А вот город. Представим: связь с реальностью у вас возникла в конкретном месте, ее развитие было бы естественно связано с ним же, но это место стало для вас недоступным, устранено. Что вы будете делать? Ах, Львов устроен весьма прихотливо, с барочными сдвигами фактур и смыслов, отношения с ним были бы долгими. Один польский журналист говорил, что его отец с матерью родились в Австро-Венгрии, учились в Польше, поженились в Германии, умерли в СССР, а их могилы — в Украине. Они ни разу не выезжали из Львова.
Не станет оптимистом и после войны. В июне 1961‑го напишет, что надежд на Германию после 1945‑го у него не было, все было столь болезненным и угрожающим, что можно было потерять веру в человечество и желание сотрудничать: «Но именно из этой депрессии у меня вырастают упрямство и дерзкое желание продолжать делать то, что выглядит бесполезным» [141].
и что мы должны делать с тем, что не с чем сравнивать?