Оглавление

22 года назад

— На связи Андреа Смит. Мы продолжаем вещание, но никто не знает, как долго продержатся радиосигналы — время работает против нас. Данные о катастрофах поступают со всего мира, и ситуация становится критической. Глобальная связь рушится, города погружаются в хаос, природные катаклизмы выходят из-под контроля. Начнем с Америки. Нью-Йорк… город, который никогда не спит, теперь словно застыл в воде. Реки Гудзон и Ист-Ривер слились воедино, превратив Манхэттен в гигантское озеро. Мосты разрушены, улицы затоплены, люди бегут на крыши зданий, где вертолеты спасательных служб пытаются вытащить уцелевших. Но эвакуация идёт медленно, и не все смогут выбраться.

Вашингтон, округ Колумбия — символ силы и власти — погружается в хаос. Штормовые ветры срывают крыши, деревья корнями вырываются из земли. Белый дом оцеплен, но даже там не могут справиться с разрушениями. Центр города охвачен паникой — дороги затоплены, автомобили перевернуты, связь с правительственными зданиями теряется.

На западном побережье, в Лос-Анджелесе, земля не просто дрожит, она раскалывается. Землетрясения не прекращаются ни на минуту, магистрали рухнули, здания осыпаются словно карточные домики. Город погружен в огонь — пожары, раздуваемые ветрами, сметают всё на своём пути. Сан-Франциско — мост Золотые Ворота рухнул в залив, разбитые дома превратились в обломки, о спасении говорят лишь те, кто добрался до окрестных холмов.

Средний Запад парализован. Чикаго застыло в снежной буре. Представьте, снег валит без остановки, его уже по пояс, крыши домов не выдерживают, и всё больше людей остаются под завалами. Никто не ожидал такой жестокости зимы. Улицы пусты — те, кто не успел покинуть город, остались в снежном плену. Сент-Луис сковала такая же судьба. Никаких сообщений о спасении.

Юг, где привыкли к жаре, теперь охвачен водной стихией. Хьюстон залит дождями, а затем торнадо выжгло половину города. Люди не знают, куда идти — везде разрушения, ветер свирепствует, ураганы приходят волной за волной. Майами — наводнение уничтожило побережье. От пляжей не осталось и следа, вода забрала всё.

Европа тоже погружается в отчаяние. Лондон — Темза вышла из берегов, затопив целые районы. Баррикады не выдерживают натиска воды. Люди стоят по колено в холодных, грязных потоках, пытаясь спастись. Париж, Рим, Барселона — штормы там не прекращаются уже несколько дней, улицы стали реками, здания рушатся под давлением ливней. Эвакуация проходит хаотично, спасательные службы не успевают справляться с потоками бедствий.

И это только верхушка айсберга. Природа словно решила расправиться с человечеством раз и навсегда. Мы получаем сообщения о массовых оползнях в Японии, землетрясениях в Индонезии, катастрофических ураганах в Мексике. Целые страны отрезаны от мира. Человечество стонет под тяжестью этого хаоса.

Службы эвакуации делают всё возможное. В отдалённые регионы — те, что пока не охвачены катастрофами — отправляются небольшие группы людей. Там нет покоя: сильные дожди, низкие температуры, но это всё же лучше, чем то, что творится в городах. Если вы находитесь в безопасном месте, не покидайте его. Найдите убежище, запаситесь водой и едой, приготовьтесь к худшему.

Я повторяю, время уходит. Никто не знает, сколько продержится радиосвязь. Будьте осторожны и найдите укрытие. Мы переживаем конец привычного мира.

Радиоприемник зашипел, на несколько секунд погрузившись в тишину, а затем снова начал вещание. Новости, как заезженная пластинка, повторялись снова и снова. Задумчивый взгляд Николаса оторвался от созерцания пейзажа за окном, от которого ровным счетом не осталось ничего. Тишина в салоне давила зловещей атмосферой. Им удалось вырваться из цепких лап работы, чтобы лично убедиться, что их семьи находятся на безопасном расстоянии от надвигающихся природных катастроф.

Хаос, творящийся на улицах города, пугал настолько, что в жилах застывала кровь. Люди бежали, спасались, а кто-то — в основном старики — решал остаться в своих домах, чтобы дать другим шанс на спасение.

Но вот только куда идти?

Мир рушился прямо на глазах.

Паника охватывала всех — даже самых выносливых — и забирала жизни у самых маленьких. Природе было все равно, кто ты — старик, ребенок или человек в полном расцвете сил. Казалось, она решила вдохнуть глубже и оставить в живых лишь избранных.

— Что будем делать? Машина одна, Ник? — спросил Доминик, лавируя между автомобилями и людьми, которые, не разбирая дороги, шли вперед. Вереница растянулась на многие километры, а плотные, почти черные тучи низвергались промозглым и холодным дождем, переходящим в снег.

— Оставишь меня неподалеку от моего дома, а сам поезжай за своими. Я найду вас позже, — ответил Николас, не отрывая взгляда от толпы на дороге.

Доминик вздохнул.

— Если бы я знал, что мой отец пошлет нас на очередное задание, то дал бы своим людям приказ вывезти наших в первую очередь.

Николас оторвался от окна и посмотрел на друга.

— Ты ни при чем. Никто не мог предположить, что это… — он указал на вид за окном, — обернется эвакуацией.

— Все равно. Я чувствую, что что-то случится. Мало того что я не могу помочь тебе с детьми и Люси, так еще и Коула с Дейвом чуть не отправили в приемник. А куда пропала Ариэла — понятия не имею!

Все эти несколько дней, пока Доминик был на задании, он пытался дозвониться до жены, но безуспешно. Если бы не связи в разных подразделениях, возможно, ему пришлось бы броситься на поиски сына. Новость о том, что семья его сестры пропала, звучала абсурдно — они должны были уехать из города еще неделю назад. В итоге сообщение о найденном ребенке облетело все военные базы, пока не дошло до самого Доминика. Пятилетнего Дейва Шепарда обнаружили в автобусе, отправлявшемся в один из временных приемников, которые создавались по мере прибытия потерянных детей.

— Найдешь своих — встретимся в северо-восточном штабе. Ребята тебя впустят. А если не получится — уходите и не ждите нас, лучше спасайтесь. Я постараюсь догнать, — сказал Николас спустя полминуты тишины.

— Уверен?

— Когда я был не уверен? — он хлопнул друга по плечу.

С самого детства их семьи были тесно связаны — их отцы служили вместе, занимали высокие должности и однажды предложили сыновьям пойти по их стопам. Так Николас и Доминик поступили в армию, а затем сделали карьеру, добившись немалых высот под командованием отца Доминика. Оба, в свои двадцать восемь, уже имели семьи и командовали несколькими тысячами человек. Их основная задача заключалась в службе в секретном подразделении, выполняющем поручения генерала Шепарда. Последние десятилетия они охотились на группу людей, работавших в сети незаконных лабораторий. Что именно происходило за стенами этих объектов, окруженных вооруженной охраной, оставалось загадкой. Однако случившийся в мире катаклизм прервал все планы по поимке преступников. Радиоприемник снова зашипел. На этот раз голос диктора едва различался, что говорило о провале последних попыток наладить связь. Сотовая связь тоже почти не работала уже несколько недель, и каждый удачный звонок был чудом.

— Оставляй меня тут, — махнул рукой Николас.

Доминик, объезжая людей, свернул и остановился на повороте.

— Я могу подождать минут десять.

— У тебя каждая минута на счету! Забирай детей и уезжайте. Я с женой доберусь до базы, а оттуда — к месту встречи. Не заставляй меня злиться!

— Удачи! Надеюсь, скоро увидимся.

Николас ничего не ответил — ему хотелось как можно скорее добраться до их с Люси дома. Он бросился бежать по улице мимо групп людей, которых в этот момент эвакуировали из разрушенных зданий. В этой части города вчера прошёл мощный ураган, и теперь всё напоминало поле боя: груды обломков, брошенные автомобили, оказавшиеся в самом эпицентре стихии.

Резко затормозив у подъездной дорожки, ведущей к дому, мужчина остановился, и в тот же миг у него перехватило дыхание. Когда-то красивый белый дом с красной крышей превратился в груду ненужного мусора. Он даже не осознал, что прокричал имя жены и детей, а затем, не теряя ни секунды, бросился к крыльцу. Его взгляд упал на разрушенную лестницу, ведущую на второй этаж. Входной двери и части передней стены не было. Крыльцо с несколькими ступенями превратилось в разбросанные доски, валяющиеся прямо на газоне, где ещё несколько месяцев назад играла его дочь. Её маленькая туфелька одиноко лежала в стороне, а в ста метрах от дома грудой металла валялся велосипед сына, который должен был стоять у стены в гараже.

Николас ворвался внутрь.

— Люси! — выкрикнул он, чувствуя, как сердце сжимается от осознания того, что он может найти совсем не то, что ожидает. — Люси! Макс! Отзовитесь!

Добравшись кое-как до кухни через разбросанную мебель, обломки потолка и стен, Николас резко замер… а затем, не удержавшись на ногах, рухнул на колени. В глазах потемнело. Ладони упёрлись в пол, и мелкие осколки стекла тут же впились в кожу. Он тряхнул головой, молясь всем святым, чтобы то, что он увидел, оказалось лишь кошмаром. В нескольких метрах, прямо у чёрного выхода, лежала Люси. Она не подавала никаких признаков жизни. Николас, ведомый последней надеждой, рванул к жене, но вновь упал. Всегда сдержанный и уверенный в себе мужчина, сейчас не смог подавить судорожный вдох. Стоя на коленях, мужчина посмотрел на свои руки. Они тряслись. Они были в крови. Тягучая, багровая, она окрашивала его ладони, вызывая мгновенный приступ тошноты, стоило лишь поднять взгляд на тело жены. Опоры, удерживающие потолок, рухнули, раздавив верхнюю часть её тела.

— Люси… — прошептал он, его дрожащая ладонь поднялась, но так и не коснулась ноги жены. Никакой надежды на спасение. Никакой надежды на то, чтобы избежать смерти. — Моя Люси…

Осознание медленно пробивалось в сознание Николаса, ломая каждую клетку его тела, словно ему переламывали кости. Он завыл, как раненый зверь, и без сил рухнул на пол. В душе разгорелся такой пожар, что он закричал — и кричал долго, пока боль не выплеснулась наружу.

