Екатерина Романова

Проклятие рода Кенигсгейлов

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Екатерина Романова

© Екатерина Романова, 2018

© Екатерина Романова, дизайн обложки, 2018

Я принцесса Вилиана Шален Кенигсгейл, и моя судьба — блистать на балах и выйти замуж за принца. Так было до того, как проклятье унесло жизнь моих братьев, а старшая сестра вышла замуж за кузнеца. Теперь судьба Всеславии — на моих плечах, а в соратниках только воин, путана и монах — сердце, эмоции и душа. Нам предстоит вернуть трон, захваченный ассирами, восстановить великую империю и решить важный вопрос — могу ли я выйти замуж по любви?

16+

ISBN 978-5-4493-2378-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Проклятие рода Кенигсгейлов
2. Проклятие рода Кенигсгейлов

Проклятие рода Кенигсгейлов

Я — Вилиана Шален, последняя из рода Кенигсгейлов. Вместе со мной уйдет не только древнейший род, но и проклятие, нависшее над Всеславией тяжелой свинцовой тучей. Ради своих подданных, ради своей страны, ради будущего всего Эстамина, ради бесконечно доброго, нежного и удивительного мужчины, который сейчас наверняка изо всех сил пытается меня спасти, я должна решиться на этот шаг. Всего лишь один шаг, за которым пустота и свобода.

— Лерой, — прошептало сердце в последний раз.

За пять дней до этого

«Моя милая сестра. Твое письмо совершенно меня обескуражило. В сердце и трепетная радость, и бесконечная тревога. Я счастлива узнать, что ты встретила человека, покорившего твою душу. Но милая Беатрис, он помощник кузнеца! Тебе лучше меня известно, что у вас с ним не может быть будущего. А если ты выберешь любовь, то потеряешь право на трон. Мы не принадлежим сами себе и рано или поздно, папенька отойдет от дел, и ты заменишь его. Ты должна помнить о долге, лежащем на твоих плечах. Тебя готовили к великому будущему — стать королевой Всеславии. А наши подданные никогда не примут в качестве короля помощника кузнеца. К тому же, у ваших детей не будет магии… Тебе надлежит сочетаться равно родным браком с принцем. Уже получила последний вестник Лучших женихов всех стран? Под номером семь, принц эльфов — Уилиам, весьма достойный образчик. Если художник настолько же правдив, насколько талантлив, то у ваших детей будет все: и красота, и ум, и обаяние, и прекрасные голубые эльфийские глаза…

Ты знаешь, я люблю тебя как никто другой и не хочу судить или поучать. Поэтому искренне надеюсь, что ты сможешь найти верное решение, сохранив при этом целостность сердца и покой души. Очень тоскую по тебе, с любовью, Вилиана».

«Дорогая Вилиана, у меня совсем мало времени и столько нужно сообщить! Увы, боюсь, тебе придется удовлетвориться лишь тем, что я выбрала свою судьбу. После смерти наших братьев, меня готовили к участи королевы. Но я уже королева… королева его сердца. А другого престола мне не нужно! Ох, милая, если бы ты только видела его, ты бы все поняла. Для меня нет обратной дороги, потому что наш брак уже консумирован. Да… брак. Мы тайно обвенчались в глухой деревеньке и, кажется я скоро стану мамой. Прости мне мое безрассудство, но теперь судьба королевства — только на твоих плечах. Мы вынуждены бежать, потому что владыка монастыря уже написал обо всем папеньке. За сим это мое последнее письмо. Когда обживусь на новом месте, обязательно дам знать о себе. Верю, ты станешь великой королевой, моя маленькая Шален! Целую крепко, твоя Беатрис».

Письмо выпало из рук и, словно отживший лист клена, кружась, упало к ногам. «Верю, ты станешь великой королевой…». Кровь ударила в голову, в которой звучал звонкий жизнерадостный голосок сестры… «Верю, ты станешь великой королевой…». Нет. Нет-нет. Абсолютно нет. Без вариантов. Никогда! Меня не готовили к такой судьбе, ведь я младшая в роду Кенигсгейлов и не рассчитывала надеть на себя фамильную корону. Я была уверена, что после смерти папеньки и восхождения на трон Беатрис — моей старшей сестры, смогу вернуться во дворец и предаваться праздной жизни: гулять, вышивать, петь песни, блистать на балах, кружить головы кавалерам… И смела надеяться, что произойдет это совсем скоро, ведь я заточена в монастыре уже более пятнадцати лет. Мне хотелось познать радость первой любви, но не стать королевой!

Мне двадцать один год, а это возраст, с которого допускается самостоятельное правление без регента. Но какая из меня королева?

Осень в этом году наступила раньше положенного. Она словно намекала на серьезные перемены, которые могут произойти в моей жизни весьма скоро, если с папенькой, не приведи Отец Заступник, что-то случится. Разумом я понимала, что родитель не вечный, ему уже восемьдесят, а это почтенный возраст для человека, хоть и сильного мага. Но даже в страшном сне не могла представить, что на трон взойдет не Роберт, Марк или Юстас, и даже не Беатрис, а… я!

Величественный клен устало и, будто нехотя, прощался с остроконечными желтыми листьями, которые, вальяжно вальсируя, медленно опускались к моим ногам. Воздух свежий, даже слегка морозный, пах костром и тревогой. Сердце раненой канарейкой трепетало в груди, предчувствуя беду.

— Ваше Высочество, — я вздрогнула, но не обернулась. Владычица монастыря Пресвятой Девы, в котором меня прятали от проклятия, весьма успешно, следует отметить, остановилась за моей спиной. Я чувствовала на себе ее тяжелый взгляд. Тяжелый, поскольку то, что она собиралась сказать, произносят неизменно с тяжелым, даже трагическим взглядом, полным жалости и сострадания. — Ваше Высочество, — повторила она, набираясь решимости.

— Папенька? — не поворачиваясь и по обыкновению не демонстрируя эмоций, спросила я.

— Мне очень жаль. Только что получили письмо из столицы… Вам и Беатрис надлежит в скорейшем времени явиться ко двору.

Слеза расчертила щеку. Нет. Слишком жестокая правда. Все это какая-то дурная шутка. Я с грустью разглядывала цветок бордового георгина, который держала в руках и не могла поверить, что все это происходит со мной. Когда мне исполнилось шесть, отец отправил меня в монастырь Пресвятой Девы, а Беатрис — в монастырь Пресвятого Отца и больше мы никогда не виделись, ни с сестрой, ни с отцом. Он боялся, что и нас заберет проклятье, которое унесло жизни трех наших братьев с перерывом в три месяца. Мы — последняя надежда королевства, последние прямые потомки рода Кенигсгейлов, имеющие право на трон и, если наш род прервется, начнется междоусобная война. Война, которая разрушит Всеславию до основания, если лорд Найтингейл или его молодой сын не смогут удержать власть… Могу ли я это допустить? Вдохнув терпкий аромат цветка, я поежилась от осознания предстоящих трудностей. Трудностей? Нет… То, что мне предстоит — величественный долг, неподъемным грузом легший на плечи. Весть о том, что Беатрис больше не кронпринцесса наверняка уже достигла Ардлиса. Это разобьет матушкино сердце…

— Матушка?

— Не находит себе места от горя. Удалилась в Ардлисскую обитель.

Замечательно. Это значит, что трон пустует, дворец без хозяина и в скором времени об этом станет известно всем кланам, имеющим на него виды. Может это и к лучшему? Может, мне стоит поступить также, как и Беатрис? Полюбить и сбежать? А они пусть сами разбираются, кому больше нужна власть и ответственность? Поежилась от мелочных и недостойных мыслей. Трусиха!

— Мне распорядиться подготовить для вас экипаж или вы дождетесь делегации?

— Нет, я не стану ждать. Распорядитесь, чтобы накрыли ужин в моей келье. После этого я немедля отправлюсь в Ардлис.

— Стоит ли так спешить, Ваше королевское Высочество? Ночью ехать опасно — дорога кишит разбойниками, я не смогу предоставить вам достойную охрану. Было бы благоразумней дождаться делегации. К тому же, уверена, ее… королевское величество Беатрис наверняка…

— Довольно, — оборвала я владычицу и повернулась. — Я приняла решение, и оно не обсуждается.

— Надеюсь, вы знаете, что делаете, дитя, — владычица обнаружила намек на поклон и удалилась.

Убедившись, что во дворе обители никого нет, наклонилась за письмом сестры. Еще раз пробежалась по ровным строчкам, погладив пальчиками завитушки, словно так могу обнять мою маленькую… мою такую взрослую Беатрис. Поверить не могу, я стану тетей. А тяжесть короны — и вовсе невероятная весть. Но я должна принять ее с достоинством. Должна вспомнить, кто я. Последняя из рода Кенигсгейлов.

Почти не помню отца, мы не виделись пятнадцать лет, но он всегда жил в моем сердце теплым огоньком надежды. Надежды, что после восхождения на престол Беатрис, я смогу вернуться ко двору и вновь почувствовать его теплые шершавые ладони.

«Шален, мой воробушек Шален. Ты навсегда в моем сердце, моя маленькая птичка. Я буду писать тебе каждую неделю. Вот увидишь, годы быстро пролетят…».

Годы действительно пролетели быстро, но понежиться в блеске родных глаз цвета васильков мне уже больше не доведется никогда. С этого дня я одна против всего мира. Матушка? Она политическая фигура и трепетных отношений с ней не сложилось. Возможно, потому что у нас — лакрий — все очень сложно с эмоциями. Уверена, она меня любит. По-своему. Не так, как отца, конечно. Он был ее крету — истиной парой на всю жизнь. Утратив своего крету, лакрия никогда не станет прежней. Возможно, в скором времени нам с Беатрис придется проститься и с матушкой.

Сложнее всего держать величественный вид, когда хочется все бросить и бежать, куда глаза глядят. Бежать, чтобы залиться слезами, чтобы злиться, сетовать на судьбу. Но я не имею такой возможности. Передо мной в низком поклоне расступались инокини, храня тревожное молчание за фиолетовыми шифоновыми платками, скрывающими лицо. Им еще неизвестно, что перед ними будущая королева Всеславии, но ветер перемен отчетливо гуляет в стенах обители. И все это чувствуют.

Поглаживая бархатные лепестки георгина, чтобы хоть как-то унять дрожащие пальцы, я дошла до кельи, и лишь оставшись одна, позволила себе эмоции. В тихом плаче, закрыв ладонью рот, чтобы инокини, толпящиеся у двери, не услышали всхлипов, я осела на пол, окруженная сатином и бархатом. Не так я представляла себе обстоятельства, при которых придется вернуться во дворец. Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни, а превратился в бесконечную пытку. Нет. Я не стану дожидаться делегации из Ардлиса, чтобы не томиться в сырых стенах обители, не множить свое горе и не растворяться в нем. Мне нужен воздух. Мне нужно бежать. Бежать отсюда навстречу реальности. Бежать, чтобы успеть проститься с папой…

Облачившись в черное бархатное платье, отдающее дань скорбящему по батюшке сердцу, я помолилась Отцу Заступнику, чтобы осветил мой путь, придал сил и отваги, отобедала и собрала немногочисленные вещи.

Инокини грузили мои чемоданы в карету, запряженную четверкой белоснежных лошадей. Кучер уже ерзал на облучке, кони рыли волглую землю копытами, предвкушая дорогу, и пускали из ноздрей пар. Не мне одной не терпелось на волю. Окинув взглядом собравшихся меня проводить, я, передала саквояж камеристке и подошла к владычице. Сняла шляпку.

— Благословите меня, Владычица. Сердце трепещет и не может найти ответа, — я, расправив юбки, осевшие мягким облаком на мощеную дорожку, присела перед женщиной на колено.

— На что благословить тебя, дитя мое?

— Должна ли я взойти на трон? — произнесла шепотом, чтобы услышала только она.

Глаза владычицы расширились от осознания услышанного, ладони, занесенные над моей головой, мелко задрожали. Тем не менее, не подавая вида, она прикрыла глаза и призвала магию жизни, благословляя меня на поиск ответа. Золотистое тепло, струящееся от ее теплых ладоней, разлилось от макушки до самых пяток и сконцентрировалось в области груди. Удар сердца. Еще один. Третий. Сомнения отринуты. Расправив округлые плечики, я гордо выпрямилась и окинула присутствующих властным взглядом. Так угодно Отцу Заступнику и мне остается лишь подчиниться его воле.

— Склонитесь, сестры. Перед вами — ее величество королева Всеславии Вилиана Шален Кенигсгейл! Последняя и первая из рода Кенигсгейлов! — сердце замерло на секунду и с новым ударом по телу разогнало новую кровь. Королевскую. Отныне я ответственна за судьбу всей Всеславии. Щеки онемели от смеси опьяняющего восторга и леденящего страха, а глаза защипало от сдерживаемых слез.

— Да здравствует королева! — первые подданные безропотно признали мою власть, склонившись передо мной и не поднимая голов.

Никогда прежде я не чувствовала вкуса власти. А сейчас, взирая на покорно склонившихся подданных, ожидающих дозволения подняться, по моему телу прошлись холодные мурашки. Не могу сказать, что ощущение мне понравилось. Скорее имя ему — страх.

— Поднимитесь, — разрешила я. — Благодарю вас, сестры, за бережную заботу, за пищу и кров, мудрый совет и свет учения, который вы вложили в меня. Ваши вера и поддержка навсегда останутся в моем сердце. Владычица, — женщина, облаченная в фиолетовую рясу, вновь склонилась в глубоком поклоне. — Когда приедет делегация из Ардлиса, примите их, обогрейте и накормите. Если им неизвестно, что отныне трон мой по праву, я запрещаю это сообщать.

— Я понимаю, ваше величество. Не будет ли более благоразумным дождаться делегации? Вы — последняя из рода Кенигсгейлов. Что станет со Всеславией, если с вами в дороге что-то случится?

— Уверена, кони наших воинов, не обремененные тяжестью карет, скоры и нагонят меня не позднее завтрашнего обеда. Передайте, что расположусь в Ридане. Потомки рода Гринваленов не посмеют отказать в приеме. И помолитесь за меня.

Коротко кивнув, я с тяжелым сердцем села в карету и повелела трогаться. Ехать без сопровождения — первое необдуманное и импульсивное решение, принятое мной как королевой Всеславии. Во-первых, после смерти отца и побега Беатрис, титул королевы перешел ко мне. Венчание на царство — формальная процедура. Во-вторых, две адептки Ордена Порядка и два лучника — сложно назвать защитой. От лесных разбойников и мантикоры, конечно, защитят, но если встретится опасность посерьезнее, я могу пострадать. А этого нельзя допустить. Тем не менее, пути назад уже нет. Я должна спешить…

Тем не менее, выругала себя за излишнюю эмоциональность, неприемлемую при принятии важных решений и открыла шторку кареты. Напротив сидела камеристка, и, скромно опустив ресницы, читала книгу, изредка роняя на меня тревожные и смущенные взоры. Она знала как вести себя с одной из дочерей короля, жизнерадостной и легкомысленной принцессой, мечтающей о балах и прекрасных принцах, но как вести себя с королевой, омраченной тягостным молчанием ей было неведомо. Мне самой это было неведомо. Осознать до конца тяжесть ответственности я еще не успела. Но благодаря Владычице, сумела почувствовать, что такова воля Отца Заступника. Я не имею права ослушаться.

За окном мелькали незнакомые пейзажи. За пятнадцать лет я ни разу не выезжала за пределы обители. Моим любимым занятием являлось созерцание верхушек елей, которые виднелись за высоким каменным забором, высотою в три моих роста. Будто я жаждала сбежать навстречу собственной смерти. Теперь же, после кончины батюшки ни мне, ни Беатрис не грозит пасть жертвой родового проклятия. Чего нельзя сказать о не рожденном дитя моей сестры. Проклятье переходит по наследству и ложится на детей…

Желтеющие березы, танцующие в наполненных светом пролесках перемежались с темными хвойными островками, хранящими мрачную тайну. Передернув плечиками от холода и страха, я накинула шаль.

Мы проехали несколько деревень. В глаза бросилась жуткая нищета. Один раз мое сердце не выдержало, и я повелела остановиться. Старые Луки — селение неподалеку от обители утопало в скорби и бедности. Всех мужчин унесла проклятая лихорадка, которую навеяли ветра с земель Инзраина, а оставшиеся в живых женщины едва справлялись с хозяйством и не в силах прокормить детей, умирающих на обочинах дороги, в ожидании путников, в надежде на подаяние. Все припасы провианта, которые были при мне, распорядилась раздать детям. Каждому двору передала по золотому раму. На него можно купить корову и зерна для посадки в будущем году. Там, где корова и хлеб — нет голода. Для себя поставила на заметку, что лорд Гринвален крайне плохо смотрит за своими землями и первым делом, объявившись в Ардлисе, я соберу совет, и прикажу покончить с этим непотребством. Всеславия, насколько мне известно, никогда не была настолько бедна, чтобы дети умирали от голода.

— Госпожа, госпожа, — женщина схватила меня за руку, когда я забиралась в карету. Лучники среагировали мгновенно, направив на нее арбалеты, инокини сотворили боевые пульсары, готовые в любой момент уничтожить агрессора.

— В этом нет необходимости.

Женщина с опаской посмотрела на моих сопровождающих и, утерев грязным рукавом слезы, упала передо мной на колени.

— Госпожа. Я не знаю, как вас зовут, и буду молить Отца Заступника благословить вас. Но не откажете ли вы в еще одной любезности?

— Проси.

— Моя дочь… она умирает от лихорадки, принесенной ветрами из Инзраина. Ближайший маг в двух днях пути, мы просто не успеем. Возможно ваши инокини, или вы… возможно… быть может…

Она не смогла договорить, залившись слезами. Сердце сжалось от боли. Смогу ли я быть королевой, если даже маленькая трагедия обычного крестьянина ранит ножом в самое сердце? Стиснув зубы, и не требуя объяснений, я повелела отвести меня к больной. Ей могла помочь только я.

По матушке мы с Беатрис унаследовали принадлежность к расе лакрий. Это лишь женская участь. Редкое умение, принадлежащее самым сильным из нас — исцеление. Я могу впитать и побороть внутри себя любую болезнь, при достаточном количестве сил. А их за прошедшие пятнадцать лет у меня скопилось немеряное количество.

На постели передо мной, свернувшись калачиком, лежала девочка лет пяти, покрытая страшными кровоточащими язвами. У нее уже не было сил реветь, и она тихо всхлипывала, хватая ртом воздух и безжизненными глазами глядела перед собой. Времени мало. Болезнь вырывает из нее последние куски здоровья. Оставшись в комнате одна, я накрыла лоб девочки ладонью, впитав в себя лихорадку. Мне впервые довелось воспользоваться даром на столь сильной болезни. Ладонь обожгло острой болью, и кожа на руке покрылась кровоточащими струпьями. Взяла со столика чистую тряпку и перемотала руку, чтобы никто этого не заметил. Через несколько минут девочка пришла в себя и повернула ко мне головку.

— Я видела его, — тихо прошептала она. Голос сиплый, с хрипотцой. Должно быть, она долго кричала от боли. Слезы сами выступили на глазах. Ни один ребенок не заслуживает таких страданий. — Он сказал, что вы придете. И что вы будете последней из недостойных, чтобы стать первой из достойнейших.

— Что, прости? — я вглядывалась в маленькие детские глазки, пытаясь понять, лихорадит она или нет. Но на меня смотрело разумное, слишком разумное существо.

— Спасибо, ваше величество, — глаза девочки закрылись, и она провалилась в сон. Новая волна мурашек прокатилась по телу. Страх липкими щупальцами скрутил горло. Последняя из недостойных… первая из достойнейших. Что бы это могло значить? Откуда маленькой девочке известно, что перед ней королева?

Еще через несколько минут в дверь постучали, и я позволила матери девочки войти. Заметив, что струпья с малышки исчезли, и она, расслабив затекшие от болезни мышцы, сладко спит, женщина упала передо мной на колени и целовала подол платья.

— Вы моя спасительница… мое спасение, мое благословение! Ответ на молитвы. Они говорили не молиться, запрещали. Но я украдкой нарушала запрет и Отец Заступник послал нам вас… он не оставил, я знала.

— Поднимитесь, — повелела я, не желая принимать благодарность в такой форме. — О чем вы говорите? Почему в доме нет икон Отца Заступника? Кто запретил вам молиться?

— Его величество… На днях была королевская стража. Они вытащили из домов все иконы и сожгли на костре в центре селения, запретив отныне поклоняться Отцу Заступнику и объявив Религию светлой истины вне закона. Отныне нам разрешено молиться только лорду Нижнего мира и инфанту Азралу.

— Что? — гневно вскрикнула я.

Женщина, заметив мой гнев, упала на колени и снова принялась целовать подол моего платья. Мягко отобрав свои юбки, я присела, чтобы оказаться наравне с плачущей. Заглянув в ее карие глаза, уставшие от бесконечных мук, голода и страданий, тихо произнесла:

— Нет, не было и не будет во Всеславии иного бога, кроме Отца Заступника. И никогда, слышите меня, никогда род Кенигсгейлов не повелит молиться отступникам. Верните иконы, верьте в свет и истину. Отныне ваше селение под королевской защитой. Я оставлю на воротах магический знак. Больше вас не посмеют тронуть.

Пока селянка не осознала произошедшего, и кто находился в маленькой комнатке забытой деревеньки, я выпрямилась и, расправив плечи, быстрым шагом направилась к карете.

Успокоиться смогла только на полпути в Ридан. Что же творится в моем королевстве? С каких пор из оплота Религии Светлой истины мы превратились в поборников лорда Нижнего мира? Отец никогда в жизни не стал бы поклоняться инфанту Инзраина и не позволил бы этого своим подданным. С ним испокон веков ведется война, как нами, так и всеми дружественными странами. Мне следует поторопиться. Неизвестно, какие сюрпризы поджидают в родовом замке.

Впрочем, как следует осознать произошедшее мне не удалось, поскольку через час пути карета остановилась.

— Не выходите, Ваша светлость.

Я приказала обращаться ко мне именно так. Будто я обычная аристократка. Когда станет известно о моем статусе, жизнь окажется в страшной опасности и ни к чему рисковать еще больше, раз уж я по глупости решила отправиться в Ардлис без надлежащего сопровождения.

Тревога легла на грудь тяжелым камнем. Откинув тряпку, заметила, что струпья на ладони затянулись, оставив едва различимые шрамы. Но и они пройдут. Подобная магия требует больших сил. Но их у меня в избытке, хотя применять бы не хотелось. С улицы донеслись голоса. Кто-то посмел остановить карету с обозначением королевского герба, значит плохо дело.

— Мы умрем, ваше величество? — камеристка дрожала, словно кленовый лист, вжавшись в мягкий бархат диванчика.

Не желая строить предположения, я вышла из кареты и стала свидетелем крайне неприятной сцены: сцены убиения моих сопровождающих. Лучники успели уничтожить четверых прежде, чем до них добрались разбойники. Адептки Ордена, спешно выставляя щиты, отбивались боевыми пульсарами, но нападающих было слишком много для них. Нет. Я не могу попасть в плен. И не могу позволить моим людям погибать. Остановив двух наемников пульсарами, я подбежала к адепткам. Одна уже получила ранение в живот, но лечить ее во время схватки невозможно. Кучер мертв. К моим ногам осело безжизненное тело в фиолетовом облачении… Помощи ждать неоткуда. Нападающие подошли слишком близко, чтобы можно было отбиваться пульсарами. Вытащив из ножен погибшей адептки меч, я примерилась к оружию, несколько раз крутанув им в воздухе, и принялась танцевать со смертью.

В обители меня учили многому, в том числе и искусству боя, но не в ворохе тяжелых юбок. Неуклюже отскакивая от выпадов, я теряла куски ткани и получила несколько царапин, едва блокируя удары, посылаемые сильными мужчинами. О том, чтобы перейти в контрнаступление и речи не было.

— Спасайтесь, бегите, ваша светлость! — умоляла адептка, из последних сил отражая атаки.

Должна. Знаю, должна, но не могу бросить ее. Одна она не выстоит. Против нас шестеро мужчин, облаченных во все черное с вышивкой золотого дракона на груди. Насколько же я плохо знаю свою Всеславию и обстановку внутри страны. Если останусь в живых, мне придется наводить порядок. Если…

Глаза цвета осенней листвы замерли и их свет погас навсегда. Я осталась совершенно одна против пятерых наемников. У меня ни единого шанса. Впрочем, судя по тому, что противники спрятали мечи, меня не собирались убивать. Планировалось похищение, но от этого не легче. У меня нет времени на эти игры. Успокоившись, я призвала силу и выставила вокруг себя щит. Ни одна живая душа не сможет ко мне прикоснуться. Его хватит ненадолго, ведь он стремительно осушает резерв. Следовало срочно что-то придумать. Вот только что?

— Да поможет мне Отец Заступник, — тихо взмолилась я.

Никогда не думала, что молитвы имеют настолько быстрый эффект. Наемник передо мной застыл с удивленным выражением лица и упал вперед себя. Из спины торчала рукоять кортика. Я обернулась в поисках неожиданного спасителя. Наемники повторили мой жест. Еще один кортик и второй из них осел на землю. Оставалось четверо.

Издав устрашающий крик, из-за ольхи выскочил мужчина. Судя по облачению — королевский воин. Обо мне сразу же забыли, поскольку безобидная с виду аристократка не вызывает опасения, в отличие от вооруженного до зубов представителя гвардии. Я сняла щит и спряталась за коней, чтобы отголоски боя ненароком не задели меня.

Честно признаться, я впервые любовалась сражением. Настолько искусно мой спаситель кружился среди противников, подныривая под мечом и нанося сокрушительные удары, уклоняясь от неопытных атак и возвращая справедливую кару. Все закончилось быстро. Остались только мы вдвоем. Выглядывая из-за коня, я с опаской наблюдала, как мужчина, откинув за спину белоснежные пряди, выбившиеся из стянутого на затылке хвостика, очищает меч от крови врагов.

— Вы уже можете выйти, ваше величество.

Что? Ему все известно?

— Представьтесь, — потребовала я и замерла, глядя в изумрудные глаза мужчины. На порядок выше меня, широкоплечий, мускулистый. Выправка свидетельствует о принадлежности к благородному роду. На нем легкая кольчуга поверх белоснежной хлопковой рубахи. За спиной лук, по бокам кортики, которые он с хрустом вытащил из врагов. К поясу приделаны ножны. За спиной плащ с эмблемой щита и меча. Неужели из рода Найтингейлов?

— Лорд Лерой Найтингейл, к вашим услугам, миледи, — чуть склонив голову, произнес он, подарив мне ироничный блеск глаз. Да как он смеет? — Нам необходимо идти, скоро здесь будет их подкрепление.

— Я никуда с вами не пойду! — пожалуй, хоть в этот раз нужно принять верное решение. Я не уверена, что передо мной именно лорд Найтингейл. Я помню его совсем мальчишкой. Озорной белобрысый мальчуган с искрящимися изумрудными глазами. Мы играли в догонялки по дворцу, хоть он и был старше меня, и задорно смеялись. Время меняет. Теперь перед ним стоит женщина с волосами цвета вороного крыла и аквамариновыми глазами, а передо мной — взрослый опытный мужчина. Воин. — Будет более мудро дождаться моей делегации.

— Что, прямо здесь, на тропе? — он вытащил второй кортик из разбойника и, вытерев кровь об него же, примостил за ремешок. — Вы дождетесь только разбойников. Делегации не будет.

— С чего такая уверенность? — его самоуверенный тон задевал.

— Потому что делегация уничтожена, — мужчина развел руками, отмахиваясь от меня, скорее как от надоедливой мухи, нежели давая отчет своей королеве.

— Кем уничтожена?

— Мной, ваше величество, — улыбка стала опасной. Я даже сглотнула невольно, завороженная выражением лица лорда. — Мы действительно должны поспешить.

Я стояла как вкопанная, наотрез отказываясь двигаться.

— Я никуда с вами не пойду. Вы только что сознались в убийстве кортежа, который должен был сопроводить меня в целостности и сохранности в Ардлис, а теперь хотите и меня… — последние слова произнесла уже на плече лорда Найтингейла, который, совершенно не чувствуя под собой ношу, уверенными большими шагами двинулся в сторону леса. — Прекратите это немедленно! Поставьте меня на землю! Я вас четвертую!

— Хорошо, — с полуулыбкой произнес он. — Сначала доставлю в Ардлис, а там посмотрим.

— Что значит посмотрим? Я королева Всеславии!

В таком положении, на плече у мужчины, пусть и привлекательного, но это сути дела не меняет, подобное заявление казалось не столь весомым, как на земле в окружении представителей гвардии. Но ни этих самых представителей, кроме лорда, ни земли под ногами у меня не было, а потому, обреченно обвиснув мешком у него на плече, я скорее из приличия, нежели из необходимости нехотя колотила его кулаками по спине, прекрасно понимая бесперспективность подобного занятия. В ответ он ударил по моему королевскому заду.

— Что вы себе позволяете, лорд!? — возмутилась я.

— Будете брыкаться, еще и не то позволю. Ваше величество, — добавил он со смешком и, наконец, поставил меня на землю.

— Докажите, что вы лорд Лерой Найтингейл? — вздернув носик, приказала я, отходя от мужчины подальше и принимая более подобающий вид. Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Сердце чувствует, что передо мной все тот же заносчивый и слишком самоуверенный мальчишка, который уже тогда, в детстве подавал пример другим детям. Своей силой, выдержкой и умением обходиться с женщинами.

— Помню, однажды, заигравшись с куклами, вы намочили панталоны и, не желая признаваться в этом нянечке, просили меня посторожить двери, пока вы изволите сменить облачение. Кажется, вам тогда было три года.

Задыхаясь от гнева под блеском смеющихся надо мной глаз, я уже не чувствовала себя королевой. От гордости, уверенности и достоинства не осталось ничего. С каменным выражением лица, и прожигающим костром ненависти в глазах, уставилась на мужчину.

— А в пять лет, на ваш день рождения, в саду, под кустом цветущих пионов, я впервые вас…

— Достаточно! — спешно оборвала речь лорда. — Я поняла. Сомнений больше никаких.

— Тот поцелуй, миледи, до сих пор обжигает мои губы, — он провел кончиками пальцев по губам и задорно рассмеялся, наслаждаясь моим ненавидящим взглядом. Самодовольный, самовлюбленный, уверенный в своей неотразимости… даже не могу подобрать прилагательное, способное описать всю степень его гадости!

— Мне было пять! — возмутилась я. — Довольно, лорд. Это не время и не место, чтобы шутить!

Он одним сильным движением подтянул подпругу на коне и, потрепав его по крупу также, как до этого потрепал меня, улыбнулся. Это что еще за грязные намеки своей королеве?

— Давайте все проясним! — поскольку воин его уровня ведет себя спокойно, опасности, что на поляну выскочит очередная толпа наемников, нет. Следовательно, можно обсудить сложившуюся ситуацию.

С одной стороны, я безмерно рада, что теперь не одна. Насколько знаю из курсов дипломатии, которые мне преподавали в обители, Найтингейлы — первые после нас претенденты на престол. Лерой — старший сын. А раз так, значит, вхож в Закрытый Орден Отражателей и обладает невероятной силой. Это объясняет, почему мужчина так скоро меня нашел. Поисковые заклинания — их конек. Что хорошо — я под надежной защитой. И плохо — ведь он уничтожил мою делегацию. Впрочем, не стану делать поспешных выводов.

Расправив плечики — привычный жест, скорее для придания внутренней уверенности в себе, нежели несущий практический смысл, прошлась по поляне под испытующим взглядом. Внимательно окинула лорда с ног до головы. Ни единого ранения после сражения с целой делегацией. Либо силен настолько, что даже не верится, либо все же передо мной не Лерой Найтингейл. Ведь их род воинов владеет лишь одной магией — отражения. Я очень просто могу это проверить.

— Лорд Найтингейл, — степенно начала я. — Чтобы убедиться, что вы тот, за кого себя выдаете…

— Остались сомнения? — перебил он.

— Не смейте перебивать вашу королеву! — под ироничный блеск глаз сложно держать величественность образа. Подавив улыбку, он чуть склонил голову в знак покорности и уважения. — Эти факты известны. Хоть и узкому кругу. Но есть надежный способ убедиться. Вы согласны пройти проверку? — вздернула бровь. Момент истины.

— Разумеется.

— Хорошо, — вздохнув, я размяла пальчики и, крепче закутавшись в шаль, подошла к мужчине вплотную. — Только не нужно обольщаться, — пресекла все недостойные мысли на корню и положила ладони на его грудь. Удар сердца, другой. Да. Чувствую. Заглянула в его глаза, едва не забыв, зачем вообще все это затеяла. Мир вокруг утратил краски и звуки. Только тепло и выжидательный взгляд, до которого, казалось, сузилась вся вселенная.

— Миледи? — окликнул он. Пришла в себя и, стараясь не чувствовать, как наливаются стыдом щеки, сдвинула брови, позволяя энергии выйти наружу.

— Отдайте мне свой меч, лорд, — это было внушение. Тут же энергия, отправленная мужчине, перетекла обратно в мои замерзшие от осеннего воздуха ладошки, согревая их.

— Может, я лучше снова вас поцелую? Для надежности. Чтобы вы убедились? — стискивая меня в объятиях, ухмыльнулся мужчина.

— Просто отпустите меня, — я мягко отстранилась и потерла ладонями виски. Произошел откат. Передо мной истинный представитель Закрытого Ордена отражателей. Передо мной лорд Лерой Найтингейл. Что ж. Это прекрасно. Расправив то, что осталось от моего траурного платья, я, с достоинством королевы, присела на бревно и повелела мужчине поведать причины, по которым он позволил себе сократить численность моих верных защитников. Попутно усомнившись в его способностях сделать это в одиночку без единого шрама. Захотелось задеть его самолюбие и поставить на место.

— Вы давно не были в Ардлисе, миледи, — прислонившись к ольхе, заметил он. — Род Найтингейлов верой и правдой служит короне. Но не все сохраняют прежнюю лояльность. Увы, в кортеже были предатели.

— Что, сразу все?

— Сразу все, — отрезал он.

— Не верю. Так не бывает.

— Когда за дело берется лорд Монрейн и не такое бывает!

— Зачем лорду Монрейну моя смерть? В случае моей гибели на престол взойдет, — я осеклась и едва сдерживалась, чтобы не повысить голос. Меня раздражало его постоянное веселье. И это лучшая кандидатура, если на мне прервется правящий род? — Да какой из вас король. Вы же шут гороховый, — прыснула я.

— Лучше быть шутом, чем депрессивной монашкой.

— Я только что узнала о гибели своего батюшки! Имейте хоть каплю совести! — это был удар ниже пояса. Сжав кулачки, я вскочила только для того, что бы отвернуться.

— Простите миледи… я… это было недопустимо, — кажется, говорил искренне. Но только слова ранят легко. А затягиваются эти раны мучительно долго. Тревога сгущалась в воздухе. Запах костров усиливался. Крестьяне, вопреки указу отца, жгли осенние листья. Если бы не сырость, свойственная осенней погоде этой части Всеславии, разразились бы страшные пожары. Сырость… я пригладила пряди, уложенные в аккуратную прическу. От влаги волосы пушились, создавая вокруг моей головы ореол, а шляпка потеряна во время сражения.

Владычица учила с достоинством принимать тяготы и не реагировать на хамство. Истинная леди, твердила она, не обращает внимания на недостойное поведение джентльмена, ведь ничто не способно унизить ее достоинство. Она знает себе цену и ведет себя соответствующим образом. Увы, за всю жизнь мне доводилось общаться лишь с учителями, монахами и некоторыми слугами. Таких образчиков как Лерой в моем окружении не было, потому навык реакции на хамство и недостойное поведение не был отработан и закреплен. В монастырском воспитании имеются свои недостатки.

— Неважно. Как вы планируете доставить меня в Ардлис? — изо всех сил сдерживала слезы. Только сейчас накатил страх после нападения разбойников. Только сейчас начало приходить осознание, что все это всерьез и я одна, совершенно одна против врагов, которых даже не знаю в лицо. Сердце защемило от боли. Растирая ладошкой грудь, принялась слушать предложения лорда.

— К вечеру мы доберемся до Ридана. Остановимся в одном из домов лорда Гринвалена. Следующая остановка в Сан-Себастьяне, куда проедем, следуя центральным трактом. Послезавтра прибудем в Ардлис.

— Какова обстановка в столице? Мою кандидатуру поддерживают?

— Информация о Беатрис прибыла в Ардлис еще два дня назад, — надо же, как быстро работают тайные шпионы, — хотя слухи ходили и ранее. За вами обеими выслали кортежи. Возможно, это и к лучшему, что она сбежала. Во всяком случае, теперь ей ничего не угрожает. Чего нельзя сказать о вас. Открытого противостояния вашей кандидатуре нет. Отец, хоть и стар, но этого не допустит. Однако волнения усиливаются. Лорды высказывают опасения, способны ли вы править без регента. При всем уважении, вас не готовили к такой ноше. Ваша матушка по понятным причинам не способна взойти на престол или помогать вам.

— Что? — изо всех сил стараясь сдерживать гнев, я развернулась. — И кого они прочат мне в регенты?

— Лорда Монрейна.

— Этому не бывать. Немедленно возвращаемся к карете, нужно поспешить.

— Боюсь, ваше величество, мы не вернемся к карете, — вздернула бровь, не желая снова слушать его шуточки. Кажется, мужчина говорил серьезно. — Это слишком опасно. Путь продолжим верхом. В Ридане сменим ваше облачение и представим вас простой аристократкой. Лучше — моей невестой.

— Вашей невестой? Вы в своем уме?

— Признаюсь, рядом с вами находиться в своем уме — крайне тяжелая задача, — не знаю, воспринимать как комплимент или оскорбление. — Тем не менее, вы сделаете так, как я сказал.

— Иначе что?

— Через плечо и высеку, — заверил он, ловко вскакивая на вороного коня и подавая мне руку.

Здесь, сейчас, в лису без рычагов власти, я понимала, что лучшей реакцией на подобное хамство будет полное игнорирование неуместных замечаний. Не стану тешить его самолюбие.

— Не понимаю вашего жеста, — он же не думает, что будущая королева поедет верхом на одном коне с мужчиной.

— Либо так, либо пойдете пешком. Времени нет.

— Но, мои вещи… отцовские письма… Я должна вернуться к карете и забрать их. К тому же, там моя камеристка!

— Камеристка мертва. Выбирайте, миледи, что для вас важнее. Ваше прошлое, которое уже не вернуть, или будущее Всеславии?

Стиснув зубы и тяжело вздохнув, я приняла руку мужчины. Слухи о силе лордов Найтингейлов оказались правдой. Несмотря на ворох тяжелых юбок, Лерой одним движением подсадил меня на коня и помог устроиться в седле перед собой. По понятным причинам ехать как мужчина я не могла. Приходилось сидеть в седле по-дамски, свесив ноги перед собой и располагаясь боком к ходу движения. Сложнее всего то, что приходилось дозволить стискивать себя в объятиях. Лорду Найтингейлу необходимо держать поводья. Вопреки заверениям, что я сама в состоянии управлять лошадью, он крепко держал вожжи и не позволял мне перенять инициативу. Как я буду управлять страной, если мне даже лошадь не доверяют? Впрочем, Владычица учила, что мудрая леди, устраивая хозяйство, всегда знает, когда необходимо поручить дело профессионалу, а когда вмешаться самой.

Я вглядывалась в его лицо, как ни странно, сейчас необычайно суровое. В нем не было прежней веселости и легкости. Резкие линии скул, гладко выбритый волевой подбородок — отличие аристократов. Носить бороды благородным мужчинам не дозволялось. Прямой нос с небольшим шрамом и два искрящихся изумруда. Они светились неестественным образом. Не может быть, чтобы Лерой оказался обычным воином, лишенным магии. Насколько помню из занятий по политологии, род Найтингейлов — носители древней силы. Силы столь же великой, как и сила нашего рода. Вот только мне не удалось узнать все секреты, поскольку отец ушел преждевременно, а на роль королевы готовили Беатрис. Свое место я знала — веселиться на балах до тех пор, пока не выдадут замуж за принца. Мне прочили Уилиама — принца Эльфийского или Даркела — принца демонического. Нам необходимо укреплять отношения с этими расами, поскольку лояльность — не мирный договор. А принцессы и принцы испокон веков считались разменной монетой в деле дипломатии. И я смирилась с такой участью. А сейчас, что мне делать и как себя вести?

Лерой подстегнул коня и тот перешел на рысь. Подскакивая от быстрой езды, я непроизвольно вцепилась ладонями в руку и грудь мужчины, чтобы не свалиться. Промелькнувшая в его губах улыбка тут же была стерта моим гневным взглядом. Пусть не позволяет себе лишних мыслей. То, что было в пять лет — детские игры. Это не считается и не дает ему повода относиться ко мне как к обычной девчонке, которая поддастся его обаянию. А это, признаться, оказалось проще простого. Заставив себя оторвать взгляд от его величественного облика, я повернула голову по направлению движения.

Перед нами Всеславия в ее девственно прекрасном обличии: луга, усыпанные поздними цветами, отдающими воздуху горьковатый аромат; смешанные леса, то светлые, словно древние храмы Религии светлой истины, усыпанные белоснежными колоннами, то темные, как лабиринты подземелий нашего дворца, где однажды в детстве мне удалось побывать. Солнце устало сползало к горизонту, еще не утопая в липком вишневом сиропе заката, но уже не питая воздух поздним теплом.

Наконец, устав от дороги и постоянной тряски и не выдержав более тягостного молчания, я разорвала тишину.

— Расскажите, как ушел мой батюшка?

Прикрыв на мгновенье глаза, Лерой стиснул зубы и коротко ответил:

— С достоинством.

— Что? — вспыхнула я. Достойная смерть — это смерть в бою за Отца Заступника или неприкосновенность царской власти. Никакая другая смерть не может быть признана достойной. — Кто это был?

— Я не знаю, ваше величество. Мне очень жаль.

Грудь тяжело вздымалась, глотая холодный осенний воздух. Я едва не задыхалась от возмущения, боли и гнева. Выходит, отца убили. Его убили!

— Где это произошло? Как? Я требую ответа!

— И я бы дал его. Но, увы. Все, что мне известно — во дворце произошла смута. Несколько инзраинцев ворвались в покои его величества. Защищая себя и ее королевское величество, он пал от меча инзраинца.

— Давно пора стереть с лица Эстамина эту расу! — слезы застыли на глазах, покрыв горькой пеленой все вокруг. Судорожно смахнув их, я заявила: — Клянусь своей жизнью, клянусь всем святым, как только взойду на трон, все причастные к убийству моего батюшки будут казнены. Все. До одного. А Инзраинцы получат ровно сутки, чтобы собрать вещи и покинуть пределы Всеславии, иначе познают мощь и гнев нашего меча!

— Ваш батюшка был интеллигентным и мудрым правителем. Но чересчур мягким. Если бы он поступил так, как вы говорите еще во времена первого восстания, все было бы иначе.

— Первого восстания? — почему в монастыре мне ничего об этом не рассказывали? Оказывается, власть уже была под угрозой, а я росла и цвела, распевая песни и листая вестники, думая, что все прекрасно!

— Миледи, нам необходимо добраться до Ардлиса. Мой отец введет вас в курс дела.

Что ж. Возможно в его словах имеется истина. Я не знала, как обстоят дела в столице и это заставляло нервничать. Как только доберемся до ближайшего селения, повелю устроить привал и отправлю своих вестников — воронов. Будут моими глазами, покажут, чего ждать и к чему готовиться. Слегка успокоившись, я сама не заметила, как от монотонной езды и одинаковых пейзажей задремала, упав головой на теплую грудь лорда. Наконец-то судорожный холод не пробирает до самых костей. Наконец-то тепло и спокойно, словно я дома…

— Миледи, — дыхание лорда огнем опалило кожу моего лица. Резко распахнув глаза и дернувшись, я стукнулась лбом об его подбородок. Мы недовольно уставились друг на друга.

— В чем дело? — краем глаза заметила, что мы остановились возле неприметного деревянного здания. Не похоже на поместье рода Гринваленов. Даже в сгущающихся сумерках здание не тянуло и на сарай родового замка.

— До Ридана несколько часов пути. Я решил, что вы захотите размяться и поужинать, — он ловко спрыгнул с коня и посмотрел на меня.

— Увы, лорд. У меня ни рама. Вряд ли здесь подают бесплатно.

Мужчина протянул мне руку, предлагая помощь в спешивании и совершенно бесплатную улыбку. Излишняя веселость лорда меня нервировала. Как он может вести себя столь вольно и непринужденно перед лицом опасности? Мои нервы напряжены до предела, как перетянутые струны лиры. Под неумелыми пальцами музыканта, несомненно, порвутся, причинив боль игроку и тем, кто рядом. Я не могу себе позволить срывы. Но где найти силы с достоинством принять свою новую судьбу?

— Так уж и быть, угощу даму, — ироничная улыбка. — Побуду джентльменом.

— А вы знаете, каково это? — предполагалось, что я изящно спущусь при помощи поддержки лорда Найтингейла. Но в последнее мгновение наглый воин убрал руки, от чего я раненой вороной скатилась к ногам лошади, едва не сев королевской попой на пыльную и даже не мощеную дорогу. Вскочив на ноги и расправив складочки потрепанного разбойниками платья, гордо вскинула голову, сложив руки на груди.

— Это как понимать, лорд?

— Пытаюсь соответствовать вашим ожиданиям, — он отсалютовал мне рукой и скрылся за деревянными дверьми, ведущими, судя по всему, в корчму. То есть меня, ее королевское величество Вилиану Шален Кенигсгейл пытается учить манерам мой же подданный? Ну, я ему устрою!

Вошла в заведение с боевым настроением. Но, стоило окинуть взором помещение, как настрой кардинально поменялся. Нищета этого места заставила обо всем забыть. Небольшая комнатка с тремя посеревшими от старости деревянными столами. Они даже не отполированы и вполне могут наградить занозами. Не говоря уже о лавках, которые не предусматривали спинки для поддержки спины. Возможность тайком навалиться на спинку — настоящее наслаждение для истинной леди, которой приходится целыми днями разгуливать с идеальной осанкой. Казалось бы, дело привычки. Но от такой привычки к вечеру ужасно стонут мышцы…

Половицы поскрипывали при каждом неуверенном шажочке. Мне было горько, горько и до боли стыдно, что я, представитель правящей династии, спала на пуховых перинах, одевалась в сатин и бархат, принимала горячие ванны и ела блюда с фарфоровых тарелок, опыленных золотом. Батюшка предпочитал исключительно серебряную посуду, поскольку заговоренное магами серебро реагирует на все известные магические и не магические яды и проклятья. Здесь же не было ни серебра, ни фарфора. Лорд Найтингейл, держа в руках погнутую алюминиевую ложку, быстрыми уверенными движениями отправлял в рот картошку, кажется, с мясом, с обычной стеклянной тарелки. Краешек сколот… Рядом с тарелкой — простая глиняная кружка. Точно такая же сервировка с моей стороны. Ни вилки, ни ножа, ни даже салфетки. Я понимаю, что крестьяне и аристократы живут по-разному. Понимаю. Мне преподавали политологию, социологию и теорию государства и права. Но наглядную демонстрацию слов из учебника увидела только сейчас. И она произвела на меня шокирующее впечатление. За высокой деревянной стойкой скучающе, подперев рукой подбородок, сидел упитанный мужчина с жесткой черной щетиной усов и лузгал семечки. В глазах — обреченность. Все это место нагоняло уныние, и даже сидящий в уголке гармонист наигрывал заунывную мелодию, навевающую тоску.

— Леди Найтингейл, — бархатистый голос воина прошит стальной ноткой. Обернулась в поисках предполагаемой леди, но никого, кроме меня, знатного происхождения не было. Повернула недоумевающий взгляд на мужчину. — Леди Найтингейл, — повторил он, видимо, чтобы я привыкла к подобному обращению, что, несомненно, крайне затруднительно. — Вы брезгуете отведать местную кухню? Уверяю, несмотря на бедную сервировку, вкус местной картошки ничуть не хуже, чем в обители Пресвятой Девы.

