Оглавление

Глава 1 Чего хочет каждый

Тёмный силуэт мелькнул среди деревьев. Под копытами мчащейся лошади хрустнула ветка, шмякнул и прыснул в разные стороны рыхлый снег. Устроить погоню в лесу, ещё и в такое время года — безумие, но о здоровье лошади Хаара сейчас не волновалась. Даже если сдохнет, ничего не стоит украсть новую. Ледяной воздух обжигал лицо, делал вдохи тяжёлыми, почти невыносимыми. Над головой просвистело, но Хаара вовремя пригнулась, чтобы уклониться от арбалетного болта. Второго выстрела не будет. Противник не перезарядит его в такой скачке. Завидев впереди открытое пространство, девушка заставила лошадь свернуть между деревьев и оказалась прямо позади преследуемого. Если это не прекратить, лошадь обо что-нибудь споткнётся. Корни. Ветки. Стоило этому сукиному сыну так неудачно свернуть в чащу! Думал, что погоня маловероятна, напавшие побоятся рисковать, но риск страшен для тех, кому есть, что терять.

Пыхтение, скачка, четыре бешено колотящихся сердца. Воздух, наполнившийся неотвратимостью, окутал всадников. Лес, впустивший в свои хоромы смерть, ждал, когда она выполнит своё грязное дело и даст природе снова погрузиться в сон. Ублюдок был совсем рядом, но Хаара не могла дотянуться — его лошадь петляла между стволов, норовя отделаться от погони, и Хаара не всегда успевала повернуть свою. От злости она сжимала зубы так, что те начинали болеть. Догнать. Во что бы то ни стало, она его догонит.

Лошадь Красного Кочевника снова резко повернула и вдруг исчезла из виду. Хаара услышала ржание, затем ощутила толчок — и в следующее мгновение уже летела из седла. «Только бы не сломать шею». Сгруппировавшись, Хаара приземлилась на недавно выпавший снег. Лошадь преследуемого угодила в яму, а вслед за ней и лошадь Хаары. Девушка успела увидеть взметнувшиеся копыта первой и дёргающуюся голову второй. Оба всадника кувыркнулись в воздухе и упали в паре метров друг от друга. По телу пронёсся звон, Хаара порадовалась, что на ней плотная одежда. В порыве ярости с отголосками страха преследуемый поднялся первым и выхватил меч. «Быстрый ублюдок», — подумала девушка и вытерла влажный лоб тыльной стороной ладони. При падении она неудачно задела им торчащую ветку, и теперь лоб пылал, словно по нему саданули когтями. Хаара поднялась медленнее, чем хотела. Голова кружилась, но, найдя точку равновесия, девушка выхватила Ардисфаль, как раз вовремя, чтобы отразить летящий сверху клинок. Зазвенела сталь. Хааре нравились люди дела, те, кто не тратил воздух на пустой трёп в виде угроз и жалких обещаний, а сразу прокладывал себе путь. Красный Кочевник был из таких. Они заплясали в смертельном танце, ловкие и быстрые, несмотря на тяжёлые меховые плащи, защищавшие от грянувших морозов. В глазах мужчины пылала всепоглощающая ярость. Она была не минутным чувством, а постоянной составляющей его жизни. Благодаря ей Красный Кочевник завоевал любовь головорезов, деньги и влияние в этих землях. Ярость направляла его во всех делах, служила ему оружием и бронёй. Хаара по себе знала, как это чувство может возвысить, сколько сил оно способно дать и сколько боли заглушить.

Пять дней поисков и вот — потенциальный мешок с золотом у неё как на ладони. Если бы все деяния человека оставались вечным отпечатком на нём самом, Красный Кочевник никогда бы не избавился от кровавого шлейфа, тянущегося за ним по всему западу Эндагона. Мало кто хотел сталкиваться с его компанией, а если и решались, то попадали в засады, теряли след, чувствовали себя идиотами в погоне за невидимкой, всё время оставлявшим их позади. Хааре показалось, что игра стоит свеч. Леоссар хорошо ориентировался на местности, умел находить людей, а Хаара умела их убивать. Не должно было возникнуть проблем. Они договорились с людьми Цурия, что разделятся, а выручку раскидают поровну. Красный Кочевник не ходил один, так что пришлось напасть на его лагерь в предрассветный час. Пока наёмники и маг отвлекали на себя внимание бандитов, Хаара должна была прикончить главаря. Непогода издевалась несколько суток, заметая следы и сбивая с дороги, так что упускать подвернувшийся шанс было нельзя. Хаара не знала, повезло ли остальным больше. Кочевник вскочил на лошадь, как только они подожгли палатки. Теперь он озлобленно смотрел на неё, и под стоны тщетно бьющейся от боли лошади выплюнул:

— Шлюха!

Хаара часто слышала подобные ругательства, хотя единственный, с кем она когда-либо ложилась, был Гверн, и то не по своей воле. Она перешла в нападение, поразившись, что противник не струсил от вида её клинка. Уродливое лицо, испещрённое грубыми морщинами, покраснело, исказилось злобной гримасой. Кочевник дрался неплохо, но и Хаара ему не уступала. Она теснила его к лошади. Та всё ещё дёргала уцелевшими ногами в попытке подняться. Решив, что противница что-то задумала, Кочевник замедлился и отступил к ближайшему дереву, пытаясь по-новому оценить врага. «Сейчас я снесу твою тупую башку», — подумала Хаара, намереваясь вложить в Ардисфаль силу и завершить всё одним ударом. Даже если Кочевник поднимет меч для блока, это не спасёт его. В чаще, где никто не видит, Хаара могла не скрывать свою мощь. Мертвец всё равно ничего не расскажет.

За несколько месяцев тренировок девушка научилась контролировать потоки энергии, поняла, как использовать её, чтобы разрубать даже самый плотный материал. Однако узнала, что каждый такой удар отнимает много сил, и, если энергия закончится, она будет не сильно отличаться от начинённой сеном куклы. Поэтому Хаара никогда не била бездумно. Сосредоточившись, она почувствовала жар в руках. Сила растекалась по ним, переходила меч, делая его почти абсолютным оружием. Заметив, что противница замахивается, Красный Кочевник занял оборонительную стойку. Вдруг что-то разрезало воздух. Хаара успела моргнуть, прежде чем увидела, как в шею Красного Кочевника вонзился клинок. Тот выронил меч, захрипел, потянувшись к ране. Хааре обернулась и нашла глазами Леоссара, спускающегося к ним с пологого склона.

— Какого хрена?! Это я должна была его прикончить!

— Какая разница?

— Какая? — Хааре хотелось крикнуть, что она задолжала шархадарт несколько сотен душ, гналась за этим ублюдком, рискуя собственной шеей, а теперь потеряла возможность сократить долг хоть на толику. — Ты должен был быть с Цурием, помочь им разобраться с остальными!

— Я помог, с оставшимися они справятся.

— Я бы тоже справилась! — Хаару распирала ярость, но нужно было проглотить её. Заикаться об условиях сделки она не смела. Даже Леоссару она не скажет об этом. Маг пожал плечами.

— Если собиралась убить, почему не сделала сразу? Шанс был.

Хаара скрипнула зубами. Ей не хотелось полностью зависеть от дара шархадарт. Приятно осознавать, что ты и сам способен на что-то. Она медлила, но всё-таки собиралась убить, а теперь… Со злости девушка взмахнула мечом и снесла голову уже успевшему отпустить душу Кочевнику. Леоссар едва заметно скривился.

— Любишь ты разводить грязь.

— Нужно предоставить доказательства, чтобы нам заплатили. Ты его грохнул, вот и тащи теперь.

Последние несколько месяцев они только и занимались грязной работой: сопровождали купцов, защищали задницы богатеев, ловили мразей, за чьи головы лорды Эндагона обещали отсыпать золотишка. На Красного Кочевника охота шла давно. Оставив кровавый след вдоль всей западной границы, он напрягал набегами тамошних феодалов и жителей. Его люди грабили, убивали, забирали и мучили женщин. Хаара лично видела трупы парочки из них: у бедняг были выколоты глаза, отрезаны волосы и груди. Такое жестокое обезличивание наводило на мысль, что ублюдок нездоров. Возможно, за этим стояла история пострашнее разбитого сердца.

Зима грянула рано, карманы быстро пустели, так что наёмки решили взяться за это дело. Если поначалу Хаара не слишком высоко ценила их качества, то очень скоро убедилась в обратном. Цурий был отличной ищейкой и порой добывал информацию там, где другие бы и не попытались. След Красного Кочевника они взяли уже через два дня. Мучительные скитания по лесам во время бурана были обязаны окупиться. Теперь Леоссар запихивал его голову в мешок. Хаара знала — ему не нравится такая жизнь, но на что мог рассчитывать маг в условиях их реальности? Выдавать себя за человека, постоянно меняя местоположение с наёмниками не самый плохой вариант. За полдня они доехали до поместья лорда Эдварда Галера и бросив к его ногам три окровавленные головы, потребовали платы.