— Дети! — прошептал Николас. Сквозь пелену перед глазами он увидел их образы, вскочил на ноги и бросился к двери слева, ведущей в подвал. Та оказалась целой, как и лестница, по которой он поспешно спустился.

— Макс! — дыхание участилось, сердце бешено заколотилось. Надежда вспыхнула с новой силой. И вдруг он услышал едва уловимый детский плач.

— Марана!

Обойдя за считанные секунды стеллажи с продуктами и домашним инвентарём, Николас заметил приоткрытый люк в погреб.

— Марана! Макс! — с надеждой прокричал он и упал перед люком, заглядывая внутрь.

— Папа! Папа! Папочка! — взвыл двухлетний ребёнок, измазанный в земле. Марана стояла, прижимая к себе что-то похожее на мягкую игрушку. Рядом с её ногами лежало скрюченное тело сына.

— Боже… — Николас огляделся, нашёл лестницу, опустил её в погреб и тут же спустился вниз.

— Не плачь! Я здесь, я рядом! — едва его ботинки коснулись земли, он тут же обнял дочь, а затем потянулся к сыну, нащупывая пульс на его шее. Бьётся. Живой.

— Макс! Макс, очнись! Максимилиан!

— Папа? — мальчишка открыл заплаканные глаза и тут же бросился к отцу, крепко обняв его и прижавшись щекой к груди.

Он сдерживал слёзы. Пять дней назад он обещал маме, что будет следить за сестрой, что не будет бояться, что дождётся её… но мама так и не пришла.

— Я здесь! Я нашёл вас! — Николас без остановки целовал детей в макушки и благодарил всех святых за то, что они позаботились о них.

А потом в мыслях вспыхнул образ Люси.

Как сказать им?

Как сказать им, что их матери больше нет?

Господи…

— Папа, мама ушла давно, — быстро затараторил Макс. — Она обещала вернуться, но не вернулась. Потом начался сильный ветер, а еда закончилась… Я-я н-не знал, к-как в-вылезти отсюда… но я обещал…

— Хорошо, хорошо. Я сейчас заберу вас отсюда, — прошептал Николас, зарывшись носом в макушку сына.

— А мама? Где она? Она спаслась? — тихонько спросил Максимилиан. Он поднял на отца взгляд — полные надежды карие глаза смотрели прямо в его душу.

Николас не выдержал.

Он отвернулся и начал подниматься на ноги.

Он не мог сказать им правду. Не сейчас.

В груди всё ещё бушевал огонь.

— Я сейчас подниму вас наверх, но вы из подвала ни ногой! Понял? — твёрдо сказал он.

Макс, услышав приказной тон, тут же вытер слёзы и кивнул.

— Пока я ищу машину и собираю ваши вещи, ты присмотришь за сестрой. Ни при каких обстоятельствах не выходите из подвала. Это важно, Максимилиан!

Николас вытащил рацию, прикреплённую к поясу военных штанов, и протянул её сыну. Вторая рация была закреплена с другой стороны ремня.

— Это для наших переговоров. Докладывать обстановку каждые пять минут! Макс, каждые пять минут!

— Есть, сэр! Каждые пять минут! — повторил он уже уверенным голосом.

— Молодец!

Николас первым поднял сына наверх, затем передал ему Марану. Через несколько секунд он уже накрывал детей найденными пледами, которые не использовались в быту и хранились в подвале дома, а сам взбежал по лестнице наверх. Снова кухня. Снова чувство угрызения совести. Снова запах смерти и крови. Люси. Его любимая. Не давая себе снова утонуть в горе, Николас нашёл лопату в гараже и вышел на задний двор. Он не смог бы уехать и просто оставить тело жены. Он был обязан похоронить её. Потратив на выкапывание могилы около получаса, Ник пытался не расклеиться окончательно. Он плакал, бил землю руками, тихонько выл. Если бы ещё неделю назад он вернулся домой, то сейчас вся его семья была бы жива. А когда пришла пора уложить в землю тело жены, Николас слишком долго не мог поднять то, что осталось от всегда улыбчивой и жизнерадостной женщины. Его руки тряслись, тело не слушалось, пока он бережно накрывал её простынёй. Прощание было недолгим. Лишь быстро сделанная табличка говорила о том, что на этом месте похоронена Люси Мария Атвуд.

— Пап, приём!

— Я тут, сынок! — ответил сразу Николас, стирая слёзы и покидая задний двор дома.

— Мара уснула! Я собрал сумку!

— Хорошая работа, сын! Попробуй в коробках найти вещи для сестры, там должны быть деревянные ящики у стены, а на них детские вещи.

— Нашёл!

— Возьми всё тёплое. Обувь и твоя одежда на другой стороне. Я скоро буду!

— Хорошо!

Обегая улицу за улицей, Николас осматривал каждую машину на наличие ключей и остатков бензина, но каждая вторая была непригодна для использования. В одной не хватало дверей, в трёх не было бензина, а в остальных спущены колёса. Пришлось вернуться к дому, и, заметив на стороне соседей накрытый брезентом минивэн, он решил проверить его. Правда, машину придавило крышей от крыльца соседнего дома, но вариантов не оставалось — нужно было что-то делать. На этот раз удача, какая бы она ни была шутливой, улыбнулась мужчине: машина была на ходу, и бензина хватало, чтобы добраться до первой военной базы.

— Папа?

— Я тут!

— Ты скоро?

— Спускаюсь за вами.

Преодолев разбитое крыльцо, коридор, кухню, он спустился за детьми и, взяв спящую зарёванную дочь, приказал сыну не смотреть по сторонам. Хоть он и закрыл залитый кровью пол, но не хотел, чтобы Макс видел это место. Выбрались они быстро, загрузились в машину. Нику пришлось несколько раз возвращаться в дом, чтобы забрать сумки и еду на первое время. Выехать он смог только ближе к сумеркам, когда вереница уходящих людей не прекращалась даже в это время суток. Люди пытались уйти подальше, хотя никто из них не знал, есть ли там спасение или все идут на верную смерть.

— Пап, — Макс перебрался на переднее сиденье, а Ник мельком глянул на сына. — Мама умерла, да?.. — Взгляд карих и таких родных глаз вмиг наполнился слезами. Мальчик в свои десять должен был вести себя как взрослый мужчина, как обещал матери, но сейчас всё рухнуло. Макс до сих пор слышал, как она закричала, а потом слишком долго не отвечала на его зов.

— Она всегда будет с нами, сынок, — Николас протянул руку и положил свою большую ладонь на грудь сына. — Она будет вот тут, понял? — Макс сглотнул и кивнул, вытирая слёзы, которые, словно маленькие бусинки, побежали по бледным щекам.

— П-понял, пап, — прохрипел Макс, глотая ком в горле.

— Ради мамы не стыдно плакать, сынок. Я не стану ругать.

Макс всхлипнул, обнял себя за колени и спрятал лицо, чтобы не разбудить спящую сестру, тихо и до боли в груди выплакал всё, что накопилось внутри. Даже Николас, бесцветно смотрящий на дорогу, не сдержался и сжал обод руля, пока тот не затрещал от приложенной силы. Чем дальше они были от родного дома и Люси, тем сильнее внутри росла пустота. Минуты, как и часы, растянулись в вечность, а забитая брошенными машинами дорога превратилась в нескончаемую полосу.

Шесть часов в дороге привели Николаса к зданию первой базы, где он должен был встретиться с частью отряда, но та уже опустела. Он понял это, когда увидел открытые настежь ворота. Николас не стал заходить внутрь, так как видел учинённый разгром, который говорил о том, что мародёры уже вынесли всё уцелевшее. Вернувшись к машине, мужчина от усталости и с какой-то опустошённостью облокотился на капот и провёл ладонями по лицу. Достал телефон, который всё это время молчал, и надпись «нет сети» красноречиво свидетельствовала о новых проблемах. Как и куда идти с двумя детьми? Бензина хватит разве что на километров пятьдесят, а другая база находится слишком далеко. Еды и воды с каждой остановкой становилось всё меньше и меньше.

— Папа? — Из машины вылез Макс и осмотрелся. Николас к тому моменту собрался с силами и, немного улыбнувшись, обернулся к сыну.

— Почему не спишь? — спросил он.

— Почувствовал, что мы стоим. Пап, а где все? Почему тут пусто?

— Мы ненадолго остановились. Сейчас отдохну немного, и поедем дальше. Залезай в машину, я иду за тобой.

Макс послушно отправился досыпать, а вот Николасу пришлось думать и обдумывать дальнейший план, который даже спустя две недели ни к чему не привёл. Он с детьми на руках пересёк несколько городов, но нигде не нашёл своих. Даже связь, которая несколько раз появлялась на старом кнопочном телефоне, окончательно оборвалась, давая понять, что, куда бы он ни пытался дозвониться, его собеседник всегда будет вне зоны действия сети. Всё, что оставалось, — ехать дальше и надеяться, что где-то там найдётся тот, кто поможет.

Спустя ещё несколько дней и очередной привал привели Николаса с детьми в небольшой коттеджный городок. Судя по всему, он ещё совсем недавно был полон жителей, но теперь от когда-то красивых дорогих домов остались только руины. Падающий с неба пепел казался сном, сценой из фильма ужасов. Последние новости по радиоприёмнику говорили о проснувшихся вулканах, которые за несколько часов сжигали города, выбрасывая в воздух столбы дыма и пепла…

И вот сейчас, стоя на крыльце полуразрушенного особняка и наблюдая за падающим чёрным снегом, Николас не сразу услышал приближающиеся шаги…

— Эй! Сэр? — от внезапного голоса где-то недалеко Николас резко обернулся в ту сторону и нахмурился. К нему приближалось около двадцати человек — все в военной форме и вооружённые до зубов. Спустя столько недель одиночества Ник сначала подумал, что ему мерещатся люди, но через несколько секунд осознания, сделал шаг назад.

— Кто вы? — спросил он, прикасаясь пальцами к пистолету на бедре.

— Спокойно! — шедший впереди мужчина поднял руки ладонями вверх и остановился. — Мы увидели вашу машину, точнее, как она заехала сюда пару часов назад, вот и решили узнать, может, помощь нужна.

— Для начала мне нужно ваше имя! — с настороженностью произнёс Николас, и его пальцы всё же легли на прохладный металл оружия.

