Оглавление

От автора

Дорогие читатели!

Должна вас предупредить, что эта история написана в стиле — а почему бы и нет?!

Рекомендую не относиться к ее содержанию чересчур серьезно, расслабиться и получить удовольствие от прочтения. Ну или просто предлагаю вам провести один вечерок в моей бредовой компании.

С любовью,

Татьяна Грац ♥

Глава 1

Остывший кофе пахнет отчаянием. Вик допивает его на бегу. Сует в сумку все подряд, лишь бы медленнее собираться и как можно дольше не выходить из дома. На улице ливень. Дождь льет без жалости который день, а он все сидит на стуле за чаем — который час. Он не смотрит на нее, ни разу не поднял взгляд. А Вик это злит, пожалуй, даже больше, чем затянувшийся осенний дождь. Теперь она крутится перед зеркалом в прихожей и говорит громче обычного, чтобы он услышал.

— Наверно, нужно куртку накинуть, — предполагает она.

— Да.

— Зонт брать с собой не буду, все равно на метро добираться.

— Угу, — не оглядываясь, поддакивает он.

— Блин, и волосы не мешало бы покрасить. Может, омбре? — поправляет рукой копну темно-рыжих волос Вик.

— Конечно.

— Ос, я тебя хочу! — Вик не выдерживает полный игнор со стороны мужа и идет ва-банк.

— Да, хорошо, я куплю, — ответ не заставляет себя ждать.

В доме повисает тишина. Вик уже не крутится перед зеркалом, она стоит в столовой, рядом с обеденным столом, сложив руки на груди, и испепеляет взглядом своего благоверного. Видимо, на интуитивном уровне он это чувствует, потому что в следующую же секунду отрывается от чтения и поднимает голову.

— Что? — спокойно спрашивает он, наблюдая жену почти на взводе.

Очки в тонкой оправе делают его зеленые глаза больше и выразительнее, а сцепленные сзади в пучок светлые волосы — привлекательнее. Выражение лица такое же спокойное, как и всегда, похоже, Оскару все равно, в чем его обвиняют. Еще чуть-чуть — и он снова погрузится в книгу.

— И что ты собрался мне купить? — Вик становится интересно.

— М-м… зонт?

— Вам неуд, Оскар Юрьевич, отправляйтесь на пересдачу! — фыркает Вик, хватает сумку и стремительно несется в прихожую.

«Он же меня совсем не слушает! Ну как?! Как учебник по библиотековедению может быть интереснее собственной жены?! Или я что, ему вообще побоку?!» — Вик накручивает себя, завязывая шнурки на кроссовках. Она прислушивается к шагам из столовой, но их неслышно ни сейчас, ни потом. Оскар продолжает читать как ни в чем не бывало. «Сухарь!» — раздается в голове Вик. Она вешает сумку на плечо и громыхает входной дверью.

— Не жди. Буду поздно и пьяная! — бросает Вик прежде чем выйти в подъезд.

— Надень ботинки, — предостерегает ее Оскар, так и не узнав, что ушла она все-таки в летних кроссовках.

На улице становится легче дышать, но Вик не покидает чувство полного одиночества. Она спускается в подземку и садится в поезд. Вставляет в уши гарнитуру с очередной аудиокнигой и погружается в историю, закрыв глаза. Ехать всего-то пару станций, так что прослушает она максимум три главы, а потом опять вернется в реальность. Серую, мокрую, тягучую реальность несбывшихся ожиданий. «Сама виновата», — все-таки сегодняшняя аудиокнига слабенькая, раз собственные мысли просачиваются сквозь повествование. А какие истории у Вик? Она надеется, что сильные, подруги говорят, что сильные, настолько, что даже оторваться от них тяжело, особенно ближе к финалу.

Вик пишет. И пишет давно — еще с детства. Возможно, катализатором стал детский дом, в который она попала в восемь лет, потому что родители так и не смогли отказаться от алкогольной зависимости; а может, началом ее творческого пути послужила библиотека, в которую Вик ныряла чаще, чем в столовую. А потом закрутилось: детские наивные истории, рисунки на тетрадных страничках, нескончаемый поток мыслей и вдохновения, девяносто семь баллов на ЕГЭ по литературе и поступление в МГИК на библиотечное отделение. Потом сессии, курсовые, Оскар, диплом и замужество.

И вот Виктории двадцать пять. Она наполовину пути к успеху, как сама считает, одна из ее книг уже в издательстве, остальные пробует подтянуть, терроризируя электронную почту редактора. Но пока впустую. Поэтому Вик пришлось себя занять чем-то еще. Оскар пристроил ее в небольшую арт-студию, к которой девушка как раз таки только что подобралась и стоит теперь перед самым входом, купаясь под проливным дождем.