Мужчина, в чьих волосах уже виднелась проседь, с отвращением, но пристальностью, осмотрел трофеи. Хаара знала, что некоторые позволяют себе наглость обвинить наёмников в надувательстве и не заплатить. Они истратили последний линар накануне, так что выяснять отношения мирно девушка была не намерена. Благо лорд Эдвард признал в убитых Красного Кочевника и его пособников. Наёмникам заплатили.

— Хорошая работа, — сухо сказал он. — В Орвиоле есть трактир «Владычица дорог», там неплохо кормят, так что можете податься. Они охотно принимают наёмников. Предоставляют все… — он задержал взгляд на Хааре, — услуги.

— Спасибо, — бросил Цурий, пересчитав монеты и спрятав мешочек во внутренний карман плаща. Возвращаясь к лошадям, Хаара заметила, что за ними наблюдают. Темноволосая девушка в сером платье, укутанная в чёрный мех. С тонкими чертами лицами, исключительной уверенностью во взгляде, она держалась ровно, точно госпожа перед подданными. Знатная. «Дочь Эдварда», — промелькнула мысль. Не зная почему, Хаара испытала к ней неприязнь. Ей вообще не нравились девушки, особенно красивые. Сама Хаара не отдавала себе отчёта, но чувствовала себя неправильно в их присутствии: она — единственная законная наследница престола Ревердаса — выглядела хуже размалёванной шлюхи. Лицо бороздили шрамы, во взгляде притаилась злоба на весь свет. Хаара чувствовала, что найдёт в себе силы спалить Ревердас, если захочет, что она подпалит его своей ненавистью, и тогда врагов не спасут ни деньги, ни красивые лица. И всё-таки ей было мерзко от себя. Хаара знала, что ни её сила, ни положение не изменят отношения окружающих к ней, никто не станет её любить. Бояться — возможно, уважать — да, но любить? Нет… этому не суждено свершиться. Для любви всегда будут выбирать красавиц с руками без мозолей, тех, кто привык улыбаться, а не рубить головы, тех, кто готов соглашаться и играть отведённую роль. Хаара не знала, почему мужчины выбирают девиц, которых нужно защищать? Почему они непременно тешат самолюбие возле их юбок, почему готовы быть безотказными, если подобная леди о чём-то попросит? Неужели для каждого из них на первом месте тщеславие и себялюбие? Думая о дочках лордов, Хаара едва подавляла приступ тошноты.

При дворе задерживаться не стали. Стражники косо смотрели в их сторону, так что, прислушавшись совета, компания направилась в город. Цурий разделил добычу и предупредил, чтобы не тратили сразу. Хааре хотелось выпить и сожрать жирный кусок мяса. А ещё отогреться. С наступлением темноты особенно холодало.

— Отметим? Я угощаю. — Цурий поставил перед Хаарой кружку с медовухой, и та без колебаний приняла её. Они выпили залпом почти по половине. — Так-то лучше… Здесь неплохо, лорд не солгал.

Хаара осмотрела пространство: в просторной комнате с рядом грубо сделанных столов расселись несколько компаний. На стенах из светлой древесины не было украшений, только висящие подсвечники, да пучок засушенной травы у входа. В дальнем конце стояли заколоченные бочки, с кухни пахло жареным. У стойки сидели два играющих на лютне барда, вокруг которых суетились и пританцовывали местные шлюхи. Ромул и Хэльсин пристально смотрели на них, уже прикидывая, сколько готовы потратить на ночь, полную иллюзорной любви. Вкус медовухи Хаару удовлетворил, да и крольчатина оказалась съедобна. Неплохо… Цурий прав.

— Выглядишь расстроенной, всё нормально?

— Да, что может быть не так?

— Не знаю. Вас, женщин, попробуй разбери…

Хаара хмыкнула и закатила глаза.

— Я тут слышал… работёнка есть. На южной границе стычки со Сциллой. Как будто даже принц Расмус отправился туда с отрядом.

— Мы только закончили, а ты хочешь впутать нас в очередное дерьмо. Давай хотя бы потратим то, что заработали.

— Потратим быстрее, чем ты думаешь. В этих землях больше нечем поживиться.

— Я за, — отозвался Хэльсин, обгладывающий куриную ногу. — Юг — хорошее место. У меня здесь яйца мёрзнут, а к середине зимы станет ещё хуже.

— Я тоже за, — согласился Ромул. Хаара хлебнула медовухи. Она взглянула на промолчавшего Леоссара. В это мгновение дверь трактира открылась, впустив в помещение сноп быстро растаявших снежинок. Вошла девушка в сопровождении высокого мужчины. Хааре понадобилась секунда, чтобы узнать её.

— Шаахова сука, что она здесь делает?

Мужчины бросили взгляд на вошедшую. Она тоже посмотрела в их сторону. Ровная осанка, солидный плащ, отделанный мехом. На секунду Хаара уловила холодный, но любопытный взгляд.

— Это дочка Эдварда? — уточнил Цурий.

— Я б её нагнул, — с ухмылкой сказал Ромул. Хаара буквально увидела вспыхнувшую в его глазах похоть и поморщилась.

— Потом тебя нагнёт меч её отца.

— Леди не должны посещать злачные места. И правда… что она здесь делает?

Стоило Цурию задаться этим вопросом, девушка направилась к ним. Она приспустила капюшон и, остановившись у столика, одарила сидевших за ним притворно-невинным взглядом.

— Простите, что вторгаюсь без приглашения. Меня зовут Хельга. Хотела лично поблагодарить вас за то, что оказали нашему краю услугу. Отец долго запрещал мне покидать поместье… Красный Кочевник несколько раз нападал на наших стражников, так что было не по себе… Но теперь все в безопасности. Разрешите угостить вас в честь нашей признательности?

— Ваш отец сполна заплатил нам, миледи, — отозвался Цурий спокойно, но Хааре показалось, будто он почувствовал подвох. Хельга безобидно улыбнулась, и Хаару бросило в дрожь. Мерзкая. Красивое лицо вызывало тошноту. Возможно потому, что на её фоне Хаара выглядела как жертва садала. Она с трудом отгоняла от себя желание указать красотке на её место. Лоб по-прежнему саднило от поцелуя с веткой. Хаара нутром чувствовала, что богатая сука смеётся над ней, собирается забрать то немногое внимание, что у Хаары есть, разрушить минуту идиллии, которую так хотелось провести за едой, выпивкой и разговорами ни о чём. От этого она злилась сильнее. Почему нельзя просто встать и вышвырнуть девчонку к ссанью собачьему?

— Знаю, но хочу отпраздновать победу с вами. Как я уже сказала, мне пришлось долго просидеть взаперти, я истосковалась по людям. Вы же не возражаете?

Не дождавшись ответа, она обошла столик и намеренно опустилась между Хаарой и Леоссаром, задержав любопытный взгляд на последнем.

— Боюсь, наше общество покажется вам недостойным, — заметил Цурий. — Ваш отец будет переживать.

— Мой отец не узнает. Надеюсь, все умеют хранить секреты. — Она подмигнула Цурию и расположилась слишком вольготно в окружении головорезов. — Итак… вы расскажете, как наказали этого бандита?

— Я снесла ему башку, — ответила Хаара, намеренно приблизившись к девушке, чтобы та почувствовала запах пота и алкоголя. Она заметила, как в глазах Хельги мелькнуло отвращение, плохо скрытое за приторной улыбкой. Девушка почти сразу подвинулась к Леоссару.

— Снесла? Прошу прощения, мне показалось, что вы парень…

У Хаары дёрнулся глаз. «А мне показалось, тебе пошла бы отрубленная башка», — захотелось выплюнуть ей, но она сдержалась. Гадливая девчонка прекрасно знала, что перед ней девушка, но сделала вид, что не заметила. Хаара ответила ей кривой усмешкой.

— Ещё медовухи! — крикнул Цурий, то ли пытаясь разрядить обстановку, то ли решив, что лучший выход — напиться.

— В детстве у меня была мечта сбежать из дома с каким-нибудь наёмником и вместе с ним вершить суд над плохими людьми. Ну, знаете… не всем девочкам нравится то, что им навязывают как норму. Меня никогда не привлекало вышивание, зато я могу стрелять из лука.

— Поразительно, — искренне удивился Ромул. — Думаю, многие наёмники мечтали, чтобы с ними сбежала такая красавица.

— Заткнись, — Хэльсин пнул его ногой.

— Это будоражит? Битва, победа.

— Это воняет. Говном и страхом. Смерть не то, к чему стоит стремиться. Даже если ты её несёшь, — отозвалась Хаара. Цурий поставил перед ней ещё кружку.

— Милая, выражайся помягче, всё-таки здесь леди…

— Леди сама изволила праздновать с нами. Так что же винить людей с дороги за их жаргон? К тому же жизнь наёмников кажется ей увлекательной. Скольких людей, красотка, тебе пришлось убить? Сколько ублюдков пытались трахнуть тебя в переулке?

— Хаара… — Цурий положил руку ей на плечо, но Хаара проигнорировала это и придвинулась к Хельге так, что наступила на край её платья.