Меня возмутило подобное предположение. Неужели я создаю впечатление избалованной принцессы в платье с розовыми рюшечками, которая только и делает, что куксит носик и боится запачкаться? Да. Я шокирована. Но совершенно иными обстоятельствами.

— Они… — едва найдя силы для слов, присела на лавку, сохраняя идеальную осанку. — Они всегда так живут?

Еще раз посмотрела на мужчину с глазами цвета тоски. На нем худая хлопковая рубаха, некогда белая, а сейчас неоднократно застиранная, с заплатками. Широкие хлопковые же штаны точно в таком же состоянии подпоясаны обычной бечевкой. Я смогла хорошо его разглядеть, когда мужчина подошел, чтобы поставить на стол свежеиспеченный каравай. Шершавые мозолистые руки.

От сладкого и такого родного запаха хлеба мой желудок издал звуки, неподобающие леди. К чести лорда, он проигнорировал конфуз, подарив впервые за все время серьезный, даже испытующий взгляд.

— Всегда, леди Найтингейл.

— И давно это началось? — еда не лезла в горло, несмотря на то, что есть хотелось очень сильно. С момента выезда из обители я так и не обедала. Всю еду раздала жителям Старых Лук. Им нужнее, чем мне.

— Что вы имеете в виду? — мужчина тоже оторвался от еды и внимательно на меня посмотрел.

— Лерой, вы что, не замечаете? — сама не обратила внимания, как на эмоциях назвала его по имени. — Разве люди могут жить в таких условиях?

— Они же крестьяне и привыкли так жить.

— Но… это же бесчеловечно! Неужели у них недостаточно денег, чтобы позволить себе хорошую одежду, справный пол и надежную крышу? — словно в подтверждение моих слов, с потолка прямо на наш стол упала крупная капля. Осенняя сырость конденсатом скапливалась под гниющим деревянным потолком, роняя вниз дурно пахнущие капли.

— Недостаточно, — подтвердил мои опасения лорд.

— И мой батюшка допустил подобное? Когда это началось?

— Мне сложно ответить на ваш вопрос, леди. Экономический крах Всеславии начался еще во времена правления Вселодуса.

— Моего дедушки?

— Да. Примерно век тому назад. Именно тогда лорд Монрейн взял в жены инзраинку, сестру инфанта Инзраина. Нынешнего короля. Поговаривали, что с тех пор на Всеславию обрушились многие беды. В том числе и ветра, несущие лихорадку.

— Это же строжайшее нарушение завета! Как ему позволили такой брак?

— Я не знаю, как так получилось. Но ни один род не выступил против этого и не потребовал изгнания и лишения сил Монрейнов. Ни один, леди Найтингейл, — он вернулся к прерванной трапезе.

— Перестаньте называть меня так. По крайней мере, когда рядом никого нет, — нехотя взяла алюминиевую ложку, почувствовав на пальцах холод незнакомого металла. На удивление легкая, по сравнению с серебряными столовыми приборами. Зачерпнула картошку, попробовала. Лорд оказался прав: не только не хуже, чем в обители, но даже вкуснее. Заметила, что мужчина с любопытством наблюдает за моим экспериментом.

— Что? — смутилась я, испытывая немалое неудобство от того, что не могу промокнуть губы салфеткой. На верхней губе застыл соус. — Не подскажете, где здесь уборная?

Подарив мне очередной веселый взгляд, мужчина провел большим пальцем по моей губе и слизнул с него соус.

— Все. Ваше достоинство сохранено, ведь неудобно должно быть мне, а не вам, — он тихонько усмехнулся и, отломив от каравая большой кусок, еще дымящийся теплом печи, протянул мне.

Я хлопала ресницами, до сих пор ощущая на губе тепло его пальцев. Неужели он и правда сделал то, что сделал? Невзирая на мой социальный статус? Недопустимая дерзость. Но почему-то приятная.

— Лорд Найтингейл, — едва слышно прошептала я, требуя объяснений.

— Во-первых, — устало вздохнув, он снизошел до объяснений. — Вы — леди Найтингейл. Моя жена. Мы тайно обручились в монастыре Пресвятой Девы и возвращаемся в Ардлис.

— Но почему не сестра?

— Мои сестры известны всему высшему свету, — он развел руками и снова улыбнулся, от чего его изумрудные глаза, кажется, даже вспыхнули волшебным огнем. — Поэтому только жена. Во-вторых, никогда нельзя знать наверняка, есть ли кто рядом. Вас учили быть красивой, меня — сильным. Пока вы отрабатывали навыки бальных танцев, меня тренировали защищать вас.

Щеки вспыхнули огнем. Он на что намекает?

— Потому в вопросах тактики и вашей защиты вы подчиняетесь, — заметив мой открывшийся рот, желавший возразить, он отрезал на корню. — Беспрекословно. Иначе…

— Через плечо и выпорете? — приподняла бровь.

— Без промедления.

— Вы сознаете, кому говорите подобные вещи? — наши взгляды скрестили шпаги. Изумрудный и цвета весеннего льда. Кажется, я начала понимать, почему вся эта ситуация так забавляет лорда. После меня — он первый претендент на престол. Ему крайне выгодно, если я, скажем, случайным образом упаду с лошади и не доеду до Ардлиса. В конце концов, что я о нем знаю, кроме того, что мужчина невероятно хорош собой, прекрасно владеет мечом и невосприимчив к магии? От желания применить к нему внушение нестерпимо чесались кончики пальцев. Как жаль, что это бесполезно.

Вместо ответа мне подарили наглую улыбку.

— Вы… самодовольный, надменный и напыщенный… — я планировала изложить стройный ряд из пяти или даже шести прилагательных, характеризующих все открывшиеся мне оттенки личности лорда Найтингейла. Увы, возможностью говорить с куском хлеба во рту я не обладала.

— Здесь прекрасный хлеб, леди Найтингейл. Попробуйте, вам понравится.

Если бы лакрии умели выжигать взглядом, все заведение в один миг осело бы пеплом. Тем не менее, оттолкнув руку лорда, я попробовала хлеб и нашла его действительно очень вкусным, а потому принялась обедать. Все же впереди долгий путь и мне понадобятся все силы. Оттачивать мастерство реагирования на хамство лучше с закрытым ртом.

Не сразу, но заметила, как из-за стойки за мной с любопытством и тревогой наблюдает девочка лет восьми. Мягко улыбнулась, от чего малышка отважилась подойти ближе. Она держала в руках небольшую доску и кусочек угля.

— Привет, малышка. Как тебя зовут?

— Иллария, леди. Вы очень, очень красивая! Как моя мама.

— Спасибо. А где твоя мама?

— Ее забрал Отец заступник, два года назад, — малышка горестно вздохнула, опустив синие, как морская волна глазки. Лакрия во мне почувствовала ее боль. Сильнейшую пустоту в сердце. Мама для этого маленького создания заменяла целый мир. — Проклятая лихорадка… Можно я вас нарисую? Чтобы смотреть на рисунок и вспоминать мою маму?

Непроизвольно положила ладошку на грудь, стараясь не поддаваться чувствам.

— Конечно, дорогая, — позволила я и мягко улыбнулась.

Заметив, как девочка уселась за столик знатных господ, хозяин трактира поспешил осадить дочь. Девочка, слегка высунув язык, чертила на доске мелом закорючки.

— Иллария, не отвлекай гостей от трапезы. Простите, леди, вы очень похожи на мою усопшую супругу, вот малышка и не удержалась.

— В этом нет ничего предосудительного, господин…

— Отец заступник с вами, леди. Я Самуил Трактирщик, — теребя фартук, извинялся мужчина.

— Самуил Трактирщик? — удивилась я и обратила взгляд на лорда.

— Крестьянам не положено иметь фамилии, — подтвердил он. Сложно в это поверить.

— Как же в таком случае, обращаются к вашей дочери?

— Иллария, дочь Самуила Трактирщика, — пояснил он.

— Уму непостижимо.

В трактир зашло еще несколько путников и, откланявшись, трактирщик поспешил обслужить господ. Одеты бедно, но справно. Не из благородного сословия. Толчок под столом вывел меня из задумчивого состояния и, уставившись на лорда, я выразила недовольство.

— Лорд, перестаньте.

— Вы о чем, миледи?

Толчок повторился. Да что он себе позволяет, еще и глядя мне прямо в глаза?

— Об этом! — зашипела я, когда почувствовала третий толчок и, нарушив правила приличия, нагнулась, чтобы заглянуть под стол. Лорд действительно был ни при чем. Увлекшись рисованием, девочка зарывала свои босые ноги в моих многочисленных юбках. Видимо, чтобы согреть их. Я выпрямилась и непонимающим взглядом уставилась на Илларию.

— Дитя, где ваша обувь?

— Сегодня очередь Санни. Потерпите, Леди, еще немного осталось.

— В каком смысле очередь Санни?

— Вчера я носила ботинки, а сегодня носит она, — не обращая на меня внимания, она заправила за ушко прядку пшеничного цвета и, смочив уголек, продолжила рисовать. И щебетала таким тоном, словно это само собой разумеющиеся вещи.

— У вас что, одни ботинки на двоих? — шепотом, как бы стесняясь своего предположения, спросила я.

— Нам еще повезло, леди, — она, наконец, подарила мне взгляд. Слишком осмысленный для восьми лет. Взгляд человека, который прошел через куда большие трудности, чем я. Ни один ребенок не заслужил страданий. Ни один. Мой долг как королевы сделать так, чтобы каждый подданный имел возможность заработать себе на достойную жизнь. — Вот у моей подруги, Лельки, дочери Михайлы Бояниста, он вон в углу играет, вообще в семье ботинков нет. А нам от мамы достались.

— Ты очень любила свою маму? — в груди разлился раскаленный свинец боли. Я чувствовала страдание девочки и осознала собственное.

— Очень, леди, — смахивая слезу, девочка улыбнулась. Какая выдержка. Какая храбрость! Как дается такому маленькому человечку подобная жизненная стойкость?

— Если позволишь, я отойду на минутку. Хочу сделать тебе подарок.

Девочка улыбнулась и, проводив меня взглядом, продолжила рисовать. Лерой хотел подняться и сопроводить меня, но я жестом показала, что не нужно. Нашла уборную, привела себя в порядок и сняла туфли. У меня маленький размер, а девочка скоро вырастет и сможет их носить. Подложив тряпочку, сможет носить уже сейчас. Без каблучков я стала ниже, и подол платья опустился до самого пола, скрывая босые стопы. Грубые деревянные доски неприятно холодили ноги. Сделав пару шагов по залу, сморщилась, поймав занозу, но, стиснув зубы, прошла к столу. Лорд Найтингейл, увидев в моих руках мои же туфли, сдвинул брови, но смолчал. Я присела перед девочкой на колени. Не как королева, но как мать своего народа.

— Можешь дать мне свою ножку, Иллария?

Девочка, не раздумывая, оторвалась от рисования и протянула ногу. Грязная, с кровавыми ранками и множеством заноз. Сердце сжалось. Как она может ходить с такими ногами и даже не морщиться от холода и боли? Я только что посадила занозу и едва сдерживалась, чтобы не застонать.

— Тебе не больно? — я накрыла ладонью ноги девочки и теплая энергия, защекотав кончики пальцев, заструилась вниз.

— Я привыкла, — хмыкнула она и звонко рассмеялась. — Ой, леди, щекотно-то как.

— Знаю, малышка, потерпи, — улыбнулась, поглаживая ее стопы. — Вот и все.

Ранки и синяки девочки затянулись. Удивленно глядя то на меня, то на лорда, девочка хлопала глазами.

— Вы волшебница? — болтая здоровыми ногами, удивилась она.

— Почти. И вот тебе обещанный подарок, — я надела на ледяные стопы Илларии туфли. Они оказались почти впору.

Серьезные синие глаза глядели на меня с непониманием. А потом маленькие ладошки погладили по лицу и девочка, сдерживая изо всех сил слезы, улыбнулась.

— Вас моя мама послала, да?

— Да, дочка. Меня послала твоя мама и просила передать, что ты очень отважная девочка, — положив руку на грудь малышки, я впитывала ее боль, оставляя в памяти лишь светлую грусть. Наполняя пустоту потери светом пережитой любви. — И она гордится тем, какой ты стала.

— Спасибо, — очень осознанно и серьезно произнесла Иллария и протянула мне доску. — Похоже получилось? Правда, она красавицей была?

С доски смотрел большой круг лица с двумя точками глаз и длинным полукругом улыбки. Ниже несколько палочек: ручки, ножки и треугольник юбки.

— Да. Она была красавицей, — согласилась я.

— У вас дырочка на платье. Хотите, зашью? Я очень хорошо умею зашивать, правда. Вот, смотрите, — она продемонстрировала аккуратный шов на своем платьице. Руки маленькой девочки зашивали ошибки моего отца.

— Дорогая, нам с лордом пора отправляться в путь, — мягко сказала я.

— Доброй вам дороги, леди, — девочка поцеловала меня в щечку и убежала к отцу хвастаться обновкой, смешно переставляя ножки в туфлях, больших по размеру.

Сердце сковала невыносимая боль. Любая магия имеет цену, даже та, что течет по венам. Я не уничтожала чужую боль, а забирала ее. Девочка любила мать также сильно, как я любила отца, и теперь мир казался мне пустым и разбитым. Пустота внутри росла, осознание, что больше никогда не посмотрю в его глаза, не обниму, не почувствую тепла шершавых ладоней, раздирала душу.

— Лорд, — голос дрожал, но я старалась сдерживаться. — Возьмите в дорогу хлеба. Он мне понравился. И щедро рассчитайтесь с Самуилом Трактирщиком.

— Вы очень похожи на своего отца, — наконец мужчина прервал свое молчание, глядя на меня то ли с удивлением, то ли с восхищением. Собиралась выйти на улицу, но развернулась и осталась.

— Каким он был?

— Добрым. Слишком добрым. Всеславия оказалась недостойна такого короля.

— Тогда как он это допустил?

Лорд не успел ответить. Трактирщик, сжимая в руках мои туфельки, подбежал к нам.

— Леди, мы не можем принять такой подарок! — девочка выглядывала из-за полных ног отца и испуганными глазами смотрела на меня.

— Можете. И примите. Не забывайте, что перед вами леди, которая может приказать. А мне бы не хотелось пользоваться властью, дарованной титулом. К тому же, — возвращая в руки малышки туфельки, я улыбнулась. — Это мой подарок лично Илларии, а не вам. У меня полно туфелек, а у малышки и пары нет. Как так получилось? Неужели таверна совсем не приносит дохода?

— Приносит, — виновато сминая фартук, трактирщик опустил глаза, явно не желая мне рассказывать. Положила руку мужчине на грудь и заглянула в глаза

— Отвечайте все, как есть, ничего не утаивая, — энергия муравьиными лапками заструилась по венам и поглотила сознание трактирщика.

— Год назад король издал указ, который обязал все крестьянские таверны платить дань. Половину от заработанного.

— Это ложь, — спокойно заметил лорд.

— Он не может врать под заклятием. Известно ли вам, что согласно действующему закону, все крестьянские таверны до пяти столов не облагаются податями?

— Так было раньше. А потом закон отменили, — зачарованно протянул мужчина.

— Кто вам сообщил об этом?

— Лично граф Кернуэл.

Мы с лордом переглянулись. Сжав кулаки, я молча вышла из таверны и, зайдя за угол, облокотилась о влажное дерево, изо всех сил сдерживая слезы. Получалось плохо. Меня душили гнев, обида, негодование и боль потери. В ноги впились сотни ледяных иголок осеннего холода и мелкие камушки. Я не привыкла ходить босиком. И не привыкла видеть страдания народа. Моего народа. Едва хватая ртом воздух, изо всех сил пыталась взять себя в руки.

— Леди Найтингейл!

Спешно стерла с лица слезы, но на голос не повернулась. Только схватилась рукой за деревянный брус, выступающий из стены. Мужчина стоял прямо за мной и почему-то в нерешительности замер.

— Вилиана!

Резко повернулась, но ничего не сказала по поводу неуместного обращения.

— Прикажете казнить за обращение, неподобающее статусу? — на губах — робкая улыбка, но в глазах отчего-то тревога.

— Мне сейчас не до ваших шуток, лорд, — голос сорвался на всхлип. Хотела отвернуться, но мужчина всем видом показал, что не уйдет.

— Вы плачете?

— Еще чего! Королевы не плачут, — патетически заметила я. Правда, больше пытаясь убедить в этом себя. Лорд-то совершенно не поверил. — Сильные ветра. Что-то попало в глаз.

— Позвольте, я посмотрю.

«Позвольте», судя по всему, говорилось для формы, нежели с действительным намерением попросить позволения. Он обхватил мое лицо своими большими и почему-то теплыми в промозглую погоду ладонями и внимательно, уже без веселых искорок в глазах, посмотрел на меня. Постаралась состроить лицо обиженной невинности. Выходило плохо. Как ни странно, я не возражала против такого жеста.

— Мы уже определили, что я в целом не обременен моральными качествами и скорее гадок, нежели воспитан, — улыбнулся он. — Знаете, что я вижу, миледи?

— Признаться, любопытно, — вырвалось само собой.

— Вы совершенно не умеете врать, — прошептал он, стерев большими пальцами слезы с моих щек и улыбнулся. — А еще вы забрали боль девочки.

— Не понимаю о чем вы.

Он убрал руки.

— Должно быть, вы забываете, что наш род берет начало от титанов. И, кроме абсолютной невосприимчивости к магии мы унаследовали еще одну любопытную особенность предков. Мы ее видим. Магию. Любую. Не понимаю, как я раньше не заметил, кто вы. Ваша матушка, королева Шейла, никогда не пользовалась способностями лакрии. Мы все думали, что король взял в жены человека, а, оказалось… Значит и вы с принцессой Беатрис лакрии.

— Любопытная теория, лорд, — я поежилась. Никогда прежде не думала, что обычные туфли способны согревать. Стоя на мерзлой осенней дороге босыми ногами, я чувствовала, что еще немного и простыну. Слезы снова скопились на глазах. Маленькая Иллария и ей подобные годами живут в таких условиях и не знают иной жизни.

— А знаете что еще, мы, обычные лорды, умеем?

Пожала плечами, смахивая накатывающие слезы и стараясь глядеть кверху, чтобы они не скатились по щекам.

— Мы знаем способ, которым можно облегчить страдание. Ведь вам сейчас гораздо больней, чем той малышке.

Пристально посмотрела на него. Предательские соленые ручейки стекли вниз и зависли на подбородке крупными каплями.

— Только не велите казнить, хорошо? — в изумрудных глазах вновь поселились веселые огоньки, от чего и мои губы тронула легкая улыбка. Лерой смахнул слезы с моего подбородка.

— Хорошо.

Интересно, что он задумал? Когда на мою талию легла тяжелая ладонь мужчины, я едва не вздрогнула. И от новых ощущений, и от нарушения всех мыслимых и немыслимых правил приличия. Сердце пропустило несколько ударов.

— Лорд! — возмутилась я, почему-то шепотом и не отстранилась.

— Миледи, — медленно, словно давая привыкнуть к каждому сокращающемуся между нами сантиметру, он притягивал меня к себе. Удивительная мягкость и нежность от мужчины, казалось бы, слишком сильного и воинственного, чтобы быть на нее способным. На моей спине сомкнулись его ладони, мягко поглаживая и успокаивая. Не сразу, но осмелилась положить продрогшие ручки на грудь мужчины. Обводя пальчиками колечки легкой кольчуги, под которыми выбивало ритм его сердце, я чувствовала себя, вопреки всему, очень уютно и тепло. Наконец, прижавшись к мужчине щекой, позволила себе минуту слабости. Слезы стекали по лицу, словно через них мое тело покидала боль. — Это удивительное средство называется объятия. От них еще никто не умирал, — едва слышно усмехнулся он, поглаживая одной рукой по волосам, другой по лопаткам. Когда лорд прижал меня сильней, чтобы согреть и поддержать, что-то произошло.

Необъяснимый и спонтанный прилив сил, словно вспышка в районе солнечного сплетения. Энергия бархатной волной прокатилась по телу, восполняя резерв и наполняя все клеточки моего организма. От неожиданности оттолкнула мужчину, и заглянула в его лицо, пытаясь понять.

— Что вы сделали, лорд?

— Я не обладаю магией, миледи. Но вижу всплеск магических сил, — мы с удивлением изучали друг друга. После небольшой паузы, лорд Найтингейл произнес. — А еще вижу, что вы отдали единственные туфли той девочке. Зачем вы это сделали?

— Зачем? — удивилась я. — Неужели благородная леди на моем месте поступила бы иначе?

— Вы бы удивились. Судя по всему, вы прежде не встречали благородных леди. Но вопрос в другом. Сапожника можно найти только в Ридане, но пока мы доедем и дождемся утра, вы успеете простудиться.

— Этой ситуации бы не возникло, не помешай вы мне вернуться к карете за вещами, — вспыхнула я

— Разумеется, не возникло, ведь вас бы уже не было, — резонно заметил мужчина. Обхватила себя руками.

— А вам-то что за дело? Вы наследник трона, почему не желаете, чтобы я умерла и ушла с вашей дороги?

— Вы так думаете обо мне, миледи? — мужчина выглядел растерянно. Кажется, мое заявление по-настоящему задело его.

— Я… — тяжело дыша, не знала, что сказать. Конечно, подобная мысль у меня возникала, но оснований не доверять лорду Найтингейлу не было. — Нет, лорд. Прошу меня простить, это было неуместно.

— Отбросьте приличия и этикет, миледи. Будьте со мной честны. Вы, правда, думаете, что я желаю отобрать ваш трон?

— Да. Подобная мысль у меня возникала. Но сомнений в вашей преданности у меня сейчас нет.

Он развернулся и молча отправился к лошади. Предполагается, чтобы я теперь умоляла? Оставаясь на месте, следила за мужчиной. Он развязал один из дорожных мешков и достал оттуда пару толстых шерстяных носков большого размера. Затем вернулся ко мне и протянул.

— Наденьте пока это. Я бы дал вам свои ботинки, но вы и шага в них ступить не сможете.

Не то, чтобы я всерьез рассматривала его предложение, но взгляд непроизвольно опустился. Действительно. У меня очень маленькая ножка, а стопа мужчины в два раза больше моей. К тому же, я никогда не носила высоких и тяжелых военных сапог. Наверняка они натирают ноги. Проследив за моим взглядом, мужчина несколько оттаял.

— Именно поэтому прошу, наденьте хотя бы носки. А в Ридане мы купим вам новые туфли. Надеюсь, вы доедете в них до столицы и не отдадите очередной босой девочке.

— Вы смеетесь надо мной? — возмутилась я, принимая носки. Очень толстые и грубые, из нескольких слоев собачьей шерсти.

— Я считаю, нужно создать условия, чтобы народ сам мог приобретать все необходимое, а не жил на милостыню. Своими дарами вы лишь продлеваете их агонию, — он развел руками и говорил достаточно вольно.

— Смеете меня осуждать? Девочка могла простудиться и умереть от воспаления легких! К тому же, мой батюшка издавал справедливые законы, а местечковые графы вздумали, что могут диктовать народу свои условия. Кажется, мы как раз направляемся к графу Кернуэлу. Я ему устрою! — окинув лорда с головы до ног исправилась. — Точнее, устроите ему вы. А я постою рядом, а затем проведу воспитательную беседу.

— Не думаю, что это лучшая идея, миледи.

— По-вашему, я говорю глупости? По-вашему, должна оставить все как есть, и позволить народу голодать, а графам жиреть? Куда им столько земли, столько денег? Они же не смогут унести их с собой в могилу! — едва не сорвалась на крик, не понимая, почему аристократия, которая должна мудро проводить в жизнь политику короны и заботиться о благополучии своего народа — источника собственного богатства и благополучия, действует вопреки законам логики и морали.

— В вашей голове столько страстей. А для мудрых решений нужен холодный расчет, миледи.

— Знаете что, — вручая лорду носки, начала я. — Пожалуй, на этом прекрасном моменте, когда вы посмели высмеять и назвать свою королеву идиоткой, мы с вами расстанемся!

Развернулась и уверенной, даже гордой походкой направилась, куда глаза глядят. В голове промелькнула мысль, что подобной выходкой я вряд ли чего-то добьюсь. Ну, хорошо, дойду я до Ридана, если повезет. Заработаю воспаление легких и умру в комнатах графского замка. Об этом даже никто не узнает. Возможно, меня даже без почестей похоронят. Замедлила шаг, думая теперь лишь об одном — «только бы он пошел следом». Моя голова теперь достаточно холодна, чтобы понять глупость совершенного поступка. Но гордыня не позволяет признать собственной ошибки.

— Вернитесь, леди Найтингейл, — послышалось за спиной.

— Я не леди Найтингейл! — рыкнула я, продолжив ступать босыми ногами по сухой и колючей траве.

— Взбалмошная девчонка, — послышалось недовольное ругательство, и в один миг я оказалась на плече лорда Найтингейла, который, как и обещал, отшлепал мой непослушный и горделивый королевский зад. — И только попробуйте заявить, что я позволяю себе что-то недостойное джентльмена. Отчаянные времена требуют отчаянных мер, моя милая. И если вы решили действовать во вред себе, то я должен этому помешать, потому что присягнул на верность короне. Присягнул на верность вам.

— Вы мне не присягали, — на губах затаилась улыбка. Все же он вернулся за мной, значит, я добилась, чего хотела. Осталось понять одно — чего именно я хотела добиться?

— В этом вы правы, миледи, — водрузив меня на лавку, расположенную за таверной, видимо, для отдыха Самуила Трактирщика, мужчина встал передо мной на одно колено, зажав в ладони злосчастные носки из собачьей шерсти. — Я, Лерой Грэм Найтингейл, обещаюсь и клянусь перед очами Отца Заступника в том, что хочу и должен ее королевскому величеству, своей истинной и природной Всемилостивейшей Государыне верно служить и во всем повиноваться, не щадя жизни своей, до последней капли крови, а также клянусь оберегать и сохранять принадлежащие Короне права и преимущества, верно хранить тайны, ставшие мне известными и доверенными по чину. Пред Отцом Заступником и Его страшным Судом клянусь в том всегда держать ответ.

Тишина. Вдалеке тревожно ухала сова, а в траве неподалеку, как ни странно, стрекотал сверчок. Сумерки казались настолько плотными, что их можно было пощупать руками. Воздух приятно пах сырой землей и горечью поздних цветов. А еще запах жженой листвы, как символ сжигания старых устоев. Только на пепле прошлого можно выстроить великое будущее. Ноги застыли окончательно и кончиков пальцев я уже не чувствовала.

В полумраке было сложно разглядеть лицо мужчины, склонившего передо мной голову и ожидавшего ответа. Впервые мне принесли присягу на верность. Только сейчас я поняла, что совершает лорд Найтингейл. Присягая мне, он отвергает трон.

— Не уверена, — осторожно начала я, — что по канону в ваших руках должны быть носки, а не завет Отца Заступника.

Только сейчас заметила, как были напряжены плечи мужчины. Он с плохо скрываемым облегчением выдохнул и подарил мне свет изумрудных глаз.

— Позволите ли вы, Вилиана Шален Кенигсгейл, надеть вам эти носки в знак верной службы и бесконечной преданности?

— Позволяю, лорд, — улыбнулась я и боль, наконец-то, совершенно отступила, уступив место новому, пока непонятному чувству. — Первая тайна, лорд, которую вам надлежит бережно хранить, это тайна того, кем я являюсь. О том, что я лакрия никто не должен знать.

— Вы лакрия, я — потомок титана. Покажите мне хоть одного аристократа-человека, — улыбнулся мужчина.

— Лорд Найтингейл, я сомневаюсь, что вы произносили слова вашей клятвы вдумчиво, — я сдвинула брови. Не знаю, заметил он это или нет. — Не думаю, что из вас выйдет путный подданный.

Надевая на меня носки и крепко зажав мои застывшие ноги между своими ладонями, он произнес.

— Я сохраню вашу тайну, миледи. И докажу, что подданного, преданнее меня вы не сыщете во всей Всеславии.

— Хорошо, — мое настроение существенно улучшилось и, закутавшись в шаль, я сделала еще одно повеление. — Мне необходимо узнать, что происходит в Ардлисе. То, что я увидела всего лишь за день пути, повергло меня в полнейшее уныние. Кто-то вредит короне. Мне нужно ненадолго уединиться.

— Что ж, — опуская мои ножки и поправляя юбки, произнес лорд. — Я буду здесь, совсем рядом, чтоб не упускать вас из вида.

— Сомневаюсь, что кто-нибудь съест меня в такой глухомани, — словно опровергая мои сомнения, из глубины леса, расположенного в ста шагах, не больше, донесся душераздирающий волчий вой. — Впрочем, — я быстро сменила мнение, — не отходите далеко. С вами мне спокойнее.

— Как пожелаете, миледи, — улыбнулся мужчина. Я проследила взглядом. Он отошел достаточно далеко, чтобы предоставить мне возможность использовать магию лакрии без лишних свидетелей, но находился достаточно близко, чтобы в случае необходимости спасти от вервольфа, голодного волка или, на худой конец, пьяного крестьянина.

Выдернув из прически черный волосок, я закрыла глаза, призывая свою магию. Кончики пальцев обожгло знакомым теплом, которое питало волосок, раздувая его вширь. Через несколько мгновений на моей ладони сидел крупный черный ворон. Таким способом мы тайно переписывались с Беатрис. Наших воронов нельзя перехватить или обнаружить. В случае опасности они оборачивались ветром и исчезали.

— Передай братьям и сестрам, пусть летят в Ардлис, в королевский дворец, станут моими глазами и ушами. Мне нужно знать, чего ожидать по приезду в город. Ждет ли меня трон или он захвачен самозванцами.

Ворон, понятливо наклонив головку, присел на лапках, давая сигнал, что собирается взлететь. Вскинула руку и, тяжело махая крыльями, птица вспорхнула и, стремительно набирая высоту, унеслась прочь. Как только вороны доберутся до Ардлиса, у меня появятся глаза и уши. Жаль, что эта магия, как и внушение, действует лишь до полной луны.

Мой посланник скрылся в темноте, и я дала лорду сигнал, что мы можем отправляться в путь. Нести меня на руках до лошади я не просила, тем не менее, игнорируя возражения, мужчина аккуратно подхватил меня и понес.

— Трава покрывается росой. Вы намочите ноги и простынете, — пояснил он.

Глядя, как на шее воина вздувается венка, я тронула ее пальцем и отчего-то хихикнула, как маленькая девочка, получив в ответ ироничную улыбку и таинственный блеск глаз, в темноте кажущийся волшебным, словно там, в их глубине живут светлячки в иссиня-малахитовых светящихся панцирях.

— Вы, правда, готовы умереть за меня? — вопрос сам сорвался с губ.

— Не раздумывая, миледи, — отчеканил он, подсаживая меня на коня. Из таверны в моих туфельках выбежала Иллария. Я поджала ноги, чтобы она, не дай Отец Заступник, не заметила, что я без обуви.

— Лорд, Леди! — звенящим голоском пролепетала она, искрясь от счастья. — Это вам от батюшки!

Она протянула большой тряпочный мешок и, помахав мне ладошкой, убежала, едва не теряя на бегу туфельки, в теплую таверну. На губах расцвела улыбка, когда лорд показал наш подарок — два свежих горячих каравая и бутылка молока. Это самый ценный дар, который могут преподнести крестьяне. Для них нет ничего ценнее молока и хлеба.

Убрав запасы, лорд отвязал коня и, ловко на него взобравшись, повез нас в Ридан. Не знаю от чего, но я не могла подавить улыбку. Вокруг — нищета и боль, темнота липким туманом обступает со всех сторон, и я даже не разбираю дороги, ранний холод впивается в кожу с энтузиазмом вампира, а я улыбаюсь и, как ни странно, чувствую себя в полной безопасности. Меня сжимают сильные руки лорда, который точно знает, что делает. Вот только откуда?

— Лорд, неужели вы в силах разобрать дорогу? — только сейчас я поняла, что остановка в таверне была сделана исключительно для меня. Без такой обузы мужчина еще засветло добрался бы до места.

— В этом нет необходимости.

— Вы лукавите. Всем необходимо зрение.

— Только не искателям. Я чувствую дорогу и этого достаточно.

Только сейчас заметила, что в темноте глаза лорда легко фосфоресцируют. Захватывающее зрелище.

— Меня вы тоже почувствовали?

— С живыми все иначе. Это не путь. Вас я нашел благодаря этому, — он приподнял рукав, и я не поверила собственным глазам, благо они никогда меня не подводили прежде. На кисти мужчины повязан простенький браслет с ракушкой, которую я нашла во время путешествия с батюшкой к морю. Я привязала ракушку на ниточку и, смастерив для себя такой же, один подарила Лерою, а второй оставила у себя. Когда мне было шесть, а ему одиннадцать, мы дали клятву дружбы и преданности. Смешную детскую клятву. А на следующий день меня на долгие пятнадцать лет увезли в монастырь Пресвятой Девы.

— Браслет дружбы? Вы все еще храните его? — сердце сжалось от трепета детских воспоминаний.

— А вы нет? — мужчина иронично вздернул бровь. — Видите ли, для меня все клятвы обладают равной ценностью. И те, что были даны в одиннадцать лет, и те, что я дал позднее. Я скучал по вам тогда.

— Вы — удивительный, — вырвалось само собой.

— А как же самовлюбленный, наглый, надменный?

— О, как только открываете рот, так сразу таким и становитесь, — я надула губки и уставилась в темноту перед собой. Впрочем, оттаяла быстро, поскольку мне не терпелось задать вопрос, который действительно меня волнует. — А вы можете найти… любого?

— Вы о Беатрис?

Какой проницательный. Я кивнула и, несмотря на темноту, лорд заметил мой жест.

— Если у вас есть вещь, которая ей когда-либо принадлежала или подарок от нее, то да. Найти труда не составит.

Отлично. Значит, как только я взойду на трон Всеславии, сразу же пошлю лорда Найтингейла найти сестру. Пусть живет во дворце, под охраной, в безопасности. К тому же, при помощи королевских ресурсов, возможно, нам удастся снять проклятие с нашего рода, чтобы она не боялась за жизнь ребенка. А пока мы даже до конца не можем понять его сущность…

— Постарайтесь отдохнуть дорогой. У графа нас могут поджидать неприятности. И не забудьте, что вы моя супруга. Ведите себя соответственно.

— Вы на что намекаете? — абсолютно точно, удивительным он быть перестал в тот же миг.

— На то, что инициатива в разговорах должна оставаться за мной. Ваше дело быть красивой и улыбаться.

— О, да. Я ведь только на это и способна! — не будь я верхом на коне, развернулась бы и ушла. Но все, что остается — гневно сопеть.

— Я этого не говорил, — в его голосе чувствовалось раздражение. — Вилиана, право, иногда руки так и чешутся отшлепать вас!

— Вашу королеву?

— Порой даже королеве нужна порядочная трепка! Вы добрая и мудрая девушка, но слишком уж эмоциональная.

— Что поделать, все лакрии такие, — попробовала оправдаться и, кажется, такой ответ его удовлетворил. Во всяком случае, дальнейший путь протекал только под мерный стук копыт и трели сверчков в жухлой траве. Сама не знаю, что со мной. Рядом с лордом теряю самообладание. Он выводит меня из себя постоянным неуместным отношением. А реагировать на хамство я так и не научилась.

* * *

Как мы добрались до Ридана, я даже не заметила, потому что вновь задремала на груди мужчины. В темноте спросонья сложно было разглядеть дом графа. Я смогла заметить только его внушительные размеры и большой сад с цветущими георгинами. Они отдавали ночному воздуху тяжелый пряный аромат. Тягостно притягательный и столь любимый мною. Конюх отвел нашего коня в стойло, а дворецкий проводил в гостиную, где, завернутый в багровый домашний халат, возле камина восседал граф. Что-то в его облике мне сразу не понравилось.

— Лерой! — мужчина, обернувшись на представившего нас дворецкого, в удивлении вскинул брови и поднялся. Он был тучным и от этого неуклюжим. Все его движения словно неестественные и рубленные. Гладко выбритое лицо с первыми признаками старения — ему под пятьдесят. Щеки свисают вниз как у откормленного бульдога, а глаза, непропорционально маленькие, иссиня-черные, как мои волосы, суетливо бегали, то по мне, то по лорду. Поежившись от такого пронзительного взгляда, я непроизвольно прижалась к лорду и взяла его под руку. — А это что за прелестное создание рядом с вами?

Мужчина подошел ко мне и разве что за подбородок не взял, чтобы лучше разглядеть. Лорд, чувствуя мой страх, прижал меня ближе, заявляя права и показывая графу, что его излишний интерес неуместен. Этот жест не ускользнул от внимания его светлости. Поведя носом, словно ищейка, он сощурил глазки-бусинки.

— Это моя супруга — леди Найтингейл, — такой холодной стали в голосе мужчины я прежде не слышала, даже обернулась, чтобы видеть его лицо. Стиснутые зубы, а в теплых и все время смеющихся глазах ни тени доброты. Граф ему тоже не нравился. Но, поскольку тот обратился к лорду по имени, они видели друг друга не в первый раз.

— Супруга! — воскликнул он, снова вглядываясь в мои ледяные глаза, в обрамлении черных волос кажущиеся порой совершенно прозрачными. К слову, сейчас мне хотелось стать полностью прозрачной. Внимание графа словно вымазывало меня грязью. Только сейчас я поняла, почему лорд настоял представить меня своей супругой, и не открывать личность Королевы. Не уверена, что граф не всадит нож в спину. Совершенно не уверена. Сейчас как никогда я радовалась, что никто из аристократии не знал в лицо ни меня, ни Беатрис. Шестилетняя девочка и двадцатиоднолетняя девушка разительно отличаются. Несмотря на то, что общие черты остались прежними, через пятнадцать лет об этом вряд ли кто вспомнит. — Что же с ней случилось с бедняжкой?

Он намекал на мое подранное платье. Слава Отцу Заступнику, не мог видеть, что я без обуви.

— В лесу на нас напали разбойники. Пришлось отбиваться. Возможно, вам что-то известно о банде, которая орудует в ваших местах?

— Обсудим это завтра, лорд, — бросая в мою сторону осторожные взгляды, заметил граф. — Женщинам ни к чему такие разговоры. Так, когда вы успели пожениться? Слышал, у вас было много девушек в Ардлисе. Почему вы решили остепениться?

Замечание о похождениях Лероя почему-то кольнули сердце. Какая мне разница? Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, разглядывала гостиную. Холодная, безжизненная, практически стерильная. Малое количество предметов и строго на своих местах. Камин — без цветов, статуэток и украшений, грубый из темного дерева стеллаж с книгами, два объемных кресла, обтянутых темно-красной кожей, повернуты к камину, между ними небольшой столик и пушистый ковер из шкуры убитого бурого медведя, чья голова с пустыми глазницами с удивлением смотрела на пляшущие языки пламени.

— Глядя на мою супругу столь пристально, вы еще спрашиваете?

Я невольно улыбнулась такому ответу. Граф растянулся в сальной улыбочке.

— Весть о женитьбе скоро бы облетела всю Всеславию. Неделю назад видел вашего батюшку, он ничего не говорил о свадьбе.

Понятно. Граф Кернуэл нас проверяет. Стояла и улыбалась, как и просил Лерой. Хотя больше всего хотелось плюнуть в наглую и отъевшуюся за счет страданий крестьян физиономию и потребовать отчета обо всех делах. Почему, пока граф откладывает жир на своих боках, мои подданные на подопечных ему территориях умирают от голода и холода?

— Мы женились сегодня утром в обители Пресвятой Девы. Тайно.

— Девушка неблагонадежна? — граф нахмурил брови, глянув на меня. Не в силах сдержать подобной шпильки, сжала кулачки и высказалась:

— Что вы себе позволяете, граф? Еще и в присутствии леди!

Он, сначала пристально на меня посмотрел, а затем рассмеялся, слегка откинув назад голову, от чего его длинные медные волосы спали на лицо.

— Вижу, вижу. Аристократка. Так отчего же вы совершили церемонию тайно?

— Не уверен, что в Ардлисе было бы безопасно для леди Найтингейл. Как вы сами сказали, я не был обделен женским вниманием и не хотел, чтобы это сказалось на моей возлюбленной.

Он мягко поцеловал мою ладонь, в подтверждение слов.

— Что ж, — наконец граф, кажется, остался доволен ответами и соизволил принять гостей, как полагается. — Я распоряжусь, чтобы для вас подготовили комнату, а для Леди — новое платье. У вас траур, дитя?

Дитя? Да перед тобой твоя Королева, гнусный ты тип! Клянусь Отцом Заступником, я найду на тебя управу и без королевской гвардии!

— Да, ваша светлость, — небрежно склонив голову, смиренно ответила я. — Мой батюшка отправился к Отцу Заступнику.

— Мне жаль, — отмахнулся он совершенно безразличным тоном, вопреки этикету не выразив должным образом соболезнований. — Тем не менее, несмотря на траур, вы вышли замуж?

— Жизнь продолжается, — отчеканила я.

— Ну. Черных платьев в моем доме нет, но я уверен, моя рабыня что-нибудь для вас подберет. А пока, Эльдинант!

В гостиную вошел дворецкий с идеальной выправкой.

— Подготовьте для гостей покои на третьем этаже, накройте ужин в столовой и приведите Эдну.

— Да, ваша светлость.

— Вы сказали, рабыня? — я едва сдерживала гнев. Лорд предупредительно сжал мою руку, чтобы я не смела продолжать этот разговор. Но я не могла спустить его на тормозах.

— Да, одна распутница. Ее продали мне за долги.

— Разве это законно? Насколько знаю, рабство во Всеславии отменили более чем пятьсот лет назад.

Граф недоуменно посмотрел на лорда.

— Простите мою леди, ваша светлость. Она крайне любопытна. Дорогая, тебе лучше меня известно, что служители короны никогда не совершают противозаконных поступков.

Граф довольно причмокнул, погладив на лице усы, которых у него никогда не было и быть не могло и проводил нас в столовую, где слуги уже накрыли ужин. Я кидала на лорда Найтингейла недовольные взгляды, которые оставались безответными. Какая неслыханная наглость. В доме графа рабыня, проданная за долги! Во Всеславии запрещено продавать за долги даже представителей низших рас! Ни тролли, ни огры, ни даже гоблины не могут быть проданы. Они поступают в услужение для отработки долга, либо выплачивают его по суду самостоятельно. Но не попадают в рабство.

Ела я без особого энтузиазма, особо не вникая в суть разговора, который вели лорд Найтингейл с графом. Граф боялся лорда, а последний издевался, как мог, играя на обостренном самолюбии Его Светлости и осыпая смехотворными комплиментами, которые в купе с вином развязывали его язык. Он потешался над крестьянами, рассказал, что отобрал у них зерно для посадки и с интересом наблюдает, как они бегают к нему на поклон, умоляя помочь. Внутри меня кипела лава. По какому праву он до сих пор носит титул графа? Как отец допустил подобных людей до власти? Последней каплей стало пренебрежительное замечание:

— И кому как не вам, второму в очереди на трон, возмущаться, что власть получит какая-то девчонка! — он разве что не выплюнул эту фразу, от чего я даже подавилась. Рука лорда мгновенно накрыла мою ладонь. — Сколько ей? Нет и двадцати пяти! Конечно, если лорд Монрейн согласится стать регентом, может все и обойдется…

— Что обойдется? — нервно спросила я.

— Назревает бунт, — откинувшись на спинку стула и поглаживая живот жирными от жареной курицы руками, он улыбался. Угроза бунта вызывает у него радостную улыбку? — Поговаривают, инзраинцы объявились во дворце.

— Вот как? — гневно сжала в руках салфетку. За этот жест тут же уцепился граф.

— Леди недолюбливает ассиров?

— Господа, — закончив трапезу и промокнув губы салфеткой, объявила я. — День был тяжелым. Позвольте удалиться, — пока не наговорила и не наделала лишнего. Слова лорда Найтингейла об эмоциональности не прошли мимо моих королевских ушек.

— Лорд?

— Да, пожалуй, время позднее. Нам пора отдыхать.

— Что ж, Эльдинант вас проводит. Эдна с утра позаботится о наряде для леди Найтингейл, — вопреки этикету, он даже не поднялся из-за стола, хотя должен был, ведь титул лорда куда выше графского и обязывает проявлять уважение.

— Спасибо за щедрость, — выплюнула я и разве что не побежала за дворецким.

Темными, плохо освещенными коридорами — граф явно жалел денег на магические излучатели или хотя бы факелы — дворецкий довел нас до покоев на третьем этаже.

— Спасибо, — поблагодарила я, шагая в комнату. Когда лорд последовал за мной и закрыл дверь, в удивлении вскинула брови. — Вы хотели мне что-то сказать?

— Вы едва не выдали себя, — одним движением сняв с себя кольчугу, обозначил он. Амуниция со звоном легла в кресло возле источающего тепло камина.

— Лорд! Что вы делаете? — на моем лице наверняка отразилась паника.

— Готовлюсь ко сну. День был тяжелый, а вставать рано. Желаете принять водные процедуры первой?

Стояла, не в силах поверить в то, что слышу. Он что, собирается спать в одной комнате со мной? Но здесь только одна кровать! Обернулась, чтобы в этом убедиться. Действительно. Только одна кровать с воздушными перинами, пушистым одеялом и четырьмя подушками. Хорошо. Я согласилась ехать с ним на одной лошади в совершенно непозволительной позе. Ее можно оправдать крайней необходимостью. Но как оправдать сон в одной комнате при наличии в доме многих других? Когда я повернулась, чтобы изложить свои доводы лорду, застала мужчину с голым торсом. Слова, уже застывшие на кончике языка, приморозили его к небу.

— Вы что-то хотели сказать? — передразнил он.

Ошарашенными глазами уставилась на обнаженную грудь мужчины. Конечно, в учебниках по анатомии я изучала мужское тело, но вживую видела впервые. Тем более такое… красивое. В слабом свете камина его рельефно выступающие мышцы с полутенями произвели на меня неизгладимое впечатление. Сильная широкая грудь, с двумя небольшими шрамами, судя по всему, от мечей, скульптурный торс, кубики пресса и дорожка небольших волос, спускающаяся от пупка к линии штанов. От удивления даже рот приоткрыла.

— Миледи, вы в порядке? — в его глазах затаилась тревога.

— Нет, — созналась я, заливаясь пунцовой краской и отворачиваясь к окну. — Я совершенно не в порядке. Где вы будете спать? — за окном непроглядная тьма. Небо усыпано мелким жемчугом многочисленных звезд, а полная луна заглядывает прямо в душу, пытаясь найти в ней отклик на свое одиночество.

— В кровати, — иронично заметил он. — Где же еще, по вашему мнению, спят лорды?

— Неужели в королевской постели? — иронично заметила я. — Здесь одна кровать, — по-моему, замечание вполне резонное. Неужели он не понимает?

— А мы с вами взрослые люди, миледи. К тому же, друзья навек, — напомнил он, оказавшись прямо за спиной. Отчего-то сердце сбилось с привычного ритма. Даже в пот бросило. — Чего вы боитесь?

— Осуждения, лорд Найтингейл!

— Но мы с вами женаты, — на мои плечи легли теплые ладони. Почему они всегда как у моего отца, теплые и как будто родные? Может, потому, что он единственная ниточка из моего счастливого детства?

Действительно. Мы представлены как леди и лорд Найтингейл, а, значит, нам положены одни покои на двоих. Разумеется, то, что мы планируем сделать, недопустимо. Но я не монашка, а взрослая рассудительная девушка. В конце концов, от совместного лежания в кровати дети не появляются.

— Хорошо, — полагая, что вопрос решен, констатировала я. — Думаю, вам можно доверять, лорд?

— Разумеется, миледи, — он поцеловал меня в макушку, как в детстве делал только отец и отошел. Не отрывая взгляда от полной луны, я думала, как бы приструнить графа. Я не могу уехать из Ридана, зная, что местные земли находятся в бедственном состоянии, а крестьяне поставлены на грань выживания. Если мне не удастся придумать решение, то какая из меня королева? Любой дурак, имея реальную власть и верных слуг, может навести порядок. А я должна научиться делать это, полагаясь лишь на себя. Полная луна что-то нашептывала, взывала. Не сразу поняла, что она обращалась к моей силе. К той, кто я есть. Она взывала к лакрии.

