Оглавление

«Чем ярче свет, тем чернее Тень».

Хроники юхани

Глава 1
Клиент всегда прав?

— Господин Динальт?

В девичьем голосе слышалось замешательство и это заставило меня улыбнуться. Таверна «У Мар’хи» и без того доверия не внушала, а уж если идешь на встречу с частным детективом, поневоле задумаешься, а не пытаются ли тебя надуть? По-другому на Семерке, увы, дела не делались.

— Отчасти, — сказал я, отложив инфопад в сторону, и зажмурился. Голова раскалывалась от запаха дыма, пропитавшего воздух над столиками. Народу пока еще не набежало, да и музыка звучала негромко, но общий фон все равно бил по мозгам.

— А если уточнить?

Девица, очевидно, оказалась с гонором.

Поморщившись, я потер веки пальцами. Несколько часов неустанного залипания в инфопад даром не прошли. В глазах двоилось от строчек отчета для безопасников. Хотелось отдохнуть, а не выслушивать очередное брюзжание.

— Вам это все равно не поможет. Но попробуйте.

Я широко и со смаком зевнул и только потом взглянул на потенциальную клиентку. А когда встретился с ее большими и удивительно-синими глазами, с громким щелчком захлопнул рот обратно. Дар речи пропал вместе с мигренью, а в опустевшей голове гулко зазвучал вопрос: видел ли я хоть когда-нибудь кого-то настолько же невыразимо прекрасного?

Ответ был очевиден.

— З-зачем вам Динальт? — заикаясь и оплывая на собственном стуле, промямлил я.

Красавица скептически изогнула тонкую бровку и уперла одну руку в бок.

— А зачем, по-вашему, люди обращаются к частному детективу? Спросить дорогу до библиотеки?

— На Семерке нет библиотек, — брякнул я. Все в незнакомке, от безупречного и слегка надменного личика, обрамленного блестящими черными волосами, до затянутой в черно-синее платье фигурки, так и кричало, что она не из местных. Даже выговор отличался. Протяжный и мягкий, он звучал с акцентом обитателей другой стороны Рукава Маса. — Что привело вас в космопорт Глосс, мадам?

Судя по брезгливости, на долю секунды исказившей безупречные черты, вопрос ей не понравился.

— Вы не Мекет Динальт, — поджав губы, проговорила она.

Я потянулся за кружкой с давно остывшим кессом, и только тут сообразил, что в таверне повисла необычайная для вечера тишина. Внимание завсегдатаев, что самозабвенно резались в карты, а в перерывах поглощали спиртное, вдруг сосредоточилось на нас двоих. Даже Толиус, хозяин-мект, перестал натирать свои ненаглядные стаканы и навострил уши. Одна только старушка-лангутти в розовом берете как ни в чем не бывало шумно всасывала хоботком остатки заказанного сока.

Поерзав на стуле, я отпил из кружки.

Терпкий напиток смочил горло, но легче от этого не стало.

Я молчал, незнакомка нервно теребила кончик длинной косы, а выпивохи изо всех сил делали вид, будто их не волнует наш разговор. Это вызвало у меня нервный смешок. Семерка вроде крошечная, но всем и до всего на ней есть дело.

Мысленно закатив глаза, я поднялся и отодвинул для дамы стул.

Незнакомка, едва достававшая макушкой до моего носа, ответила презрительным взглядом, но не сдвинулась с места.

Я нахмурился и негромко проговорил:

— Садитесь, если не хотите, чтобы все в этой дыре услышали о вашей проблеме. — Потом склонил голову набок и с легкой улыбкой прибавил: — Или уходите. Тоже вариант.

Красавица, глянув на стул так, словно тот был заляпан блевотиной (что в стенах «У Мар’хи» совсем не редкость), осторожно опустилась на край и продолжила сверлить меня тяжелым взглядом.

Почувствовав себя насекомым на предметном стекле, я щелкнул переключателем и запустил акустическую защиту. Послышалось легкое монотонное гудение, после чего столик и нас вместе с ним окутало полупрозрачное силовое поле, гасящее любые звуки, способные вырваться за его пределы. С тех пор, как мы с моим страшим братом начали подрабатывать частными сыщиками, угловой столик в таверне старого Толиуса стал для нас своеобразным кабинетом. Клиенты приходили сюда со своими проблемами, а чтобы не смущать их и не отвлекать посетителей таверны, в столешницу вмонтировали миниатюрный генератор, предотвращавший любую попытку подслушать разговор.

— Весьма предусмотрительно, — в голосе незнакомки послышалось невольное одобрение.

Комплимент я пропустил мимо ушей, а вот бровь вопросительно выгнул:

— Кто вы?

По всему было видно, что рассказывать о себе девица предпочла бы в последнюю очередь. Впрочем, она оказалась достаточно разумной, чтобы сообразить — в таком случае наш разговор попросту не сдвинется с места, и потому ответила:

— Мое имя Диана Винтерс. И этого, думаю, достаточно. Я здесь не затем, чтобы излагать историю своей жизни.

Я пожал плечами, не собираясь настаивать. В конце концов, она не первая, кто, обращаясь за помощью, хотел сохранить инкогнито. Я задал третий и, пожалуй, главный вопрос:

— Чем могу помочь вам, госпожа Винтерс?

Но и это ей, отчего-то, не понравилось.

— Если не возражаете, я бы предпочла говорить с Мекетом Динальтом лично. Мне сказали, вы знаете, где его найти.

Вот как? Я откинулся на спинку стула и несколько мгновений пристально разглядывал фарфоровое личико, после чего спросил:

— Откуда вы о нас узнали?

— Не имеет значения, — отмахнулась госпожа Винтерс. — Так вы проводите меня к нему или нет?

— В этом нет нужды, — выдохнул я и кивнул в сторону братца, решившего вдруг бросить компанию собутыльников и, наконец, присоединиться к нам.

Не знаю, что заставило его так поступить. Обычно Мекет не выказывал желания общаться с клиентами, предпочитая отсиживаться, как он говаривал, на галерке, пока я примерял на себя роль терпеливого слушателя. А в этот раз что-то изменилось. Быть может, образ неизвестной красавицы всколыхнул его дремлющий интерес?

Госпожа Винтерс, проследив за моим взглядом, неодобрительно поджала губы. Что вызвало на моем лице новую улыбку.

Мекет никогда не производил впечатления благопристойного гражданина, а после часовых возлияний и нескольких напряженных раундов в настолки выглядел натуральным портовым работягой: заросшим волосами и всклокоченным. В присутствии брата я всегда чувствовал себя мелким и чересчур ухоженным. Когда он вошел в пределы поля и уселся на третий стул, на меня отчетливо пахнуло виски.

Не желая вдыхать миазмы, я отодвинулся подальше и, сложив руки на груди, приготовился наблюдать.

— Мекет Динальт? — поинтересовалась госпожа Винтерс, но не с осторожностью, как это делали все поначалу, а так, словно он был ей чем-то обязан. Ни поношенная рубаха с брюками, ни сапоги, стертые до замши, ни даже пара бластеров редчайшей модели Нэви-51, болтавшихся на его поясе, ее, кажется, уже не смущали.

Брат снял воображаемую шляпу и отвесил нелепый поклон:

— К вашим услугам. — Затем хищно улыбнулся и прибавил: — Симпатичный костюмчик, кстати говоря… Как, впрочем, и содержимое. Должен признать, нечасто в нашу дыру залетают такие хорошенькие иноземочки. Чем могу служить, сладкая моя?

Госпожа Винтерс выпрямилась и метнула в мою сторону быстрый взгляд. Ждала поддержки? Или не привыкла к комплиментам подобного толка? Я на всякий случай кивнул, мысленно укрепившись в догадке, что девица нам попалась не из «простых смертных».

Она заговорила:

— Когда мне вас рекомендовали, то сказали, будто вы специализируетесь на поиске пропавших вещей. Это так?

— Людей, вещей, домашних питомцев — без разницы, — мотнул головой Мекет, продолжая скалиться, точно придурок. — У такой красивой пташки что-то пропало?

— Робот, — заявила госпожа Винтерс таким тоном, будто это было нечто из ряда вон выходящее.

Я едва не закатил глаза. Честное слово, к нам обращались и с более экстравагантными запросами. Взять хоть ту историю со старухой и вилкой…

Девица, по счастью, моих мыслей не слышала, продолжая:

— Домашний лакей, служивший моей семье несколько десятилетий. — Выудив из поясного кармашка маленький голографический проектор, она положила его на столик и активировала запись. В ту же секунду над пятнистой столешницей замерцало трехмерное и сильно уменьшенное изображение похожего на сферу, внезапно обросшую суставчатыми щупальцами, робота-разведчика.

