Эпоха невинности (новый перевод)

Эдит Уортон

Пела она, разумеется, «M’ama!», поскольку непреложный и неоспоримый закон музыкального мира требовал, чтобы немецкий текст французской оперы исполнялся шведской певицей по-итальянски, чтобы было понятней английской аудитории.

Он долго сидел на скамейке в сгущавшихся сумерках, не сводя глаз с балкона. Наконец в окнах зажегся свет, и спустя минуту на балкон вышел слуга, он поднял тент и закрыл ставни.

И тогда, словно это был долгожданный сигнал, Арчер медленно встал и один пошел обратно в отель.

Конечно, почему бы нет? – Даллас вопросительно поднял брови, но, не дождавшись ответа, взял отца под руку и заговорщицки спросил: – Пап, расскажи, какой она была. – Арчер почувствовал, что краснеет под невозмутимым взглядом сына. – Ну же! Вы ведь были с ней большими друзьями, разве не так? Кажется, она была очаровательна?
– Очаровательна? Не знаю. Она была другой.
– Ах, вот оно что! Все всегда сводится к этому, правда? Когда появляется она, она всегда другая – и никто не знает почему. Именно так я воспринимаю Фанни.
Отец сделал шаг назад, высвободив руку.
– Фанни? Но мой дорогой… надеюсь. Только я не понимаю…
– Черт побери, папа, не будь таким ветхозаветным! Она когда-то была… твоей Фанни?