«Неохота», — Вик хнычет, но заходит внутрь, приветствует Миру на ресепшене и идет дальше. Излюбленная комнатка находится почти в самом конце коридора, но, по сути, распоряжаться Вик может всеми без исключения, она — один из организаторов. Так что ответственность за различные выставки, мероприятия и концерты ложится на ее хрупкие плечи, плечи библиотекаря с красным дипломом.

— Вик, наконец-то! Я уж думала, тебя дождем смыло! — Муся мчит обниматься, правда, вскоре до нее доходит, что одежда Вик мокрая, поэтому зависает в нескольких сантиметрах от подруги и выхватывает у нее сумку.

— Почему ты одна? — осматривается Вик.

— Никого, — пожимает плечами та.

— Опять…

— Да ладно тебе! Будто ты и сама не помнишь, зачем мы создали этот книжный клуб?! — отмахивается Муся под вопросительным взглядом Вик. Ей приходится уточнить: — Посидеть за чашкой чая, о своем, о девичьем поболтать.

— Роб, завари нам чай, — просит их личного бариста Вик, стягивает мокрую куртку и бросает ее на стул, так и не удосужившись добраться до вешалки.

— Понял, — отвечает бариста Роберт, а если быть точнее — мальчик на побегушках: он заваривает клиентам чай, помогает вешать на стены картины местных художников, иногда настраивает аппаратуру, может отпаривать шторы, в общем-то, занимается всяким, о чем его начальство попросит.

Сегодня начальство собралось в составе двух «калек» — Вики и Муси. У них здесь книжный клуб, имеющий странное название «Норка Букли». По идее, каждые две недели выбирается определенная книга, которую участницы клуба обязуются читать, а потом обсуждать на таких вот уютных встречах. И участницы вроде бы есть, но на встречу так никто и не дошел. Вик сидит за столом с томиком Достоевского в руке, а обсуждать содержание произведения ей совершенно не хочется.

— Идиот! — хлюпает носом она.

— Вижу, что не «Бесы». Ты прочитала? — кивает на книженцию Муся.

— Я про другое!

— Оскар?

Муся проницательна и готова выслушать. Вик облокачивается на столешницу и ловит руками голову, смотрит на аромасвечу с задорно пляшущим огоньком. На этаже тихо, все давно разошлись по домам, разве что Мира сидит на входе и Роберт где-то рядом с ней околачивается, все еще не приготовив чай.

— Такое ощущение, что ему плевать на меня! Я ему говорю «хочу тебя», а он мне — «хорошо, куплю», представляешь? — жалуется Вик.

— И в какой момент состоялся этот разговор? — спрашивает Муся.

— Ну я собиралась в наш клуб, а Ос читал…

— Уже десятки раз на те же грабли, Вик! Мы с тобой это обсуждали: когда Оскар читает — он вне досягаемости. Особенно когда читает по работе.

— Знаю, но иногда так хочется это правило сломать… Чтобы он накинулся с поцелуем или обнял, прям вот прижал и…

— Вик, очнись, он — наш бывший препод. Он всегда был таким… э-э… сдержанным?

— Муся, он — мой муж.

— Три года прошло, а я до сих пор не могу поверить в ваш союз.

— Я тоже, — вздыхает Вик.

В чем-то Муся все-таки права: Оскар всегда сдержанный. Что об этом говорить, если он впервые пригласил Вик на свидание лишь тогда, когда она окончила институт?! А все те долгие четыре года ее студенчества он попросту преподавал «библиотечный фонд», «социальные коммуникации» и другие дисциплины, хоть как-нибудь связанные с ее профилем. О его чувствах она узнала от Муси, которая решила, что Оскар смотрит на Вик чуть дольше, чем на остальных студенток. Подруга так и сказала: «Он пялится на тебя». И как-то это «он пялится» переросло во взаимные гляделки со стороны Вик, так и поженились.

— С Оскаром все понятно, ничего нового. С писательством что? — переключает тему подруга, поймав унылую волну от Вик.

— Ничего. Отказы, никаких продаж, даже мой редактор мне не отвечает, прикинь?

— Ты его достала.

— Нет.

— У него много работы.

— Нет.

— Тогда отвлекись.

— На что?

— Мне тебя учить? На новую книгу, конечно!

Вик чуть ли не стонет раненым зверем. Мусе говорить о новой книге легко: она тоже писательница, и вдохновения у нее — хоть отбавляй. Подруга пишет каждый день по двадцать-тридцать тысяч знаков и ни в чем себе не отказывает. Издательства бегают за ней, а Муся выбирает, с кем заключить договор на только что вышедшую из-под ее пера историю. Плюс ко всему — продажи у нее хорошие, а писательский псевдоним работает на ура. Муся в жизни просто Арина Сергеева, зато в писательстве она — Ария Гончарова. Просто и со вкусом, но должное внимание на себе удерживает. Проверено.