— СП-17, — проговорил я, инстинктивно придвигаясь ближе. — Не сказал бы, что эта модель подходит для лакейской работы. Персональные шпионы скорей, вот кто они!

— И что же такого ценного он для тебя нашпионил? — поинтересовался Мекет, прищурившись.

Госпожа Винтерс пожала плечами:

— Именно это я и хочу выяснить.

Стало интересней. Самую чуточку. Я спросил:

— Как давно он пропал?

— Девятнадцать лет назад, — вздохнула она.

Народившийся было интерес угас безвозвратно. Мы с братом переглянулись. Если поначалу во мне еще теплилась призрачная надежда, что дело окажется хотя бы занятным, то сейчас она развеялась сизым дымом. Я еле сдержался от еще одного широченного зевка — скукотища смертная! Кому придет в голову искать старого робота, пропавшего черти когда?

— Прости, малышка, но твой лакей, должно быть, уже давным-давно на металлолом пошел, — озвучил Мекет то, что не успел сказать я. — Лучше возвращайся обратно к папочке и попроси у него купить новую игрушку. Такой ерундой мы не занимаемся.

Брат собрался подняться и вернуться к собутыльникам, но следующая реплика госпожи Винтерс буквально пригвоздила его к месту:

— Я еще не закончила. — Тон отдавал лютым холодом, но вот глаза так и метали молнии! Девица снова опустила руку в кармашек и на этот раз извлекла на свет датчик, на маленьком экране которого пульсировал некий сигнал. — Этот детектор настроен на маячок моего лакея. Я получила его, когда мне было шесть лет, и с тех пор все это время хранила. Вчера он неожиданно заработал.

— Ну и что? — хмыкнул Мекет. — Это все равно не объясняет твоего стремления найти эту рухлядь.

Госпожа Винтерс недобро сощурилась.

— Я пришла сюда не для того, чтобы выслушивать мудрые советы. Назовите свою цену, и я заплачу.

В том, что она была готова раскошелиться, я не сомневался ни минуты с тех пор, как увидел ее. Что касается Мекета, то он уже несколько месяцев стенал о желании подвязаться на какую-нибудь непыльную «халтурку», чтоб заработать деньжат для калибровки системы наведения «Ртути». До сих пор работенка все попадалась дешевая, а нервотрепки из-за нее было значительно больше, чем прибыли. Глянув на брата, я прямо-таки услышал, как заскрежетали шестеренки в его голове.

Еще раз одарив голограмму нечитаемым взглядом, Мекет почесал обросший недельной щетиной подбородок, потом объявил:

— Двадцать кусков. Половину вперед.

Услышав сумму, я едва удержал челюсть, чтобы та не шмякнулась о стол. Я ожидал, что девица сорвется с места и будет такова, но она и бровью не повела.

— Не проблема, — отмахнулась госпожа Винтерс и снова сверкнула синими глазами. — Я заплачу, сколько скажете. Только взамен попрошу об услуге.

Последнее заставило меня насторожиться. Опыт говорил, что подобные высказывания никогда и ничего хорошего за собой не вели.

— Где бы робот ни обнаружился, — проговорила она, — вы возьмете меня с собой.

— Не пойдет, — мгновенно отрезал Мекет, раздраженно тряхнув гривой, и прибавил: — Есть у меня несколько правил. Одно из них гласит: бесполезный довесок с собой не таскать. Пусть даже он очень привлекателен.

Но его реакция, казалось, ничуть не смутила будущую клиентку. Госпожа Орра только усмехнулась. По всему было видно, что уступать она не привыкла.

— Таково мое условие. Иначе сделки не будет.

Искоса разглядывая ее точеный профиль, я оценил избранную стратегию. Видно, госпожа Винтерс и правда неплохо разбиралась в людях, поскольку довольно быстро поняла, что, согласившись на названную Мекетом сумму, поставила его в положение, когда жадность с большой долей вероятности возьмет верх над благоразумием.

Так и случилось.

Только пару секунд брат чисто для формы изображал неудовольствие, но потом хлопнул ладонью о столешницу, подводя итог:

— Договорились.

И все. Он сразу же выбрался из-за столика и, потирая ладони с таким видом, будто провернул сделку века, нетерпеливо глянул в сторону гудящих за дальним столиком дружков. Видно, еще даже не попавшие в карман денежки отчаянно жгли ляжку.

— И все?

Развернувшись к клиентке всем корпусом, Мекет состроил удрученную мину.

— А чего еще надо, куколка? Бумажки хочешь подписать? Так это не ко мне. — Он протянул руку с намереньем потрепать меня по макушке. Я увернулся. — За подобную ерунду у меня отвечает вот этот Мозголом. С ним детали и обговори. А заодно координаты оставь. На всякий случай. Вылетаем сутра пораньше, так что не проспи.

— За это можете не беспокоиться, — сказала она и снова вцепилась в свою косу. — Но вам разве не интересно, куда придется лететь?

На этот раз ухмылка на лице брата так и кричала о самодовольстве, из-за чего мне до жути захотелось съездить ему по башке инфопадом.

— Знаешь, золотце, за свою не самую скромную жизнь я успел побывать в таких лейровых дырах, что тебе ни в одном кошмаре не снилось. Вряд ли теперь хоть чему-то удивлюсь. А если и так… Что ж, обожаю сюрпризы. — Он подмигнул и отвесил шутовской поклон: — Мое почтение, миледи. — Потом изловчился и все-таки достал меня лапищей.– Мозголом, будь паинькой.

— У меня, кстати, имя есть, — проворчал я, стараясь вернуть прическе прежний вид.

— Ага. — Развернулся и был таков.

— Почему он зовет вас Мозголомом? — вдруг спросила госпожа Винтерс, когда Мекет покинул пределы акустического поля. — Не очень-то это по-братски.

Я улыбнулся, невольно вспомнив старую историю, из-за которой брат наградил меня этим прозвищем. В тот раз мне и впрямь пришлось сломать не один упертый мозг.

— Да нет, — сказал я. — На его языке это почти признание в любви. Он, знаете ли, не из тех, кто станет сюсюкать.

— И потому ведет себя как сельский боров?

— Если вы не заметили, то Семерка и есть одно большое шумное село. Здесь только так и общаются.

Очаровательные брови госпожи Винтерс сошлись на переносице. Устои, вроде этого, кажется, не слишком укладывались в рамки ее мироустройства. Уверенным тоном она проговорила:

— И все равно это не повод.

С этим было трудно спорить, но я настолько привык к старому прозвищу, что возмущался всегда только для виду. И потому тихо хмыкнул:

— Может и так. Но я и сам далеко не святоша. Сдачи тоже могу дать, если придется.

Судя по скептическому взгляду, пробежавшемуся по моей сухопарой фигуре, она вряд ли этому поверила. Я вздохнул и не без облегчения вернулся к главной теме разговора.

— Ладно, давайте разберемся с вашей пропажей. — Я потянулся к инфопаду и парой команд синхронизировал его с передатчиком. Ничего архисложного или сверхъестественного в моих манипуляциях не было, но я заметил, с каким неподдельным интересом клиентка наблюдала за этим. Похоже, робот и впрямь немало для нее значил. Или в его памяти таилось нечто настолько важное, что могло бросить тень на нее и ее таинственное семейство. Один только вопрос терзал мой разум: кто надоумил столь привередливую особу обратиться именно к нам? Но его я решил приберечь на потом.

— Что вы делаете? — между тем спросила Диана с нарочитым безразличием, которое, впрочем, мало кого могло обмануть.

— Собираюсь запустить программу-поисковик. Он сможет указать, откуда ваш робот посылает сигнал.

— И только-то?

Ее слегка разочарованный тон заставил меня улыбнуться опять.

— А вы чего ждали? Изобретения антиграва? Даже в нашей пыльной дыре высокие технологии не редкость.

Как это ни странно, но мои слова ее немного смутили.

— Я вовсе не это имела в виду.

— Я так и подумал. — Спрятав очередную усмешку за кружкой с кессом, я позволил инфопаду делать свою работу и зачем-то прибавил: — Помимо ловкости спускать деньги на выпивку и тотализатор, Мекет старается держать марку и не скупится на новенький софт.

— То есть и финансами у вас тоже заведует он? — Лицо госпожи Винтерс сделалось скептическим.

Я хихикнул:

— Ну, он уверен, что так оно и есть.

— Понятно. И что, одна из таких программ сумеет выследить моего робота по маячку?

