и были организаторами первого тогда в СССР международного конкурса «Янтарная пара» в Каунасе (1968). Вторым центром был Ленинград, который был рядом с Прибалтийскими республиками и черпал там информацию, участвовал в конкурсах, в семинарах, брали уроки.

Тогда было так — кто владел информацией, тот и был в лидерах. Помню свои ощущения, когда приезжали на конкурсы и смотрели, если были пары из Москвы, то понятно, что они уже априори будут впереди. И пока до нас эта информация доходила (через семинары, киноролики и пр.), они уже опять были впереди.

Владимир Павлович оказался настоящим энтузиастом, его не устраивала эта ситуация, и он через своих друзей в Прибалтике, за свои деньги покупал и получал такую информацию в виде тоненьких методичек, в основном на английском языке. Он молодец, выучил основные термины и обороты и достаточно сносно переводил описание фигур, ритмов, работа рук и ног и прочее из так называемого «бэйзика».

Поэтому мы владели, пусть и достаточно поверхностно, основами танцев, знали фигуры, их исполнение, разучивали связки и строили вариации. Это было чрезвычайно сложно, но и увлекательно. Еще надо сказать, что Палыч коллекционировал танцевальные пластинки, которые тоже доставал «из-под полы». Это по тем временам была лучшая музыка в исполнении лучших танцевальных оркестров мира, таких как Ross Mitchell и прочие. Это были пластинки в супер обложках, высочайшего западного качества и, что самое примечательное — новинки года. Можно сказать, что проще было достать The Beatlts или Deep Purple, чем подобные танцевальные шедевры. В его коллекции было более 30 таких «фирменных» пластинок. Конечно, еще были у него практически все пластинки разной танцевальной музыки, которые выпускались тогда в Союзе, но, увы, их было очень немного и посредственного качества звучания.

Также у него всегда были лучшие катушечные магнитофоны (Маяк, Юпитер), так же лучшие тогда проигрыватели виниловых пластинок, что позволяло переписывать музыку высокого качества и использовать их на тренировках, показательных выступлениях и конкурсах. Все это стоило немалых денег. Уже много позднее, Палыч приобретал танцевальную литературу типа самиздата на русском языке — те же книги по бальным танцам лучших мировых специалистов, помню, каждая стоила от 50 до 150 рублей.

Вспомнил очень смешной случай, Палыч приехал из очередной поездки и с гордостью начал нас учить новому танцу румба, пыхтели и учили целый вечер, все было неудобно и совсем не то. На следующий день Палыч со смехом и со смущением поведал, что он все это смотрел на пленке, но только зеркально… и получались «веер» и «алемана» зеркально наоборот. Долго смеялись и часто вспоминали.

Кстати, учили и другие танцы: рок-н-ролл, буги-вуги, которые были для нас таким же откровением. Потом их танцевали на вечеринках. На банкетах после конкурсов учили всех желающих (а банкет был обязательным атрибутом всех конкурсов).

Вот так мы и учились танцам понемногу, как в известном произведении: «чему-нибудь и как-нибудь».

Глава 3. Первые успехи, движение вперед (1977 год)

Когда мы с Надей вставали в пару, мы не ставили особо никаких целей. Наверное, просто хотели доказать себе и другим, что вопреки общему мнению у нас получится. А вот что получится — покажет только время. Итак, вопреки всем и всему в 1976 года мы встаем в пару.

Первый стереотип — у нас большая разница в возрасте, где-то 18 см. И надо сказать, этот стереотип долго «давлел» на нас, мешал нам, вязал по рукам. Это нам говорили вокруг все без исключения, и это, говорил нам и наш тренер, я думаю, это было совсем не правильно. Если в латине в этом не было проблем, то в стандарте конечно они были. К сожалению, тогда сама методика и понимание принципов построения в пару не давали возможность этот минус свести к минимуму. Это сейчас понятно, что и как нужно, а тогда это было почти полное непонимание как этого достичь. Но даже и тогда, в стандарте мы с этим более-менее справились и в последующем танцевали стандарт с удовольствием, частенько бывали в финале, в призерах и даже побеждали. Но этот «пунктик» всегда в нас присутствовал.

Второй стереотип — все или почти все считали, что Надя губит себя и свой талант, вставая с новичком, который не только не сможет ее догнать, но и просто хотя бы тянуться за ней. Как правило, если партнер слабее партнерши, то пара не может достойно конкурировать. Выбор простой: или партнер догоняет ее и становиться рядом (лучше чтобы вообще стал лидером пары) или пара просто не состоится. Конечно, все здесь не так просто и очевидно, но проблема в этом тоже есть. В этом смысле у нас было меньше проблем, так как мы оба стремились к результату и включали все свое старание и умение.

