Слово есть проникновение,
одновременно становящееся полостью
Небом ночным дождливым провис брезент низко-низко,
почти дыханья касаясь
На ткани, испещрённой бранным словом, вечно живой
служивый точки сигаретным ставит огоньком
Можно всё прожечь, обратить в сквозной
перечень всевидящий, в решётное сердце
Лишь неспящий видит — кто на самом деле
нависает над снами,
над витийным синтаксисом, плутающим в людях,
биеньем крыльев зольных отвечает ветру
Ещё немного — и на спящих товарищей хлынет
конец предложения
Подозревая, что контакт с запредельным — в созвучии,
день и ночь ходят братья по берегу
с металлоискателем
Ищут братья то, что утрачено другими
Ищут братья рифмы
Проблеск небывалой мощи манит их
«Пелеоглий — полёглый» — говорит брат, и оба
улыбаются, вспоминая старый дуб,
вырванный из почвы ничтожным писком
Оказался дуб стальным, ствол его был воронёным,
система наведения мяукала цепные сказки
начальства
Успело дерево, всё же, исторгнуть жар шелеста
Все найденные кольца, монеты, серьги, часы
ночными атомами стекаются в новое вещество,
любой брони крепче
День за днем выслушивая писклявые жалобы
металлоискателя, не замечают братья,
как преобразились, как возмужали их тела