— Дэйтон Трэвис. Личное подразделение, охраняющее секретные объекты, — так же мирно ответил мужчина.

— Куда направляетесь?

— В данный момент собираем всех, кто остался без укрытия. Недалеко есть бункер, в котором уже находятся люди. Если хотите, можем отвезти вас туда. Погода шалит в последнее время, боюсь, будет только хуже.

Повисла тишина, и она же позволила осмотреть людей более детально. Помимо Дэйтона, рядом с ним стояли ещё человек пять — на лицах нечитаемые маски спокойствия. Позади них стояли остальные, и все как один слаженно осматривались по сторонам. Никто из незнакомцев не пытался напасть или навредить — все казалось мирным, и поэтому Николас немного расслабился.

— Правда, погода постоянно меняется, — согласился Николас.

— Что думаете, поедете с нами? Пока вы отдыхали, мы собрали целый грузовик людей, оставшихся без дома и еды. Думаю, вам не стоит оставаться тут! — Дэйтон указал туда, откуда они пришли.

Николас сомневался и что-то подсказывало, что не стоит идти с ними. Было трудно объяснить почему, но одновременно с этим он понимал: оставшись в этом заброшенном доме, можно погибнуть. И неизвестно, сколько ему предстоит ехать дальше, чтобы найти своих.

Ник посмотрел на главного и, недолго думая, кивнул — детям нужен был временный дом, а там, в укрытии, можно будет связаться со своими.

— Дайте пару минут, я соберу детей.

Даже спустя пятнадцать минут Николас сомневался в своём поступке и в том, что сейчас намеревался сделать. Он нёс на руках Марану, обдумывая все «за» и «против», а рядом с ним шёл Макс, осматривая мужчин и их оружие, к которому мальчишка был неравнодушен. Даже встреченные у ворот несколько грузовиков, забитых людьми, всё равно не давали Николасу покоя. Как будто что-то было не так. Но что?

Им помогли найти свободные места рядом с двумя семьями с детьми. Марана, полная сил и энергии, бросилась играть с двумя мальчишками, чуть старше её возрастом, и девочкой-ровесницей, пока машина увозила их в неизвестность. Ведь никто из сидящих внутри, даже сам Николас, не заметил названия на боковых рамах кузова: «Научно-исследовательская компания «Эмбрис». Чуть позже… буквально через пару лет… она получит новое название — «Эмбервуд».

20 дет назад

Коул

Пот крупными каплями струился по лицу и шее, а духота замкнутого помещения с каждой секундой заставляла дышать всё учащённее. Коул ладонями провёл по лицу, стараясь разглядеть непроглядную тьму перед собой и понять, почему вокруг него раздаются истошные стоны. Некоторые вовсе тихонько выли, и было непонятно, почему, точнее, кто это, и, собственно, как он оказался в этом непонятном месте.

Совладав с рвотными позывами, от которых кружилась голова, он попытался приподняться и опереться… в стену? Коул провёл по ней рукой — на удивление, поверхность оказалась прохладной на ощупь, металлической. Совсем ничего не понимая, мальчишка упёрся в неё спиной и огляделся, вспоминая последние события, которые помнил.

В голове туманными образами всплыли картинки: отец и его разговор с одним из служащих, которому было поручено найти местоположение Ариэлы. Но тот не выполнил задание и теперь стоял с опущенной головой. Коул всегда помнил крики отца, которые за два года после катастрофы ни капли не изменились. Его приказы — найти жену и немедленно доставить её в безопасное место — никогда не заканчивались ничем, кроме бесполезных планов по спасению матери Коула. Все эти месяцы Доминик получал некие документы, в которых говорилось, что его жена жива, и если он не пойдёт на какие-то соглашения (какие именно, Коул так и не понял), её убьют.

Но потом что-то произошло, а вот что — Коул уже не помнил. Он словно видел себя со стороны… как бежал прочь от кабинета отца и базы, куда их с Дейвом привезли несколько месяцев назад для военной подготовки. Среди подростков, таких же, как он, ходили слухи, что за пределами базы творится нечто ужасное, но никто из его знакомых так и не рассказал, что именно.

Коулу хватило услышанных подробностей о пропавшей матери, и в голове что-то щёлкнуло. Ему подумалось, что сейчас он может сам, без чьей-либо помощи, спасти её. Вот только смутные картинки того, как он покидает военную базу отца, резко оборвались в тот момент, когда его ноги ступили за ворота и помчались, как ему казалось, в нужном направлении. Первое же препятствие, встретившееся на пути, мигом оборвало пыл двенадцатилетнего мальчишки. Какое именно — он даже не успел понять, как вязкая, тягучая темнота вобрала его разум и тело.

Чтобы не поддаться панике сейчас, он вспомнил слова строгого отца и сосредоточился на обстановке вокруг. И если бы только Доминик видел, куда попал его неугомонный сын, выражение недовольства на его лице было бы многообещающим.

Военная жизнь Доминика всегда приучала Коула к дисциплине, которую ему вбивали в голову, кажется, с пелёнок. Поэтому, остановив волну паники, он присмотрелся. Только теперь, разобравшись в своих эмоциях, ему удалось почувствовать, что его немного покачивает. Это означало лишь одно — он находится в машине.

Помимо его дыхания слышались стоны — вроде как детские, потому что голоса, которые что-то одновременно требовали, не казались взрослыми. Нахмурившись и услышав шевеление рядом, Коул повернул голову в сторону… и ахнул, когда возле его лица оказалось другое — грязное, с впалыми щеками. От неожиданности он дернулся, не сводя взгляда с незнакомого детского лица.

Вся выдержка чуть было не треснула от страха, когда глаза Коула смогли хоть немного разглядеть худое, грязное лицо — вроде как мальчишки, может, на несколько лет старше него. Тот не успел ничего сказать, как их всех тряхнуло, движение затихло, и раздался громогласный рёв собравшихся. Коул от неожиданности и дезориентации дёрнулся в сторону и закрыл уши руками, когда в глаза ударил свет. С ошарашенным лицом он смотрел, как с пола начали подниматься дети и реветь — да так, что уши мгновенно заложило.

Хлынувший поток вооружённых людей быстро угомонил орущих автоматной очередью, которая просвистела в воздухе, похуже грома. Все разом умолкли и забились в кучку.

Без каких-либо слов в кузов машины снова забираются те же люди и, грубо, почти не глядя, куда хватают, вытаскивают детей наружу. Когда подходят к Коулу, он напрягается и уже собирается броситься в бой, как боковым зрением замечает паренька, что сидел рядом. Тот едва заметно качает головой, и его самого резко, небрежно поднимают на ноги и тащат прочь. Коулу приходится подавить волну возмущения, когда вслед за остальными выводят и его самого. Он быстро цепляется взглядом за всё, за что можно зацепиться, но то, что открывается перед глазами, никак не облегчает работу над планом, который должен помочь ему сбежать.

— Хьюго, мать твою, отгоняй свой драндулет! — резкий окрик мужчины, ведущего Коула, заставляет его вздрогнуть. Одновременно с этим впереди что-то происходит.

Вереница детей и сопровождающих резко останавливается. Где-то недалеко слышны крики, затем какая-то возня, сопровождающаяся приказами остановиться. К тому моменту, когда Коул и его удерживающий мужчина выходят на широкий двор посреди серого бетонного здания, он видит, как в сторону, откуда они пришли, бегут несколько ребят. За ними — маленькая девочка, лет пяти, может, меньше. Она зовёт по имени, скорее всего, своего брата, но тот не откликается.

А потом всё мигом меняется.

Два удара сердца Коула, когда он переводит взгляд на людей в нескольких метрах: их пятеро, и все они выставили автоматы, направив их прямо на бегущих детей. Судорожный выдох. Автоматная очередь. Вскрик. Кажется, даже сам Коул от неожиданности дёрнулся и вскрикнул.

Словно в замедленной съёмке первые пули попадают в девочку. Её маленькое тело дёргается от десятков ран, а затем падает на землю, чуть проехав по ней, и замирает.

Грохот автоматов затихает. Вперёд выходит мужчина, своими габаритами закрывая троих соглядатых, и ухмыляется, когда понимает, что наступила гробовая тишина. Коул, моргнув, только сейчас осознаёт, что побег с базы отца был очень, очень плохой идеей.

— Кто ещё рискнёт прямо сейчас пошалить, а, малышня? — гремит голос бугая, а за его спиной стоящие мужчины начинают смеяться. — Не огорчайте меня, ибо я чертовски устал гоняться за вами!

— Загоняйте их по камерам! — кричит ещё один голос сбоку от бугая, и всех детей, тихо плачущих, уводят в сторону высокого здания. — Хорошо заприте! Завтра распределить всех. Можете пока присмотреться к ним — может, кого возьмёте себе, пока босс не присмотрел!

Коул, оторвавшись от лиц мужчин, чуть не падает от толчка — мужчина дёргает его, как котёнка, схватив за шиворот. Приходится проглотить ком в горле и перевести взгляд на обстановку вокруг. Помимо высокого здания, что тянется, кажется, этажей на пять, слева от него виднеются небольшие постройки, похожие на строения справа. Вокруг ходят вооружённые люди — все как один с интересом и какими-то жуткими улыбками смотрят на детей, которых ровным строем уводят всё дальше и дальше от широкого двора.

От сырого, влажного воздуха — вероятно, после дождя — земля чавкает под ногами, когда их начинают вести через ещё одни открытые ворота.

— Камеры открыты? — кричит кто-то впереди пареньку наверху патрульно-постовой будки. Тот, держа в руках оружие, кивает и указывает в сторону — собственно, куда их всех и ведут.

Коулу удаётся зацепиться взглядом за выстроенные деревянные домики и дороги, что петляют между ними, пока взгляд не поднимается выше, целясь в нечто огромное, что из-за влажности и густого тумана не сразу видно издалека.

Скала.

Она, словно неприступная крепость, тянется высоко в небо, разрезая его своими мощными и раскидистыми пиками.

— Шевелись, пацан! Надоело тебя тянуть! — прикрикнул тот, кто держал Коула, и толкнул его вперёд. По инерции тот пробежался и, не удержавшись на ногах, рухнул на землю, проехавшись ладонями по грязи. Послышался хохот, пока Коул начинал злиться — он никогда не любил это ощущение, ощущение, от которого хочется провалиться под землю.

