Полюбившиеся читателям тексты в новой редакции!
Алексей Варламов — прозаик, филолог, ректор Литературного института им. А.М. Горького, автор романов «Мысленный волк» (короткий список «Большой книги», «Студенческий букер») и «Душа моя Павел». Лауреат премии Александра Солженицына и Патриаршей литературной премии.
В новую книгу Алексея Варламова вошли «повести сердца» — «Рождение», «Ева и Мясоедов», «Дом в деревне», путевые очерки из Европы и Америки и очень личные заметки о русской литературе, о биографии и творчестве Пушкина, Достоевского, Толстого, Булгакова, Шукшина, Солженицына, Водолазкина. «Ева и Мясоедов» — сборник прозы о потерянном и обретенном Слове.
«Метровая рыбина смотрела маленькими хищными глазами — темно-зеленая до черноты. Шансов у меня не было никаких. Тогда, мысленно с ней простившись и больше жалея не о том, что она уйдет, но о том, что мне никто не поверит и будут считать мой рассказ обыкновенной рыбацкой байкой, я выдернул щуку из воды».
Алексей Варламов — прозаик, филолог, ректор Литературного института им. А.М. Горького, автор романов «Мысленный волк» (короткий список «Большой книги», «Студенческий букер») и «Душа моя Павел». Лауреат премии Александра Солженицына и Патриаршей литературной премии.
В новую книгу Алексея Варламова вошли «повести сердца» — «Рождение», «Ева и Мясоедов», «Дом в деревне», путевые очерки из Европы и Америки и очень личные заметки о русской литературе, о биографии и творчестве Пушкина, Достоевского, Толстого, Булгакова, Шукшина, Солженицына, Водолазкина. «Ева и Мясоедов» — сборник прозы о потерянном и обретенном Слове.
«Метровая рыбина смотрела маленькими хищными глазами — темно-зеленая до черноты. Шансов у меня не было никаких. Тогда, мысленно с ней простившись и больше жалея не о том, что она уйдет, но о том, что мне никто не поверит и будут считать мой рассказ обыкновенной рыбацкой байкой, я выдернул щуку из воды».
Ұқсас кітаптар
Пікірлер1
Дәйексөздер180
«Искусство – это не рассказ о жизни, это – жизнь, которая рассказывает о себе».
Квартал неподалеку от Сенной площади был заброшенный, темный, и можно было войти в подъезд, подняться по лестницам, зайти в пустые квартиры, коснуться стен и вообразить, что вот эта комната, тремя окнами глядящая на канал, с безобразным тупым углом и убегающим во тьму острым и есть та самая, где говорили о Лазаре четырехдневном.
Бабушка моя прощала все мужу и ничего Богу – свидетельство глубокой личной веры, если задуматься.