— Как я сказал, ничего сверхъестественного и архисложного. Даже странно, что вы сами до этого не додумалась и нарочно летели сюда через полгалактики… — Я понимал, насколько неуклюжей вышла попытка, но чтобы как-то сгладить неловкость, задал вопрос в лоб: — Так откуда вы? И почему из бесчисленного количества детективных контор выбрали именно нашу?

Госпожа Винтерс мгновенно ощетинилась.

— Ох, лучше бы и правда поискала другую. Где нет такой занозы, неустанно сующей нос в чужие дела. Отчего вас это волнует, господин Динальт-младший? Неужели я мало денег заплатила?

— Ну, технически еще не заплатила, — мягко напомнил я, отставив кружку и сложив перед собой пальцы домиком — для обработки данных инфопаду требовалось время, и можно было малость повеселиться. — Кроме того, миледи, это весьма необычно. Сами подумайте: вы приходите к нам с просьбой о помощи, сорите обещаниями, но при этом ни слова не говорите о том, кто вы такая и откуда взялись. Само по себе это уже подозрительно. Даже если вас не подослали враги Мекета, которых он за свою жизнь немало нажил, вы можете быть замешанной в чем-то, скажем… не вполне законном, а это уже совсем другие расценки…

Девица опять сверкнула глазищами, и это было нечто!

— Так и знала, что дело в деньгах! — с глубочайшим презрением выдала она. — Скажите, на этом пыльном булыжнике все так хорошо покупаются? Сколько еще я должна заплатить, чтобы вы отстали от меня со своими вопросами?

Растянув губы шире, я невинно ответил:

— Боюсь, у вас столько нет.

Глаза госпожи Винтерс недобро сощурились, а наполнился космическим льдом:

— Ты много на себя берешь.

— Возможно, — развел руками я, проглотив этот внезапный переход на «ты». Сразу захотелось звать ее только по имени. — Но такая уж у меня работа.

Диана не стала продолжать пикировку и, подперев подбородок затянутым в черную перчатку кулаком, перевела взгляд на приборчики.

— Есть что-нибудь?

Я проверил показания и чуть не вскрикнул от изумления.

Диана насторожилась:

— В чем дело? Что ты нашел?

Обычно я бы ни за что не позволил себе такого непрофессионализма, но это был совершенно особый случай. А все потому, что место, где обнаружился сигнал, в течение долгих лет служило воплощением всех моих грез и мечтаний!

Боясь хоть на секунду оторвать взгляд от изображения, я проговорил дрожащим от волнения голосом:

— Сигнал довольно слабый, но устойчивый. И он идет с… Яртеллы!

— Откуда?

Одно слово уничтожило весь момент. Я сразу будто усох на несколько размеров и пару секунд только молча пялился на девицу напротив.

— Ты что, никогда не слышала об этой планете?

Госпожа Винтерс откинулась на спинку стула и высокомерно вздернула подбородок.

— Прости, что не знаю названия каждой замшелой дыры в Галактике. Что в этой такого особенного?

— Это же древнее урочище лейров! Их тайная обитель! Колыбель Адис Лейр! — Я и сам не заметил, как целиком покрылся крупными мурашками, хотя в пабе было довольно-таки душно. Сообразив, что моего восторга не спешат разделить, я уточнил: — О лейрах, надеюсь, ты слышала?

— Не больше, чем другие, — качнула Диана головой. — Меня не особо привлекают всякие тайные общества и религиозные фанатики. Особенно те, которые вымерли столетия назад. Мои интересы куда прозаичней.

— Рад за тебя, — осклабился я. — Тем не менее, это место — настоящий кладезь старинных реликвий древнего Ордена. Я и не мечтал там когда-нибудь побывать!

— Послушай, — поспешила вставить Диана, — надеюсь, ты не собираешься потратить все время на бессмысленное шастанье по древним развалинам? Я нанимаю вас двоих не за этим.

Выпрямившись на стуле, я оправился и деловито проговорил:

— Ни к чему волноваться, миледи. Мы — профессионалы своего дела. Иначе просто никто не стал бы нас рекомендовать.

Неожиданно глянув на меня с обреченностью, какой не ожидаешь от молодой дамы ее круга, госпожа Винтерс выдохнула:

— Так ведь в этом и проблема.

Ее слова опять вынудили меня задуматься, ради чего разодетой в пух и прах красотке лететь на Семерку и сорить деньгами? Из-за недостатка частных сыскных контор по ту сторону Рукава Маса? Вот уж вряд ли. Чутье подсказывало, что дело Дианы Винтерс краями выходит куда дальше пределов простого поиска пропавшего слуги. Но вслух я, конечно, ничего не сказал.

Диана извлекла из потаенного кармашка микрочип и бросила его на стол. Приглядевшись, я понял, что чип кредитный.

— Здесь ровно столько, сколько просит твой брат.

— Десять тысяч? — с сомнением уточнил я, присвистнув. Отчего-то сделалось не по себе. — Откуда ты узнала, что он назовет именно эту сумму?

— Чутье подсказало, — загадочно ответила она и грациозно поднялась. — На какое время назначен вылет?

— Ровно в пять. По местному времени. Док тринадцатый. Если что-то изменится, я сообщу. И… — я немного замялся, — меня зовут Риши.

— Мои контакты найдешь здесь, — кивнула Диана на проектор, будто не услышав последние слова, развернулась и, не прощаясь, растворилась в сиянии акустического поля.

Еще минут пять я молчаливо глядел ей вслед, мысленно убеждая себя, что это все не сон. Таинственная красавица с деньгами и Яртелла! Сама Яртелла! Жуткая, ледяная, загадочная!.. Неужели мои мечты и впрямь вот-вот осуществятся? Неужели я окажусь там, где несколько столетий назад лейры практиковали свое темное искусство?

Глава 2
Засада

С того момента, как Диана Винтерс покинула таверну, прошло чуть больше двух часов, а я все никак не мог заставить себя вернуться к работе. За это время атмосфера в забегаловке успела перемениться, став оживленнее и громче. Конечно, и народу прибавилось. Разномастные лица, человеческие и не только, заполонили пространство между столиков и барной стойкой так, что даже протиснуться было практически нельзя. Кого-то из присутствующих я знал, некоторых видел впервые, но были и такие, о ком мне даже слышать не доводилось. Наличие акустического поля избавляло от необходимости затыкать уши, но, судя по безумным флуктуациям, что сотрясали скромный по размерам зал, галдеж стоял невероятный.

Прикончив, наверное, десятую по счету кружку кесса, я с горем пополам отправил рабочий инфопад в спящий режим и блаженно потянулся. Голова пухла после заполнения форм. Мекету хорошо — получил денежки и побежал развлекаться, а вся канцелярская волокита доставалась мне.

Я осмотрелся в поисках шевелюры Мекета, одновременно с этим прикидывая, как преподнести ему новость о полете на планету-призрак. Забавно, но факт: наше с братом отношение к лейрам и всему, что с ними связано, было диаметрально противоположным. Если меня одно упоминание о холодной, мрачной и пугающей Яртелле заставляло едва ли не приплясывать от нетерпения, то Мекет даже слышать о ней ничего не хотел. И это притом, что никогда не отличался излишней суеверностью.

Минипроектор Дианы Винтерс и кредитный чип все еще лежали на столике, притягивая внимание. Глупо притворяться, будто деньги, что она платила за работу, нисколько меня не задевали (тесное общение с Мекетом наложило бы свой отпечаток на любого), и все же куда большее волнение вызывала планета лейров — место из старых сказок, где творилось множество удивительных, но вместе с тем крайне жутких деяний.

Со времен Второй войны, завершившейся чуть больше двухсот лет назад, о лейрах ходило множество слухов. Большая их часть напоминала дешевые страшилки, но были и такие, из-за которых я не спал ночами. С самого детства эти истории захватывали мои мысли, заставляя часы напролет проводить в инфосети, в надежде выудить хотя бы крупицу подлинной информации из многостраничных легенд, мифов и дурацких опусов любителей пофантазировать. Но чем старше я становился, тем серьезней становился и мой интерес. Когда Мекет стал привлекать меня к тем делам, из-за которых приходилось покидать пределы системы Авиньон, я не упускал момента и всегда пытался раскопать о лейрах что-нибудь еще. Благодаря этим стараниям, мне удалось разжиться парочкой по-настоящему редких книг, написанных лично темными повелителями. Из этих книг я узнал, что за многие тысячи лет до того как образовалась Риоммская Империя, лейры были теми, кто подчинял своей воле целые звездные скопления, а не отдельно взятые планеты. Их называли по-всякому, и мало кто мог внятно объяснить, кем они были. Сами же лейры считали себя не расой, но группой сверхпросвещенных существ, объединенной главной целью — постижению тайны Теней. Со временем цели их переменились, но суть поклонения этой загадочной энергии, способной, как говорят, влиять на пространство и время, осталась прежней. Когда последние из лейровских орденов превратились в ничто, культ Теней мгновенно стал запретным. Галактика ненавидела лейров, но Тени она всегда боялась.