Доминик яро прививал сыну чувство контроля, дисциплины и умение в любой ситуации не показывать эмоции, которые могли стать признаком слабости. Слабаков мир не любил, особенно в то время, в котором жило всё человечество. Поэтому, подавив желание расплакаться от обиды и других эмоций, Коул неуклюже поднялся на ноги и сам пошёл вслед за остальными. Сжимая кулаки, он вздёрнул подбородок, перешагнул порог тёмного помещения и получил толчок в спину, говоривший, что нужно идти еще быстрее.

Слегка дезориентированный после дневного света, Коул прищурился, едва различая длинный коридор, освещённый тусклыми лампочками, развешанными на длинном проводе, что уходил всё дальше и дальше вглубь.

— Распределяйте всех по несколько человек. Завтра разберёмся с остальными.

Все вдруг остановились. Коула и ещё нескольких ребят подвели к массивным железным дверям.

— Заходите!

Коул вошёл первым. Помещение оказалось небольшим, но с очень высоким потолком, где прямо под ним виднелось окно с решёткой — единственный источник света. Осмотревшись, он не заметил ни кроватей, ни каких-либо лежанок. Все, кто уже был внутри, сидели на полу, а кто-то даже смеялся, сбиваясь в небольшие группы.

Когда за ними захлопнулась дверь, некоторые дети, что стояли рядом с Коулом, взвыли, не зная, куда себя деть.

— О! Новенькие! — вскрикнул кучерявый паренёк и спрыгнул с какой-то бочки, стоявшей справа от окна. — Чего такие кислые? — Он вальяжно направился к ним, не забывая подтягивать штаны, которые были ему явно велики.

— А есть чему радоваться? — впервые за всё это время заговорил Коул, привлекая внимание кучерявого.

Тот в свою очередь окинул его взглядом с ног до головы и ухмыльнулся.

— Ну-у… Может, радоваться должны тому, что вас всех не сожрали психи, бегающие по улицам? — прозвучало скорее, как утверждение, чем как вопрос.

На лице Коула промелькнула эмоция, которую он не успел скрыть, и собеседник улыбнулся ещё шире.

— Значит, ничего не знаете о заболевших?

— Да отстань от них! И не верьте его байкам — нет никаких заболевших! — бросил ещё один парень. — И вообще, себя, что ли, не помнишь, а, Скай?

— Отвали, Дин! — сразу огрызнулся Скай, не смотря в его сторону. Он внимательно рассматривал Коула, детально изучая его лицо, волосы и довольно упитанное тело.

— Что, не хочешь, чтобы все тут знали, как ты обосрался от страха, когда увидел бродяг? — продолжил Дин, вызвав волну смеха у детей, сбившихся в небольшие группы. Судя по всему, те, кто сейчас смеялся, были тут давно, и заточение уже не казалось им чем-то страшным.

— Ты тупой ублюдочный козёл! Иди сюда! — взвился Скай и бросился в сторону.

Началась возня. Дети, что сидели на полу, повскакивали и начали разнимать дерущихся, а кто-то вовсе бросал словечки, подначивая продолжить спор. Коул только обвёл всех безразличным взглядом, отошёл в противоположную сторону и сполз по стене на пол. Посмотрев на свои грязные руки, как и на всю одежду, он выдохнул и попытался собрать в голове всю картину воедино. На каком моменте он попался в лапы беззаконников и угодил в рабство? Он прекрасно слышал от отца о нарушениях, которые спустя полгода после катастрофы стали привычным делом для оставшихся в живых. Наверное, даже не стоит рассказывать о том, что творилось после серии ураганов и землетрясений, которые чуть было не вывернули наизнанку всю планету.

Не уцелело вообще ничего — даже базы и бункеры, в которые отправляли людей попросту похоронило заживо. А на другой стороне планеты мир погрузился в какой-то хаос, о котором ему и ещё мальчишкам в отряде показывали главные командиры. Кадры, снятые поисковыми группами, что выезжали за пределы небольших поселений, запечатлели только непроглядную тьму из-за нескончаемого пепла. Всё это было результатом частых землетрясений, которые повлекли за собой последствия. Начали появляться вулканы там, где их вообще никогда не было, и, к тому же, просыпались те, что существовали уже давно.

И вот, на протяжении уже двух лет после катастрофы, люди, которым удалось выжить, покидали места, где не было дневного света. Хотя даже там, где он оставался, не было никакого преимущества — плотные серые тучи смешивались с красноватым заревом, словно всё было в огне. Воздух из-за этого не был чистым и, естественно, затруднял дыхание, поэтому люди нечасто выбирались на поверхность.

Собственно, единственная база, что устояла под натиском природных стихий, находилась далеко от всего этого кошмара. Военно-распределительная база «Риверс» под командованием генерала Шепарда, деда Коула, была спрятана за вековыми лесами. Путь туда был стёрт оползнями и разрушениями, а громадные скалы и мрачные леса словно стеной отрезали базу от остального мира. Лишь военные и жители знали, как беспрепятственно попасть в город и выйти из него.

Именно там Коул, Дейв и их родители провели несколько лет после катастрофы, пока не пришёл приказ вернуться к военным обязанностям Доминика и Брайна. Когда генерал отправил своего сына, мужа дочери и внуков на другой конец света, он не предупредил, что база, на которую их послали, была когда-то заводом. Заброшенным заводом, которому требовалась не только пригодность для жизни, но и возможность принять отряды Доминика и стать их жилищем на довольно продолжительное время.

И если заглянуть немного вперёд — именно эта база станет частью Риверфорда. Название ей даст Доминик — через полгода после своей смерти.

— Не против, если присяду? — из раздумий Коула вывел голос. Он поднял взгляд на парня, не старше себя, мотнул головой, мол, не против, и тот сразу же сел рядом. — Наверное, спрашиваешь себя, что это за место?

— До этого пока не дошёл, — честно ответил Коул, заставив собеседника усмехнуться. — Понятно только одно: я в рабстве.

— Действительно так, — согласился незнакомец. — Я, кстати, Ливий.

— Коул.

— И как же ты, Коул, оказался в этом гадюшнике?

— Такой же вопрос.

— О, я тут очень давно, примерно с самого первого дня, как начали строить этот город, — ответил Ливий и, упершись затылком о стену, продолжил рассматривать всё ещё дерущихся Ская и Дина.

— Город?

— О да! Тут же живут изгнанные, не знал?

— Если честно, вообще ничего не понимаю, — Коул оторвался от своих рук и перевёл усталый взгляд на парня. Тот, в свою очередь, тоже посмотрел на него.

— Значит, мне придётся тебя познакомить с этим миром, парень. Ты что, с луны свалился?

Коул не ответил, только пожал плечами и снова устремил взгляд на руки.

— Ничего, откуда бы ты ни пришёл, никому ничего не рассказывай — всё равно будет неинтересно. Тут все мы рабы, которые подчищают дерьмо за изгоями и их бойцами «Бездны».

— Бездны? — Коул, заинтересовавшись словами парня, снова посмотрел на него и нахмурился.

— Мы в «Бездне». Это своего рода арена, а это поселение принадлежит Кристоферу Рэю — старому ублюдку, к которому лучше не попадаться на глаза.

Никак не отреагировав на слова Ливия, Коул только вздохнул, перебирая в памяти, как выбрался за пределы новеньких, только недавно построенных ворот их нового жилища. Сейчас память немного восстанавливалась от пережитого потрясения, и он вспомнил, как добрался до какого-то города — а там пустота. Ничего, кроме разбитых машин, ограбленных зданий и кучи мусора, подбрасываемого ветром.

Конечно же, сейчас весь его пыл поутих, и Коул понимал, что совершил очередную глупость. А вот вернуться назад он не смог. Точнее, в наступающих сумерках, когда он дошёл до города, пришлось найти место для ночлега, чтобы на утро сдаться Доминику.

Вот только утром он не вышел из своего укрытия — его прямо спящим вынесли и закинули в машину беззаконники. Именно поэтому сейчас Коул злился на себя и на то, что поддался своим эмоциям, которые ни к чему хорошему не привели. Он представлял, насколько сейчас зол отец и что сделает с ним, если найдёт.

— Я прямо отсюда слышу, как твои мозги работают в усиленном режиме. Расслабься, парень. Если будешь делать так, как хотят изгои, то, возможно, выживешь. Держись поближе ко мне — я помогу.

— Отчего такая щедрость? — поинтересовался Коул.

— Не знаю. Нравишься ты мне. Напоминаешь младшего брата, которого я не смог спасти. Я, кстати, не всем помогаю, если ты об этом думаешь. Меня стараются обходить стороной, как и нашего главного среди рабов. Ты с ним, возможно, познакомишься завтра — он правая рука Рэя.

— Это тот, что главный?

— Ага. Если не хочешь проблем и просто хочешь выжить, не высовывайся, когда он или его раб рядом. Редкостные козлы. А сейчас отдыхай — жизнь тут предстоит тяжёлая.

Коул осмотрелся и заметил, что все дети расположились по полу и, скрутившись в позе эмбриона, ложились спать. Подняв взгляд к потолку, туда, где было окно, Шепард-младший мечтал не просто выжить, а научиться быть сильным.

***

Следующий день не принёс ничего нового — только неизвестность. А куда она должна была привести Коула, оставалось загадкой.

На улице было раннее прохладное утро, когда всех пойманных детей снова вывели и поставили неровными рядами. Что собирались делать беззаконники, никто не знал, и от этого среди детей начиналась паника: все переглядывались, плакали, и, как в прошлый раз, самые смелые… ну или глупые, решились на побег. Это сразу же пресеклось безоговорочным выстрелом в голову — без предупреждения и каких-либо попыток успокоить.

Коул, стоявший третьим слева, пытался не смотреть на то, как трупы нескольких совсем маленьких ребят уносили мужчины, посмеиваясь над ними же. А когда во дворе появился мужчина, которого все новоприбывшие видели вчера, наступила гробовая тишина — все жались друг к другу, не смея поднять голову.

Бугай выглядел на лет тридцать — с небольшой отросшей бородой, нахмуренными кустистыми бровями и чёрными, как та самая бездна, глазами. Сплюнув на землю, он начал подходить ближе и, словно рентгеном, прошёлся тяжёлым взглядом.

Рядом с ним появились парни помладше и безразлично уставились на детей, будто ждали какого-то приказа.