Надо отдать должное Наде не только за терпение, но и умелую помощь мне в освоение самих танцев. Ее прекрасная хореографическая подготовка сыграла свою неоценимую роль в становлении нашей пары, в некоторых моментах, оказывала решающее значение в советской и латино-американской программах. У Нади природная выворотность, гибкость, шикарная растяжка, великолепная осанка.

Помимо этого сказались ее занятия в детском хореографическом классе подготовки государственного ансамбля «Танца Сибири». Интересный факт, когда она поступала учиться в Сибирский технологический институт, я ей посоветовал сходить на конкурсный отбор в известный народный ансамбль «Енисейские зори» (руководитель Геннадий Петухов), который был при этом институте (я надеялся, что может как-то помогут поступить…). Из многих и многих Надю и еще одну девочку приняли, сказали: — сдавайте экзамены, поступайте и обязательно приходите. Я ее спросил, что сдавали, она отмахнулась — дробушки, топотушки и прочее.

Кстати, Надя хорошо сдала вступительные экзамены и, очень успешно проучившись 5 лет, получила диплом, ей сразу предложили место технолога на крупном комбинате с предоставлением квартиры. Но ехать надо было в Архангельск, где она проходила практику. Понятно, что мы туда не поехали. Я уже работал после института по распределению и ей дали свободный диплом.

Как обычно, чужие успехи мало кого радуют, и мы тоже испытали это внутри своего коллектива по полной программе, никому не нужны конкуренты, взявшиеся ни откуда. Хотя были ребята, которые искренне были рады и поддерживали нас.

Вот с такими исходными данными мы начали свой путь в танцах. А помимо индивидуальной программы нам срочно нужно было учить и репертуар ансамбля. Конечно, проще было выбрать только ансамбль, такой выбор сделали многие. Но очень привлекал конкурсный танец и реализация себя через него. Это очень и очень увлекательно! Мы в этом ни минуты не сомневались. Думаю, что эта мотивация знакома всем и двигает многих.

Первый звоночек, что что-то не так прозвучал после Таллина. Тот турнир во многом нам открыл глаза на танец, а самое главное на качество его исполнения. Вроде те же фигуры, музыка, а лидеры танцуют по-другому, порой совершенно непонятно как они это делают.

У нас стали происходить на этот счет разговоры с Палычем, мы понимали, что с таким подходом далеко не уедем. Мы только тогда, услышав о существование каких-то семинаров, индивидуальных уроках с тренерами и ведущими парами, стали этим интересоваться. Это сейчас я понимаю, что Палыч учил нас «английскому медальному танцеванию», которое тогда в России было очень редким и даже продвинутым, но мало могло конкурировать по-настоящему с конкурсным танцем. Потом спустя почти 20 лет, когда мы продолжали учиться танцу на родине танца в Англии, мы это танцевальное направление наблюдали сами, видели турниры по «медальному танцеванию». В Англии, да и других странах, существуют несколько союзов и федераций такого танца. Все это направлено на массовое танцевание, типа как у нас тогда школы танцев. Это было направленно к тому же на массовость и привлечение людей, в том числе и через конкурсную составляющую: ступени мастерства — бронзовое, серебряное и золотое. Как уже сказал, это практически не имело отношение к конкурсному танцу.

К сожалению, мы тогда не смогли убедить Палыча в перспективности именно конкурсного направления, тем более это требовало серьезных финансовых затрат, перестройки основ тренировок, работы и вообще переосмысления всего-всего.

Все катилось по старинке. Показательные выступления в ансамбле и в паре, тренировки, которые приносили все больше вопросов, которые оставались без ответа. Понимали, что теряем время… Правда Палыч тогда разрешил нам свободно пользоваться своими немногочисленными кинороликами с турниров, в которых мы пытались что-то понять и что-то разглядеть (без звука, с посредственным качеством изображения, вечно рвущейся пленкой).

Но надо сказать, что даже это стало приносить свои плоды, мы резко стали прибавлять, появились интересные вариации с трюками и поддержками. Надина растяжка позволяла делать то, что никто не рисковал повторять за нами, например — подъем-вымах партнерши над головой в джайве (очень опасное движение, требующее полной уверенности в партнере). Почти поперечный шпагат в румбе, находясь в растяжке на левой и правой ноге партнера, высокие батманы и броски ног, высокие поддержки в посадобле, прокручивание партнерши в румбе, где она на одной ноге в приседе, за одну руку вращается рукой партнера с большой скоростью.