— Нравится такая жизнь, да? Хочешь захлёбываться в крови, смотреть на выпотрошенные тела, ставить свою вонючую шкуру на кон? Давай, присоединись… Могу выбить тебе пару зубов и сделать несколько порезов для устрашения, а то такое личико не напугает врага…

— Мы вас ненадолго оставим, — Цурий взял Хаару за руку и вытащил из-за стола. Девушка успела прихватить медовуху и бросить на Хельгу насмешливый, пытающий угрозой взгляд. Они отошли и сели у стойки.

— Слушай, я понятия не имею, что ей нужно, поэтому лучше нам вести себя сдержанно.

— Она мне не нравится.

— Она тебе ничего не сделала.

— Она тупая сука. Думаешь, я должна выслушивать романтический бред про жизнь наёмников, когда, вообще-то знаю, что это такое? Тебя самого не бесит? Или не видишь очевидного из-за смазливого личика?

— О, ты правда думаешь, что я ведусь на такое? Я, конечно, могу понять, женская ревность…, но поверь, моё сердце всецело принадлежит тебе.

Хаара пренебрежительно хмыкнула и покачала головой.

— Как будто я на него претендую.

— Вот это обидно. Давай просто выпьем?

Цурий поднял кружку. Хаара чокнулась с ним и опрокинула в себя медовуху. Приятное тепло, притупляющее острые чувства и скверные мысли, разлилось по телу. Девушка покосилась в сторону столика, где оставила мужчин и Хельгу, а, заметив, что та охотно болтает с Леоссаром, скривилась, будто лицезрела испражнение жабы. Она давно перестала отдавать себе отчёт, почему реагирует, когда какая-нибудь девица липнет к магу. Их было немало. Красивое лицо пленило, но Леос каждый раз уверял, что брезгует спать с людьми. Он был мил с ними, чтобы не выделяться, поддерживал разговор и даже разыгрывал интерес, чтобы не вызвать подозрений. Хаара же в этом не нуждалась, она знала его секрет, и потому с ней маг оставался холоден и язвителен. Её секрет он тоже знал. Иногда Хааре казалось, что она перестаёт чувствовать себя женщиной. В седле, за выпивкой, протыкая чью-нибудь глотку, она всё реже вспоминала о своей благородной крови, а ведь эта Хельга и представить не может, насколько Хаара выше неё по положению. Принцессе казалось, что так даже лучше. Всё равно она не женщина в полном смысле этого слова. Она никогда не подарит Ревердасу наследника, не узнает «прелестей» материнства, может, и не стоит к этой роли стремиться? Наёмники считали её своей, но никаких поползновений с их стороны не было, если не учитывать редкого флирта Цурия. Хаара не знала — дурацкая это шутка или глас безысходности. Ей было трудно представить, будто её поджарое, лишённое красивых форм и покрытое шрамами тело станет желанным для кого-то. Ни пышной груди, ни широких бёдер. Всё то, на что обычно смотрят мужчины, выглядело у Хаары мальчишеским. Волосы, которые она неровно отрезала в Рийске, отрасли настолько, что их можно было собрать в хвостик или короткие косы, и Хаара надеялась, что выглядит не так плохо, как по пути в Дэррад. Если бы ещё ссадины и синяки появлялись с меньшей частотой, а лицо реже прикладывалось к грубым поверхностям…

— Не пялься на них, это странно, — сказал Цурий, заметив, что Хаара не сводит с Хельги глаз.

— Хочет сбежать с наёмником… надо же додуматься…

— Ты же додумалась. — Цурий расплылся в улыбке.

— Не сравнивай. Я к вам не из уютного гнёздышка выпорхнула.

— Романтическая чушь, не бери в голову.

— Схватить бы, да отвезти к папаше, пусть поделится мечтами с ним, попросит благословения. Как думаешь, Эдвард поблагодарит?

— Скорее, проблем не оберёмся. Уйдёт сама.

Внезапно Хельга поднялась и взяла Леоссара за руку. Хаара не слышала, что она ему сказала, но маг тоже встал. Они вышли из-за стола и присоединились к пляшущим пьянчугам и блудницам. На их фоне оба выглядели нелепо, словно спустились с пьедесталов величия в мир грязи и похоти.

— Дочурка лорда среди шлюх… — процедила Хаара, — Умилительно… ей идёт.

— Зато тебе не идёт ревность. Это качество неуверенных в себе людей, но ты же не такая.

Хаара хмыкнула.

— Между ревностью и презрением большая разница. Ты путаешь понятия.

— А ты вешаешь мне лапшу на уши. Между вами что-то есть? Я так и не понял, в каких вы с Леоссаром отношениях. Не брат с сестрой и как будто не женщина с мужчиной. Кто вы друг другу?

Хаара много раз задавалась этим вопросом, но ответить могла лишь самой себе. Она пожала плечами.

— Никто, в общем-то. Просто жизнь свела.

— Ты к нему неравнодушна?

— С чего ты взял?

— Чутьё.

— Подводит, ищейка. Пойду-ка я на покой, развлекайтесь.

— Составить тебе компанию? Нынче холодно спать в одиночестве.

— Отвали.

Девушка закрылась в комнате с жёсткой кроватью, где разлеглась, пытаясь справиться с головокружением. Подташнивало. Ноги налились тяжестью. Перед глазами мелькали образы, а в душу врезались слова Цурия. Неравнодушна? Да, возможно… Шаах его разберёт. Какая разница? Она человек, а он маг. Она будущая королева, а он… Хаара не хотела продолжать эту цепочку. Ей ничего не нужно. Никакой любви, никого, кто мог бы стать препятствием. Проще пользоваться помощью тех, кто встретится по пути. Привязанности — это слабые места. Так всегда твердил отец. Так считали её предки. Хаара закрыла глаза и впервые за много месяцев вспомнила о Карлайле. Казалось, прошла вечность с тех пор, как они разлучились. Интересно, если поехать в Героу, встретятся ли они там? Шальная мысль породила болезненное чувство. Хаара на миг представила, как приезжает в крошечный дом, как удивлённый мужчина выскакивает во двор, и они говорят друг другу всё невысказанное. Может, он даже обещает снова следовать за ней. Но страшнее стало от мысли, что она никого там не найдёт. Что, если Карлайл не вернулся? Если поехал искать её и сгинул где-нибудь в дороге? Почувствовав тревогу, Хаара открыла глаза. Нет, Карлайл рассудительный и сильный, с ним всё хорошо… Иначе и быть не может.

— Жалеешь себя?

Хаара вздрогнула, услышав знакомый голос, и приподнялась, выискивая в темноте источник звука. Иландар стоял недалеко от окна, почти невидимый, будто полусгнивший, непохожий сам на себя.

— Я думала, ты умер.

— Почти пять лет как.

— Нет. Окончательно умер. Ты же исчез…

— Тропы, по которым ты ходишь, вызывают сомнения. Оставаться рядом всё опаснее. Ты проклята и все, кто с тобой связан.

— Правда? Настолько, что даже призраку страшно?

— Страшно должно быть тебе, сестрица. Уже представляешь, что Шаах сделает с твоей душой? А что сделает с теми беднягами, которые по незнанию довольствуются твоей компанией?

Хаара выдавила кривую усмешку и потянулась к рукояти меча.

— Интересно, что станет с признаком, если его проткнёт Ардисфаль?

Иландар нахмурился, потускнел и через секунду исчез вовсе. Хаара лишь успела дотронуться до эфеса. Сделав глубокий вдох, она улеглась на бок и попыталась заснуть, но, как назло, не удавалось. Голова кружилась, ломило спину. Она крутилась, силясь заглушить мыслями доносящийся шум. Иногда впадала в полудрёму и видела лицо Леоса. Он говорил что-то непонятное, менялся в чертах, превращался в Иландара. Хаара вздрагивала, когда кто-то проходил в коридоре. Прислушивалась, но комната мага будто оставалась пуста. Наконец она встала, чувствуя, что так и не сможет успокоиться. Открыла дверь и заметила, как Леоссар поднимается по лестнице. Царила глубокая ночь, шум снизу практически стих. Они встретились взглядами. Маг замедлился.

— Она ушла? — тут же спросила Хаара, не заботясь о том, заметит ли мужчина в этом личный интерес. Прозвучавший вопрос выдал её с потрохами, но Хаара устала делать вид, что ей всё равно. Даже Цурий видит, что это не так. Наверняка маг тоже, и он единственный, с кем Хаара может быть честна. Он знает о ней больше прочих, знает её тёмную сторону и при этом до сих пор не отвернулся, не сбежал, никому её не выдал.

— Да, а что? У тебя какие-то проблемы?

— Пить хочу.

Маг остановился у соседней комнаты, задержал на Хааре взгляд и кивнул в сторону двери.

— У меня есть вода, пойдём.

Замешкавшись на секунду, Хаара последовала за ним. Отомкнув замок, маг пустил её в прохладное пространство, нашарил флягу, которую бросил с вещами на кровать, и протянул Хааре. Той показалось, что рядом с Леоссаром до сих пор витает образ Хельги.

— Чего она хотела?

— Скрыться с красивым наёмником, избежав участи подстилки знатного престарелого мужа. Ребячество, не более. Как будто ты не поняла…

Хаара сделала глоток. В горле пересохло, а сердце билось неприлично быстро.

