Оглавление

Никто и никогда не увидел бы этот роман таким, какой он есть, если б не бесценная помощь Марии Гриневич. Мой низкий поклон за твое терпение, Мари. Герои книги тебе многим обязаны!

«Тени могут все».

Сет Эпине

Глава 1
Призрак в банке

Голоса доносились будто издалека. Слабые и нестройные, они своей настойчивой размноженностью заставляли мое сознание отпустить комфортные объятья забытья.

— Хозяин!

— Тихо!

— Хозяин, но ваши раны! Между прочим, это для вас приготовлено. Зачем вы вообще впустили его первым?

— Потому что он важнее.

— Но… вы и так ждали больше, чем полагается. Неизвестно, куда зашвырнула нас эта штуковина, а между тем уже почти сутки прошли! Лучше б о себе подумали. В конце концов, он — Тень. Что ему сделается?

— Изма, прошу тебя, заткнись.

— Как хотите.

Изма? Имя показалось странно знакомым. Где я мог его слышать? Не помню. Хотя… В голове что-то ожило, похожее на призрак из прошлого… Перед глазами предстал образ: старый худой мект, облаченный в черную рясу затворника… Слуга, верно? Точно, слуга. Но кому он прислуживал? Кому?.. Мысли ворочались неохотно, увязая в киселе, которым стала моя сущность, и едва в нем не растворяясь. Изма. Хм…

Изма, Изма, Изма…

И тут словно булыжником по голове: «Ди!»

Я выкрикнул имя, встрепенулся и со всего маха врезался в прозрачные стенки некоего узилища, в котором вдруг оказался.

Это что еще такое?

Ответ пришел сам собой и вынудил меня нахмурить брови. Когда я умудрился оказаться в медицинской капсуле?

Сознание все еще с трудом воспринимало окружающий мир, но тем не менее подводить меня пока не собиралось. Спустя секунды даже получилось оглядеться и понять, что я уже не на Шуоте. Во всяком случае, ничего общего с пустыней место, в котором я себя обнаружил, не имело. Оно напоминало обшарпанный трюм старого грузовоза, полутемный и заставленный хламом. И ни намека на Аргуса, его слугу или кого бы то ни было еще. Как будто я был единственным пассажиром на борту. Вокруг колыхалась от малейшего движения густая и похожая на прозрачный сироп, жидкость.

Паника приближалась. Я старался дышать как можно ровнее, чему помогала кем-то предусмотрительно нацепленная на лицо дыхательная маска. Мысли путались и перемешивались с вопросами: как и когда я умудрился здесь оказаться?!

Но ведь это не амнезия, верно?

В голове мелькнули обрывки воспоминаний о предательстве Дианы Винтерс, о смерти Ди Аргуса и шаманки Тассии Руэ, уничтожении Храма лейров… Однако ни единого намека на сколь-нибудь последовательное развитие дальнейших событий.

Я помнил все, и в то же время как будто ничего. Я помнил отчаяние. Помнил гнев и собственную неуверенность. Боль, как душевную, так и физическую.

Но самое главное — я помнил одиночество. В пустыне, где на сотни и тысячи километров не осталось ни единой живой души. Кроме…

Я дернулся вновь, неуклюже ударившись головой о прочное стекло. Удар вышел несильный, но даже его, казалось, должно было хватить, чтобы привести мысли в порядок. Паника же не отступала. Как и приступ клаустрофобии, внезапно нарисовавшийся откуда не ждали.

Чтобы немного отвлечься, я решил осмотреть себя и понять, чего ради оказался в «хрустальном гробу», но лишь усугубил положение.

Сознание отказывалось принимать факт, что это мертвенно-бледное костлявое тело, с ног до головы усыпанное порезами и ссадинами, принадлежит мне. Ран было столько, что и не сосчитать. Некоторые затягивались, но большинство все еще зияли рваными краями, из которых сочилось нечто, менее всего напоминавшее кровь.

Густые и темные эманации, похожие на разлитые в воде чернила с яркими алыми крапинками, растворялись в целебном растворе без остатка.

Естественно, я знал, что это такое. Только не представлял, что когда-нибудь увижу Тени в своем, если можно так выразиться, изначальном воплощении.

Раны какого-либо ощутимого дискомфорта не доставляли, за что спасибо стоило сказать анестетику, растворенному в окружавшей меня жиже.

Если не считать легкой дезориентации и страха быть запертым в банке навечно, я чувствовал себя практически так же хорошо, как до своего решения отправиться на поиски Гробниц юхани.

Я вновь забарабанил по стеклу, в надежде, что кто-нибудь все же услышит, откликнется и выпустит меня на свободу. Я понятия не имел, можно ли говорить в этом наморднике, но на всякий случай попытался:

— Эй! Здесь есть кто-нибудь?!

В ответ — тишина.

Но я был бы не я, если б отчаялся. Набрав в легкие побольше фильтрованного кислорода, я постарался выкрикнуть громче:

— Эй! Кто-нибудь?!

И снова глухо.

Конечно, я не ждал, что кто-то незамедлительно бросится на мои вопли, и потому на всякий случай выдержал несколько секунд, прежде чем перейти к плану «Б».

Я не собирался надрывать связки дольше необходимого, прекрасно понимая, что через металлические переборки каждый из моих выкриков едва ли был особенно слышен. Но. В углу трюма я приметил крошечную камеру наблюдения, чье темное око любезно смотрело в сторону колбы. Помахав рукой потенциальному наблюдателю на той стороне, я закрыл глаза и позволил своему разуму погрузиться в энергетический поток, струящийся сквозь пространство и время, чтобы выудить из него информацию. Прежде, чем переходить к радикальным действиям, следовало выяснить, где я и в чьем окружении нахожусь…

Входной люк распахнулся до того, как я успел что-то предпринять. Свет, лившийся с противоположной стороны входа, создавал неприятный для глаза контраст с полутьмой самого трюма и вырисовывал высокую мускулистую фигуру, застывшую в округлом проеме.

Аргус?

Несколько секунд фигура держалась неподвижно, как будто присматриваясь, а после шагнула вперед с таким видом, будто все на этом свете только ей одной и принадлежит.

— Кто этот тут у нас голосит на всю Галактику? — голос принадлежал далеко не Аргусу. Как и внешность, чего уж греха таить.

Когда незнакомец приблизился, мне удалось разглядеть его в деталях. Здоровенный детина ни ростом, ни сложением бывшему серому стражу, конечно, не уступал, но по части прочего… Бритый наголо, он был от и до покрыт странными витиеватыми символами, похожими на ритуальные письмена некой древней расы. Сами синеватые узоры могли бы показаться даже красивыми, если б не искажали до гротеска выражение в целом довольно непримечательного и угрюмого лица.

Впрочем, несмотря на любопытность татуировок, все же главной деталью внешности вошедшего были не они, а бластер, находившийся в притороченной к бедру кобуре.

Мельком глянув на оружие, я спросил:

— Кто вы?

Внимательнейшим образом оглядев меня с ног до головы, Татуированный сверкнул глазами и ухмыльнулся, продемонстрировав ряд желтых и заостренных будто клинья зубов.

— Какой любопытный малыш.

Абсолютно голый я, тем не менее, не испытывал большого дискомфорта по этому поводу и просто молча изогнул бровь, ожидая, когда ему будет что добавить.

Заметив отсутствие какого бы то ни было смущения, татуированный перестал ухмыляться и сменил тактику, изобразив участие:

— Как спалось? — На всякий случай он поглядел на встроенный в капсулу дисплей и сверился с показаниями биометрии. — Судя по всему, сон пошел на пользу.

— А вы что, доктор?

Татуированный снова улыбнулся. Получилось даже хуже, чем прежде.

— Пожалуй, что доктор, — сказал он. — В некотором смысле. Не похож?

— Не думаю, что ответ вам понравится, — признался я. Динамик, с помощью которого мои слова могли быть услышаны с той стороны капсулы, оказался весьма примитивным и немного искажал голос, но интонации передавал со всей насыщенностью.

Татуированный хохотнул.

— А ты забавный малый.

— Мне говорили.

Люк снова открылся и в трюм вошел кто-то еще — дамочка, едва перешагнувшая порог среднего возраста, с изящной фигурой, ярко-алыми прямыми волосами и миловидным лицом, так же слегка приукрашенным синеватыми знаками. Глаза ее сияли, а наряд, в котором почти без труда угадывалась перекроенная форма риоммских сил безопасности, отличался чрезмерной крикливостью. Как и в первом случае, картину портило оружие, — на этот раз в виде пары полуавтоматических бластеров.

Точно, как и ее предшественник, уделив моему внешнему виду немало внимания, дама сладко поинтересовалась:

— Наш пупсик проснулся?

— И даже сказал свое первое слово, — ответил ей Татуированный, не сводя с меня глумливого взгляда. — Оглянуться не успеем, как он уже ходить самостоятельно будет.

Чутье подсказывало, что за всем этим бредом завуалировано нечто большее, чем банальная насмешка. Тем не менее, я беспокоился о другом.

— У вас, я гляжу, целая труппа юмористов, — легонько царапнул стекло кончиком пальца. — Но может все же скажете, зачем заточили меня в этой колбе?

Красноволосая отреагировала на мои слова иначе, чем я ожидал. Она выпятила квадратную челюсть, оскалив такие же заостренные, как и у ее спутника зубы:

— Маленький мальчик хочет выглядеть взрослым? Что ж, ладно. Будем говорить по-взрослому. И первой вопросы начну задавать я. — Тут Красноволосая опустила руку на кобуру и вынула один из бластеров. Нацелив дуло мне в грудь, она проворковала: — Колись, что ты за тварь и почему твое корыто бороздило мое космическое пространство?

Если б не маска, бесперебойно снабжавшая меня кислородом, я бы, пожалуй, позабыл как дышать. Вздрогнув и захлопав глазами, я подавился собственным ехидством и начал сыпать полными недоумения вопросами:

— Чего? Мое корыто? Вы о чем?

Дамочка реакции не оценила. Картинно изогнула выщипанную бровь и побарабанила пальцами свободной руки по собственному бедру:

— Будешь прикидываться, что ничего не понимаешь?

— Конечно, — ляпнул я и поспешил поправиться: — В смысле, конечно, я ничего не понимаю. Я ведь без сознания был, если не заметили. Последнее, что помню, это пустыня Шу…, пустыня, где пытался…

…Пытался похоронить тела Ди Аргуса и Тассии Руэ. Даже сумел подготовить для каждого отдельное место, убогое, разумеется, но за неимением лучшего и это сошло бы…

Кажется, близилась песчаная буря. Диана и ее Черная эскадра покинули орбиту несколько часов назад, а планету то и дело сотрясала дрожь. Жуткий час для осознания своей полной беспомощности, а затем… В голове, точно наяву, раздался жуткий грохот, которым сопровождалось обрушение каменных плит разрушенного орбитальным выстрелом Храма в образовавшуюся воронку. Осколки кварца и пыли взметались в небо на несколько десятков метров, пока останки колоссального строения исчезали в провале…

Сердце колотилось как бешеное, пока перед глазами мелькали картинки чудовищного оползня, поглощавшего своей безразмерной пастью один труп за другим. Убитые гвардейцы Дианы, обезглавленная Тассия… Я едва успел оттащить Аргуса, когда гладкий кварцит пошел мелкими трещинками и обвалился…

Чувство исчезающей под ногами земли словами не описать. Внутренности в буквальном смысле подскочили к глотке, грозя выскочить наружу. Секундное ощущение свободного падения, а следом: неуклюжий кувырок, удар о выступающую скалу, еще один; рот, полный каменной крошки, и под финал — приземление с громким влажным звуком…

— Ну? Продолжай, сказочник, — велела Красноволосая, дирижируя бластером. — Чего ты там помнишь?