Этому последнему трюку удивлялся даже Михаил Семенович Годенко — блестящий хореограф, легенда народного танца, руководитель красноярского государственного ансамбля «Танца Сибири», говорил: у нас в подобном трюке парни крутят девчонок через механическое приспособление в руке, а вы умудряетесь просто «ладонь в ладонь…». Было очень лестно и приятно это слышать.

Немного об этом знаменитом коллективе. Мы знакомы были, наверное, с большинством танцоров, особенно с теми, кто тогда проживал в гостинице «Огни Енисея» на Набережной Красноярска возле Речного вокзала, где мы бывали на дружеских вечеринках после совместных выступлений на больших сборных концертах, да и просто вечерами забегали на огонек. Володя Ведмицкий (Надин партнер и наш друг) тогда танцевал в этом коллективе и ввел нас в круг общения. Надо сказать, что этот знаменитый коллектив был для нас образцом в отношении к профессии, к тому любимому делу, которому мы посвятили всю свою жизнь. Неоднократно присутствовали на их многочасовых репетициях, где очень скрупулезно и дотошно оттачивалось мастерство и презентация танцевальных номеров, видели с каким желанием и самоотверженностью все относились к своей профессии. Поражала неуемная энергия и талант бессменного руководителя и создателя этого уникального народного коллектива Михаила Семеновича Годенко.

Особенно удивительны были солисты ансамбля — Людмила Коркина, Николай Черемисин и многие другие. Среди них выделялся Валера Борисов своим уникальным талантом и самобытностью, его звали «рыжим» по цвету его волос. Его М. С. Годенко нашел в какой-то художественной самодеятельности и вывел на мировую вершину народного танцевального искусства.

Их знаменитый танец «Сибирский переполох», который долгие годы был визитной карточкой ансамбля, где блистал гранями своего удивительного таланта Валера Борисов, был поставлен М. С. Годенко именно на него.

Помню, после знаменитых гастролей Ансамбля танца Сибири по Америке мы были в гостях у Валеры, и он с упоением и присущим ему юмором рассказывал о приключениях в США, где они выступили во многих городах, ежедневно переезжая из города в город. Кстати, тогда я купил у него автоматическую японскую кинокамеру, где вставлялась специальная кассета с цветной или черно-белой пленкой, тогда это была мировая новинка. Этой камерой я снимал весь наш семейный и танцевальный архив вплоть до 1994 года, когда перед поездкой в США приобрел уже настоящую видеокамеру не только с изображением, но и со звуком. Было большим потрясением и ударом быстрый безвременный уход Валеры Борисова из жизни.

Мы сдружились с еще одним блестящим танцовщиком и солистом ансамбля Валерием Вторушиным, наше знакомство и общение продлилось еще долгие годы.

Вот такая краткая зарисовка нашего незабываемого общения и знакомства с этим великим коллективом.

Тогда еще не было ограничений в том, что нельзя отрывать обе ноги от паркета больше, чем на один такт музыки. И все мировые пары в меру способностей занимались такой своеобразной воздушной акробатикой, ну и конечно мы за ними… Мы тогда как-то стеснялись «снимать» куски вариаций с других пар, это казалось плагиатом, и только потом поняли, что это была повсеместно обычная практика всего танцевального мира — все танцевали с лидеров. Только сравнительно недавно у пар стали появляться свои индивидуальные хореографии танца, которые им ставят тренеры и ведущие пары, с которыми они занимаются.

Понятно, что современный танец по потоку информации, появлению интернета, развитие и появление новых мировых центров (Италия, Германия, Россия, Америка и др.) никак нельзя сравнить с тем временем, когда доминировала Англия (родина бальных танцев), а Советский Союз был практически полностью отрезан от этой информации.

Помню, Станислав Попов показывал нам немецкий танцевальный журнал, в котором после его с Людмилой оглушительного успеха в Германии писалось примерно так: видимо, где-то за Уралом в России существуют таинственные школы танцев, раз у русских есть такие пары, которые на равных могут конкурировать с мировыми лидерами.

И это было феноменально: без доступа к информации, без семинаров, выездов на зарубежные турниры наши ведущие пары в конце 70-х и начале 80-х начали конкурировать и входить в мировую элиту. Это сейчас из любой глубинки можно напрямик договориться об уроках и поехать в любую страну или пригласить специалиста к себе, можно заявиться и танцевать на любых открытых мировых турнирах, а тогда даже помыслить об этом было невозможно.