— А ты нехило выпила. Превращаешься в тех, с кем проводишь время.

Хаара вздёрнула бровь.

— Это сейчас что было? Упрёк? Конечно, ко мне ведь не липнут сыночки лордов и не пытаются затащить в постель. Того гляди, и я пересмотрела бы образ жизни.

Леоссар усмехнулся.

— Ты всегда обращаешь на это внимание. В чём дело, принцесса? Хочешь секса, так и скажи. Сделаю для тебя исключение.

— Катись-ка ты на хер. — Хаара почувствовала, как у неё звенит в ушах. Воздуха как будто не хватало. Не хотелось слышать ничего обидного и принижающего. Какого Шааха этот высокомерный придурок решил, что все жаждут с ним переспать? Как глупо и незначительно. Хаара закупорила флягу и бросила магу. Тот ловко её поймал.

— Что же, это желание осуществимо. Как раз хотел сказать… я не поеду с вами на юг. Нам больше нет смысла держаться вместе. Я дал тебе всё, что мог, дальше и сама справишься. Не хочу рисковать жизнью ради возможности заработать. Любая неосторожность, и твои дружки на меня бросятся, а уж в форте беды точно не миновать. Не понимаю, зачем тебе это… Одно дело — ловить никчёмных убийц, и другое — драться с хорошо обученной армией. Это даже не наша земля. Впрочем, поступай как знаешь, это не моя забота.

Хаару как будто ударили под дых. Она почувствовала, что вот-вот потеряет равновесие, но изо всех сил старалась стоять ровно.

— А где наша земля? Ревердас? Напомню, нас, вообще-то, ищут. Или, думаешь, Светоносцы прощают обиды? Думаешь, можешь просто вернуться, осесть где-нибудь и спокойно дожить до старости? Ты что, идиот?

— Я всегда скитался, это привычный образ жизни. В нём есть определённый риск, и всё же он не столь велик, как в вашей компании.

— Ты серьёзно? Вот так просто уйдёшь? Струсишь?

— Не пытайся манипулировать мной, я вам ничем не обязан. Ты строишь грандиозные планы, но моей роли в них нет.

Хаара открыла рот, но не сразу нашлась с ответом. Действительно уйдёт? Такое развитие событий казалось ей чем-то маловероятным. Они ведь столько вместе прошли!

— Ты… да кому ты нужен, кроме нас? Кроме меня? Где ещё тебя будут считать за своего?

— Я не свой, принцесса.

— Да заткнись. — В глазах Хаары полыхнула злость, заслонившая обиду. — Хочешь сказать, ты был здесь только потому, что чувствовал себя должным? Я никогда не держала тебя насильно, я думала, всё обоюдно, и мы что-то значим друг для друга.

— Что, например?

Хаара пошатнулась и отступила на шаг.

— Что? Только не говори, будто воображала нас семьёй или братством. Не говори, что доверяла мне или что видишь в этих головорезах достоинства. Даже если с ними у тебя есть что-то общее, то со мной нет. Мы храним секреты друг друга, не более. И мы ничего друг другу не должны. Жаль, если ты рассчитывала на большее. Мне казалось, я не давал тебе повода.

Хаара почувствовала, что к глазам подступают слёзы, но не позволила им вылиться. Она поджала губы и набрала побольше воздуха. Слова мага отрезвляли и били сильнее плети. Нет, она не привязалась… она запрещала себе. Что за ужасное чувство? Почему больно? Почему тошнит?

— Ладно. Вали куда хочешь. Мне всё равно.

— Чудесно.

Хаара развернулась и направилась к двери, как вдруг почувствовала, что Леоссар ухватил её за запястье и притянул к себе. Она впервые оказалась в его объятиях, внутри всё сжалось, ей хотелось кричать. Маг был удивительно горячим, будто пылал. От него пахло алкоголем, мёдом и потом. Ухо обожгло дыхание, от которого по телу пробежала дрожь.

— Удачи тебе… Хизер. Надеюсь, ты получишь то, к чему стремишься.

На секунду она замерла, переваривая собственное имя. Оно резануло по слуху, напомнило ей о том, кто она есть… кем должна стать. Хаара зажмурилась, не зная, есть ли смысл отвечать. Боль хлестала будто плеть, девушке хотелось скрыться и побороть её. Благо маг отпустил, и, выскользнув из его рук, Хаара ринулась в коридор. Всю оставшуюся ночь она проплакала, но тихо, чтобы ни единый звук не просочился сквозь стены. Она не имела права быть слабой.

***

— Мы же собирались на юг. Едем, — сказала Хаара с утра, полностью очистив разум от влияния алкоголя. Отпечаток терзаний она скрыла напускной раздражённостью. Цурий вопросительно взглянул на неё. Растрёпанный, заспанный, он выглядел так, будто собирался торчать здесь ещё несколько дней.

— Что за спешка? Я думал, ты хочешь потратить золото.

— По дороге потрачу. Мне здесь надоело.

— Ладно. А где Леоссар?

— Он с нами не едет.

Цурий приподнял брови, но Хаара уже отвела взгляд. Только бы не отвечать на дурацкие вопросы, не выдать собственной разбитости. Ей хотелось отвлечься, преследовать кого-то, охотиться, сражаться — делать что угодно, лишь бы не думать о маге.

— Что-то случилось?

Хаара пожала плечами, пытаясь придать себе невозмутимый вид.

— Нет. Просто решил завязать. Он уже убрался отсюда, да и какая разница? Едем, золота много не бывает.

Цурий хотел задать вопрос, но выражение лица Хаары говорило громче всяких слов, и он воздержался. Взяв провиант и оседлав лошадей, через час наёмники выдвинулись в путь.

Глава 2 Сын

Наоми поморщилась, когда Дэлли, заплетая её волосы, неаккуратно дёрнула прядь. За окном тихо падали снежинки, и гул, обычно доносящийся с площади, звучал как будто приглушённо. Королева погладила уже округлившийся живот и едва заметно улыбнулась. Какое прекрасное чувство — знать, что ты станешь матерью. Почти перерождение души. Наоми мечтала забыть, какими жертвами ей это далось, но изредка посещавшие ночные кошмары не позволяли. Она надеялась, что Геул простит, ведь всё это не из злого умысла, а ради благого дела.

— Готово. — Дэлли вплела последнюю ленту, и Наоми покосилась в зеркало, чтобы увидеть собственное отражение. Оттуда на неё глянуло бледное, несколько пополневшее лицо. В светлых глазах теплились искры уверенности и невыразимого счастья. Королева улыбнулась, надеясь скрасить облик. Она даже нравилась себе в нынешнем состоянии.

— Спасибо, Дэлли, можешь идти.

Вид служанки, чьей сестре она вырезала сердце, давило на Наоми, но она не могла найти предлога, чтобы её отослать. К тому же Дэлли в отличие от большинства слуг относилась к ней с теплотой и пониманием. Думая о том, что сделала, Наоми чувствовала себя несчастной и считала дни до рождения сына. Может, рядом с ним у неё получится забыть?

Как только служанка скрылась, Наоми закрыла на щеколду дверь. Выглянула в окно и, убедившись, что Архорд, как и прежде, стоит, не наказанный за пороки и грехи, она достала дневник Иландара, уселась в кресло и принялась за чтение. Дурное самочувствие и частая рвота минувших недель вынудили отложить изучение находки, но Наоми держала в голове то, что секреты покойного короля теперь доверены ей.

«Они настаивают, чтобы я женился на Эоле Крирог или Грэтте Ансарской. Король должен заботиться о потомстве, выбрать себе хорошенькую жену знатной крови. Я обещал Юльге, что решу этот вопрос, хоть и знаю, что никто не одобрит наш брак, в особенности Отец Люрэс. Он стар, слишком предан устоям церкви и бдит, чтобы чтились традиции. Закостенелость и недальновидность опутывают престол. Единственный вариант что-то исправить — поставить на места угодных мне людей, разделить престол и церковь, сделать корону независимой. Только вот как? Как убедить людей, что это верный путь, не став в их глазах отступником или безумцем? Не хочу, чтобы мой сын родился бастардом, чтобы его считали никем. И не хочу, чтобы ему однажды пришлось пережить то же, что и мне. Дети королевской крови не должны страдать только потому, что так решил их общий предок. Я пытался поделиться мыслями с Холгером, но этот высокомерный старикан недвусмысленно намекнул, что я превышаю свои полномочия. Сказал: „Кто вы такой, чтобы менять законы этой страны? Законы, которые благословил Геул“. Ему как будто плевать, что я король. Но властью мне данной я всё равно сделаю по-своему. К Шааху традиции Бердрора. Они просят слишком много крови».