Я посмотрел ей в глаза и очень тихо сказал:

— Кажется, будто я умер.

Мгновение тишины, а следом — взрыв истерического хохота, да такого яростного, что стенки моей капсулы задрожали. Они чуть пополам оба не сложились, держась за животы. В жизни ничего более наигранно-тошнотворного не видел.

И Татуированному и Красноволосой потребовалось чуть больше минуты, чтобы прийти в себя и наконец обрести возможность заново изъясняться членораздельно.

— Если ты умер, — утирая слезы, проговорила она, — то, кто сейчас барахтается голым в банке? Призрак?

Смех-смехом, а дамочке явно безумно хотелось знать эти ответы. Жаль только мне пока нечего было ей сказать, и потому я молчал, лениво наблюдая за нервирующим мельтешением ее бластера.

— Знаешь, а ведь на корабле, который мы захватили, был один труп, — сказал Татуированный, обращаясь ко мне. — Мы, правда, от него тут же избавились. Сдается мне, сейчас он бороздит космические просторы своим ходом.

Я замер, холодея. Труп?

— Можете его описать?

Татуированный замер, опешив от столь рьяного любопытства, но спустя секунду, как ни в чем не бывало, ответил:

— Легко. Почти такой же здоровый, как я, черноволосый и бледный. С дыркой в грудине. С живым не перепутаешь.

Едва он захлопнул свой рот, у меня перед глазами помутнело.

Аргус. Они избавились от Аргуса! Выбросили в космос, будто какой-то там мусор!

Я сам не заметил, как сжались кулаки, а дыхание стало учащенным. Нагнетающая в маску кислород аппаратура предупреждающе всхлипнула.

— Полегче, доходяжка, — бросила Красноволосая, оттопырив нижнюю губу. — Или ждешь красивую дырочку промеж своих очаровательных глазок?

Я бы с удовольствием объяснил ей, чего именно жду и каким образом планирую ожидаемого добиться, вот только поступать опрометчиво не собирался. Заставив себя успокоиться, я спросил:

— На том корабле еще кто-то был?

— Да, — охотно отозвался Татуированный. Ему как будто самому был интересен весь этот диалог. — Старый пришибленный мект. Когда мы брали судно на абордаж, он все заламывал руки и скулил. Пришлось бросить его в карцер, чтоб под ногами не путался.

Изма? Неужто… Может, тот диалог между старым мектом и его хозяином мне все же не приснился?

— Он-то хотя бы жив? — на всякий случай уточнил я.

Татуированный потер изрисованный подбородок:

— Судя по тому, что до сих пор скулит, думаю, жив.

— А ты чего так о нем печешься? — заинтересовалась Красноволосая, сузив глаза. — Дружок твой?

Я неожиданно поймал себя на том, что не могу заставить свой разум воспринимать ее наглое, ухмыляющееся, хоть и довольно привлекательное лицо дружелюбно. Капитан или нет, она из кожи вон лезла, чтобы продемонстрировать, кто тут хозяйка. Ну-ну.

— Возможно, я его знаю, — ответил я и на всякий случай предложил: — Прежде, чем мы продолжим, может вытащите меня отсюда и снабдите какой-нибудь одеждой?

Очередной приступ гомерического хохота ответил красноречивее любых слов.

— Думаешь, ты у нас тут в гостях, пупсик? — Дамочка приблизилась к капсуле вплотную и игриво поскребла длинным кривым ногтем по стеклу. — Не обольщайся. И зубы заговорить мне тоже не думай. Дураки по эту сторону Рукава Риспель не выживают. Когда мы тебя нашли, ты уже голый плавал в этой жижке. Кто знает, зачем тебя сюда затолкали. Может все дело в этой черной хрени, что из тебя сочится. Может она заразна. А может стоит колоссальных деньжищ. Как угадать?

Ее напускная кокетливость выглядела так же убого, как и этот самый трюм. Вероятно, дама искренне полагала, будто кажется сексуальной, вот только не видела никаких границ и потому скатывалась в дешевую пошлость. Окажись в капсуле чуть больше места, я с радостью бы отпрянул подальше.

И вот что еще: похоже, сама по себе эта «черная хрень» Красноволосую не слишком удивляла. А это уже было нетипично и — главное — интересно.

— Ладно, — сказал я наконец. — Что вы намерены со мной делать?

Татуированный и Красноволосая переглянулись.

— На самом деле, мы еще не пришли к единому мнению.

— Я думал, вы здесь главная? — Конечно, я бил наугад, но с большой долей уверенности.

— Я — Альма Ком’ари, капитан, хозяйка «Плакальщицы» и большей части сектора Торра.

— А «Плакальщица», я так понимаю, это корабль, да?

— Правильно понимаешь, сосунок.

Я проглотил очередное оскорбление.

— Что вы сделали с захваченным судном?

— С той развалюхой-то? — осведомился Татуированный. — Готовим к отправке в утиль. Там нет ничего ценного, кроме этой самой капсулы. Убогая лодчонка и без того разваливается на глазах. Не по себе от того, что она до сих пор пришвартована!

— Дискха! — выругалась Красноволосая и тут же отвесила подчиненному звонкую оплеуху.

Татуированный охнул, а я начал мысленно собирать кусочки информации воедино. Наконец хоть что-то начало вырисовываться. Пусть некоторые детали по-прежнему оставались неизвестны, я все же выяснил, что Изма и Аргус действительно были замешаны в этой истории. Если верить Красноволосой капитанше, мы находились где-то в секторе Торра, что буквально в нескольких часах лета от Ядра. Стало быть, Изма каким-то образом проследил за нами до Шуота, а когда эскадра Дианы скрылась, вытащил меня и Аргуса из разлома. Как это удалось дряхлому тщедушному старику для меня пока оставалось загадкой, но о деталях можно было поразмыслить позднее. Наверняка это система обороны Шуота потрепала корабль Измы, вынудив того совершить прыжок в реальное пространство, где он и угодил в лапы к капитанше Ком’ари. Ладно хоть жив все еще.

Оставалось понять, как мог я слышать голос Аргуса, если на тот момент он был хладным трупом?

— Так что вы намерены с нами делать? — повторил я вопрос.

Красноволосая лишь усмехнулась:

— Какой любопытный попался! Повторяю, не держи меня за дуру. Перед тем, как дать команду уничтожить то ведро с гайками, я проверила записи бортового журнала и знаю, из каких краев вы на мою голову вывалились. Ядро. Ты и твои дружки были на Шуоте. О, не делай такие удивленные глазки! Каждая собака в этом краю наслышана об этом адском местечке, как и о том, что ни один здравомыслящий пилот туда по доброй воле не сунется. Теперь скажи мне, леденец, кто ты все-таки такой и какого хрена забыл в самой гиблой дыре этой Галактики?

Что ж, это был очень неловкий момент, так как я не испытывал ни малейшего желания изливать душу перед этими… людьми. По всему становилось видно, что их интересует только нажива, которую можно выгадать за мои показания… или за меня, как товар.

Я открыл рот, приготовившись выдать какую-нибудь правдоподобную, но безобидную чушь, как вдруг в трюм вбежал худощавый юноша расы анаки. У парнишки отсутствовал один глаз, но на его месте красовался имплантат. Едва заметив меня, он тут же замер, как вкопанный.

С недовольным видом развернувшись к вошедшему, Красноволосая притопнула:

— Ну, говори уже!

Несколько раз моргнув, юноша опустил взгляд и забормотал:

— Капитан, кажется, у нас проблема.

— Что еще?

Прежде чем дать ответ, юный пират растерянно почесал косматый затылок:

— В общем, не могу связаться с командой, которую вы отправили для утилизации захваченного судна.

Уперев руки в боки, Красноволосая осведомилась:

— Что значит, не можешь?

— Я проверил: все системы работают, как надо, но парни не отвечают на запрос. Они уже почти час там возятся. Наружные люки все еще открыты, герметичность не нарушена, а убедиться самостоятельно без вашего разрешения я не могу.

— Ну так иди и убедись!

— Слушаюсь!

— Мне пойти с ним? — спросил Татуированный.

Красноволосая махнула рукой, отпуская.

Оба скрылись, а мы продолжили с того места, где нас прервали.

— Итак? Я жду твоих ответов.

— Не сомневаюсь. — Я улыбнулся ей, но под маской улыбки не было видно. — Могу я сначала поговорить с пленным мектом?

— Не можешь. Здесь я диктую условия. Или ты это еще не усвоил?

Не переставая улыбаться, я ответил:

— Разумеется. И все же…

— Нет, не все же. Ты скажешь мне все, что я хочу, иначе… Да чтоб тебя! — Сигнал коммуникатора заставил капитаншу вздрогнуть. Сняв передатчик с пояса, она ответила на вызов: — Ну что еще, Зип?

Голос Татуированного, донесшийся из крошечного динамика звучал растерянно и напряженно:

— Кажется, салага прав — тут действительно нарисовалась проблемка.

— Выкладывай.

— Команда, что мы отправили уничтожить захваченное корыто… Она… как бы это сказать… в общем, она нашлась, но… немного по частям.

— По частям? — красные бровки капитанши нахмурились. — В каком смысле?

— Э-э… короче, их убили. Если быть точным, то расчленили. Обезглавили, если совсем уже в деталях.

Лицо Красноволосой сделалось белым, а руки задрожали.

— Что значит обезглавили?! Кто?!

— Как раз выясняю. Свяжусь с тобой, когда найду что-нибудь.

Связь оборвалась, а капитанша все не отпускала коммуникатор. Ее начало колотить, а взгляд очумело заметался по трюму. Судя по всему, внутри рыжей головушки шла напряженная работа мысли. Меня же беспокоила ладонь, что все еще сжимала бластер, дуло которого опасно косилось в сторону капсулы…

— Капитан, — вежливо обратился я, — вы не могли бы не направлять на меня эту штуку.

Но Красноволосая не оценила просьбы. Подняв свои безумные глазищи, она состроила такое лицо, будто ее внезапно осенило:

— Ты знаешь, что там происходит, не так ли?

Поскольку от ответа зависела моя дальнейшая судьба, пришлось подойти к нему со всей осторожностью. Стерев с лица всякий намек на улыбку, я выдал уклончивое, однако вполне честное:

— Возможно.

Ее правый глаз задергался.

— Возможно?

— Есть в голове пара догадок, но… Послушайте, капитан, вы сами сказали, что избавились от трупа.

— А причем здесь труп?

— Притом, что он, похоже, не совсем уж и труп, — пояснил я слегка извиняющимся тоном. — С серыми стражами никогда не угадаешь…

Пришел черед второго глаза.

— Серый страж?! Ты издеваешься?!

Я развел руками.

— Ни в коем случае. Это он и есть. И если вы позволите мне все-таки выбраться из капсулы, я постараюсь его остановить.