И боится до сих пор. Хотя и не понимает, что же они такое.

Я потянулся к проектору и несколько секунд рассеяно вертел его между пальцев. Незнакомое доселе чувство тихонько поскребло в области сердца. Предчувствие или намек?

Рассовав инфопад, проектор и кредитный чип по карманам, я деактивировал защиту и приготовился к погружению в пучину хаоса.

Невообразимый гвалт, нахлынувший волной, едва не лишил меня слуха, и первые секунды пришлось очухиваться, словно от удара шок-дубинкой. Только после того, как уши немного привыкли к грохоту басов и воплям посетителей, стремящихся их переорать, я начал разделять общую какофонию на отдельные фразы. Струнный квинтет инсектоидов-зуллан остервенело наяривал один из своих танцевальных хитов. Кое-кто из посетителей резво отплясывал в такт музыке, большинство же занимались тем, что обычно делали представители всех без исключения гуманоидных рас, столкнувшихся в замкнутом пространстве: сметали стряпню криворукого (в самом буквальном смысле) повара, заливали съеденное горючими смесями, и далее по списку: ставки, задушевные беседы, споры, заигрывания, кто-то грозил набить кому-то морду. В общем, веселились, как подобает цивилизованным отбросам.

Нацепив каменную мину, я отважно пустился в море потных и извивающихся тел, лавируя между ними, точно кораблик, заплутавший посреди слишком плотного астероидного поля. Хотелось надеяться, что никому из знакомых не приспичит посплетничать о странной красотке в синем платье, и я спокойно доберусь до дома, где и засну блаженным сном мертвеца.

А еще я немного побаивался предстоящего объяснения с Мекетом. Лейры, Яртелла — все это, как и в любой нормальной семье, у нас считалось темой запретной. Но если большинство обывателей предпочитали просто не разговаривать о неприятном, то братец каждый раз будто с цепи срывался. Он люто ненавидел все, что хоть немного касалось повелителей Теней!

И потому должен был узнать о месте будущего назначения только после того, как наша славная «Ртуть» оторвется от Семерки.

— Эй, Мозголом! — Я был на полпути к выходу, когда не услышал, а скорее почувствовал оклик, легким уколом ткнувшийся между лопаток.

Мысленно выругавшись, я повернулся к столику, за которым заседал брат, и тут же удивленно выгнул бровь. Потому что столкнулся с пристальным взглядом амфибии в гидрокостюме, изо всех сил махавшей мне перепончатой конечностью.

— Поди-ка сюда!

Я не сдвинулся с места. Никто, кроме брата, не смел называть меня Мозголомом.

— Ну, чего уставился? Иди сюда, кому говорят! — продолжало орать существо, чей высокий гребень трепыхался, будто на ветру. Брат сидел рядом, уткнувшись носом в карты и то ли прикидываясь, то ли в самом деле ничего, кроме них, не замечая.

Воздев очи горе, я пошел выяснять, какие такие дела могли занести земноводное на Семерку, где даже с фонариком невозможно было сыскать ни одного открытого водоема.

— Чего надобно, перепонка? — Музыканты удалились на перерыв, так что надрывать глотку необходимости уже не было.

Вблизи глазища гуманоида отливали ярко-алым, что неплохо контрастировало с общей синевой его (или ее?) чешуи, а приплюснутый нос явно не раз подправляли чужим кулаком. Глядя на меня, существо гаденько ухмылялось, демонстрируя ряд мелких, но довольно острых на вид зубов.

— Ты бы отсоветовал братцу делать новые ставки, не то к концу игры даже его поношенные штанцы принадлежать мне будут.

Возвращать подобные ухмылки с процентами я был настоящий мастер, так что даже не перенапрягся, когда вежливо спросил:

— А ты из них не выскользнешь?

Кто-то из игроков негромко хохотнул, но я не отводил нарочито беспокойного взгляда от быстро меняющей цвет физиономии недостаточно разумного существа.

— Что ты сказал, головастик?! — пробулькало оно, угрожающе приподнимаясь. — Жизнь не дорога?

Я продолжал ухмыляться, нутром ощущая, что амфибия готова кинуться в драку.

И кинулась бы.

Если бы не холодное дуло мекетовского бластера, упершееся ей (или все-таки ему?) под ребра — аргумент, заставивший гуманоида мгновенно остыть и прижать пятую точку обратно к стулу.

— Еще раз обратишься к моему братишке не по имени, я тебе гребешок сделаю в дырочку, — флегматично предупредил Мекет.

Амфибия посерела, затем торопливо и невразумительно прошамкала что-то вроде:

— А мне почем знать, как его звать?

В ответ Мекет отвел оружие и хлопнул открытой стороной ладони по гладкому и липкому на вид лбу. Влажный звук шлепка заставил, казалось, всю таверну содрогнуться от омерзения.

— Так у меня спроси, бестолочь! Да и с чего ты так в себя уверовал вдруг? — Мекет скосил взгляд прищуренных глаз на земноводное и, вальяжно откинувшись на стуле, скомандовал: — Открывайся!

Склизкий тип безропотно бросил на стол карты рубашкой вниз, продемонстрировав набранную комбинацию, довольно-таки весомую, судя по тому, как неуверенно заерзали другие игроки.

— Как дела? — на всякий случай спросил я брата.

— Как по маслу, — буркнул тот, переводя цепкий взгляд с одного соперника на другого, в ожидании, когда они откроют набранные карты. — Полно времени, чтоб отыграться.

Так и знал! Закатив глаза, я негромко застонал:

— Опять что ли?!

Мекет поморщился, будто его зубная боль одолела.

— Молю, давай отложим момент моего ментального изнасилования!

— А толку-то? — вспыхнул я.

Он не ответил и вместо этого воспользовался излюбленной тактикой: перевел тему.

— Куколка аванс оставила?

— Угу.

— Сколько условились?

— Да.

Братец широко ухмыльнулся, не переставая наблюдать, как соперники один за другим выкладывают карты на стол.

— Ну и славно, — вдохновенно пробормотал он.

Счастливая рожа брата только подпортила мне настроение.

— Вылетаем на рассвете, — напомнил я.

— Ага. — Вялый ответ дал понять, что детали отлета его не волнуют. Ну что ж, сам напросился.

— В пять часов.

— Да помню я! — Мекет в порыве страсти смачно шлепнул проплывавшую мимо официантку по мягкому месту. Телла (кажется, так ее звали) жеманно захихикала, едва не опрокинув на заседавшую по соседству компанию динетинов поднос с напитками.

А я еще переживал!

— Не вздумай опаздывать.

— Не дрейфь, — весело откликнулся братец, важно опуская карточный веер поверх остальных. — Все равно без своего капитана «Ртуть» никуда не полетит.

— Это ты так думаешь. — Я скосил взгляд на карты. Кажется, он выиграл. Хотя полной уверенности у меня не было. Насколько Мекет считался заядлым картежником, настолько же я терпеть не мог игры подобного толка.

Секунду-другую понаблюдав за цирком, я, наконец, сказал:

— Все. Иду спать

Брат кивнул:

— Беги. Я тоже скоро подтянусь. — Его взгляд вновь задержался на мерно покачивающихся при ходьбе выпуклостях официантки, и он прибавил: — А может быть, и нет.

Нарочито громко фыркнув, я направился к барной стойке, чтобы расплатиться по накопленным счетам.

— Ну что, сегодня фартит? — с усмешкой спросил альбинос Толиус Мар’хи, кивнув в сторону Мекета и в то же время проворно сгребая брошенные мною риммкоины под стойку.

Я оглянулся на игорный стол. Брат, пересчитывая выигрыш, выглядел вполне довольным жизнью.

— А ему всегда поначалу фартит. Зато если войдет в раж, то тормозов не знает.

Мар’хи хохотнул, встопорщив серебристые чешуйки над верхней губой, похожие на пышные человеческие усы.

— Ну, это ты загнул. Не припомню такого, чтоб Мекет Динальт спустил в игре больше, чем сам изначально задумал, — заметил мект. — Тут, понимаешь ли, нет такого игрока, кто мог бы мухлевать за столом почище твоего братца.