Наоми бегала глазами по строчкам, что мало-помалу приобретали смысл. Иландар хотел сместить малый совет, поставить людей, что согласятся на глобальные реформы. Реформа престолонаследования… Неужели кто-то из Дефоу и впрямь на неё решился? Наоми пыталась понять, можно ли считать смерть короля карой за выпад против бога, и действительно ли Геул управлял рукой Лонгрена, когда та перерезала Иландару глотку. Она не хотела представлять жутких картин и сосредоточилась на других словах. Иландар говорил о сыне. Девушка по имени Юльга… кто она? Судя по записям, незнатного рода. Она понесла от него. Знал ли кто-то об этом? Если нет, что случилось с ребёнком? Какова вероятность, что род Дефоу не прервался? Мысль взбудоражила воображение Наоми. Возможно, мальчик даже не знает, чей он сын. Оно и к лучшему. Лонгрен не постеснялся бы убить ребёнка, а так он может прожить полноценную, пусть и не подходящую статусу жизнь. В дверь постучали, и Наоми спрятали дневник под кроватью.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Периций, пристально следящий за течением беременности королевы. Как пособник, посвященный в преступную тайну, он проявлял особое участие, будто зреющий в Наоми ребенок принадлежал ему самому. Иногда Наоми посматривала на Периция с недоверием, пытаясь понять, какой интерес им движет. Предлагая ритуал, он не мог с твёрдостью сказать, сработает ли он, и теперь хотел убедиться, оправдает ли результат ожидания. Нормальным ли родится ребёнок? Наоми не хотелось думать, что на нём останется след чёрной магии. Дети ни в чём не виноваты, и её сын чист во всех смыслах. Иначе не может быть… не должно.

Иногда Наоми видела кошмары, в которых производила на свет чудовище, плюющееся огнём, или существо с зелёной, покрытой слизью кожей. Каждый раз она плакала, пытаясь доказать остальным, что ребёнок нормален и это пройдёт, и каждый раз Лонгрен приказывал её истязать. А в одном из снов Наоми сжёг заживо собственный сын. Просыпаясь в холодном поту, королева молилась. Нет, с ней не случится ничего дурного. Её ребёнок — человек. Наоми гладила живот и надеялась, что это так.

Периций советовал не нервничать и чаще бывать на воздухе, так что королева старалась выходить на прогулки. Лонгрен, узнав о положении жены, немного смягчился, во всяком случае, оставил её в покое, а сам по-прежнему развлекался со своей шлюхой. Наоми пыталась игнорировать этот факт, ссылаясь на то, что сейчас не слишком привлекательна. Королю нужно выпускать пар, в стране неспокойно. Всё изменится, когда она родит.

— Неплохо, только лёгкая усталость донимает. Периций, ты ведь давно при дворе?

— Да, ваше величество. Я пережил нескольких королей.

— Скажи, ты когда-нибудь знал девушку по имени Юльга?

Мужчина бросил на королеву острый взгляд, и та напряглась.

— Почему вы спрашиваете?

— Да так… просто. Услышала где-то, стало любопытно.

Наоми показалось, что лекарь неохотно поверил в её версию.

— Да, была такая. Одна из швей. Темноволосая, юная, хорошенькая… припоминаю. Если посудить, в юности все хороши, но человеческий срок краток.

— Что с ней стало?

— Не знаю. Когда ваш муж… стал королём, его люди не слишком милосердно обошлись с женщинами, служащими при Дефоу. Возможно, её убили. Я не осведомлён.

— Кто-нибудь может знать? Остался кто-то, кто был знаком с ней?

— Да, пожалуй. Розмари или Глисса. Хотя воспоминаниям старых маразматиков я бы не доверял. Почему вас так беспокоит участь девушки, чьё имя вы услышали случайно? Не поделитесь тайной? Возможно, тогда я смог бы чем-то помочь.

На мгновение Наоми задумалась, не сказать ли правду, но быстро отмела эту мысль. Она пока не знала, как распорядиться полученной информацией, поэтому решила держать его при себе.

— Нет никакой тайны. Просто ищу, чем развлечь себя.

— Тогда сыграйте со мной партию в шахматы. Как раз успеем до обеда.

Наоми согласилась. Иногда ей нравилась корпеть над тактикой, но, когда мысли были далеко, игра не шла на лад, и Периций легко побеждал. Она допускала глупейшие промахи, подставлялась под пешки противника. Временами королеве казалось, что из неё ужасный стратег.

После обеда, на который Лонгрен не явился в связи с неотложными делами, Наоми отправилась на поиски старой Розмари. Раньше она была первой модисткой королевы Эдды, но годы брали своё. Зрение ухудшалось, руки тряслись, что мешало делать ровные швы, так что теперь Розмари мыла полы, да складывала ткани. Молодые портнихи посмеивались, когда заставали её за разговором в полном одиночестве. Розмари то ли представляла лучшие годы, то ли они действительно мерещились ей. «Да, этот цвет вам к лицу, мы добавим кружев», — говорила она пустоте, как будто бралась за пошив очередного платья. Наоми застала её за муторной работой: Розмари перебирала смешавшиеся бусины и раскладывала в разные мешочки. Завидев королеву, она встала и поклонилась. Лицо на секунду исказилось от боли, и Наоми увидела, как женщина схватилась за спину.

— Ваше величество…

— Садитесь, Розмари, всё в порядке.

— Вы уж простите старуху… Как-то быстро нагрянуло время, когда простые вещи стали казаться сложными. С высоты молодости иногда смотришь на старых и думаешь: чего они еле-еле передвигаются? А потом понимаешь: всё будто по швам трещит. Я могу вам чем-то помочь?

— Да, я хотела узнать кое-что. Про девушку… она должна была быть вашей подчинённой. Юльга. Знаете такую?

Розмари думала недолго.

— Да, рукастая девица была. Правда очень скрытная. Перед тем, как… во дворце случились события… странновато себя вела. Нервничала много, с работой не ладила. Да и лихорадило её. Я, конечно, не глупая, смекнула, что она в положении, но один Геул ведает, кто отец.

— Ребёнок родился? Вы знаете, где она?

— Слыхала, что в «Доме Роз», но то уж год назад было, сейчас не представляю.

— «Дом Роз»? — Наоми напряглась, но не смогла припомнить места с таким названием.

— О таких углах девушкам благородных кровей лучше не знать. Бордель это. Один из первых в городе.

Наоми передёрнуло. Место похоти и разврата с кучей девушек, что продают свои тела за деньги. Отвратительно. Неужели там действительно могла оказаться женщина, выносившая сына Иландара Дефоу? Поблагодарив Розмари, Наоми вернулась к себе в комнату и попросила Дэлли разыскать Яра. Не могла же она сама отправиться в такую клоаку, а выяснить о Юльге хотелось.

Яр без энтузиазма, но согласился выполнить поручение. Наоми нравилось, что он не задавал вопросов, хотя она видела, что иногда мужчине трудно сдержаться. Они словно договорились в тот день, когда королева решила принести жертву, эта тайна связала их, и Наоми не без удовольствия обнаружила, что Яр умеет держать язык за зубами. Дорогу до «Дома Роз», как и многие мужчины Архорда, он знал хорошо. Появившись на его пороге, он тут же был удостоен слащавой улыбки самой Роз — хозяйки борделя. Некогда лучшая шлюха, а теперь состарившаяся и потерявшая форму, она по-прежнему ласково говорила с клиентами и учила девиц, как правильно их обслуживать. Никакие косметические средства не спасали её морщинистую кожу, и сколько бы изящно она ни завивала волосы, седина выдавала её возраст. Роз носила яркие, открытые платья, выбирала жёсткие корсеты, изо всех сил стараясь придать форму обвисшей груди, и часто окружала себя цветами, считая, что их запах расположит клиентов. Яр заметил полуобнажённых девиц, сидящих на бархатных диванах в дальнем конце комнаты. Специфический запах пота перебивали благовония, так что воздух казался тяжёлым и густым. Роз подошла к нему, сверкнув дряхлыми достоинствами и побрякушками, которыми увешивала шею.

— Добро пожаловать, господин… чем мы можем вас сегодня порадовать?

Яр пробежался взглядом по лицам улыбающихся девиц и по их торчащим соскам, хорошо заметным через прозрачный шёлк. Искушение схватило в тиски. Яр сделал глубокий вдох, сосредотачиваясь на другом. Сегодня он здесь не за мимолётным удовольствием.

— Меня интересует девушка по имени Юльга.

Роз сделала маленький шажок назад, слегка приподняла бровь и пожала плечами.

— Боюсь, у нас такой нет.

— Уверены? Один друг посоветовал мне её. Сказал: «божественно хороша».

— Я убеждена и знаю поимённо всех своих девочек. Может, вы что-то напутали?

Яр выудил из кармана золотой и показал его женщине. Он заметил искру, проскользнувшую в глазах Роз, однако любезная улыбка сползла с её лица.

— Я правда хотела бы помочь, но уверена, что не знаю такой девушки. Могу предложить вам любую другую. Как насчёт Карлоты? Уверяю, она заставит вас вернуться.

Яр заметил, как рыжеволосая девица помахала ему с дивана, и убрал золотой в карман.

— Жаль…, но мне нужна была Юльга. Может, в другой раз.