От моих слов Красноволосую передернуло еще сильнее. Она отскочила от капсулы на добрый метр и заорала:

— Ах ты падаль! Так ты заодно с этими псами?

Я поднял ладони, защищаясь:

— Нет-нет, капитан! Вы все не так поняли!

— Ага, конечно! Решили перескочить со своей ржавой рухляди на мое судно? Не выйдет! — Оскалившись, она подняла бластер и снова нацелила его на меня.

— Капитан, вы совершаете ошибку! Не надо!

Легче было отговорить динетина перейти на овощную диету.

— Сладких снов, сосунок. Никто по тебе не будет тосковать.

Что ж, выбора она мне не оставила, а сомневался я, как обычно, недолго.

Едва стало ясно, что она вот-вот выстрелит, я заставил Тени, те самые, что источали мои раны, сгуститься вокруг и собраться в кулаке пульсирующим черным сгустком. Я чувствовал намерения Красноволосой и в мгновение, которое потребовалось на то, чтобы ее мысли подчинился указательный палец на спусковом крючке, высвободил накопленную энергию, уничтожив капсулу.

Грохот и звон разнеслись по округе, всколыхнув стены. Стеклянный дождь накрыл трюм целиком. Кинетическая мощь удара отбросила Красноволосую к дальней переборке, одновременно нашпиговав ее острыми как кинжалы осколками.

— Простите, капитан, — сказал я, выбравшись из разбитой капсулы. Стекло громко хрустело под босыми ногами. — Вы не оставили мне выбора.

Глава 2
«Плакальщица»

Склизкая жижа и стекло были повсюду. Я хоть и старался ступать аккуратней, нескольким осколкам все же удалось впиться в пятки. Боли практически не ощущалось, лишь неприятное покалывание, но сам факт того, что к моему и без того потрепанному облику добавилась еще пара ран, настроения не улучшил. Я был дезориентирован, раздражен и, в окружении клубов зловещего черного дыма, чувствовал себя одним из тех страшненьких тотемных божков, которым поклоняются аборигены Дейфу.

Старясь не поскользнуться на мокром полу и не убиться тут же ненароком, я осторожно приблизился к телу капитанши Ком’ари, нашпигованному осколками, будто подушка для булавок, и ненадолго замер. Я не надеялся застать ее живой — это было бы более чем глупо, — но мне все же хотелось кое в чем убедиться, понять, что чувствую от содеянного. И как с этим смириться.

Я не собирался жалеть мертвую пиратку, но прежде мне всегда казалось, что нет ничего проще, чем договориться с собственной совестью. Своеобразная игра в поддавки, попытка победить в верю-не-верю. Все ставки известны, и ходы легко просчитать наперед.

Но как быть, если ты сам себя больше не узнаешь?

Это не было причудой. Лишь необходимостью.

Я стоял посреди грузового трюма, рискуя временем и, вероятно, здоровьем, и старался отыскать в себе хоть какой-то намек на сочувствие к собственной жертве. Я смотрел, как кровь медленно струится из ран убитой мною женщины плоскими темными червями, растягиваясь, сбегает на пол и неохотно смешивается с прозрачным киселем, а в голове неоновой вывеской сияла одно только насмешливая мысль: «Тебе все равно».

Все равно!

Можно сколько угодно оправдываться тем, что действовал, исходя из обстоятельств, и что иного выбора не было, но куда засунуть простой, но неоспоримый факт того, что тебе этого просто хотелось? И внутренний голос ехидно зудит: она ведь хотела прикончить тебя! А следом ответ: конечно, ведь я ее сам спровоцировал! Может быть невольно, но скорей всего подсознательно. Каждым взглядом, жестом и словом подталкивал к тому, чтобы проклятый спуск на проклятом бластере все же был нажат. И, разумеется, не было никакой возможности не отреагировать на угрозу. Зря что ли руки чесались?

Мне всегда требовался ящик с запертым в нем монстром, чтобы элементарно дать сдачи. Но что-то произошло, и ящика больше не было. Монстра выпустили на свободу, а намордник ему нацепить забыли. Как говорят в таких случаях? Спасайся кто может!

Стоило коже обсохнуть, чадящие раны затянулись, будто и не было. Занятно.

Так и не сумев нацедить из себя хоть каплю жалости к безвременно почившей Альме Ком’ари, я поежился от холода, медленно, но неотвратимо начавшего подбираться к моей голой заднице.

Досадно, что среди всего разнообразия хлама, накопившегося за годы пиратства, в трюме не отыскалось даже самой потертой накидки. Только отрез драной тряпки, из которой я кое-как соорудил подобие юбочки и прикрыл срам.

Зато обнаружился открытый терминал, с помощью которого я довольно легко выяснил местоположение карцера. Чувствуя, как все мышцы подрагивают от переполнявшей их энергии, я скользнул презрительным взглядом по бластеру и практически в чем Рас Гугса родил отправился на поиски Измы.

Судно Красноволосой оказалось куда больше, чем я предполагал изначально. Старый риоммский пограничный корвет, давным-давно списанный в утиль, ясное дело, уютностью обстановки похвастаться не мог. Тем более после того, как подвергся нескольким весьма топорным, даже на мой дилетантский вкус, переделкам. И все же, при каждом взгляде на разукрашенные грязными разводами переборки и стойкий смрад застарелого пота, дрожь отвращения не пробирала. Корабль был под стать своей хозяйке — видавший виды, но при этом до конца не утративший прежнего лоска.

По моим прикидкам количество экипажа на звездолете такого класса не должно было превышать шести человек, включая капитана. Но это если не брать в расчет членов банды Ком’ари, коих наверняка где-то тут бродит никак не меньше десятка…

Конечно, при условии, что некий внезапно оживший и взбесившийся мертвец еще не сократил это число до минимума.

Судя по тому, что большая часть внутренних помещений корабля тонула в искусственно созданном полумраке, Красноволосая предпочитала интимную обстановку стандартному освещению. По сути, это здорово играло мне на руку, поскольку в иных обстоятельствах в узких переходах непросто было бы спрятаться от потенциальной угрозы. Но, с другой стороны, за то время, что я крался, пытаясь пробраться на среднюю палубу, где, судя по данным терминала, располагались карцер и кают-компания, мне так и не довелось столкнуться ни с одним из пиратов. И вообще, атмосфера внутри корвета сильно действовала на нервы. Не знай я обратного, подумал бы, что корабль заброшен.

— Эй!

Вот и напросился. Услышав окрик, я тут же замер, чувствуя себя подростком, застуканным за самоудовлетворением.

— Ты что здесь делаешь, извращенец?

Я обернулся. Со стороны машинного отделения ко мне осторожно продвигался низенький дородный курсу, утиравший перепачканную машинным маслом физиономию замызганной ветошью. С представителями расы низкорослых рептилий я был знаком не понаслышке и как никто другой знал, чего стоит один такой разъяренный крепыш. Бластера при нем, к счастью, не наблюдалось, но на поясе болтался здоровенный разводной ключ.

— Я спросил, что ты здесь делаешь? — с нажимом повторил невысокий механик, а его ладонь как бы невзначай легла на рукоятку ключа.

— О, здрасьте! — Я как мог старался, чтобы голос звучал непринужденно, пока придумывал правдоподобную отмазку. Об этом, пожалуй, следовало покумекать до того, чем выбираться на люди почти нагишом, но задним умом все, как говорится, крепки. — Я тут одежду пытаюсь найти. У вас не найдется, случайно, чего-нибудь?

На такую откровенную чушь даже ребенок не купился бы, но в тот момент я был не в состоянии импровизировать.

— Откуда ты взялся, жопа в юбочке?

На всякий случай отвернув от него филейную часть и придержав тряпку, не позволяя ей сползти с бедер, я брякнул первое, что на ум пришло:

— Капитан обещала подбросить.

Менее подозрительным выражение лица курсу от этого не стало.

— Серьезно? Прям так? Голышом?

Я энергично закивал. А что еще оставалось? Признаться?

Но низкорослый механик, видимо, слишком хорошо соображал.

— И где же тогда она сама? Где капитан?

Я сглотнул. Разговор явно не клеился, а у меня на счету была каждая секунда. Не ровен час, здесь еще кто-нибудь нарисуется, и вся надежда выбраться с наименьшими потерями пропадет втуне.

Понимая, что иного выбора нет, я с совершенно не наигранным сожалением выдохнул:

— Примерно там же, где и вы сейчас окажетесь.

Он, конечно же, не принял мои слова всерьез, расхохотавшись в голос и сняв-таки ключ с пояса — жест явно недвусмысленный. Напружинился и, будто пущенный из пращи снаряд, метнулся в мою сторону.

Я среагировал на угрозу в точности, как и до этого в трюме — выпустил теневые побеги и нацелил их в сторону курсу. В полумраке узкого коридорчика темные эманации, источаемые моим телом, были практически неразличимы. Когда же они свились вокруг толстой шеи пиратского механика прочной удавкой, бороться было уже поздно. Если курсу и понял, что с ним случилось, то виду не подал. Даже когда Тени переломили ему шею, выражение его лица не переменилось ни на йоту.

— Мне очень-очень жаль, — неискренне повторил я, когда заталкивал труп в машинное отделение. Запечатав туда вход, я выдохнул и тихонько пробормотал себе под нос: — Пора начинать вести счет, Риши.

Кто знает, скольким еще придется свернуть шею. Но сам факт того, что я готов это делать практически без серьезных мук совести, заставлял меня ощущать определенный дискомфорт. Как будто в голову подселили шепчущего червя, и он там непрерывно извивался, шелестя: «монстр, монстр, монстр».

Старясь не обращать на мерзкий голосок внимания, я забрался в лифт и поспешил к верхним палубам, где по идее меня должен был встречать некто посерьезней обыкновенного механика.

Подъем занял не больше пары секунд, и как только створки раскрылись, я, не мешкая, бросился к дверям, за которыми, если верить данным бортового ИскИна, удерживали Изму. Полное отсутствие охраны смущало конечно, но не то чтобы слишком. Вполне вероятно, все силы оказались брошены на расправу с восставшим из мертвых стражем, мысль о котором, почему-то позабавила.

Замок оказался не из вредных. Парочка несложных манипуляций с темной массой — и вот, тяжелый люк гостеприимно распахнут. Выходи на здоровье!

Только на встречу к свободе отчего-то никто не спешил.

Остатки благоразумия, по большей своей части растерянного на Шуоте, вынудили меня не бросаться внутрь в ту же секунду, а чуточку выждать и только затем с осторожностью выглянуть из-за переборки. Внутри было темно и тихо.

— Изма? — на всякий случай спросил я. На этот раз острое предчувствие исполнять роль палочки-выручалочки отказалось. Тени шептали, что на борту творится нечто невообразимое, и пребывали в еще более хаотичном движении. Запах смерти стоял повсюду. Оставалось действовать по старинке, полагаясь на интуицию и собственный опыт ищейки.

— Изма? — Я снова позвал его лишь затем, чтобы убедиться — внутри никого. Тесная клетушка с единственным лежаком, привинченным к стенке, была пуста. Если не считать…

Всмотревшись в едва различимые очертания округлого предмета, я негромко выругался. К подобным штукам никогда не привыкнешь. Особенно, если видишь человека живым, а спустя каких-то десять минут — уже в виде одной только отрубленной головы с остекленевшим взглядом и выпавшим языком. Моему татуированному знакомцу жутко не повезло. Похоже, Аргус действительно восстал из мертвых. Снова.