Владычица монастыря Пресвятой Девы преподавала мне тайные знания. В том числе рассказала об удивительной силе, которую я получила от рождения. Я — представитель одного из трех древних родов редкой расы лакрий. Наш род проживает во Всеславии. Второй — у Эльфов в Лиолене. Третий — в государстве Драконов — Ал’Курдуме. Нас остались единицы, поскольку более пяти веков назад лакрий нещадно истребляли. И делали это с подачи Инзраинцев, ведь мы представляли для них немалую опасность. Инзраинцы — демоны-перевертыши, которых называют ассирами. Они подстраиваются под любую расу, меняя обличье и добиваясь своей цели. Какая цель может быть у демонов? Распространение культа служения темному богу, деньги, власть и постоянные жертвоприношения, которые, по их дурной вере, способны дать им силу и долгоденствие. Лакрия может увидеть ассира в перекинутом состоянии. Кроме нас никто не способен на подобное. Впрочем, истребляли не за это. Люди и другие расы боялись нашего внушения. Именно им я и собиралась воспользоваться.

— Прежде, чем вы отойдете ко сну, ответьте, — не отрывая взгляда от полной луны, я обращалась к лорду. — Если выехать из Ридана верхом и загнать лошадь, как скоро можно добраться до границы? Ближайшей? Неважно с каким государством.

— Самое большее — сутки пути до Манкалы.

— То есть до следующей луны. К темным эльфам, значит, — тихо прошептала я, не в силах скрыть улыбку. — Как думаете, представители вашего рода благонадежны?

— Что вы задумали, миледи?

— Просто ответьте, — повернулась я. Лучше бы не делала этого. Лорд остался в одних нижних штанах. — Это мы с вами еще обсудим.

— Мои нижние штаны? — пшеничная бровь взмыла кверху.

— Ваше поведение, — сделав вид, словно не заметила конфуза, отвернулась обратно к окну. Туда смотреть безопаснее.

— Наглое и провоцирующее?

— Только вот кого и на что, — задумчиво протянула я, надеясь, что лорд сжалится надо мной и прекратит эту пытку обнаженным мужским телом. — Просто ответьте на вопрос.

— Думаю, что да. Хотя не отвечу за всех и каждого.

— Ближайший к Ридану граф из вашего рода?

— Граф Аластин, миледи.

— Отлично. Доброй ночи, лорд.

Я развернулась и, демонстративно не глядя в сторону воина, направилась к двери. Прежде, чем успела ее открыть, мне перегородили дорогу. Как одна и та же рука может быть и нежной, и разящей одновременно?

— Куда вы направляетесь? — обладатель полуголого тела умел задавать вопросы убедительно.

— Я должна защитить свой народ и поставить графа на место, — отважилась заглянуть в его серьезные глаза. — Не переживайте, я смогу за себя постоять и глупости делать не собираюсь.

— Разумеется, вы за себя постоите. А я постою за вас. Неподалеку. Так бы и сказали, что раздеваться рано, — улыбнулся он, потянувшись за штанами.

— Тогда делайте это быстро и не вмешивайтесь, что бы там ни увидели.

Быстрым и уверенным шагом, насколько вообще может чувствовать себя уверенно леди в носках, направилась в гостиную, но графа там уже не было. Не нашла его и в столовой. Натолкнувшись на дворецкого, выяснила, что гнусный тип изволит находиться в кабинете, у дверей которого поджидал лорд, к его чести, накинувший на себя штаны и рубашку. Приложив палец к губам, чтоб стоял тихо, постучала.

— Входи, Эльдинант, — голос сухой и скрипучий. Как сосна, качающаяся на ветру.

— О, граф. Это не Эльдинант, — дверь за моей спиной мягко стукнула. Чтобы лорд не подумал вмешаться, я защелкнула засов, на что граф отреагировал растянувшейся на губах сальной улыбочкой.

— Малышка решила пошалить? — он тяжело поднялся с кресла, обитого медвежьим мехом, и направился в мою сторону. От грузной поступи паркет слегка поскрипывал. Ровно как мои нервы, натянутые до предела.

— Вы себе даже не представляете, — заверила я, едва не скалясь. — У вас такой пушистый и мягкий халат, — пролепетала я, поглаживая ворот и запуская ладонь внутрь. Положила руку на волосатую грудь, едва не морщась от отвращения. Удар сердца. Отлично. Энергия сорвалась с кончиков пальцев и накинула сеть. — Слушайте меня внимательно, — процедила я, завладев сознанием мужчины. — Сейчас я издам королевский указ, которым вы, граф Кернуэл, лишаетесь титула, состояния, положения в обществе и всех своих земель. В ответ вы пишете признательные показания, в которых сознаетесь во всех, абсолютно всех совершенных злодеяниях и отменяете все ваши указы, возвращая правовое регулирование земель Ридана в соответствие с королевскими законами Всеславии. После этого, сядете на коня, прямо в халате, и будете гнать его до самой границы с Манкалой, где и сдадитесь на международный суд Союза Сил. О настоящем разговоре вы навсегда забудете, — я убрала руку. — Теперь достаньте принадлежности для письма.

Пелена спала с пепельных глаз графа и, вместо того, чтобы выполнить мой указ, он зычно рассмеялся, а затем, схватив меня за шею, процедил сквозь зубы, медленно поднимая вверх.

— Кто бы мог подумать. Наша маленькая королева лакрия!

Дверь в кабинет содрогнулась от удара. Паникуя, болтала ногами в воздухе, не в силах вырваться из хватки. Кто бы мог подумать: граф Кернуэл — ассир!

— Вилиана! Открой чертову дверь!

— А там уже цепной песик, — выплюнул граф.

— Ассир! — с ужасом выдохнула я. В подтверждение моих слов, граф сменил облик, перекинувшись в демона. Я смогу. Ассиры имеют иммунитет, но они не всесильны. Да поможет мне Отец заступник!

Обхватила обеими руками его голову и, приложив всю силу, которая у меня имелась, повелела.

— Я, твоя королева, — из груди вырвался низкий хриплый бас, совершенно не похожий на мой голос. Словно говорил кто-то свыше, кто-то, от чьего присутствия даже у меня колени затряслись. Кто-то невообразимо сильный и древний, как сама магия.

Кончики пальцев не щекотало. Их жгло от невыносимой силы энергии и жгло тем сильней, чем яростней он сжимал мое горло. Попытки выбить дверь не прекращались.

— Тебе меня не одолеть, дрянь! — шипел демон, сопротивляясь моей силе. Я чувствовала, как он борется, но слабеет. Перед глазами сгущалась тьма, но, тем не менее, я не оставляла попыток подчинить графа, из последних сил. Ради Всеславии…

— Склонись перед своей королевой! — закричала я и, всего лишь в одном мгновении от потери сознания, повалилась на пол. Но лишь потому, что внушение сработало. Я подчинила ассира. Передо мной, безропотно сложив на коленях руки, восседал серо-зеленый демон. Еще один удар и дверь была сорвана с петель. В кабинет влетел взбешенный лорд и сразу бросился ко мне.

— Вилиана! — он упал на колени, обнимая мое лицо, лихорадочно проверяя, все ли в целости и сохранности, нет ли на мне повреждений. Я растирала шею и старалась не разреветься от страха. Руки дрожали.

— Все хорошо, лорд, — едва шептала я. На подчинение ушли абсолютно все силы, которые у меня были. Кружилась голова и тошнило от магического опустошения. Но я не могла уйти, бросив дело на половине. Самое сложное позади. — Помогите мне подняться, пожалуйста.

Лерой помог и усадил меня за стол, не сводя тревожного взгляда. Осуждающего. Недовольного. Испуганного.

— Не переживайте. Ваша должность остается за вами. Опасность миновала, — я едва могла дышать.

— Вы обещали, что не станете делать глупостей!

— Обещала, — согласилась я, обретая, наконец, снова контроль над эмоциями. — Но я и представить не могла, что граф — ассир. А лакрия может узнать это, лишь попытавшись применить внушение. Никогда не думала, что настолько тяжело подчинить инзраинца.

— Серо-зеленый… из аристократии, — не в силах поверить в то, что видит, мужчина разглядывал графа в перекинутом состоянии.

Дрожащими ладонями взяла перо, приготовила чернильницу и, положив перед собой чистый лист, принялась писать, попутно приказав графу принять человеческий облик.

Лорд терпеливо ждал, пока я закончу свое первое королевское повеление. Я издала ряд указов. Первым граф Кернуэл был лишен титула, достояния и всех земель, а также сослан за пределы Всеславии без права на возвращение. В случае возвращения подлежит немедленной казни через повешение. Второй указ гласил об отмене всех повелений графа, изданных за период его руководства землями и возвращении регулирования земель Ридана законами Всеславии. Третий указ гласил о том, что все крестьяне подконтрольных графу земель получают обратно зерно и картофель, которые были у них незаконно отобраны. Четвертым указом повелела вернуть Самуилу Трактирщику и всем трактирщикам Ридана все незаконно отобранные доходы за все время. Пятым — передала земли Ридана под контроль графа Аластина.

— Подойдите, господин Кернуэл.

Ассир поднялся и, глядя на меня безжизненными глазами, подернутыми пепельной пеленой, смиренно слушал.

— Теперь берите бумагу и пишите все злодеяния, совершенные вами за время руководства землями Ридана. Абсолютно все.

Мы поменялись местами. Всегда казалось, что список грехов, которые я успевала совершить в обители от одного искупления до другого — самый длинный в мире, ведь не умещался на одной странице. Список же «достижений» графа уместился лишь на трех. Приняв из его рук листки, заверенные геральдической печатью и подписью графа, пожалела, что не сижу. Чем дальше читала перечень сотворенного ассиром, тем сильнее дрожали руки. Граф, опустив голову, восседал передо мной на коленях. Лорд, поддерживая за талию, подвел меня к диванчику и помог присесть, заглядывая через плечо в список. Я шевелила губами, вырывая самые страшные моменты из признания:

— Смена икон в храмах Светлой Истины на иконы Инфанта Инзраина… продажа детей для питания ассиров… постройка капищ для жертвоприношений… обложение тройной данью крестьян…

Даже малая часть прочитанного грозила графу высшим наказанием.

— Как много детей было продано в Инзраин?

— Двести человек, ваше величество.

Двести человек! Двести маленький невинных душ, которые и пожить-то не успели! Сердце обожгло болью, словно на него вылили выедающую плоть кислоту.

— Как вы… собираете детей?

— Ставим крестьян в безвыходное положение, когда они не способны выплатить дань и предлагаем расплатиться детьми. Иногда из Инзраина поступают определенные заказы. Возраст. Цвет волос, цвет глаз. Тогда составляем списки и выкрадываем.

— Кто ваш сообщник?

— Нас много, ваше величество.

— Начертите схему, напишите имена. Также мне нужен список детей, которых планировали похитить в ближайшее время.

Граф поднялся, достал из верхнего ящика стола несколько листов с именами и протянул мне. Сам уселся чертить схему предателей Всеславии в землях Ридана.

Пробежавшись глазами по списку, заметила знакомое имя — Иллария, дочь Самуила Трактирщика. Илларию хотят похитить! И отправить в Инзраин неизвестно для каких целей! Хотя у них может быть лишь несколько целей — принести в жертву, выпив кровь умирающего в страшных муках ребенка, если он не достиг десяти лет, или распотрошить на органы, которые пользуются большой популярностью на черном рынке некромантов и темных магов. Редко они берут рабов для сексуальных целей. Владычица обители Пресвятой Девы многое рассказывала об ассирах — служителях Темного лорда, ярого противника Религии Светлой Истины, оплотом которой во всем Эстамине испокон веков являлась Всеславия. А пока жив хоть один последователь Отца Заступника, Темный лорд не получит наших детей!

Закончив писать, граф передал мне еще один листок, со схемой и именами известных ему ассиров-предателей. Я едва не осела на пол. Думаю, вороны принесут из Ардлиса не обнадеживающие вести. Земли Ридана практически полностью оккупированы инзраинцами. Они находятся на всех основных постах: руководитель Королевской гвардии в землях Ридана и местные шерифы, поверенные, судьи, стражники, маги… В списке числилось порядка двух дюжин имен и фамилий. Вынесенные мною указы будет не так-то просто воплотить в жизнь. Завтра у меня не хватит силы, чтобы подчинить и одного ассира. Резерв исчерпан полностью и восстановится только на третий, а то и четвертый день. Но и бросить графа Аластина одного среди стада мантикор я тоже не могу. Нужно срочно придумать выход.

Нервничая, растирала виски, бросая встревоженные взгляды то на графа, то на лорда, обнимающего меня за плечи, чтобы успокоить.

— Кто занимается похищениями детей? — решила начать по порядку.

— Руководитель Королевской гвардии, миледи.

Отлично. Если мне удастся подчинить руководителя Королевской гвардии, то весь ее состав в землях Ридана перейдет на мою сторону. А значит, все указы будут выполнены. Их руками можно будет ликвидировать остальных ассиров. Только как мне подчинить еще одного демона? Где взять силы для этого?

Тяжело вздохнув, я поднялась и, оправив складки на платье, обозначила новое решение.

— Я отменяю свое решение о ссылке.

Лорд Найтингейл с недоумением покосился в мою сторону.

— Завтра в полдень, на центральной площади Ридана, — по моей коже пробежали мурашки. Я должна это сделать. Я — Королева Всеславии и должна постоять за свой народ. За всех детей, которые погибли в муках по вине этой мрази. Сжала кулаки. — Вы, господин Кернуэл, после того, как публично сознаетесь и раскаетесь в своих злодеяниях… вы будете казнены! А сейчас — отправляйтесь спать.

— Как вам будет угодно, ваше величество, — согнувшись в глубоком поклоне, мужчина вышел из кабинета, натолкнувшись на дворецкого, застывшего в недоумении перед снятой с петель дверью.

— Отлично, что вы зашли, Эльдинант. Необходимо отправить письмо графу Аластину. С этого момента земли Ридана и данный замок переходят в его распоряжение, а вы — в его подчинение.

— Спасибо, ваше королевское величество.

Дворецкий опустился передо мной на колено, и, склонив голову, довольно улыбался.

— Надеюсь, мне нет необходимости внушать вам, что вы меня не видели?

— Для нас честь принимать в доме лорда и леди Найтингейл, — понятливо протянул он, поднимаясь.

— Вы можете быть свободны.

Свиток с указом был передан дворецкому, который, вежливо откланявшись, ушел.

— Лорд, помогите мне добраться до комнаты, боюсь, что я могу не дойти, — чувствуя, как мир уходит из-под ног, попросила я и успела схватиться за локоть мужчины, прежде чем погрузилась во тьму.

* * *

Солнце ласково гладило мое лицо теплым лучиком, от которого в районе солнечного сплетения рождались искорки энергии. Медленно возвращаясь от волшебного доброго сна в суровую реальность, я не могла понять, как солнцу удается восполнить мой резерв? Пусть искры крошечные, как капелька в океане, но океан из этих самых капель и состоит. Чем полнее осознание реальности, тем страннее становились ощущения лучика на лице, больше похожие на тепло рук, нежели невесомого прогретого воздуха.

Резко распахнула глаза, предвкушая беду. На меня смотрели счастливые изумрудные глаза. Лорд осторожно гладил линию, которая делила мое лицо на две части — тьму и свет. Словно эта тень на моем лице — первый шажок к жизни, в которой мне придется принимать судьбоносные решения. Решения, которые порой будут вести к смерти. Кернуэл и ему подобные заслужили ее. Ассиры — не люди и тем более не всеславцы. Для них не может быть снисхождения. Собрав мысли воедино, сконцентрировалась на главном: я лежу в кровати, а лорд Найтингейл с нескрываемым любопытством за мной наблюдает, поглаживая по лицу.

— Что вы делаете, лорд? — ничего более умного в голову не пришло.

— Пытаюсь осмыслить изменения, которые в вас произошли, миледи, — искорки потухли. Он ответил со всей серьезностью. Видимо, моя аналогия оказалась справедливой.

— Я имею в виду, что вы делаете в моей постели!?

— То, что мне хочется, — нагло улыбнулся он, а ладонь мужчины переместилась с моего лица и, заправив за ушко спавшую на лицо прядку, спустилась ниже, к шее, где в нерешительности замерла. Искорка в районе солнечного сплетения сменилась вспышкой. Вспышкой, пополнившей резерв моей энергии. Как ни странно, но, судя по всему, это делают прикосновения лорда. Мы с любопытством смотрели друг на друга. От взгляда Лероя не ускользнули изменения в моих магических потоках, а от меня — собственная реакция на его прикосновения. Интересно, а что будет, если он продолжит? Пополнится ли мой запас?

— Не останавливайтесь, лорд, — приказала я, повторяя, что это ради Всеславии. Мне нужна моя магическая энергия.

Застыв в нерешительности, он провел ладонью ниже, обведя кончиками пальцев мои ключицы, едва касаясь расстегнутого ворота ночного платья. Судорожно вздохнув от таких запретных и на грани стыда ощущений, я наслаждалась восполнением резерва. Вечером я опустошила его полностью впервые в жизни и ночь не принесла ни капли силы. На фоне переживаний магическая энергия просто не восполнялась. А сейчас я чувствовала ее прибытие. Но этого совершенно недостаточно, чтобы я смогла подчинить ассира из королевской гвардии. Что ж. Королева должна идти на все ради своего народа и цели. И никто не посмеет меня осудить. Тем более, то, что я собираюсь делать, можно сказать, уже делала. Очень и очень давно. К тому же, делать предстоит не мне, а лорду, поэтому, строго говоря, если я возмущусь, мои честь и достоинство не будут попраны. Честно признаться, я боялась.

— Лорд, — осторожно начала я, глядя на мужчину, отчего-то в утренних лучах выглядевшего не воинственно, а невесомо и нежно. Возможно его распущенные пшеничные волосы, разметавшиеся по подушке или расслабленное выражение лица тому виной или полноценный отдых в мягкой кровати, но он выглядел иначе. — То, о чем я вас попрошу, может показаться оскорбительным, — я замолчала, подбирая слова. Лерой улыбнулся, явно понимая, о чем я стараюсь попросить и с каждым моим новым словом, его улыбка только ширилась. Подложив руку под щеку, он явно потешался над моими потугами и моральными трудностями. — Отчасти даже вульгарным или не уместным. Но, поскольку Всеславия, долг и наше будущее куда более важны, нежели наши собственные желания или стремления, я бы хотела попросить, чтобы вы…

Прежде, чем успела закончить, мягкие губы лорда Найтингейла накрыли мой рот. От неожиданности и удивления распахнула глаза, застыв, словно ледышка. Не зная, как реагировать. Ведь я получила то, что хотела попросить, но существенно раньше, чем просьба прозвучала. Воспользовавшись моей заминкой, лорд усилил поцелуй, захватив мою нижнюю губу и потянув на себя. С губ сорвался неприличный стон не то удовольствия от моего первого настоящего и такого волнительного поцелуя, не то от прострелившей боли в области сердца. Золотая вспышка магической энергии прокатилась по телу, заряжая меня, словно разряд молнии. Закружилась голова, и я уже не понимала, где его руки, где губы, и что я сама делаю. Чувствовала лишь, как золотой бархатный поток кружит, наполняя каждую клеточку невыносимым счастьем, легкостью и эйфорией. Когда сознание вернулось в тело, я осознала, что лорд покрывает поцелуями мою шею, опускаясь ниже, а мои ладони нещадно теребят его локоны на затылке. Резерв был полностью восстановлен, ясность ума тоже, а потому я возмутилась:

— Что вы себе позволяете?!

Странный, в общем-то, вопрос, учитывая, что именно я начала первой. Хоть и с благой целью.

— Непозволительное, — он расплылся в довольной улыбке и, подарив мне еще один поцелуй, в котором уже не было насущной необходимости, встал с кровати. Закрывшись одеялом по самый подбородок, с гневом вглядывалась в лицо бесстыдника, лучившееся от удовольствия.

— Вы испытываете радость от того, что мне пришлось прибегнуть к столь неприличному способу пополнить резерв? Не принимайте на свой счет! Я бы, не раздумывая, повторила это с любым при необходимости.

— И с господином Кернуэлом? — спросил он, застыв у двери.

— Что? — от отвращения меня даже передернуло. — Нет, конечно!

— Большего и не требуется, — нахал мне подмигнул и открыл двери. За ними, застыв в нерешительности, стояла женщина. Лорд Найтингейл с любопытством рассматривал ее с ног до головы, незнакомка с не меньшим любопытством сверлила взглядом оголенный торс воина. Моего гвардейца. Моего сопровождающего. Моего подданного. В общем, главное слово — моего. Так на каком основании она так смотрит?

— Простите, у вас так сладко пахнет, — облизнувшись и не отрывая взгляда от Лероя, протянула она. — Я не удержалась и пришла…

— Чем пахнет? — я, незаметно от лорда понюхала свои подмышки. Вчера мне не удалось принять ванну с мылом, но от меня по определению не может пахнуть настолько, что даже за дверью чувствуется.

— Любовью. А я так долго не питалась, — взгляд в мою сторону. Женщина прижимала к себе платье. Судя по всему — Эдна. Рабыня, о которой говорил господин Кернуэл. Очень красивая девушка с медными до плеч волосами, глазами цвета фиолетовой ночи, и необычным нежно-оливковым цветом кожи.

— Вы не завтракали? — предположила я. — Граф держал вас голодом?

— Боюсь, миледи, дама питается другим способом, — улыбнулся Лерой.

Только сейчас обратила внимание на ошейник женщины, а из-за спины время от времени выглядывал длинный хвост с пушистой кисточкой на конце.

— Суккуб, — едва дыша, выдохнула я. Ничего себе рабы у графа. Вот уж кого боятся еще больше, чем лакрий, так это суккубов. Их подчинение — абсолютно, потому что никто не способен сопротивляться безудержной страсти. Есть у магии суккубов два единственных изъяна — она не действует на лакрий и, само собой, на лордов Отражателей. По счастливому, почти невероятному стечению обстоятельств, мы все собрались в одной комнате.

Я не без интереса разглядывала нашу незваную гостью. Красавица первой гильдии. Глаза чуть раскосые в оперении длинных густых ресниц, тонкие в разлет брови, изящные черты лица, в котором некая слащавость, обманчивая беззащитность, пухлые губки. Про формы и говорить нечего. Все, что должно быть округлым — было таковым. Наряд Эдны отличался от принятых в высшем свете канонов. Нижние бугорки едва прикрывал подол слишком короткого сатинового платья, напоминавшего корсет, с обрезанной в вульгарно непозволительном месте юбкой. Как бы то ни было, не мне судить. Подданные Всеславии — моя ответственность и моя персональная боль. Если женщина становится путаной, то не от хорошей жизни.

— Как вы оказались у графа? — поинтересовалась я, присаживаясь в постели и по-прежнему прижимая к себе одеяло.

— Позволите? — склонив голову, она просила разрешения войти. Позволила, принимая из ее рук платье. Красивое, из темно-зеленого бархата с черными кружевными вставками на корсете, по подолу юбки и на рукавах. С множеством подъюбников — тепло, красиво, но тяжело и неудобно.

— Лорд, вы не могли бы оставить нас наедине? Мне нужно привести себя в порядок.

— И куда, по-вашему, я должен направиться?

— У вас такая замечательная фантазия, уверена, вы что-нибудь придумаете. Например, завтрак!

— Как вам будет угодно, леди Найтингейл! — одеваясь на ходу, лорд отвесил небольшой поклон и скрылся за дверью.

— А он красавчик, — вздохнула женщина, глядя на дверь, хотя Лерой уже давно вышел из комнаты.

— Помогите мне принять ванну и расскажите, как вы оказались у графа.

Эдна помогла мне вымыться и заплести волосы в высокую прическу, а также облачиться в платье, которое надеть без камеристки не представляется возможным. Бросив задумчивый взгляд на мой вчерашний наряд, я даже не хотела строить предположений, как он оказался на кресле, поскольку снять его самостоятельно мне бы не хватило ловкости, умения, да и сил, признаться, тоже. Без сомнений, меня раздел Лерой. И переодел в ночное платье тоже он. Вот только кто ему позволил и где он это самое ночное платье взял? И… о стыд! Он видел меня без всего!!! От этой мысли захотелось утопиться.

— Леди?

— Да, — глядя на себя в зеркало и отметив усилившуюся бледность, я перевела взгляд на суккуба.

— Я родом из Кастлании. Приехала во Всеславию на отдых. У вас на западе, у Темного моря великолепный климат и шикарные грязевые ванны. А нам, суккубам, приходится следить за своим телом, чтобы, — заметив предупреждающий взгляд, женщина перешла ближе к делу. — В общем, когда я находилась на отдыхе, меня похитили, надели ошейник, лишающий возможности питаться и, соответственно, внушать одержимость. Затем выставили на аукционе, на котором и продали графу.

— Почему тогда он сказал, что вы путана?

— У нас в Кастлании все несколько иначе устроено, — порочная улыбка женщины мне не понравилась. Судя по всему, профессия ее совершенно устраивала. Торговать своим телом? Разве подобная работа может считаться достойной?

— Как бы то ни было, вы теперь свободны. Граф будет казнен сегодня в полдень, а рабство во Всеславии вне закона. Благодарю за оказанную помощь.

Несказанной радостью стало и то, что Эдна позаботилась не только о наряде, но и об обуви. Бархатные туфельки на невысоком устойчивом каблуке как раз пришлись по размеру. Наконец-то, можно вернуть чувству собственного достоинства прежние высоту и комфорт.

— Это здорово, вот только я не могу снять с себя ошейник. А с ним — не жизнь, а невыносимая мука.

— Наверняка, у графа есть ключ, я попрошу, чтобы он снял.

— Боюсь, все не так просто, леди. Лишь тот, кто надел ошейник, может его снять. Все, кто попытаются это сделать, будут поражены смертельной магией. Причем, неизвестной природы. По понятным причинам, ни один из тех, с кем я была, не попытался меня спасти. Все только пользуются и получают, совершенно не думая о женщине и ее голоде.

— И с этим мы тоже справимся, — злорадно улыбнулась я, придумав, как отомщу лорду за сегодняшнюю ночь.

Как только мы были готовы, раздался стук в дверь. Он что, подслушивал?

— Дамы. Завтрак подан. Эльдинант приглашает к столу.

— Вы же не леди Найтингейл, верно? — поинтересовалась Эдна, открывая передо мной двери.

— Нет, — какой смысл врать, когда она и так все прекрасно понимает? К тому же, вся эта затея с женой Лероя мне совершенно не нравилась. Я не могла изображать из себя влюбленную жену перед путаной.

— Но спите вместе, — предположение.

— Неожиданная случайность.

— И целовались, — подозрение.

— Производственная необходимость.

— Но у вас отношения? — явно с надеждой на отрицательный ответ. Лерой ей понравился, это очевидно.

— Были, вроде как, — задумалась я. — Пятнадцать лет назад. И, слава Отцу Заступнику, закончились тогда же.

— Слава Отцу Заступнику? — лорд поджидал за дверью и стоял, подперев собой стенку.

— Вот именно поэтому, лорд, и слава Отцу Заступнику. Вы бы хоть попытались сделать вид, что не подслушиваете женские разговоры, — окинула с ног до головы презрительным взглядом. Выглядел прекрасно, как и всегда. Мерзавец!

— Неужели я так плохо целовался тогда? — обворожительная улыбка совершенно уверенного в себе ловеласа.

— Мне было шесть, а вам одиннадцать, лорд! Я об этом уже давно забыла. Странно, что вы нет.

— Некоторые вещи невозможно забыть, — беря меня под локоток, загадочно прошептал мужчина.

— Вы никогда не устанете шутить по этому поводу, верно?

— Думаю, нет, — хотя бы честно сознался, что еще долго намерен меня мучить. — Вспоминая ваши мокренькие юбочки и такое невозмутимое величие в глазах…

— Ну, вы и нахал! — я остановилась посреди лестницы и вырвала руку. Что он себе позволяет, тем более в присутствии другой женщины, которая уже едва скрывает улыбку. Публично потешается надо мной. Что я ему сделала?

— А вы — чопорная!

— Несносный! — наступала я.

— Недотрога!

— Это я-то недотрога? А кто ночью меня раздевал? Надеюсь, вы не смотрели, куда не положено?

— Увы, я не настолько опытен в деле переодевания женщин, чтобы заниматься этим, не глядя.

— То есть глядели? — мои щеки разве что не горели от стыда.

— Глядел.

— И видели?

— Если леди будет угодно — не видел, — он едва не смеялся.

— Вы… вы… — пыхтела я, ударяя его в грудь сжатым разве что не до боли кулачком.

Если бы не тактичный кашель Эдны, не знаю, чем бы все это закончилось. Наверняка я бы отважилась влепить ему пощечину.

— Может быть, завтракать? — робко предложила женщина, улыбаясь. Окинула ее с ног до головы и, высокомерно подняв бровь, заключила.

— Может, вы наденете что-нибудь более приличное? Теперь вы свободны и нет необходимости демонстрировать всем свою профессию.

— Меня все устраивает, — улыбнулась она.

— И меня тоже, — заключил лорд, внимательно оглядев Эдну и особенно задержавшись на оголенных стройных ногах суккуба. Потешается надо мной!

— Кто бы сомневался, — фыркнула в сторону лорда. Этот негодяй вывел меня из себя. Не могу. Не умею реагировать на хамство. Как мне держать себя в руках? Как благовоспитанные девицы это делают? Считают про себя до тысячи? Представляют, что топят своего обидчика, от того спокойно улыбаются в ответ? В обители никто и никогда не позволял себе недостойного отношения. — Но вы же замерзнете, госпожа…

— Просто Эдна.

— Эдна.

— Спасибо за заботу, но в Кастлании мы ходим обнаженными даже зимой. Горячая демоническая кровь.

— Отец Заступник, вы меня с ума сведете, — я приподняла подол и спустилась в холл. Лорд и Эдна последовали за мной. Пора этому нахалу поплатиться.

— Да. Чуть не забыла, — с невозмутимым и даже деловым видом, произнесла я, расправляя несуществующие складочки на платье. — Лорд, будьте любезны. Освободите Эдну от ошейника. Пусть дама спокойно позавтракает, — я лукаво улыбнулась и отошла подальше в ожидании представления.

— Уверены?

— Абсолютно, — еще одна улыбка и пара шагов назад.

— Хорошо, — бросив на меня странный взгляд, лорд взялся за ошейник и, резко дернув в разные стороны, едва устоял от сильнейшей направленной силовой волны, при этом даже успел Эдну подхватить. Жаль. Я надеялась, что его хотя бы к стенке припечатает. Разочарованно выдохнула.

— Все получилось? — как ни в чем не бывало, прощебетала я, заметив в руках мужчины остатки ошейника. Суккуб растирала шею, на которой остались мозоли от длительной носки. Лорд отчего-то злился на меня.

— Ничего сказать не хотите? — ошейник оказался на полу. Суккуб тоже.

— Ах, да, — с ехидной ухмылкой. — На нем, кажется было какое-то простенькое защитное заклинание.

— Заклинание мгновенной смерти вы имели в виду? — сузив глаза и угрожающе приближаясь ко мне, переспросил он.

— Какое-то не действенное заклинание, — я развела руками.

— Леди, я вас…

— Убьете? — предположила я, отступая под угрожающее приближение лорда. Отчего-то страха не было совсем. Я почему-то знала, что он не причинит мне зла. К тому же, давал клятву. Максимум отшлепает, но оно того стоило! Какая славная вспышка была.

— Нет, не убью, — угроза в глазах стала меняться на прежние ироничные искорки.

— Отшлепаете?

— И снова нет. Хотя, несомненно, ладони зудят. Я вас…

— Пожалуй, я слишком проголодалась! — прежде, чем мужчина успел закончить, я сбежала из холла и направилась завтракать. Сегодня слишком тяжелый день, чтобы тратить его на всякие глупости.

Эльдинант, судя по сервированному столу, решил праздновать день освобождения от графа. Вечером нам подали лишь суп в дешевом сервизе и хлеб. Сегодня же на столе не было свободного места. Столовое серебро сверкало, фарфоровые тарелки и хрустальные бокалы ждали, когда ими воспользуются. Здесь было все: фрукты и орехи, каши, творог и сметана, тосты с маслом и джемом, яйца, паштеты. От сладкого аромата выпечки даже голову закружило. С энтузиазмом присоединилась к этому празднику живота.

— Эльдинант. Позовите графа, пусть ждет в кабинете, у меня к нему дело. И проверьте, не заблудился ли лорд с госпожой суккубом.

Что-то их долго нет. Не решил ли Лерой проверить ее профессиональную пригодность? Когда они с суккубом, веселые и смеющиеся, появились в столовой, настроение отчего-то резко упало. Мужчина придвинул для нее стульчик и помог наполнить бокал соком. «Какая галантность. Великолепные манеры!» — фыркало мое подсознание под стаккато скрипящих зубов. Смерив их недовольными взглядами, положила себе еще одну булочку с изюмом и, получая немалое удовольствие, долго и с усердием разрезала ее десертным ножом. Хотела маслом намазать, но сам процесс действовал расслабляюще.

Лорд с Эдной что-то усердно обсуждали, не забывая задорно смеяться. Мне не было слышно их негромкого разговора, поскольку они расположились напротив. Зато я имела возможность лицезреть их во всей красе. Жаль, что больше нечего разрезать. Намазав булочку маслом, не удержалась и разорвала их идиллию.

— Эдна, вы знали, что граф ассир? — до чего же вкусна по утрам свежая выпечка с домашним маслом.

— Он предпочитал пользоваться моими услугами в обличии демона, потому да. Знала. Ненавижу ассиров. Именно они и продали меня.

— Вы не пытались обращаться за помощью?

— Верховный шериф и Руководитель королевской гвардии земель Ридана тоже предпочитали пользоваться моими услугами в обличие демона.

— Какие любвеобильные…

Дальше трапеза продолжилась в тишине. Я обдумывала план. Следует пригласить сюда обоих — и шерифа, и руководителя гвардии. Вот только как подчинить двоих за один раз?

— Этот цвет вам к лицу, леди Найтингейл, — прервал мои раздумья лорд.

— Такому же зеленому? — не удержалась от шпильки.

— Я полагал, после того поцелуя между нами вспыхнула искра.

— Так поцелуй был! — восхитилась суккуб и повела носиком, слегка прикрыв от удовольствия глазки.

— Не было искры, — отложив приборы, заверила я, проигнорировав замечание Эдны.

— Да, это, скорее, можно назвать фонтаном или взрывом! — с наглой улыбкой заявил лорд.

— И такого тоже не припомню!

— Значит, у вас нет отношений? — еще раз осведомилась суккуб.

— Разумеется, есть!

— Разумеется, нет! — мы с лордом воскликнули одновременно.

— Так есть или нет, я не поняла?

— Нет. У нас с лордом Найтингейлом никаких отношений нет, — безапелляционно заверила я.

— После того, что было ночью? — скрестив руки на груди, заявил лорд. Что он себе позволяет? Тем более в присутствии посторонних! Почему потешается надо мной?

— А что было ночью? — два удивленных возгласа.

— Только не говорите, что вы не помните.

— Лорд!

— Миледи…

— Миледи? — удивилась суккуб.

— Давайте просто продолжим завтрак, — на грани нервного срыва, я схватила нож с вилкой и принялась расчленять вареное яйцо. Во время этого увлекательного мероприятия мне пришла одна мысль. По делу. — Эдна, — я снова прервала крайне оживленный разговор и дипломатично улыбнулась. — Вы, несомненно, благодарны за свое освобождение. Предоставляю возможность выразить эту благодарность.

— Кастланцы не благодарят, — женщина развела руками, но, наткнувшись на мой разгневанный взгляд, изменила мнение. — Впрочем, могу сделать исключение. Да.

— Услуга несложная. Всего лишь нужно воспользоваться вашим даром и… в общем, Верховный шериф должен стать одержимым, чтобы выполнить мой приказ.

Женщина внимательно на меня посмотрела, затем рассмеялась, прикрыв рот, и снова посмотрела на меня.

— Она не знает? — обращаясь к Лерою. Граф отрицательно помотал головой. — Понимаете, леди. Я не какая-то там лакрия, — подавившись соком, быстро совладала с собой и, расправив плечики, чтобы казаться более величественной, обворожительно улыбнулась. Не нравится мне она. — Мое внушение действует вечно, и даже моя смерть не снимает его.

— Отлично. Это то, что нужно. Вы же хотите, чтобы верховный шериф получил по заслугам?

— Здесь есть небольшая особенность. Если, скажем, лакрии для внушения нужно быть внутри жертвы, — действительно, почувствовав удар сердца, я запускаю в него свою энергию. — То суккубу нужно, чтобы жертва была внутри.

— Это как? — переводила не понимающий взгляд с лорда на суккуба.

Мужчина рассмеялся, Эдна растянула на лице пошлую улыбочку.

— Отец Заступник! — она должна заниматься с жертвой распутством. — Кажется, я сыта. Лорд. Как только завершите тут… В общем, я буду в кабинете, — нервно вытерла губы салфеткой и, крепко стиснув кулачки, откровенно сбежала из столовой. Не могу. Не могу спокойно на это смотреть. Два пошлых несчастья нашли друг друга. И пусть. Не мое это дело. Теперь, надеюсь, я перестану быть объектом неуместных насмешек со стороны Лероя. Хотя бы то время, что мы здесь. Воспользуется профессиональными услугами Эдны и ближайшие несколько дней до Ардлиса сможет обойтись без скабрезных шуточек.

Граф, смиренно сложив ладони на коленях, сидел на диване, покорно ожидая меня. До чего же приятное зрелище. Будь я мужчиной, с удовольствием ударила бы его. Маленькие девочки и мальчики, дети, по его милости умерли в муках. А он сидит здесь, живой и довольный, одевается в шелка и ест свежий хлеб, запивая парным молоком. Молоком, которое стоит на его столе ценой страшных страданий моих подданных. Верхняя губа сама собой брезгливо дернулась.

Осторожно перешагнув выбитую Лероем дверь, прошла в кабинет и, сложив руки за спиной, внимательно посмотрела на графа. Никогда не могла понять, чего не хватает людям, имеющим все? Власть. Титул. Уважение. Деньги. Абсолютно все. И, тем не менее, мало. От чего власть извращает, выворачивая наизнанку все худшие качества? Впрочем, в деле с графом все ясно. Он ассир. А у них в жилах течет темная материя, которая заставляет творить зло, сеять панику и страх.

— Ваше королевское величество, — мужчина опустился на одно колено, склонив голову.

— Господин Кернуэл. Мне необходимо знать, как вы связываетесь с Верховным шерифом и руководителем королевской гвардии в землях Ридана?

— Через кристалл, миледи.

— Замечательно. Сейчас вы свяжетесь с ними и назначите срочную встречу, сообщив, что возникла проблема с новой партией детей. Кто заказчик в Инзраине?

— Инфант.

— Связь с ним поддерживаете вы?

— Да, миледи.

Стиснула зубы и показала мужчине, чтобы занял свое кресло и вызвал интересующих меня ассиров. Расставив на столе три кристалла из редкого черного кварца, граф полоснул руку ритуальным ножом и капнул кровь на руну, вырезанную на столешнице. К своему стыду, я не замечала этой руны прежде. Мерное черное сияние разрасталось, переходя в темный плотный туман, в котором показались фигуры ассиров по пояс.

— Алла раха драгон! — патетически произнес граф.

— Алла раха драгон! — хором повторили мужчины.

Да здравствует золотой дракон — на языке инзраинцев. Мне преподавали их диалект в обители. Что означает подобное приветствие? Сразу вспомнила золотых драконов на черных костюмах разбойников. Могло ли случиться так, что на мою карету напали инзраинцы, а не простые бандиты?

Все прошло как нельзя лучше. Всполошившись, инзраинцы заверили, что прибудут в самое ближайшее время, поэтому, в ожидании сложного разговора, я подготовила господина Кернуэла к его роли. Представит нас с лордом в качестве посланников от инфанта. А дальше основная его задача — подтверждать все, что говорю я либо лорд Найтингейл. Также поручила Эльдинанту починить дверь и отправить глашатая, чтобы созвал к полудню народ из ближайших селений для важного объявления. По королевскому указу надлежит быть всем. Все должны видеть, какая кара ждет тех, кто отважился идти против престола!

— Лорд, вы нашли время для вашей королевы? — иронично заметила я, когда, наконец, в кабинете показался Лерой. Не обратив внимания на мою колкость, в кой то веки, он сразу перешел к делу.

— Вы вызвали гвардейца или шерифа?

— Обоих, — обозначила я, присаживаясь на диванчик.

— И как вы планируете подчинить сразу обоих?

— Времени в обрез. Что-нибудь придумаю. Без того или другого мы не сможем совершить акт возмездия.

Проще сказать, чем сделать. Я надеялась на помощь Эдны, но мы слишком ограничены во времени, чтобы она могла предаваться любовным утехам с кем-то из ассиров. К тому же, они будут слишком взволнованы недобрыми вестями, чтобы предаваться усладам. Стоило об этом подумать, как в дверном проеме, застав нас с озабоченными лицами, показались ассиры.

— Господа, — господин Кернуэл поднялся из-за стола, приветствуя вошедших, и поспешил представить нас. — Из Инзраина прибыли посланники Инфанта. Лорд и леди Найтищ. Позвольте представить, Верховный шериф барон Волжский и Руководитель королевской гвардии в землях Ридана — барон Суорен.

Я, с подобающей улыбкой, но не слишком дружелюбной, сделала легкий реверанс, лорд едва заметно склонил голову. Титул не обязывал его даже к этому.

— Зачем вы нас вызвали, граф? — бароны были недовольны и смотрели на нас с явным призрением. Слава Отцу Заступнику, ассиры не могут распознать сущность друг друга, когда находятся в перекинутом состоянии.

— У нас тревожные новости, — вступил лорд. Верховный шериф недоверчиво сузил глаза, скрестив на упитанной груди полные руки. — Объявилась королева Вилиана. Ей стало известно о переправке детей в Инзраин.

— И откуда, позвольте узнать, лорд…

— Найтищ.

— Лорд Найтищ, ей стало это известно? Насколько известно мне, а человек моего статуса имеет глаза повсюду, королева мертва. Ас гардрат раха драгон мир дихт!

Видимо, это проверка незнакомцев. Судя по растерянности лорда, ему диалект знаком не был, потому ответила я.

— Если вы имеете в виду жалкий отряд мальчишек в маскарадных костюмах, — я иронично вздернула носик, — то вы недооценили мощь рода Кенигсгейлов. Девчонка маг. Ее сопровождавшие — инокини Пресвятой Девы. Ей удалось скрыться.

— От посланников золотого дракона? — скептически хмыкнул Верховный шериф.

— Граф, — наконец, к разговору присоединился руководитель королевской гвардии.

Королевская гвардия — это элитные воинские подразделения, которые подчиняются непосредственно королю либо королеве. Они были созданы в противовес регулярной армии и святому воинству, представленному боевыми магами и монахами для охраны королевской семьи. В гвардию попадают лишь многократно проверенные и тщательным образом отобранные бойцы, неоднократно доказавшие свою преданность короне. Их численность немногочисленна, зато они испокон веков являлись надежнейшим оплотом монархии во Всеславии. Именно они не допускают государственные перевороты и разделят со своим королем даже смерть. Тем больнее осознавать, как глубоко проникли корни зла.

— Вы ручаетесь за присутствующих здесь господ? Мне не нравится вести дела и обсуждать столь деликатные вопросы в присутствии незнакомцев.

— Полностью ручаюсь, барон. Это представители Инфанта. Или вы сомневаетесь в своем Господине?

— Алла раха драгон! — заявила я со стальной решимостью в глазах. Ведь именно с такой решимостью рушат империи. Не чувствуя ни страха, ни угрызений совести за совершаемые богомерзкие деяния.

На губах барона промелькнула улыбка.

— В таком случае, вы не будете возражать, если мы обнажим нашу настоящую сущность? Мы все, — три серо-зеленых демона обратили плотоядные взгляды в нашу сторону. Они все из инзраинской аристократии. Все высшие демоны. И что прикажете делать? Мы не можем обернуться.

Пока бароны не спохватились, я положила руку на грудь стоящего рядом Верховного шерифа, а второй обхватила его лицо. Удар сердца. Контакт налажен.

— Подчинитесь своей королеве, барон! — из груди вновь вырвался бас, глубокий, страшный и не мой. Ассир, не в силах оторвать от себя моих ладоней, сопротивлялся внушению.

Лорд, воспользовавшись замешательством, бросился на Руководителя королевской гвардии в землях Ридана, но был легко, словно щепка, отшвырнут к стене. Гвардеец направился в мою сторону. Работать на два фронта я не смогла бы, потому усилила воздействие на Верховного шерифа, влив весь резерв в повеление.

— Склонись перед Королевой Всеславии, ассир!!! — сопротивление спадало. Но стоило обрадоваться, как по спине разлилась тупая боль. Гвардеец, оплот самодержавия, поднял руку на единственную наследницу трона в роду Кенигсгейлов. На ту, с которой должен сдувать пылинки!

Лорд, наконец, оправившись от падения, оттащил от меня гвардейца и несколькими ударами в челюсть, лишил его чувств.

— Думаешь, ты сможешь с нами справиться? — шипел ассир, сопротивляясь внушению. — Ты, последняя из рода Кенигсгейлов.

— Я не последняя, — прошипела я. — Но единственная, перед кем ты опустишься на колени.

Рассмеявшись, ассир рванулся из последних сил и осел на пол, склонив передо мной голову. Удержавшись на ногах только благодаря поддержке лорда, я переводила дух. Воздух с болью и хрипом врывался в легкие, в горле пересохло, вдобавок, появилась головная боль и головокружение от истощенного резерва.

— Приказывайте, ваше королевское величество.

Бросив ненавидящий взгляд на Верховного шерифа, и жалея, что не могу этим взглядом уничтожать, я восстанавливала силы. Никогда бы не подумала, что инзраинцы настолько сильны. Моя сила черпает резерв из исконной магии, а они с темной материей ярые соперницы. Сделав неуверенный шаг в сторону дивана, едва не наступила на лежавшего рядом гвардейца.

— Вы лишили его чувств! — недовольно заметила я.

— Разумеется, — Лерой в своей манере нацепил на лицо обворожительную улыбку.

— И чему вы радуетесь? Я не могу подчинить того, кто без памяти!

— Вы и так не смогли бы его подчинить. У вас не осталось для этого сил.

Туше. Рука ассира дернулась. Кажется, он приходил в себя, а плана у нас по-прежнему не было.

— И чего же вы ждете, лорд?

Большего не требовалось. Меня стиснули сильные руки мужчины, а его губы нашли мои, вливая такую нужную, такую важную сейчас энергию. Смешно, но поцелуй лорда Найтингейла способен спасти империю. Если бы только Беатрис это слышала, она бы наверняка посмеялась. Вспышка бархатного золотого света разогнала по телу живительную энергию, восполнив мой резерв. И как раз вовремя — барон пришел в себя.

— Глупцы, — прошипел он. — Армия Золотого дракона непобедима!

Прежде, чем барон успел подняться, лорд заломил ему руки за спину и поставил на ноги, позволяя мне без физического сопротивления сделать то, что требуется.

— Армия — возможно. Но мы истребим вас по одному. Жестко. Прицельно. Неотвратимо. Такова власть Кенигсгейлов! Такова воля Отца Защитника. И ты умрешь с моим именем на устах!

Схватив барона за лицо, я подловила удар сердца и влила поток энергии.

— Склонись перед своей Королевой!

Гвардеец сопротивлялся яростно. Каждый раз, когда мне казалось, что его психика сломлена, он вырывался из-под моего контроля. Резерв был практически опустошен, а мы играли в кошки-мышки. Над губой что-то защекотало.

— Ваше величество, — лорд выглядел испуганно. Плевать. Я должна довести дело до конца.

— На колени, ассир! Именем Отца Заступника, я велю тебе склониться передо мной!