Только из вежливости к старому Толу я заставил себя улыбнуться. Во всех смыслах слова хозяина таверны были слабым утешением, да и на комплимент не тянули.

Я проверил собственную кобуру, натянул на глаза защитные очки, набросил на голову капюшон и, попрощавшись, вышел на улицу.

Ночи на Семерке частенько случались холодными. За короткий день каменистая поверхность луны не успевала как следует прогреться и с заходом солнца остывала слишком быстро. Вдобавок ко всему, бесконечные сквозняки, циркулировавшие меж угловатых и приземистых построек космопорта, вокруг которого и сформировался местный городишко, поднимали в воздух песчинки и другой мелкий мусор, отчего обыкновенная вечерняя прогулка превращалось в то еще увеселение. Не укрыв хорошенько лицо, любой рисковал не только надышаться пыли, но и здорово поцарапаться.

В небе взошел бледно-голубоватый Авиньон, как обычно окруженный целой свитой мелких и гораздо менее гостеприимных, чем Семерка, спутников. Необыкновенное зрелище считалось единственным достоинством всей звездной системы целиком.

Большего от Авиньона и его так называемых сестер ждать было нечего.

Я торопливо шагал по широким и пустынным улочкам Глосса, кутаясь в полы кожаной накидки и низко склонив голову. Из-за весящего в воздухе облака пыли разбирать дорогу удавалось с трудом. Вопли дерущихся за мусор птиц, сильно приглушенные воем мечущегося меж зданий ветра, слышались то тут, то там. Редкие фонари, торчащие из-под крыш тесно пристроенных друг к другу домов, кое-как просвечивали ночь. Даже огромный бледнеющий в пыльном ореоле планетарный диск мало чем мог им помочь. Идти приходилось скорее по памяти. Благо, до тринадцатого причального дока, где и обосновался на неопределенное время наш с братом звездолет, было рукой подать.

Днем городок выглядел оживленней. Мелкие лавчонки распахивали ставни и развертывали шатры, а их хозяева наперебой предлагали товар на любой, как они сами любили выражаться, вкус. В основном то были всякого рода побрякушки, милые, но все-таки нацеленные на залетных гостей, — единственных, кого могли заинтересовать изделия местных умельцев. И только по ночам все население Глосса как будто вымирало, а на смену честным (в самом общем смысле этого слова) торговцам и путешественникам вылезали мелкие разбойничьи группировки, ведшие постоянные войны за тот или иной квартал. Мекет к этим бандам относился философски, нередко используя их как осведомителей. Брату нравилось держать руку на пульсе, а мне — что он не пытается сделать нас друзьями. И потому, забредая на чужую территорию после захода солнца, я невольно начинал держать ухо востро — мало ли что могло взбрести в голову обколовшимся солями головорезам.

Ветер с каждой минутой крепчал, раздувая полы моей накидки почти параллельно земле. Глубокий капюшон то и дело норовил слететь с головы, так что его постоянно приходилось придерживать рукой. Песок скреб по стеклам очков, снижая видимость почти до нуля.

И все же я заметил квадратную морду курсу, когда та высунулась из-за ближайшего поворота, а мигом позже растворилась в густом облаке пыли. Я бы прошел мимо, если б не примечательный ярко-желтый треугольник, красовавшийся на плоском лбу. До боли знакомый треугольник.

Я застыл. Дурное предчувствие кольнуло сердце тонкой иголкой. Что клану Феб здесь понадобилось?

Недавняя стычка в «Деле о страхе и вилке» неприятно зашевелилась в памяти. Вооружившись столовым прибором на манер кинжала, я как мог отбивался от стаи разумных, но обозленных рептилий с планеты Ним’Ар, пока Мекет пытался вывести старую огианку через черный ход. Каким-то чудом мне удалось проделать несколько дырок в упрямой морде одного из низкорослых големов, но старуху мы, увы, потеряли. От ран, полученных в потасовке, огианка скончалась. А мы вместе с курсу остались ни с чем, и разошлись далеко не друзьями.

Я предупреждал брата, что ответная пакость себя ждать не заставит. Клан Феб тяжко переживал оскорбления, особенно когда они наносились кем-то, кого сами курсу привыкли считать людьми второго сорта.

Вроде меня.

На всякий случай опустив ладонь на рукоятку бластера, я осторожно заглянул за злосчастный поворот и внимательно всмотрелся в густеющий там полумрак.

Никакой ящерицы и близко не наблюдалось, словно она в воздухе растворилась.

Несколько секунд простояв в недоумении, я попытался придумать, куда курсу мог подеваться. Времени добежать до следующего поворота у морды бы не хватило, а карабкаться по отвесным каменным стенам ее вид и вовсе не умел. Идею о том, что наемник попросту привиделся, я даже не рассматривал. Но не потому что был убежденным материалистом. Просто мне никогда не приходилось не доверять собственным глазам. Головорез из банды фебов был здесь — вне всяких сомнений, — высматривал меня, а теперь куда-то пропал.

Вот только куда? Невидимкой что ли стал?

На всякий случай проверив единственную дверь, что выходила на эту сторону улицы, я в задумчивости повертел головой, но так никого и не заметил. Развернулся было, чтобы пойти обратно. Но тут услышал легкий щелчок взводимого затвора. И пока пытался сообразить, откуда звук, получил в грудь парой тоненьких разрядников.

Тряхануло так, что я напрочь забыл, где верх, а где низ. Яркая вспышка ослепила. От строй боли скрутило все тело. Пыльный ночной Глосс свернулся в трубочку, а сам я, под собственный и довольно протяжный вопль, провалился в темноту.

Лишь спустя какое-то время, да и то благодаря непрекращающейся тряске и болезненным ударам головой о нечто твердое, мне удалось вернуться в сознание и постановить, что дела плохи.

Вся хитрость треклятого курсу заключилась в том, что он додумался применить простейший генератор маскировки. Пыльная буря и дешевые технологии сделали низкорослую рептилью тушу практически невидимой. Чешуйчатая тварь никуда не сбегала, но преспокойно ждала, когда я, привлеченный ее рожей, подойду достаточно близко, чтобы схлопотать электрошокером. Едва я оказался на утоптанном песке без чувств, фебовец схватил меня за лодыжки и потащил в одном ему известном направлении.

Положение помойного мешка, собирающего по пути все какие можно ухабы и рытвины, оказалось крайне невыгодным, и я попытался разговорить похитителя.

— Эй ты, чертова ящерица! Отпусти меня, слышишь?! Отпусти, иначе пожалеешь! — Ну да, ничего более вразумительного, чем оскорбления и вопли, я в тот момент придумать не смог.

Ящер сделал вид, будто не слышит, легонько тряхнул головой и постарался сделать так, чтобы я ребрами сосчитал россыпь мелких камушков.

Это меня не заткнуло.

— Куда ты меня тащишь, идиот?! Кому говорят, отпусти сейчас же!

Реакция осталась прежней.

Тогда я вспомнил про оружие, что болталось на поясе. Но, попытавшись дотянуться до него, понял, что не могу пошевелиться. Вообще. Мышцы перестали слушаться.

Паника нахлынула волной.

Я открыл рот и заорал в надежде, что мой вопль привлечет хоть чье-то внимание. Наивный идиот.

Вдруг движение вперед прекратилось. Что-то большое и темное загородило звезды — единственное, что я мог видеть с этого ракурса, — потом в нос ударил резкий запах мертвечины, и перед самым носом клацнула зубастая пасть.

— Еще раз заорешь, я тебе язык откушу, — прорычал курсу, глядя мне прямо в глаза. — А будешь вести себя хорошо, может быть, останешься в живых. Усек?

Я торопливо кивнул, хоть и отметил, что он не сказал «невредимым».

— Хороший мешок, — кивнул ящер, снова схватил меня за ноги и поволок дальше.

Не уверен, но, кажется, мы преодолели несколько перекрестков, прежде чем страх отступил, и меня снова разобрало любопытство.

— Зачем ты меня похитил?

Ответ оказался до ужаса предсказуемым.

— Клану Феб не нравится, когда его пытаются надуть. Клану Феб нужно, чтобы мешок передал небольшое послание Динальту.

Ничего нового, удивительного, а главное — неожиданного. Я, конечно, здорово сглупил, когда купился на этот простецкий трюк с маскировкой. Но это вовсе не означало, будто теперь надо смириться и дать курсу надругаться над собой. Тело понемногу отходило от паралича, а мысль о бластере, которым я вот-вот поджарю тучный зад фебовца, согревала душу.