Вдоволь налюбовавшись кровавым натюрмортом, я развернулся, намереваясь пробраться в кокпит, и тут же позорно по-девчачьи заголосил, когда прям перед собой увидел высокую темную фигуру.

— Мастер Риши, прошу вас, не так громко! — скривился Изма, выглядывая из-за широкого плеча своего хозяина. Сам он, судя по всему, был очень даже жив и вполне себе здоров.

Вытаращив глаза, я по очереди разглядывал то одного, то другого, и никак не мог выбрать нужную модель поведения.

Ди Аргус, между тем, оставался невозмутим, точно кусок гранита. Пусть мертвеца он из себя уже не изображал, лицо его, усеянное кровавыми точками, по-прежнему сохраняло мертвенно-бледный оттенок, а блестящие расплавленным серебром глаза смотрели внимательно и с интересом. Учитывая, что я был в одной только юбочке, интерес этот как следует действовал на нервы.

Я, придерживая тряпку, решил отдаться во власть милой сердцу паники, давно уже теребившей мой разгоряченный мозг и приглушенно выпалил:

— Вы что, сумасшедшие?!

Изма снова поморщился, будто ему кто в рот нагадил, встопорщил белесые чешуйки-усики и проворчал:

— Хозяин, скажите ему!

— Голосишь ты отменно, — вместо ожидаемой отповеди, с ноткой веселья заметил Аргус. Залитая чужой кровью оплетка блестела в освещении редких коридорных ламп и практически не скрывала отталкивающего вида сквозного отверстия, оставленного посреди широкого торса тетийсским электрошестом. Дыра едва-едва начала затягиваться, но до полного исцеления было еще далеко. Как он умудрялся убивать с таким жутким ранением, для меня осталось загадкой. — Значит, справляться о твоем здоровье смысла нет.

У меня глаз, кажется, задергался. Это что, была шутка? От серого стража? Однако.

Потребовалось несколько секунд, чтобы позволить сердцу вернуться на место, а заодно дать мозгам возобновить мыслительные процессы. Тени по-прежнему вели себя крайне нетипично, а взгляд то и дело цеплялся за обескровленные внутренности Аргуса, но я решил пока не зацикливаться на чем бы то ни было, вместо этого разразившись сонмом вопросов:

— Как вы здесь оказались? Господи, как мы все здесь оказались? Откуда взялся этот корабль? Почему мы не на Шуоте? Что вообще творится вокруг? И почему ты, черт побери, жив?!

— Последний факт вас будто бы удручает, мастер Риши. — Судя по чванливому тону, Изма увидел в моих словах оскорбление.

Снова растерянно перескочив глазами с одного на другого, я почувствовал себя гнусным мерзавцем.

— Это не так! Я просто…

Но Аргус прервал мои излияния, подняв ладонь.

— Идем в рубку. — Он развернулся и устремился вперед по тесному полутемному проходу. Мне ничего не оставалось, кроме как отправиться следом под хитрым и по-прежнему слегка недовольным прищуром старого мекта.

Едва оказавшись в довольно тесном, но на удивление чистом кокпите с эллипсовидным обзорным окном, сквозь которое виднелся холодный космический простор, я снова столкнулся с Аргусом, настойчиво толкавшим мне в руки кипу тряпья.

— Вот. Надень, — сказал он.

Тряпье оказалось не просто убогой хламидой, а удивительно неплохо сшитыми и подобранными по размеру просторной рубахой и штанами из тонкой шерстяной ткани защитного цвета. На ноги предлагалось нацепить удобные мокасины, — совсем не то, к чему я привык, но и на безрыбье, как говорится…

— Откуда?.. — собирался спросить я, но понял, что это не столь важно. Главное, что смерть от переохлаждения уже не грозит, чему нельзя было не радоваться.

Великодушно позволив мне одеться вне своего пронзительного взора, Аргус поправил оплетку так, чтобы рана на его теле не бросалась в глаза, и по-хозяйски расположился в кресле пилота. Склонившись над панелью управления корвета, он проворно застучал по клавишам, вбивая данные в навигационный компьютер. Натягивая штаны и рубаху, я предположил, что он планирует наш дальнейший полет, но вошедший в рубку последним Изма развеял эти предположения, будто дым.

— Может все-таки бросим корабль и дело с концом? К чему все эти сложности, хозяин? — С величайшей осторожностью, словно переживая, не наброшусь ли вдруг, мект проскользнул мимо меня и занял место второго пилота.

— Нельзя оставлять следы. Пока мы числимся среди мертвецов, мы защищены.

— Но какова вероятность, что его вообще когда-нибудь найдут?

— Я никому не дам и шанса. Слишком много сил уже потрачено.

Что бы это значило? Вдев заледеневшие ноги в мягкие и удивительно удобные мокасины, я поинтересовался:

— Где остальные пираты? Я думал, их здесь целая толпа.

Аргус ответил быстро, будто ждал подобного вопроса:

— В кают-компании.

— Они живы? — я удивился не на шутку, но перехватив короткий, но полный скептицизма взгляд Измы, сообразил, какую глупость сморозил. Аргус за собой живых не оставлял. — Понятно. Что планируете делать с телами?

— Уничтожить. Вместе с кораблем.

Пришла пора получить ответы на вопросы, терзавшие меня с момента пробуждения в трюме. Усевшись в ближайшее кресло, я нарочно развернул его так, чтобы оказаться напротив усиленно избегавшего смотреть мне в лицо старого мекта, и целиком отдался во власть любимому делу:

— Изма, это ведь вы забрали нас с Шуота, верно? Как вам это удалось? Без точных координат на планету юхани не попасть, а я уверен, что не оставил ни одной копии, когда мы улетали с Боиджии.

Прежде чем хотя бы просто открыть рот, слуга бывшего стража долго всматривался в затылок хозяина и только потом, с его молчаливого согласия, проговорил:

— Все так, мастер Риши. Но я полагаю, что это был не единственный способ добраться дотуда. В моем случае сработал приводной маячок, вшитый в пояс хозяина. И прежде, чем вы спросите, — это был приказ. Я не всегда шпионю. Однако перед тем, как отправиться с вами, той шаманкой и тетийсской леди, хозяин потребовал, чтобы я тщательно отслеживал маршрут и в случае необходимости, мог прилететь за ним, куда бы его ни занесло.

— Так ты знал, что сделка с Дианой не состоится? — спросил я, на этот раз обращаясь к аргусовской спине.

— Предвидел.

Вот как? А это уже был поворот позанятней. Я, разумеется, никогда не держал Аргуса за идиота, тем не менее привык считать его чуть более прямолинейным, нежели оказалось на деле. В прошлом каждое наше столкновение лишь укрепляло это предположение, а теперь…

— Раз так, то зачем вообще пошел на нее? Лишний раз жизнью рискнуть захотелось?

Последовала пауза, во время которой был слышен лишь шум систем фильтрации воздуха.

— Чтобы избавиться от шаманки, — наконец изрек он.

Это был ответ, который застал меня врасплох. Нет, я прекрасно знал, что между Тассией Руэ и Аргусом отношения складывались далеко не самые теплые, а факт того, что один из них был серым стражем, а другая числилась в стане лейров, лишь усугублял ситуацию. И все же мне не удавалось понять, как только это могло стать причиной?

— И все? — Я ничего не добавил, но Аргус, без сомнения, понял, что именно я вложил в свой вопрос.

— Не все, — качнул черноволосой головой он. — Я должен был защитить тебя. Цена меня не волновала.

— Бред! — фыркнул я резче, чем следовало, откинувшись на спинку кресла и следом почувствовав легкое головокружение. — Тассия меньше, чем кто-либо собиралась причинить мне вред. В отличие от Дианы, которая, если ты не заметил, провела тебя, будто сосунка.

— Мастер Риши! — возмущенно воскликнул мект. — Выбирайте выражения, пожалуйста!

— Изма, заткнись! — рыкнул Аргус, отчего тот мгновенно втянул голову в плечи. — Риши, я не собираюсь принижать степень ошибки, которую допустил, доверившись леди Орре. И все же, своего я добился: шаманка мертва, а ты, — тут он выдержал паузу, — нет. И оба мы сейчас вдали от Шуота.

Против таких аргументов возразить было нечего. Застыв с приоткрытым ртом, я только старался игнорировать самодовольное выражение, расцветшее на лице сидевшего поблизости ящера. И все же…

— А то, что тебя продырявили насквозь тоже частью плана считать?

Аргус выпрямился, застыв на мгновение.

— Ты же не думал, что я погиб? — спросил он странно-напряженным тоном.

Вообще-то, именно так я и думал. Знал, конечно, о способности Аргуса выживать в самых, казалось бы, критических ситуациях, воочию видел его таинственные регенеративные умения, и все же не предполагал, что при перерезанной глотке и сквозной дыре посреди торса, он и дальше будет чувствовать себя как ни в чем не бывало.

— Я даже соорудил для тебя и Тассии, что-то вроде кургана, пока…

Изма аж руками всплеснул:

— Звезды благие, он вас похоронить собирался! Хозяин… Молчу-молчу!

— Пока — что? — Аргус даже изволил развернуть кресло, чтобы спросить это.

— Пока, — продолжил я под его гипнотическим взором, — плато не обвалилось.

В очередной раз меня накрыло волной впечатлений, связанных с тем роковым моментом, из-за которого я и выпал на неопределенный срок из круговорота событий. Я до сих пор не знал, сколько времени пробыл в отключке и почему не разбился насмерть, тогда как все указывало на то, что должен был. Нельзя свалиться с двадцатиметровой высоты, приземляясь при этом на скалы, и отделаться легким сотрясением мозга и парой ссадин. Нет, тут имелось что-то еще…

Тени? Я ненароком глянул на некогда глубокую дымящуюся рану на собственном запястье, от которой теперь остался лишь едва видимый шрам.

— Риши? — внимательный взгляд Аргуса прожигал насквозь.

— Ты вытащил меня из провала? — спросил я, с трудом отгоняя непрошенные мысли.

Аргус кивнул. Но мне требовалось больше, чем это.

— Расскажи.

Изма тут же вклинился:

— Хозяин, должен вам напомнить, что времени у нас не так много. Может оставим разговоры по душам на потом?

Я ожидал, что Аргус, как обычно, заставит чрезмерно суетливого слугу заткнуться, но ошибся. Вместо этого он какое-то время лишь молча смотрел на меня, а после развернул кресло и возобновил программирование курса. Изма же, наоборот, казалось, сосредоточился вниманием на моей персоне. Он старался делать это украдкой, думая, что я не замечаю, хотя на деле переживал, что, если встретится со мной взглядом, ненароком выдаст свои мысли. Все это читалось на его лице.

Несмотря на приближенность к редким знаниям и тайнам, о которых многие не смели бы и мечтать, Изма в глубине души оставался закоснелым провинциалом. Его не интересовала истина, лишь собственные убеждения. Он верил в то, во что верить привык, и вряд ли был открыт для дискуссий на эту тему. Таких, как он не волновало, что устоявшиеся каноны и реальное положение вещей не всегда тождественны друг другу. Их вели убеждения. А факты… они для слабых духом, видимо.