На пол мы упали оба. Я и подчиненный ассир. Несмотря на вливание энергии лорда, на большее я сегодня не способна. Слишком тяжело это далось. Я едва дышала, не в силах оторвать голову от мягкого ворса ковра.

— Миледи, — лорд аккуратно подхватил меня на руки и положил на диван. — У вас кровь, — он вытер кровь рукавом своей рубашки и гладил меня по лицу.

— А платка… под рукой… не оказалось, лорд? — едва дыша, я нашла силы вставить шпильку.

— Значит, жить будете, — мягко улыбнулся мужчина, потянувшись к моим губам. Накрыв их пальчиками, я остановила попытку чего бы там ни было.

— Нет. Не нужно. Достаточно. Я не знаю… о таком способе восстановления… меня не учили… последствия. Все имеет…

Мир погрузился во тьму.

Не знаю, сколько прошло времени, но я по-прежнему лежала на диване в окружении склонивших голову ассиров. С той только разницей, что меня накрыли одеялом. Словно вороха тяжелых юбок недостаточно, чтобы согреться. Попытка сесть увенчалась успехом только со второго раза. Головокружение достаточно сильно мешало перемещению тела в пространстве. И головная боль, словно колокольный набат звенела в голове и разливалась тугим расплавленным свинцом. Растерев ладонями лицо, чтобы хоть как-то прийти в себя, я окинула кабинет мутным взором. Ассиры. Дверь вставили.

— Который час?

— Без четверти одиннадцать, миледи, — ответили хором мои временные рабы.

Рядом с диваном на столике стакан воды. Видимо, для меня. С удивлением отметила, что действительно, очень хочется пить. Вода — не только источник жизни, но и верное средство для успокоения. Помню, батюшка, когда что-то заставляло его нервничать, всегда выпивал стакан воды. Не чая, не сока и даже не излюбленной пьянящей медовухи. На этот случай у него была припасена чистейшая вода с родников Кастланских гор. Как ни странно, но чистейшая во всем Эстамине вода течет в жилах страны темных Демонов. Он учил маленькую меня, что вода — наш самый ценный дар. Она основа жизни, спокойствия и мудрости. Рассматривая пустой стакан, я едва сдерживала слезы. Как мне сейчас не хватает батюшки и его мудрого совета.

— Что мне делать, папа? — едва слышно прошептала я, словно он может услышать. Словно может спуститься с небес и протянуть руку помощи.

Как так получилось? Как случилось, что моя славная, добрая и такая радостная Всеславия вся поражена ядовитым ассирским грибком? Инзраин давно пытается дотянуть свои лапы до наших ресурсов — золота, древесины, чистейших алмазов и плодородных земель. У них же, кроме угля и бесплодной земли только вулканы и ненависть ко всему живому. Ни первое, ни последнее не способно стать основой, на которой можно вырастить благополучное самодостаточное государство, достойное уважения, а не презрения. Возможно, из-за собственного бессилия они и пытаются поработить мою страну. Прекрасно понимая, что для военного захвата Всеславии у них не хватит возможностей, они решили пробраться изнутри. Если так по всей стране, то не знаю, удастся ли мне выдернуть все сорняки и остаться при том живой. Мне страшно…

Стук в окно вывел из задумчивого состояния. Кто может стучать в окно второго этажа? Отставив стакан и отложив одеяло, я поднялась и, не подходя к окну, обратилась к графу.

— Господин Кернуэл. Выгляните в окно. Кто стучит?

— Ворон, миледи.

Ворон! Мои глаза…

— Впустите.

В комнату, хлопая тяжелыми и уставшими от длительного перелета крыльями, влетел ворон. Тот самый, что сотворен из моего волоса. Усадив птицу на предплечье, ласково погладила по голове.

— Расскажи и покажи все, что видят твои братья и сестры.

Мир подернулся пеленой и мне открылась иная реальность. Реальность, видимая с высоты птичьего полета. Я могла выбрать любого, совершенно любого ворона Ардлиса, чтобы управлять им и увидеть то, что мне необходимо.

— Королевский дворец, — произнесла я, и передо мной оказался родной дом.

Не сумев справиться с чувствами, я улыбнулась, вспомнив, как впервые увидела наш дворец с высоты полета. Когда мне было шесть, в свой последний год свободной жизни, я летала на драконе. Самом настоящем боевом драконе. Это было мое желание на день рождения и нашим преданным союзникам не составило труда порадовать принцессу, крепко державшуюся тогда за грубые выступы на спине огромного летающего зверя. Тот полет вряд ли смогу забыть…

Осторожно, чтобы не попасться стражникам, ворон перелетал от одного пролета к другому, то притаившись на выступах в лепнине, то стремительно пикируя вниз и преодолевая длинные пустые коридоры. Слишком пусто. В детстве дворец всегда радовал громким смехом, живыми дискуссиями, толпами снующих туда-сюда красиво одетых леди и галантных воспитанных джентльменов, марширующих гвардейцев и послов в пестрых одеждах. По пустому сейчас холлу всегда любили прогуливаться советники, раздумывая над очередным невыполнимым заданием отца. Каждое было невыполнимым и каждое находило удивительное решение.

«Заставляй подданных творчески и с состраданием подходить к проблеме, тогда и в королевстве все будет хорошо», — учил он Роберта. Кто бы знал тогда, что проклятье вновь вернется, а на престол придется взойти шестилетней черноволосой лакрии, играющей в это время с куклами в уголке и искоса любующейся отцом. Добравшись вместе с вороном до тронного зала, я замерла и повелела ему укрыться лучше. Перед троном, сложив руки за спиной, расхаживал лорд Монрейн, а рядом с ним стоял незнакомый мне мужчина в обличье ассира. Невиданная дерзость! Чтобы в тронном зале находился ассир да еще и в истинном облике!

— Меня не устраивает такой ответ, Драго, — Монрейн был недоволен, почти в ярости и, развалившись на троне, словно портовая девка на коленях у моряка, скинул с себя сапоги. — Советую подумать еще раз.

— Но, ваше темнейшество! Глава Закрытого Ордена отражателей не поддается магическому воздействию!

— А без магии вы ни на что не способны? — зло рыкнул он. — Заставьте его говорить! Бароны и графы меня не волнуют. Но мальчишку нужно разыскать и раздавить! Ты должен уничтожить всех, слышишь меня, всех, кто имеет хоть какие-то притязания на престол!

— Лилиана ликвидирована при попытке к бегству. Но Сандрин успели вывезти из дворца. Лорд Найтингейл хранит молчание. Он не станет помогать ни в поисках своих детей, ни в поиске соратников королевы. Они все еще верят, что Вилиана или Беатрис могут взойти на престол.

— Тогда заставьте его говорить! Мне все равно как! Что с женой Карлайла?

— Как вы и приказали. Забили до смерти и скинули с обрыва. У нее не было ни единого шанса.

Мама… внутри меня все оборвалось. Горячие слезы обожгли щеки. Я едва сдержалась, чтобы не закричать. Но нельзя. Нельзя. Разговор слишком важен, чтобы его упустить. Стиснула кулаки до боли в костяшках.

— Беатрис?

— Наш агент позаботится и о ней. Необходимо дождаться рождения потомка, чтобы завершить ритуал. Если мы…

— Подожди, — лорд Монрейн вскочил с трона и, странно водя носом, озирался по сторонам, пока, наконец, его взгляд не сфокусировался прямо на мне. На моем вороне. — Что это у нас здесь? Наша маленькая Шален жива? Так это не слухи! Драго, Драго… У тебя все ресурсы Империи, а ты не способен выполнить такое маленькое поручение! Я доберусь до тебя, Шален, и ты будешь медленно, очень медленно умирать на моих глазах, моля о пощаде. Также, как молил твой отец и стонала твоя мать. Я — твое проклятье, последняя из рода Кенигсгейлов!

Громкий хохот и треск стремительно приближающегося пульсара. Смерть ворона стальными тисками стиснула мое сердце. Едва удержавшись на ногах, я схватилась за столешницу и, изо всех сил закусив губы, чтобы не разрыдаться, пыталась выровнять дыхание, сглатывая судорожные всхлипы. Ворон спрыгнул на стол и, склонив головку на бок, пытался поддеть мою ладонь клювом. Мир разбился на сотни осколков. Моя мама. Эти изверги убили мою маму! Все же закричав, я, что было мочи, изо всех сил ударила кулаком Верховного шерифа, все также смиренно восседающего передо мной на коленях, словно мраморное изваяние.

— Ненавижу, — еще один удар, — я вас всех ненавижу!!! — один удар за другим сыпались на серо-зеленый комок мышц, который даже не шелохнулся под моим натиском.

Остановиться смогла лишь тогда, когда руки горели огнем. Закрыв лицо ладонями, размазывала по щекам безмолвно льющиеся слезы вперемешку с кровью. Моей кровью, сочившейся из разбитых костяшек. Я никогда не дралась на кулаках прежде. С ужасом рассматривая свои окровавленные ладони, не могла понять, кто я и кем становлюсь. В кого хотят превратить меня ассиры. Как тут верить в добро, когда творится ужасающее зло. Как я могу думать о благородстве или снисхождении, когда за моей спиной убивают беззащитную женщину, которая даже права на престол после смерти мужа не имеет!

Глаза отца, всегда бесконечно добрые и теплые, лучились состраданием. Дети очень тонко чувствуют души. Наш король был великим и светлым человеком. Но как смог он сохранить в своем сердце добро, когда вокруг столько зла? Как смог остаться чистым и не запятнать душу ненавистью? Где найти силы, чтобы хоть на мизинец стать достойной его величия и наследия? Где найти силы, чтобы не потерять Всеславию? Стерев слезы, приказала себе быть сильной. Эту войну не победить, если я позволю боли поглотить меня. Какая ирония судьбы. Я впитываю боль других, а кто впитает мою собственную? Кто станет моей лакрией? Расправив плечики, присела на диван и, вынув из кармана платья шелковый платочек, осторожно стирала кровь с горящих болью ладоней, силой воли подавляя рвущиеся из души всхлипы.

— Миледи? — в кабинет ворвался лорд, сразу за ним вошла Эдна.

Надо же, кто вспомнил о моем существовании. Мои преданные соратники. Воин и путана. Должна ли я рассказать лорду, что его отец в темнице, одна сестра мертва, а вторая в бегах? Стоит сказать и он сбежит спасать их и падет смертью глупых. Именно глупых. Как бы мне ни хотелось ворваться во дворец и вместо сидящего передо мной барона избить лорда Монрейна, я прекрасно сознаю всю глупость и бесперспективность подобных эмоциональных выпадов. Нужно все хладнокровно рассчитать.

— Вилиана, что произошло?

Вилиана. Бросила на лорда взгляд исподлобья и продолжила хладнокровно, стиснув зубы, стирать кровь. До чего же глупо. Она не переставала идти.

— Эдна, принеси воды, — приказал Лерой, присаживаясь передо мной.

— Давайте обойдемся без ваших остроумных замечаний, лорд, — я и так едва сдерживала себя. Ну, какая из меня королева? Меня к этому не готовили. А для того, чтоб быть красивой и выйти замуж за принца, совершенно необязательно быть хладнокровной, сильной и уметь принимать сложные решения. Я только что узнала, что потеряла маму. Что осталась сиротой. Никому не нужной, одинокой сиротой и все, что у меня есть — это Всеславия, которую раздирают на части, а я ничего сделать не могу.

— Вилиана, — лорд мягко отобрал у меня платок и заключил мои ладошки в свои руки. — Что здесь произошло?

Ворон подал скрипучий голос и вылетел в раскрытое окно. «Беатрис», — подумала я, чтобы мой слуга нашел сестру. Я должна предупредить ее об опасности, если она еще жива.

— Ваш батюшка в тюрьме. О судьбе остальных мне ничего неизвестно. В Ардлис нам нельзя, — сухо и как можно более официально заметила я. Суккуб принесла воду с чистым полотенцем и поставила перед лордом.

— Могу я чем-то помочь? — как ни странно, на лице женщины читалось сострадание. Мне не нужно сострадание. Мне вообще никто не нужен. Катились бы все к черту! Вырвала свои ладони и закрыла ими лицо. Как справиться с этой болью, как ее унять, если даже выразить не имею права? Словно душу на куски раздирает. Как представлю стоны умирающей матери, так жить не хочется, все жилы выворачивает! Почему не я была на ее месте? За что они ее убили? За что…

— Оставь нас с королевой.

— Да, конечно, — она согнулась в глубоком реверансе и вышла, закрыв за собой двери.

— Вы тоже выйдите, — ассиры не шелохнулись. — Живо! — крикнул лорд.

Нехотя поднявшись, мужчины вышли из кабинета и, судя по звуку, застыли прямо за его порогом.

Мы с лордом остались наедине. Из окна доносился прохладный ветер. Когда кто-то умирает, его душа становится ветром. Вольным ласковым ветром, чтобы, простившись с родными и близкими, улететь к Отцу Заступнику на небеса, для участия в страшном суде, для возможности доказать, что достойны находиться в светлом мире. Быть может сейчас, в этот самый миг, моя мама гладит меня по щеке, прощается, чтобы навеки оставить меня одну. Одну в этом жестоком мире. Мне бы хотелось верить, что это не просто ветер. Что она здесь, пришла поддержать меня последний раз.

А с другой стороны — отец. Он смотрит, наигранно сурово сдвинув брови и говорит: «Не вздумай плакать, Шален. Знаешь ли ты, что настоящие леди не плачут?». «А как они выражают свою боль?», — спрашивала я. «Сострадая другим».

С этими мыслями я оставалась наедине до тех пор, пока боль обиды или негодования не стихала. Тогда маленькая шестилетняя девочка не имела возможности сострадать, поскольку не видела настоящего зла. Сейчас же его вокруг предостаточно. И лишь сейчас, пятнадцать лет спустя я поняла. Пока ты помогаешь справляться с болью другим, времени на собственную не остается.

— Вилиана, не молчи. Поговори со мной.

— Каких слов вы ждете от меня, лорд? — стерев с лица слезы, я обратила мутный взор на мужчину, осторожно стиравшего кровь с моих рук.

— Ты всегда была отважной. С самого детства, но я впервые вижу подобные раны у леди.

— Благодарю за медицинскую помощь, — стойко проигнорировав панибратское отношение, отрапортовала я. — Позовите баронов, у нас много дел и мало времени.

Я поднялась и, обойдя лорда, застывшего в недоумении, уселась за стол. Либо я утопаю в собственной боли, и мир погружается во мрак, либо я беру лопату и начинаю разгребать те экскременты, которых вокруг пруд пруди.

— Какая поразительная стойкость для столь нежной особы, — задумчиво протянул Лерой.

— Ваши остроты, будьте любезны, оставьте для не столь притязательных дам. За дверью как раз имеется одна, которая, уверена, не устоит от очередной шуточки королевского воина, ведь вы уже похвастались перед ней своим статусом, — не знаю от чего, но я злилась на лорда. Злилась на то, с каким хладнокровием он отнесся к вести, что его отец в темнице. Злилась, что не могу также запереть свои чувства под замок. Злилась, что настолько слаба, что даже не могу причинить физический вред ассиру, поранив лишь саму себя. И почему-то все это зло захотелось вылить на него. Ударить и как можно больнее.

Облокотившись о стол, лорд Найтингейл злобно заметил.

— Я понимаю, что что-то произошло. И пытался быть добр. Но у всего имеются границы. Ваше величество, — он коротко кивнул и, грохнув дверью так, что она едва снова не слетела с петель, покинул кабинет. Зачем? Зачем я нагрубила ему? Лерой был добр и чуток, нужно будет извиниться.

Верховный Шериф не заставил себя долго ждать. Действительно. На секунду оторвавшись от написания указа, заметила, что ни единой раны на его лице не осталось. Лишь небольшой синяк возле глаза. Без магии в рукопашном бою я не способна постоять за себя. Да и на мечах из меня не лучший воин. Только сущность лакрии и осталась, да и она зиждется на ограниченном магическом резерве. Без него я способна лишь выпивать чужую боль и залечивать раны, ибо это умение в моей крови и не связано с магией. Как бы странно ни казалось. Только с сердцем самой лакрии.

Бароны терпеливо ждали, пока я закончу оформлять документы. Покончив с формальностями, поднялась и объявила.

— Барон Волжский. С этой минуты я лишаю вас титула, привилегий, земель и состояния. Последнее будет разделено между вашими слугами и крестьянами ваших поместий. Вы также лишаетесь должности Верховного шерифа, после исполнения моего приказа. Вот список лиц, которых надлежит арестовать немедля и доставить для казни на центральную площадь Ридана сегодня в полдень. В этом вам поможет барон Суорен и его люди. Барон Суорен. Вы также лишаетесь вашего титула, привилегий, земель и состояния. Последнее будет разделено между вашими слугами и крестьянами ваших поместий. После выполнения моих распоряжений вы оба будете казнены. Имеются вопросы?

— Никак нет, ваше величество.

— Тогда выполняйте, — я, устало выдохнув, опустилась в кресло, но, вспомнив слова ассира, до того, как успела подавить его волю, попросила задержаться барона Суорена. — Что вы имели в виду, говоря, что я — последняя из рода Кенигсгейлов. Как же моя сестра Беатрис?

— У нас были четкие приказания, миледи. Все, включая вашу матушку и сестру, должны быть ликвидированы.

— А моя сестра? О каком агенте говорил лорд Монрейн?

— Простите, миледи, об этом мне неизвестно.

— Еще одно. Что означает золотой дракон?

В глазах ассира вспыхнул золотой огонь, но внушение лакрии абсолютно. Если оно состоялось, то до ближайшей луны не спадет, даже если существо неимоверно сильное. А передо мной, без сомнений, восседал очень сильный ассир.

— Лорд нижнего мира, Темный Бог придет, когда оплот Светлой Религии во Всеславии падет. Золотой Дракон поглотит белого голубя, как только падет последний из Кенигсгейлов! — столь патетическая речь, наверняка, была вызубрена. Похоже на какое-то пророчество. Только я о таком никогда не слышала. Необходимо посетить храмовников, наверняка кто-нибудь из них слышал о пророчестве с драконом.

— Золотой Дракон — это Инзраин под предводительством самого Темного бога? — предположила я.

— Вся мощь Инзраина направлена на вас, ваше величество. Вы не выстоите против натиска. Мне жаль, миледи.

— Ну, это мы еще посмотрим. Вы убили моих родителей. Поэтому мне в пору жалеть вас, — стиснув зубы, я ощутила холодок, пробежавший внутри. Ты учил меня доброте, отец. Но совершенно иная эмоция только что даровала мне силы. Месть. Я должна отомстить за тебя, за маму и за моих братьев. — Выполняйте мои поручения, барон и позовите господина Кернуэла.

Мужчина, бывший граф, лишенный прежнего самодовольства и стати, согнувшись в поклоне, замер в почтительной и подобострастной позе. Скривившись, подала ему еще один указ — о срочном отправлении магов в Старые Луки для подавления очага проклятой лихорадки, которую принесли ветра из Инзраина. Единственного мага Ридана послать нельзя, но неподалеку наверняка должен быть гарнизон от Ордена магов, предназначенный выявлять и решать подобные проблемы.

Получив небольшую передышку и оставшись одна, я снова тяжело вздохнула. В груди щемило от невыносимой тоски. Мне нельзя оставаться в одиночестве. Нельзя позволять себе думать о собственных бедах, когда вокруг творятся такие страсти. Подошла к окну. На площади уже начинали колотить виселицы. Их будет немало. Надеюсь, что гвардейцам и людям шерифа удастся поймать всех или, хотя бы, большинство предателей, прежде, чем весть о королеве станет разрывным пульсаром и спугнет ассиров. Если они уйдут в подполье — их будет не найти. А это значит, рано или поздно разрастется новое поле сорняков. Как лебеда. Невзрачная, но невозможно живучая. Лучших мастеров вживаться в роль и смешаться с толпой и найти сложно.

Сидеть на месте нельзя. До казни еще есть время. Нужно зайти в местный храм, помолиться о душах родителей и братьев, чтобы они обрели покой и нашли приют в лоне Отца Заступника. Возможно, монахи слышали что-то о проклятье моего рода или Золотом Драконе.

Выйдя из кабинета, наткнулась на Эльдинанта. Обслугу, как правило, не принимают всерьез. Но, зачастую, именно она является кладезем наиболее ценной информации, ведь видит, слышит и знает все, что происходит в доме.

— Эльдинант, — я подхватила дворецкого под руку и повела вперед.

— К вашим услугам, миледи.

— Как давно вы служите у господина Кернуэла? — заметив в прихожей женскую накидку с капюшоном, я без зазрения совести накинула ее на себя. На улице прохладно. Несмотря на то, что платье с рукавами, погода непредсказуема. В любой момент может подуть ледяной ветер и остудить не только мою душу, но и тело.

— Всю сознательную жизнь. Я был рожден от кухарки его батюшки. Служил сначала конюхом, потом лакеем, и дослужился до дворецкого.

— Вы знали, кем являлся граф? — приподняв подол платья, я медленно спускалась по лестнице во внутренний дворик, увлекая дворецкого за собой. Мне необходим свежий воздух не меньше, чем разговор. Мужчина не хотел отвечать на вопрос. Высокий, худощавый, волосы поцелованы сединой, хотя не стар. Возможно, сорок пять, пятьдесят лет. Какие же тайны он хранит? Я остановилась, заглянув в холодные серые глаза мужчины. Боль. Я узнаю боль из тысячи оттенков эмоций. — Откройтесь мне, обещаю не судить.

— Да, миледи. Я знал, что граф ассир.

— Его отец тоже был демоном?

— Совершенно верно.

Как же так получилось, что в родственниках одного из наиболее влиятельных родов империи инзраинцы? Это же строжайше запрещено законами Всеславии! И чтобы потомственные. Как давно ассирское семя попало на наши земли?

— И не донесли?

— Ваше величество. Я обычный слуга, которому дорога работа. Окажись я на улице, не прожил бы и недели…

— Никто не доносит? — предположила я.

Ответом стал растерянный взгляд. Слуги запуганы. От бессилия сжав кулаки, я отвернулась. Георгины согнулись под тяжестью темно-бордовых головок, даря воздуху горьковатые нотки отчаяния. Воздух пропитан этим отчаянием, связывающим живот в тугой узел дурного предчувствия. Могу ли я винить Эльдинанта за малодушие? Вряд ли. Не все рождены храбрецами.

— И всегда политика графа была направлена на разграбление и стяжание моих подданных? На издание противных королевской воле указов?

— Это началось два или три года назад, — мужчина задумался. Я, поправив подол, присела на мраморную лавочку под ветвями пылающей осенним костром рябины и сорвала крупный цветок астры. Люблю перебирать лепестки цветков. Это успокаивает. А пряный аромат сока умиротворяет. — В наш дом пришел мужчина, в черном плаще с эмблемой золотого дракона. Вся прислуга переполошилась. Мы испугались. В воздухе витал какой-то страх. Безысходность. Мы на глаза этому господину показаться боялись. А поваренок наш случайно под ноги попался господину, так тот его сапогом пнул. Едва не зашиб. Как гость ушел — все изменилось.

— Вы мудрый человек. Как думаете, в чем причина?

— Понимаете, — осторожно начал дворецкий, неуверенно глядя на меня. Я кивнула, давая возможность высказать все, без прикрас. — Если у людей отнимать свободу, они будут сопротивляться. Потому ассиры действуют иначе. Они хотят получить свободу жителей Всеславии добровольно.

— Но как это возможно? — возмутилась я. — Разве кто-то добровольно отдаст свою свободу?

— Уже отдают, — печально вздохнул Эльдинант. — Не знаю, как в других землях, но в Ридане граф усердно сеял хаос последние годы. И потом появились люди, с золотыми драконами на плащах. Они якобы защищают людей от беззакония графа и обещают навести в Ридане порядок. И за ними идут. Их слушают. Люди готовы отдать свою свободу им, этим людям в обмен на защиту и пропитание.

— Сами того не понимая, они добровольно переходят на сторону инзраинцев, — ужаснулась я.

— Совершенно верно. Отчаявшись получить заступничество короля, ведь граф — его ставленник, многие крестьяне платят дань не казне, а черным людям с эмблемой золотых драконов. Надеясь на их помощь, в случае беды. Они готовы присягнуть им.

— Спасибо, Эльдинант, — я поднялась и крепко сжала сухую руку мужчины. — Если вспомните что-то еще — буду вам признательна.

— Конечно, миледи. И позвольте совет. Не гуляйте одна. В Ридане небезопасно.

— Увы. На сегодняшний день во Всеславии для меня нет безопасного места.

— Если лорд станет искать, что мне ему сказать? — окликнув меня возле ворот, неуверенно спросил дворецкий.

— Не станет, — протянула я, даже не поворачиваясь.

Не станет. Он сейчас слишком занят расширением горизонтов одной вульгарной особы, с которой проводит подозрительно много времени в последнее время. Не знай я, что Лерой — член Закрытого Ордена отражателей, подумала бы, что он попал под чары суккубы. Но это невозможно. Впрочем, никто не отменял иных женских чар. Тех, для которых не требуется магия. Даже думать об этом не хочу. Живот скрутило, словно от нехорошей пищи. Волнение. Нужно с ним бороться.

Накинув на голову капюшон, чтобы не привлекать внимания, хотя я была уверена, что никто не сможет узнать во мне королеву, я поспешила выйти к центральной площади. Обычно храмы Светлой Религии строят на востоке, чтобы первые солнечные лучи помогали ангелам посещать утренние службы, а отблески заката позволяли им вернуться к Отцу Заступнику. Крестьяне подсказали, где именно находится храм и, подобрав подол платья, чтоб не пачкался о пыльную мостовую, поспешила туда.

С самого детства в доме Отца Заступника я находила успокоение. Мы с матушкой каждые выходные посещали утренние службы, чтобы попросить искупления и поблагодарить за все, что имеем. Удивительно, но выходили всегда с легкой душой и чистым сердцем. Хотелось петь, любить, и обнять всю вселенную, делать добро. Потому матушка всегда брала с собой корзинку пирожков. Она учила, что всем просящим необходимо подать. Не обязательно монетой. Отец Заступник может прийти к нам в любом виде и попросить помощи. Это своего рода проверка души на чистоту и исполнение заветов Светлой Религии. Конечно, многие нищие злоупотребляют подаяниями, ведь куда легче стоять на паперти, чем работать, но не нам судить. Поэтому подавали исключительно пирожками. К сожалению, все деньги я раздала, и купить пирожки возможности не было, потому мимо бедняков я проходила с тяжелым сердцем. Мое сострадание не способно ни наполнить их желудок, ни согреть. Не похоже, чтобы в Ридане подобный бизнес процветал. Судя по состоянию людей, они действительно нуждались в помощи. Не выдержав, подошла к одной молодой женщине, сидящей прямо на обочине дороги с пустыми глазами и мозолистыми руками, покрытыми трещинами и царапинами.

— Доброе утро, госпожа, — мягко обратилась я.

— Доброе утро, леди, — едва не плача, протянула женщина.

— Почему вы здесь сидите?

— А где мне еще сидеть?

— У вас нет дома?

— Нет, леди. Граф Кернуэл забрал за долги, а мужа казнили по королевскому приказу. Мои дети умирают с голоду в доме сестры, а я пытаюсь собрать хоть что-то.

Сердце обожгло кислотой боли. Как неуютно мне было рядом с ней. Я чистая, сытая, здоровая, в красивой дорогой одежде, а передо мной голодная и убитая горем больная женщина, одежда на которой больше подходит для мытья полов в сарае, чем для носки в промозглую осень.

— Какое преступление совершил ваш супруг? За что его казнили? — я не удержалась и присела перед женщиной на корточки, отчего подол дорогого платья покрылся дорожной пылью.

На ладошках нищенки следы мозолей. Видно, что она много работает руками. Скорее всего, на огороде, видимо, сестры. Взяв ее ладошки в свои руки, исцелила раны женщины, поглощая при этом ее боль. Это малое, что я могу для нее сделать. По мере поглощения, мне становилось хуже. Потеря супруга, дети, умирающие от голода… Какой ад переживают мои подданные! Такое даже в страшном сне не приснится.

— Не смог выплатить новые налоги.

— Какие?

— Налоги на детей. Если в семье больше двух детей, на каждого необходимо платить по два золотых в год.

— Вздор! — вспыхнула я. — Король никогда не издавал таких приказов!

— Король Карлайл убил моего мужа! — женщина уже не ревела, лишившись своей боли. — Золотые драконы опоздали совсем немного. Они бы отбили его у гвардейцев. Надеюсь, власть Кенигсгейлов падет, и они поплатятся за свои злодеяния!

Как горько слышать подобные речи. Но мне не в чем винить эту женщину. Она стала жертвой хитрых интриг и пропаганды инзраинцев, заплатила слишком высокую цену.

— Совсем скоро все изменится, заверила я. На кого вы работали до того, как оказались здесь?

— На графа Кернуэла. Но он выкинул меня на улицу и сказал, что жена и дети предателя никогда и никем не будут прияты на работу. Это в назидание остальным. Чтобы платили или отдавали своих детей королю.

— Что? — возмутилась я. — Зачем королю ваши дети?

— Кто не может платить — отдает лишних детей гвардейцам. Король Карлайл отправлял их работать на золотодобывающие рудники. Нужда в золоте огромна, а в здравом уме никто не хочет идти туда работать. Ведь там даже взрослые не выживают. А теперь придет его дочь. Каких бед нам ждать от воспитанницы такого отца?

— Госпожа. Поднимитесь и отриньте печаль. Приходите в полдень на центральную площадь. Вас ввели в заблуждение. Приказом королевы вы получите обратно свой дом и часть состояния графа. Сможете нанять людей, поднять хозяйство и воспитать детей. Больше никто не посмеет отнять их у вас.

— Добрая вы леди. Добрая и наивная, — печально протянула женщина, даже не глядя на меня.

— Дело не в доброте, а в справедливости, — внутри клокотали эмоции. Тем сильнее они были, чем ближе к Ардлису мы подбирались, чем больше зла, сотворенного демонами, я видела. — И она вновь восторжествует в землях моей Всеславии. Это говорю вам я, ваша Королева, Вилиана Шален Кенигсгейл. Встаньте, отриньте страх и печаль. Придите в полдень на площадь и узрите наследие короля Карлайла!

С этими словами я поднялась и, подарив мягкую улыбку в ответ на потрясенный взгляд, приложила палец к губам. Я здесь одна, на эмоциях выдала свое инкогнито, сил на внушение нет, только на слабые пульсары и небоевую магию. Мне нельзя привлекать к себе лишнего внимания. Возможно, и выйти из дома графа было не лучшей идеей. Но сидеть внутри и упиваться горем еще хуже.

После тяжелого разговора я не шла в храм, я бежала туда и успокоилась лишь тогда, когда за спиной закрылись тяжелые створки высоких резных дверей. В надежде найти утешение и успокоение, я обрела очередную головную боль. Храм был разгромлен и разгром учинен совершенно недавно. Возможно, даже несколько часов назад. Все лавки переломаны, иконы сорваны со стен, разбиты и испорчены, свечи с подставками валяются на полу, окна и фрески разбиты, а разрисованные картинами небесной жизни Отца Заступника стены храма опорочены дьявольскими изображениями Темного Бога. Как они смели? Неужели у инзраинцев нет и капли совести в их черных душах? Едва не рыдая, я застыла в полном недоумении посреди разгромленного храма. Возле алтаря, закрыв голову руками, сидел мужчина. Выйдя из оцепенения, поспешила к нему.

— Отец, что произошло?

Мужчина поднял на меня глаза. Удивительные ультрамариновые глаза, полные слез. Они стекали по его раскрасневшимся щекам, орошая многочисленные синяки и раны от стекла. Руки и тело мужчины в крови.

— Вы ранены?

Быстрый осмотр выявил серьезную рану на животе. Сделана мечом. Все облачение монаха пропитано кровью, которая стекала на мраморный пол крупными густыми каплями. Не в силах ответить, мужчина продолжал смотреть на меня глазами человека, потерявшего если не веру в Отца Заступника, то веру в людей — совершенно точно. Не мешкая, наложила ладошки на рану и, призвала силу лакрии. Нехотя, края ранения повиновались велению силы и начали стягиваться. Вместе с ними останавливалось кровотечение и исцелялись синяки и царапины мужчины. Закончив, я смахнула со лба испарину и устало присела рядом.

Мы молчали, думая каждый о своем. Затем, окончательно придя в себя, мужчина негромко протянул.

— Спасибо, ваше величество.

Я встрепенулась и одарила монаха испуганным взглядом.

— Откуда вы…

— Ваше появление, как и разгром храма, и засилье инзраинцев… все это было предречено давным-давно. Я верить не хотел писаниям святых отцов и пророчествам. Но сегодня утром, когда ворвались гвардейцы и стали требовать сменить иконы Отца Заступника на иконы Темного Бога, мне открылся совершенно другой мир. Мир, познавший всю мощь злых сил и беспомощность добра.

— Как вы можете говорить подобные вещи, отец?

— Зовите меня Леминг, миледи. Иных слов, чтобы описать творившееся здесь, у меня нет. Моих братьев забрали гвардейцы, одному Отцу Заступнику известно, зачем и куда они их повели. Я уезжал в главную обитель, получив весть о смерти Патриарха Радмиона…

— Патриарх мертв? — ужаснулась я.

— Мне жаль, миледи. Ассиры и до него добрались… А вернулся я слишком поздно, попытался отбить братьев, но… куда простому монаху Ордена Порядка до королевского воина?

Задыхаясь от гнева, я схватилась за голову. А куда мне, маленькой девчонке противостоять такой мощи? Как мне быть? Во что я ввязалась? Почему откровение Владычицы Обители Пресвятой Девы показало, что я должна бороться за престол? Ведь очевидно — ничего не изменить. Силы, противостоящие мне, слишком велики. Одной мне не справиться. Это не реально.

— Я вижу отчаяние в ваших глазах, королева. Но не стоит. Пророчества говорят, что золотой дракон падет, если белый голубь, чистый сердцем и душой не утратит веры в добро.

— Вы шутите? Как тут верить в добро, отец? — на моих ресницах дрожали бриллианты слез. — Моих родителей убили ассиры, братьев унесло проклятье, в стране творится невообразимый хаос, вместо графов присмотр за землями осуществляют демоны в человеческом обличье, храмы разрушаются, а подданные добровольно признают власть инзраинцев!

— Это все — последствие проклятия вашего рода. Все это было предрешено. Неизвестен лишь итог.

— Вам известно о проклятье? — я оживилась.

— Волею отца Заступника, я застал последние минуты Патриарха Радмиона. Он послал именно за мной, простым монахом местного храма. Святой человек, знал наперед, что состоится наша встреча. И передал мне важные, слишком важные свитки!

— И где они?

— Идемте, — монах поднялся, с улыбкой ощупывая место, где совсем недавно было ранение. Бросив на меня смущенный взгляд, развернулся и, взяв со стены факел, повел за собой. Как ни странно, у меня даже мысли не возникло, что это могла быть западня. В Храме Отца Заступника, тем более честному Отче я верила, как себе.

Но странно видеть в монахах симпатичного молодого человека. Ему и тридцати нет. Слегка волнистые черные волосы, цвета вороного крыла, как у меня, темно-карие глаза, как коньяк хорошей выдержки. Такой всегда предпочитал батюшка, когда приезжали послы из Кастлании. Мягкие черты лица. Глядя на него, понимаешь, что такое свет и добро. Будь оно человеком, наверняка выглядело бы так, как отец Леминг. Смутившись тем, что залюбовалась святым отцом, я, подобрав подол платья, последовала в тайный коридор, расположенный прямо в стене.

— Пять сотен лет назад Всеславия стала оплотом Светлой Религии. Поговаривают, сам Отец Заступник спустился, чтобы благословить род Кенигсгейлов, вступивших на трон. Вы знаете, что ваш род имеет символ — белую голубку, — мужчина вел меня по темному коридору, пропахшему сыростью и плесенью. Неужели в подобном месте допустимо хранить свитки с информацией священного значения? Факел в руках монаха потрескивал, мягко разгоняя тьму. Толкнув каменную стену, которая с глухим механическим бряканьем отошла в сторону, мужчина пропускал меня вперед.

— Спасибо, но вы первый, — сглотнув от страха, произнесла я. Стыдно признаваться, но я боялась заходить в абсолютно темную комнату в неизвестном месте, хоть и открыл двери монах. Как знать, возможно, в его обличии находится ассир?

— Как прикажете, ваше величество, — мужчина склонил голову, прошел внутрь и потушил факел. Через пару секунд десятки струящихся мягким светом огоньков разлетелись в разные стороны, освещая уютную келью. Видимо, это тайное убежище монахов. У стены две кровати, рядом несколько шкафов, заполненных толстыми книгами с потрепанными корочками, по центру — два стола, заваленных разнообразными свитками. Мужчина подошел к одному из них и, выдвинув нижний ящик, запертый на ключ, подал мне свиток. Грубая ткань, которая от времени местами протерлась до дыр, исписана текстами на старовсеславском наречии. Сейчас на нем никто не разговаривает, но ведутся службы, а потому в Обители меня учили читать, писать и разговаривать на нем. Я могла без труда ознакомиться с содержимым свитка.

— Можно? — с замиранием сердца и восхищением вопросила я.

— Пожалуйста, — мужчина придвинул для меня стул и отошел в сторону, чтобы не мешать. — У меня был сложный выбор. Либо вступиться за братьев, ведущих бой за храм, либо укрыть свиток. Я укрыл его, но какой ценой.

Лицо мужчины исказила боль. Да, нелегкий выбор. Сохранить реликвию и тайну, которая, возможно, спасет Всеславию, либо помочь своим братьям. А что бы выбрала я? Даже думать не хочется.

— Вы сделали правильный выбор, отец Леминг.

— Благодарю, ваше величество.

Улыбнувшись, монах отошел к платяному шкафу, чтобы сменить окровавленное облачение на чистое. Спешно отвернувшись, чтобы не подглядывать за переодеванием монаха, я расправила большой свиток и принялась приоткрывать для себя завесу тайны, к которой не могли прикоснуться ни мой отец, ни мои предки. Никто из них не знал, почему проклятье то исчезает, то появляется вновь. Никто не знал до конца, как оно работает. Надеюсь сейчас, наконец, мне удастся узнать обо всем и все исправить. Ребенок Беатрис должен жить без опаски, а сама сестра не должна бояться потерять первенца. Наконец, я должна знать, как мне вернуть мир и порядок нашим землям.

Затейливые буквы выстраивались в предложения, трепетом запечатлевающимися на сердце.

«500 лет назад шла кровопролитная война между Инзраином и Всеславией.

Война, вступить в которую другие земли не решались.

Война, за развитием которой со страхом наблюдали все.

Война, от чьего исхода зависела судьба Эстамина.

Силы были равны, потери несли обе стороны. Все изменилось в тот день, когда умер последний в роду Сарвингейлов, и на престол взошла первая от Кенигсгейлов. В тот день с небес сошел сам Отец Заступник, дабы благословить новый род на царство и наделить его тайной силой. Силой великого добра и веры…»

Я оторвалась от чтения, закусив губу. Каким образом добро и вера способны помочь в войне? Что за странный дар даровал моему роду Отец Заступник?

«Инзраин был повержен в течение трех лунных циклов и все ассиры — прогнаны с земель Всеславии».

Действительно, эти исторические факты всем известны. Когда на трон взошла королева Вилис, исход войны резко изменился и за три дня Инзраин был повержен. Хотя ничто не предвещало столь скорую победу.

«Двенадцать лет и три месяца во Всеславии царил мир и порядок. Земли были плодородны как никогда прежде, женщины — плодовиты, мужчины — здоровы, а склады — полны продовольствия и ресурсов, которых с лихвой хватало на обеспечение внутренних нужд королевства, и активную торговлю, пополнявшую казну. Шахты приносили множество золота и драгоценных камней. Всеславия находилась на пике славы и развития. А самое главное — она стала крепким и надежным оплотом Светлой Религии, ее колыбелью и кузницей. Со всего Эстамина стекались паломники в поисках чудесных исцелений, провидцы — в поисках озарения, а адепты Ордена Магии Жизни в поисках благодати.

Но в один из дней королева Вилис была похищена и, невзирая на долгие и тщательные поиски, найти ее не удалось. Через год на Всеславию обрушились потрясения, а впоследствии и на внуков королевы Вилис напали странные болезни. Самый многочисленный и плодовитый род Всеславии стал иссякать, а благосостояние земель падать, но неизменным оставалось одно — чистая вера и добро в сердце правителей».

На этом урок истории в свитке закончился. Я непонимающим взором уставилась на отца Леминга, который уже сменил облачение и, смиренно расположившись за столом напротив, что-то писал.

— И это все? — разочарованно протянула я. Честно признаться, надеялась на большее. Историю я прекрасно выучила в Обители. Из свитка ничего нового не узнала.

— Еще один свиток с пророчествами. Он там же, в столике.

Выдвинув ящик, я достала второй свиток и, аккуратно раскрыв его, расположила на столе. Пророчества были разрозненны и отрывочны, словно приходили в качестве видений в разное время разным людям. Написаны разным почерком, цвета чернил разнятся. Тем не менее, затаив дыхание, я принялась читать.

«И сказал Он, пока в сердце истинного правителя жива вера в добро, ассиры не смогут захватить Всеславию».

«Младенец умученной королевы Вилис, пережившей жуткие страдания, положил начало проклятию рода Кенигсгейлов… кровь ассиров, смешанная с кровью избранных отравила род достойнейших. Каждый муж, взошедший на престол, потеряет своих детей, кои не обретут убежище в вере, каждая жена, взошедшая на престол, не сможет выйти замуж по любви, теряя возлюбленного, после обручения…».

Так вот почему казалось, что проклятие то приостанавливает свое действие, то возвращается вновь? Потомки погибали лишь тогда, когда на трон восходили мужчины. Мой отец потерял троих сыновей, а мы с Беатрис выжили лишь благодаря тому, что «обрели убежище в вере»… в Обители Отца Заступника. У меня даже ладони вспотели от волнения. Происходящее казалось какой-то невероятной фантастикой. А хуже всего то, что я никогда не смогу выйти замуж по любви. Осознание этого факта больно кольнуло в сердце. С другой стороны, чего я ждала? Женщины рода всегда выступали в качестве разменной монеты. Возможно, только это и спасало королев от Кенигсгейлов и наш род от полного вымирания. Королевы редко выходили замуж по любви. Увы, в деле политики куда важнее иные качества, чем трепет сердца.

«И в миг, когда Всеславия достигнет грани отчаяния, придет Она. Последняя из недостойных, чтобы стать первой из достойнейших…»

Эти слова я уже слышала. От девочки из Старых Лук, которую излечила от проклятой лихорадки. По спине пробежали мурашки, и я непроизвольно поежилась, бросив взгляд на монаха. Он размеренно выводил красивые ровные буквы, степенно обмакивая перо в чернила и покрывая свиток старовсеславскими знаками. Не может быть, чтобы кучу лет назад в каком-то свитке было написано обо мне. Почему я недостойная? Как мне стать достойнейшей? И как я смогу спасти Всеславию? И смогу ли вообще, ведь в пророчестве об этом ни слова не сказано. Должна ли я пытаться спасти всех?

«Великая сила, слишком великая скрыта в сознании рода Кенигсгейлов. Крепкая вера и доброе сердце — вот ключ к спасению Всеславии. Будущее — туманно и не определено».

— И это все? — от последних фраз на душе стало тяжело.

— Это все, что удалось спасти и добыть. Есть еще свитки. Патриарх рассказал, где их найти. Мы с вами вместе за ними отправимся. И кое-что он передал на словах. Сказал, что в свете солнечных лучей за ним явился ангел Отца Заступника, передавший, что Золотой Дракон падет, если белый голубь, чистый сердцем и душой…

— Не утратит веры в добро, да, это вы уже говорили. Но как все это связано, я не понимаю? Мне что, казнь отменить? Пусть ассиры дальше гуляют на свободе?

— Добро не должно быть беззубым, ваше величество. Иногда для спасения большего числа подданных нужно пожертвовать малым их числом.

— Ваши слова опасны, святой отец. Так рождаются великие диктаторы!

Отчего-то мужчина улыбнулся и, закончив писать, свернул свиток в трубочку, убрал в сумку, перекинутую через плечо и, оправив белоснежную рясу Ордена Магии порядка, протянул мне раскрытую ладонь.

— Идемте, миледи. Впереди — великие дела!

— Вы улыбаетесь? — с опаской протянула я, сворачивая свитки и передавая их обратно монаху. Думаю, у него они будут в большей сохранности, чем у меня.

— Конечно. Моя миссия, миледи, сделать все, чтобы белый голубь не утратил веры в добро!

— То есть… я?

— Вы, ваше величество. Нужно поторопиться, практически полдень!

Монах прав. Весть о том, что состоится казнь, уже разлетелась по Ридану и близлежащим землям. Народ стекался к центральной площади в ожидании важных известий. Слишком важных, учитывая информацию, которая мне открылась. Должна ли я отменить казнь или настоять на ней? Возможно, достаточно выслать ассиров в Инзраин? Но тогда нас не будут бояться! Тогда засилье продолжится. Продолжатся муки моих подданных, а с ними и мои собственные. Вдобавок, сердце стонет от непонятной эмоции.

К графскому дому мы разве что не бежали. В Храме провели слишком много времени и рисковали опоздать на казнь, как бы странно ни звучала эта фраза. На крыльце, словно альбатрос на мачте корабля, стоял дворецкий, одетый в парадный белоснежный костюм.

— Эльдинант! — заметив мужчину, я разве что не кричала. И возбужденная, и полная решимости помочь бедным, которых я видела по дороге в храм. Этому нужно положить конец! Пора наводить порядок в доме! — Насколько полны графские склады зерном и картошкой?

— С излишком, миледи. Картошка гниет, а зерно растаскивают крысы, — мужчина выглядел озабоченно и с удивлением оглядывал моего нового знакомого.

— Это отец Леминг, — коротко представила я. — Отец Леминг — Эльдинант.

Мужчины пожали друг другу руки и напряженно улыбнулись.

— Сколько необходимо для обеспечения поместья и подворья? Учитывая необходимость сезонных посадок?

— Одна шестая из того, что имеется.

— Отлично. Назначаю вас старшим до прибытия нового графа. Немедленно распорядитесь, чтобы все дома в землях Ридана получили зерна и картошки пропорционально числу жителей. Я обязательно проверю выполнение поручения. Не заставляйте меня в вас разочароваться!

— Слушаюсь, миледи, — Эльдинант глубоко поклонился и направился в сторону подсобных построек. Только вошла в дом, даже накидку снять не успела, как с порога на меня накинулся лорд Найтингейл.

— О чем вы только думали!?

Застыла в нерешительности, пытаясь припомнить свои прегрешения. Вспомнила только один факт: я королева и не обязана ни перед кем отчитываться.

— Вообще-то, лорд, много о чем, — констатировала я, снимая накидку и водружая на крючок. — О благополучии моего народа, в первую очередь.

— А о сохранении своей прекрасной головки вы не подумали? — он подошел практически вплотную и разве что молнии из глаз не пускал. Лорд жутко злился и не стеснялся это показать. С чего бы вдруг?

— Это ваша обязанность, а не моя, — флегматично развела руками и, указав на Эдну улыбнулась. — Вы, видимо, умеете расставлять приоритеты.

Лерой разве что не зарычал.

— Лорд Найтингейл, — я была полна решимости извиниться за недавний инцидент в кабинете графа и, пока не передумала, начала. Никогда бы не подумала, насколько это тяжело, просить прощения, если провинился. Злые и безучастные глаза мужчины смотрели на меня, но, словно не видели. Отчего-то в душе разлился холод. — Ваша сестра Лилиана мертва, — сама не понимаю, почему, вместо извинений с уст сорвались эти слова. — По приказу лорда Монрейна. Я пойму, если вы нарушите клятву и отправитесь вершить возмездие.

Лорд напрягся на секунду, стиснул зубы и на мгновение прикрыл глаза, в которых промелькнула боль. Я узнаю ее из миллиона эмоций и микровыражений, даже если она лишь крылышком мотылька коснется сердца. Вместо извинений, я причинила мужчине очередную боль. Почему мне это необходимо?