— Ты и ты, выходите сюда! — сказал бугай хрипловатым голосом и указал на нескольких ребят. Из неровного ряда вышли два мальчика, опустили голову и уставились в землю, не смея дышать.

— Заберите этих на кухню, пусть посуду моют да с готовкой помогают.

— Там троих хотели, — сказал один из, судя по всему, его помощников.

— Мне насрать, чего они там хотели! Мне люди нужны! — гаркнул бугай. — Если надо, пусть вытащат свои задницы и выходят за стену!

— Понял. За мной! — скомандовал парнишка, и дети, которых выбрали, поплелись за ним, пока самый главный, сложив руки на груди, прошёлся взад-вперёд, осматривая всех, кто остался.

— Ливий! — внезапно крикнул он, и тот, что вчера сидел около Коула, быстро подбежал к мужчине. Ливий неуклюже остановился, запутавшись в собственных ногах из-за обуви, которая болталась на нём. Он встал рядом с мужчиной и несмело посмотрел на него.

— Присмотрел кого-нибудь в ваш отряд? Только не нужно мне выбирать сопливых и плаксивых — сам будешь сопли их вытирать.

Ливий, как-то бодро для раба, кивнул и осмотрел всю линию детей, пока его взгляд не остановился на Коуле. Коул неожиданно для себя сделал шаг назад — паника подкатила к горлу, — но затем сразу остановился, вспомнив о том, как здесь всех детей без разбора убивают. Разрастающийся в животе страх осел узлом, пока он не встретился взглядом с мальчишкой.

— Он. Спокойный и неконфликтный, отлично впишется в наш состав, — уверенно заявил Ливий.

— Подойди, — скомандовал бугай, немного склонив голову на бок, осматривая Коула с ног до головы. Коул на ватных ногах, вышел из строя и, под пристальным вниманием беззаконников, собравшихся во дворе, подошёл к мужчине. Как бы он ни хотел, взгляда не отвёл.

— Сколько лет?

— Двенадцать.

— Откуда?

Вспомнив слова Ливия — не говорить ничего личного — Коул решил, что лучше будет сказать полуправду, которая не вызовет лишнего интереса.

— Нет места жительства, жил на улице.

— Что-то для улицы ты слишком упитанный, малый, — усмехнулся бугай, и его поддержали другие мужчины.

— Питался сам, много воровал — вот и упитанный, — невозмутимо ответил Коул, хотя не считал себя слишком уж полным. Отец бы ни за что не дал ему поправиться, но, глядя на детей, что собрались во дворе, он понял: их явно кормили недостаточно.

— Следуй за Ливием, он покажет, что тут да как. Будешь вести себя хорошо — позволю вольности, в противном случае пойдёшь убирать туалеты. И поверь, плакать ты будешь не по собственному желанию, а от кислоты, разъедающей глаза. Усек?

— Да.

— Валите, — небрежно махнул рукой бугай и перевёл взгляд на оставшихся детей.

Ливий кивнул Коулу, и тот сразу поспешил за парнем. Они направились к зданию, а, добежав до угла, свернули в сторону, ступая на протоптанную дорожку, что тянулась вдоль стены бетонного сооружения. Ливий постоянно оборачивался, проверяя, идёт ли за ним Коул, а когда они дошли до неприметной деревянной двери, вошли внутрь. Новый знакомый схватил Коула за рукав кофты и потянул к лестнице, что уходила вниз. Пришлось быстро перебирать ногами, чтобы успеть за торопящимся и не свалиться кубарем. Когда они спустились, перед ними открылся вид на коридор: справа и слева в равных промежутках располагались двери, которые в данный момент были закрыты.

— Где мы?

— Это место нашего обитания. Грег Вален — помощник Рэя!.. Короче, сейчас всё расскажу!

Они почти бегом прошли по коридору, и Ливий свернул направо, толкнув деревянную дверь, откуда доносились голоса ребят. Стоило им появиться на пороге, как все, кто сидел за длинным столом, замолчали. Коул вошел последним, замер, осмотрелся и немного нахмурился. Перед ним было небольшое окно, а из-за низкого потолка вид на улицу открывался лишь на утоптанную землю — она доходила до самой оконной рамы. Справа тянулся длинный стол, за которым сидели… дети. Немного худощавые и не старше его самого. И, пожалуй, самое интересное — здесь были девочки. Они не выглядели напуганными или заплаканными, напротив, с нескрываемым любопытством разглядывали новенького.

— Ты мне должен, Дин! — крикнул уже знакомый кудрявый парнишка, улыбаясь во все зубы.

— Мы все знали, что Ливий притащит именно этого новенького! — воскликнул еще один.

— Чего разгалделись?! Вален сейчас быстро угомонит! Коул, садись! Нужно пожрать, а то не успеем и останемся голодными до завтра!

Коул добрался до стола и сел рядом с Ливием, обратив внимание, что все смотрят на него, будто чего-то ждут. Но ему не дали даже рта открыть — тут же наложили еды и заставили слушать.

— Ты жуй, а я пока познакомлю тебя со всеми. Ская и Дина ты уже видел, — они кивнули с набитыми ртами, уплетая кашу, явно приготовленную на воде. Помимо этого, на столе стояла корзинка с хлебом и едва сладкий чай. — А это Рон, Дилан, Вини, Алекс, — Ливий представил еще четверых парней, сидевших напротив Коула. — А это наши девочки: Ками, Кэти, Риана и Лавиния. Мы все — одна команда под руководством Грега Валена. Можно звать его просто Вален, но не всегда — иногда он бывает очень злым.

Ливий потянулся за последним кусочком хлеба, но его перехватил улыбающийся Скай и демонстративно откусил, чуть не подавившись, чем вызвал всеобщий смех. Ливий закатил глаза, сел на место и отхлебнул чаю из кружки, слегка морщась от горячего напитка. Пока в комнате воцарилась тишина, Коул успел рассмотреть всех по очереди, включая смеющихся девчонок.

Рон и Дилан были чем-то похожи: оба темноволосые, с карими глазами. Вини и Алекс, наоборот, светлые, только у первого глаза голубые и большие, а у второго — вроде серые. Дин отличался от всех остальных: альбинос. Скай выглядел вполне обычно, но веснушки на носу и щеках, а также рыжие кудри делали его ярким и запоминающимся.

Что касается девочек, то Коул даже слегка покраснел. Несмотря на худощавость, все они были красивыми. Среди них он выделил Кэти: зеленые глаза, обрамленные черными ресницами, светло-русые волосы, собранные в высокий хвост. Рядом с ней, хихикая, сидела Ками — у нее явно были азиатские корни, черные волосы, карие глаза. С другой стороны, сидели Риана и Лавиния — две близняшки-блондинки с небесно-голубыми глазами, их волосы были аккуратно заплетены в небрежные косы.

— Так вот, Вален — приближенный к нашему лидеру. Кристофер Рэй — босс всех, кто тут живет. Я уже говорил тебе вчера, что не стоит появляться у него на глазах, потому что он… — Ливий замялся, осмотрел всех, и почему-то за столом повисла тишина. Даже смеющийся Скай поник, положив ложку в тарелку. — Короче, не попадайся ему на глаза — и все будет нормально.

Ливий обвел всех взглядом и продолжил:

— Что касается остального, то мы работаем на арене. Точнее, подготавливаем саму арену и убираемся в комнатах бойцов. Бойцами, как правило, становятся те, кто надоел Рэю, или те, кого лидер посадил за провинность. Чтобы не тратить ресурсы на лишние рты, таких отправляют в Бездну, где они попросту умирают. Но бывает, что лучших он оставляет для развлечения… допустим, для гостей. Неподалеку есть еще несколько поселений, которые, чтобы не разрушать союз, приходят к Рэю за помощью. Но он еще тот ублюдок — не стоит верить ему на слово.

— Наши комнаты находятся в этом же здании. Вален хоть и козел, но к своим подопечным относится нормально. Но если накосячишь, накажет похуже других. А может и просто убить. Ты сам видел вчера, на что он способен, — сказал Скай, и все остальные закивали.

— Как часто проходят бои? — вдруг спросил Коул, и все сразу посмотрели на него, как будто только сейчас поверили, что он умеет разговаривать.

— Каждую пятницу. Обычно в эти дни приезжают другие лидеры, и Рэй, чтобы развлечь своих гостей, устраивает кровавые шоу.

— Кстати, после боёв мы убираем тот кровавый срач, который оставляют там.

— Больше некому? — удивился Коул.

— Поверь, я лучше буду по локоть в крови, чем работать под наблюдением шавки Рэя, — пробурчал Скай.

— Кстати, да, у Рэя есть свой личный раб, который управляет остальными, кто не под крылом у Валена. А тут дел хватает. Убрать дворы, уличные туалеты, кухню и ещё много других помещений, куда тебе не захочется зайти, поверь, — вклинился Дилан.

— А зачем тогда вы сидели с нами в одной камере, когда нас привезли вчера? — снова спросил Коул и заметил улыбки на лицах Ская, Дина и Ливия.

— Вален, когда приводят новеньких, всегда посылает нас, чтобы выбрать кого-то, кто не вопит от страха и не пытается сбежать, кто сможет на него работать, — ответил Ливий, а Дин подхватил.

— Люди в любом случае нужны, а тех, кто более или менее адекватный, Вален забирает себе, но тут, конечно, не всё так хорошо, если ведёшь себя плохо и не выполняешь приказов. Он наказывает.

— И чтобы выбрать для Валена ещё одного человека, нас отправили присмотреться, и сразу заметили тебя. Ты не орал и не обосрался от страха.

— Он, по-моему, вообще сидел с каменным лицом, честное слово! — хихикая, воскликнул Скай, и все его поддержали смешками.

Коул немного улыбнулся, и его плечи расслабились. Даже безвкусная каша стала немного вкуснее, когда он понял, что всё вроде не так страшно.

— А что все делают, когда нет боёв?

— Тоже работаем. В основном в камерах, где после заключённых остаётся всякое разное, а могут вызвать, чтобы убрать кровь после драки. Нам повезло чуть больше в плане остальных, кто под присмотром ещё нескольких командующих, включая самого Рэя. Там рабы практически круглосуточно пашут, пока не свалятся.

— Неужели Валену жаль вас, и он даёт послабления? — удивился Коул.