Блеск погас в глазах Роз, и она быстро потеряла интерес. Нет толку любезничать с клиентом, который не собирается тратить денег. Яр ещё раз посмотрел на девушек и вышел из борделя. Угораздило же королеву искать какую-то шлюху… Мужчина вообще не понимал, что происходит в стенах дворца. Убеждённый в том, что Наоми просто тень короля, он быстро поменял своё мнение после того, как вернулся с ней из поездки. Убитая служанка, теперь шлюха… Вопросов возникало много, но мужчина не решался их озвучить. Интересно, знает ли король о деятельности своей жены? Яр сомневался, но предпочитал держать язык за зубами. Придётся расстроить королеву, шаахову суку так просто не найти. Он уже отходил, когда какая-то девица окликнула его.

— Кто посоветовал вам эту девушку?

Яр уставился на некогда миловидное светлое лицо, на котором отпечатались усталость и равнодушие, на тёмные густые локоны, спускающиеся до локтей, стройное тело и тонкие запястья. Девушка была красива, не слишком высокого роста. По несвойственной для шлюх скованной позе Яр понял, что она нервничает. Девушка не рискнула отойти далеко от порога и практически спряталась в тени козырька. Она вышла на улицу в неплотной накидке и теперь тряслась от холода.

— Знаешь её?

— Нет.

— Лжёшь, иначе бы ты не пошла за мной.

Девушка отступила и скрестила руки на груди.

— Просто показалось, я слышала это имя.

— Может, вспомнишь, кому оно принадлежит?

— Не думаю.

— Попробуй. Я ещё загляну.

Мужчина удержал в памяти черты говорившей. Она наверняка что-то знала. Вопрос в том, как это выяснить. Что бы ни затевала королева, история попахивала неприятностями, и Яр решил действовать осторожно.

Глава 3 Сущность

Очнувшись, Гелата обнаружила, что сидит на полу заброшенного амбара. Через широкие отверстия в крыше сыпались мелкие снежинки. Во рту был отвратительный привкус, смешанный из меди, желчи и какой-то тухлятины. Гелата почувствовала, что её вот-вот вырвет. Согнулась, пытаясь унять позыв и увидела, что сидит возле тела… развороченного, растерзанного на куски. Несколько секунд она смотрела на то, что когда-то было девочкой. Об этом свидетельствовали худоба сохранившихся запястий, уцелевшие черты лица и порванное, запачканное платье. В разных частях тела были выдраны куски плоти. Сильнее всего пострадала грудина: теперь она представляла собой кровавое месиво, дыру, что проделали с особой жестокостью, дабы вырвать сердце. Кое-где торчали кости, маленькие алые струйки ещё сочились по коже. От этого зрелища голова окончательно закружилась, и Гелату вырвало чем-то красным и мерзким. Слезная пелена застелила глаза. Первобытный ужас бил по рассудку, хотя девушка лишь отдалённо представляла, что случилось. Она ничего не помнила.

Подобное повторялось уже несколько раз. Память как будто вырывали кусками. Гелата оказывалась в местах, куда не помнила, как попала. Каждый раз ощущала жуткий привкус, тошноту, страх… Видела свои испачканные руки, и вот теперь очнулась на месте преступления. Гелата почти не сомневалась, что именно она стала причиной смерти несчастной, но объяснить свой поступок не могла. Она всмотрелась в то, чем её вытошнило, зажала рот и отползла, не в силах даже выдавить крик. Гелата жрала её… труп или ещё живого человека. Убила, чтобы сожрать. Почему? И почему память ничего не сохранила?

Гелата ощупала себя на предмет травм, но ничего не обнаружила. Она не помнила, как убивала. Не знала, сопротивлялась ли жертва, была ли мучительна её смерть. Иногда Гелате казалось, что она не существует, будто тело живёт само по себе. Она всё чаще выпада из реальности, и это пугало. Что, если однажды её поймают? Гелата поднялась, осмотрелась и прислушалась. Не было ли свидетелей? Мерцающий в тусклом свете мир молчал. Тишина обещала сохранить тайну. Нужно убираться и подальше.

Стараясь не смотреть на труп, Гелата переступила его и выскочила из амбара. Она захватила горсть рыхлого снега и начала оттирать руки. Приметит кто в таком виде — и несдобровать. Слой выпал небольшой, Гелате приходилось загребать снег снова и снова, но кровь только размазывалась, никак не желая оттираться. Неподалёку виднелась деревенька. Нужно идти в другом направлении. Гелате не хотелось сталкиваться с живыми, равно как и с мёртвыми. С трудом оттерев от крови лицо, она бросилась к темнеющим вдалеке зарослям, надеясь, что падающие крупицы скроют следы.

***

Астрид сморщилась, обводя взглядом сгоревшие останки домов, укрываемых снегом, будто саваном. Запах гари до сих пор не улетучился, хотя жар давно исчез, и о трагедии теперь напоминала лишь разруха: торчащие, словно гнилые зубы, заборы, разбросанная в спешке утварь, валяющиеся тела, которые Светоносцы не успели собрать. Они хоронили покойников в общей могиле — не хватало сил, чтобы вырыть пространство каждому в стылой земле. Астрид отчётливо представляла деревню в её худший час: как полыхнул пожарище, а из мрака явились тени, рубящие бегущих и сражающихся без разбору. Маги скрылись, Эсхаль так и не был найден, а работы прибавилось. Женщина понимала — ещё одна мёртвая деревня — и король снимет с них головы.

Светоносцев собралось несколько десятков — за последние годы это самая большая сходка, но даже в таком количестве они представляли собой лишь разрозненную массу. Привыкшие охотиться группами, они терялись при виде ожесточённых зверств, и многие, поражённые падением Эддута, утратили доверие к главе ордена, пусть даже этот пост заняла Астрид. Эддут по-прежнему был в седле. Если поначалу женщине казалось, что он пал духом, то день ото дня мужчина оживал и неустанно практиковался с мечом оставшейся рукой. Иногда она ловила тоскливый взгляд, брошенный на обычный клинок. Утрата Эсхаля лишила его особенности и силы. Астрид надеялась, что оружие можно вернуть, хотя в душе она чувствовала, что маги позаботились о нём. Это сильно усложняло задачу. Тем не менее она приказала всем искать девчонку. Множество раз блондинок разных возрастов и комплекций выстраивали в колонну, сгоняли из деревень на смотр, но каждый раз Эддут качал головой, давая понять, что нужной среди них нет. «Мы найдём её, — убеждала себя Астрид, — найдём их всех, и тогда никто не избежит расплаты».

Застав Эддута неподалёку от кладбища, Астрид заметила, что он молится. Она осторожно приблизилась, не решаясь нарушить тишину, и бросила взгляд на яму, которую ещё не засыпали землёй. Эддут будто уловил её присутствие и, не поворачиваясь, сказал:

— Помолись со мной.

Астрид не возражала. Они встали бок о бок и вознесли Геул молитву, прося успокоения для почивших и милосердия для живых. Неподалёку слышалась возня, бесцеремонно нарушающая миг скорби. Да чего уж там, Светоносцы, скорее, боялись за свои шкуры, чем сопереживали погибшим. При их работе нельзя было проявлять излишнюю жалость. Люди умирают каждый день. Никаких сил не хватит, чтобы оплакать каждого. Эддут первым нарушил молчание.

— Что собираешься делать?

— Искать следы. Зима умеет быть скверной, пока мы ехали, снег всё засыпал. Не складывается впечатление, будто Геул на стороне врага?

— Не говори глупостей. Он просто шлёт нам испытание. Мы развратились душами и ослабли телами.

— Тяжёлые времена рождают сильных людей?

— Верно.

— Ты веришь в то, что говорят?

Эддут вопросительно приподнял бровь.

— О ходячих мертвецах, — пояснила Астрид, — и тварях, что жрут людей. Последнее ещё кажется возможным, но ходячие трупы… На такое даже маги не способны. Да и чего ради поднимать кого-то из могилы? Неужели людям нравится разводить панику? Все и так напуганы.

Эддут пожал плечами.

— Я верю в то, что у нас серьёзный враг, и, если мы ничего не сделаем, погибнет ещё куча невинных.

— Нас мало, многие не имеют опыта в серьёзных сражениях. Новобранцы хуже детей… Их даже «красная кара» не спасёт. Зимой непросто, нам нужны охотники… Я отправляла прошение королю, но он не дал людей, сказал, что все желающие имеют право присоединиться добровольно, только вот кому это нужно?

— Справимся. Не стоит отчаиваться, от тебя многое зависит.

— Астрид! — Женщина обернулась и увидела приближающуюся мужскую фигуру. — Мы нашли следы на северной дороге. Там проезжал как будто отряд… дюжина, не меньше.

Астрид набрала побольше воздуха, стараясь сохранить невозмутимый вид. Дюжина магов — это крупная проблема. Если они не разделятся, поймать и убить будет непросто. Она посмотрела вверх, но не увидела Цевеля. Последний улетел около двух часов назад и пока не вернулся. Астрид надеялась, что хотя бы он поможет выследить ублюдков, однако оборотни были не защищены от магии, а разбушевавшиеся маги хорошо скрывали присутствие.

— Странно, — сказала она, выдержав паузу, — тебе не кажется, что они не идут куда-то целенаправленно? Будто… просто дают круг по стране.