— Простите, что вынуждена сообщать подобные вести, — почему-то получилось официально и без сочувствия. Возможно, из-за присутствия монаха и суккуба, которые кидали в сторону друг друга неодобрительные взгляды.

— Вершить возмездие? — тихо произнес лорд. — Это возможно лишь в том случае, если вы взойдете на трон. Теперь я сделаю все, абсолютно все, чтобы это произошло как можно раньше. Эдна. Вопрос решен. Ты идешь с нами. А вы, ваше величество, больше от меня ни на шаг.

— Что, и вашими постельными забавами любоваться? — вскинула бровь.

— Если придется! — вот уж какого ответа не ожидала. Лорд, стиснув зубы, развернулся и, взяв под локоть Эдну, скрылся с ней в кабинете. Понятно. Стресс снимать пошел. У каждого свой способ. Лично мне для этого необходимо обратиться к Отцу Заступнику. Совсем скоро начнется казнь. Я должна помолиться о своей душе, которая будет запятнана кровью ассиров.

— Отец Леминг. Не могли бы вы помолиться со мной? Мне предстоит взять на свою душу тяжкий груз. Ответственность за жизни…

— Ассиров! — брезгливо выплюнул монах. — Темных демонов. Вам не о чем просить прощения перед Отцом Заступником.

— И, тем не менее, — не уступала я. — Вы бы мне очень помогли.

В доме графа, что не удивительно, учитывая, какому Богу он поклонялся, икон Отца Заступника или Пресвятой Девы не оказалось, поэтому обряд искупления мы провели в гостиной. Тем не менее, на казнь я собиралась с тяжелой душой. Легкости, какая была в детстве после выхода из храма, я не чувствовала.

Лорд не закончил свои дела с Эдной, поэтому, чтобы поторопить главное действующее лицо казни, я приоткрыла дверь в кабинет и стала случайным свидетелем разговора. Эдна, присев на стол графа, поглаживала Лероя, стоявшего вплотную, по щеке.

— У вас гладко здесь, лорд, — Эдна мурлыкала, едва слышно, — а у меня везде. Так уж мы, суккубы, устроены…

Что? Моему возмущению не было предела, потому, чтобы обозначить свое присутствие, я громко хлопнула дверью, закрывшейся за моей спиной.

— Простите, если помешала, — со злостью выдохнула я, совершенно не чувствуя за собой вины. Суккуб отскочила от лорда, моментально изменившегося в лице.

— Миледи, я…

— Должны присутствовать на казни, — отчеканила, сузив от непонятной злости глаза. — Прямо сейчас. Остальное меня не волнует. Свитки на столе, надеюсь, вы их не забудете. Все свитки. В одном из них речь, которую вы должны произнести от моего имени.

Уверенным шагом прошла к столу, стойко игнорируя прожигающие взгляды лорда и суккуба, и внесла изменения в свое послание народу. Изменения важные, связанные с тем, что я только что увидела и узнала. Закончив, дипломатично улыбнулась и направилась к выходу.

— Вилиана, — лорд попытался остановить меня, взяв за руку, но, резко выдернув ее, я произнесла ледяным тоном.

— Не забывайтесь, лорд. Я ваша королева! — сама от себя не ожидала подобной мощи в голосе, такого повеления и стойкости.

— И что мне прикажете с этим делать? — чуть склонив голову на бок, поинтересовался он, разбив вдребезги мою ледяную стену.

Как ему это удается? Он совершенно не воспринимает меня всерьез, видит не королеву, а маленькую глупую девочку с мокрыми юбочками и попросту потешается. Но от чего не чувствую обиды?

— Повиноваться и… уважать, — последнее слово я сказала с непонятной горечью в голосе, глядя на суккубу.

— Кажется, мне нужно выйти по делам, — улыбнулась она и, проходя мимо меня, согнулась в глубоком поклоне. — С вашего позволения, миледи.

— Свободны, госпожа.

— Благодарю.

Подавив желание закатить глаза сведением челюстей, до скрипа зубов, я хотела покинуть кабинет, но лорд закрыл двери за моей спиной.

— Сейчас не время для ваших игр! Народ уже на площади. Мы должны поторопиться, — отчего-то я заметно нервничала под пристальным и каким-то задумчиво-загадочным взглядом лорда. Сердце билось в грудную клетку с тем же отчаянием, с каким бабочка бьется о стекло. Воля так близко, всего в одном взмахе крыла, но отчего-то недоступна…

— Народ подождет свою королеву, поверьте мне, — тихо произнес он, подходя ближе.

Я отступала к двери, затравленно глядя в изумрудные глаза мужчины. В них не было смеха. В них не было агрессии. Лишь непонятная эмоция. Такая, что приковывает к себе взгляд, да так, что невозможно отвести. Эмоция, совершенно преображающая его воинственное и мужественное лицо, делающая его открытым и добрым. Эмоция, лишающая меня сил к сопротивлению. Оголенные лопатки соприкоснулись с холодом деревянной двери. Отступать больше некуда. Слева и справа легли тяжелые оковы рук лорда Найтингейла. Что он задумал?

— Нам… нужно… — сама не знаю, что я пыталась сказать в этот момент.

— Ты сбежала, — с отчаянием протянул он. Молча хлопая ресницами, смотрела непонимающим взглядом на мужчину. — Оставив меня одного. В неведении…

— Вы были заняты, — едва слышно протянула я. — С ней…

Ну вот. Можно поздравить себя с первым вульгарным жестом королевы. Все-таки закатила глаза и получила ставшие уже почти родными смешинки в изумрудной бездне глаз Лероя.

— Глупышка. Кто лучше суккуба разбирается в любви?

Мои щеки вспыхнули. Он что, собирается рассказать мне о своих похождениях?

— Увольте, лорд. О ваших забавах с госпожой суккубом я слышать не хочу…

— Я вас люблю.

— Поэтому, пожалуйста… что? — оторопела, не веря своим ушам.

— Я. Вас. Люблю.

Тишина. Он смотрит на меня уверенно. Без надежды или заискивания во взгляде. Без просьбы одобрения или ожидания ответа. Он смотрит на меня глазами человека, который не сомневается, что мое сердце всецело принадлежит ему. Уверенно. Такому взгляду невозможно сопротивляться. Он взял и поставил меня перед фактом. И что с этим делать? Жаль я не умею провалиться сквозь землю или упасть в картинный обморок, да на это и времени нет.

К тому же… проклятье! Нет. Я не ругаюсь. Я проклята. А лорд слишком молод, чтобы умереть из-за любви к такой как я. Да и разве можно полюбить такую как я?

— Мне жаль разрушать ваши надежды, лорд, — растерянно начала я, пряча взгляд. Ведь врать прямо в глаза, мне не под силу. И так тяжело. — Но я не лучший объект для вашей любви. Мне она не нужна. Нет. Оставьте при себе и я… мне… знаете, не нравится. Я вас не люблю. Не по душе вы мне, возможно, будет лучше, если…

Мой бессвязный поток был бесцеремонным образом перекрыт нежнейшим поцелуем. Так получилось, что весь мой опыт замкнулся на одном единственном человеке. Моем воине. Моем гвардейце. Моем лорде. Моем…

Колени задрожали, подгибаясь от неги и, если бы не рука лорда, вовремя переместившаяся на мою талию, наверняка бы упала. Невозможно сопротивляться его поцелую, как невозможно противиться абсолютному добру. Меня переполняли восполняющая резерв энергия, необъяснимый восторг и ощущение бесконечного вселенского счастья, обрушившегося лучезарным солнечным потоком. Я уперлась ладошками в теплую и сильную грудь лорда, ощущая пальчиками, как танцует его сердце, то срываясь на бег, то замедляя ход. Продлить бы этот миг. Но на землю нас вернул тактичный стук в двери кабинета.

— Ваше величество, нам стоит поторопиться, — степенно произнес отец Леминг.

— Кто это? — тяжело дыша от поцелуя и стиснув меня в стальных объятиях, почти лишая воздуха, спросил Лерой.

— Это мой новый сопровождающий. Отец Леминг. Вы бы заметили, не будь заняты…

— Мыслями о вас? — он иронично приподнял бровь, не обращая внимания на мое негодование. А затем и вовсе опустился до подлости. — Вы ответили на поцелуй.

— В следующий раз — не отвечу! — уверенно заявила я, чувствуя, как медленно заливаюсь краской от осознания произнесенного.

— В следующий раз, — довольно улыбаясь, повторил лорд.

— Я не то имела в виду!

— Я понял.

— Не знаю, что вы там поняли, но вы поняли совершенно не то, что нужно! Отпустите, — прошипела я, чтобы святой отец за дверью не услышал.

— Вы же не хотите этого, — самоуверенная улыбка мужчины стерла все прекрасные воспоминания о моей мимолетной слабости, заменив их гневом.

— Я? Еще как хочу! — резко оказавшись без его поддержки, едва не рухнула на пол, но, откровенно смеясь, Лерой снова поддержал меня.

— Вы думаете только о других, забывая о себе. Это неправильно. Вы достойны счастья, моя королева, — он согнулся в глубоком поклоне и поцеловал мои пальчики, поочередно, нежно сжав их в своей руке. Отчего-то не хотелось выпускать его ладонь, но осознание предстоящего мероприятия тяжелым молотом разрушило хрупкую реальность, залитую неведомым солнечным светом счастья. Такого мимолетного и покрытого налетом тревоги. Я люблю его. Но мы не можем быть вместе. Сам мир против этого.

— Нам пора, лорд, — холодно протянула я, едва скрыв в уголках губ довольную улыбку.

— Миледи. Я вынужден просить вас остаться и не ходить на площадь. Это может быть слишком опасно.

— Хорошо, просите, — выходя из кабинета, подарила лорду улыбку.

За дверьми нас уже ожидала процессия: суккуб, монах и неподалеку из комнаты выглядывал Эльдинант, явно встревоженный предстоящим событием. Признаться, я тревожилась не меньше. Предчувствие чего-то нехорошего съедало изнутри.

— Я серьезно. Вы — последняя из правящего рода. Если вас узнают или причинят вред…

— То мой трон займете вы, а, значит, судьба Всеславии в надежных руках, — еще одна улыбка. Я быстрым шагом направилась к лестнице.

— Но я не смогу защитить вас! — нагнав меня внизу, лорд все же заставил остановиться. — Ведь буду слишком далеко!

— Не переживайте. Безопасность миледи — моя забота.

Лерой окинул монаха скептическим взглядом и даже не счел необходимым отреагировать на подобное заявление. Пришлось спасать ситуацию.

— Отец Леминг, этот невоспитанный мужчина — лорд Найтингейл. Лорд Найтингейл — это отец Леминг.

— Монах. Я вижу, — безразлично хмыкнул мужчина.

— Вижу скепсис в ваших глазах. Помимо того, что я монах церкви Отца Заступника, я еще адепт Ордена Порядка и смогу защитить королеву.

— Чем? Щитом? Если успеете его выставить.

На то, чтобы выхватить кортик и ударить меня прямо в сердце у него ушло не более, чем полторы секунды. Но кинжал вонзился в воздушный магический щит и не причинил мне вреда. Осознание произошедшего ошарашило. Смерть была в каких-то нескольких сантиметрах и всего одном ударе сердца.

— Лорд! — возмутилась я, поражено глядя на мужчину. Единственный, кто остался невозмутимым — отец Леминг.

— Повторю, безопасность миледи — моя забота.

— Если с нее упадет хоть один волос, — убирая кортик на место, пригрозил Лерой, — я не посмотрю на то, что вы в рясе. Миледи.

С невинным видом он подставил мне локоток. Неужели думает, что после подобного я без зазрения совести приму его сопровождение? Поведя себя как невоспитанная простолюдинка, обогнула мужчину, накинула на плечики накидку, спрятала лицо в глубине капюшона и вышла на улицу в гордом одиночестве. За мной, не отставая ни на шаг, следовали воин, монах и путана. Отличная подобралась команда, ничего не скажешь. Вот на чьих плечах лежит судьба целого королевства.

Завернув за поворот, мы рассредоточились. Сомнений в том, что никто не узнает во мне королеву, не было. Вместе с тем, я все же поспешила спрятать свое лицо от окружающих и, по совету отца Леминга, расположилась с краю, неподалеку от помоста, на который поднялся Лерой. Суккуб стояла чуть поодаль, наблюдая за толпившимися людьми. Не понимаю, зачем она здесь?

Весть о неожиданном собрании привлекла внимание почти всех жителей Ридана и окрестностей. Собралось не менее пятисот человек. В целом — серо-коричневая толпа бедняков в которой яркими островками выделялись шелка и бархат кафтанов знатных господ. Знатных дам не было. Согласна, это не место для женщин. Но, королева не женщина. Королева — слуга народа, а потому, с опаской глядя на Лероя, расправляющего перед собой первый свиток, я стояла и волновалась, как никогда в жизни. Такое волнение я испытывала лишь однажды, когда отец не вернулся из очередной командировки в земли темных эльфов. Мы три дня жили, словно подвешенные над пропастью. А потом он, как ни в чем не бывало, зашел в мою спальню, чтобы разбудить и пощекотать с утра. Казалось, в тот миг мир снова обрел смысл и краски. Но сейчас предстоял очередной прыжок над пропастью и это ощущение мне совершенно не нравилось.

Гвардейцы, окружив плотным кольцом пойманных ассиров, толпились рядом с помостом, ожидая команды лорда. Прозвенел горн герольда и толпа, секунду назад ожесточенно обсуждавшая насущные проблемы, присмирела, обратив взгляды, полные надежды, на трибуну.

Воин, гордо расправив плечи и став, кажется, еще выше, чем был до этого, начал вещать четко поставленным голосом, от которого мурашки пробежали по телу. Истинно королевский вид!

— Жители земель Ридана! К вам обращаюсь я, лорд Найтингейл от имени вашей королевы — Вилианы Шален Кенигсгейл!

Пауза. Из толпы послышались одиночные выкрики.

— Где королева Беатрис?

— Принцесса Беатрис в связи с мезальянсом утратила право на престол, — с абсолютной выдержкой отрапортовал лорд.

— Долой Кенигсгейлов!

— Король Карлайл сгорит в нижнем мире за свои злодеяния!

— Миледи, — прошептал монах, ободряя меня. — Не слушайте их, ибо не ведают всего зла, коим окружены. Не в силах разглядеть сети обмана.

— Спасибо, отче, — поджав губы, выдохнула я.

— Далее зачитываю послание королевы Вилианы своему народу! «Мои дорогие жители Всеславии! С тяжелым сердцем и глубокой скорбью должна сообщить, что мой батюшка, наш король — Карлайл пал от меча предателей из Инзраина, обманом прокравшихся во дворец».

По толпе прошел рокот негодования, столкнувшийся с волной рокота одобрения. Неужели есть такие, которые рады знать, что их король погиб от предательства? Был убит не абы кем, а именно ассирами? Разве можно чем-то объяснить или оправдать подобное ободрение? Изо всех сил сжав кулаки, я пыталась не разрыдаться от боли, сдавившей тяжелыми железными тисками грудную клетку. Мой папа убит, а кто-то ликует от этого известия!

— «По дороге во дворец из обители Пресвятой Девы было совершено нападение и на мой кортеж. Но атака приверженцев Золотого дракона была отбита, и их замыслы по свержению легитимного правления рода Кенигсгейлов удалось предотвратить».

Очередной рокот. Не то негодование, не то возмущение. Надеюсь, что подданные возмущены поведением Золотых драконов, а не тем, что мне удалось выжить и бежать.

— «Добираясь до Ридана, я была немало возмущена и глубоко поражена произошедшими во Всеславии изменениями. Возвращение проклятой лихорадки, непосильные налоги и дань, введенные местными властями без ведения короля, попрание устоев Светлой Религии, разрушение храмов, насаждение веры в Темного Бога, нищета, разруха, бандитизм и, что самое ужасное — отобрание детей, якобы от имени короля. Заявляю вам со всей ответственностью, со светлой верой и твердой уверенностью — мой отец никогда не издал бы подобных указов. Вам, подданным великой Всеславии, должно быть известно, насколько добрым было сердце Короля Карлайла и насколько сильной — его любовь к народу».

Лорд обратил тяжелый, подавляющий взгляд в толпу. Подобных взглядов в мою сторону он себе не позволял. Я невольно залюбовалась мужчиной. Пшеничные волосы забраны в хвост на затылке, но с выбившимися прядками заигрывал ветер. Несмотря на яркий свет полуденного солнца, его глаза отчетливо горели изумрудным светом, легко различимым даже с того места, где я находилась. Во всем образе стать, величие, сила, каких мне вряд ли когда добиться. Из него бы вышел отличный король, не принеси он мне клятву верности и… не признайся в любви. Наши глаза встретились и, отчего-то, я почувствовала, как залилась краской по самые уши. На сурово поджатых губах на секунду мелькнула беззаботная улыбка, которая тут же сменилась решимостью.

— «В связи с этим, моими первыми указами повелеваю:

1. После казни каждое подворье Ридана и близлежащих земель получит картошку и зерно для пропитания и посадок в следующем году;

2. Каждый, кто платил дань казненным сегодня предателям, получит обратно все, что было уплачено сверх введенных королем Карлайлом налогов и податей;

3. Самуил Трактирщик и прочие владельцы трактиров, обложенные податями, не предусмотренными указом Короля, получат обратно уплаченные деньги;

4. Земли, где разразилась проклятая лихорадка — получат помощь магов. На граничащих землях будет проведена магическая обработка для недопущения распространения болезни;

5. Дети, что были отобраны у родителей, будут найдены и возвращены домой. Независимо от того, живы они или были убиты ассирами. Мы вернем домой наших малышей, чтобы радоваться или скорбеть вместе;

6. Земли Ридана переходят под контроль графа Аластина. Указы графа Кернуэла отменяются. Правовое регулирование земель Ридана приводится в соответствие с указами Короля».

Лорду едва удалось донести до народа последние пункты указа, поскольку в толпе поднялся рокот, шум и гам. Люди кричали, радовались, обнимались, бросали в воздух свои шапки и славили королеву Вилиану, от чего на моем сердце расцвели бутоны прекрасных георгинов.

— Призываю к спокойствию. Это далеко не все! Вынуждены сообщить, что столь бедственное положение вызвано отнюдь не указами Короля Карлайла, а происками ассиров. Нам удалось выявить целую сеть предателей. Тех, по чьей вине вы живете в нищете, наблюдаете, как стонут от голода ваши жены, как пропадают ваши дети. Тех, по чьей вине вас лишают даже веры. Перед вами предатели Всеславии, которые указом королевы Вилианы лишаются титулов, состояния, земель и власти. Все им принадлежащее будет поделено поровну между казной и каждым жителем земель Ридана.

Под громкие крики в сопровождении гвардейцев на помост поднимались предатели, один за другим. Двадцать семь виселиц, двадцать семь петель и двадцать шесть предателей, расположенных под ними, включая графа и баронов.

— Примите свой истинный облик, ассир Кернуэл! — приказал лорд Найтингейл. Когда перед моими подданными оказался серо-зеленый демон, они ахнули и замерли в ужасе от осознания увиденного. Наконец-то в их глазах я смогла прочесть осознание того, в какую ловушку они были загнаны. Наконец, я читала решимость действовать и сопротивляться. Отчаяние сменилось гордостью. Гордостью за свой народ, в который я верю!

— Остальные ассиры!

Вслед за бывшим графом облик сменили Руководитель королевской гвардии в землях Ридана и Верховный шериф. На этот раз охнули даже гвардейцы и служители правопорядка, которые, кажется, до конца не верили в предательство своего руководства, но не решались ослушаться приказа собственной королевы, донесенного их устами.

— Указом королевы Вилианы за предательство, многочисленные преступления против Отца Заступника, Светлой Религии, короны и подданных Всеславии вы приговорены к смерти через повешение. Если вам есть, что сказать — говорите.

Внушение действовало безотказно, а потому бывшие граф и бароны сознались во всех злодеяниях, которые были сотворены ими за десятилетия. Страшные преступления, от которых, кажется, даже лорд Найтингейл утратил свое хладнокровие. Я видела, как вздулась от напряжения венка на его могучей шее, как он изо всех сил пытается сдержаться, чтобы не придушить этих ассиров собственными руками. Но мои подданные подобным хладнокровием не обладали, потому, вопреки призывам лорда, в предателей летели ругательства, тухлые помидоры, ветки, камни и все, что попадалось под руку. Служителям правопорядка с трудом удалось успокоить толпу.

— Думаете, что победили? — выплюнул один из ассиров. — Думаете, что теперь на трон взойдет королева Вилиана и все будет хорошо? Род Кенигсгейлов проклят! Инфант Азрал — будущий правитель Всеславии! Признайте или умрите!

— Да как он смеет! — задыхаясь от возмущения, я негодовала. По толпе волной прокатился рокот.

— Будьте спокойны, моя королева. Ваши подданные очнулись.

Дав служителям правопорядка отмашку, лорд сузил глаза и вскинул подбородок. Пол провалился под предателями, а, казалось, подо мной. По моему указу Всеславия лишилась 26 подданных. По моему указу на 26 врагов короны стало меньше. Отвернувшись, чтобы не видеть последствия собственных решений, я едва сдерживала слезы. Понимаю, что так нужно, но на душе все равно тяжело.

— Да здравствует Королева Вилиана, — выкрикнул кто-то из толпы. Тишина. Удар сердца. Другой. Третий был пропущен, а после все нарастающий гул, который перешел в громкое скандирование: — Да здравствует королева Вилиана!

По спине прокатились мурашки восторга. Я знала! Я верила в своих подданных. Улыбка лорда Найтингейла стала венцом этого праздника жизни. Этого нового мира. Начала моего восхождения на трон и утверждения власти Кенигсгейлов.

Слушая звуки собственного имени, которое приобрело для меня новый, неизвестный ранее оттенок, я почувствовала чью-то теплую ладошку, сжимающую мою руку. Опустив глаза, увидела Илларию и улыбка сама собой расползлась по лицу.

— Привет, — поздоровалась я. Малышка согнулась передо мной в глубоком поклоне и, выпрямившись, продемонстрировала мои же туфельки.

— Ваше величество. У вас очень, очень доброе сердце. Я сразу поняла, что вы не простая леди. Простые леди никогда не думают о других. Благодаря вам мы с папой сможем сохранить трактир и даже купить одежду и обувь себе и сестренкам!

Я подняла взгляд. Неподалеку стоял Самуил Трактирщик и, чтобы не привлекать внимания, склонил передо мной голову. Я приложила палец к губам, показывая, что нахожусь здесь инкогнито.

Напрасно я надеялась, что утверждение власти и акт возмездия не встретят сопротивления. С противоположной стороны толпы послышались крики и женский визг, следом раздался лязг мечей. Я испуганно глянула на лорда, который, выхватив меч, показал, чтобы я убиралась с площади. Да что там происходит? Народ бросился врассыпную, но и с нашей стороны начали раздаваться крики. В толпе мелькали черные балахоны с изображением драконов. Несколько людей неподалеку от меня скинули серые робы и тоже оказались в хламидах предателей.

— Отец Леминг, уведите Илларию! — крикнула я, спрятав девочку за своей спиной. Самуил поспешил к нам.

— Не могу, ваше величество, ваша жизнь дороже.

— Он прав, — бойко ответила Иллария.

— Эдна! — вспомнив о суккубе, приказала я. — Уведите девочку и Самуила с площади. Сделайте все, чтобы они остались невредимыми!

— Слушаюсь, миледи, — схватив за руку упирающуюся девочку, суккуб потащила ее прочь от площади. Самуил, приложив руку к сердцу, произнес:

— Готов служить, ваше величество.

— Тогда позаботьтесь о дочери. Вон! — крикнула я.

Благодарно поклонившись, мужчина побежал следом за ребенком.

— Что происходит? — я оборачивалась по сторонам, пытаясь это понять. Кому-то удалось бежать с площади, а кого-то насаживали на клинки люди в черных плащах. Мои подданные падали вокруг меня замертво от рук предателей. Ассиры. Сколько их здесь? Гвардейцы и служители правопорядка бросились защищать моих подданных, я, забыв о собственной безопасности, залечивала раны, пока отец Леминг, неизвестно откуда раздобыв меч, защищал меня от нападающих.

— Вилиана! — донесся крик Лероя. Я оторвалась от излечения и была сбита с ног мужчиной в накидке. Обхватив мою шею обеими руками, он принялся душить, прижав лицом к мостовой. — Шален, — неистово кричал лорд. Но он был слишком далеко, чтобы помочь. Отец Леминг отбивался сразу от двух противников и тоже не мог выручить. Оставалось одно — бросить все силы на внушение. Благодаря неожиданному поцелую мой резерв был как раз полон.

Накрыла ладонями лицо врага, удар сердца.

— Подчинись своей королеве, — прохрипела я, почти не имея воздуха в легких. Сопротивления демона я не выдержу, но обязана попытаться.

Мужчина тот час же убрал руки и склонился передо мной. Почему так быстро? Я практически не затратила энергии на внушение.

— Кто ты? — поднимаясь и тотчас возвращаясь к излечению женщины, умирающей от ранения, спросила я. Шея ныла от боли, но времени на себя не было. Вокруг погибают люди, я могу спасти хотя бы некоторых.

— Валентин Жестянщик, миледи.

— Всеславец? Не ассир? — испугалась я.

— Никак нет, ваше величество. Берегитесь! — мужчина вскочил и отразил нападение на меня.

Подловив момент, схватила его противника и применила внушение повторно. Снова получилось. Снова не встретила сопротивления. Мужчина также оказался простым человеком. Моим подданным. Как так получилось, что мои люди убивают друг друга? Схватившись за голову, со слезами на глазах наблюдала сцену жесточайшей резни, когда брат идет на брата и замертво падают женщины и дети. Став свидетельницей расправы над очередным ни в чем неповинным ребенком, не выдержала и что, было мочи, завизжала. Рев вырвался из глубины моего сердца, словно душа через голос выбралась наружу, освободилась, не в силах перенести увиденное.

Распахнув глаза, заметила, что схватка прекратилась. Опустив мечи, и всеславцы, и продавшиеся Инзраину, с удивлением смотрели на меня… и на шесть женщин, включая Беатрис, зависших в воздухе в виде привидений. Что происходит? Неужели это души умерших? Нет. Нет, только не Беатрис. Но, заметив, как женщины, молча рассредоточившись по площади, склонились над ранеными и стали затягивать их раны, осознала, что произошло. Это был крик лакрии, призывающий всех сестер, которые находятся неподалеку. Пока схватка не повторилась с новой силой, я решила обратиться к народу в отчаянной мольбе. Хуже уже все равно не будет. Не в силах сдержать слез, я говорила сквозь них:

— Прекратите! Заклинаю вас, перестаньте биться. Перестаньте убивать друг друга! Вы, — я ткнула пальцем в ближайшего мужчину из Золотых Драконов, — обычный подданный Всеславии, такой же, как и он, — ткнула пальцем в мужчину, стеклянными глазами глядящего в небо. — Мы все равны! Мы все дышим, думаем, чувствуем, любим. Нам всем есть, что терять. Мы все хотим жить и хотим жить в мире. Именем Отца Заступника, я призываю вас, сбросьте с себя это наваждение, — не обратив внимания, я сделала руками пассы, словно снимая паутину с подданных. — Сложите оружие!

Раздался металлический дождь из мгновенно оброненных на мостовую мечей. Вслед за мечами стали оседать Золотые Драконы. Некоторые из них испуганно оглядывались по сторонам, кто-то хватался за голову, кто-то, склонился над убитыми, не в силах поверить в произошедшее. Словно какие-то чары были разбиты.

— Не позволяйте инзраинцам уничтожить веру и добро в наших сердцах! Всеславия жива только до тех пор, пока мы боремся за истины, привитые нам Отцом Заступником с самого детства! Впитанные с молоком матери! — отчего-то ужас прошел, остались лишь горечь и вера. Я расправила плечики и, без страха вглядывалась в глаза моих подданных, медленно направляясь к помосту, как ведомая чем-то свыше, как зачарованная. — Любовь, сострадание, прощение, принятие, вера, добро… Чувства и качества, достойные истинного всеславца, — я поднялась на помост и продолжила. — Только объединившись, мы сможем противостоять Темному Богу в лице инзраинцев. Только простив друг друга, поверив в силу единства, мы обретем достойное, благополучное будущее, лишенное потрясений и страха. Да здравствует Всеславия!

— Да здравствует королева Вилиана! — воскликнули оставшиеся в живых подданные и склонились передо мной, виновно опустив головы. Подарив им улыбку, я схватилась за трибуну и, изо всех сил стараясь сохранить равновесие, медленно оседала вниз, пока не упала окончательно, утратив связь с реальностью.

Невесомость небытия завораживает. Необычайная легкость во всем теле, свобода, до головокружения чистый и вкусный воздух, как в горах. Пьянящие ощущения. Но душа стремительно, камнем рванула вниз. И чем ближе реальность, тем тяжелее ей становилось. Словно с каждым дыханием на меня навешивают по пудовой ноше. Наконец, из окружения стали доноситься запахи и звуки. Пахло миро и миртом. Монах курил благовония, которые применяются только в обряде возвращения души в тело. Лишь сильнейшие адепты Магии Порядка на такое способны. Приятно удивлена способностям отца Леминга. Не в силах пошевелиться или раскрыть глаза, я слушала.

— У нее проснулся дар, — шептал отец Леминг. — Дар, о котором сказано в пророчестве. Душа заблудилась. Я помог ее вернуть.

— О каком пророчестве вы говорите? — в голосе Лероя скептицизм.

— Пророчество о великой силе, скрытой в роду Кенигсгейлов. Силе добра и веры.

— Сомнительный дар, — отрезал он.

— Тем не менее, именно он, а не ваш меч остановил сегодняшнюю схватку, — парировал отец. Я издала нечто похожее на стон, чтобы обозначить свое присутствие. Впрочем, присутствовало только сознание, поскольку тело по-прежнему отказывалось повиноваться. — Вы разбудили ее, лорд!

— Это вы разбудили ее, — не согласился мужчина.

— Может уже перестанете вести себя как идиоты и подойдете к ней? — возмутилась Эдна. Мужчины не решались, потому первой к кровати подошла суккуб и, приподняв меня, поднесла к губам стакан с водой. Зрение постепенно возвращалось. Судя по еще кровоточащим ранам Лероя, отца Леминга, да и суккуба, беспамятствовала я недолго. Вдоволь напившись, прокашлялась, и сипло произнесла:

— Что произошло?

Мужчины переглядывались, не решаясь начать. Тогда вновь вмешалась суккуб.

— Вы лакрия?

— Думаю, теперь это очевидно.

По телу пробежали мурашки, а вслед за ними возвращалась возможность чувствовать и руководить собственным телом.

— Что с Беатрис? Где она?

— Она ушла, — ответил отец Леминг. — Но просила передать, что счастлива и верит в вас.

Счастлива. Это пока она счастлива и состояние продлится недолго, если не успею предупредить ее. Только вот откуда подстерегает опасность мне и самой неизвестно.

— Так что со мной, святой отец?

Судя по тому, что я в платье и лежу на кровати поверх покрывала, ничего серьезного. Выглядит как обычный обморок. Возможно, от нервного перенапряжения или истощения. Либо, как сказал отец Леминг — от проснувшегося дара. Впрочем, хоть я и лакрия, но все же не бессмертна. Мы живем дольше людей, отличаемся отменным здоровьем, но самой главной уязвимостью является эмоциональная составляющая. И этим могут воспользоваться враги. Волнения нам категорически противопоказаны, иначе могут случаться непроизвольные всплески сил, вроде того, что я устроила на площади, когда призвала сестер. На самом деле, это только их астральные сущности. Их магия, если говорить проще. Сестры в таком состоянии обладают всеми способностями и могут защитить меня, в случае большой беды. Вот только способность находиться отдельно от тела у всех лакрий разная и зависит от уровня силы. Кто-то продержится час, а кто-то всего лишь пару минут и на это я повлиять не могу. Как бы то ни было, сестры помогли залечить раны ни в чем неповинных людей, и уже от этого мне становилось легче.

— Ваш дар, миледи, — повторил отец. — Тот, о котором вы прочитали в пророчествах…

— Я должен с ними ознакомиться, — вновь вмешался Лерой.

— Боюсь, лорд, это касается лишь ее величества, и раскрывать тайну я не имею права.

— Веры и добра? — я нахмурила лобик. Как ни прискорбно сознавать, но мое мнение об этом, так сказать, даре нашего рода, не отличается от мнения лорда Найтингейла. Сомнительный дар.

— Зря вы столь скептично настроены. Вы сняли инзраинские путы с сердец членов ордена Золотого Дракона, и они вернулись к обычной жизни.

— Уже дают показания, — подтвердил лорд Найтингейл.

— И как это связано со мной? Как мне удалось?

— Ваше сердце, миледи. Вы не утратили веры в добро, а значит, есть надежда, — монах улыбался, сидя на краешке кровати и глядя на меня по-отечески добрыми, хотя и такими молодыми глазами. Невозможно не улыбнуться в ответ. Я сжала руку мужчины в благодарность за помощь. — Я в вас верю, миледи.

— Благодарю. Но у нас слишком много дел. Нужно отдать приказы, чтобы расчистили площадь, помогли раненым…

— Будьте спокойны, я уже отдал необходимые указания, — констатировал лорд с абсолютно невозмутимым видом.

— Простите? — возмутилась я. Несмотря на то, что мужчина дал мне клятву верности, он взял на себя не свойственные функции. Я — королева Всеславии, а он только лорд.

— При всем уважении, мы не могли ждать, пока вы очнетесь. Началась бы паника. Допросы ведутся, помощь оказана, последствия ликвидированы. Земли Ридана, наконец, могут вздохнуть спокойно. Народ собирает ополчения для патрулей, гвардейцы выбирают кандидатуру нового руководителя вам для утверждения, служители правопорядка делают тоже самое. Вам останется только утвердить.

— При всем уважении, — иронично передразнила я, поднимаясь с кровати, — я еще в состоянии самостоятельно принимать подобные решения. Да. Меня не готовили к правлению, и я многого не знаю. Сужу и действую только по велению сердца и знаниям, полученным в обители. Но, в конце концов, мой род царствует уже на протяжении пяти веков и забота о народе у нас в крови.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся лорд.

Отчего-то захотелось разве что не ударить его. Мне нужно доказать, доказать всем, а не только ему, что я достойна взойти на престол. Что я не просто девчонка, которой он достался от безысходности, потому что больше претендентов от рода не осталось.

— Ваша ирония не уместна! — я вздернула подбородок и, пытаясь удержать равновесие, направилась в корпуса гвардейцев.

Лорд и монах сопровождали меня. Как ни странно, путана увязалась следом. Не понимаю, для каких целей, но я не стала возражать. Раз лорду необходимо ее присутствие — пусть так оно и будет.

Когда я оказалась на месте, гвардейцы склонились передо мной и принесли присягу. Они поделились планами охраны земель Ридана от набегов ордена Золотых Драконов, которые я одобрила, внеся небольшие корректировки. Предлагаемые кандидатуры в руководители отвергла. Они не прошли проверку внушением. Не думала, что засилье инзраинцев настолько глубоко изменило всеславцев. Сребролюбие — вот, что я увидела в головах тех, кого прочили на место барона Суорена. Баронский титул выдается не за красивые глаза и любовь к наживе, а за честь, доблесть и верную службу. Только достойный человек получит от меня данную должность.

Несколько часов потратила на то, чтобы внимательно изучить личные дела всей сотни гвардейцев, которые служат в землях Ридана. Побеседовала лично с каждым и приняла решение, основанное исключительно на личных, моральных и служебных качествах кандидата. И осталась довольна выбором. Можно будет не опасаться удара в спину от собственных же людей. Издав соответствующие указы, я, в сопровождении странной троицы, которая явно не ладила между собой, молчаливо направилась в корпус служителей правопорядка, в котором повторила процедуру и отдала приказ не снимать с виселицы предателей до тех пор, пока птицы не сделают свое дело. Только наведя порядок в доме, я смогу спокойно отправиться дальше. Зная, что Земли Ридана под надежным присмотром.

День прошел в заботах, и освободилась я только к позднему вечеру. Отец Леминг всячески поддерживал мои решения, помогая прислушиваться к себе и дару рода при выборе очередной кандидатуры. Эдна нашла несколько клиентов и, если мне не изменяет зрение, даже обслужила их. Как выяснилось, она подданная Кастлании, более того — дворянского происхождения, а, значит, мне не в чем ее упрекнуть и нечего предъявить. Кроме того, и законами Всеславии не карается любодеяние и все, что за ним следует. В конце концов, мужчина и женщина должны сами принимать решение о манере своего поведения и меня это не касается. А вот отец Леминг не удержался от проповеди на этот счет, и дошло бы до драки, если бы не вмешался лорд Найтингейл. Не поняла, за кого он заступался, но к концу дня, кажется, даже отец Леминг уже был готов воспользоваться услугами суккубы. Но лишь в части, предполагающей расслабляющий массаж прямо поверх рясы.

— Я закончила, — поставив подпись под последним указом и передав его новоиспеченному барону Храну, поднялась, окинула присутствующих властным взором и, проигнорировав очередную заварушку в углу со стороны своих провожатых, попрощалась со служителями правопорядка.

— Да здравствует королева Вилиана, — хором произнесли они, когда я выходила. Не в силах сдержать улыбку, я позволила себе несколько секунд гордости, а затем снова сковала сердце холодом. Холод — лучшее средство, чтобы сохранить ясность мыслей. Я не должна чувствовать своей кожей обжигающие взгляды лорда и понимать, что мысли перескакивают от важных дел к думам о нем, а руки, вместо имени нового барона сами тянутся написать имя лорда… пора с этим заканчивать. Если я не могу себе позволить выйти замуж по любви, то не имею права играть с его чувствами и давать ложные надежды. Ни мне. Ни ему. Я должна стать жесткой и решительно отсечь все его ухаживания.

— Ваше величество, — лорд услужливо подал локоток. В этом жесте нет ничего предосудительного, потому позволила себе воспользоваться услугами провожатого.

Отец Леминг и Эдна обсуждали виды мук, испытываемых душой в нижнем мире. При чем, отец по его доброте душевной, наивно полагал тем самым направить суккубу на путь истинный. Да только демон на нем и была, с улыбкой слушая о муках, что якобы ожидают ее темную развратную душу. Да, если дальнейший путь мы продолжим в такой компании, скучать явно не придется.

— Вы обдумали мое предложение?

— Какое предложение? — я наслаждалась спокойствием вечера. Сгущались сумерки, стрекотали сверчки, подмигивали первые звезды, а в окнах домишек горели огни. Кажется, это первый спокойный вечер в землях Ридана за последние годы.

— Ваше величество, — я подарила знатным дамам, поприветствовавшим меня, легкий кивок. Надо же, отважились на прогулку. Или ищут себе мужей из королевской гвардии? С наступлением сумерек я приказала тщательный патруль территорий. Кажется, любительниц подышать воздухом перед сном станет существенно больше.

— Выйти за меня замуж.

Остановилась, пытаясь осознать услышанное. Затем рассмеялась. Не злобно, скорее, нервно. И сделав вид, что лорд ничего не произносил, продолжила прогулку. Вот только рука, покоившаяся на его локте, стала гореть. Словно это невинное касание может быть порочным, обжигающим.

— Вы находите мое предложение смешным или желаете меня обидеть?

— Нет, лорд. Я считаю это неуместным.

— Неуместны мои чувства или само предложение?

— Место и время, которые вы выбрали для этого. Да и субъект тоже… не подходящий, — завершила я, подходя к дому и крайне радуясь, что на крыльце нас встретил Эльдинант. Чтобы уйти от нежелательного разговора, поспешила к нему, игнорируя недовольство лорда, ледяным изваянием прошедшего в дом. Кажется, я обидела его. Тем лучше. Навсегда выкинет мысли обо мне и займется делом. Но от чего на душе кошки скребут и волки воют?

— Миледи, — поклонился дворецкий. — Ваши поручения выполнены. Более того, прибыл голубь от графа Аластина. Граф уже в пути, будет гнать всю ночь и к раннему утру обещает прибыть в поместье.

— Замечательно. Я рада, что нам удастся встретиться и обсудить дальнейшее развитие территорий, — улыбнулась я. — Распорядитесь подать ужин.

— Уже, ваше величество. Через четверть часа все будет готово.

— Благодарю, вы очень предупредительны.

Подавив желание со всех ног броситься в свою комнату, я разделась и, объявив, что ужин будет через четверть часа, поднялась к себе. Лишь оказавшись одна в полной тишине, смогла осознать, насколько насыщенным и эмоционально тяжелым был прошедший день. Я узнала о смерти мамы, о бедах, творящихся во Всеславии, сестре и опасности, которая ей грозит, о лорде Монрейне, что занял мой трон столь бесцеремонно и хамски, о беспорядке в церкви и мне пришлось принять слишком тяжелое решение о лишении жизни монстров, по чьей вине погибли сотни ребятишек и неизвестное число невинных женщин и мужчин. Упав на кровать, прямо в одежде, я расплакалась. Молчаливо. От собственного бессилия. Глядя в потолок, чувствовала, как соленые горячие потоки стекают по вискам, впитываясь в покрывало кровати. Через них выходит моя боль. Мы, лакрии, не можем держать ее в себе, иначе последует эмоциональное выгорание, и мы сами себя уничтожим. Когда я жила в обители, никогда не думала, что мне может грозить нечто подобное. Еще и лорд со своим нелепым признанием. Как я должна справиться со всем этим? И могу ли я доверять ему?

Я села и утерла слезы. С другой стороны, это не такая плохая мысль. Одной — тяжело. Но, если у меня будет законный супруг, а вместе с ним и безоговорочная преданность всего рода Найтингейлов — это только на руку. Молодая королева, которую, к тому же, не готовили править, может отпугнуть многих подданных, особенно знатного происхождения. Да, проявив жесткость в решении вопроса с предателями, я завоевала уважение гвардейцев Ридана и они присягнули мне безоговорочно. Но способна ли я на дальнейшие решительные шаги? Что, если этого будет недостаточно? Что, если они не увидят во мне той силы, за которой захотят пойти? А если рядом будет будущий король… сильный, уверенный, к тому же, обладающий правом на трон и прекрасной внешностью… Ну, вот, опять. При мыслях о нем я не могу рассуждать здраво. Не понимаю, пытаюсь ли я уговорить себя принять его предложение ради себя, или ради Всеславии? Ведь можно обручиться, но не жениться. Тогда и гвардейцы присягнут, и проклятье не поразит лорда. Но, с другой стороны, рано или поздно помолвку придется расторгнуть. Впрочем, «рано или поздно» наступит в отдаленном будущем. Именно в нем я и буду отвечать за свои поступки, а сейчас необходимо мыслить как политик.

Поправив прическу и наряд, я спустилась вниз. К сожалению, сменить облачение мне было не на что, поэтому пришлось явиться в том же платье, что простительно, учитывая, в каком положении мы находимся.

За столом меня уже ждали. Блюда источали ароматы, пробуждающие и без того зверский аппетит, и было видно, что присутствующие сдерживаются из последних сил. Расположив на коленях салфетку, я жестом указала, что можно приступать к трапезе. Эльдинант наполнил вином мой бокал и подал куропатку с запеченным картофелем, поскольку от первого я отказалась. Сделав несколько больших глотков и утолив первый голод, слишком спешно, чтобы не утратить решимость, я прервала царившую за столом тишину.

— Лорд Найтингейл, — старалась придать голосу как можно больше официальности, чтобы скрыть радость от принятого решения. — Я обдумала ваше предложение и принимаю его.

Отправив в рот кусочек мяса, с недоумением уставилась на подавившегося мужчину. Эдна учтиво похлопала его по спинке, а вторую руку, видимо в силу профессионально привычки, расположила на колене Лероя. Отец Леминг, от чьего бдительного взгляда не ускользнул подобный жест, зычно покашлял.

— Отец Леминг, ваша спинка тоже нуждается в моей заботе? — проворковала женщина.

— Увольте. Руки суккуба в непозволительном месте — позор моему сану, а не только вам, госпожа.

— Миледи, не уделите ли мне внимание? Наедине? — сухо произнес лорд.

— Боюсь, я слишком голодна, чтобы уединяться, — на этот раз осуждающий взгляд отца Леминга получила я. И лишь после этого осознала некоторую двусмысленность фразы. — Я в плотском отношении, отец Леминг.

Кажется, святой отец едва не покраснел. Тоже мне, дипломат. Лучше бы вообще молчала. Собралась с мыслями, улыбнулась и, как можно более спокойно, не обращая внимания на хихиканье суккуба, отчеканила:

— Я имела в виду еду.

— Надеюсь, — возвращаясь к трапезе, почти прошептал мужчина. — Надеюсь.

Осушив бокал до дна, я попросила Эльдинанта повторить. Атмосфера за столом стояла какая-то напряженная. Собеседники подобрались один хуже другого, потому я спешно доедала, чтобы поскорее вернуться в одиночество своих покоев. От вина несколько кружилась голова, а по телу разлилась сладкая истома, но мне именно это и требовалось. Расслабление.

— Тем не менее, миледи, считаю, что нам нужно обсудить… нюансы, — лорд утратил интерес к еде, в отличие от меня. Прожевав, парировала.

— Разве, это не то, чего вы хотели? Мое согласие у вас есть.

— Мне не нужно политическое согласие, — отрезал он. Злился. Это хорошо. Пусть не привязывается.

— Тем не менее, вы получите только его, — закончив ужин, я промокнула губы салфеткой и, поднявшись, пожелала присутствующим спокойной ночи. Завтра слишком тяжелый день. Как и каждый последующий, который меня ждет. Смогу ли я теперь когда-нибудь вздохнуть спокойно? Ну почему судьба сложилась так, что королевой пришлось стать мне, а не Беатрис? Лучше бы это я сбежала с каким-нибудь кузнецом и теперь наслаждалась нашей любовью и улыбкой первенца.

Но, судя по всему, судьба решила вдоволь надо мной поглумиться, и принять ванну мне не удалось, поскольку в дверь тактично постучали. А далее, совершенно не тактично, открыли ее, и заперли на внутренний замок. Почему я не сделала этого сама? Надеялась, что он придет? Ждала?

— Лорд? — поднимаясь с постели, едва слышно протянула я.

— Зачем ты играешь со мной, Вилиана? Я открылся не для твоих насмешек, — он выглядел расстроенным. — Все сказанное мною правда. От слов не отрекаюсь. Но и становиться объектом для политических игр не намерен.

— Вам не нужен трон?

— Мне нужна ты, — с жаром произнес он, обхватив мое маленькое личико своими большими теплыми ладонями. — Только ты, моя Шален.

— Лишь отец и сестра зовут меня вторым именем…

— Потому что оно больше подходит тебе. Маленькой, доброй, беззащитной Шален, — он накрыл мои губы своими. Привычная теплая волна наполнила резерв до краев, а последующие ощущения уже не были связаны с магией. Разве что магией более высокого порядка — любви. Как бы ни хотела отрицать, но я люблю своего лорда. — Скажи, твое «да» продиктовано лишь политическими соображениями?

Я молчала, не в силах раскрыться. Куда легче было отдать приказ о повешении предателей, чем рассказать мужчине о своих чувствах, чем подарить ему надежду и дать понять, что целиком принадлежу ему. Сильный и уверенный взгляд. Именно такой король нужен Всеславии. Именно такой мужчина нужен мне. И какое счастье, что это — один и тот же человек. А проклятье… что-нибудь придумаю!

— Возможно, — неуверенно протянула я, все глубже утопая в его объятиях. Прижавшись щекой к широкой и сильной груди мужчины, я влила в него энергию, чтобы затянуть ссадины и раны, полученные им во время сражения на площади. — Такой ответ подойдет?

Обняв меня крепче, Лерой вздохнул и, поцеловав меня в макушку, протянул.

— Не уверен, что понял вас, ваше величество.

— Смеетесь надо мной, лорд?

— Напротив. Жажду услышать истинные мотивы…

— Мое «да», — я замолчала. Лорд даже затаил дыхание, возможно, непроизвольно, в ожидании моего ответа. — Возможно… это не только… политические мотивы.

— Моя стеснительная Шален, — по-доброму рассмеялся Лерой. — Если бы ты только знала, что значишь для меня!