Подтянув одно колено к груди и опустив на него подбородок, я невинно поинтересовался:

— Изма, вы все еще боитесь меня, не так ли?

Мект застыл, будто его поймали с поличным. На меня глаза он все еще не поднимал, однако из кожи вон лез, чтобы казаться невозмутимым.

— С чего вы взяли, мастер Риши?

— У тебя на лице все написано, — бросил через плечо Аргус.

Я улыбнулся. Изма порозовел — в мектовском эквиваленте, конечно же.

— Все немного не так, как кажется, — проговорил он, совсем опустив голову.

— В смысле? — не преминул поинтересоваться я.

— Помни, о чем я тебя предупреждал, — между тем вставил Аргус, на что Изма со всем подобострастием ответил:

— Да-да, конечно!

Я же чувствовал себя полнейшим кретином, абсолютно не понимающим, о чем вообще речь. Казалось, эти двое нарочно условились разговаривать недомолвками. Но для чего?

— О чем ты его предупреждал? Ди?

Услышав собственное имя, Аргус в очередной раз замер, будто бы впав в кратковременный ступор, а когда взял себя в руки, все так же не оборачиваясь, с некоторой натугой проговорил:

— Ты уверен, что не ощущаешь разницы с тем, что было до твоего падения в каверну и после пробуждения в капсуле?

Было сложно не заметить, как Изма изумленно вытаращил глаза.

— Хозяин, вы же сами ска…

— Тихо! — приказал Аргус и обратил свой взор на меня: — Риши, ответь.

Учитывая внезапность и определенную долю неуместности, подобрать ответ, которого он требовал, оказалось не так-то легко. А если учесть, что я понятия не имел, к чему и для чего столь странный вопрос вообще был задан, то все вообще превращалось в абстракцию. Складывалось впечатление, будто Аргус начал некую игру, о правилах которой не удосужился рассказать. Игры меня никогда не волновали. Чего нельзя сказать о мотивах тех, кто в них играл. Из любопытства я решил подумать над вопросом бывшего стража.

Едва ступив на путь постижения собственной силы, я никак не мог отделаться от ощущения, будто меня разделили напополам, словно под человеческой оболочкой, созданной в лабораториях на Яртелле, одновременно существовали два начала: непосредственное Эго и Оно — чудовище, прозванное Тенью. Вторая половина служила мне источником мощи, а также щитом, за которым я мог свободно прятаться, когда того требовала трусливая первая. Зверь обитал в ящике, и я изо всех сил старался приручить его, невзирая на заверения знающих, вроде шаманки или Хранителя Алого озера, утверждавших, что он — такая же естественная часть меня самого, как рука или нога. Мне думалось, они не понимают, о чем говорят. Но глядя в такие же холодные и блестящие, как звезды за иллюминатором, глаза Аргуса, я начал осознавать, как сильно ошибался все это время: чудовища не существовало. Вместо него был лишь страх. Абстракция черного монстра, выдуманного подсознанием для объяснения ограничителей, поставленных доктором Гугсой. Я не осознавал их, но всегда ощущал гвоздями, вбитыми в виски. Эта ментальная тяжесть никогда не исчезала.

До момента, как я открыл глаза.

— Погоди-ка, — сказал я, чувствуя неприятный холодок, прокатившийся вниз по спине. — Ди, как мне удалось пережить падение?

Прежде чем ответить, Аргус несколько секунд просто глядел на меня с абсолютно нечитаемым выражением, словно взвешивал что-то в уме. В итоге он произнес:

— Лейры не умирают, Риши.

Ответ был неискренним, и это подтвердил Изма, когда шумно выпустил воздух из легких и спешно отвел глаза в сторону. Врать они то ли не умели, то ли не хотели уметь. Но я не стал допытываться, посчитав, что каждый имеет право на недомолвки. Да и место устраивать допрос выглядело не слишком подходящим. Весь этот корабль, под завязку набитый трупами, внушал мне неподдельное отвращение и желание покинуть его поскорее.

Опустив взгляд на свои ладони, я обнаружил уже успевшую стать привычной черную дымку, змеившуюся меж кончиков пальцев без какого-либо сознательного содействия с моей стороны. Спрятав руки за спину, пока никто не успел обратить внимания, я постарался очистить сознание от пропитывавших его на ментальном уровне потусторонних миазмов и поинтересовался:

— Как долго мы здесь пробудем?

— Я закончил, — сказал Аргус, выбираясь из-за панели. — Можем улетать. Об остальном ИскИн позаботится.

— Об остальном?

— Я перепрограммировал автопилот «Плакальщицы» и вместо того, чтобы отыскать ближайшую обитаемую планету, она упадет прямо на звезду.

— А нет корабля… — начал я.

— …Нет и улик, — закончил Изма, глядя на Аргуса с неподдельным восхищением. — Весьма недурно придумано, хозяин.

— Спасибо. — Если Аргус и хотел показаться польщенным, то старался для этого из рук вон плохо. Ледяное выражение на его лице не потеплело ни на йоту, хотя Изму это как будто и не задело. Мект лишь продолжал улыбаться, словно пребывал не в себе.

Впрочем, не мне судить.

Покинув кокпит, мы нацелились на стыковочный отсек, к которому все еще оставался пришвартован звездолет, выбранный Измой для путешествия на Шуот. Если отталкиваться от слов Красноволосой и Татуированного, кораблик был тем еще мусором, что, в общем-то, не помешало им клюнуть на него. Себе же во вред. Аргус шагал впереди, я — за ним, а Изме выпало завершать нашу скромную группу. Отчего он не был в восторге, учитывая, что нам пришлось пересечь кают-компанию, в буквальном смысле забитую трупами под завязку.

— Зачем вообще было сюда их стаскивать? — спросил я, помимо воли столкнувшись взглядом с тем одноглазым анакийским парнишкой, что на секунду заглянул в трюм.

— Так было нужно. — Аргус даже не думал замедлять широкого шага.

Но я не собирался униматься. По большей степени мне на убитых, конечно же, было плевать, но того парнишку оказалось по-настоящему жалко. Он слишком мало прожил, чтобы заслужить такую участь.

— Кому нужно?

— Мастер Риши, — прошептал мне на ухо Изма, — не надо вопросов об этом. Просто идите.

Однако Аргус уже остановился, развернулся и вперил в меня свои обжигающе-холодные прожекторы:

— Смерть — мое ремесло, Риши. В прямом и переносном смысле. Я существую, чтобы убивать, и знаю, как это сделать бесчисленным количеством способов. Но, помимо этого, я так же знаю, что к своим жертвам нельзя относиться непочтительно. Даже собираясь сжечь их в пламени солнца, я не мог позволить телам валяться, где попало.

— Но голову Татуированного ты в камеру Измы подбросил, — напомнил я, игнорируя тошнотворный запах ржавчины, с которым не справлялись фильтры вентиляции.

Аргус стоял почти вплотную ко мне и смотрел сверху вниз чуть ли не с весельем. Ему нравилось, что я задаю вопросы!

— У каждого поступка есть причина, Риши.

— Например? Напугать меня до полусмерти? — Прячась за язвительностью, я всеми силами старался заглушить голос совести, настойчиво шептавший, что даже в бывшем сером страже отыскалось куда больше сострадания, чем нашел в себе я, когда перешагнул через труп капитанши.

Аргус меня раскусил. Выгнув бровь, он спросил:

— А ты испугался?

Разумеется, я соврал.

— Нет.

— Значит, причина была иной, — подвел итог страж, склонив голову набок. Он ни на секунду мне не поверил.

Я же не унимался:

— Так какой же?

Внезапно вместо Аргуса ответил мне Изма:

— Мастер Риши, не знаю, насколько давно, но у вас появилась некоторая склонность следовать за смертью по пятам. Хозяин Ди как-то сказал, что вы с самого рождения обладали навыками эдакой ищейки, интуитивно могли найти все, что угодно.

В ответ я лишь пожал плечами, мол, было дело. Ну и что с того?

— Что ж, как выяснилось, эта ваша способность и на метафизический аспект убийства распространяется. Вас в буквальном смысле тянет по следам смерти.

— И вы проверяли меня таким образом? — Не в силах поверить, я ненароком вернулся взглядом к бедному анаки и чуть не уронил на пол челюсть, когда он подмигнул мне своим невредимым, но остекленевшим глазом. Без сомнения, то был лишь оптический обман, но настолько реалистичный, что я в него почти поверил. Еще раз глянув на свои дымящиеся ладони, я вспомнил о том, что на свете не существовало силы, способной возвращать кого бы то ни было из небытия (Серые Стражи, разумеется, не в счет). — А не хотите ли вы намекнуть, будто это случилось после Шуота?

— Не хотим, — сказал Аргус.

— И не будем, — кивнул Изма. — Но вам следует чуть больше внимания уделять своим способностям. Особенно учитывая, что вам удалось выяснить на дне Алого озера.

Последнее замечание заставило меня чувствовать себя еще более неловко.

— Откуда вам известно про озеро, Изма? — И тут же перевел взгляд на Аргуса: — Это ты ему сказал?

Повисла неловкая пауза. Загадочно улыбнувшись, Изма извинился и, снова встопорщив усики-чешуйки, первым проскользнул через шлюзовой затвор. Мы с Аргусом остались наедине. Не считая убитых, разумеется.

— Зачем ты ему сказал?

— Так было нужно. — Повторяя свой прежний ответ, страж будто нарочно меня провоцировал. Но вот на что?

— Серьезно? Я и не планировал что-то скрывать, но…

— Тебя удручает, что со своей прислугой я откровенней, чем с тобой?

Это была ерунда чистой воды, но лицо все-таки залило предательской краской.

— Ничего подобного! Просто я…

— Ты мне не доверяешь, Риши, и я это знаю, — голос Аргуса звучал ровно, почти холодно. — Может быть даже заслуживаю немного. Но, пожалуйста, не решай за меня, кому мне следует доверять.

Он что, обиделся?

— Я и не пытался, — выдохнул я, распахнув глаза на всю ширь. Я ждал хоть какого-то намека, хоть что-нибудь, что подсказало бы, какие эмоции скрываются за этим неприступным выражением, но только зря старался. Все, чего дождался — это едва-слышный смешок.

— Идем, — бросил Аргус и тут же исчез в переходе.

Еще раз прокрутив в голове нелепый диалог, я вдруг понял, что так и не рассказал ему о том, как выбрался из капсулы и кому пришлось заплатить за это своими жизнями. Если с механиком все было более-менее понятно, то личность Красноволосой не могла ускользнуть от бдительного ока Ди Аргуса. А раз так, то почему он сам о ней не спросил? Надеялся на обратную откровенность? Или в очередной раз прощупывал почву? Я полагал, что с момента гибели брата хотя бы недомолвок в моей жизни станет меньше. Как же я ошибался.

В итоге решив, что какое-то время проживу и без ответов, я бросил последний взгляд на труп юного анаки.

— Мне жаль, что так вышло, — в третий раз шепнул я и запечатал за собой шлюз.

Глава 3
Обратно в мир живых

Судно, выбранное Измой для полета на Шуот, и впрямь оказалось тем еще мусором. Старая четырехместная развалина, некогда гордо именовавшаяся яхтой, выглядела как дротик, посаженный на бабочку с двигателями: тесная коническая кабина, в кольце четырех плоскостей. Я таких не встречал, даже когда жил на Семерке (а на той помойке собирался хлам самого разнообразного вида), и потому не уставал удивляться, что подобной рухляди нашлось место среди более чем достойного парка звездолетов семейства Занди.