— Он никому не даёт послаблений, если ты их не заработаешь, — послышался мягкий и мелодичный голос. Коул перевёл взгляд на Кэти, а она немного улыбнулась ему, вот только взамен ничего не получила. — Допустим, сейчас на нашем столе есть еда, а это за проделанную работу за всю неделю. То есть никто из нас не бросился в драку, не побил другого раба и не стал перечить командиру.

— А ты поверь, соблазна сорваться тут достаточно. Особенно от шавки Рэя, он всех выводит на эмоции, а в частности попадают новенькие, — поддержала разговор Ками.

— И чтобы ты не попался на его уловки, лучше всего ничего не отвечать и не делать вид, что игнорируешь, а то он ещё сильнее злится. Понимаю, выглядит это как глупость, но из-за твоей ошибки получим мы все без исключения. Даже если, допустим, Скай или Дин попрут на другого раба, то отвечать всем.

— И как?

— Плеть. Или на выбор ещё есть обливание ледяной водой, я хоть и не мазохист, но получить плетью лучше, чем потом лежать с температурой. Кстати, тот, что был до тебя, две недели назад умер от переохлаждения…

Ливий резко встал, заставив всех прислушаться, тем самым перебив говорившего Дина. А затем все как один слаженный организм поднялись с места и убрали со стола свои тарелки. Девочки унесли грязную посуду и поспешили к остальным, что выстроились в один ряд, прихватив за собой Коула. Он же, немного ошалевший, смотрел, как открывается дверь и на пороге появляется Вален. Он осматривает помещение и удовлетворительно кивает.

— Отправляйтесь в камеры заключённых, вся левая сторона ваша, там нужно всё убрать. С вами отправят ещё уборщиков. Помним, никаких драк! Ливий за старшего. Если накосячит кто-то из вас, больше всего получит ваш старший, а теперь валите!

Все ровным строем покинули помещение и в несколько быстрых шагов оказались за пределами стен здания. Ливий, как истинный главный, провёл всех в сторону деревянных домиков и мимо проходящих беззаконников. Практически никто из присутствующих не сидел без дела — это то, что удалось увидеть Коулу, пока его тащили за рукав кофты. Справа стояла группа из шести человек, все разговаривали на повышенных тонах. А рядом с ними бегали такие же дети, судя по всему, дежурившие на улице, потому что каждый из них убирал мусор. С другой стороны, на крыльце дома сидел мужик и точил два изогнутых лезвия, выкрикивая какие-то ругательства на парнишку, что помогал рядом.

— Камеры заключённых и сама арена находятся прямо внизу Бездны, — сказал ему Дилан, поравнявшись с Коулом и указав на скалу перед ними.

Коул снова, как и вчера, поднял взгляд и увидел, что сегодня туман был настолько плотным, что скрывал каменистость почти наполовину. Поспешив за остальными, он догнал Ливия и уловил движение сбоку от них: в десяти шагах раздались крики и ругательства, а затем предупредительный выстрел в воздух. Несколько рабов вскрикивали и пригибались от страха, а другой мальчишка лет восьми, ведомый эмоциями, даёт деру прямо в их сторону.

— Идиот! — прокомментировал Скай.

Конечно же, как только Ливий затащил Коула в помещение, раздались выстрелы, а затем визг женщин и рядом стоящих детей.

— Видишь, что происходит с теми, кто не слушается?

— Это безумие… — пробормотал Коул.

— Это ад!

— В котором нужно научиться жить!

Петляя по каменным коридорам, Коул окончательно запутался в местоположении, а вот его сопровождающие шли спокойно, словно каждый камень и поворот был знаком с рождения. Они то спускались по лестницам, то снова поднимались, пока не стали появляться какие-то углубления, похожие на комнаты. Приоткрытые двери с толстыми решётками говорили о том, что это и есть часть, относящаяся к тюрьме. Пахло тут не свежим воздухом, а мочой и кровью, запах железа прямо ощущался в воздухе, как будто пропитался им.

— Так-так-та-ак… и кто это тут у нас? — послышался насмешливый голос, когда Ливий и все остальные остановились, заставив Коула затормозить около спины Дина и выглянуть.

— Неужели и вас тоже опустили до наших низов? Никак самых лучших отправили убираться в гадюшник? — в такой же манере ответил Скай, но по нему было видно, что он напряжён.

— Цыц, малыш, а то получишь по своей кудрявой шевелюре! — ответил ему всё тот же насмешливый голос и перевёл взгляд за их спину, ухмыляясь сильнее.

— Чего встали? Чего не работаем? Нужно приглашение? Могу лично провести в камеры! — прогремел довольно громкий голос, и Ливий выругался так, что у Коула от удивления приподнялись брови. Он перевёл взгляд за спину и увидел парня, выше всех его новых знакомых на голову, точно, как сам Коул. Не сказать, что незнакомец был старше, но явно не зря носил титул шавки Кристофера Рэя. Для двенадцатилетнего парня его серые глаза в тусклом освещении нескольких жёлтых лампочек, висевших на проводах, выглядели тяжёлыми и измученными.

— И тебе привет, Лиам! — сказал Ливий и потянул за собой Ская и Коула, чтобы побыстрее убраться с пути шавки Рэя, но не тут-то было.

— Стоять! — скомандовал Лиам, заметив среди стареньких и надоедливых лиц новое, почти нетронутое рабством. — Новенькие лица смотрю у вас. Это те, кого привезли вчера? — задал вопрос Лиам и начал приближаться, пока Коул с интересом рассматривал говорившего.

А вот Скай изменился в лице, понимая, что сейчас, если новенький вздумает показать свой характер, ледяной воды не избежать. Он умоляюще посмотрел на Ливия, и тот едва слышно прошипел ругательства и вышел вперёд, немного сдвигая новенького за свою спину. Конечно, это не укрылось от подручных Лиама: они засмеялись, глядя на картину, где пацан ниже ростом закрывает того, кого в принципе трудно закрыть.

— Не бойся, Ливий, мы не будем обижать новенького, мы просто познакомимся. Правда, Лиам? — сказал коротко подстриженный худощавый невысокий пацан. Его светлые глаза, как пиявки, вцепились в лицо Коула.

— Подвинься, Ливий! — дёрнул головой Лиам, приближаясь к толпе, что окружила новенького. — Идите работать, вас никто не тронет.

Никто не двинулся с места, по-прежнему прикрывая спинами Коула, который только сейчас отошёл от развернувшейся картины. Он оторвался от разглядывания коротко стриженного парня и спокойно перевёл взгляд на идущего на него Лиама. В голове сразу всплыли картинки жизни на базе «Риверс» и детей, которые точно так же

пытались запугать других, дабы показать свой статус. Не зря дед Коула ворчал на всех детей и говорил, что все эти маленькие кровопийцы — зло! Потому что именно в них борются не только гормоны, но и привитые качества лидера. А станет он таковым, покажет время.

Поэтому, когда Ливий и стоящий с другого бока Скай не шевельнулись, Коул отодвинул их сам и поравнялся плечами. Кто-то из них достаточно громко вдохнул, но Коулу уже было всё равно. Он столкнулся лицом к лицу с главным. Лиам встал к нему вплотную. Ростом они были одинаковым, поэтому никому не пришлось задирать голову, чтобы заглянуть в глаза, полные злобы, смешанной с усталостью.

— Имя?

— Коул.

— Откуда?

— С улицы, бродяга.

— Что-то слишком хорош для бездомного. Упитанный.

— Люблю покушать.

— Лиам, не надо ваших этих разборок!

Голос Кэти как-то внезапно прозвучал в тишине, и все перевели взгляд на неё. Девчушка стояла рядом и переводила взгляд с Лиама на Коула. Помощники шавки Рэя загоготали, чем заставили вздрогнуть всех девочек, стоявших немного дальше.

— Ещё одна защитница! — прохрипел парень, стоявший у дверей камеры. Его голос напоминал скрип заржавевших петель, настолько он был необычным и одновременно неприятным.

— Что не нужно, котёнок? — поинтересовался Лиам милейшим голосом, на который был только способен. Он принципиально лично знакомился с новенькими, которые должны были знать его в лицо.

— Мы не хотим проблем, Лиам! Давайте просто разойдёмся, прошу. Что вам стоит не обращать на нас внимания?

— Ты можешь идти работать, а мы просто знакомимся с новенькими, — Лиам бросил взгляд поверх головы Кэти и едва заметно кивнул ещё одному своему собрату. Тот, в свою очередь, приподнял уголок губ в улыбке и стал обходить толпу стороной.

— Ты прекрасно знаешь, что если сейчас будешь продолжать знакомство, то всем нам крышка! — не выдержал Скай и хотел было выйти вперёд, но Ливий остановил его.

— Подождите! — выдержка Коула треснула, и он привлёк внимание собравшихся, краем глаза уловив перемещение одного из парней Лиама. Старая схема застать врасплох, но такая знакомая, что даже ему стало немного смешно. — Что вы хотите? — он смотрел прямо в глаза Лиаму, пока тот, выгнув бровь, рассматривал его в ответ.

— Сегодня вечером, после отбоя…

Скай и Ливий пробурчали возмущение, а вот Лиам не остановился, зная, что если кого-нибудь поймают после отбоя, то отгребать будут по самые яйца.

— Ждём тебя на дружеские посиделки, чтобы, так сказать, познакомиться поближе, — закончил говорить Лиам, и в глазах его плясали черти. Коул прекрасно понимал, что они хотят сделать: избить, а потом подставить так, чтобы все получили от командиров.

Как раз стоило договорить Лиаму, как за спиной Коула качнулся воздух, писк девочек подсказал, что там кто-то стоит, и, чтобы не дать себя в обиду, Шепард, лёгким движением, как его учили, наступил сначала на ногу стоявшего, а потом резко поймал подкравшегося за шею, заставив того выругаться матом и согнуться.

— Э-эй! Эй! — крик Ливия и ещё нескольких ребят из шайки Лиама, которые сразу же среагировали на действия Коула.

— Отпусти, урод! — вторил голос незнакомца в крепких пальцах Коула, который неотрывно продолжал смотреть в глаза Лиаму. Тот не выглядел удивлённым или растерянным, его взгляд просто стал заинтересованным.

— Не хорошо подкрадываться сзади! — спокойно произнёс Коул, поднял парня и оттолкнул его в сторону. — Если нужно, приду, поговорим, а там посмотрим, подружимся или нет.

Между ребятами наступила тишина, за исключением того, кого держал Коул: он стоял недалеко от стены и шипя тёр шею. Взгляд того парня говорил о многом, и о том, что именно он будет первым в очереди на знакомство.