— Не знаю, — выдохнул Эддут, — но то, что они взяли курс на север — ничем хорошим не обернётся. Нельзя допустить, чтобы они подошли к столице.

— Отправляемся.

***

Аэдан дышал на закоченевшие кисти рук, но те всё равно не согревались. Костры предпочитали не разводить: слишком много улик, которые не спрячешь. Светоносцы дышали в спину, и, хотя мужчина надеялся, что снег скрыл их присутствие, тревожное чувство не покидало. Всё это напоминало игру, хотя с тех пор, как Эддут Красный утратил Эсхаль, пыл святого воинства поумерился. Аэдан даже верил, что маги одержат победу при прямом столкновении, но пока было не время. Аэдан собирал армию: по крупицам, находил и вытаскивал магов из самых дальних земель, вызволял даже тех, кто уже был клеймён, и мстил. Собирался мстить до конца, ведь от рук этих несправедливо наделённых властью тварей погибли его мать и нерожденный брат. После этого ушёл и отец. Решил стать отшельником, найти лекарство от того, от чего нельзя вылечить. Сошёл с ума, раз уверовал в успех своих экспериментов. Аэдан смотрел на мир реалистичней. В последние десятилетия Светоносцы расслабились, решив, что практически искоренили магов, но за годы страданий те научились выживать, скрываться, и всё это время они копили свою злость. Аэдан был уверен, что никакое лекарство не понадобится, если уничтожить врага. Они сожгут деревню за деревней, лишат Ревердас возможности собрать силы, отрежут пути отступления, а потом ударят в глаз. Сидящим в Архорде будет некуда податься. Светоносцев они измотают, проведут по таким землям, где половина из них умрёт от голода, ядовитых испарений и погодных условий. Плевать, что на них не действует магия. Там, где благодаря дару выживет маг, далеко не всегда выживет человек, а природа умеет быть жестокой. Аэдану нравилось быть источником страха, нравилось видеть испуганные лица, на которых застывало осознание приближающегося конца. Запах горелой плоти врага напоминал благоухание цветка победы. Светоносцы не могут поспеть везде, они заподозрили, что маги объединились и решили собраться тоже, но Аэдан это предвидел и внутренне посмеивался. Он их не боялся.

Мужчина поёжился и попытался разогнать энергию по телу, чтобы согреться. Его тревожило только одно: слухи о поднявшихся мертвецах. Возможно, люди напридумывали чуши, опасаясь за свои шкуры. Они вообще склонны гиперболизировать проблемы, наверное, хотят чувствовать себя героями при их решении. Аэдан не верил всему, что слышит, но далёкий голос в глубине сознания всё же спрашивал: «Вдруг правда?»

Аэдан пытался прикинуть, способен ли кто-то из магов на такое. Даже если ликиец заставит труп встать, то быстро устанет, пытаясь управлять им. Затрата сил, которая не приносит пользы. Это по меньшей мере бессмысленно. Хотя… было бы неплохо обладать армией, которая никогда не устаёт, не спит и не ест, не чувствует страха и боли. С такой армией не пришлось бы тянуть время, Ревердас бы упал к его ногам, а затем и весь мир. Красивая мечта, пусть и отдающая гнилью. Но она неисполнима. Потому что мёртвое всегда остаётся мёртвым. А слухи — глупость и выдумки сумасшедших. Зачем-то люди шептали, будто трупы не просто вставали, но бегали, нападали и жрали живых. Их усмирял только огонь. Может, в этом и есть доля правды? Что, если это эксперименты Этцеля? Мог ли отец зайти так далеко в своём безумии? Хотелось верить, что всему есть объяснение. Одно дело — противостоять людям, и другое — невесть чему. «Бредни», — успокаивал себя маг. Нужно сосредоточиться на реальном враге, на том, что всё время был поблизости.

Аэдан взглянул вверх и увидел кружащего в выси орла. Он давно заметил его присутствие и знал, что это не просто птица. Оборотни редко высовывались из нор, Аэдан презирал их за трусость. Ещё больше презирал тех, кто добровольно согласился служить людям. Лучше умереть, чем позволить управлять собой. Этот орёл явно наблюдал. Наверняка посыльный Светоносцев. Не хватало ещё, чтобы он направил их по верному следу. Птица не снижалась, и Аэдан заметил, что она собралась улетать. Нет уж, так не пойдёт.

— Эй, Увари, сбей-ка эту дрянь. За нами следят, нельзя, чтобы он ушёл.

Маг ветра вскинул голову и тут же поднялся на ноги. Остальные, услышав голос Аэдана, тоже насторожились.

— Проклятье Светоносцев, и давно он следует за нами? — поинтересовался Хеяр, ведри, раздражающий Аэдана своей несдержанностью и плоскими шутками. Он не потрудился ему ответить. Хеяр открыл рот, чтобы повторить вопрос, но заметив напряжённый взгляд главы, заткнулся. Увари тем временем выставил перед собой руки, сделал несколько хаотичных движений, и воздух начал собираться перед ним, образуя воронку, закручивающуюся всё сильнее и сильнее, рустующую со столь стремительной силой, что маги поблизости напряглись. Подул сильный ветер, режущий глаза. Аэдан прищурился. Холод стал ощущаться ярче. Поток закручивающегося воздуха взлетел вверх и быстро расширился, втягивая в себя всё, что было поблизости. Аэдан сжал кулаки. Только бы орёл не успел улететь. Он увидел, как тот дёрнулся, изо всех сил пытаясь опередить растущую воронку, но магия Увари оказалась сильнее. Поток воздуха сбил летящего орла, закрутил его, неестественно выгнул крылья, подбросил, а затем отпустил. Увари выпрямился. Воронка исчезла, а оборотень полетел вниз. Он был ещё жив, жалко бил по воздуху сломанными крыльями, но ничего не мог сделать. Аэдан встал. Он хотел убедиться, что орлу конец.

— Пойти с тобой? — спросил Увари, заметив, что Аэдан намерен углубиться в чащу.

— Нет нужды.

Аэдан видел, где упал орёл. Теперь он найдёт его по запаху крови. К счастью, идти далеко не пришлось. Аэдан обнаружил корчащуюся в снегу птицу через десять минут ходьбы от лагеря. Вероятно, оборотень цеплялся за ветки, чтобы смягчить падение. Он был жив, но не в состоянии подняться. Аэдан знал, что он мучается от боли. Буквально чувствовал расползающийся запах страха. Приблизившись, он заглянул птице в глаза.

— Обращайся.

Голос звучал повелительно. Орёл дёрнул головой, а через секунду забился всем телом. Он стал увеличиваться в размерах. Аэдан услышал хруст, а затем и болезненный вскрик. Через несколько минут перед ним на снегу лежало переломанное обнажённое тело.

— У-убей м-меня… — простонал оборотень, глядя на Аэдана широко распахнутыми глазами. На его лице отпечатались боль и ужас. Страх не перед смертью, а перед мучительной дорогой к ней.

— С кем у тебя договор? — поинтересовался маг, но оборотень промолчал. Тогда Аэдан выпустил из рук энергию и заставил сломанные кости в теле орла зашевелиться. Последний истошно закричал.

— Я могу превратить твои предсмертные часы в пытку. Этого можно избежать, если сотрудничать. Участь Светоносцев не твоя забота. Стоят ли они твоих мук? К тому времени, как я отсюда уйду, ты будешь уже мёртв. Ты — больше не часть этой истории, поэтому отвечай. Кто у них главный? По-прежнему Эддут, или его списали со счетов? Я слышал, ему отрубили руку.

— А-Астрид, — с трудом просипел оборотень, из глаз которого градом струились слёзы.

— Астрид? Я слышал это имя. Насколько она опасна? У неё есть оружие, о котором мы не знаем? Что-то вроде Эсхаля?

— Д-да…

Аэдан прищурился и ниже склонился над оборотнем.

— Да? Какое?

— Н-не с-скажу.

Маг презрительно улыбнулся.

— Не скажешь? Знаешь, лгать — нехорошо, — Аэдан наступил мужчине на грудь, — а я чувствую запах твоей лжи. Я не тот, кого ты и тебе подобные могут обмануть. Вы глупы, бесполезны и слабы. Я не могу понять одного: почему мы убегаем от вас, а не наоборот? Чувствуешь? Ветер перемен. Эпоха людей прошла. Я уничтожу орден Светоносцев, выну сердце короля, освобожу землю, которая принадлежит нам, и вы ничего не сможете сделать. Потому что ваш бог вам не поможет. Я бы повесил твой труп на видном месте, но зачем привлекать ненужное внимание?

Аэдан вскинул руку, и земля вместе со снегом разверзлась в метре от него. Оборотень забегал глазами, чувствуя, что конец близок. Аэдан даже услышал, как стучит его сердце. Он толкнул мужчину в яму. Оборотень вскрикнул, но Аэдан уже сомкнул разлом, заживо поглотивший жертву. Маг надеялся, что у Светоносцев нет других, менее заметных шпионов. Не хотелось бы внезапных неприятностей.