Только бы он не вспомнил про бластер! Только бы не вспомнил!

В надежде отвлечь внимание курсу разговором, я поинтересовался:

— Что за послание? И почему нельзя было обойтись без всех этих выкрутасов?

Но ящер раздраженно рыкнул:

— Потому что нельзя! Мешок слишком болтлив.

Стало очевидным, что хищные фебовские морды что-то задумали. И, судя по тому, насколько кровожадными считали их даже собственные сородичи, это «что-то» будет очень неприятным и крайне болезненным.

Стиснув зубы, я попытался подавить вновь накативший приступ паники и насколько мог спокойно проговорил:

— Но к чему так напрягаться? Мы же могли обсудить все проблемы как полагается. За чашкой кесса. Или чего покрепче. Деловые же люди.

Курсу притормозил и оглянулся. Крошечные желтые глазки кровожадно сверкнули.

— Мешку не положено думать. Мешок должен молчать. Клан Феб все решит.

Разнообразия ради я решил не спорить. Дождавшись, когда мы возобновим движение, еще раз попробовал дотянуться до бластера. Безуспешно. Конечности горели огнем, но толку от них по-прежнему было немного.

Мы миновали несколько коротеньких улочек, совершили парочку поворотов и, к еще большему моему удивлению, вынырнули прямиком к возведенному у скалистого уступа открытой воронкой доку номер тринадцать, в котором простаивала «Ртуть». Ее узкие изогнутые кпереди крылья и длинный тонкий нос цвета старинного серебра едва заметно выглядывали из сумрака распахнутых ворот ангара. Ветер продолжал глумливо завывать.

Видимо, курсу намеренно избрал самую долгую, но притом наиболее безлюдную дорогу к докам, чтобы мне пришлось подольше биться головой о кочки, а заодно, чтобы я не сразу сообразил, куда он меня тащит. Одно только во всем этом виделось странным: зачем было напрягаться и волочь меня силой туда, куда я и сам направлялся добровольно?

— Ну и стоило оно того? Я же сюда и шел! Мог бы просто подождать здесь и сказать все, что на уме созрело. — При этом я не стал добавлять, что по моему отнюдь нескромному мнению, сложные мысли едва ли сей чешуйчатый ум хоть когда-нибудь посещали.

Курсу опять оглянулся. Судя по роже, он даже не рассматривал такой вариант. Только с запоздалой мстительностью рыкнул:

— Мешок красиво дергается.

Жжение в руках сменилось покалыванием. Хороший знак, верно?

Я хмыкнул и пробормотал:

— Чего еще ждать от варваров?

Ящер это услышал и, кажется, даже обиделся. Глаза его вспыхнули желтым огнем, а похожая на кусок фонарного столба лапища схватила меня за грудки.

— Мешок что-то сказал? — пророкотал фебовец, подтянув меня на уровень своих глаз. Учитывая существенную разницу в росте, со стороны это, наверняка, выглядело не так эффектно, как ему хотелось бы.

Я постарался улыбнуться, не разжимая губ. Из-за специфической вони, окружавшей блестящую тушу ящера стойким облаком, дышать приходилось через раз. Это был один из тех моментов, что выпадают лишь раз, и упускать его я не собирался.

Пока курсу сверлил меня своим жутким взглядом в упор, я через силу заставил по-прежнему казавшуюся чужой руку незаметно опуститься на кобуру. Пальцы слушались плохо, но с горем пополам все-таки нащупали застежку крышки и расстегнули ее.

— Я сказал, — проговорил я, медленно потянув за вытяжной ремешок, — что мешком сейчас станешь ты.

Курсу злобно зарычал. Его пасть приоткрылась, обнажив двойной ряд острейших зубов. Предназначение рвать сырое мясо и перемалывать кости, они грозили сомкнуться на моем лице.

— Мешок допрыгался!

Я понял, что он прав, когда моя мокрая от пота ладонь скользнула по гладкой коже ремешка и не сумела вытянуть бластер. Сердце ушло в пятки вместе с остатками того, что у людей обычно называют достоинством.

Пасть курсу раззявилась так, будто он собрался проглотить меня целиком. Повеяло смертью.

Я крепко зажмурился, мысленно приготовившись к боли. Как вдруг…

— Отпусти парня, Турса.

Голос показался знакомым, но убедиться в этом я смог лишь после того, как снова оказался на утоптанном песке. Проследив за разочарованным взглядом курсу, направленным в сторону ангара, я увидел, как в широкое пятно фонарного света одна за другой вползают коренастые фигурки. Их было пятеро и все с желтым фебовским треугольником на мордах.

Я уставился на того, что оказался посередине маленькой группки и выглядел зловредней других, и выдавил из себя широкую улыбку:

— Добрейший вечерок, Треззла.

— Риши, — кивнул он. — Как поживаешь?

Критически оценив ситуацию, я ответил:

— Вы знаете, не так чтоб очень уж хорошо. У нас тут недопонимание с вашим парнем.

— Недопонимание, говоришь? — протянул Треззла. Глазки его недобро блеснули. — А, по-моему, все понятней некуда. Не так ли, Турса?

— Так точно, босс.

Я сглотнул. Дело дрянь.

— Так это вы его подослали? Зачем?

Угловатая морда Треззлы, казалось, была шире, чем у остальных. Он плотоядно облизнулся.

— Проверка. Хотел узнать, годится он в члены клана или нет.

— И как? — спросил я скорей инстинктивно, чем из искреннего любопытства. — Прошел он ее?

— Вот сейчас и выясним. — С этими словами Треззла вынул из-за пояса длиннющий с крупными зазубринами охотничий нож и повертел им перед собой, словно любуясь. — Вот скажи, чего твоему братцу на жопе ровно не сиделось? Зачем потащился за нами в Бештат?

Внутри меня все сразу сжалось, но внешне я старался не подавать виду. История с похищением начала обретать логику и какую-никакую стройность. Предводителем клана Треззла стал совсем недавно, а если точнее, то сразу после того, как моя вилка и усилия Мекета оборвали жизнь его предшественника. И, похоже, вместо того, чтобы счастливо почивать на лаврах, решил укрепить свою власть, затеяв план с местью. Хитро, но не так чтобы очень.

Почуяв, что паралич наконец прошел, я картинно развел руками и сказал:

— А я не знаю. Мекет меня в свои планы никогда не посвящает.

Треззла прищурился и клацнул зубами.

— Врешь! Думаешь, я не знаю, что идея сорвать нам операцию с самого начала исходила от тебя? Думаешь, до меня не дошел слушок, что именно ты науськал братца спасти шкуру той треклятой старушонки? Или я не видел, что вилка, оборвавшая жизнь Шубита, была зажата не в чьей-нибудь, а именно в твоей тощей ручонке?!

Вот блин! В следующий раз придется внимательней следить за тем, что и где говорю. Если этот следующий раз еще, конечно, будет.

— Ну, откровенно говоря, то была лишь самооборона, — попытался защититься я. — К тому же, если бы… Шубит? Ну так вот, если бы он не пытался откусить мне руку, я бы и не подумал на него нападать.

— Вот оно как получается. — Новый глава фебовцев сокрушенно покачал головой. — Что ж, тогда считай то, что сейчас произойдет маленькой неудачей. — Он отвернулся и совершенно будничным тоном обратился к тому, кого назвал Турсой: — Шубит хотел откусить ему руку. Знаешь, что это значит?

— Что рука его теперь наша, — ухмыльнулся Турса.

Треззла кивнул и перебросил ему тесак:

— Отрежь ее.

Если б не очки, мои глаза из орбит бы, наверное, выпрыгнули. Я заорал:

— Чего?!! Вы спятили что ли?!! Собираетесь резать меня этим куском металла?! Будто дикари?!!

Хотя, чего я, спрашивается, ожидал? Они ж и были самыми настоящими дикарями. С некоторым доступом к высоким технологиям.

Труса, ловко перехватив нож за рукоять, вытащил большущий язык и с воодушевлением облизал собственные ноздри. Он наступал.

— Погодите! — в последний раз попытался я воззвать к здравому смыслу, не в силах оторвать взгляда от устрашающего блеска ножа. Сердце бешено билось о ребра. Или это было не сердце?.. По ощущениям напоминало яростное нечто, запертое в черном ящике. Глаза заволокло алой дымкой. — Не надо спешить! Скоро придет Мекет! Уверен, мы сможем обо всем договориться! Не делайте глупостей!

