1998 год. Четверо друзей собираются вместе, чтобы посмотреть финал чемпионата мира по футболу. У одного возникает идея: давайте запишем по три желания, а через четыре года, во время следующего чемпионата посмотрим, чего мы достигли? Черчилль, грезящий о карьере прокурора, мечтает выиграть громкое дело. Амихай хочет открыть клинику альтернативной медицины. Офир — распрощаться с работой в рекламе и издать книгу рассказов. Все желания Юваля связаны с любимой женщиной. В молодости кажется, что дружба навсегда. Что можно, как раньше, встречаться сколько угодно и обсуждать самое сокровенное. Но у неумолимого времени свои планы. Будут ли друзья по-прежнему близки четыре года спустя? Выдержит ли их дружба испытание редкими встречами и предательством? Исполнятся ли желания, и, главное, будут ли они еще актуальны? Роман Эшколя Нево «Симметрия желаний» — глубокое психологическое исследование природы дружбы и ее неизбежной трансформации.
Симпатичная книженция ,чтобы скоротать пару вечеров.Изначально завязка сюжета увлекает читателя,а дальше растворяется в повествовании и описании жизни четверых молодых людей в Израиле ,потом резко история сворачивается и дальше (по-моим ощущениям) намерено растянутая тягомотина-ради количество страниц (другого объяснения себе не нашел).Ну и окончание "не очень". Лично мне ( в отличии от автора книги)хотелось бы хэппи-энда.
Вернись, ты самый лучший друг, какой у меня когда-либо был. Ты научил меня, что значит быть другом. А без тебя, боюсь, я все забуду. Мы познакомились с тобой до того, как я изменился к худшему. Когда ты рядом, я неизменно чувствую, что становлюсь лучше. Ты видишь меня сквозь все мои маски и слышишь в моих словах то, что я за масками прячу от остального мира. Вернись, без тебя здесь так грустно.
До самого Атлита я размышлял о непостоянстве чувств. О том, как непросто в них разобраться. О том, что каждый из моих близких с трудом понимает, что чувствует на самом деле, и постоянно сам себя обманывает; впрочем, возможно, что это проблема нашего поколения: обилие развлечений и свобода выбора сбивает нас с толку, и мы теряем путеводную нить — в отличие от наших родителей, которые точно знали, чего хотят, потому что у них особого выбора не было; хотя неизвестно, не испытывали ли они в душе глубокую печаль или, по крайней мере, смутное ощущение поражения; мы, дети, этого не замечали, потому что не могли видеть, какими они были на самом деле (а если и могли, то ради собственного спокойствия предпочитали не видеть)