Глава 4 Поиск

Выслушав рассказ Яра, Наоми поняла, что поиск застопорился, но ухватилась за надежду — та девушка могла что-то знать. Если бы она лично видела Юльгу в глаза или хотя бы нашла её портрет, это бы облегчило задачу. Не секрет, что блудницы часто меняют имена. Со слов Периция Наоми знала, что Юльга темноволосая, так что за помощью вновь пришлось обратиться к Розмари.

— Ваша заинтересованность этой девушкой будит моё любопытство.

Наоми знала, что не обязана отчитываться перед подчинёнными, но боялась, что их вопросы могут дойти до Лонгрена. Тогда уж будет сложно оправдаться. Игра с огнём. Стоила ли она свеч?

— Во дворце пропала драгоценная вещь. Есть предположение, что её забрал кто-то из бывших слуг. Небольшая проверка, не более. Ничего интересного.

Женщина описала девушку, какой помнила, и Яр, внимательно выслушав рассказ, постарался соотнести его с образами увиденных распутниц. Больше всех под описание подходила выскочившая за ним незнакомка. То, что она и была искомой девушкой, объясняло её обеспокоенность. Есть ли ей чего бояться? Не сбежит ли?

— У меня на примете есть девушка. Вы могли бы узнать её?

Розмари кивнула. Наоми чувствовала, что идея сомнительная, но всё-таки разрешила отвести женщину в бордель. Роз удивилась, увидев на пороге мужчину в сопровождении пожилой спутницы, а та побледнела, будто испугалась, что кто-нибудь посягнёт на её честь.

— Узнаешь кого-то из них?

Розмари обвела взглядом девушек и быстро остановилась на одной, немедленно отвернувшейся, будто испугавшейся солнечного света.

— Я могу вам чем-то помочь? — насторожившаяся Роз вышла к посетителям, и сегодня на её лице не было обольстительной улыбки. Яр уже понял, что она помнит его. Наверняка обеспокоилась после того, как он приходил с расспросами. Есть смысл опасаться, когда скрываешь информацию от людей короля.

— Вот же она…

— Уверена?

Яр проследил за взглядом женщины и узнал ту самую шлюшку, выбежавшую за ним в прошлый раз. Конечно… он так и думал.

— Бесспорно, это Юльга.

Услышав собственное имя, Юльга спрыгнула с дивана и бросилась в комнаты. Яр немедля погнался за ней.

— Что вы делаете?! — воскликнула Роз, пытаясь преградить мужчине путь, но тот грубо оттолкнул её. Женщина едва не уронила роскошную вазу с цветами и чудом удержалась на ногах. Сделав глубокий вдох и побагровев от ярости, она кинулась за непрошенным гостем. — Вы пугаете девушек и клиентов! Немедленно уходите, или я позову стражу!

— Я сам стража, так что заткнись, или будешь отвечать перед королевой.

Услышав упоминание Наоми, Роз замешкалась и застыла. Юльга бросилась в одну из комнат, откуда доносились стоны, бесцеремонно ворвалась и попыталась захлопнуть дверь, но Яр вовремя навалился и оказался внутри. Лежащая на кровати проститутка вскрикнула, а какой-то молоденький обнажённый сопляк рефлекторно потянулся за одеялом, пытаясь прикрыть наготу.

— Что происходит? Вы кто такие?!

Юльга подалась к окну, но Яр ухватил её за волосы и рывком притянул к себе. Она вскрикнула, попыталась вырваться, но упала на пол и охнула. Яр крепче схватил её.

— Простите за вторжение, продолжайте, — бросил он «любовникам», вытаскивая беглянку наружу.

— Отпустите! Мне больно!

— Не нужно было бегать, пока я спрашивал вежливо.

— Во имя Геула, вы испортите репутацию нашего дома! Мне придётся вернуть клиенту деньги! Вы с ума сошли! — возмущалась Роз, глядя на то, как Яр пытается поднять Юльгу на ноги. — Что вы себе позволяете? Отпустите её немедленно! — Роз потянула к Яру тощие руки, но он отпихнул её локтем.

— Мы уже уходим.

— Это издевательство! Заплатите за ущерб!

— На вашем месте я бы держал язык за зубами. Люди королевы ещё вернутся, чтобы спросить, почему вы покрывали эту девушку.

Глаза Роз округлились. В них застыли сомнение и страх.

— Я никого не покрывала… это Шантель, я понятия не имела, что у неё есть второе имя и что вы её ищите!

— Ну это легко проверить. — Яр бросил на женщину недвусмысленный взгляд и выволок Юльгу наружу, туда, куда уже поспешила убраться Розмари.

***

Мужчина не знал, разумно ли вести шлюху прямо к королеве — у кого-нибудь из свидетелей могут возникнуть вопросы, да и не пристало подобной дряни переступать порог дворца, — поэтому запер её в подвале под ангаром, а когда Наоми явилась, вытащил и бросил к её ногам. У королевы перехватило дыхание при виде бледного, искажённого страхом лица, спутанных волос и непристойной одежды. Словно забитый зверь, Юльга попыталась отползти и глянула на королеву исподлобья. Отчаяние перекрывало злобу. Девушку трясло не то от ужаса, не то от холода. Наоми не сразу сообразила, что сказать или сделать. До этого момента она представляла Юльгу как абстрактный образ. Некая несуществующая девушка, наверняка мёртвая, как и сам Иландар. Казалось, с покойным королём ушло всё, что было с ним связано. Наоми не верила в то, что сможет действительно найти нить, ведущую к Дефоу. Она боялась узнать правду. Что, если их род вовсе не прерван? Если всё это время Лонгрен и члены совета заблуждались? Если кто-то решится устроить государственный переворот? Она смотрела на шлюху и не могла представить, что когда-то её любил король. Конечно, в те годы она могла выглядеть лучше. Что случилось с ней после смерти Иландара, одному Геулу известно. Как и все шлюхи «Дома Роз» Юльга пыталась выглядеть привлекательно, но истощение, усталость и жизненные невзгоды старили её. На обнажённых ногах Наоми заметила сыпь и не смогла скрыть отвращения. Уловив неприязненный взгляд королевы, Юльга поправила юбку, пытаясь спрятать несовершенства.

— Ты вёл её прямо так? На улице снег…

— Я и так устроил переполох, было не до поисков тёплых вещей.

— Дай ей свой плащ. Мне не нужно, чтобы она замёрзла насмерть.

Яр скрипнул зубами. Почему он должен отдавать свою вещь шлюхе? Наоми выжидающе смотрела на него. Шаахово дерьмо, что за проявление сочувствия к отбросам общества? Яр замешкался, выразив нежелание подчиниться, но всё-таки снял плащ и швырнул его на полуобнажённые плечи трясущейся. Юльга вздрогнула и неуверенно закуталась в него. Наоми собралась с мыслями.

— Тебя зовут Юльга? Ты работала в замке?

Девушка перевела взгляд с одного лица на другое, оценивая положение. Врать бессмысленно. Розмари свидетельствовала против неё. Старая сука… Что им всем от неё нужно? Она ничем себя не выдавала.

— Я давно не ношу это имя. Но вы правы… ваше величество.

— Яр, оставь нас ненадолго.

— Вы уверены?

— Да. Нам нужно кое-что обсудить.

Мужчине не хотелось уходить. Обидно, когда ты часть тайны, в которую сам не посвящён. Он привык просто выполнять приказы, но делать это можно эффективнее, если знаешь зачем. Подслушать разговор хотелось до одури, поэтому, выйдя за дверь, Яр прислонился к ней, пытаясь разобрать слова. Наоми не знала, как подступиться. Утро началось с головокружения, будто дурно действовало зависшее серое небо. Возвышаясь над девушкой, которая, возможно, выносила ребёнка Иландара, Наоми боролась с нахлынувшими страхом и сочувствием. Как ей должно было быть страшно, когда короля убили. Каково это — знать, что ты и твой ребёнок обречены? Что никакого будущего у вас быть не может? А ведь Юльга рассчитывала на то, что Иландар на ней женится. Она думала, что будет стоять там, где сейчас стоит Наоми. Видела себя королевой, а стала шлюхой. Как всё резко изменилось за один день. На мгновение Наоми представила, что кто-то убивает Лонгрена. Как бы тогда поступила она? Куда бы сбежала? На что бы пошла ради защиты сына? И встал бы кто-нибудь на её защиту? Наоми моргнула, пытаясь избавиться от мерзкой картины в голове. Нет, никто и никогда не поступит так с её мужем. Эти люди сами возвели его на престол, они боятся его и уважают.

— Извини, что разговор начался столь грубо. Можешь подняться, тебе никто не навредит. Почему ты солгала моему человеку?

— А не должна была? Откуда я знаю, зачем вдруг понадобилась сильным мира сего, я ведь просто шлюха…

— Тебе есть чего опасаться?

Юльга помедлила с ответом, затем пожала плечами.

— Я не знаю.

— Уверена, что не лжёшь?

— Я не делала ничего противозаконного.

— Нет, но меня интересует другое. В какой связи ты состояла с Иландаром Дефоу?

Наоми заметила, что лицо Юльги слегка дёрнулось. В глазах промелькнул страх. Королева даже забеспокоилась: вдру