Вот так, методом проб и ошибок развивался наш танец.

В 70-х годах у нас в Сибири было очень мало конкурсов. И каждый конкурс был своего рода событием. У нас в ДК ЖД проводился свой турнир 1—2 раза в год с приглашением пар. Приезжали пары с Новосибирска, Ангарска, Абакана, Томска и Иркутска, где тоже активно развивался конкурсный танец. Это были настоящие праздники танца с битком набитым зрительным залом, интерес к танцу был феноменальным.

Как я уже писал, детского конкурсного танца не было и в помине, приезжали только взрослые пары. Собиралось пар 10—15. Это уже был приличный турнир, проходил в один день, начинался после обеда. То есть полуфинал и финал, кстати, между парами, оставшимися в полуфинале, делали второй утешительный финал за 7—12 место. Конечно обязательные показательные выступления победителей и ансамблей. Соревновались в двух программах: советской и зарубежной. В судьи приглашались лучшие в прошлом танцоры, хореографы Дома творчества и порой просто известные люди. Судились конкурсы по- разному: то все танцы вместе, то советская программа отдельно. Судейство было открытое по местам. А потом после конкурса обязательно небольшой банкет, все ребята взрослые. Много общались, знакомились, обменивались опытом, танцевали, веселились. Это было незабываемое время.

Сами ездили на конкурсы в Томск (название вроде «Весенний подснежник», там тогда лидерами в Томске были Сергей и Татьяна Круг и Александр и Светлана Илюшеновы), в Иркутск, в Новосибирск (Геннадий Мальков и Александра Шестакова — «Золотая долина») и другие новосибирские конкурсы, в Ангарск, где руководителем коллектива был Револьф Гусев.

В Красноярске тогда было два больших танцевальных клуба: мы (ДК ДЖ) и КТЗ (концертно-танцевальный зал). Мы у них на конкурсах участвовали, а они к нам не приходили. Они к нам относились снисходительно, свысока. Шла и тогда острая конкуренция не столько между клубами, сколько между профсоюзной и государственной системами культуры. Да, было и такое.

Танцевали мы с Надей весьма успешно, если не побеждали, то всегда были в призерах как минимум.

Помню зиму 1977 года, Иркутск, мы на открытом областном конкурсе ансамблей и исполнителей бальных танцев, приехали всем ансамблем. Стояли сильные морозы за -35.

Конкурс проходил тогда в только что открывшемся Дворце спорта. Там забабахали высоченную сцену, на которой и проходил сам конкурс (кстати, в том же Томске во Дворце спорта тоже почему-то городили высоченные сцены для турниров). Танцевали 2 дня. Основными соперниками были пары из Ангарска, где работал Револьф Гусев (это был весьма сильный коллектив), они с Палычем были друзья-соперники. Жарко и трудно тогда пришлось нам. Мы с Надей выиграли латину и советскую программу, а Коля Сидоров с партнершей стандарт, что было весьма неожиданно для него самого. Здорово тогда танцевал и Вовка Мурашов с Мариной и другие наши пары.

Это все как бы в неофициальном зачете, а официально тогда награждали так: группа пар лауреатов (высший титул) и группа пар дипломантов 1-2-3-й степеней, так же и у ансамблей, но в группе ансамблей только один ансамбль мог стать лауреатом. Такое было всегда на всех проходивших тогда Всероссийских и Всесоюзных конкурсах, а они проходили один раз в 3 года. Мы тогда в Иркутске всем коллективом очень достойно выглядели. Кстати вспоминаю, в латино-американских танцах мы с Надей соревновались с парой из Ангарска Сергеем Шадриным с партнершей, нам тогда с трудом удалось их обойти.

Летом 1977 года я защитил диплом и по распределению попал на КраМЗ (красноярский металлургический завод) инженером-наладчиком. Началась моя уже взрослая жизнь. Надя училась, я работал, вставали очень рано, чтобы к 8-ми утра успеть на работу через весь город. После работы спешили в ДК на тренировки, домой являлись за полночь.

Палыч частенько договаривался с показательными выступлениями на вечерах танцев в техникумах и институтах, на каких-то, как сейчас принято говорить, корпоративных вечеринках, на официальных торжественных мероприятиях. Практически всегда это были мы с Надей. За выступление мы получали 5 рублей на двоих, очень редко 10 рублей, а это были тогда приличные деньги (я как молодой инженер вначале получал где-то 120 рублей). Танцевали много и с удовольствием, оттачивали презентацию и выразительность танца, умение танцевать на полу с любым покрытием, порой на очень маленьком пятачке.