— Я выбирал тот, что привлечет как можно меньше внимания, — пробубнил Изма, когда я порядком его достал.

— Может стоило выбрать тот, что быстрее? Внимание пиратов он все-таки привлек.

— А он и был быстр, — сконфуженно ответил тот. — Пока мне не пришлось пробираться через орбитальную защиту Шуота. Я пилот неплохой, знаете ли, но до мастерства хозяина мне далеко. Чудо, что вообще удалось приземлиться живым. Несколько чуть более точных попаданий, и корабль уже бы никогда не взлетел с поверхности планеты, а мы все — померли.

— Думаю, ваш хозяин выжил бы и в этом случае, — заметил я с пассажирского кресла, наблюдая за тем, как Аргус привычно принимает на себя роль пилота. Процесс расстыковки уже завершился и теперь нам предстояло проводить «Плакальщицу» и весь ее экипаж в последний путь до ближайшей звезды.

— Если распылить меня на атомы взрывом, то обратно я не соберусь, — между делом заметил страж, дистанционно запуская двигатели корвета.

Мы с Измой переглянулись, но от комментариев воздержались. Я все еще пребывал под впечатлением от падения в каверну, внезапного спасения с Шуота и последующего пробуждения на борту пиратского судна, а какие мысли терзали разум мекта мне было неизвестно. Вполне возможно, он все еще не мог поверить собственному везению, а может просто ждал не дождался возвращения домой.

Кстати, о возвращении. Догадаться о том, куда мы направимся после того, как «Плакальщица» испарится в огненных протуберанцах, труда не составило. Что Изма, что Аргус, оба называли домом лишь одну планету в Галактике — Боиджию. А поскольку мой дом был зверски уничтожен Черной эскадрой Дианы, то выбора особого мне не предоставили. Вернее было бы сказать, что меня вообще никто ни о чем не спросил. Но я не собирался жаловаться. В конечном счете Боиджию можно было назвать единственной деталью прошлого, пережившей мое путешествие на Шуот неизмененной — крохотный зеленый уголок постоянства. И на том спасибо.

Двигатели развалюхи ожили, отчего весь кокпит заходил ходуном. Покрепче вцепившись в подлокотники кресла, я спросил:

— А вы уверены, что на нем еще можно летать?

Аргус не отреагировал, уводя корабль подальше от «Плакальщицы», а Изма подарил мне одну из своих ехидных улыбочек:

— Уж не боитесь ли вы, мастер Риши? — И куда только делось прежнее подобострастие?

Искоса глянув на него, я нервно выдохнул:

— А что, похоже?

— Я почему-то считал, будто Исток не подвержен людским слабостям. Хотя бы большей их части.

— Людским? — прищурился я.

— В широком смысле, конечно же, — быстро закивал он, отчего у меня начало создаваться стойкое впечатление, что он надо мной издевается. Робкий и тихий Изма! Похоже, еще большой вопрос, кого и насколько изменил Шуот.

В итоге я сказал:

— О! Ну, что ж, будучи Истоком, могу тебя заверить, что любые слабости, свойственные живым существам, свойственны и мне тоже. Боязнь чего бы то ни было не исключение.

Ответная улыбка и нараспев произнесенная фраза «какой же нежный монстр» только подтвердили мою догадку.

— Изма, не доставай его, — приказал Аргус.

Изма не осмелился не подчиниться. Но я вовсе не противился подобным подначкам. Наоборот, было крайне интересно знать, что думают обо мне те, кто ничего от меня не ждал. По крайней мере, в их искренности труднее всего усомниться. Я сказал:

— Все нормально. Он не достает. Даже весело, пожалуй. Отвлекает от мыслей о том, что мы сейчас делаем.

Ничего, кроме молчания, мои слова не вызвали.

Дрожь палубы упала практически до нуля, двигатели гудели ровно, что утешало, а из иллюминатора во всей красе виднелся корвет Красноволосой, набиравший ход прямиком в центр звезды. Наша лодчонка не отставала от него до тех пор, пока близость солнца не оказалась опасной. Тогда Аргус сбавил ход и скрыл обзорное окно за поляризационным фильтром.

Никогда не думал, что медленно сгоравший в восходящих потоках плазмы корабль будет так сильно бередить мне душу. Настолько завораживающего и вместе с тем печального зрелища я в своей жизни не встречал, и это без всякой иронии. «Плакальщица» таяла, как свечка, отдавая себя слой за слоем прямо в ненасытные пасти огненных волн, накатывавших на нее одна за другой. Благо длилось все недолго. В один из моментов очередной газовый взрыв, казалось, просто смахнул ее с горизонта и все. Свидетельство наших кровавых деяний безвозвратно кануло в лету. Гигант пожрал мошку и даже не заметил этого.

Хотелось что-нибудь сказать, но слов не нашлось. В голове стоял кавардак и мысли путались, словно времена, когда я отчаянно не понимал сам себя, никуда не ушли.

«Почему так переживаю из-за того, что сделал серый страж, но вот собственноручно совершенные убийства меня не трогают?»

Почти в то же мгновение рука снова начала испускать зловещий черный миазм.

— Риши, пристегнись, — попросил Аргус. — Мы прыгаем в гипер.

Быстро спрятав ладонь в широком рукаве, я мельком глянул в сторону Измы, по счастью занятого собственной безопасностью, и сделал, как было велено. Ощущение некоторой необоснованности всего произошедшего меня при этом не покидало. Будто в нем самом пряталась подсказка, которую еще только предстояло найти. Словно существовала некая связь с событиями, имевшими место на борту «Плакальщицы» и теми, что мы преодолели на Шуоте.

Я понятия не имел, был ли в этом хоть какой-то смысл, но не привык отмахиваться от настойчиво зудящей в ухо интуиции. Я всю свою жизнь на нее полагался. На нее и брата. А с тех пор, как последнего не стало, выбор сократился до единицы. И потому спросил у Измы:

— Как вышло, что мы попали в лапы пиратов?

Едва услышав вопрос, старик вздрогнул и тут же тихонечко выдохнул в сторону:

— Во имя юхани, опять… Хозяин, он не унимается.

— И что ты мне предлагаешь? — поинтересовался у него Аргус. Яхта плыла по одному из заданных гиперпространственных течений, но страж и не думал выбираться из-за штурвала. Его взгляд сосредоточился на искаженной световой ряби за иллюминатором и может быть потому голос звучал отстраненней обычного. — Спеть ему колыбельную?

— Или рассказать, как все было, — предложил я. — Тоже вариант.

— И мы рассказали! — Изма вспылил, что, в общем, было ожидаемо. Откуда у него на это мужества набралось, я не знаю, но выглядело довольно эффектно.

Впрочем, сам я ему подыгрывать не стал, невозмутимо продолжив:

— Нет. Вы лишь дали несколько общих ответов. А мне нужны подробности.

Мект уселся обратно и раздраженно зафыркал. Я же ждал реакции его хозяина, которая вышла малость неожиданной. Аргус засмеялся. Негромко и сухо. Но этот смех пробрал меня до самых внутренностей.

— Изма, ты забываешь, что наш друг — истинный сыщик, и потому уделяет особо пристальное внимание деталям.

— Почему-то мне чудится насмешка, — заметил я слегка напряженным тоном, переведя взгляд на косматый затылок. С каких это пор мы тут все стали друзьями?

— Отнюдь, — возразил Аргус. — Я как никто ценю эту твою… особенность. Со временем, надеюсь, ты поймешь, почему.

— Зачем же ждать? Ты можешь рассказать мне сейчас. Я внимаю.

Но Аргуса было не пронять. В него будто вселился дух Тассии Руэ. Менторский тон и речь, полная бессмысленной недосказанности, — черты, бесившие меня еще в шаманке.

— Есть вещи, время раскрытия которых почти так же важно, как и их суть.

На всякий случай я предупредил:

— Ди, если вы вдвоем затеяли какую-то игру, то знай, что никому от этой затеи пользы не будет.

На этот раз он удостоил меня долгим взглядом, в котором неявно читалось недоумение:

— Я никогда не играл с тобой, Риши. Я никогда не лгал тебе. И ты сам это знаешь.

Что ж, с этим было трудно поспорить.

С тех пор, как отдал меня в руки Метары на Тиссане, Аргус то и дело, будто тем самым стараясь загладить вину, открывал мне детали моего же происхождения. От него я узнал о прошлой жизни старшего брата, в итоге оказавшегося донором ДНК-материала, о его службе Серым Стражам и самой Метаре. Он подбрасывал подсказки, тайно подводил к деталям, которые я бы ни за что не отыскал в одиночку. Манипулировал мной. Разумеется. Но кто из моих так называемых друзей этого не делал? Зато в отличие от них, и с самого начала Аргус видел во мне нечто большее, чем орудие массового поражения. Он видел в синтете человека. И если уж он после всего этого не заслуживает доверия, то кто тогда?

В итоге я не нашел, что ответить. Лишь отвел взгляд, чувствуя себя до ужаса неловко.

— Одного вашего спасения с Шуота более чем достаточно, чтобы благодарить нас, мастер Риши, — надменно прошелестел Изма, сцепив ладони на животе.

— Может и так, — уклончиво проговорил я, теребя воротник рубахи. — Только я не уверен, что все это было сделано из чистого альтруизма.

— Альтруизма? — Мект хохотнул. — Да кто вообще сейчас делает что-либо за просто так?

Вопрос справедливый, и у меня не было на него прямого ответа, пока Аргус вдруг не припечатал:

— Я.

— Х-хозяин? — Изма смутился. Всю его чванливость, точно солнечным ветром сдуло — не осталось даже намека. Вытаращив холодные рептильи глазки, старый мект уставился на своего повелителя так, будто тот только что бросил ему в лицо вольную.

— Я сделал это потому, что ты нуждался в помощи, — сказал Аргус, глядя лишь на меня.

Мою растерянность можно было сравнить разве что с растерянностью Измы, услышавшего те же слова и едва не подавившегося воздухом.

Кое-как взяв себя в руки, я севшим голосом спросил:

— Но… почему?

Аргус выгнул бровь:

— А ты бы так не поступил?

Я сглотнул. Честнее было бы сказать, что я понятия не имею, как бы поступил в похожей ситуации. Но Аргус смотрел с такой уверенностью, что я вообще оказался не в силах вымолвить хоть слово.

Позорно промолчав, я разорвал зрительный контакт и в то же мгновение почувствовал, как температура внутри кокпита будто упала на несколько градусов разом.

Обхватив себя трясущимися руками, я уставился в пол. Находиться в обществе бывшего стража и его слуги вдруг стало практически невыносимо. Словно я занимал чужое место, некоего другого Риши, которого они знали, а я — нет.

Следующие два часа, занявшие путь до Боиджии, никто из нас не проронил ни слова. Напряжение, повисшее в чуть разреженном воздухе, отказывалось исчезать, будто кто нарочно прикладывал усилия, чтобы все, кто находился внутри кокпита, испытывали мучительный дискомфорт.

И я говорю не только за себя.