— Заметано, — кивнул Лиам, сжимая кулак правой руки и делая шаг вперёд, смотря на новенького так, что любой другой уже опустил бы глаза. Это же взбесило. А сжатые пальцы в миг оказались на теле Коула, ударив чётко в пресс, заставив того согнуться и потерять дыхание.

— Лиам! — пискнули девочки, пока он поднимал согнутое тело Коула. Он пытался поймать воздух ртом, и от этого всё его лицо покраснело, а на глазах выступили слёзы.

— А теперь слушай сюда, малый, наше с тобой знакомство будет личным. Не думай, что такой крутой, это понятно?

Коул, втянув воздух сквозь сжатые зубы, дёрнулся в цепких пальцах Лиама, поднял взгляд, сделал вдох и ответил:

— Жду встречи, малыш! — сорвал его руку и отпихнул от себя, готовый уже броситься, если это потребуется. Но Лиам только хохотнул и сделал шаг назад, а затем стал так отдаляться, кивая своим ребятам и не сводя глаз с Коула.

Ливий и Скай схватили новенького и насильно сдвинули его с места, заставив уйти на свою территорию уборки. Они оба выглядели напуганными, ведь те, кто ходят на такие знакомства, чаще всего не возвращались.

***

Новость, облетевшая весь город за считанные секунды, превратила людей в единый организм, который, каждый раз слыша о наступлении боёв на арене, превращался в пчелиный рой. Каждый любитель острых и жестоких ощущений за несколько дней до грядущего шоу устраивал торги.

Коулу потребовалось довольно много времени, чтобы понять всю систему жизни в этом городе. Из рассказа Ливия он узнал, что изначально этот город строился как тюрьма для преступников и людей, которых выгоняли из поселений, созданных после катастрофы. Чуть позже все изгнанные стали никому не нужны, а когда к власти пришёл Кристиан Рэй, он перестроил тюрьму и захватил город под свой контроль. Все преступники стали его людьми, а те, кто не согласился на его условия, остались доживать свою жизнь в клетках и участвовать в боях.

В этом шоу не было никаких правил: либо убьют тебя, либо убьёшь ты. Самым, наверное, удивительным для Коула было то, что тюрьма оказалась настолько большой, что осуждённых в ней насчитывалось более пяти тысяч человек. Она располагалась под землёй, а тоннелей и ходов там было столько, что запомнить их мог далеко не каждый, но всё же такие люди находились.

Что ещё было, наверное, самым диким для Коула — это то, что сюда могли привести любого, от кого хотели избавиться. Рэй, естественно, брал за это довольно большую плату, а ненужного человека в первый же день боёв отправляли на смерть. За почти два месяца, проведённых в Безне, Коулу довелось увидеть, как сюда периодически привозили ненужных людей.

Самое жестокое заключалось в том, что Рэю было неважно, кто перед ним — женщина или мужчина. Он выполнял свою часть сделки, не моргнув и глазом. И хотя самого Кристиана часто не было в городе, за него это делали его заместители, которые, собственно, и в этот раз объявили о новых боях, что пройдут сегодня.

Жаждущие зрелища бросались делать ставки на своих любимых бойцов, которые должны были выйти в этот раз, поэтому в городе уже несколько дней царил настоящий хаос. Роль всех рабов в такие дни чаще всего заключалась в работе в тюрьме и подготовке арены для будущих боёв. Этот день не стал исключением и для Коула с его отрядом, который на протяжении всего дня работал на арене под чётким руководством нескольких мужчин, приставленных к ним в качестве надзирателей.

И это было неспроста, потому что за последние несколько недель прежняя жизнь отряда с появлением Коула немного изменилась — некоторые потеряли расположение Валена. За эти два месяца не было ни дня, чтобы кто-то из отряда не накосячил, а главным виновником всего этого был Коул, который по своей натуре не терпел несправедливость. Он пытался по мере возможностей помочь каждому, кто в этом нуждался, тем самым привлекая к себе слишком много внимания.

Это приводило к наказаниям, о которых Коулу в самом начале рассказывали его новые знакомые. Позже они приняли Шепарда как своего и, собственно, вместе с ним частенько шли против установленных правил. Последней каплей для Грега стали массовые ежедневные разборки после отбоя, куда, собственно, приглашал их Лиам. Однако тот так и не успел хорошо «познакомиться» с новеньким, потому что всех всегда разгоняли, а после вовсе поставили надзирателей. Лиама после последних разборок больше не видели, но знали, что он в городе.

История с нарушениями не закончилась даже спустя некоторое время. Коул и его новая свита — Ливий и Скай — продолжали устраивать дебош, когда видели, как другие издеваются над женской половиной рабов. Хотя оба парня, живущие в этом городе практически с момента его возведения, раньше боялись вступать в споры, с появлением новенького заразились его жаждой справедливости. Конечно же, они не лезли туда, где их сила была неравной, но среди таких же рабов, как они сами, парни заработали довольно высокий авторитет. Почувствовав некую власть среди других подростков, они заметили, что у них самих стало меньше проблем с вечными драками, да и наказания от Валена теперь воспринимались совсем иначе. Как будто приход Коула — с виду тихого и неразговорчивого парня — научил их бороться за свои права хотя бы среди таких же, как они.

Но были и проблемы, связанные с послаблениями от командующего, отвечавшего за своих подопечных. Вален в итоге разделил отряд, и, естественно, проблемная троица теперь была у него на особом счету. Они практически постоянно выполняли всю грязную работу, пока остальные, не захотевшие влезать в проблемы, наслаждались тёплыми постелями и горячей едой. Однако женская часть отряда, хоть и боялась быть пойманной, всегда заботилась о тех, кто бунтовал. Например, крепкая дружба с Кэти давала Коулу шанс не умереть от побоев после наказаний. Она, рискуя собой, тайком пробиралась к нему в карцер, чтобы накормить и обработать раны.

— Чего встал? Работать! — Ская толкнул один из надзирателей. Тот дернулся и, пыхтя, взвалил на спину новый мешок с песком.

— Вам тоже нужно особое приглашение? — проворчал мужчина, осматривая новоприбывших рабов, которые должны были подготовить арену к бою.

Коул, только что вернувшийся с пустыми руками в небольшое помещение, осмотрел новеньких, взвалил на спину мешок и снова поплёлся к арене, где, работая широкими граблями, ворчал Ливий.

— Новеньких привезли, — сказал Коул Ливию.

Тот остановился, но, поймав взгляд надзирателя, державшего в руках толстую цепь, снова начал разравнивать песок, постоянно косясь на него, чтобы в случае чего успеть увернуться от удара.

— Опять? — спросил Ливий, ни к кому конкретно не обращаясь. — Только недавно же привозили детей.

— Думаю, сейчас большая часть рассеется, останутся только покладистые, — бросил Скай через плечо.

— Тут назревает что-то другое… — задумчиво сказал Коул и, пока охрана не смотрела, поглядывал в сторону вышедших детей. Они, возможно, были младше их самих.

— Только не говори, что это…

— Да вы гоните? Убой?

— Работаем! — рявкнул охранник и угрожающе звякнул цепями, заставляя троицу переглянуться и приняться за работу.

Подбирая ещё один инвентарь, похожий на грабли, Коул направился к другому краю площадки и принялся разравнивать песок, пока мимо него ровным строем вели детей. Никто из них не рыдал и не плакал — видимо, запугали ещё там, на поверхности. Когда весь строй исчез с поля зрения, парни продолжили работать.

Спустя несколько часов, когда арена была готова для боёв, Коула, Ская и Ливия оставили дежурить и ждать окончания шоу. Коул соврёт, если скажет, что смог привыкнуть к тому, что происходило на арене, и к той жестокости, с которой дрались люди, цепляясь за жизнь. За своё пребывание в Бездне он видел около четырёх боёв, и три из них вызывали у него приступы рвоты, потому что бойцам разрешалось применять любое оружие против противника.

Почему же никто из заключённых ни разу не бросился на лидеров? Ответ был прост. Зал арены был построен так, что сама площадка для боёв находилась в самом низу, а по периметру, у стен, высились железные сетки, которые во время боя всегда находились под напряжением. Выше арены располагались места для зрителей, тянувшиеся далеко вверх, прямо под купол, созданный самой природой. То есть скала словно расширялась от арены до самого верха. Единственное, что здесь было сделано человеческими руками, — перегородки, которые разделяли обычных жителей и свиту лидера. Место Кристиана Рэя находилось ближе к арене и имело собственный вход, куда мог ступить только его гость или приближённые.

— Кажется, сегодня будет присутствовать сам Кристиан, — сказал Скай, указывая на место, где обычно никто не сидел.

Коул проследил за взглядом друга и осмотрел людей, только что зашедших на площадку.

— Нам сказали не высовываться! — пробурчал Ливий, осматриваясь по сторонам. Буквально пару минут назад им приказали не появляться около арены, пока не закончится бой.

— Да кто сейчас будет за нами следить? — отмахнулся Скай.

Коул молча наблюдал, как зал наполняется людьми, как они кричат и скандируют имена любимчиков.

— Вижу Лиама, — кивнул Коул на площадку с местами лидера.

Парни тут же прильнули к нему, уставившись наверх.

— А вот и самый плохой человек на планете! — прошипел Ливий, когда в поле их зрения появился мужчина лет пятидесяти. — Если он в городе, то нужно как можно меньше попадаться ему на глаза.

Кристиан Рэй выглядел вполне неплохо для своего возраста. Было видно, что он любитель спорта, потому что чёрная футболка, обтягивающая верхнюю часть тела, словно кричала о том, что может в любой момент лопнуть. Волосы были собраны в тугой хвост на затылке, а нахмуренные брови и взгляд говорили о том, кто в этом городе главный. Походка этого человека показывала властность: она была медленной и в то же время грациозной, словно говоря, что он плевал на всех, кто находится вокруг него. Даже всегда высокомерный личный раб сейчас выглядел немного испуганным и до жути смиренным, как будто совсем недавно получил от своего господина. Голова опущена, руки сложены в замок перед собой.

— Может, уже скажете, что он сделал такого, что все так его боятся? — спросил Коул, переведя взгляд на парней. Те, в свою очередь, как будто испугались этого вопроса и осмотрелись по сторонам.