— Я уже целый месяц ничего не пишу, — бурчит Вик.

Роберт возвращается к столику с белым крошечным чайничком, выставляет две маленькие кружечки и заливает в них заварку. Кипяток льется в гнетущем молчании, Муся, кое-как сдерживая смех, посматривает на Вик. Та закатывает глаза, ожидая, когда же бариста завершит экзекуцию. Муся берет кружечку на блюдце и сосредоточенно размешивает сахар чайной ложкой, методично постукивая по краям. «Даже немного бесит», — думает Вик.

— Сейчас в моде ретеллинги, лови момент, — заявляет подруга и еле касается чашки губами, боясь обжечься.

— Переписать историю про Колобка, которого чуть не съели собственные опекуны? Или попробовать разобрать ситуацию с незакрытым гештальтом бабы и деда, когда они попытались слепить себе Снегурочку?

— Пф! Вечно ты все перекручиваешь! — посмеивается Муся. — Можно взять, например, «Принцессу на горошине» или «Алису в Зазеркалье». Да с твоей фамилией вообще любую немецкую сказку можно переделать! Только представь: «Отважный из ателье», «Бледная в снегу», «Алая береточка» и тому подобное. Пишет Виктория Кауц.

Вик не выдерживает этого безумия и прыскает от смеха молочным улуном на стол. Муся откидывается на стул и ухохатывается, глядя в потолок. Роберт стоит за стойкой и старается не слушать, о чем говорит начальство. Но его уголки губ все-таки ползут вверх, в то время как Вик и Муся совершенно не могут остановиться. Смеются так, что слезы идут из глаз.

— Все, таймаут! — пытается отдышаться подруга, вытаскивает из кармана платок и, посматривая в маленькое зеркальце, утирает им скатавшуюся в уголках глаз тушь.

Муся сосредоточенно поправляет макияж и совсем не слышит, что сзади к ней кое-кто крадется. Вик стискивает зубы, чтобы не выдать гостя. Он в один большой прыжок оказывается около девушки и заключает ее сидящую в крепкие объятия.

— Арр! — рычит парень и впивается губами ей в шею.

Муся взвизгивает — сначала от неожиданности, потом от радости. А парень продолжает ее целовать, поднимается к скуле, чмокает в щеку и, в конце концов, находит ее губы. Вик улыбчиво ждет, когда парочка вдоволь нацелуется, чтобы после поприветствовать заблудшего в их книжный клуб:

— Женя, привет!

Он отвлекается от Муси буквально на секунду, чтобы бросить в ответ:

— Хай, Вик!

И они продолжают. Это происходит настолько часто, что Вик уже не смущается, а только размышляет: «Ну вот, у ребят все как у людей, видно, что друг друга любят». Еще Вик помнит, каким Женя был года четыре назад: бунтарь с ирокезом через день и грязными берцами, в джинсах с каскадом цепей и разодранной кожаной куртке. Теперь же он в чистой рубашечке, выглаженных брюках и при пиджаке. Весь такой прилизанный и статный. Это его Муся «причесала». Пусть Женя взял ее харизмой и брутальностью — нахрапом, точнее сказать, — но свое дело подруга знает: негоже рядом с писательницей ходить как обормот. Вымыла, вычистила, вскормила его на писательских гонорарах — и вот он уже не Женя, а Абрамов Евгений Олегович, руководитель туристической фирмы в Москве.

Женя подсаживается к девушкам за столик:

— Чем занимаетесь? — с напускным интересом листает томик. — «Идиот»? И что? Никто не пришел на «Идиота»?

— Дело не в Достоевском, а в людской лени и выборе времени. Кому охота в пятницу вечером тащиться в книжный клуб после работы? Ни-ко-му, — пожимает плечами Вик.

— Киса, а чего вы время такое выбрали? — к слову, из-за этого Женькиного «Киса» Мусю и стали называть «Мусей» в институте.

— В другое я не могу, у меня книга! — отвечает Муся, а потом мечтательно смотрит в никуда. — Сегодня такой сон снился, нужно его записать, это шикарная идея для главы.

— А мне ничего не снится. Если и снится, то ерунда какая-то, которую я забываю моментально! — признается Вик.

— Ты пишешь когда? Днем? Ты попробуй на ночь, может быть, тебе продолжение приснится. У меня обычно так и бывает.

— Э, опять писать будешь всю ночь? А как же наш с тобой… сюжет? — возникает Женя, снова ластится к своей пассии и берет ее за руку. — Любовная история восемнадцать плюс, — намекает парень.