После столь короткого и странного диалога, вынудившего Аргуса замкнуться в себе сильнее прежнего, а Изму надуться, считывать их эмоциональный фон оказалось делом практически ерундовым. Шепот Теней, лениво струящихся мимо меня, бросал красноречивые намеки на нотки настроения каждого из спутников, буквально подталкивая к тому, чтобы я начал подслушивать. Тем не менее, большого желания делать это я не испытывал. Личные мысли, сокровенные мечты и тайные желания других меня никогда не интересовали настолько, чтобы пренебречь обычной порядочностью. Но и просто отмахнуться не получалось. Назойливой мухой-песчанкой шепот этот щекотал мои уши своей настырностью. Мало-помалу он пробирался все глубже, заигрывая с восприятием…

Он говорил голосом Измы, тихим, раболепным, но с вкрапленными нотками язвительности. Слуге не нравилось, что хозяин оказывает чужаку столько внимания, притом незаслуженного. Изма считал мое спасение с Шуота никчемной затеей, в будущем способной обратиться крупными неприятностями. Он совершенно точно боялся меня… и того, что я могу с ним сделать, если ему вдруг вздумается перейти мне дорогу.

Последняя мысль читалась отчетливей всего, и она куда сильнее заставляла меня чувствовать себя монстром, чем все настороженные взгляды и язвительные речи, которые старый мект периодически бросал в мою сторону.

С Аргусом в этом плане все обстояло одновременно и проще, и сложнее.

Его ментальный центр вообще не поддавался осмыслению и напоминал скорее гранит, чем скопление живых нейронов. Едва ли ошибусь предположив, что серых стражей подвергают жестким психическим тренировкам, с помощью которых они и умудряются скрывать свое присутствие в потоках Теней от лейров. Однако, как я намедни понял, даже среди своих бывших собратьев Аргус считался уникальным. Так в чем же причина? В сознательном сокрытии чувств и эмоций или же в неспособности таковые испытывать?

— Риши, ты же знаешь, и я могу кое-что улавливать, — проговорил Аргус, не оборачиваясь. — Твое внимание мне, безусловно, льстит, но в данный момент оно отвлекает.

— Я не нарочно. — Оправдание пятилетнего, но на большее меня в тот момент не хватило. Никак не ожидал, что он учует столь тонкую манипуляцию, отчего жутко смутился.

— Я знаю. — Его ровный, отчасти немного довольный тон лишь усилил дискомфорт. Чтобы это значило? Неужто он хотел, чтоб я услышал все это в Тенях? Но в чем смысл, если они не дали мне ничего, что касалось бы его темной души? Разве что, подслушивать следовало вовсе не там…

Аргус, как никто из ныне живущих, знал о моей острой неспособности пройти мимо какой-либо головоломки или вопроса, на который нельзя получить ответ здесь и сейчас. Он понимал, каких усилий мне стоило не использовать Тени и не вламываться в незащищенное сознание Измы, чтобы выцарапать оттуда любые сведения, какие только пожелаю. Бывший страж ни секунды не сомневался в моих возможностях и, тем не менее, предоставил выбор. Он позволил мне решать, стоят эти ответы моих моральных принципов вкупе с чудовищной головной болью Измы или нет? И ждал, как я поступлю.

Вопрос: для чего?

Планета Занди встретила нас штормом настолько мощным, что Аргусу пришлось применить все свои недюжинные умения, чтобы кораблик не сбился с курса и не рухнул где-нибудь посреди бескрайнего океана растительности. Отзвуки чудовищных громовых раскатов внутрь герметичной рубки не проникали, но бешенных вспышек молний, то и дело рассекавших воздух перед самым носом яхты, было вполне достаточно, чтобы понять, насколько все плохо снаружи.

Оставаясь привязанным к противоперегрузочному креслу, я то и дело щурился от заливавших кабину слепящих разрядов, нутром ощущая все неистовство стихии, не на шутку разбушевавшейся снаружи. Но больше всего, конечно, беспокоило не это, а Тени, в своем неистовстве, казалось, сошедшие с ума.

У Боиджии с Тенями всегда были особые взаимоотношения.

Мне не довелось познакомиться с деталями, но то, о чем я знал, сводилось к одному: планету создали юхани в качестве полигона для своих экспериментов по созданию легендарной Иглы Дживана, благодаря которой те самые Тени во Вселенной и появились. Юхани же заселили Боиджию аборигенами-махди, от рождения невосприимчивыми к теневым потокам, а потому неподверженным любому их влиянию. Столетия назад, когда Вторая война лейров завершилась полным исчезновением последних и уничтожением самой Иглы, махди постепенно вымерли. Отчего это произошло, так и осталось невыясненным, но по моим догадкам, в них как в хранителях отпала нужда.

Однако сама мощная аура планеты, призванная сводить с ума любого чувствующего Тени, никуда не делась. Я ощутил ее, едва впервые увидел Боиджию с орбиты.

Теперь же, по неизвестным причинам, все изменилось.

Если прежде мне приходилось настраиваться и привыкать к постоянному зуду и головной боли, то нынешние ощущения оказались сродни погружению в бушующий и ледяной океан. Аж дыхание сперло.

— Почему все не так, как раньше? — переведя дух, спросил я, глубже погружаясь в водоворот волнующих впечатлений. Само пространство вокруг казалось наэлектризованным и будто бы гибким. Как силовая сеть.

— Неверно поставленный вопрос, Риши, — ответил Аргус. — Здесь ничего не менялось. Только ты.

И вновь меня мысленно отбросило к моменту падения в каверну, когда гладкая кварцитовая поверхность разошлась под ногами и поволокла вниз к кромке Алого озера. Последний момент из памяти стерся, хотя от долгих кульбитов по крутому спуску должна была бы ныть каждая клеточка тела. Что там все-таки случилось? И почему Аргус не желал говорить об этом напрямую?

— Хозяин, я кое-что засек, — вклинился в мои размышления напряженный голос Измы. Старик чах над вспомогательной панелью, сканируя местность и таким образом подсказывая Аргусу наилучший путь следования сквозь грозовой фронт.

— Что там?

Изма немедленно перевел взволновавшее его изображение на дисплей пилота:

— Силуэт. Прямо над городом. Большущий.

Мне со своего места было не разглядеть, но, судя по тишине, повисшей в кокпите, ничего хорошего там не нашлось.

— Ну? Что там? — повторил я Аргусу его же вопрос.

— Тяжелый крейсер Риомма, — ответил тот и крепче сжал штурвал. Что характерно, курса он не сменил. Сквозь дождь, гром и молнии, мы по-прежнему летели к столичному городу Мероэ.

— Акаш? Что риоммцы здесь забыли? — вскинул брови Изма.

— Кому принадлежит планета, помнишь? — хмыкнул Аргус. — Похоже, старания твоей подружки, Риши, не оставили Империю равнодушной. Если ее Черная эскадра и дальше испепеляет целые колонии в попытках уничтожить куатов, я удивлюсь, если не разразится полномасштабная война.

— Думается, войны-то Диана с ее отцом и добиваются, — пробормотал я, чувствуя косвенную вину за все невинные жизни, что успел забрать тайный флот Федерации Тетисс, когда распотрошил орбитальную станцию Кодда Секундус и родной сердцу космопорт Глосс на Семерке. В ушах все еще гудел ментальный ужас, который испытали жители этих местечек перед самой своей смертью. Кто знает, окажись я не столь инфантильным размазней, возможно сумел бы повилять на Диану и предотвратить столько смертей?

Кое-как вырвавшись из, казалось, бесконечной дождевой полосы, мы сбросили высоту и оставшуюся часть пути преодолели, едва не скребя днищем о макушки могучих паатов. Видимость по ту сторону иллюминатора заметно улучшилась, отчего расположившийся на семи холмах город и зависший аккурат над ним безобразным чудищем акаш стали видны невооруженным глазом.

Здоровенные махины, которые Риомм использовал для обороны и устрашения, мне встречать доводилось нечасто. Поскольку Империя не видела необходимости в обеспечении порядка на территориях, расположенных на значительном удалении от ее центра, в края, где чаще всего обретались мы с братом, такие корабли практически не залетали. Изредка один из акашей обнаруживал свое присутствие близ торгового узла колонии Бета, но и тогда это не занимало дольше нескольких минут.

Не удержавшись на месте, я отцепился от кресла и замер за плечом Аргуса, разглядывая монструозное убоище, способное за один присест пожрать город целиком.

Внешне махина слегка напоминала стреловидные суда Черной эскадры Дианы Винтерс, но при этом производила куда более устрашающее впечатление. И дело было не только в превосходящих размерах и удвоенном количестве турболазерных батарей. Но и в особой ауре, которая окружала корабль темным ореолом. Этот крейсер был создан, чтобы подавлять и уничтожать.

— Интересно, они каждому пограничному мирку по такому вот защитнику предоставили? — осведомился Изма, изо всех сил вытягивая шею, чтобы не пропустить зрелище. Оторвать собственный зад от плоскости кресла ему не позволил, видимо, преклонный возраст.

— Достаточно и того, что этот здесь, — с мрачными нотками в голосе отозвался Аргус.

Подавшись чуть вперед, я уловил необычный металлический запах, исходящий от бывшего стража. Несильный, но отчетливый.

— Что мы будем делать?

— Действовать по обстоятельствам, — ответил он и почему-то напрягся. — Я не вижу причин, которые заставили бы риоммцев заинтересоваться нашим корытом. Несмотря ни на что, Боиджия остается свободным портом, и вновь прибывающие суда не должны вызывать вопросов.

Все еще находясь под впечатлением от странного парфюма, я негромко заметил:

— Да, но это мы так думаем. А что, если у риоммцев на сей счет иное мнение? Что, если они просто возьмут и выстрелят?

Аргус нервно тряхнул головой.

— Не выстрелят. А если б и надумали, то заняли бы позицию повыше. — Он говорил отрывисто, сквозь плотно сжатые зубы, как будто отчаянно боролся с чем-то до крайности раздражающим.

На всякий случай отодвинувшись и возвратившись на место, я пробормотал:

— Хорошо, что ты в этом так уверен.

Ничего не ответив, Аргус запустил катер по дуге, зачем-то намереваясь облететь город. Возможно, пытался дать риоммцам шанс убедиться, что мы не представляем угрозы, впрочем, уверен я не был. Да и в голове все еще царил кавардак, а каждое чувство было напряжено до предела. Боиджия больше не пыталась свести меня с ума, но и в покое оставлять явно не планировала.

— Вам следует верить в него, — неожиданно обронил Изма, чуть склонив ко мне чешуйчатую голову.

Бросив очередной взгляд в сторону Аргуса, чей силуэт едва ли не скрывал за собой иллюминатор целиком, я не раздумывал над ответом.

— А я и верю. — И сам же поразился собственным словам, поскольку не мог припомнить момента, когда бы успел выделить бывшему стражу такой кредит доверия. Хорошо, хоть ему не пришлось все это услышать.

Вдруг панель управления разразилась сигнальными трелями.

Я замер, не зная, что и думать, периодически поглядывая то на Аргуса, то на Изму. Неужто они оба ошиблись?

— Что это? По нам стреляют?! — выпалил мект, едва не выпрыгивая из собственного балахона.

Но Аргус тут же остановил его панику.

— Запустили истребители сопровождения. Только и всего, — сообщил он уверенным тоном, а для наглядности ткнул пальцем в сторону крейсерской громады, от которой только что отделилась пара крохотных точек. Точки приближались стремительно, постепенно увеличиваясь в размерах и на глазах превращаясь в две птицеподобные машины, проворные и вполне себе опасные.