Оторвав от пола, мужчина закружил меня и, весело смеясь, мы, кажется, ненадолго забыли о существовании жесткой и такой неприятной реальности. Увы. Как только мои ноги коснулись ковра, вместе с радостью полета исчезла и эфемерная радость нашего счастья.

— У меня был тяжелый день, — оглаживая ткань рубашки на его груди, намекнула я. Но намеков мужчины не понимают, как учила Владычица. Видимо, оказалась права, ведь лорд Найтингейл даже не шелохнулся. — И я бы хотела отправиться спать.

— Хорошо, — он выпустил меня из объятий и, без зазрения совести, начал раздеваться. Округлив от ужаса глаза, я разве что не вскрикнула.

— Вы что делаете, лорд?

Он от неожиданности замер, а затем, растянув довольную улыбку, продолжил издеваться над моей бедной нервной системой, которая и в одетом его состоянии требует приблизиться к лорду на неприличное расстояние, а в раздетом и вовсе отключается.

— Моя дама хочет спать. Ничего не имею против.

— И раздеться вы решили в моей комнате, потому что…

— Потому что мы с вами, королева моего сердца, поженимся. А это значит, вам стоит привыкнуть к виду обнаженного мужа.

— Вы что, обнажиться собираетесь? — неслыханная наглость! Теперь я дыхание затаила. — Я передумала выходить за вас замуж. Забираю свои слова.

— Попробуйте, — благосклонно предложил лорд, оказавшись передо мной в одних нижних штанах. Лукавой улыбке невозможно сопротивляться. — Вам помочь с корсетом?

Насупив губки и зажмурив глаза, чтобы не искушать себя видом прекрасного мужественного торса, я повернулась к лорду спиной. Увы, раздеться самостоятельно я не смогу в силу своей физиологии. Никогда не думала, что снятие корсета может стать настоящей пыткой. Ловкие пальцы мужчины, словно нарочно, делали это медленно, не забывая касаться меня и даже поглаживать, что совершенно не требуется при снятии предмета женского гардероба. Совершенно! Но как приятны его даже мимолетные касания. Имею ли я право на счастье? Могу ли позволить себе любить и быть желанной? Разве Всеславии нужна несчастная королева? Разве будет хуже, если позволю себе любить и быть любимой?

Наконец, когда корсет остался в руках мужчины, а на мои плечи, предварительно поцелованные, легла ткань ночного платья, я с облегчением вздохнула.

— Я уважаю тебя, Шален. Потому согласен, но в порядке исключения, — иронично подчеркнул он, — отвернуться и позволить переодеться.

Я обернулась, чтобы проверить правдивость слов лорда. Честно говоря, сомневалась, что он действительно отвернется. Зная его, могла предположить, что стоит и наслаждается видом, с игривым блеском изумрудных глаз. Но нет. На меня глядела мужественно сильная спина с резкими очертаниями мышц и небольшими шрамами. Отчего-то захотелось пожалеть его и прикоснуться к каждому рубцу, словно мое прикосновение сможет разгладить их. До чего же он хорош собой.

— Судя по тишине, вы не переодеваетесь, а наслаждаетесь видом. Пользуетесь ситуацией, миледи?

— А вы против? — расставаясь с юбкой и подъюбниками и наскоро надевая ночное платье, поинтересовалась я.

— Ничуть. Все, что вы видите, отныне принадлежит только вам.

— И вы готовы расстаться с вашими многочисленными поклонницами? — смолянистые волосы рассыпались по плечам, и я с большим удовольствием запустила в них пальцы, массируя уставшую за день кожу головы. Всем нравится наслаждаться видом прекрасной леди, но мало кто понимает, как вечером сильно болит спина от необходимости держать осанку, как ноют ноги от ношения каблуков и неудобных поз при сидении, как трудно дышать в корсете, стягивающем не только грудь, но и сами легкие, и как сильно болит голова, от десятков шпилек и невидимок, удерживающих водопад тяжелых волос в витиеватых высоких прическах.

— Не моргнув глазом, — он смотрел на мое отражение в зеркале, обнимая меня со спины, и это казалось таким правильным, несмотря на всю непозволительность происходящего. Отец Леминг наверняка назвал бы меня распутницей, недостойной трона. Хотя, судя по взглядам, которые он бросает в сторону суккубы, он может проститься с рясой и остаться лишь верным адептом Ордена Магии порядка, оставив служение Отцу Заступнику. Можно ли винить молодого красивого мужчину, в рассвете сил? В его возрасте редко становятся монахами.

— Есть одно правило, лорд. Не распускайте ваши руки, договорились? — погладив предмет моих ограничений, лежавший на моем животе, я посмотрела на мужчину.

— Нет.

— Что значит, нет? Мы еще не женаты, а вы уже перечите королеве?

— Видимо так, — улыбнулся он и, выключив свет, забрался под одеяло. Без пульсара комната выглядела загадочно, слегка мерцая в сиянии лунного света.

Осторожно подойдя к кровати, словно она может укусить, я легла на самый краешек, свернувшись калачиком. Но не тут то было. Лорд одним рывком притянул меня к себе и, стиснув в крепких, нежных и очень теплых объятиях, с облегчением выдохнул.

— Добрых снов, любимая.

— Спокойной ночи… лорд Найтингейл.

Едва слышно усмехнувшись, мужчина зарылся носом в ворох моих волос и уснул. Вслед за ним и я почти мгновенно провалилась в глубокий сон без сновидений, стараясь не думать о своем вызывающем и непозволительном поведении. Не выискивая оправдания своему распутству. Позволяя себе быть счастливой. Хотя бы этим вечером…

Утро встретило птичьими трелями, столь необычными для данного времени года. Неужели им не холодно столь беззаботно щебетать? Открыла глаза и сладко потянулась. Давно мне так хорошо не отдыхалось. Слишком давно. Со времен моего детства, когда мама читала сказки на ночь, а отец приходил, чтобы разбудить и пощекотать с утра. В том, детском мире все казалось таким простым, добрым и понятным. Мама… папа… поверить не могу, что больше никогда не услышу на ночь сказки, а утром теплые шершавые ладони не заставят меня хохотать и визжать от щекотки.

К счастью, лорда Найтингейла уже не было, и я имела возможность привести себя и мысли в порядок. Быстро поднялась и, поработав щеткой, уложила волосы в простую прическу, закрепив их заколкой. Накинула халат, принесенный, видимо, Эдной, потому что на дверце шифоньера висело свежее платье цвета благородного малахита. Весьма предупредительно. Сразу видно, что суккуб — леди. Понимает — два дня подряд появляться в одном платье дурной тон.

Позволив себе утреннее расслабление, я принялась бродить по поместью, в поисках Эльдинанта. Хотелось заказать на завтрак что-нибудь вкусное. Неизвестно, когда еще удастся полакомиться блинчиками или горячей выпечкой. Предстоял трудный путь. Горничные видели дворецкого в кабинете графа, потому последовала туда, не в силах стереть со своего лица счастливую улыбку. Если все наши с лордом ночи будут столь приятными, невинными и теплыми, как эта, я рискую привыкнуть. До сих пор чувствую тяжесть его ладони на своем животе.

Двери кабинета были приоткрыты, но, услышав доносившиеся изнутри голоса, я от чего-то решила подслушать, вместо того, чтобы проверить присутствие дворецкого. Не самая положительная черта для королевы, откровенно говоря — отвратительная, но благодаря ей я спасла себя от страшной ошибки.

Граф Аластин, как и обещал, приехал с самого утра и уже разговаривал в кабинете с любимым племянником.

— … твоего отца. Мне жаль, Лерой. Но мы обязательно придумаем, как вытащить его из тюрьмы.

— Спасибо. Я уже продумываю этот вопрос.

— Кстати, ты уже окрутил девчонку?

— Работаю над этим, — отмахнулся лорд. Над чем работает? Какую девчонку?

— Лерой. Ты должен понимать, что Всеславии нужен король. Мужчина! А не какая-то сопливая девственница из монастыря!

Что? Закрыв рот ладонью, чтобы не возмутиться и не наделать глупостей, я сдвинула брови и слушала.

— Не говорите о ней так, дядя. Все же, Вилиана королева, и я присягнул ей на верность.

— У тебя не было выбора. Ни я, ни твой отец, да и никто из рода Найтингейлов не пойдет на преступление против легитимного монарха. Среди Найтингейлов никогда не было предателей. Но сейчас у тебя уникальный шанс привести наш род к власти! Взойти на трон. Ты — будущий король Всеславии! Ты, а не малолетняя девчонка, не имеющая ни опыта, ни решимости, ни политической дальновидности. Я удивлен, что она отважилась казнить ассиров. Но не уверен, что завтра ей хватит смелости на следующий решительный шаг.

— Здесь вы правы. Ее не готовили к королевской участи и многие решения противны ее доброму сердцу.

— Вотрись к ней в доверие, покажи удивительный мир любви, которого она была бы лишена, будь принцессой, и Вилиана сама отдаст тебе престол. Легитимно. Формально, она останется правящей королевой, но все важные решения будешь принимать ты. А за тобой — вся сила рода Найтингейлов. Только тогда во Всеславии наступит, наконец, мир. Теперь, что касается твоих сестер…

Дальше я слушать не стала. Услышанного и без того хватило. Вот, значит, как? И вы думаете, что я всего лишь красивая оболочка, не способная ни на что, кроме ношения платьев? Нужен вам следующий решительный шаг? Ну, так я его совершу!

Возвращаясь обратно в комнату, я обдумывала услышанное и делала выводы.

Во-первых, предательство Лероя не прощу. Никогда. Он хотел лишь престол и великолепно играл роль заботливого гвардейца! Вся его любовь насквозь лжива и притворна. Я оказалась права. Все, что ему нужно — мой трон. Он его не получит. А я, как идиотка, поверила, позволила своему сердцу дрогнуть и пасть к его ногам. Ничего. Пока не наделали глупостей, я могу все исправить.

Во-вторых, я совершу поступок, которого от меня не ожидают. Мудрый и политически важный. Единственно возможный в моей ситуации. Отправлю всем свободным принцам Эстамина беспрецедентное предложение побороться за мою руку. Из раза в раз правящие Кенигсгейлы женились и выходили замуж за знатных особ Всеславии. Запрета на внешние браки нет, и многие земли давно мечтают с нами породниться, но как-то не доводилось. Никто не мог решиться на смешение кровей. А я — решилась. Многие хотели бы получить возможность править Всеславией и породниться с нашим домом. А также заполучить настолько привлекательную в сырьевом и научном отношении союзницу, как Всеславия. Да они будут бороться за мою руку, как за сладкий пирожок с вишневым повидлом! И в таком случае все силы армий претендентов на мою руку встанут на защиту Всеславии. Это означает неизбежное падение Инзраина, у которого ни с кем в Эстамине не заключены мирные договора. А за победителя я, так и быть, выйду замуж. Стерпится — слюбится. Я была готова к этой участи, будучи принцессой. Готова и став королевой. Игры в любовь с Лероем окончены.

Воодушевившись принятым решением, я тот час же села писать письма и, призвав своих верных воронов, отослала гонцов во все земли: к демонам в Кастланию, эльфам в Лиолен, темным эльфам в Манкалу и драконам в Ал’Курдум. На последних возлагая особые надежды, ведь они с Инзраином враждуют издревле. Одного ворона послала к Беатрис, чтобы предупредить сестру о грозящей опасности.

Закрывая окно, вздрогнула от неожиданности, заметив боковым зрением лорда Найтингейла.

— С добрым утром, Шален.

— Вы так считаете, лорд? — холодно отчеканила я, обхватив себя руками.

— Что произошло?

— Даже не думайте приближаться ко мне, я выставлю щит лакрии!

— Он не причинит мне вреда, вы же знаете, — вопреки моим просьбам, он приближался.

— Тем не менее, вы не посмеете меня коснуться.

— Да что происходит? Неужели я дал повод усомниться в своей преданности?

— Я хоть и сопливая девственница из монастыря, но все еще ваша королева! — наконец, он остановился и, изменившись в лице, хотел что-то сказать. Я перебила его. — О, только не говорите, что это не то, о чем я подумала. Здесь и думать нечего. Я слышала достаточно, чтобы сделать выводы.

— И какой вывод вы сделали, миледи? — склонил голову на бок и с любопытством смотрел на меня.

— Вообще-то, несколько. Первый — по понятным причинам, я разрываю помолвку. Вы никогда не сядете на трон Всеславии. Слышите? Никогда! Второй — мне по-прежнему нужна ваша помощь, потому приказываю сопроводить меня до Ардлиса. По прибытии вы вольны делать, что вам вздумается. Третий — я разослала письма во все земли, союзникам и нейтральным с предложением заключения политического брака. В скором времени для меня прозвенят свадебные колокола, а Всеславия получит надежную защиту.

— Вы что сделали? — в его изумрудных глазах разлился огонь ярости.

— А что вы думали, я упаду к вашим ногам и буду рыдать по поводу разбитого сердца? — признаться, подобная мысль у меня возникала, но признаться в ней стыдно даже самой себе.

— Вы, правда, считаете, что весь мир сошелся на ваших эмоциях, миледи? Вы отослали письма!

— Именно! Что непонятного в этом?

— Как можно было совершить такую глупость! Теперь любой, абсолютно любой, кто получит в руки письмо, может найти вас, обладая хотя бы начальными навыками поисковой магии! Вы фактически отдали себя инзраинцам.

— Не говорите ерунды, — уже не так бойко и уверенно парировала я. — Никто из адресатов не имеет мирных договоров с Инзраином.

— Мы тоже не имеем, тем не менее, ассиры заполонили Всеславию! — лорд повысил на меня голос.

— Не смейте на меня кричать! — я крикнула в ответ, и мы уставились друг на друга. На нашу перепалку сбежались отец Леминг и Эдна.

— Миледи, вам нельзя злиться и переживать, — напомнил святой Отец.

— Скажите это ему. Эдна, не могли бы вы увести вашего… друга?

— Вообще-то я пришла, чтобы попрощаться, миледи. Вы сняли блок с моей магии, и брат нашел меня и пришел забрать. Увидев сестру с мужчиной не демоном, убьет обоих на месте.

— Кронпринц Килиан здесь?

— Что? — удивилась я. — Ваш брат — кронпринц Кастлании? Вы… вы принцесса Килиан?

Суккуб виновато улыбнулась и развела руками. Принцесса Кастлании — путана. Куда катится мир? Хотя, чего ожидать от демонов. Страшно даже представить, кем окажется их принц.

— Я только что послала вашему брату предложение руки и сердца, — истерично усмехнулась я.

— Которое только что было мною принято, — улыбнулся высокий черноволосый красавец, окинув меня с ног до головы. Какие удивительные события, а я с перекошенным от удивления лицом и в халате.

— Ваше Высочество, — дипломатично улыбнулась я, изобразив реверанс. — Прошу мне простить неподобающий вид. Я не планировала принимать гостей.

— Для моей будущей прекрасной супруги — просто Лестар, — скала из мускулов и обаяния грациозно подошла, хищно сузила ослепительно черные, без белков, глаза и поцеловала мою ладошку так, что даже сердце на секунду остановилось. От страха? От восхищения? Не знаю. Сложно разобраться в собственных чувствах. Быть может, это не худший вариант из возможных? Лестар великолепно сложен, отлично, судя по всему, воспитан, и умеет произвести на даму впечатление. — Обсудим детали?

— Боюсь, для этого я не одета.

— Одежда будет на вас не часто, — игриво протянул он так, что услышала только я. От удивления расширила глаза, — простите мне мои шутки, миледи, — мужчина обворожительно улыбнулся и, выходя из комнаты, сообщил, что будет ожидать внизу. Вышли все, кроме лорда. Он задержался, чтобы прочитать мне отповедь.

— А вы быстро нашли мне замену, миледи, — прошипел лорд мне на ухо.

— Кому как не вам понимать, что подобные вещи — банальная политика. Вы были готовы жениться без любви ради трона, я готова выйти замуж без любви ради блага Всеславии, — пожала плечами и указала на дверь. — Вы не мой возлюбленный и даже не будущий супруг. Прошу, пригласите Эдну. Самой мне не одеться.

Подарив мне долгий, полный злости взгляд, лорд коротко кивнул и стремительными шагами покинул комнату. Лишь оставшись одна, смогла выдохнуть. Сердце трепетало, а ладошки тряслись. Что происходит со мной? Наверняка Лестар не самый худший вариант. А армия Кастлании всегда наводила ужас на земли Эстамина. Они станут надежной опорой.

* * *

— Лестар, зачем тебе это? — Эдна развалилась на диванчике в гостиной рядом с братом. Мужчина, закинув руки на спинку дивана, вольготно расположился, словно у себя дома.

— Алмазы, территория, политический брак, симпатичная молодая жена.

— Совершенно без опыта, к тому же, ты видел ее… округлости? — женщина вскинула бровку.

— О, богатый опыт я ей обеспечу, а округлости нальются, как только будет обеспечен опыт, — в черных, словно бездна, глазах заплясали язычки пламени.

— Нальется только ее белоснежная кожа. Синяками от твоих грубых ласк.

— Милая сестра. Вилиана — Королева, а не портовая девка или нейна. Я буду чуток и нежен, — суккуб усмехнулась. — Во всяком случае, в первый раз. Поверь, через пару дней она будет умолять меня сделать себя своей.

— Девчонка влюблена в лорда.

— Поверь, после того, как тело предаст ее, и сердце не останется равнодушным. Я тиран и Демон с большой буквы. Но ты знаешь мое отношение к женщинам. Захочу быть жестоким — возьму нейну, захочу грубый секс — шлюху, ну, а Вилиана будет для особых случаев.

— Ох, Килиан. Даже думать не желаю, как вы с Лероем ее поделите. Он не отдаст королеву.

— Его никто не спросит. Будет мешать — уберу.

— Члена закрытого ордена отражателей? Королевского гвардейца? С любопытством понаблюдаю за вашей схваткой, но ставок делать не стану. Без магии, Лестар, ты против него не выстоишь.

— Помимо магии существуют тактические хитрости…

Столь увлекательный диалог был прерван появлением его виновника. Лорд передал просьбу королевы и уставился внимательным изучающим взглядом на кронпринца, ответившего ему тем же.

— У нас проблемы, лорд? — вскинув бровь, поинтересовался демон.

— Зависит от вас, ваше высочество. И ваших дальнейших планов, — мужчина занял кресло напротив дивана и внимательно следил за демоном. Лестар, не меняя позы и продолжая хищно улыбаться, ответил.

— Мои планы просты. Жениться на королеве и помочь ей… в чем бы ни заключалась помощь.

— А вы знаете, что требуется королеве?

— Насколько слышал, лорды не могут престол поделить, — усмехнулся он. — Престол моей невесты. Все просто. Нужно поставить их на место, казнить предателей и наслаждаться улыбками своей очаровательной дамы. Думаю, вы понимаете, что вам придется отступить? Эдна рассказала мне, что королева имеет к вам… — мужчина окинул Лероя ироничным взглядом и выплюнул. — Привязанность.

— Мы любим друг друга, — холодно поправил лорд. — И даже политический брак этого не изменит.

Расплывшись в довольной улыбке, Лестар многообещающе протянул:

— Поверьте, лорд. Один-два дня и с уст королевы в нежном стоне будет слетать лишь мое имя.

Едва удержавшись, чтобы не ввязаться в драку, лорд Найтингейл поднялся, как только я появилась в гостиной. Любопытно, что происходило в мое отсутствие и о чем перешептывались лорд с демоном? Судя по всему, их отношения не заладились. Ничего удивительного. Из всех, присутствующих в доме, нейтралитет держат лишь слуги. Остальные его обитатели недовольны друг другом и даже не думают этого скрыть.

— Лорд, — сухо обратилась я. — Эльдинант сообщил, что завтрак подан. Пригласите графа к столу. Мы будем ожидать в столовой.

Не глядя на мужчину, последовала на запах свежей выпечки. Помню, как в детстве, учуяв запах блинчиков, я перескакивала через две лестницы и неслась на кухню, где меня уже ждала тарелка с горячими маслянистыми блинчиками, политыми сгущенным молоком и посыпанными орехами. Только несколько штук, ведь через полчаса нужно было явиться в столовую на официальный завтрак. Папа всегда лукаво подмигивал, зная наш с прислугой небольшой утренний секрет. Сейчас хотелось как в детстве, подобрать юбочку и, звонко смеясь, кинуться со всех ног, чтобы поскорей узнать, что вкусненького сегодня подают. Но в моем теперешнем статусе подобные вольности являются недопустимыми. Знать бы, я больше получила или потеряла, согласившись взвалить на себя столь непосильное бремя?

Заметив на столе, помимо выпечки, блинчики, я едва заметно улыбнулась и позволила себя обслужить. Дожидаться графа не стала, глотнув горячий кофе с молоком, принялась нарезать теплое ароматное тесто. Остальные последовали моему примеру. Граф, удивительно похожий на лорда Найтингейла, быстро явился к столу. Высокий, светловолосый, но цвет глаз грязно серый.

— Ваше величество, несказанно рад знакомству, — поклонился мужчина, присаживаясь за противоположный конец стола. Решила не тешить его иллюзий и сразу обнажить клыки.

— Граф. Как вы относитесь к будущей королеве?

— С почтением, миледи, — расправляя на коленях салфетку, он обворожительно улыбнулся. Понятно. Улыбка — это наследственное.

— Считаете, отношения, построенные на лжи, имеют будущее? — прожгла пристальным взглядом.

— Не уверен, что понимаю вас.

— Дядя, королева Вилиана стала свидетелем нашей беседы, — помог Лерой.

— Вот как. Ну, что ж. Здесь нечего скрывать. Я действительно уверен, что ваш брак с Лероем — замечательная идея. Род Найтингейлов имеет широкую поддержку в обществе. Мы всегда являлись опорой Кенигсгейлов и способны упрочить ваше положение.

— Простите, граф. Мне вдруг стало любопытно, — Лестар оторвался от завтрака и, откинув голову на спинку стула, хищно улыбнулся. — Если все так, как вы говорите, то почему королеве приходится бороться за трон?

Растерянное молчание графа.

— Я так и думал. Миледи, вам требуется помощь и Кастлания готова ее оказать. Мы можем избавить вас от предателей в самые короткие сроки. Доказательством тому является полное отсутствие ассиров на наших землях.

— Как вы можете быть в этом уверены? — граф нервно намазывал булочку маслом. Наверняка представляет, как отрезает голову демону. Мне прекрасно известна подобная манера намазывать. Сама грешила…

— Два слова. Кастланские гончие, — еще одна ехидная улыбка. Граф перестал терроризировать булочку, лорд неодобрительно свел брови, отец Леминг изменился в лице. Одна лишь Эдна, как ни в чем не бывало, продолжила попивать апельсиновый сок.

— Мне одной ничего о них неизвестно?

— Самые лучшие ищейки Эстамина, миледи. Даете цель — они находят и уничтожают. Всегда.

— Как интересно, — задумалась я. А ведь действительно, если все так, как говорит принц, Всеславию можно избавить от ассиров в считанные дни! А без них мой трон будет вне опасности, и я смогу восстановить мир и благополучие в землях! Не думала, что решение окажется настолько простым. Я благодарно просияла, но отец Леминг поспешил вернуть меня с небес на землю.

— Миледи. Вы слышали о церберах?

— Псы Темного Бога? Конечно. Это его вернейшие слуги. А к чему вопрос?

Взгляд святого отца говорил сам за себя. Чтобы убедиться, я посмотрела на всех присутствующих. Демон, обворожительно прекрасный какой-то жутковатой красотой, пугающей островатыми линиями скул, носа и подбородка, казался мне сейчас искусителем. И его вид полностью подтвердил догадку.

— У вас на службе, — едва слышно протянула я, — псы Темного Бога? Церберы?

— Совершенно верно, моя прелесть. Ваши враги — их враги. А враг цербера — это мертвый враг. Вы готовы избавить Всеславию от ассиров?

И, правда, демон-искуситель. Готова ли я запустить на территорию своей страны, являющуюся оплотом Светлой Религии и домом Отца Заступника детей Темного Бога? Как будет выглядеть спасение, дарованное не нашим Заступником, а принесенное тьмой? С другой стороны, иногда для того, чтобы свершилось добро, необходимо совершить небольшое зло. Кажется, так говорят современные книги.

— Одно слово — и уже завтра ваши земли вздохнут спокойно.

— Ваше величество, — предостерегающе протянул отец Леминг.

— Граф. Что вы думаете по этому поводу? — всегда полезно знать мнение более опытного управленца. Меня действительно не готовили принимать важные решения. Должна ли я решиться и пустить на всю Всеславию церберов или должна отказать? Но неужели я могу позволить ассирам и дальше издеваться над людьми?

— Думаю, что в словах его высочества есть доля истины, но ассиров можно победить мечом. Доберитесь до Ардлиса, поставьте Монрейна на место, гвардейцы присягнут вам беспрекословно и через пару месяцев Всеславия забудет об ассирах.

— Которые на протяжении уже нескольких сотен лет успешно маскируются под коренных всеславцев? — Лестар поднял бровь и рассмеялся холодным смехом. — Да вы романтик, граф. Мало отрубить зверю лапу. Вы только разозлите его. Нужно отрубить зверю голову.

— Чтобы воскрес и отомстил? — предположил Лерой ехидно.

— А у вас есть другие идеи, лорд?

— Я согласен с дядей, принц Килиан. Всеславия справится сама. Мечом и упорством.

Выслушав всех я, тем не менее, пришла к иному выводу.

— Когда гончие… выполнят свою миссию, — аккуратно подбирая слова, я не отрывала внимательного взгляда от принца, сидевшего по правую руку от меня, — что с ними станет?

— Они вернутся домой, — моя поднятая бровь означала вопрос, который демон, без слов, понял. — К Темному Богу.

— Понятно, — сникла я, спрятав свое раздумье за стаканом с апельсиновым соком.

— Миледи. Наша Религия…

— Темная, — вставил весомое замечание отец Леминг.

— Спасибо, святой отец, — ехидно заметил принц, увлекая меня в темноту своих глаз, — наша Религия не мешает заключать союзы со светлыми. И тьма может сослужить свету хорошую службу. Вы же не вините ночь лишь за то, что она темна…

— Добро не должно быть беззубым, не так ли, отец Леминг? — вспомнила я слова святого отца. — Лорд Найтингейл. Каков наш следующий пункт назначения?

— Сан-Себастьян.

— Расчистите для нас город, принц? Только его.

— С удовольствием, моя дорогая, — подарив мне пленительный взгляд, мужчина аккуратно взял мою ладошку и едва коснулся ее мягкими губами. Красивый, опасный, но… чужой. Я ощущала на себе прожигающий взгляд лорда и не удержалась от ответной улыбки принцу. Из мести. А шепотом произнесла:

— Вы уже можете выпустить мою ладонь, Лестар.

— Рад, что между нами не возникло личностного барьера, Вилиана.

Улыбнувшись друг другу, мы вернулись к трапезе. Отец Леминг и представители рода Найтингейлов мое решение не поддерживали, но открыто против не выступали. Мое предположение — они хотели дать возможность гончим сделать всю работу за нас, но боялись взять ответственность за возможную неудачу на себя. Я же не боюсь. Если для того, чтобы утвердился свет, необходимо обратиться к тьме, так тому и быть. Пострадают только предатели, значит, мне не о чем беспокоиться.

Заканчивая завтрак, я отдала последние распоряжения.

— Лорд Найтингейл. Вы по-прежнему остаетесь главным по вопросам моей безопасности, а, значит, приготовления, связанные с предстоящей дорогой, я возлагаю на вас.

— Спасибо за оказанную честь, — сухая формальность из его уст звучала непривычно. — Поедем верхом, заночуем в лесах, в Сан-Себастьяне будем завтра к полудню.

— Почему нельзя взять карету и воинов? — Лестар вольготно развалился на стуле, закинув одну руку на спинку, чтобы сидеть ко мне вполоборота.

— И заодно написать на лбу Вилианы «я — королева, убейте меня», — сталь в его голосе стала закаленной.

— Без сопровождения, так без сопровождения, — усмехнулся принц.

— А вы, госпожа Эдна, полагаю, вернетесь в Кастланию? — с надеждой протянула я. Не нравится мне ее интерес к Лерою. Да и само присутствие принцессы кажется излишним, как минимум, а как максимум — грозящим, в случае чего, политическим конфликтом.

Женщина молчаливо завтракала, но услышав мое предложение, а именно в форме предложения это и было высказано, заправила за ухо прядку медных волос и улыбнулась.

— На моей родине приходится платить за еду, а здесь еда сама приплачивает, чтобы я лакомилась. Я иду с вами. Путешествие обещает быть интересным.

— И опасным, — сочла необходимым предупредить. — Это не развлекательная поездка для юных леди. Вас могут убить.

— Вы видите перед собой юную леди? — нагловато заявила Эдна. — Позвольте рассказать кое-что о себе.

Лерой сдавленно улыбнулся, а Лестар с откровенным восхищением и одобрением взирал на сестру.

— Я — суккуб. Старше вас в два раза. Магичка. Участвовала во второй войне с орками за северные территории Кастлании. За один взмах ваших ресниц я могу перерезать глотку всем присутствующим здесь мужчинам. От уха до уха. И с большим удовольствием.

Сглотнув, я задумалась, нужна ли мне подобная компания? Верно оценив произведенный на меня эффект, женщина поспешила исправиться.

— В мои планы входит немного позабавиться с ассирами и теми, кто согласится отлично заплатить за возможность стать моим лакомством.

— Что ж. Замечательно, — утратив аппетит, резюмировала я, поднимаясь из-за стола бледная, как смерть. — Граф, жду вас в кабинете.

В обители я практически не видела зла. Слово «убить» звучало лишь применительно к собственной лени и порокам и в формулировке «истребить». Меня учили драться, но никто не погиб от моего меча. И не могу представить, что сознательно лишу кого-то жизни. А Эдна с таким удовольствием об этом рассказывала, что мне стало страшно. И из-за принятого в душе решения выйти за Килиана, если гончие помогут, и из-за присутствия демонов в нашем путешествии.

— Миледи, — догнав меня на выходе из столовой, отец Леминг счел необходимым выказать свое беспокойство. — Помните мои слова о добре?

— О добре и зубах? — уточнила я.

— О добре вашего сердца. Вы уверены в принятом решении на счет церберов?

— Не вижу ни одной причины, по которой мне бы следовало отказать. Они найдут ассиров, уничтожат и вернутся вниз. Помимо своей воли послужат делу Светлой Религии. Это же великолепный шанс справиться с засильем демонов!

— Все равно не нравится мне это. И принц Килиан не нравится, — застыв в дверях кабинета, обозначил свою позицию святой отец.

— Потому что демон? — я расположилась в кресле графа и уставилась на обеспокоенного мужчину.

— В том числе, — он отчаянно пытался найти доводы, чтобы меня переубедить, но я была непреклонна. — А демоны никогда не станут делать добро из желания помочь ближнему. Им всегда что-то необходимо взамен.

— Брак со мной, — кивнула я. — И если затея с гончими сработает, я выйду замуж за Лестара. Отец Леминг. Благодарю вас за беспокойство и впредь надеюсь на вашу откровенность, но в данном случае я приняла окончательное решение. Нужно действовать жестко и быстро, в противном случае мы рискуем потерять все. А я не могу этого допустить. У меня лишь один шанс и вся страна надеется, что я воспользуюсь им верно.

— Да поможет нам Отец Заступник, — выдохнул отец Леминг и покинул кабинет, бросив печальный взгляд на вошедшего графа.

— Проходите, присаживайтесь, — я указала взглядом на диван и, обреченно вздохнув, внимательно посмотрела на графа Аластина. Что-то в нем настораживало. Чтобы не допустить очередного предательства, я подошла к мужчине и, не встретив сопротивления, подчинила его. В состоянии внушения он раскроет мне все свои тайны и замыслы. Да, я осталась без резерва, но зато буду уверена, что тылы надежно прикрыты, а подданные — защищены.

Оказалось, переживала я зря. Граф Аластин, несмотря на непозволительные высказывания в мой адрес, являлся преданным слугой короны и в заговоре участия не принимал. У него имелись сомнения на счет моих волевых качеств и соответствия столь высокой должности, но это свидетельствовало скорее о том, что он печется о Всеславии, а не о том, что копает для меня яму. С удовольствием пожав руку союзнику, я указала на стопку моих указов и направилась в комнату, собирать вещи.

Стоит отметить, присутствие Эдны не столь обременительно. Женщина подобрала для меня отличный дорожный наряд, правда брючный и помогла уложить волосы в тугую косу. Из зеркала смотрела незнакомая девушка. Худая, с заостренными чертами лица, глазами цвета лаванды и смолянисто-черными волосами, сейчас аккуратно уложенными в плетении за спину. Внешность, несомненно, принадлежала мне, но изменения в чертах — поразительны. Взгляд, в котором страх вперемешку с решительностью, осанка, в которой достоинство смешалось с тяжестью навалившихся проблем, руки, такие маленькие и нежные, держат судьбу всей страны. К тому же, никогда не представляла себя, затянутой в кожаные брюки. Разве что легкая белая рубашка с широкими рукавами и рюшами не давала забыть о том, что носительница сего наряда принадлежит к представителям женского пола.

— Ваше величество, — Лерой замер в открытых дверях, тактично постучав по косяку. Смотрела на него через зеркало, и сердце сжималось от боли. Больше всего сейчас мне нужна поддержка и заботливое плечо рядом. Его плечо. Многое бы отдала за ставшие уже родными смешинки в его взгляде.

— Глупо выгляжу, да?

— Великолепно, — мягко улыбнулся он, явно любуясь моим новым образом. — Как и всегда.

Захотелось прижаться щекой к сильной груди лорда. Помню это прикосновение. Необыкновенно родное и теплое, дарующее силу и уверенность. Но какой я буду королевой, если не смогу надеяться лишь на себя? Усилие воли и к лорду повернулась правительница. Независимая и гордая. Перемена не осталась незамеченной. Тон мужчины сменился на официальный и сухой.

— Прибыл барон Хран с докладом о проведенных допросах.

Королева спит, а служба идет. Замечательно, что он прибыл до нашего отъезда. Информация, наверняка, значимая.

Барон ждал в гостиной, где, собрав вещи, дожидались и остальные члены моей новоиспеченной команды. Приняв локоть лорда, я считала каждую лесенку, чтобы поскорее отойти от него. Меня бросало в жар от одной мысли, что он рядом и держит мою ладошку. Невинно. По этикету. Но она огнем горит. Что он со мной делает? Я должна определиться с кандидатурой мужа как можно скорее, пока не наделала глупостей! Верно говорят: «дурная голова ногам покоя не дает». Могу совершить ошибку, отвлекшись на треволнения сердца.

Наконец, очутившись внизу, я, словно обожглась кипятком, отскочила от Лероя, прекрасно заметив ироничную улыбку на его губах. Понимает, какой властью надо мной обладает. А ведь я даже не могу ненавидеть его за предательство. За то, что ему нужна не я, а трон. За то, что они вынашивали план по покорению меня еще тогда, когда он меня не встретил. Новую меня, а не маленькую шестилетнюю девочку, которая была без ума от прекрасного и такого взрослого лорда Лероя Найтингейла, который почему-то проводил со мной больше времени, чем с другими придворными девочками.

Заметив среди присутствующих барона Храна, я поспешила к мужчине. Устроившись на кресле, указала ему на соседнее, и попросила перейти непосредственно к делу, ведь мы ограничены во времени.

— Миледи. Боюсь, у меня тревожные вести. Орден Золотого Дракона — это обычные люди. Подданные Всеславии. Как вы знаете, ассиры обладают особым умением путать сознание и проще всего этому поддаются люди.

— Люди, — хмыкнула суккуб. — Самое слабое звено эволюции. Им внушить и без магии можно.

— Вы говорите о моих подданных, Эдна. Проявите уважение.

— Боюсь, леди суккуб права. Многие в Ридане, не будучи под влиянием ассиров, тем не менее, были готовы выступить против короны. До ваших решительных действий. Но это не все новости. Приоритетной задачей перед Золотыми Драконами стоит королева.

— Целиком или определенная часть тела? — деловым тоном осведомился Лестар, за что удостоился моего негодующего взгляда. — Ну же, дорогая. Еще не женаты, уже пытаешься меня испепелить? Это важный с тактической точки зрения вопрос. Если нужна только голова — это одно…

— Нет, — смерив незнакомца оценивающим взглядом, барон продолжил. — Им нужна королева. Вся. Они должны вас похитить и доставить инфанту Азралу.

— Зачем я ему?

— Я бы вам ответил, если бы Золотые Драконы знали. Но ассиры ставят задачи, которые следует выполнять, а не обсуждать. Потому никто из них не ведает причин, по которым вы понадобились Азралу. Я все же настаиваю, чтобы вас в путешествии сопровождал отряд гвардейцев.

— Благодарю за заботу, барон, но каждый гвардеец нужен здесь. Защищайте Ридан всеми силами. Поверьте, я не забуду вашу преданность, когда доберусь до Ардлиса и установлю порядок в нашем доме.

— Что ж. В таком случае, храни вас Отец Заступник. Доброго пути, миледи. Господа.

Отвесив короткие поклоны, мужчина вышел, закрыв за собой двери. В гостиной воцарилась тишина. Все обдумывали услышанное. Зачем я понадобилась Азралу? В свете пророчеств, ставших мне известными, и предположить страшно. А, если он решит провести один из тех ритуалов, которые провел с моей прародительницей? Как там сказано? «Младенец умученной королевы Вилис, пережившей жуткие страдания, положил начало проклятию рода Кенигсгейлов…». Возможно, и меня хотят умучить, наслав на Всеславию еще большие страдания? Страшно. До чего же мне страшно. И нельзя этого показать. Встретилась взглядом с отцом Лемингом, который ободряюще улыбнулся. Вижу. Мы с ним думаем об одном и том же.

— Не переживайте, ваше величество, — Лестар положил на мое плечо тяжелую ладонь. Лерой стиснул зубы, но смолчал. Не знаю, надолго ли его хватит. Неужели он никогда не остановится? Неужели намерен добиваться престола любой ценой? — Я так понял, мы имеем дело с бандой мальчишек, взявших громкое название драконов. Со мной вы в надежных руках.

Словно в подтверждение своих слов, он сжал мои плечи и поцеловал в макушку. Лорд Найтингейл вскочил и со злостью выдохнул:

— Может быть, вы еще и армию ассиров в одиночку ликвидируете?

— Я воин, стратег, а не глупец, — с вызовом ответил принц Килиан, поглаживая меня по плечам. Чтобы высвободиться от прикосновений теплых и мягких ладоней, отчего-то неожиданно неприятных прикосновений, я также поднялась и отошла к отцу Лемингу. — Поэтому наделен счастливым умением соотносить свои возможности с возможностями противников. И оценить, когда передо мной стоящая внимания преграда, а когда… — взгляд сверху вниз, — гнилой забор, который следует пнуть покрепче, и тот упадет.

Даже мне, не смыслящей ничего в мужских делах, стала очевидной вражда, искрившая между двумя мужчинами. Дабы она не переросла в рукоприкладство, хотя лорд с достоинством и ироничной улыбкой принял выпады принца, я поспешила разрядить обстановку.

— Господа. Нам пора. Следует выехать до обеда.

— Здравая мысль, душа моя, — демон вновь оказался поблизости и облобызал мои пальчики.

— Лестар. Мне льстит ваше внимание и приятно, что вы столь рьяно решили поучаствовать за право стать обладателем моих рудников…

— Ваши рудники манят меня, миледи, — взгляд мужчины опустился в район моего декольте. К счастью, накинутая на плечи кожаная куртка надежно скрывала то, что так отчаянно манит демона. Отчего я не мужчина и не могу себе позволить такого удовольствия, как удар по лицу зарвавшегося хама?

— Я бы попросил вас, принц, выбирать выражения, когда обращаетесь к даме, — угрожающе заметил Лерой, натягивая перчатки.

— Вы мне угрожаете, лорд? — не выпуская моей ладони. Изумрудные глаза внимательно оценили сей факт, а затем посмотрели на меня и подмигнули добрыми ироничными огоньками. Такими родными и приятными, что невольно захотелось улыбнуться в ответ.

— Предупреждаю. Дорога длинная. Всякое может случиться.

— Прошу, хватит, — я решительно забрала свою руку и обозначила позицию. — Лестар. Благодарю за помощь, которую вы оказываете, но я еще не ваша супруга. И мы не помолвлены. В письме, которое вы, к моему прискорбию, не читали, сказано, что рудники Всеславии, все наши ресурсы, и рука королевы достанутся тому, кто сможет оказать действенную помощь нашим землям в борьбе с ассирами. В любом случае все, откликнувшиеся на зов, получат от меня щедрую благодарность. Пока вы не сделали ничего, чтобы позволять в отношении меня подобное поведение. А ваши пошлые шутки и намеки совершенно неуместны. Прошу меня извинить.

Обогнув демона, направилась к лошадям, которые взбивали копытом землю, желая поскорее тронутся в путь.

— Мужчины становятся идиотами, когда влюбляются или борются за женщину, — ухмыльнулась Эдна. — Не обращайте внимания на Килиана. Он полагает, что любая упадет к его ногам, стоит сделать лишь пару грубых намеков. Он не учитывает ваше воспитание и…

— И? — остановилась я.

— Неопытность в отношениях с мужчинами.

— Невинность, вы хотели сказать.

— Именно. Щажу ваше целомудренное восприятие мира, — улыбнулась женщина, ловко запрыгивая на черного, словно бархатная ночь, коня. Окинув беспомощным взглядом животное, которое было выделено для меня, я ухватилась за… чем бы оно ни являлось и попробовала повторить проделанный суккубом трюк. Ничего не вышло. А Лерой так ловко одним рывком подсаживал меня к себе на седло… К счастью, моя беспомощность не осталась незамеченной и лорд в свойственной ему манере поинтересовался.

— Могу помочь за небольшую плату.

— Вы знаете, что у меня нет денег, лорд.

— А кто говорит о деньгах? — плутоватый взгляд, довольная улыбка. Все мужчины одинаковы!

— Что вы хотите? Тоже интересуют мои… рудники?

— Их сохранность — несомненно, — став вмиг серьезным, заверил он и для надежности застегнул мою куртку на все пуговицы. Оставшись довольным результатом, протянул. — Откажитесь от затеи с гончими.

Близко. Слишком близко он стоит. Настолько, что способность мыслить разумно тонет где-то в изумрудном море и теплом ветре его дыхания на моих пылающих щеках.

— Простите, я…

— Что ж. Хотя бы попытался, — ничуть не смутившись, лорд помог мне оседлать лошадь и направился в сторону своего животного.

Попрощавшись с графом, Эльдинантом, которому я оставила своего ворона для экстренной связи, мы еще раз проверили припасы и отправились в дорогу. Сложную, дальнюю, полную опасностей и приключений.

Но, только я расслабилась и даже слегка задремала, наслаждаясь мягкой поступью лошади и покачиванием, как сладкую дрему словно ветром сдуло. Стоило нам выехать за пределы Ридана, и меня принялись делить. Словно породистую лошадь. Не договорились и начали мериться своими достижениями.

— Лорд. Стоит ли упомянуть, что я владею пятнадцатью видами оружия, — невозмутимо и с легкой угрозой в голосе протянул Лестар.

— Это могло впечатлить до того, как я стал первым мечом и первым стрелком королевства, — как бы между прочим заметил Лерой. С удивлением отметила, что сей факт мне не был известен.

— Я могу переломать все ваши кости одним лишь взмахом руки. Магия хаоса! Архимаг!

— Жажду демонстрации, — разве что не смеялся лорд. — Даже настаиваю, принц!

— Закрытый орден отражателей, — поморщился Лестар. — Единственное заслуживающее внимания умение и то досталось по наследству.

Я закатила глаза. До чего же неприятно присутствовать при подобной сцене. Казалось бы, взрослые люди. И ведь очевидно, что за лорда Найтингейла я не выйду замуж. Так зачем вести себя как мальчишка, пытающийся отстоять свое право на то, что ему не принадлежит?

— Не обращайте внимания, ваше величество. Мужчины в любом возрасте ведут себя как дети, стоит увидеть подходящую юбку.

Возмущение на моем лице заставило суккубу перефразировать последние слова.

— Я имела в виду… достойную ухаживаний… кандидатуру.

— Эдна права, — с улыбкой прислушиваясь к беззлобной перепалке мужчин, возглавлявших наше шествие, — мы, словно дети, когда хотим чего-то, теряем разум.

— И даже вы, святой отец? — искренне удивилась я.

— Плоть слаба, — пространно ответил мужчина, смутившись. Эдна захихикала. Смысла ответа я не поняла, но настаивать на объяснениях не стала.

* * *

Обед застал нас на опушке леса. Осенняя трава, потерявшая соки неприятно колола ладошки. Поздние цветы сиротливо и как-то нелепо смотрелись на серо-желтом ковре, устилающем землю. Сорвав одинокий цветок анютиных глазок, я крутила его между пальцами, сидя на бревне, пока мужчины разводили костер. Отец Леминг, взяв котелок, отправился на реку за водой, Эдна расседлала наших лошадей и, разложив на траве потники, присела рядом со мной. Лерой, построив из собранных веток и бревен костер, разжигал огонь.

— Ваше величество, — громко позвал Лестар. Я подняла голову и подарила демону усталый взгляд. Переезд верхом давался мне нелегко. Спина ныла и стонала, попа и ноги затекли, и все, о чем я мечтала — теплая ванна и мягкая постель. Скоро ли удастся повидаться с этими предметами роскоши? — Хотите увидеть, на что способен будущий король Всеславии?

Почему-то непроизвольно перевела взгляд на Лероя. К моему неудовольствию, взгляд был перехвачен, оценен и встречен теплой улыбкой. Свела брови и вновь посмотрела на демона, который, картинно размахивая руками, направил в костер огненный пульсар. Недовольно зашипев, пульсар разросся и проглотил любезно предоставленные для него деревяшки. Весело потрескивая поленьями, огонь показывал нам язычки и задорно танцевал.

Однажды мы с родителями ходили в поход в лес. Братья собирали хворост, отец учил их разжигать костер при помощи искры, выбиваемой из камней. Я, словно зачарованная, любовалась его умением из простых вещей извлечь такую пользу. Магия — особый дар. Но куда более ценно, когда человек способен что-то сделать самостоятельно. Помню, когда огонь крепко взялся и с удовольствием лакомился большими бревнышками, я чмокнула папу в щечку и сказала, что он самый большой волшебник, каких я только видела. И это было правдой. Да, он владел магией, но всегда учил, что человек должен надеяться лишь на себя. Тогда эти слова казались пафосными и далекими, а сейчас… сейчас приходится надеяться лишь на себя.

— Я смог произвести на вас впечатление? — закинув руки за спину, поинтересовался принц Килиан.

— Если бы вы сделали это без применения магии, тогда, возможно, — почему Лерой манил мой взгляд, как магнит неизменно притягивает к себе железо? Не сомневаюсь, ему не составило бы труда согреть нас без всякой магии.

— Это долго и нудно. Нерациональная трата времени, — хмыкнул демон, бросив снисходительный взгляд на Лероя. — Лучше, поговорим о нас.

Мужчина сел на бревно, справа от меня и, нависнув раскидистым дубом, томно протянул.

— Оседлаете моего коня?

Эдна, на которую я разве что не легла, пытаясь отодвинуться от столь агрессивного поведения принца, расхохоталась.

— Брат, ты уверен, что выбрал верный способ завоевать девушку?

— Спасибо, моя лошадь справная, — я не поняла причины ее смеха и сути вопроса мужчины.

— Я имел в виду… моего… коня! Здесь неподалеку отличный бережок, где нам никто не помешает познакомиться поближе, — он игриво подергал бровями, и лишь сейчас до меня дошла суть неслыханного предложения принца. Щеки залил багровый румянец.

— Принц, — тактично кашлянул Лерой, оказавшись за спиной Лестара. Демон не отреагировал и не сводил с меня взгляда.

— Вас, кажется, лорд зовет, — гневно прошипела я.