— Рэй любит находить больные места людей, а потом давить на них. Манипулировать, гнобить, издеваться, пока не получит то, что хочет, — ответил Ливий, смотря на мужчину немигающим взглядом.

— Судя по Лиаму, он конкретно держит его за яйца, раз у парня вид такой, как будто он недавно получил пиздюлей, — не удержался Скай и хихикнул.

— Не знаю, насколько это правда, но да, Лиама Рэй поймал, когда у того погибла семья. Что там конкретно произошло — никто не знает. Первое время Лиам противился рабству, бунтовал, дрался. Кажется, у него есть брат, а Кристиан этим воспользовался.

— Почему «кажется»? — спросил Коул.

— Да потому что его никто и никогда не видел. Но по слухам говорят, что есть. Чёрт его знает, может, врут, — пожал плечами Ливий.

— Точно! — тихонько воскликнул Скай и посмотрел на парней. — Я-то думал, про какого пацана вечно рассказывает Ками. Она же говорила, что в больничке видела парнишку на несколько лет младше нас, вроде как он лежит в закрытой части. Говорят, он сильно болен, а чем — не знаю. Может, это он?

— Ты у меня спрашиваешь? — удивился Ливий. — Мне почём знать? Да я бы вообще не лез к Лиаму, даже если там его брат. Меньше проблем.

Коул вернул взгляд на площадку, где сидел Кристофер, когда в воздух поднялся гул голосов, сливавшийся в низкий ритмичный рёв, словно вой диких зверей. Толпа на трибунах забилась в истерическом восторге: каждый зритель был готов отдать последнее, лишь бы увидеть, как чужая жизнь угасает на их глазах. Бой без правил — главная изюминка ночи, и все ждали начала с нетерпением, словно хищники, готовые впиться зубами в добычу.

— Леди и джентльмены! — провозгласил мужской голос, растягивая слова, смакуя каждую букву, словно знал, что от этого зависит их жажда крови.

Гул на мгновение сменился мёртвой тишиной, когда на возвышение вышел Глашатай. Его голос разнёсся по арене, разрезая тишину:

— Сегодня нас ждёт особый бой! Без правил! Без жалости! До последнего вздоха!

Толпа взревела в ответ, и звук был оглушительным, как лавина, обрушившаяся с горы. Глашатай жестом приказал привести бойцов. Ворота арены с тяжёлым скрежетом раскрылись, и наружу вывели пятерых мужчин. Их глаза блестели от напряжения и страха, руки крепко сжимали оружие, схваченное в последний момент.

— Бой начинается на счёт три! — раздался голос Глашатая.

И в тот момент, когда последнее слово сорвалось с его губ, арена взорвалась движением.

Коул отвернулся от бойцов, которые начали расходиться по сторонам, ожидая, когда начнётся главное зрелище этого дня. Он поднял голову вверх, осматривая зрителей, заполнивших арену до отказа. Одни стояли, другие сидели на узких деревянных скамьях, нависая над ареной, как стервятники. Они громко переговаривались, делали ставки, размахивали кулаками и срывали голос в криках, выкрикивая имена своих фаворитов. Внизу, среди толпы, стояли и те, кто был здесь впервые, — их лица были бледными, глаза расширены от ужаса и любопытства. А те, кто бывал здесь не раз, ждали с хищной усмешкой. На арене не было места для слабых — только выжившие могли насладиться этим зрелищем.

— Ты как? — к Коулу прикоснулся Ливий, привлекая его внимание. — Только не говори, что тебе опять станет плохо.

— Надеюсь, что не станет, — ответил он.

Парни прижались к стене, у которой сидели. И если бы кто-нибудь из охраны присмотрелся, то смог бы заметить троих парней, прячущихся поодаль от ворот, через которые выходили бойцы.

Мимо прошли несколько мужчин, переговариваясь между собой, пока на арене не прогремели голоса:

— Халк! Халк! Халк!

Толпа начала скандировать имя одного из бойцов — фаворита этого вечера.

Мужчина стоял в стороне, опираясь на стену, и ждал своей очереди. Его тело было покрыто шрамами, кожа загрубела от бесконечных сражений. В руках он держал биту, на конце которой виднелись ржавые и грязные вбитые гвозди. Глаза Халка блестели, в них читалась решимость: сегодня он не будет тем, кто ляжет лицом в песок.

А в другом конце арены трое бойцов нервно переговаривались, кидая друг на друга настороженные взгляды. Один из них, худощавый мужчина, сжимал в ладони нечто похожее на мачете, как будто это было продолжение его самого. Насколько помнил Коул, его звали Бен. Мужик не умел драться в открытую, зато был силён в подлых ударах в спину.

Ещё один, массивный бородач, держал в руках натянутую цепь, которую он поворачивал и разворачивал, словно подготавливая её к бою. В его глазах горел яростный огонь, и он не отвёл взгляда от ворот, откуда должны были выйти последние участники.

Толпа вдруг взорвалась ревом, когда из ворот вывели еще одного бойца — широкого, как гора. Он держал в руке длинный черенок секиры, которая тащилась по земле, создавая скрежет. Каждый его шаг сопровождался гулким эхом, отдающимся в грудных клетках зрителей. Люди, казалось, чувствовали силу этого мужчины, и его имя заглушило все остальные:

— Таран! Таран! Таран!

Глашатай поднял руку, чтобы утихомирить толпу. Его лицо было скрыто тенью капюшона, но голос раздавался громко и четко:

— Сегодня — бой без правил! Только сильнейшие выходят отсюда живыми! Пусть начнется кровавая игра!

Сигнал к бою был дан — тяжелый удар в огромный гонг. Звук разнесся по всей арене, заставляя толпу взреветь от восторга.

Халк двинулся первым. Его ноги вздымали пыль, когда он, стиснув зубы, ринулся вперед. Он выбрал ближайшую цель — бородача с цепью. Мужчина замахнулся своим оружием, стремясь огреть Халка по голове, но тот ловко отклонился, и цепь, свистнув, рассекла воздух. В ответ Халк нанес короткий удар прямо в живот. У противника перехватило дыхание, и он рухнул на колени, хватаясь за живот. Но Халк не дал ему времени опомниться — размахнувшись, он врезал битой по затылку. Звук трескающегося черепа потонул в восторженном крике толпы. Кровь брызнула на песок, и тело бородача обмякло, рухнув бездыханным мешком.

Тем временем с другой стороны арены раздался оглушительный вопль. Один из бойцов, поваленный на землю, отчаянно пытался отбиться ножом от врага, что навис над ним. Но тот быстро вонзил в его грудь самодельное копье, проткнув легкие. Изо рта жертвы хлынула кровь, а предсмертный хрип заглушил рёв зрителей, пришедших в неистовство от зрелища. Когда кровь пропитала песок и запах железа стал невыносимым, Коул прикрыл глаза, проглатывая вязкую слюну — желудок уже готов был исторгнуть всё содержимое.

Внимание Коула привлекли двое бойцов, которые отошли друг от друга. Их глаза горели адреналином. Один из них, высокий и мускулистый, тяжело дышал, его обнаженные руки были покрыты порезами. Второй, менее массивный, но более проворный, держал кинжал обеими руками, словно хищник, готовый нанести удар. Они кружили друг вокруг друга, как тигры, готовящиеся к прыжку.

Первый — тот, что со шрамом на щеке, — пошел в атаку, замахнувшись тяжелой дубиной, но его противник скользнул в сторону и ударил кинжалом по ноге. Мужчина вскрикнул, потерял оружие и, собрав всю ярость, обрушил кулаки на лицо врага. Хрустнули кости. Противник отшатнулся, кровь хлынула из разбитого носа, но он не упал. Вместо этого рванул вперед и воткнул кинжал прямо в живот, провернув его внутри. Даже сквозь рев зрителей звук был глухим и влажным. Кровь фонтаном брызнула на песок. Высокий мужчина повалился на колени, хватаясь за рану, но уже ничего не мог сделать. Последний удар пришелся по голове, и тело рухнуло безжизненной, грубой массой.

Зрителей привлек дикий рев Тарана. Он побежал к ближайшему противнику, поднимая секиру высоко над головой. Первый удар пришелся по плечу застигнутого врасплох бойца. Тот вскрикнул и отшатнулся, роняя оружие. Таран, развернувшись, полоснул секирой, разорвав плоть и превратив лицо оппонента в кровавое месиво. Тело обмякло, и Таран, не останавливаясь, бросился к следующей жертве, которая, не ожидая удара, тут же повалилась на песок, немного проехавшись по нему.

В какой-то момент наступила тишина — на арене осталось двое бойцов. Халк, только что с хлюпаньем вырвавший дубинку из мертвого тела, поднялся на ноги, бросая взгляд на Тарана. Тот в свою очередь сверкнул окровавленной улыбкой и маниакально склонил голову, словно представляя, как сейчас разрубит тело врага.

Они начали кружить друг вокруг друга, выжидая момент.

Первый удар нанес Таран — со звериным рыком, — но Халк, несмотря на габариты, быстро, как кошка, ушел с траектории и, развернувшись, всадил дубинку в спину противника. Она с влажным хлюпаньем вошла в плоть, распоров кожу. Таран покачнулся и озверел от злости. По его спине потекли струйки крови, но он будто не чувствовал боли — глаза сверкнули яростью.

С диким ревом он вновь размахнулся, побежал и ударил. Халк ушел от удара, но не ожидал, что Таран бросится на него через секунду, — и не успел уклониться. Удар пришелся в цель. Халк взревел и, как подкошенный, упал на песок, вздымая руками пыль. Перевернулся и тут же вскочил на ноги, отражая еще один удар.

Всё на мгновение замерло. Зрители, казалось, перестали дышать.

Таран пропустил несколько ударов, тем самым потеряв концентрацию. Халк, несмотря на боль и кровь на лице, сумел загнать противника и измотать его, пока, наконец, Тиран не повалился на колени, истекая кровью. Последний удар Халка был решающим. Он замахнулся и врезал дубинкой прямо по лицу, а та от силы удара врезалась в череп, застряв там. Руки Тарана плетью повисли вдоль тела. Он, несколько секунд простояв на коленях, повалился вперёд, упав на живот и взметнув облако пыли.

Толпа взорвалась ликованием, и имя победителя разнеслось по арене громоподобным эхом:

— Халк! Халк! Халк!

Коул не выдержав зрелища и запаха крови подскочил, у него закружилась гол