— По мне так, это эротическая, — усмехается Вик.

— Ага, он десять из десяти, но не дает писать, — хихикает Муся.

— Да это еще что?! Вот: он десять из десяти, но просто не дает…

— Сочувствую, — наигранно вздыхает Женя.

— Женский клуб «Неприступный Оскар» закрывается! Мы с Женей домой, а ты, Вик, попробуй проявить инициативу. Ну белье там надень какое, раскиньтесь по ролям, типа студентка и препод. А если все равно ничего не светит, тогда пиши! Не повезет в любви, так, может, в карьере писательской преуспеешь.

— Удачи, ребят! — прощается с парочкой Вик.

— Не унывай, подруга, — подмигивает Муся.

Женя машет ладошкой Вик на прощание, крепче обнимает Мусю, и они уходят. По коридору раздается цокот каблучков Муси, ее приятный голос разливается эхом, а телефон Вик вибрирует оповещением:

«Концерт System of a Down в ноябре!» — пишет Женя.

«Ты чудо!» — отвечает Вик.

Хоть Муся и поработала над образом своего парня, все равно — панк всегда панк. И ни один рок-концерт в Москве не проходит без того, чтобы Женька о нем не заикнулся. Вик тоже любит отрываться в клубе под тяжелую музыку, так почему бы им не сходить на концерт вместе? Обычно Муся не против, только много ворчит и возмущается по этому поводу, но, если надавить на нужные «рычаги», — любое брюзжание легко остановить.

«Ну а Оскар снова останется в стороне. Если вообще услышит, куда я там собираюсь…» — рассуждает Вик и отмечает дату предстоящего мероприятия в календаре. Она по-любому в деле.

Глава 2

Вик возвращается домой поздно и знает, что застанет мужа за курсовыми. Едва она заходит в дом — чувствует в квартире аромат пикантных колбасок с печеным картофелем. Втягивает запах носом и сглатывает скопившуюся слюну. Вик думает, что Ос ни разу не упрекнул ее в растрачивании времени понапрасну, а сам каждую минуту использует для дела: если готовит, то это — произведение искусства с обязательной высококлассной сервировкой стола; если что-то ремонтирует дома, то непременно достает все ящички с инструментами и вдумчиво проектирует предстоящую работу; если моет посуду, значит, тарелочка к тарелочке, кружка к кружке — все в узаконенном порядке и никак иначе. В общем-то, перфекционист должен быть перфекционистом во всем. Даже сейчас — Вик заходит в спальню и предчувствует, какой последует вопрос.

— Голодна? Ужин еще теплый, — не отворачиваясь от светящегося монитора, произносит Оскар.

И тут дело не в предсказуемости, а в исключительной педантичности мужа. Скорее всего, Оскару не по душе, что Вик так задержалась, ведь он ждал ее к ужину. Но здесь ничего не попишешь, и подстраиваться под нее он не собирается. «Поужинал и счастливый сидит за работой», — хмыкает Вик, разглядывая мужчину со спины.

Она крадется к нему кошкой и осторожно кладет руки на его плечи. Под видом внепланового массажа девушка становится ближе. Слышится ухмылка Оскара, Вик удивленно пристраивает голову на его плече и смотрит — легкая улыбка занимает его лицо.

— Что смешного? — спрашивает она.

— Ну она, конечно, выдала, — тихонько посмеивается Оскар. — Ты только послушай: социально-коммуникативная связь достигается в результате получения информации коммуникантом от реципиента. Форменное безобразие!

Вик прокручивает в голове когда-то полученные на курсе знания, но не находит ничего смешного в выражении, тогда как Оскар негодует и продолжает посмеиваться, порицая нерадивую студентку. Но Вик не дура, поэтому делает вид, что понимает и ей тоже смешно. Она пользуется моментом и пристраивается у Оскара на коленях, теперь также таращась в монитор, но как будто бы в объятиях мужчины — а это, на секундочку, уже немного другое. Он придерживает ее левой рукой, чтобы Вик не слетела с кресла на пол. А та безумно счастлива, когда его крепкая ладонь удерживает ее под ребра. Это прикосновение вызывает табун мурашек по спине.

— Что хочешь на день рождения? — Вик пытается развести мужа на разговор.

— Все как обычно: приглашу друзей по кафедре в ресторан, хотя бы там поговорим нормально. В последнее время редко пересекаемся между парами. Всюду эти проверки.

— Это понятно. Но, возможно, ты хочешь какой-нибудь особенный подарок от меня? — ласково мурчит Вик, целуя Оскара в подбородок и желая достать до его губ.

Чтобы испытать больше шансов, она стягивает с его носа очки и откладывает их на компьютерный стол, затем берется ладонями за его скулы и смотрит в расфокусированные зрачки.