Нехотя повернувшись, принц Килиан познакомился с крепким кулаком Лероя и, отлетев на добрые три метра, ударился спиной о сосну. Подняться ему удалось лишь с третьей попытки. Под правым глазом принца Килиана треснула кожа, из которой сочилась кровь.

— Лорд! — я вскрикнула и вскочила, полная негодования, но скрыть благодарную улыбку не получилось. Впрочем, Лерой не обращал на меня внимания, прожигая Лестара гневным взглядом.

— Еще раз позволите себе в отношении Королевы неподобающие намеки, я не посмотрю, что вы принц и ударю в полную силу!

Что тут началось. Кровь демона вскипела. Он наполовину сменил ипостась, выпустив когти и клыки. Глаза налились кровью, черты лица, и без того грубоватые, заострились неимоверно. У меня сердце в пятки ушло! Он же убьет Лероя! Несколько размашистых ударов тяжелой рукой Лорд ловко отвел, от третьего увернулся и вернул, со всей силы ударив демона в ребра. Лестар от ярости распустив кожистые крылья, огласил округу душераздирающим воем.

— Ой, что будет, — прощебетала Эдна.

Теперь и правда убьет… Не думая о последствиях, я выбежала на поле импровизированного боя и, закрыв собой Лероя, приняла удар на себя. К счастью, щит лакрии среагировал мгновенно, и демона отбросило силовой волной, приведя в чувство. Помотав рогатой головой, он сбрасывал личину.

— Шален, что ты творишь! — сгребая меня в охапку, лорд проверял, не нанес ли мне демон вреда, все ли в целости.

— Я думала, — меня трясло от страха, — думала… он убьет тебя!

— Ну что ты, Шален, — прошептал лорд, прижимая меня к своей теплой груди. — Я бы справился.

Сердце колотилось, словно не веря, что все закончилось. Откуда взялся этот неудержимый страх? Лорд — воин. Гвардеец. Первый меч королевства. Неужели он не выстоял бы в честной драке один на один? Конечно, справился бы. Тем не менее, я не могла сидеть и наблюдать за дракой.

— Здорово он тебя, Лестар? — сестра подошла к демону и подала платок, чтоб тот мог стереть кровь с лица. — Я говорила — не связывайся с ним. Мальчишка.

— Ваше величество, — виновато протянул демон. Спесь с него сошла мгновенно. — Простите, я… не знаю, что на меня нашло. Я бы не причинил вам вреда.

— Если бы не щит лакрии, принц, вы бы убили королеву Всеславии! — холодно отчеканил Лерой.

Из рук отца Леминга выпал котелок, и мы единодушно наблюдали, как вода из него вытекает на землю.

— Что здесь произошло? На королеву напали?

— Все хорошо, святой Отец, — поспешила успокоить мужчину. Тем не менее, объятий Лероя не покидала. С ним я чувствовала себя в полной безопасности. И на душе как-то по-доброму тепло. — Принц… немного перестарался, защищая свою уязвленную гордыню. Чтобы вам было понятно. Ваш конь, милейший, — язвительно заметила я, — меня ничуть не интересует! Постарайтесь впредь избавить от подобных намеков.

— Думаю, нам лучше вообще отказаться от компании его высочества, — негромко предложил Лерой. — Тем более, ты не выйдешь за него замуж.

— Решение я не приняла.

— Я принял. Ты не выйдешь за него замуж, — меня не спрашивали и не просили. Лорд поставил перед фактом. — А будешь противиться — я убью его и закопаю под сосной.

— Вы же не всерьез.

— Желаете проверить? — выражение лица воина говорило за себя. Проверки не требовалось. Он выполнит, что пообещал и глазом не моргнет.

— Увольте…

К счастью, наш приватный разговор остался между нами, иначе, наверняка, завязалась бы очередная драка. Мягко высвободившись из объятий лорда, я решила составить Отцу Лемингу компанию и повторно сходить за водой. Залечивать раны Лестара не стала. Сам виноват. За неподобающее поведение пускай мучается. Но и лорд позволяет себе слишком многое. Я прекрасно понимала, когда жила в обители, что принц в реальности и принц в сказках — это совершенно разные личности. В реальности все куда более прозаично. Как правило, они обладают внушительным числом недостатков, по сравнению с обычными людьми. Сребролюбие, гордыня, высокомерие, спесь. И я была к этому готова. Ради безопасности Всеславии стерплю и грубость, и неподобающие намеки. А физический вред он мне причинить не сможет. Никто не сможет. Щит надежно оберегает хозяйку. Поэтому, если Лестар выучит урок и изменится, я не стану снимать его кандидатуру со счетов. Хотя, пленительные черные глаза уже утратили для меня половину своей привлекательности и демонического шарма.

Набрав воды, мы приготовили обед. В обители я часто помогала на кухне, и с продуктами работать любила. Пока мы с Лероем варили гречневую кашу, Лестар, желая реабилитироваться в моих глазах, поймал глухаря, которого Эдна освежевала, а отец Леминг зажарил на вертеле. Впервые ела дорожную пищу руками из железных мисок. Как ни странно, мне даже понравилось. Был в этом какой-то шарм. Хотя жгучий стыд долго не позволял притронуться к пище, голод, все же и энтузиазм, с которым присутствующие вгрызались в мясо, сделали свое дело.

Сложнее всего было решить, кому мыть посуду. Три монарших особы, один высший чин государства и только отец Леминг не имел знатного происхождения. Посчитав, что было бы нечестно свалить всю посуду на него, я решила, что каждый моет за себя. Лестар попросту выкинул тарелку, наотрез отказавшись заниматься делом черни. Эдна, по-моему, из чистого желания побыть наедине с отцом Лемингом, взяла мою посуду и посуду лорда. Ехидно улыбаясь (неужели перенимаю привычку Лероя?), я позволила им двоим уединиться на берегу реки. Тем более что нам было чем заняться. Коней предстояло вновь оседлать. С какой стороны подойти к потнику, как поднять седло и не упасть самой — я не знала. К счастью, Лерой и Лестар, вызвались оба мне помочь. К возвращению путаны и монаха все было готово, и мы незамедлительно тронулись в путь.

По дороге не встретилось ни одного селения. Каким образом Лерой читал карту и уверенно вел нас через дебри, которые казались мне абсолютно одинаковыми, что час назад, что три, оставалось загадкой. Ходи мы по кругу, я бы даже не догадалась. Мужчина возглавлял процессию, за ним ехали мы с Лестаром, а позади — Эдна и отец Леминг, между которыми завязался интересный диалог.

— Влад, а как ты стал служителем Отца Заступника?

Надо же. Уже обращается по имени. Как быстро они перешли на «ты».

— Дитя мое, с какой целью интересуешься?

Эдна звонко рассмеялась.

— Я вдвое старше тебя. По человеческим меркам скорее ты мой сын, чем наоборот. И, тем не менее, мне любопытно. По какой причине такой молодой и привлекательный мужчина обрек себя на безбрачие?

— От чего же? Вера в Отца Заступника не лишает меня возможности заключить церковный брак с женщиной, исповедующей Религию Светлой истины.

— Вот даже как, — проворковала демоница. — Ты не похож на фанатика. Так вижу, что неплохой маг. Я ведь не отстану.

Отец Леминг, помолчав, озвучил причины, которые и меня интересовали.

— Я рано лишился отца. Семеро детей без кормильца… Меня подарили церкви в возрасте семи лет. Долгое время я был служкой, по ночам в библиотеке читал книги, чтобы поступить в семинарию и Орден Порядка. Поступил, отучился, принял сан, и теперь я — отец Леминг, покорный слуга Отца Заступника.

— Скучно, — хмыкнула Эдна. — Я думала, была девушка. Или женщина. Она всегда должна быть. Если подвиги совершаются не ради женщины, грош им цена.

— Грош цена подвигам, совершенным без веры, — парировал мужчина.

Дальнейшая беззлобная перепалка скатилась до обсуждения противоречий между культом Темного бога и Религией светлой истины. Я начинала дремать под негромкие разговоры и, возможно, даже уснула, поскольку, когда открыла глаза, вокруг сгустились плотные, словно кисель, сумерки.

— Магический туман, — скомандовал Лерой, останавливая процессию. — Спешиваемся.

Я практически ничего не видела. Густая тьма, словно пеленой, окутала мои глаза. Мелькали тени, странные звуки слились в монотонный скрип, похожий на скрежет ржавого металла. Запахло им же. Так пахнет кровь.

— Лерой, — с тревогой позвала я, боясь не услышать ответа.

— Я здесь, миледи, — он сжал мою дрожащую ладошку.

Отец Леминг на распев проговаривал заклинание. Судя по красным точкам позади меня, Лестар перекинулся в демона. А у меня резерв на нуле. Щит лакрии сработает. Один, может быть два раза. Поддерживать его постоянно сил нет. Словно прочитав мои мысли, лорд сухо спросил:

— Резерв?

— На нуле…

— Отец Леминг, исключите меня из заклинания во избежание отката. Эдна — прикрой нас, Ваше Высочество, просканируйте местность, — раздавал быстрые команды мужчина, а потом неожиданно впился своими губами в мои, срывая поцелуй. Жестко, почти больно. Понимая, что он делает, я позволила себе ответить, в порядке исключения. Это вопрос жизни и смерти, в котором поцелуй Лероя может изменить многое. Вот ведь ирония. Когда резерв был заполнен, я мягко отстранилась. Возможность видеть вернулась. Мы стояли на поляне, в окружении людей Золотых Драконов. Щит лакрии вспыхнул автоматически. Так же рефлекторно меня зажали в кольцо мои сопровождающие.

— Отдайте королеву и можете уйти живыми, — голос доносился одновременно отовсюду и ниоткуда.

— Это вы, господа, сложите оружие и, так уж и быть, мы вас пощадим, — усмехнулся Лестар, перекидывая из одной руки в другую огненный пульсар, размером с мою голову.

— Лестар, это мои подданные! — грозно прошипела я.

— Которые сейчас не прочь насадить вас на меч. И позвольте заверить, в этот раз совершенно без пошлостей! — демона, казалась, ситуация лишь веселила. Страшно было, похоже, только мне.

Противник не решался напасть первым. Лерой также не торопился отдать приказ вступить в бой.

— Это последний шанс, — грозный голос.

— Согласен. Мы даем вам последний шанс отступить, — подтвердил Лерой. — Миледи. Из круга — ни на шаг.

— Вы сами так решили, — сообщил голос и на нас хлынули адепты Золотого Дракона.

— Эдна безоружна! — я беспокоилась о суккубе, но, заметив, как та выпустила когти, не уступающие по размеру кортикам, обомлела.

— А зачем мне оружие? — усмехнулась она, ловко шинкуя первого противника на несколько кусочков.

Я завизжала, закрыв глаза. Вокруг меня танцевала смерть. Лерой ловко укладывал противника мечом, Лестар лениво швырялся пульсарами сразу в трех, а то и четырех противников, прикрывая сестру, крутившуюся ловким волчком и подсекающую противника. Отец Леминг страховал Лероя, то выставляя щит, то отгоняя пульсарами слишком большое количество противников. Я чувствовала себя беспомощной и бесполезной. Тем не менее, не смея ослушаться лорда, стояла в центре, искренне молясь Отцу Заступнику, чтобы бой скорее закончился и все остались целыми и невредимыми. Видимо, сверху мои молитвы были услышаны, поскольку отступление значительно поредевших рядов противника началось незамедлительно.

— Это только начало, — известил голос, растворяясь в вечернем холоде. Тишина, опустившаяся на поле боя, давила тяжелой гранитной плитой. Сняв щит лакрии, я тот час же залечила раны соратников, только что спасших мне жизнь.

— Инфант Азрал очень озабочен вашим телом, миледи, — сменив ипостась, заметил демон. — Что в вас такого, что все принцы Эстамина готовы любой ценой добиться вашего расположения?

— Не говорите ерунды, принц, — фыркнула я. — Ни вам, ни Азралу не нужна я. Только мои земли и ценные ископаемые. Так всегда было и так всегда будет. Да, я юна и неопытна, но некоторые вещи понять в состоянии.

— Не в состоянии, — беззлобно рассмеялась суккуб, втягивая когти. Лерой и отец Леминг улыбались, явно разделяя подобное замечание.

— Нам нельзя задерживаться здесь, — скомандовал лорд. — Необходимо ехать.

— Я не могу бросить их здесь, — я окинула взглядом поле боя. Большинство приверженцев Ордена Золотого Дракона были мертвы, но некоторые издавали тяжкие стоны. Лестар закатил глаза.

— Только не говорите, что сейчас она кинется спасать своих врагов?

— А вы не посмеете ей в этом помешать, — наблюдая, как я залечиваю смертельную рану первого человека, отчеканил отец Леминг.

Воспользовавшись передышкой, Лерой чистил от крови свое оружие, Эдна жевала бутерброд, попутно пытаясь накормить с рук отца Леминга. Не выдержав, он-таки откусил один кусочек и потом долго заливался краской.

— Нет ничего дурного в том, чтобы лакомиться с рук женщины, — залечивая раны подданных, я слышала краем уха, как ворковала суккуб.

— Падшей женщины, — резонно заметил мужчина. — А это большая разница. Не искушайте меня, Эдна. Я хоть и святой отец, но все же мужчина!

— Рада, что ты начал это признавать, Влад.

— Обращайтесь ко мне отец Леминг.

— Нет. Буду звать тебя — Влад. Мне нравится, как звучит.

Женщина мурлыкала, словно кошка, усыпляя бдительность и ластясь к нему. Интересно, это спортивное любопытство, попытка совратить святого отца или она просто издевается? Впрочем, разговор быстро вылетел из моей головы, поскольку излеченные мною всеславцы, с которых я, словно ведомая чем-то свыше, неизвестным образом снимала черную паутину магических пут, поднимались и, виновато опустив глаза, толпились в противоположной стороне поляны.

— Откуда вы? — Лорд взял инициативу на себя.

— Из Сан-Себастьяна, господин.

— Лорд, — поправил мужчина. — Лорд Найтингейл. Город захвачен инзраинцами?

— Распорядитель — ассир. Ключевые посты также заняты ассирами, — подтвердил другой.

— Лорд Найтингейл, нас теперь казнят?

Мужчина посмотрел в мою сторону. Наши взгляды встретились. Он понял принятое решение без слов.

— Благодарите Королеву Вилиану. Она не только спасла вашу жизнь, но и дает вам второй шанс. После того, как мы очистим Сан-Себастьян от инзраинских пут, вы сможете смыть с себя позор предательства престола.

— Благодарим, лорд, — мужчины склонили головы и кидали в мою сторону опасливые взгляды.

Когда я закончила, сил вновь практически не осталось. Прежде мне не доводилось использовать их в таком количестве. Разве что залечить порез одной из сестер в обители или свою собственную ранку. Но такое… Это требовало не только колоссальных внутренних резервов, но и душевных. Мои ладони дрожали, а ноги подкашивались. Кровь на руках, чужая кровь, пугала. Я к такому не привыкла. Слишком сложно мне дается борьба за власть. Но и отступать уже поздно.

— Я закончила, — неуверенно поднявшись, обозначила я. Лорд помог мне вымыть руки, поливая водой из фляги.

— Что делать с пленными?

Посмотрев на перепуганные лица всеславцев, полные раскаяния, я устало изрекла свое решение:

— Если хотят — пусть сопроводят нас до Сан-Себастьяна. Поодаль. Либо могут идти по своим домам. Я не стану никого принуждать. Я не инфант Азрал.

Лорд снова взял на себя инициативу. Решил вопрос с последователями Ордена Золотых драконов. Оставшиеся в живых в полном составе присягнули мне на верность и решили сопровождать нас.

В лесу было темно, самое время устроить привал, но по понятным соображениям на поле боя это делать небезопасно и неосмотрительно. Отец Леминг наколдовал светлячков, осветивших наш путь, а Лерой нашел на карте идеальное место, где можно было устроить привал. На разведку отправили гвардейцев, поэтому, когда наша процессия добралась, костер был разведен, палатка установлена, а в котелке варилась каша. Желудок защемило. К скупой пище я не привыкла, поэтому была крайне благодарна Лестару, обеспечившему и на этот раз мясное блюдо.

Насытившись, мы принялись за обсуждение дальнейших действий. До Сан-Себастьяна оставалось пять-шесть часов пути. Если бы мужчины, да и Эдна, ехали без меня, уже наверняка были бы на месте. Либо гнали всю ночь, чтобы к утру прибыть в город. Но мое тело отказывало повиноваться. Слишком частая магия в последние дни и пустой резерв сказывались головной болью и стонущим ощущением под ложечкой. А от длительной езды на лошади ломило и болело везде. Абсолютно везде. Только представив, что ночью предстоит отдыхать практически на земле, укрывшись колючим шерстяным одеялом, я тихонько взвыла.

— Вы в порядке, моя леди? — в отблесках костра выражение лица Лестара казалось совершенно демоническим.

— Нет, ваше высочество. Я совершенно не в порядке.

— Это с непривычки, — согласилась Эдна. — Но вы отлично держитесь, Вилиана. Вспоминаю свой первый перегон… — они с демоном зашлись дружным смехом, но объяснять ничего не стали. — В общем, вы молодец.

Не знаю, что имела в виду суккуб, но молодцом я себя не чувствовала. А вот несмазанной дверью — очень даже. Также поскрипывают от усталости кости и суставы, словно мне не двадцать один год, а все двести.

— Принц Килиан. Вы говорили о церберах. Думаю, самое время разбудить ассиров и заставить их поплатиться за совершенные злодеяния.

— Совершенно верно, ваше величество. Я займусь этим вопросом немедленно. Прошу прощения, но заклинание подобной силы требует полной концентрации.

Мы поняли и, разумеется, простили. Глядя на удаляющуюся спину демона, я задумалась. Если церберы действительно так хороши, как он говорит, Всеславия будет освобождена в считанные дни, а я стану Вилианой Шален Кенигсгейл Килиан. Женой кронпринца Кастлании… Интересно, откажется ли он от своего трона или будет править двумя землями? Разумеется, вмешиваться во внутренние дела Всеславии я ему не дам… Оборвав себя на мысли, возмутилась. Еще ничего не закончено, а я уже строю планы по поводу разделения наших властей. Необходимо проследить за работой церберов. Если мне хоть что-то не понравится, больше ни один демон Нижнего мира не появится на святых землях.

Я под бдительным наблюдением лорда Найтингейла покинула пределы лагеря, чтобы отправить своих воронов. Гвардейцы выставили стражу и патрулировали территорию. Все же, хорошо, что они пошли с нами. Отдохнуть можно будет спокойно. Тем не менее, особо не надеясь на человеческий фактор, отец Леминг выстраивал магические звоночки, предупреждающие о приближении противников и магов, и магические щиты, способные отразить первые атаки противника.

Отойдя на достаточное расстояние, чтобы скрыться от посторонних глаз, я вырвала волосок и, когда он превратился в ворона, погладила птицу по головке, повелев неотступно следовать за церберами. Вдали послышался утробный вой. Кажется, демоны явились. Мне стало жутко и по спине пробежал холодок. Почувствовав мой страх, лорд успокаивающе погладил меня по плечам. Я видела, что он шел за мной и ничего не имела против. Оставаться одной в темном сыром лесу, который таит Отец Заступник знает какие опасности не благоразумно.

— Это сложное решение, Вилиана. Но, признаться, я бы тоже попробовал этот вариант.

— Надеюсь, у нас все получится, — с замиранием сердца вскинула руку вверх и птица, неуклюже хлопая огромными крыльями, сделала над нами круг и стремительно скрылась в ночном антраците неба. — На сегодня больше нет мероприятий?

— Только одно, — мужчина притянул меня к себе и обнял крепко-крепко. Так, как делал лишь отец, когда возвращался из долгой командировки в чужие земли. После его объятий проблемы и внешняя суета отступали и казались несущественными. Вот и сильные руки Лероя дарили умиротворение, напоминая мне о доме и моментах былого счастья. Все могло быть иначе, не нуждайся он так отчаянно в моем троне. Согревшись и успокоившись, я отстранилась и, ведомая за руку лордом, который неизвестно каким чудом видит практически в полной темноте, вернулась в лагерь.

Лестар уже сидел возле костра и точил нож, жестом показав, что все сделал. Эдна поглаживала пальчиком коленку отца Леминга, стеснительно одергивающего свою фиолетовую рясу и ворковала ему на ушко. Идиллию пришлось разорвать, ведь мне страшно хотелось кушать. Поужинав, я отправилась в палатку, где мгновенно провалилась в сон, совершенно не позаботившись ни о моих сопровождающих, ни о гвардейцах, стоящих на страже. Такой усталости, как сейчас, я прежде никогда не испытывала.

Ночью я проснулась от лютого холода и храпа моего будущего мужа. Демон, раскинув широко руки и едва меня ими не придавив, лежал рядом и издавал низкие утробные звуки. Они больше напоминали рев голодного дракона, чем богатырский храп. К тому же, Лестар наглым и бесцеремонным образом стянул с меня одеяло, укутавшись сразу в два. Сзади меня кому-то тоже не спалось. С неудовольствием отметила, что спать впятером в трехместной палатке крайне неудобно. Но поскольку иного выбора не было, приходилось мириться с тем, что есть. Кто бы мог подумать, королева — в палатке! Но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Поежившись, обхватила себя за плечи и постаралась уснуть. Но сложно сделать это, когда дрожишь от холода.

Сзади на меня легло теплое одеяло, а поверх него не менее теплые руки. Судя по тому, что Лестар спит передо мной, а отец Леминг — весьма щуплый и невысокий, рука принадлежала Лерою.

— Что вы делаете, лорд? — возмутилась я шепотом, чтобы никого не разбудить. Хотя, если провожатых не разбудил храп демона, то мой девичий шепоток вряд ли это изменит.

— Холодно, — пояснил он.

— И что, погреться больше негде?

— Вам холодно, миледи.

Я недовольно развернулась и заметила, что Лерой отдал мне свое одеяло, оставшись только в рубашке. Наверняка ему гораздо холодней, чем мне в куртке и под одеялом. Не поворачиваясь к нему лицом, приподняла одеяло, делая намек.

— Не уверен, что верно понимаю, миледи.

— Вам тоже холодно, лорд. А я должна заботиться о подданных. Обо всех подданных, независимо от их проступков и моего к ним отношения.

То, что лорд улыбается, зарываясь в мои расплетенные на ночь волосы, я почувствовала особым чутьем, которое нельзя объяснить разумом. Теплое кольцо его родных рук обвилось вокруг меня, даря тепло, покой и умиротворение. Даже храп будущего мужа ушел далеко на задний план, а сон подкрался незаметно. Он, как ласковая кошка, аккуратно ступал мохнатыми лапками по одеялу и, свернувшись калачиком, замурлыкал под боком. Никогда бы не подумала, что спать в палатке, на земле в неизвестной глуши может быть так сладко.

Увы, утро решило испортить мое настроение. Разбудили меня звуки ругани. При чем, ругались все мои провожатые, а среди них голос, принадлежащий незнакомцу. Еще чуть-чуть и дойдет до драки. Нехотя потянувшись и с удивлением обнаружив на себе целых пять одеял, я выбралась из завала, заплела волосы и вышла из палатки.

— Замечательно! Вы теперь еще и разбудили ее! Дорогая, я так рад! — меня стиснули в объятиях, к крайнему негодованию Лестара, ироничной усмешке Лероя и откровенному изумлению Эдны, отца Леминга, да и меня самой.

— Это как понимать, вы кто? — я не успела сообразить и только вырвалась, как меня сжали в объятиях повторно.

— Помните, миледи, я говорил вам по поводу поисковых заклинаний? Одно из них сработало.

Когда, наконец, меня перестали душить в объятиях, я распознала в своем неожиданном обожателе принца Уилиама, которого прочила в женихи своей сестре. Статный красавец эльф с голубыми глазами, длинными, почти до пояса белоснежными волосами, заплетенными в изящную ажурную косу из шести прядей. Мне бы подобные парикмахерские умения. Впрочем, это задача не королевы, а фавориток, приводить меня в порядок. Увы, из всех присутствующих фавориткой, и то с огромной натяжкой и скидкой на голые ноги, хвост и скверный характер, можно было назвать лишь Эдну.

— Принц Уилиам, — я натянула на лицо дипломатическую улыбку, присматриваясь к мужчине лучше. На нем походный коричневый кожаный костюм, при нем меч, лук, кортик, несколько метательных ножей. Кажется, он собрался истребить всех ассиров Всеславии лично. — Рада, что вы с таким энтузиазмом ответили на мое письмо, но, боюсь, вы себе неверно представляете масштаб катастрофы…

— Думаете, миледи?

Сверху, со всех сторон полетел град стрел. Лерой бросился закрыть меня собой, я спешно выставила щит лакрии, Лестар за несколько секунд перебросился в демона. Но, когда все прекратилось, я стояла в окружении забора из стрел, на кончиках которых прикреплены красные шелковые ленточки и перья.

— Мой народ готов служить вам верой и правдой. А мое сердце — у ваших ног, моя дорогая.

— Придется в очередь встать, уважаемый, — расхохоталась Эдна.

— Вы с кем разговариваете, дитя разврата?

— Это дитя разврата, между прочим, принцесса Кастлании! — возмутился Лестар, так и не сменив обличия.

— А у нас, между прочим, с Кастланией мирного договора нет. Имею полное право уничтожить вас на месте!

— Попробуйте, сударь…

Одному Отцу Заступнику известно, сколько бы еще продолжалась эта перепалка, которая, судя по всему, началась еще задолго до моего пробуждения и вернулась к прежнему руслу обсуждения. Потому мне пришлось вмешаться.

— Тихо! — на меня обратили внимание. Лестар открыл было рот, но я снова повторила. — Тихо! Сейчас мы во всем разберемся. Спокойно разберемся.

Словно почувствовав, что самое время, мне на руку спикировал ворон, прилетевший из Сан-Себастьяна.

— Прошу меня извинить. Мне нужно уединиться, — я сделала небольшой реверанс, поскольку присутствующие на поляне ненамного уступали мне по положению. Но затем, вернулась и решила необходимым добавить: — пожалуйста, пока я не вернусь, не поубивайте друг друга. Мне и без политических убийств хватает проблем, договорились?

Кажется, у сторон были свои идеи на этот счет, но, раз дама попросила, они разошлись в разные концы поляны. Уходя вглубь леса, я краем глаза заметила, что лорд начал раздавать указания собирать лагерь и готовить завтрак. Гвардейцы помогали варить кашу и собирать палатку.

Расположившись на пеньке в окружении тишины, деревьев, теряющих свои последние одежды и уже засохших грибов, я обратилась к птице. Ну что, дорогая, покажи мне, как все было на самом деле.

Найти место, чтобы сесть было мудрым решением. Увиденное настолько шокировало меня, что я едва не упала на землю. Глазами ворона я видела, как церберы врываются в дома, разрывают ассиров на части, но на обратном пути они перегрызают всех, кто попадается. Всех, без разбора. Женщин, детей, мужчин, стариков. Моих подданных. Кровь лилась рекой до самого рассвета и в живых в Сан-Себастьяне остались лишь те, кто успел укрыться. От пережитого ужаса я безмолвно разрыдалась. Глазами ворона видела, как прямо посередине улицы лежат тела моих подданных, которые были убиты с моей подачи. С моего разрешения. Моей рукой.

Долгое время я не могла прийти в себя. Ворон давно улетел, звуки сборов лагеря утихли. Издалека донеслось мое имя. К счастью, первым меня нашел лорд и, обхватив за плечи, мягко потряс. Выйти из транса я смогла не сразу и неживыми глазами посмотрела на него. Утерев мои слезы, он присел передо мной на корточки и сухо приказал:

— Рассказывай.

— Я видела… видела, — не в силах говорить, закрыла лицо ладошками и расплакалась. — Лерой, какая я идиотка. Их кровь на моих руках. На моих.

Он позволил плакать на своем плече, и только полностью успокоившись и излив всю свою боль на мужчину, смогла пересказать, что мне поведали вороны. По мере рассказа лицо лорда становилось все более холодным и безжизненным. Он понимал, что Лестар знал о так называемом, побочном эффекте. О том, что помимо ассиров церберы уничтожат и всех, кто неосмотрительно перешел им дорогу на пути к цели. Исчезли они лишь с рассветом, а не тогда, когда перебили всех ассиров, вопреки уверениям Лестара. Я не могла вернуться в лагерь. Не могла видеть его. И мужчина все сделал за меня.

Сначала я слышала крики. Потом звуки драки. Потом, кажется, как ломаются сосны, а потом все стихло, лишь после этого вернулась на поляну. К моей радости, демона на ней уже не было, но осталась его сестра, чей виноватый взгляд заставил меня поверить и простить. Она не знала, как поведут себя церберы. Хотя знала, что результат может быть непредсказуемым. Знала, но предпочла смолчать. Главным аргументом принца Килиана было то, что он выполнил обещание уничтожить ассиров. Действительно, об этом можно не волноваться, Сан-Себастьян чист. Но как теперь я могу появиться в городе, смотреть в глаза оставшимся в живых. Как скажу, что я — причина, по которой погибли их родные и близкие?

На поляне воцарилась тишина. Все смотрели на меня, как на погребенную заживо. Лучше бы и правда погребла себя заживо.

— Возможно, лучше будет, если мы обойдем Сан-Себастьян стороной? — предложила Эдна.

— Да. Так будет лучше. Но, если я после каждой ошибки стану закрывать глаза на последствия, какой королевой буду? Вы не видели, какие скорби творятся в Сан-Себастьяне, — на глаза набежали слезы. — Сколько смертей. Как страдают всеславцы. Мы должны ехать и ехать немедленно. Помогу всем, кому смогу. Ну же, собираемся!

— Позавтракайте, мой цветок, — эльф преподнес на тарелке разнообразные фрукты, выложенные пирамидкой. Сверху на них лежал цветок гладиолуса. Красивый и неживой. Посмотрела на него как на ненормального.

— Вы меня слышали, принц? Люди умирают! У меня нет времени на эти глупости!

— Королева, принц Уилиам прав, — вмешался отец Леминг. Остальные, кажется, его поддерживали.

— Дорога тяжелая. Необходимо подкрепиться, иначе вы не доедете, — пояснил Лерой.

Действительно, десять минут уже не изменят ситуацию существенным образом, зато желание добраться поскорее может обернуться моим голодным обмороком. Позавтракав, мы тот час же двинулись в путь.

В Сан-Себастьяне все оказалось существенно хуже, чем я полагала. Церберы не только уменьшили численность города за счет всех, кто попадался по дороге, но и нанесли серьезные разрушения. Зато, как и обещал Лестар, ассиров не осталось. Ни одного.

Мы тот час же проехали в дом местного градоправителя, убитого цербером ассира. Расположившись, я велела созвать всю оставшуюся в живых знать. Проверила и выбрала нового градоправителя, руководителя местной гвардии и полиции. Они напрямую подчиняются поставленным мною в Ридане людям, поэтому можно быть спокойной на счет порядка на землях. Ассирское засилье теперь не грозит. Осталось лишь ликвидировать последствия собственных ошибок.

Местный лазарет был переполнен ранеными. Безнадежных больных спасала я, питаясь от Лероя, раненым помогала Эдна, знавшая, как нейтрализовать яд церберов, отец Леминг использовал магию порядка, чтобы облегчить боль тех, кто лишь ожидал помощи. На всех рук не хватало. К вечеру удалось стабилизировать всех, но мы сами разве что с ног не валились.

Эльфы же, тем временем, занялись земельными работами, восстанавливая вытоптанные клумбы и залечивая ободранную кору деревьев.

— Это чем они занимаются? — едва не вывернув голову, чтобы рассмотреть согнувшегося в три погибели принца Уилиама, Эдна приподняла бровь.

— Кажется, принц копается в навозе, — констатировал отец Леминг.

— И получает от этого немалое удовольствие! — добавил Лерой, едва покачиваясь.

Я же с омерзением наблюдала, как принц растирает между пальцами навоз, нюхает его и укладывает на землю прямо голыми руками.

— Видимо, других проблем в Сан-Себастьяне нет, — нервно заметила я, сама едва держась на ногах от усталости. — Лорд, отправляйтесь в дом, вместе с Эдной. Мы с отцом Лемингом закончим и вернемся к ужину.

— Я не брошу вас.

— Лерой, хоть раз выполните то, что вам приказывают! — сама не заметила, как назвала мужчину по имени. Он улыбнулся, выстраданной и усталой улыбкой. Необычная бледность сильного мужчины, что едва держался на ногах, пугала. Должно быть, я забрала у него слишком много сил…

— Только из бесконечного уважения к вам.

Когда Эдна и лорд скрылись из виду, отец Леминг произнес:

— Миледи. Прошу меня простить, но если вы продолжите пользоваться услугами лорда, он долго не протянет.

— Сама вижу, — с грустью протянула я, понимая, что такой способ подпитки моей силы лакрии имеет серьезные недостатки. Недаром о нем в обители не рассказывали. Сдается мне, что я могу довести лорда до полного изнеможения, а что еще хуже, возможно и убить. И это еще одна причина из бесконечного перечня под названием «Вы не можете быть вместе, потому что…».

— Ваше величество, пока мы остались одни, я должен вам еще кое-что поведать, — я обернулась и устало посмотрела на святого отца. — Последнее пророчество. Оно здесь. Неподалеку от Сан-Себастьяна. В лесном монастыре Аль Кри, в двух часах пути. Предлагаю отправиться туда завтра, на рассвете, пока все спят.

— Хорошо, — в душе заворочался пушистый котенок. С одной стороны — приятно понимать, что скоро я найду разгадку, ключ к снятию проклятия с нашего рода, с другой стороны — волнительно. А вдруг, в свитках совершенно не то, чего я ожидаю? Вдруг там нечто пострашнее неизвестности? Тем не менее, я должна знать, и решила поступить, как предлагает святой отец.

Через несколько часов мы окончательно управились в лазарете и вернулись в дом, где нас уже ждал сытный ужин. Лорд и Эдна отдыхали, новый градоправитель пригласил нас к столу и за поздним ужином мы обсудили мои указы и порядок их выполнения. Принц Уилиам со свитой решили заночевать в лесу на деревьях, где отдадут дань скорби умученным церберами растениям. Воистину, кроме разреза глаз и цвета кожи никаких достоинств у потенциального жениха от эльфов. Еще хуже, чем принц Килиан. Тот хотя бы умел ловить дичь…

Как уснула — даже не помню. Настолько морально и физически вымотанной оказалась к вечеру. А утром, которое свалилось на меня, словно кирпич на голову, чуть свет — разбудил отец Леминг. Мне показалось, что я только коснулась подушки, а мягкая ладонь святого отца уже трясла меня за плечо.

— Ваше величество, нам пора, если хотите успеть вернуться к обеду.

— Хорошо, встаю, — устало зевнув, я потерла глаза.

Встать удалось с трудом. Неприятная ломота во всем теле от накопившейся усталости превратила ноги в негнущиеся деревяшки. Спина стонала и едва разгибалась, а ладони мелко дрожали, несмотря на ночной отдых. Истощение отразилось слишком сильно, но иначе я не могла. Мне не позволяла совесть.

Привела себя в порядок насколько это было возможно и через четверть часа уже, то и дело клюя носом, ехала верхом, следом за монахом, рассекая утренний влажный туман. Мужчина явно знал дорогу и уверенно вел коня вперед, я же позволила себе расслабиться, чтоб хоть немного наверстать поверхностной дремой свой недосып.

Как и обещал монах, через два часа перед нами раскинулся монастырь Аль Кри, настолько прекрасный и величественный, что у меня даже дух захватило. От былой дремоты не осталось и следа. Белый мрамор испускал едва заметное свечение, высокие колонны, окружающие строение со всех сторон, создавали иллюзию воздушности, словно крыша парит в воздухе. Мы привязали коней, которые бархатными губами жадно впились в овес, сваленный у коновязи. Проходя мимо огромных мраморных столбов и статуй Святой Девы и Отца Заступника, я чувствовала себя песчинкой. Через несколько минут нам навстречу засеменил мужчина в белоснежной рясе и изображением отца-заступника на омофоре. Похоже, он нас ждал.

— Ваше величество, — Владыка склонился передо мной в низком поклоне, я встревоженно посмотрела на отца Леминга, но новый знакомый подтвердил мою же собственную догадку. — Ваш приход был предречен. Мы ждали этого момента. В ближайшие несколько дней судьба Всеславии коренным образом изменится. Наконец-то для всех нас просиял луч надежды! Если вы все сделаете правильно, ассирское племя дрогнет.

Сердце колотилось с такой скоростью, словно в груди галопом неслось стадо лошадей. Меня разрывало от желания немедленно броситься к свиткам. Ощущение предназначения, зов пророчества… я чувствовала это всей кожей. Мне не только суждено было оказаться здесь сегодня, но это случилось бы в любом случае, при любом раскладе, даже если бы Беатрис не сбежала с кузнецом.

Владыка шествовал неспешно. Отец Леминг сжимал мою ладошку, пытаясь хоть как-то успокоить. Но это было бесполезно. Меня трясло как от инзраинской лихорадки. Возможно, даже поднялась температура от переживаний, но отступать не время. Я королева Вилиана Шален Кенигсгейл и справлюсь с любыми препятствиями, которые встанут на пути. Таков королевский долг.

Мы прошли несколько длинных коридоров. Раскрыв потайной проход, Владыка провел нас в тайную часть монастыря, расположенную под землей. По размерам она не уступала его наземной части. Едва слышно потрескивали факелы, освещая ровно столько, чтобы не оступиться. Узкие проходы наполнены запахом сырости, кое-где даже плесень на стенах, но Владыку и отца Леминга это не смущало. Разве могут в подобных условиях храниться книги и свитки? Оказалось, что могут.

Передо мной отъехала стена, и показался внушительных размеров зал. Множество монахов в белоснежных рясах что-то читали и декламировали, переписывали, листали книги, обсуждали. В помещении — светло, тепло и сухо, не так, как в коридорах. Много свежего воздуха, значит имеется система вентиляции. Но и здесь наш путь не окончился. Владыка подвел к еще одной стене. За очередным тайным ходом мы остановились.

Маленькая комнатка с одним креслом, небольшой тумбочкой и факелом на стене. Владыка провел рукой, и факел едва слышно зашуршал лучинками, заплясавшими на стенах оранжевыми искорками. Открыв шкафчик, наш провожатый извлек из него маленький свиток, размером чуть больше моей ладошки.

— Последнее пророчество, ваше величество. Никто, кроме вас не может прочесть его. Никому, кроме действующей королевы Всеславии, не позволено прикоснуться к святыне глазами. Прошу.

Кинув встревоженный взгляд на присутствующих, я приняла из рук владыки пожелтевший и рассохшийся от времени пергамент и села в кресло. Руки заметно дрожали, и совладать с собой стоило немалых усилий. Вдох, выдох… сердце принимает спокойный, но уверенный ритм.

— Все будет хорошо, миледи. Мы поможем вам, — подбодрил отец Леминг.

Но как же он ошибался. Помочь мне не мог никто…

Раскрыв свиток, я прочла. Медленно, вдумчиво, несколько раз. Но от этого текст пророчества, к сожалению, не менялся.

«Проклятие ассиров на род Кенигсгейлов наложенное падет, когда чистый сердцем голубь добровольно принесет себя в жертву ради рода всего. Всеславия оправится от инзраинского ига и восстанет из пепла».

Чистый сердцем голубь добровольно принесет себя в жертву. Что понимается под этим? Я должна умереть? От осознания внутри все опустилось. Страх… бесконечный, неконтролируемый, даже панический. Я должна умереть. Во благо народа. Во имя своих потомков. И пусть род Кенигсгейлов после моей смерти утратит право на престол, проклятие никуда не денется. Оно перейдет детям Беатрис, пока не истребит нас всех. До единого. А что хуже всего — Всеславию поглотят ассиры. Как саранча неизбежно поглощает посевы.

Дабы знание пророчества не досталось никому, я поднялась и поднесла свиток к огню, который, благодарно зашипев, с аппетитом набросился на пергамент. Владыка и святой отец молча наблюдали, как пламя забирает последнее пророчество, о котором не знает никто, кроме меня. Я должна принести себя в жертву. Это значит, что я должна сама явиться к инфанту Азралу. Что ж. Да будет так, если это угодно Отцу Заступнику.

— Идемте, отец Леминг. Я узнала все, что было необходимо, — в голосе холодное отрешение. Решение принято, но пока до конца не осознано.

— Вы уверены, миледи? Возможно, вы захотите обсудить с владыкой подробности пророчества?

— Оно предельно ясное. Идемте, — настояла, желая поскорее выбраться из подземелья на свет и насладиться им. Возможно, последний раз.

Я долго смотрела как над монастырем проплывают облака. Пушистые, как маленькие овечки или отцветшие одуванчики. Совершенно скоро и я буду там. Присоединюсь к своим родителям и братьям. Стану ветром. Захотелось плакать. Моя жизнь только началась, а злой рок, фатум так бесцеремонно ворвался и перечеркнул ее. Я только обрела любимого, чтобы навек потерять его. Душа разрывалась от противоположных желаний. С одной стороны, я очень хотела спасти Всеславию, свою сестру и всех потомков рода Кенигсгейлов, которые бродят по земле, если таковые остались. Дальние родственники у нас есть и как обстоит в их семьях с проклятьем — мне неизвестно. Как бы то ни было, моя жертва снимет его. С другой стороны, мне хотелось рассказать все лорду, сесть с ним на коня и ускакать в закат. Туда, где нас никто не найдет. Но тогда сотни тысяч всеславцев падут жертвой издевательств и омерзительных поступков ассиров. Голод, убийства, продажа детей… нет. Решительно смахнув проступившие слезы, я приняла твердое решение. Так тому и быть. Я принесу себя в жертву. Ради своего народа. В конце концов, это всего лишь миг… миг и я воссоединюсь со своей семьей.

— Все хорошо, миледи? Пророчество вас расстроило?

— Нет, отец Леминг. Совсем нет. В нем указан ключ к спасению Всеславии и моего рода.

— Тогда почему вы не веселы?

— Потому что мне предстоит нелегкий путь, святой отец. Благословите меня.

— Благословляю, ваше величество, — отец Леминг совершил обряд благословения, помог мне взобраться на лошадь, и мы молча вернулись в дом.

Я не могла никого видеть и ни с кем разговаривать. Сердце щемило от осознания предстоящей жертвы. Казалось неправильным вовлекать кого-то в это знание и делиться им, поскольку наверняка меня попробуют отговорить. Но проклятие, как и пророчество — древнее. Первое наслано Темным Богом, второе — дар Отца Заступника. Кто мы, чтобы перечить и противиться воле нашего Повелителя? Если он говорит о необходимости подобной жертвы, ее нужно совершить, а не думать, как спасти себя. Малодушная и трусливая королева, которая больше боится за себя, чем за подданных, не способна привести свой народ к процветанию.

Лерой нашел меня в саду, где я наблюдала за принцем Уилиамом. Он со своей свитой ходил вокруг костра и проводил некие мессы. Обещал, что в следующем году урожай в Сан-Себастьяне будет небывалым…

Прежде, чем принести себя в жертву, я должна принять решение, кто закончит мое дело и взойдет на престол, когда иго ассиров падет. Я могла сочетаться браком с принцем Уилиамом и тогда, в случае моей гибели, на престол сядет он. Но даже страшно представить, во что превратиться страна. В цветущую клумбу с пышным букетом проблем и плодами в виде трудностей. Нет. Более мудро будет отдать власть следующему по праву — лорду Найтингейлу.

— Ты прикажешь всех принцев от тебя отгонять или на этом остановишься? — его спокойный голос вывел меня из раздумий.

— Всеславии нужен король, Лерой!

— А тебе муж?

Я промолчала. Да. Мне нужен муж. И дети. И будущее. Но по велению злого рока всего этого я лишена.

— Неужели не видишь, ты не будешь счастлива ни с Лестаром, ни с Уилиамом, ни с кем-либо другим.

— А кто говорит о счастье? Я должна думать о Всеславии.

— То есть я был бы худшим королем? Хуже, чем принц, принимающий решения по воле похоти или хуже, чем принц, ставящий благо цветника превыше любого другого?

— Вы были бы прекрасным королем. Даже великим, — робко созналась я. — И станете им.

— Тогда в чем дело, Вилиана? Я не понимаю! Если бы мои прикосновения отталкивали тебя, я бы понял. Если бы мое внимание не встречало отклика — не стал бы навязывать свое общество. Но я вижу, твоя душа томится не меньше моей от страсти, в которой мы оба сгораем!

— Я вовсе не… — щеки полыхали от столь откровенного признания.

— Станешь отрицать — поцелую. И собственное тело предаст тебя, — он сделал шаг ближе, а я отпрянула, как от огня. Мне не нужен поцелуй, чтобы понять — все, сказанное лордом, истинная правда. Мужчина улыбнулся, довольный реакцией. — Ты обрекаешь нас обоих на страдание. Себя — в заботах о стране, меня — в заботах о тебе.

— У всего есть причины, лорд.

— Назови мне хотя бы одну!

— Ваша жизнь! — в сердцах крикнула я. — Это стоящая причина, чтобы отталкивать?

— Моя жизнь — мне решать, как ее прожить. Неважно, что вас пугает, я справлюсь со всем.

— Как вы справитесь с проклятьем рода Кенигсгейлов? Которое вот уже пять сотен лет не позволяет женщинам нашего рода выходить замуж по любви, без опаски потерять любимого?

— После этих слов я никому тебя не отдам. Ни принцам, ни самому Отцу Заступнику! — его взгляд изменился. Огонь решимости, какого я не замечала прежде, горел ярче яркого. Словно последнее сомнение было разрешено сейчас.

— После слов о проклятье? — не поняла я.

— После признания в любви, — сгребая меня в охапку, улыбнулся Лерой. — Пусть кривоватого и стеснительного, но, во всяком случае, откровенного. Если ты не будешь со мной, то у Всеславии вовсе не будет короля!

— Кто дал тебе право решать за меня?

— Любовь, Шален. Любовь дала мне такое право.

Печать поцелуя надежно закрыла неудобную тему для разговора, а целовался лорд томительно сладко, восхитительно прекрасно и возмутительно страстно! Так, что противиться не представлялось возможным. Жаль, что это наш последний поцелуй.

Позволив себе минуту слабости и нежности, я стояла в объятиях любимого мужчины и понимала, что не могу, не имею права лишить его жизни лишь по слабости собственного сердца. Когда меня не станет, у него будет шанс полюбить вновь либо сосредоточиться на управлении королевством.

— Лорд, вы, кажется, плохо меня слушали, — отстранилась я, прощаясь с родными и, кажется, последними объятиями. — Во-первых, это был наш последний поцелуй, потому что я забираю ваши силы. Не специально, но так получается. Сама природа против того, чтобы мы с вами были вместе. А, во-вторых, женщины нашего рода несут смерть своему мужчине после брака.

— Хорошо, — его решительное спокойствие сбивало с толку.

— Что же в этом хорошего?

— Хорошо, мы с вами будем жить вне брака. И пусть кто-то попробует обвинить королеву в недостойном поведении. Я признаю всех наших детей, надеюсь, таковых будет много.

— Право, я вас не понимаю.

— Это потому, что ваше доброе сердечко, моя милая Шален, не может представить, что кто-то может любить его обладательницу сильнее, чем престол, титулы, положение в обществе… Я понял, что возьму тебя в жены еще тогда, когда впервые поцеловал.

— О, а количество ваших женщин, о которых ходит столько слухов, по словам графа Кернуэла, это была тренировка?

— А вы уверены, что слухи о них не преувеличены?

— Я не уверена, что мужчина вроде вас хранил верность шестилетней девочке, — иронично ухмыльнулась.

Лорд согласился, повинно склонил голову и признал, что далеко не святой. Тем не менее, он продемонстрировал браслет дружбы:

— Я свой не снимал. Никогда…

— А мой остался в карете… к которой вы меня не пустили в тот злополучный день, — я тяжело вздохнула, понимая, что весь этот разговор сейчас лишен смысла. Он только продлевает агонию. Решение уже принято и ни ласковые слова лорда, ни его клятвенные заверения в любви, ни даже согласие жить вне законного брака, что немыслимо для особы королевских кровей да и для мужчины его титула, ничто не могло изменить его. — Лорд Найтингейл. Я верю, что вы станете великим королем. Но пообещайте, — я пресекла его попытку перебить меня, — пообещайте, что принимая важные политические решения, вы будете руководствоваться не только сухим расчетом и целесообразностью, но и вашим сердцем.