— Мы уже договорились, парень: рука в обмен на жизнь, — напомнил Треззла. — А продолжишь путаться под ногами, заберем еще какую-нибудь часть. Так братцу и передай. И добавь: пусть пока радуется жизни. — Довольный собой, он загоготал, что, как по мне, больше напоминало брачную песню пещерной лягушки.

Тем временем молодчик с тесаком склонился. Оказавшись в тесном кольце его собратьев, я не мог ни отползти, ни, тем более, сбежать. Даже если бы рискнул ринуться напролом, этим карликовым истуканам ничего не стоило вернуть меня на место. И нет, я не забыл о бластере. Просто не хотел лишаться преимущества раньше времени и поджидал удобного момента, чтобы незаметно для всех вынуть его оружие из кобуры.

Крышка ящика совсем чуть-чуть приоткрылась и нечто жуткое и совсем непохожее на слепую ярость показалось в просвете…

Как только Турса ухватил меня за кисть, вытянув ее, чтобы удобней было резать, и замахнулся, я, сохраняя на лице маску невыразимого ужаса, быстро скользнул свободной рукой под одежду. С удовольствием отметив прежнюю силу в пальцах, сжавших рукоять, я приставил дуло к грудине ящера и несколько раз спустил курок.

Три или четыре бело-голубые вспышки ярко осветили бок курсу, а затем, взбив и прожарив внутренности, отбросили назад на добрые полметра. В том месте, куда пришлись заряды, чернела здоровая, размером с человеческую ладонь, дыра.

Я с неуместным облегчением откинулся на песок. Дикое нечто, обитавшее в ящике, довольно заурчало.

— Ты заплатишь за это, пацан! — рыкнул Треззла и вместе с остальными фебовцами задрал бугристую башку кверху и издал протяжный дикий вой.

Глупо было ждать от них другой реакции, но я все равно вздрогнул. Несмотря на все выкрутасы, мне в самом деле пришел конец. На краю сознания мелькнула мысль, опознает ли мое тело Мекет, после того, как курсу со мной наиграются?

Но вдруг головорезы один за другим стали валиться на песок, будто подкошенные.

Туго соображая, что происходит, я только успевал вертеть головой из стороны в сторону, наблюдая, как у троих из четырех курсу ровнехонько меж глаз появляются маленькие черные дырочки. Из этих дырочек в разные стороны жутким бисером разлетались кровь и мозги. Кто-то отстреливал фебовцев, будто мишени в тире!

Все завершилось так же внезапно, как и началось.

Сообразив, что продолжения не последует, я кое-как поднялся и бегло осмотрел поле стрельбища. Сразу стало ясно, что одного среди убитых не хватает. Хитрый Треззла слинял до того, как кровавое действо завершилось.

— Что за хрень? — наконец выдавил я и утер лицо тыльной стороной ладони. Рука оказалась в зеленоватой рептильей крови. Меня затошнило. Крышка ящика захлопнулась.

— Расслабься, все позади. — Голос принадлежал Мекету. Спокойный и деловитый, он одним только своим звучанием должен был внушать уверенность. Во всяком случае, обычно так и происходило.

Но не в этот раз.

Я резко развернулся. Брат вальяжно вышагивал от стены ближайшего здания с крыши которого, по всей видимости, и спрыгнул. На голове красовалась потертая широкополая шляпа, а на плече покоилось длинное дуло снайперской винтовки. Свободную руку он заправил за ремень и что-то весело насвистывал под нос.

— Ты зачем это все устроил? — спросил я, пытаясь унять дрожь во всем теле.

Перестав насвистывать, Мекет с наиграно серьезным видом оглядел кусок улицы перед ангаром и заключил:

— Думается, ради спасения твоей задницы. Не нравится что ли?

У меня челюсть отвисла.

— Как это вообще может нравится?

Брат сморщился и перехватил ружье. Потыкал им сперва в одного мертвого курсу, потом в другого.

— Мозголом, не начинай. Ты б тут и не так накуролесил, позволь я тебе разойтись. Чего вдруг включил скромницу, о, повелитель вилок? Не на такую благодарность я рассчитывал.

Я хохотнул и скрестил на груди руки.

— Спасибо от меня ждешь, вот как? А на шею тебе не кинуться? Расцеловать, может?

— Нет уж, обойдусь. — Он перестал проверять живы ли фебовцы и, подойдя ко мне, выудил из кармана грязный носовой платок. — Так ты хочешь сказать, мне не стоило вмешиваться? Что у тебя все было на мази?

— Ой, только не надо иронизировать. — Я стоически терпел, пока с моего лица стирали остатки чужой крови. — Мы оба знаем, что на той крыше ты оказался не случайно.

Сильнее надавив на платок, Мекет хихикнул.

— Скажите-ка, какие мы проницательные!

— Выкуси!

Братец снова рассмеялся.

— Не дергайся. Чуть-чуть осталось.

Пока его внимательный взгляд выискивал остатки вонючей зелени на моем лице, я спросил:

— А ты, кстати, заметил, что их главный убежал?

Мекет тут же передразнил:

— А ты, кстати, подумал, что так оно и планировалось?

Я злобно зарычал. Ну еще бы! Как же иначе? Мекет Динальт и его великие интриги! Не удивлюсь, если он с самого начала продумал весь этот цирк, используя меня в качестве наживки, и даже не удосужился сказать об этом прямо. Он знал, что после провала, курсу не оставят нас в покое. Знал, что они будут мстить. Однако, вместо того, чтобы провести их как полагается, предпочел использовать элемент достоверности, коим стали мои мокрые (в фигуральном смысле!) штаны.

— Ну ты и придурок! — других, более емких слов подобрать я не смог.

Реакции — ноль.

Я развернулся и, содрогаясь от отвращения, направился к «Ртути».

— Ты куда это потопал? — окликнул он. — А кто мне прибраться поможет?

У самых ворот ангара я оглянулся, сверкнув глазами.

— А что, твой гениальный план такого поворота не предполагал?

Брат поморщился и рассеянно почесал старый шрам на тыльной стороне левой ладони.

— Мозголом, только не дуйся! — попросил он тем самым тоном, каким обычно уговаривал меня не возмущаться, если игра не шла. — Тебе же не десять лет, в конце концов! Подумаешь, постреляли. Будто в первый раз. Ну, чего ты?

Внутри я кипел, но слов, чтобы красочно описать это, подобрать не смог. Просто поднял руку и показал брату жест, значение которого без всякого перевода было понятно в любой точке Галактики. А может и за ее пределами. И быстро скрылся внутри корабля.

Глава 3
Тяжелый разговор

Остаток ночи я провел в кошмарах, мечась по жесткой койке в поту и перекрученных простынях. Пару раз едва не свалился прямиком в жесткие объятья пола, но вовремя просыпался и практически тут же проваливался обратно в беспокойный сон.

Мне снилось, как по улочкам Глосса носился выводок диких пещерных лягушек. Маленькие, но очень кровожадные, они сжимали передними лапами здоровенные тесаки и, прыгая за мной по пятам, рассерженно квакали: «Отдай! Мое! Мое!». Я пытался бежать, но ноги то и дело увязали в песке, который тут же превращался в вязкое месиво от пропитавшей его крови. Не в силах удержаться, я заваливался спиной назад и в это же мгновение оказывался атакован ватагой взбесившихся земноводных. Мелкие тварюшки остервенело тыкали в меня ножами до тех пор, пока даже глаза не начинало заливать кровью. После чего наступала темнота и я просыпался.

И так раза три или четыре за ночь, пока уже под самый рассвет не спустился Мекет и не объявил о подъеме.

Я резко сел на постели, первые секунды плохо понимая, где нахожусь и какое сейчас время суток. Голова гудела от недосыпа, в горле пересохло, а шея затекла и теперь неприятно ныла.

Я лениво протер вспухшие глаза и, высвободившись из кокона простыней, опустил босые ноги на настил. Прикосновение холодного металла к ступням немного освежило. Уперев дрожащие локти в колени, я положил тяжелую, но при этом казавшуюся совершенно пустой голову на сцепленные ладони и медленно осмотрел свою мрачноватую каморку.

Скромных размеров куб со скошенным потолком, гордо именовавшийся каютой, тонул в мягком золотистом свете маленьких трубчатых светильников, нарочно рассредоточенных по стенам так, чтобы создавался не раздражающий глаза приятный полумрак. Мекет своими руками соорудил для меня этот угол и, помимо выдвижной койки, замаскировал в стенной нише небольшой шкафчик и письменный стол с встроенным инфотерминалом. Именно здесь я проводил большие часы своей жизни, в одиночестве разглядывая старинные галактические атласы и книжки по истории миров.