Помню веселый случай, это было весной. Вечер, выходной, я собрался смотреть Чемпионат мира по хоккею, по-моему, финал наши с чехами. Говорю вслух: пусть хоть землетрясение и наводнение — ничто не помешает мне сегодня смотреть любимый хоккей. Тут стук в дверь, открываю, стоит Серега Ледник и говорит: Саша, Надя, Палыч прислал, срочное выступление, очень важное, такси ждет внизу… Конечно с ворчанием и прибаутками, мы моментально собрались и поехали. А моментально, это совсем непросто. Как минимум, Наде нужно было быстро сделать себе прическу, расчесать меня, собрать обувь, костюмы. На этот счет мы были всегда очень мобильны. Тогда прически мы сделали уже на месте перед выступлением. Правда, после выступления, пока Палыч был занят, мы где-то в фойе нашли телевизор, и я успел посмотреть большую часть финала хоккея.

Бывало, выступали и всем ансамблем, это было настоящее событие. Накануне много готовились, судорожно собирали весь коллектив, ведь отсутствие даже одной пары нарушало весь рисунок танца, что было крайне нежелательно. Много волнений и переживаний даже для нас исполнителей, а что говорить о Палыче, на нем порой лица не было. Мы с Надей прочувствовали это сполна, когда уже много позднее очутились в шкуре руководителей ансамбля. Обидно зависеть от какого-нибудь разгильдяя, который забыл, проспал или просто неохота, а ведь еще были и объективные обстоятельства неявки на выступления (болезнь, командировки и прочее). А на ходу сделать замену очень непросто, даже опытной паре нужно потренироваться, чтобы выучить и занять в рисунке танца другое незнакомое место.

Так что домой мы практически являлись только ночевать. Бывало, всем коллективом собирались и отмечали какие-то праздники, дни рождения, делали вылазки на природу. Как-то даже Новый Год справляли всем ансамблем дома у Сереги Лычагина. Были молоды, было весело, много общались, спорили, дружили и, казалось, что это будет всегда.

Вот так в заботах, тренировках, в работе, выступлениях и выездах на конкурсы в другие города прошли 2 незабываемых года. Наступал 1978 год…

Глава 4. Лауреаты Всероссийского конкурса исполнителей бальных танцев г. Красноярск (1978)

Да, этот 1978 годыл супер насыщен событиями… и в личной жизни, и в танцевальной жизни. 7 апреля мы с Надей сыграли свадьбу. Конечно, в жизни каждого человека это огромное событие. И в нашей жизни это тоже было важнейшее событие. Но раз уж у меня все о танцах, то мы на нашей свадьбе собрали все поколения ансамбля, начиная с первого состава: Гена Горин, Лариса Сереброва, Тамара Мельник, Александр и Светлана Лычагины, Сидоркина Татьяна и другие, заканчивая уже более молодыми, которые шли уже за нами. Кстати, Геннадий Горин и Лариса Серебровы были участниками и дипломантами 1-го всесоюзного конкурса исполнителей бальных танцев в Москве в 1972 году. Всего было на свадьбе 1-й день 105 человек, 2-й день 115 человек, конечно включая наших родных и близких, моих товарищей с института и работы, Надиных с ее институтской группы тоже.

Гуляли очень весело и здорово, по отзывам всех, это была свадьба на редкость. И конечно, первую скрипку играли ребята и девчата с нашего ансамбля, тамада Гена Горин был выше всяких похвал, Владимир Павлович со своим концертным баяном был душой песен и танцев. ВИА (вокально-инструментальный ансамбль) мы пригласили с ДК ЖД, который был тогда одним из лучших в городе. Ребятам до того понравилось, что они взяли с нас в 2 раза меньше договорной суммы, сказали: что играли на многих свадьбах, но такой в их жизни еще не было. До сих пор мы с благодарностью вспоминаем всех ребят и, конечно, наших родных, которые устроили нам все это великолепие.

А до этого уже с начала года коллектив начал готовиться к важнейшему событию года — Всероссийскому конкурсу исполнителей бальных танцев в Красноярске (зона Восточной Сибири, Хакасии, Тувы, Забайкалья, республики Бурятия и Читинской области). У нас самих и в нашем коллективе на этот счет были самые большие амбиции.

Тогда уже наши девчонки из ансамбля были обуты в английскую танцевальную об