— Миледи, мне не нравится то, о чем вы говорите.

— Это не важно. Главное, пообещайте.

— Вы — мое сердце. Даже, если мне посчастливится стать королем при вас, все решения мы будем принимать вместе.

Я притопнула ножкой. Да что за подданный мне попался? Не подданный, а сплошная головная боль.

— Лорд! Мы уже говорили однажды, что вы не в полной мере осознанно приносили мне клятву верности. Ваша королева не просит, требует дать ей обещание. Неужели это так сложно?

— Единственное, что я могу пообещать — так это то, что без тебя мое сердце откажется биться. Ибо ты и есть мое сердце.

Стояла и не понимала, то ли вульгарно закатить глаза, поскольку лорд упорно не желал облегчить мою долю, то ли расплыться в довольной улыбке. Он романтик до мозга костей и еще каких-то несколько дней назад я мечтала срывать с губ ухажеров подобные комплименты. Но не сейчас, не в такой ситуации. Понимая бесперспективность дальнейших вопросов, повелела:

— Идемте в дом. Нам следует решить, как быть дальше и как вернуть трон Всеславии законному наследнику.

Я намеренно использовала выражение «законному наследнику», а не «мне», чтобы зародить в душе и сознании лорда, что именно на его плечи ляжет тот груз, что оказался слишком неподъемным для меня. С печальной улыбкой развернулась и прошла внутрь, ежась от осенней прохлады.

Через двадцать минут все были собраны за обеденным столом. Я внимательным взглядом окинула компанию: воин, путана, монах и эльфийский принц. Вот на кого сделал ставку Отец Заступник в деле освобождения Всеславии от инзраинского ига. Неисповедимы его пути, воистину неисповедимы. Первый отличный стратег и воин, второй — маг и духовная поддержка нашей команды, третья… вот функции третьей вызывают серьезные вопросы. Эдна не раз показала свою полезность. Возможно, ее особенный дар и опыт тоже пригодятся. А вот для чего мог сгодиться эльфийский принц с его лучниками — решительно не понимала. Стрелять в своих подданных я не позволю.

— Итак, я собрала вас здесь, чтобы решить насущный вопрос: как нам быть? Трон захвачен лордом Монрейном, который не имеет права на престол. Более того, мне стало доподлинно известно о его связях с ассирами. Смею предположить, что во дворце, коль скоро лорд Найтингейл и весь его род подвергся опале, не только смута, но и открытое противостояние легитимной власти. Въехать в город и остаться при том живой, очевидно, не получится. Потребовать свою власть силой убеждения, авторитета, закона и именем Отца Заступника — тоже. Сколько ассиров оккупировало дворец — так же острый вопрос. В связи с этим, хотелось бы выслушать ваши предложения. Как мы вернем трон Всеславии, — я осеклась, — легитимному монарху?

— Вы имели в виду, нашей королеве, — поправил Лерой.

— Легитимному монарху, — неопределенно кивнула я, заметив, что взгляд лорда стал серьезным и сосредоточенным.

— Позвольте спросить, где вы с отцом Лемингом были утром?

— Лорд, это к делу не относится. Сейчас перед нами стоят куда более серьезные задачи. Имеются предложения?

— Конечно, — вступил принц Уилиам, попивая сок манго из пузатого хрустального бокала на высокой ножке. — Мои лучники расчистят для вас дорогу и устранят неугодных. Моя королева сможет беспрепятственно войти в Ардлис. Кроме того, я вижу, что у вас в распоряжении немало гвардейцев…

— Исключено. Пусть силы я отмела сразу, о чем вам было сказано ранее. Еще предложения?

Эдна подняла руку и, закинув ногу на ногу, начала:

— Могу предложить свои услуги. В высших кругах известно, что я — принцесса Килиан. Можно направить меня во дворец под личиной дипломатической миссии. Скажем, мне требуется заключить сделку на поставку драгоценных камней для казны. В процессе обсуждения деталей я найду способ, как остаться с этим вашим лордом наедине и подчинить его. Абсолютно и бесповоротно. То есть — навсегда. Заполучив главу заговорщиков — будем им манипулировать до тех пор, пока не посадим или не ликвидируем всех. В таком случае путь в Ардлис для вас будет безопасным, а трон — свободным.

— Слишком рискованный план, — отвергла я. — Эдна, вы даже не подданная Всеславии. С чего такая жертвенность?

— Азарт, — она задорно улыбнулась и передернула плечиками. — В Кастлании у меня нет права на трон. Его займет Лестар, это даже не вопрос и обсуждению не подлежит. Моя же участь не столь приглядна. Хочу запомниться в веках.

— Или быть в них похороненной? — недовольно уточнил отец Леминг.

— Ваша забота обо мне, отец, так сексуальна, — она погладила мужчину по коленке. Монах, смутившись, отодвинулся подальше, а я едва сдержала приступ целомудренного гнева. Пора бы уже привыкнуть к неуместным замечаниям этой дамочки. — Есть еще возражения, кроме «это слишком опасно?»

— А если Монрейн — ассир? — предположил Лерой.

— Да хоть Патриарх всея Ал’Курдума! Мое подчинение не действует лишь на Отражателей и лакрий. Остальные, в том числе и ассиры не могут противиться чарам суккубы и выполнят любую мою прихоть.

Однажды я уже обожглась с демонами, стоит ли поставить на них второй раз? Где гарантии, что подчинив главу заговорщиков, Эдна не раскроет наши планы и местоположение моих соратников? Быть может, лишенная возможности взойти на престол в своей стране, она тешит иллюзии захватить власть в моей? Нет. Я не могу поступать столь необдуманно. Прежде, чем уйду в качестве жертвенного агнца на заклание к ассирам, я должна убедиться, что лорду Найтингейлу удастся защитить трон. В противном случае — моя смерть будет напрасной. Идея с Эдной мне не нравилась. Я попробовала с церберами и поняла, что до светлой цели не добраться, следуя темными путями.

— Нет. Все же я решительно отвергаю этот вариант. Оставим его в качестве запасного, если не придумаем ничего лучше. Слишком, слишком опасно и велика вероятность, что вы будете раскрыты, либо по каким-то причинам лорд Монрейн окажется сильнее или умнее. А, в случае вашего провала, Кастлания объявит Всеславии войну. Войну, которую мы себе не можем позволить вести.

— Это верно, — согласилась демонесса. — Лестар придет мстить и начнет с него, — кивок в сторону Лероя. — Мальчишки…

— Нет, — задумчиво протянул лорд, размышляя над своим предположением. — Извне мы вернуть трон не сможем. Эдну посылать также сомнительный вариант. Следует действовать изнутри, но при это привлечь на свою сторону народ. Именно Всеславцы всегда являлись оплотом самодержавия, так почему сейчас не обратиться к ним?

— Интересная мысль, но… инзраинские путы оплели умы моих подданных. Сомневаюсь, что при упоминании имени батюшки либо моего собственного они согласятся идти за нами.

— Вера, миледи, вера, — напомнил отец Леминг.

— Вера без дел мертва, разве не так говорится в завете Отца Заступника? А дела показывают, что, к сожалению, у нас не так много соратников.

— Но для переворота не нужны все. Достаточно массы, — резонно заметила Эдна.

— К тому же, если бы удалось как-то показать, что среди высшей знати, захватившей власть, есть ассиры, то и жители Всеславии, и остальная аристократия сделают все за нас. Сейчас бесполезно говорить и убеждать. Народу будет сложно поверить, что они шли за ассирами. Но, если показать, открыть им глаза, сомневаюсь, что останутся равнодушные, — воодушевился Лерой. Я тоже ухватилась за эту идею.

— Но… как? Как показать настоящую сущность ассиров? Я не смогу обратить их всех, а один не заставит толпу взяться за вилы, а аристократию — бунтовать. Первые слишком много страдали, а вторые не любители кровопролитий. Отец Леминг? — заметив в глазах монаха желание высказаться, смешанное с сомнением, обратилась я. — Говорите, не стесняйтесь. Мы рассмотрим и обсудим все варианты, даже самые невероятные. Нам нужны идеи…

— В завете Отца Заступника говорится что-то об этом, вот только я запамятовал точную формулировку.

Обратившись к слугам, мы узнали, что все церковные книги по приказу местного градоначальника были уничтожены, потому ни Завета Отца Заступника, ни иных книг в доме не имелось.

— Напомните номер кондака или несколько фраз из него. В монастыре я выучила Завет практически наизусть. Уверена, вместе мы сможем установить его верный смысл.

Отец Леминг задумался на минуту, затем начал:

— Благословение мое из недр земных сочится… нет, не так…

— Благословение мое примите, дети мои, то, что с небес спускается и из недр святой земли проистекает, — я хорошо помнила этот кондак. Он был одним из моих любимых, поскольку вселял надежду, что добро всегда победит зло и при помощи воды из святого источника можно решить многие беды.

— Да, верно, — улыбнулся отец Леминг и закончили мы уже в два голоса:

— Первое — сердце ваше исцелит и душу укрепит, второе — плоти и сознанию подмога; обратит вспять волшбу отвратных свету существ, снимет отвод глаз и иллюзии вредоносные, очистит разум от скверны и вернет глазам возможность видеть истину в обмане.

Закончив чтение, мы улыбнулись друг другу. В это мгновение стало невообразимо тепло в области сердца, словно это знак свыше, словно звоночек от Отца Заступника о том, что мы на верном пути.

— И что это значит? — Эдна в удивлении вскинула бровь и отец Леминг ей пояснил.

— Это значит, что нам необходимо достать воду из Святого Источника, что проистекает в святых землях. Есть вероятность, что при ее употреблении ассир не сможет держать человеческую сущность и перекинется в демона. Либо, если трактовать слова завета буквально — все вокруг смогут видеть его настоящую сущность даже через волшбу, наложенную на отвратительное демоническое тело.

— Хорошо, — зацепился за эту идею Лерой, — но как мы заставим аристократию выпить эту воду? К тому же, всех и сразу?

— Как часто во дворце проводятся балы? — молчавший все время принц Уилиам привлек наше внимание. Кажется, эльфы могут оказаться полезными Всеславии и сослужить добрую службу.

— Принц, у вас имеется идея? — я одобрительно улыбнулась, поощряя мужчину изложить свои мысли.

— В честь прибытия эльфийского посольства Всеславия испокон веков устраивала балы. У вас полно незамужних девиц, у нас — прекрасных и мужественных юношей, согласных скрасить их одиночество. Не вижу причин, по которым лорд, сидящий сегодня у власти, стал бы менять традицию? Во время бала подаются напитки. В особых случаях — устраивается званый ужин.

В этот момент я осознала всю гениальность этой задумки. Мы, подговорив кого-либо из поваров или официантов, получим возможность подлить во все напитки воду из святого источника. Никому, кроме ассиров, вода не причинит вреда. Да и для них вред сомнительный — лишь смена внешней ипостаси. Когда знатные известные лорды обернутся отвратительными демонами, народ, по обыкновению допускаемый до балов и аристократия, что веселится в отдельном богатом зале, получит возможность убедиться доподлинно, что служили верой и правдой Темному Богу, предав веру в своего короля — моего отца.

— А дальше — дело за малым, — закончил мои мысли Лерой. — Подстегнуть бунт, для которого достаточно первой крови. Ассиры будут изгнаны, а те, что по каким-то причинам не будут раскрыты — сбегут сами в страхе расправы. Вы займете трон, а мы закроем границы и прикажем всем жителям Ардлиса пройти проверку водой из святого источника. Так очистим город от скверны, а затем — и всю Всеславию!

С облегчением выдохнув, я, наконец, присела на стул:

— Господа, давайте отобедаем. Мы это заслужили. За обедом обсудим детали плана. Мне он нравится и я, как Верховный главнокомандующий Всеславии, его утверждаю.

— И это — менее рискованный план, чем порабощение лорда Монрейна суккубой?

— Я бы назвала его — более надежным, — наблюдая за тем, как слуги накрывают на стол, парировала я. — Всеславия не останется в долгу перед Кастланией и добьется независимости самостоятельно.

— Миледи мне не доверяет, — разочарованно заметила Эдна. — Жаль. Смела надеяться на место при вашем дворе после того, как трон вернется к легитимному монарху, — она многозначительно протянула последнюю фразу. Кажется, ни от кого не ускользнуло употребление подобной фразы в моей речи.

— Не хотите ничего пояснить, миледи? — согласился Лерой.

— Не вижу темы для разговоров. У нас есть более важные дела. Например, для того, чтобы подлить воду из святого источника в напитки, подаваемые на балу, нам нужно несколько помощников, в чьей преданности не будет сомнений.

— Заедем в графство моего дяди, узнаем, кто нынче прислуживает при балах, найдем их вне дворца, побеседуем и… вы их убедите, — улыбнулся лорд. — Все просто.

— Использовать силу лакрии — значит заставить. Принудить. Мне бы не хотелось, чтобы власть во Всеславии зиждилась на принуждении и порабощении воли. Пожалуйста, лорд Найтингейл, я вас просила. При принятии решений руководствуйтесь, в том числе, и вашим сердцем.

— И что же оно советует? — намек на меня, ведь именно меня он называет своим сердцем.

— Оно советует убедить, а не принудить. Советует дать возможность моим подданным осознать свои ошибки и исправить их. Это куда более ценно. В противном случае, очнувшись от моих чар, они будут разочарованы в правителе. Мне бы этого не хотелось. Приятного аппетита, господа, — взявшись за приборы, пожелала я и с удовольствием разрезала хорошо прожаренный ароматный кусочек свинины, политый томатным соусом. Только сейчас поняла — как сильно проголодалась. С утра во рту не было ни маковой росинки!

— Хорошо. Пусть будет по вашему, — согласился лорд и последовал моему примеру.

На некоторое время за столом воцарилась тишина, прерываемая лишь мягким звоном столовых приборов о фарфор. Закончив с блюдом, я попросила подать мне сразу десерт и чай, а сама обратилась к отцу Лемингу:

— Отец, как далеко до Святого источника?

— Отсюда два дня пути, самое меньшее, миледи. На северо-запад.

— Значит, в сторону Ардлиса. Это хорошо. А земли графа Аластина всего в нескольких часах езды отсюда, я верно понимаю, лорд?

— Полдня пути, если быть точным, — поправил Лерой, с интересом меня разглядывая. Действительно, изменения, произошедшие в моем поведении, не могли остаться незамеченными. Я слишком рьяно взялась за решение стоящей задачи, поскольку у меня не так много времени и, прежде, чем принесу себя в жертву, должна быть уверена, что она не будет напрасной.

— Отец Леминг, Эдна, у меня для вас задание. Госпожа суккуб хотела доверия и места при дворе? Вы можете его получить. После обеда направляйтесь за водой из источника. Отец Леминг знает дорогу, а на вас он сможет проверить действие воды.

Женщина подавилась и уставилась на меня недобрым взглядом, в котором отчетливо читалось сомнение:

— То есть, меня не жалко?

— То есть — вы демон, Эдна. Вода из источника не убьет вас, но наверняка каким-то образом воздействует, — предположил отец Леминг. — На ваши мысли, поступки или поведение… Так мы узнаем, будет ли она эффективна против ассиров.

— А не проще взять с собой какого-нибудь ассира? — предложила женщина.

— А где вы его найдете? — вставил принц Уилиам, оторвавшись от трапезы. — Здесь знатно поработали гончие, ассирским духом даже не пахнет.

Я тоже думала о том, что для надежности следует испытать воду на ассире, в противном случае, слишком высок риск, что вода попросту не подействует или подействует не так, как требуется и демоны не сменят обличие. Мы вновь замолчали. Я аккуратно поддела ложечкой суфле и наслаждалась, возможно, последним лакомством в своей жизни, пытаясь лучше запомнить этот миг спокойствия или, хотя бы, передышки. У меня не осталось никого, кроме сестры, которой грозит опасность и эта странная компания все, что у меня есть. Лерой… Я с теплотой посмотрела на мужчину и едва заметно улыбнулась. Пожалуй, он — единственная причина, по которой мне грустно следовать принятому плану.

— Хорошо, допустим, мы наберем этой воды, — после долгого молчания, Эдна вновь подняла тему. — Можем испробовать на первом подвернувшемся ассире. И, если не сработает — придумаем новый план. Точнее, воспользуемся тем, что я предлагала.

— Как думаете, лорд Найтингейл, в графстве вашего дядюшки водятся ассиры?

— Не имею привычки ручаться за других. Мне это неведомо, миледи, но, учитывая масштаб распространения этой заразы — вполне вероятно, что имеются.

— Тогда поступим так, — я решила пойти на хитрость, искренне надеясь, что все получится. — Пока Эдна и отец Леминг направляются за водой, мы посетим владения графа Аластина. Заодно посмотрим, как он ведет дела. В отсутствии графа я смогу воочию убедиться в его преданности короне и добропорядочности. Это первое. Второе. Я издам указ, чтобы каждый житель графства прошел проверку новым удивительным средством, позволяющим обнаружить ассира. После оглашения приказа на площади в дело вступят люди шерифа и гвардейцы. Те, кто добровольно явятся для проверки — будут отпущены, а те, кто решит сбежать — доставлены в гвардейский корпус и проверены водой. Если никто из них не перекинется, значит, средство не действует, ну, а если действует…

— То мы обнаружим и ликвидируем предателей в самых лояльных короне землях! И ваша власть еще больше упрочится. Миледи, вы мыслите как королева, словно это вас, а не вашего брата готовили к восхождению на престол.

— Благодарю, лорд. Я часто сидела в комнате, когда батюшка учил Роберта вопросам управления. Хочется надеяться, что мне передалась хотя бы часть его мудрости.

— Несомненно, — заверил мужчина.

Обед мы закончили в приподнятом настроении, поскольку план, с какой стороны мы бы к нему ни подходили, показывал свою жизнеспособность и эффективность. Единственное, что смущало присутствующих — необходимость разделиться. Но я отмахнулась, а принц Уилиам заверил, что его корпус лучников не позволит и волоску с моей головы упасть. Не сомневаюсь, что так бы оно и было, не прими я решение уйти добровольно при первом же нападении драконов. Стоило мне об этом подумать, как слуга принес для меня записку:

— Миледи. Велели срочно передать от предводителя гвардейцев.

— Благодарю, любезный. Свободен.

Я утерла губы салфеткой и раскрыла небольшое послание. Оно гласило, что в окрестностях Сан-Себастьяна были замечены члены ордена Золотого Дракона. Замечательно. Значит мое местоположение им уже известно и найти не составит труда.

— Что там? — лорд не спрашивал, он приказывал раскрыть ему информацию. — Как глава вашей службы безопасности я должен знать.

— Даже, если это личная переписка королевы? — приподняла бровь.

— Тем более.

— Не много ли вы на себя берете, лорд Найтингейл? — аккуратно водрузив кружечку на блюдце, поинтересовалась я, тем не менее, ответила: — В окрестностях Сан-Себастьяна замечены члены ордена Золотого Дракона.

— Тогда мы должны пересмотреть план, — переполошился отец Леминг.

— При всем уважении, — иронично заметил эльф. — Без вашего общества защита ее королевского величества совсем не пострадает. Потерю монаха и потерей назвать нельзя, не говоря уже о путане.

— Я бы посоветовала вам следить за языком, — прыснула Эдна.

— Отец Леминг прав, мы должны вас защитить.

— Я безмерно благодарна вам за поддержку и участие, но неужели вы думаете, что после зачистки в Ридане о королеве Вилиане не известно лорду Монрейну? Думаю, весть об этом, если еще не достигла, то уже на подступах к Ардлису. К тому же, мне доподлинно известно, я своими глазами видела, что он желает мне смерти. Два человека против вероятной армии? Это капля в море. Если нам не удастся воплотить задуманное, то и дюжины соратников не хватит, чтобы вернуть то, что принадлежит Кенигсгейлам по праву.

— Для вашего возраста вы рассуждаете весьма мудро, — претенциозно заметил эльф. — Я буду счастлив иметь в женах мудрую женщину.

— Благодарю, — не став вдаваться в долгие дискуссии, я кротко склонила голову. — Отец Леминг. Простите за столь крамольную мысль, но в окружении Патриарха нет ли инзраинского семени?

— Думаю, что нет, миледи. Во всяком случае, я был бы крайне разочарован, окажись это так.

— Хорошо. Я не привыкла к долгим путешествиям верхом и столь частому применению магии, потому устала. Лорд Найтингейл, вы проводите Эдну и отца Леминга?

— Разумеется, миледи. А вы?

— А мне следует прилечь. Вы сказали, что до земель графа Аластина полдня пути, значит, мы выезжаем на рассвете. Распорядитесь послать кого-нибудь за водой из Святого Источника. Я издам указ, чтобы все вновь прибывшие в Сан-Себастьян, независимо от расы, рода и сословия проходили обязательную проверку ее принятием. Возможно, так нам удастся сохранить мир и покой на наших землях. Если вода действительно действует, мы сможем поделиться информацией с остальными землями и очистить Всеславию. Луч надежды, наконец, просиял. Я верю, что Отец Заступник поможет нам избавиться от этой черноты.

— Будет сделано, — протянул Лерой, а в глазах — задумчивость. Кажется, он что-то заподозрил и наверняка будет пристально за мной следить. Стоит ли волноваться, ведь я действительно намеревалась лечь спать. К сожалению, лакрии не обладают удивительными способностями к сверхбыстрому восстановлению или особой выносливостью, а потому, пока имеется такая возможность, я планировала полноценный отдых: принятие расслабляющей ванны, восстанавливающего отвара и полноценный сон. Как знать, какие трудности ожидают впереди меня и мою Всеславию? — Но я провожу вас, миледи. Господа.

Он кивнул присутствующим и подставил для меня локоток, который я охотно приняла. Мы поднялись на второй этаж, к комнатам, выделенным специально для нас и остановились возле моей двери.

— Благодарю, лорд. Дальше я справлюсь сама.

— Вилиана, что происходит? Я не глупец и понимаю, что утром что-то произошло.

— Ничего, о чем вам бы следовало знать, лорд, — чуть грубее, чем следовало, произнесла я и взялась за дверную ручку, но мужчина уперся рукой в дверной косяк, преграждая путь. — Вы так настойчивы и, кажется, забываетесь.

— Рядом с тобой, когда дело касается твоей безопасности, да. Забываюсь.

— Это не касается моей безопасности, — отвела глаза, потому что врать так бесстыже было трудно.

— Поклянись.

— Что?

— Поклянись, что это никак не связано с твоей безопасностью.

На этот раз выдержала прямой испытующий взгляд и, повторяя про себя «это ради безопасности Всеславии, а не моей», абсолютно уверенно солгала:

— Клянусь, что это не касается моей безопасности.

Он с минуту смотрел на меня долгим, тяжелым, немигающим взглядом, пытаясь разглядеть на дне океана моих глаз обман, но, к своему стыду, оказалось, что я вру достаточно убедительно. Либо личная привязанность существенно уменьшает критичность восприятия, поскольку он оттаял и, убрав руку, улыбнулся:

— Хорошо, Шален. Я тебе верю. Отдыхай, мой воробушек.

— Лорд, — прежде, чем мужчина ушел, я решила, что пора делегировать часть полномочий ему. Пусть начинает привыкать… — Пока я отдыхаю, соберите совет из градоправителя, представителей торговых сословий, духовенства, крестьянства, ремесленников, гвардии и полиции. Обсудите, какие проблемы на сегодняшний день терзают Сан-Себастьян, как исполняются приказы моего батюшки и не переврал ли местный градоправитель его узаконения. И дети… составьте список пропавших, свяжитесь с Риданом для уточнения, возможно, часть детей находится там. Необходимо расследовать эти злодеяния. И первоочередная задача — вернуть религию светлой Истины. Пусть восстановят храм в городе и окрестностях, вернут иконы. Сделайте запрос в Патриархат… в общем, я полностью вам доверяю. Наведите порядок в местных землях.

— Но, почему вы просите об этом меня?

— Потому что верю в вас, — без тени лжи или иронии. Я правда верила и в то, что Лерой сможет мудро распорядиться вверенной ему властью. Единственное опасение вызывало то, что при принятии решений он руководствуется лишь разумом. — И больше слушайте свое сердце, Лерой. Подготовьте нужные указы. Вечером обсудим и я все подпишу. Простите, я себя плохо чувствую. Позовите мне камеристку.

— Отдыхайте, миледи, — он очень нежно сжал мою ладошку в своих руках и поцеловал каждый пальчик, прежде, чем отпустил, поклонился и ушел.

«Какой мужчина», — подумала я и тяжело вздохнула, глядя ему во след.

Я расплела волосы, приняла ванну и, чувствуя себя совершенно разбитой, не по-королевски развалилась звездочкой на кровати. До чего же странная и загадочная жизнь… еще несколько дней назад, узнав о том, что мне суждено стать королевой, я взвыла от ужаса осознания неподъемной тяжести, а сейчас на сердце тяжесть иного рода. Я переживаю за судьбу Всеславии, словно знаю, будто могу быть хорошей королевой. Но откуда такая уверенность? Одной лишь веры в добро и справедливость недостаточно, для этого нужно обладать знаниям в экономике, политике, дипломатии, военном деле и других отраслях. В обители меня учили многому, но не государственному управлению. К тому же, я не была при дворе пятнадцать лет, откуда мне знать нужды и страдания своего народа и проблемы, стоящие перед Всеславией? А Лерой всю жизнь прожил во дворце, общался в нужных кругах, его знают и уважают. Я еще раз подтвердила сама себе, что выбор верный и с легким сердцем уснула.

Проснулась затемно от грустных эльфийских напевов. Красноватая луна заглядывала в окно, шторы на котором так и были раскрыты. Должно быть, лорд приказал не беспокоить меня. Такая забота приятна. Я потянулась, поднялась и подошла к окну, наблюдая за тем, как эльфы сидят вокруг большого костра и, лениво перебирая струны лиры, напевают очень грустную мелодию. Сладкие, звенящие голоса пробирались в самую душу. Принц Уилиам заглянул в мои окна и, заметив меня, улыбнулся и приветственно взмахнул ладонью. Я кивнула в ответ, едва улыбнувшись. Вся эта затея с принцами оказалась полнейшей глупостью. У нас совершенно разные обычаи, разная история, предпочтения, цели и устремления… теперь стало ясно, почему мои предки всегда сохраняли кровь рода Кенигсгейлов, правящего рода, чистой. Мы — исконные коренные Всеславцы. Возможно, это и позволяло управлять страной мудро и чувствовать ее сердцем. Сердцем, неразрывно связанным с этими землями.

Я посмотрела вдаль, на линию горизонта, ощетинившуюся черными зубчиками елового леса. Все это — принадлежит мне. Но это не вольности и привилегии, это персональная боль и ответственность.

По венам разлилась непонятная тревога и впервые с момента принятия решения о том, чтобы добровольно прийти к инфанту Азралу, я усомнилась. А верно ли поступаю?

Я поежилась от вечернего холода и боли сомнений, надела теплый халат и вышла из комнаты на поиски лорда. Нашла его в кабинете. Уже догорала далеко не первая свеча на его столе, освещающая островок бумаг, лежавших перед ним. Рядом — бокал с алкоголем. Должно быть, собрание прошло тяжело, впрочем, я и не рассчитывала на обратное. Прислонившись к косяку, я наблюдала, как он внимательно и сосредоточенно читает бумаги, волевым движением пера ставит свой росчерк или, неодобрительно помотав головой, откладывает документ в сторону. Наконец, он устало потер глаза и сложил подбородок о скрещенные ладони. Только сейчас он заметил меня — так занят и так устал…

— Прости, что отвлекла, — я тепло улыбнулась. Отчего-то переход на «ты» казался более, чем уместным в данной ситуации. Всего за несколько дней мы стали самыми близкими людьми во всем Эстамине, и я чувствовала, что могу доверить лорду свою жизнь, а он отдаст свою, лишь бы защитить меня и оправдать доверие.

— Это ты прости, заработался и не заметил, как ты вошла.

Я прошла в кабинет и устроилась в удобном велюровом кресле, возле книжного шкафа.

— Эдна и отец Леминг отбыли?

— Сразу после обеда.

— Как обстоят дела в Сан-Себастьяне?

— Все еще хуже, чем в Ридане, — он устало отер лицо ладонями.

— Куда же хуже?

— Почти все близлежащие деревеньки находятся в таком бедственном и нищенском положении, что безоговорочно признали власть Золотых Драконов и присягнули им в обмен на защиту и провизию. Там… — он тяжело вздохнул и потер переносицу. — В окрестностях Сан-Себастьяна проводятся человеческие жертвоприношения во имя Темного Бога.

Если бы не успела сесть, наверняка бы потеряла равновесие. Неужели все действительно так плохо? Как случилось, что богобоязненная Всеславия безропотно приняла самые страшные темные ритуалы? Неужели мои подданные продались за кусок хлеба и так быстро сдались? Впрочем, могу ли я их винить… мое сердце сжимается, глядя на то, как голодают дети. А для родителей эта боль в сотни раз сильней. Я не могу их осуждать. Хотела бы, но не могу.

Мы с лордом обсудили положение дел в Сан-Себастьяне, рассмотрели приказы, которые он подготовил от его имени. Подписала все, внеся лишь небольшие коррективы. Отметила, что Лерой прислушался к моей просьбе и в некоторых случаях действительно руководствовался не только холодным рассудком, но и сердцем. В основном, это касалось вопроса справедливого распределения жилья и провианта, необоснованно отобранного у крестьян и самых низших слоев населения. Представители же торговых сословий моим приказом лишались части чрезмерных и ничем необоснованных льгот, в результате которых бедные становились еще беднее, а богатые — богаче.

Разглядывая финансовые отчеты и слушая пояснения по ним Лероя, я никак не могла понять: зачем человеку столько богатств? Зачем ему больше, чем можно унести в руках? Зачем множество огромных домов, в половине комнат которых они за всю жизнь так и не побывают? Зачем сокровищницы с камнями и украшениями, которые никогда не наденут? Зачем дорогие предметы интерьера, на которые нельзя пустить детей, в страхе, что они что-нибудь повредят? Я была твердо уверена, что вещи должны служить человеку, но никак не наоборот. Согласно завету Отца Заступника — при земной жизни следует жить по зову души и сердца и не поклоняться вещам, иначе вещи поработят человека. И перед нами результат: общество, которое порабощено вещами. Для увеличения благосостояния одни люди порабощают, закабаляют и убивают других. Сердце тревожно сжималось от полученной информации.

Мы просидели до середины ночи, но так и не завершили всех дел. Я заметила, что лорд Найтингейл уже едва держится и практически ничего не понимает, да и у меня рябило в глазах от множества цифр, букв и открывшихся фактов. Улыбнувшись ему, подписала все оставшиеся указы, лишь бегло пробежавшись по тексту, задула единственную свечу, огарок которой уже шипел, угрожая потухнуть в любой момент и протянула ему руку. Мы стояли в полной тишине посреди кабинета, залитого таинственным лунным светом и для того, чтобы понять друг друга, не требовались слова.

Эта ночь стала самой волшебной в моей жизни. Я возносилась к небесам и стремительно летела в пропасть, не боясь при этом разбиться, видела звезды, другие миры и, казалось, самого Отца Заступника, который, отчего-то уверял, что мне не следует приносить себя в жертву. Я любила и была любима, отринула все страхи, запреты и предубеждения, полностью принадлежала Лерою, как и он — целиком принадлежал мне. Этой ночью я стала женщиной…

Утро встретило тревожными криками улетающих в южные земли птиц. Они прощались с местными жителями и покидали насиженные места в поисках лучшей жизни. Лучшей жизни… разве она «где-то там?». Разве не мы сами кузнецы собственного счастья? Наивно полагать, что от географической перемены места нахождения поменяется жизнь. Изменится окружение, погода, люди, пейзаж, но от себя не убежишь. Даже путешествуя налегке ты всегда везешь с собой тяжелый багаж — собственных ошибок и страхов.

Я любовалась тем, как мирно спит Лерой. Было необычно приятно проснуться рядом с ним, иметь возможность прикоснуться к рельефной груди, погладить мягкую бархатистую кожу… я замерла, а сердце болезненно дрогнула. Лорд был необычайно холоден.

— Лерой? — позвала я, едва слышно, но мужчина не отвечал. — Лерой! — в полный голос. — Лерой!!! — крикнула и принялась трясти, но мужчина лежал недвижимый. Ужас захлестнул мгновенно и сковал все тело. Я не могла ни пошевелиться, ни вдохнуть, ни даже крикнуть. Молча немигающим взглядом смотрела на любимого, которого убила сама… Мой дар лакрии убил его… Ведь отец Леминг предупреждал!

В этот миг дверь в комнату отварилась и на пороге показалась Эдна.

— Ну что, счастлива? Это сделала ты и твое «доброе сердце», — женщина хищно склонила голову на бок и оскалилась.

— Ты не права. Любовь не может убить и дар лакрии можно обуздать, — протестовал отец Леминг, неожиданно очутившийся рядом с моей кроватью. — Ее матушка обуздала, как и сотни других лакрий до нее.

— Вот и наша королева «обуздала», — злорадный смех остановил и без того ледяную кровь в моих венах. — Лучше бы принесла себя в жертву, как и требовалось в пророчестве. Тогда Лерой остался бы жив.

— Не говори глупостей! Отцу Заступнику не нужны жертвы, это удел Темного Бога. Не было, нет и никогда не будет человеческих жертвоприношений во имя светлого бога!

Мир резко качнулся и подернулся пеленой. Отец Леминг и Эдна спорили, перешли на крик, от чего их голоса перетекли в раздражающий гул и звон. Я закрывала уши руками, но голоса лишь усиливались, пока, наконец, не обрела дар речи и не закричала.

— Вилиана! Вилиана, очнись. Шален! — Лерой склонился надо мной и тревожно вглядывался в мое испуганное лицо. — Тебе приснился дурной сон, моя душа… Это был только сон.

— Сон? — я не верила собственному счастью. Узнать о смерти Лероя оказалось неожиданно больно, до такой степени, что в тот же миг захотелось умереть самой. К тому же, пророчество…

Я глупо моргала и трогала руками его лицо, гладила пшеничные пряди, сейчас не стянутые кожаным шнурком и пыталась понять, где сон, а где явь. Но лорд действительно здесь… живой, настоящий. К тому же, отец Леминг и Эдна уже на пути к святому источнику и не могли находиться в комнате. Просто дурной сон. Но до чего же реалистичный!

— Я так испугалась, — наконец, обхватила мужчину за шею, прижимая к себе. — Испугалась, что убила тебя.

— Нет, душа моя. Я жив и полон сил, как никогда. Твои поцелуи не отняли ни капли моей энергии.

Еще раз внимательно посмотрела на лорда, чтобы окончательно убедиться, что с ним все в порядке. Действительно, он чувствовал себя превосходно, а мой резерв полон. Я не ощущала вспышек силы, мы любили друг друга и растворялись в этом ощущении, а лакрия словно… спала. Возможно ли это? Знать бы еще, почему я могу пить энергию из Лероя. Ведь родители жили друг с другом, имели детей и батюшка всегда выглядел бодрым и счастливым. Как жаль, что я уже не могу спросить об этом у матушки.

Мужчина притянул меня к себе и, поцеловав в макушку, спросил:

— Что тебя тревожит, Шален?

— Все хорошо, отдыхай…

— Ты беспокоишься из-за своей чести?

— Об этом следовало побеспокоиться раньше.

— Неужели полагаешь, что я могу навредить твоей репутации? Ни одна живая душа не узнает от меня, что королева более не невинна. Клянусь своей жизнью и своим именем.

— Лерой, перестань. Я хоть и молода, но не глупа.

— Как и я. Ты сама не своя с тех пор, как вы с отцом Лемингом вернулись из храма. Что было в том пророчестве?

Сейчас, как никогда, я была рада, что не стала никому показывать его текст. Монах выдал меня, хотя, наше путешествие и не было тайной. Хуже всего, что лежа в объятиях Лероя, я начала сомневаться: нужно ли мне приносить себя в жертву? Как сказал святой отец во сне… Отец Заступник не просит человеческих жертв. Так отчего же для снятия проклятия со своего рода я должна пожертвовать жизнью?

Решение пришло спонтанно. Если мы доберемся до земель графа Аластина без приключений, значит, отец Заступник не хочет, чтобы я исполняла это пророчество. Если же по пути на нас нападут люди инфанта Азрала, то я пожертвую собой и сделаю так, как велено судьбой. Такой план показался вполне приемлемым, хотя в глубине души я корила себя за трусость. Переложить тяжесть решения на волю судьбы… это ли не малодушие?

Пускай…

Я, все же, обычный смертный. А смертные имеют множество слабостей. Пусть эта будет моей.

— Ключ, — наконец, после долгого молчания, спокойно произнесла я. — Там был ключ, лорд Найтингейл, к проклятию моего рода. А теперь отдохнем. Завтра очень и очень сложный день. Добрых снов…

— Добрых снов, — не стал допытываться он и мы быстро погрузились в сладкую дрему.

Наутро было суждено сбыться моим самым смелым мечтам: на прикроватном столике стоял поднос с завтраком и бутоном бордовой бархатной розы от моего любимого мужчины. Улыбнувшись, я первым делом потянулась к кофе, чей аромат и заставил проснуться. Из ванной комнаты доносились звуки воды. Должно быть, лорд принимает утренние процедуры и позаботился о том, чтобы я подкрепилась, не вставая с кровати. Догадывался ли он, что мне будет больно встать? К сожалению, радость первой любви омрачена болевым послевкусием… Хотя оно меркнет, по сравнению с тем, что я приобрела: сердце, душу и тело любимого. А самое главное — знание, что я тоже любима, что нужна и важна для кого-то в этом жестоком, изменившемся и таком одиноком мире…

Когда я доела булочку с шоколадом и выпила кофе, лорд Найтингейл явился во всей красе: бедра завернуты в полотенце, а по широкой рельефной груди с завитых в кольца влажных волос стекают крупные капли. Забавно, у моего батюшки волосы от влаги тоже завивались в тугие кольца, и он тоже звал меня воробушком. Как много схожих параллелей. И те же добрые глаза, в которых плещется любовь. Тем больнее будет оставить его в угоду этому демонову проклятию…

— Доброе утро, солнышко. Как себя чувствуешь?

— Благодаря вашим стараниям, лорд, лучше, чем того заслуживаю, — я нежно улыбнулась и слегка склонила голову в знак признательности. — Благодарю за завтрак.

— Ах, это. Увы, он не только проявление заботы и моей безграничной любви, — мужчина развел руками и натянул на тело чистую рубаху. — Нам следует отправиться как можно скорее. Нельзя задерживаться долго на одном месте. С утра было донесение от гвардейцев. Неподалеку от дома замечены люди из Ордена Золотого дракона. Должно быть, Монрейну стало известно наше местоположение.

— Не удивительно. После столь радикальный перемен в Ридане. Ему наверняка доложили о крушении коварных планов на людские души и детские жизни, — я гневно сжала кулачки, подавив желание откинуться на подушки и закрыться с головой одеялом, как маленькая девочка, которая не хочет никуда идти… Я и правда никуда не хотела.

Если бы только можно было остаться здесь, навсегда, просто так… между прошлым и будущим, между небом и землей, растянуть этот миг длиною в жизнь. Но я ничего не сказала, лишь вдохнула аромат розы, положила ее обратно на поднос и, взяв свои вещи, направилась в ванную комнату.

Лорд, к его чести, тоже не стали ничего говорить, лишь улыбнулся и проводил меня взглядом. Он понимал, что одна ночь не может изменить моего стеснения или поведения столь кардинально. Тьма скрывает тела и словно делает наши грехи менее видными. А утренний яркий свет возвращает стыдливость и смущение. Именно поэтому я переодевалась в ванной, умывшись и самостоятельно причесавшись. Дорожный брючный костюм могла одеть и без участия камеристки, а потому, не прошло и часа, как мы уже были в пути.

Эльфы следовали едва заметной тенью позади, принц Уилиам с важным видом ехал по правую руку от меня, а лорд — невозмутимо спокойный — по левую. Одной мне, кажется, было тревожно. Я озиралась по сторонам, ожидая подвоха, что не скрылось от моих провожатых:

— Не переживайте, миледи, мои лучники надежно защитят вас, в случае опасности, — заверил эльфийский принц. Если бы он только знал, что меня не нужно защищать…

— Благодарю.

— Мы обсудили с гвардейцами, где регистрировалась наибольшая активность членов Ордена и выбрали чуть более длинный, но наиболее безопасный путь, — подтвердил лорд, и я снова поблагодарила. Возможно, из-за предупредительности моих сопровождающих удастся избежать встречи со злым роком.

Мы преодолели уже половину пути и остановились в небольшой деревеньке с ласковым названием Гнеська, чтобы пополнить запасы свежей воды и напоить коней, уставших от быстрой езды и удивительно теплого для этого времени года солнца.

Нищета и тишина деревень уже не вызывала недоумения. За время недолгого путешествия я успела понять, что Всеславия совсем не та, какой запомнилась моему детскому радужному восприятию, и что нам с Лероем предстоит приложить немало усилий, чтобы вернуть мир и спокойствие во все земли.

Пока мужчины занимались животными, я решила зайти в храм Светлой религии. Приятно, что, несмотря на малое количество домов — не больше двадцати, деревенька имела свой храм.

К паперти, заметив приезжих, стали стягиваться голодные и босые крестьяне, в грязных лохмотьях, между ними бегали дети — тоже босые, со струпьями на ногах и руках, перемазанными лицами. Сердце болезненно сжималось. Я раздала всю еду, которую мы брали с собой и корила себя, что не взяла больше. Управляющие городов и смотрящие за землями купались в роскоши, имели все и с избытком. Почему же я не подумала о других? Впрочем, в памяти всплыли слова Лероя о том, что следует создать условия, чтобы люди сами могли добывать еду. Моя помощь лишь продлит их агонию. И действительно, съев розданные пирожки и бутерброды, дети голодными глазами смотрели мне во след. Увы, сейчас я пока не могла помочь ничем более.

Я распахнула двери храма, но, чем ближе подходила к алтарю, тем меньше верила собственным глазам. На мраморном престоле, покрытом малиновой бархатной тканью что-то лежало… Оказавшись рядом, в ужасе прикрыла раскрытый рот ладонью, чтобы не закричать. Не могла отвести взгляд, словно, если буду смотреть, то увиденное растворится или перерастет во что-то иное. Словно оно утратит свое значение, развеется пеплом. Но, увы, содеянное осталось содеянным. На престоле святого храма лежал ребенок. Младенец. Умученный в результате пыток, судя по многочисленным ранениям и мелким порезам… С отметиной темного бога на маленькой грудке. Обомлела и в ужасе попятилась назад, продолжая зажимать рот, отказываясь верить собственным глазам. Должно быть, это игры воображения. Непозволительно жуткие игры! Уперлась в кого-то спиной. Как хорошо, что лорд пошел следом:

— Лерой, там, — не своим охрипшим голосом начала я, поворачиваясь.

— Да, — с плотоядной улыбкой ответил…

— Лорд Монрейн? — мой ужас, который, казалось, достиг уже глубины души, увеличился в стократ. Лорд Монрейн, приближенный отца, не только знал, но и лично участвовал в человеческих жертвоприношениях в душе Всеславии — ее храме. Мне захотелось кричать, рвать на себе волосы, умереть на месте от осознания мерзости и кошмара, свидетелем которых я стала.

— О, дорогая, без истерик, умоляю. Это всего лишь труп младенца. Необходимая жертва для ритуала. Одного из них, — скрупулезно поправился мужчина.

Я судорожно глянула на дверь, ведущую в храм. Нет. Не смогу… Не смогу принести себя в жертву. Я должна остановить это зверство, убедиться, что инзраинцы получат по заслугам и уберутся с моих земель!

— Ждешь кого-то? — он наигранно вскинул бровь.

— Что вы с ними сделали? — сердце сковал ледяной холод, который острыми осколками растекался по венам.

— Пока ничего. Но, что сделаю — зависит от тебя. Ты же будешь послушной девочкой, Вилиана?

— Перед вами — королева Всеславии, ее королевское величество Вилиана Шален Кенигсгейл, обращайтесь к своей королеве соответственно, лорд Монрейн! — я гордо вскинула голову. Откуда только взялась отчаянная смелость? Даже голос не дрогнул. Но реакцией стал едкий смех мужчины, чьи глаза подернулись красной пеленой. Осознание приходило очень и очень медленно. Паззл складывался в картинку постепенно.

— Какой любопытный экземпляр мне достался. Не жалею, что лично пришел за тобой.

Во-первых, глаза лорда Монрейна… Глаза ассиров целиком черные, без белков. Глаза же присутствующего мужчины заволокло кровью. Во-вторых, он ведет себя с королевой слишком дерзко и раскованно, значит, находится во главе заговорщиков или в его ближайшем окружении. И в-третьих, фраза «лично пришел за тобой». Я чуть дыша вымолвила:

— Вы… вы… не лорд Монрейн!

— Догадливая девочка. Не то, что был твой отец. До конца думал и верил в преданность своего друга и соратника. Глупый Карлайл!

— Не смейте! — выкрикнула я. — Вы даже думать о нем не достойны, не то, что произносить его имя!

— Я? — удивился присутствующий и снова расхохотался.

— Приспешник темного бога! Вам место в нижнем мире, инфант!

Ни один ассир не может обернуться другим человеком, значит, передо мной единственный из них, кто обладает магией перевоплощения — сам инфант Азрал. Демон изумился и подошел ко мне почти вплотную, нависнув отвратительной грозной скалой. Глаза вновь налились кровью, а улыбка обнажила длинные белоснежные клыки.

— Я оттуда и пришел, моя милая маленькая девочка. Какое решение ты приняла? Будут ли жить твои спутники?

Сердце замерло и пропустило несколько ударов, затем забилось неровно. Глаза заволокло соленой пеленой, но я силой воли приказала себе не плакать. Не допущу проявления слабости при этом исчадии тьмы! Я должна думать о будущем Всеславии, о своих подданных, но и не могу допустить, чтобы погиб дорогой мне человек. Закрыла глаза и повторила молитву Отцу Заступнику. Он всегда помогал мне, вел по жизни, дарил умиротворение и покой, когда душа была в смятении. Мне всегда удавалось находить успокоение в вере, вот и сейчас я взывала к нему, с просьбой помочь, осветить путь и принять верное решение.

— Гарантии, — сухо отчеканила деловым тоном. — Мне нужны гарантии, что вы их не тронете.

— Даю свое слово.

— Что? Слово инфанта Инзраина? Вы, должно быть, шутите?

— Что же ты хочешь, в таком случае, моя недоверчивая королевна?

— Я пойду с вами добровольно в том случае, если ваши приспешники уйдут из Гнеськи. Прямо сейчас. И больше не вернутся! Никогда.

— Допустимо, — ухмыльнулся мужчина и растянул между руками сгусток черной энергии. В ней материализовалось изображение одного из членов Ордена Золотых драконов. — Отступайте. Гнеська отныне под ее королевским надзором, — последнее сказано с иронией, тем не менее, мужчина понятливо кивнул.

— Что с лордом и эльфами?

— Отпустить.

— Но, инфант… — робко начал он, однако, заметив покрасневший взгляд хозяина, тут же выпрямился и бойко ответил. — Будет сделано отпустить! Отступаем!

И инфант повернул сферу ко мне, чтобы показать, что люди ордена Золотого дракона действительно отступают.

— Еще одно. Мне нужно передать лорду, чтобы не искал меня. Иначе он не прекратит преследования и поплатится жизнью. Заодно я смогу убедиться, что все, показанное в сфере — не иллюзорный обман!

— Одно неверное слово, королева, и твой лорд лишится жизни. Я уже не говорю об остроухих.

— Это не в моих интересах, инфант. В отличие от вашего, моему слову можно верить.

Отец Заступник, должно быть, услышал мои молитвы, поскольку в душе поселился покой. Я была уверена в верности принятого решения и в том, что все происходит так, как и должно происходить. Независимо от