Спать я укладывался точно в бреду, о чем скромно намекала сорванная в яростном порыве и перепачканная зеленой кровью одежда, ураганом разбросанная по всей каюте.

Вдоволь насидевшись, я, как был нагишом, прихрамывая, поплелся в вибродуш. К тому моменту Мекет возвратился в рубку уровнем выше и, судя по негромкому гудению внутренних корабельных систем, вовсю готовился к предстоящему старту.

Я заставил себя поспешить, вспомнив о скором появлении вчерашней гостьи. Приближался момент объяснения с братом о деталях нашего путешествия, и чутье подсказывало, что простым этот разговор не будет.

Зеркальная кабинка вибродуша отразила тощее патлатое существо с кругами под глазами и бледностью, какой позавидовали бы мертвые. На груди, прямо у сердца, куда пришелся удар электрошокера, темнели две точки. Вспомнился прошлый вечер. Боль, страх, ярость. Удовлетворение, с каким я прожарил нутро тучного курсу. И то странное чувство всесокрушающего желания уничтожать… Откуда оно взялось? Из ящика?

Перехватив собственный взгляд в отражении, я поймал алый отблеск, почти растворившийся в болотной зелени радужки. Не удивился, не испугался — такое случалось и прежде. Только тряхнул головой и снова поглядел на себя.

Все было в норме.

Скорчив рожу, я активировал программу, закрыл глаза и, ни о чем не думая, отдался во власть приятных очищающих волн.

Выйдя из душа, я, все еще немного сонный, остановился перед кесс-автоматом и подставил чистую кружку под тонкую горячую и ароматную струйку.

Кто ж знал, что именно в этот момент кое-кто вздумает заявиться?

Я так и не понял, что это было — предчувствие или сигнал. Я обернулся и тут же едва не выпустил из рук почти наполненную кружку.

Чудом избежав ожогов пониже пояса, я уставился на незваного гостя.

Вернее, гостью.

Диана Винтерс стояла в узком проходе, скрестив перед собой руки и лениво подпирая плечом переборку. Окинув меня с головы до пят любопытным взглядом, она насмешливо скривила губы и нарочито безразличным тоном проговорила:

— Твой брат прислал меня сказать, чтобы ты поторопился.

Я не пошевелился. Вернее пошевелился, но лишь затем, чтобы прикрыть промежность рукой. Я хотел заставить Диану перестать так бесцеремонно пялиться, но все слова, как назло, повылетали из головы. В итоге получилось что-то нечленораздельное и похожее на жалкое блеяние.

— Не поняла? — переспросила она.

Набрав в грудь побольше воздуха, я громко повторил:

— Сейчас поднимусь.

Отставив кружку с так и не пригубленным кессом, я бочком протиснулся мимо Дианы, явно и от всей души наслаждавшейся моим унижением, и успешно забаррикадировался в каюте. Спрятав пылающее лицо в ладонях, я уперся спиной и переборку и истерически расхохотался.

Глупо и самонадеянно было бы утверждать, будто дамы баловали меня своим вниманием, и все же припомнить момент, когда бы вел себя так по-идиотски, я не мог. Мне никогда и в голову не приходило стесняться собственной наготы, а тут…

А тут будто что-то замкнуло!

Только когда сердцебиение чуть успокоилось, я отклеился от двери и принялся собирать разбросанные с вечера вещи. Надеть их еще раз, даже после молекулярной чистки, мне не позволило бы слишком живое воображение, и я, не задумываясь, отправил все в утиль.

Кроме, конечно же, инфопада, минипроектора и кредитного чипа, благополучно перекочевавших на стол. Чудо ли, но после нападения курсу, ни одно из устройств не пострадало.

Я приблизился к шкафу и, пока соображал, какие из вещей подойдут для слывшей не самыми гостеприимными погодными условиями Яртеллы, как вдруг по внутренней связи разнеслось гневное:

— РИШИ! А НУ БЕГОМ СЮДА!

Рубка «Ртути» представляла собой небольшое округлое помещение с контрольной панелью, голографическим столом и рядком пассажирских кресел, укрепленных у задней переборки. В кресле пилота, развернувшись лицом к входу, восседал Мекет. Лицо мрачнее тучи, руки скрещены на груди. В общем, воплощение праведного гнева.

Выйдя из лифта и спрятав руки в карманы старенького серо-зеленого комбинезона, я невинно уставился на брата. Диану, устроившуюся на одном из сидений для пассажиров, мне было удобней пока не замечать.

— Слушаю тебя, босс.

— Полагаю, мне следует оставить вас наедине, — тактично (кто бы мог подумать!) проговорила госпожа Винтерс.

Мы с братом ничего не ответили, только проводили молчаливым взглядом затянутую в фиолетово-черный летный костюм фигурку до лифтовой кабинки.

Как только створка бесшумно закрылась, Мекет гаркнул:

— Что это еще за новости, мать твою?!

Вопреки его явным ожиданиям я не стал шарахаться и лепетать оправдания. Лишь рассеянно оглядел пальцы своих обутых в сланцы ног и отстраненно напомнил:

— У нас с тобой общая мать.

От этого замечания лицо Мекета светлее не стало.

— Не умничай тут! Отвечай на вопрос!

Я вынул руки из карманов и, сцепив их за спиной, перекатился с пяток на носки:

— Ты же сам сказал, тебе все равно куда лететь. Так какая разница, Яртелла это будет или нет?

— Не делай из меня истеричку, — прорычал Мекет, ударив кулаком по подлокотнику, — и не притворяйся, будто удивлен! Почему ты раньше не предупредил?

Я с трудом сдержал улыбку. Достаточно было представить, какую рожу братец скривил, когда узнал, что предстоит лететь в заброшенное логово лейров, и меня начинало распирать от желания гоготать во весь голос. И ведь, что самое смешное, отказаться Мекет не мог — он взял аванс и кое-что, вероятно, успел проиграть. Заочно, разумеется.

Наконец, я нехотя ответил:

— Времени не было.

Но эти слова только сильнее разозлили брата. А мне-то казалось, сильнее уже попросту некуда.

Мекета сорвало с кресла и резко приблизило вплотную ко мне.

— Ах, вот как? Времени у тебя, значит, не было?

В лицо пахнуло перегаром. Я поморщился, но огрызнулся:

— Представь себе! Я был занят, спасая собственные конечности от своры злобных ящеров, которым, смею напомнить, ты меня и швырнул!

— Не вздумай переводить тему! — предупредил брат и отодвинулся первым. — Мы не о фебовцах сейчас говорим!

Я только зло усмехнулся:

— А чего так? Совесть мучает? Подумаешь, руку хотели оттяпать — большое дело! Сейчас же все, что угодно можно заменить протезом, правда?

Шпилька угодила в цель. Гнев Мекета начал заметно спадать. Проведя ладонью по лицу, он опустился в кресло и сказал:

— Не говори ерунды. Я бы не позволил им причинить тебе серьезного вреда. Все было под контролем.

— Серьезного вреда? Охотно верю.

— А стоило бы! Я бы не рискнул твоей жизнью, если бы не был уверен в том, что тебе ничего не грозит. Я же все-таки твой брат!

Я собирался бросить в ответ что-нибудь желчное, но с удивлением обнаружил, что мне понравились его слова. Вернее, последняя их часть.

— Я только одного не понимаю, — уселся я в кресло напротив и закинул ногу на ногу, — зачем это все вообще было нужно?

На некоторое время Мекет погрузился в раздумья, и я уж было решил, что не дождусь ответа, но он внезапно заговорил:

— Мне казалось, чем меньше ты будешь знать о моих делах с кланом Феб, тем лучше. Это должно было уберечь тебя от лишних… проблем. Но раз уж и так втянул в это дело, то и отмалчиваться незачем.

Я сразу оживился и навострил уши.

— Буквально за несколько часов до того, как мы с тобой отправились на Бештат, со мной связался Желтый Малыш и рассказал кое-что любопытное о ближайших планах фебовцев. Оказалось, внутри Клана назревали нешуточные перемены, а Малыш, за умеренную плату, предложил поучаствовать в их осуществлении…

Желтый Малыш… Еще один загадочный тип, периодически снабжавший Мекета информацией. Мне следовало догадаться, что без этого чудилы здесь не обошлось.

— А я-то все голову ломал, с чего вдруг тебя так озаботила судьба старой огианки. Вот знал же, что за те копейки, что она предложила, ты бы даже задницу от стула не оторвал!

— Ценю твою догадливость, — мрачно осклабился брат, — но ты не мог бы б