— Это еще зачем? — не выдержал я.

— Свободный порт — еще не значит беспризорный. Обычная практика, — откликнулся Аргус.

Что ж, даже если она и была обычной, то с явными допущениями. Мне не удавалось припомнить, чтобы нечто подобное проделывали хотя бы на одном из риоммских форпостов. Они ведь даже данных не запросили.

Аргуса, однако, все это не смущало. Вернув себе самообладание, он лишь сбросил скорость, позволив истребителям встать в позицию сопровождающих.

— И их не смутит, что мы летим к замку? — спросил я.

— А мы и не летим, — был ответ. — По крайней мере, не прямым ходом. Риомм никогда не проявлял большого интереса к Мероэ, но конечно же не оставит без внимания факт, что некий подозрительный катер сядет близ родового имения Занди.

— Что в нас такого подозрительного?

— Помимо внешних повреждений обшивки?

— Да, помимо них.

— Сам факт того, что кому-то извне есть дело до старого графского замка и его нынешних обитателей. В числе куатов, никто, кроме Метары, не знал о моем родстве с Занди, однако это не означает, что кто-то может помешать им попытаться выяснить правду.

Что ж, это было логично, а учитывая наш нынешний статус, еще и разумно. Менее всего мне бы хотелось, чтобы Орден куатов или, не приведи Тени, Диана Винтерс вдруг каким-нибудь образом пронюхали о моем и аргусовском относительном здравии.

Едва выбравшись из метафорического небытия, я не был готов к встрече со своими врагами. По крайней мере, не так скоро.

— Чем больше я об этом думаю, тем меньше мне нравится идея возвращения сюда, –проговорил я, пытаясь прогнать кусавшее сомнение.

Аргус тут же оглянулся.

— Сейчас для тебя это самое безопасное место во всей гребаной Галактике. Пока Риомм здесь, Диана Винтерс не заявится.

Никак не ожидал, что он так бурно отреагирует.

— И без нее хватает желающих встретить меня на том свете, — заметил я с невольной осторожностью.

Аргус вернулся вниманием к штурвалу, флегматично бросив через плечо:

— Клан Феб уничтожен, а если ты про куатов, то даже у них сейчас найдутся задачи поинтереснее.

— Это какие?

— Мне кажется, — как всегда с осторожностью начал Изма, — хозяин имеет в виду тот маленький крестовый поход, что вознамерилась затеять леди с Тетисс. Несмотря на всю свою кажущуюся мощь, Орден куатов вовсе не готов к ведению открытого противостояния. Если мощь тетийсского флота действительно столь велика, даже в союзе с Риоммом они дважды подумают, прежде чем лезть на рожон.

— Я думал, в Галактике нет флота, мощнее риоммского.

В ответ на мои слова Изма пожал плечами:

— Все меняется, мастер Риши. Суть в том, что пока куаты заигрывали с империей, планируя подмять всю Галактику без лишнего шума, леди Орра готовилась к открытой войне. Ее дерзкие и безжалостные атаки на космопорт Семерки и ту станцию у Кодда Секундус преследовали двойную цель: уничтожить инфочип вместе с теми, кто о нем знает, и проверить, каковой окажется реакция Риомма. Как вы, без сомнения, заметили, реакция оказалась на редкость вялой.

— Отрядить по сторожевому крейсеру на каждую из пограничных планет, это, по-вашему, вяло?

Рисунок из ромбовидных чешуек, заменявший мекту брови, вопросительно выгнулся:

— Когда дело идет к галактической войне? А вы сами-то как считаете?

Менее всего на самом деле желая раздумывать о гипотетических войнах, в которых все равно ничего не смыслил, я, тем не менее, вспомнил:

— Диана утверждала, что ее интересует исключительно наследие лейров. Ей не нужна никакая война, лишь полное уничтожение любых намеков на все, что связано с Тенями.

Удивленный взгляд Измы вдруг превратился в снисходительный.

— И вы ей поверили?

— Ей незачем было лгать мне, — отрезал я. И, может быть, не моргнул бы и глазом, если б со стороны Аргуса не послышался короткий смешок. — Что не так?

— Твоя наивность, вот что, — ответил он, даже не пытаясь скрыть насмешливость в тоне. — Как так получается, что ты веришь всем без разбора, но только не мне?

Я не захотел отвечать на этот вопрос. В конце концов, верить на слово Диане Винтерс у меня были свои и достаточно веские причины, которые никоим образом не касались ни Аргуса, ни куатов, ни вообще кого бы то ни было. Скрестив на груди руки, я пробурчал:

— Ты много на себе берешь.

— А ты — недостаточно.

На том и порешили.

Глава 4
Тайные тропы

Дождь перестал словно по чьему-то велению, стоило нам приземлиться. Не скажу, будто и тучи в тот же миг разошлись, однако мрачности в их тонах заметно поубавилось — добрый знак. Наверное. Риоммские «птички» не стали долго наступать нам на пятки и отступили на свои прежние позиции, стоило Аргусу лишь подобрать подходящее место для посадки (благо, в городе, население которого за последние годы неустанно сокращалось, недостатка в таковых не было). Блиновидная площадка, зажатая меж гигантских ветвей древнего паата, с хордой, ведущей до основного строения, выглядела вполне живописно и от замка располагалась всего в паре кварталов.

Катер опустился с натугой, издав напоследок нечто, сравнимое с предсмертным выдохом, и заглох. Видимо, навсегда.

Едва люк распахнулся, выплюнув трап, я поспешил выбраться на свежий воздух, с энтузиазмом проникаясь изобилием жизни вокруг себя. В тесной рубке космического корабля, перенасыщенной стерилизаторами, полной грудью не подышишь.

Цветочные запахи кружили голову, а галдеж местной фауны приятно щекотал уши. Просто удивительный контраст, по сравнению с бесконечным и мертвым космосом. Не думал, что когда-нибудь так скажу, но я был искренне счастлив вернуться на Боиджию.

И никакие мрачные предзнаменования этому счастью не могли помешать.

— Еще бы чуточку солнца, — мечтательно проговорил я, подставляя лицо теплым воздушным потокам.

— Гляньте-ка, хозяин, ему здесь и правда нравится.

Мне было не до того, чтоб разбираться, была ли в словах Измы издевка, или же он говорил с искреннем удивлением, однако ответное замечание Аргуса вынудило быть повнимательней.

— Посмотрим, что дальше будет, — бросил он, с мрачным видом прошагав мимо. Свою жутковатую рану он прикрыл накидкой, а запекшуюся кровь оттер выданной Измой ветошью.

Я проводил обоих взглядом, но от напоминания, что уже бывал здесь прежде, решил воздержаться. Пусть думают, что хотят. В конец концов, едва ли существовало правило, запрещавшее радоваться твердой почве под ногами, а не ощущать звенящую пустоту, отделенную лишь тонкой металлической переборкой.

Я нагнал их у перехода на одну из подвесных улиц, сетью расползшихся во все стороны, с логичным, как думалось, вопросом:

— Как мы доберемся до замка? Свистнем такси?

Ответ меня поразил:

— Верхом.

— Верхом? В смысле, верхом на животных? Как в старых историях? Прям так?

Аргус остановился и несколько мгновений разглядывал меня, будто не верил, что перед ним действительно тот, кого он знает. Я и сам, не стану скрывать, казался себе малость нелепым, но идея перемещаться по городу, сидя на спине живого существа, приводила меня в оторопь. В жизни не доводилось заниматься чем-то подобным!

— Прям так, — процедил он, пока Изма закатывал глаза. Тоже мне…

Страж и его слуга привели меня к просторному помещению, нависавшему над пропастью гигантской сферической клеткой. Внутри клетки, цепляясь за толстые прутья решеток, под потолком или на стенах лениво перебирались крупные ящеры. Местные именовали существ гофаями, и выглядели те, как лютые хищники, а вовсе не милые зверушки для перемещения по городским улочкам. Семиметровые (не считая напоминавшего длинный хлыст хвоста) чудовища с продолговатой мордой, челюстями, способными перекусить стальной лист, и четырьмя мощными лапами, оканчивающимися десятисантиметровыми когтями. С подобным инструментарием не составит труда карабкаться не только по паатовым стволам и решеткам загона, но и по отвесным городским стенам. Вопрос был лишь в том…

— Как вы только их приручили?

Хозяин зверюг, милейший портакианец среднего возраста с брюшком и добродушной улыбкой, тут же пояснил:

— Несмотря на свой грозный внешний вид, гофаи — настоящие добряки. Они обитают на нижних уровнях паатовых джунглей, питаясь в основном мелкими хищниками, вроде древолазов. Не в пример надежней килпассов, из-за которых один из наших графов некогда лишился ноги. Крайне непривередливые и покладистые животные. Запашок только… — Он виновато развел руками. — Не каждому такой по нраву придется. Впрочем, к нему быстро привыкаешь.

Вонь, доносившаяся из клетки, и впрямь была весьма специфической, однако меня совсем не это заботило. Заглядывая в маленькие желтые глазки одного из ящеров, я почуял его взаимный интерес и невольно улыбнулся. Мне всегда было непросто наладить контакт с живыми существами, что, впрочем, проистекало от недостатка практики, нежели чего-то иного. Я любил животных и даже одно время планировал завести какого-нибудь милого питомца. Вот только на бедной до живности Семерке не очень-то разгуляешься в этом плане, да и Мекет категорически был против. Так что такую настороженность можно запросто считать закономерной.

— Почему я раньше их здесь не видел? — спросил я, пока один из надсмотрщиков-мектов седлал пару выбранных Аргусом гофаев.

— Потому что вы не знаете настоящего Мероэ, мастер Риши, — ответил Изма снисходительно. — Вы видели лишь кусочек и по кусочку судите. Я думал, вы разумнее.

Справедливо. И я ведь даже с ответом не нашелся, поскольку и впрямь думал обо всей Боиджии несколько однобоко. Мне нравилась эта планета, я слышал ее легенды, знал часть истории и думал, будто понимаю, как здесь все утроено. Разве не наивно?

Отсчитав хозяину зверюг положенную сумму, Изма взял под уздцы одну из тварей и любовно потрепал по холке. Очевидно, он знал, как с такими управляться, поскольку грозная животина в ответ мило застрекотала. Повернув громадную голову, она лизнула старику ладонь, фыркнула и чуть присела, чтобы тому было удобней взбираться в седло.

— Давно они здесь? — будто бы между делом спросил Изма хозяина гофаев.

Уточнять, о ком конкретно речь ни для кого не требовалось. Портакианец моментально поднял голову к небу, большую часть которого скрывал своей жирной тушей риоммский акаш, и нахмурился.

— Уже третьи сутки, — проговорил он, рассматривая днище металлического чудовища. Голос звучал спокойно, однако нотки недовольства в нем все-таки проскальзывали. — К наместнику ходили, но он уверяет, будто все это лишь безопасности ради. Меры предосторожности, так он сказал.

— Меры? — впервые за время этого обмена любезностями подал голос Аргус. Он уже давно сидел верхом на втором гофае. — Против кого?

Тот уставился на бывшего стража, точно только увидел. Моргнул. Затем еще раз.

— Не знаю, м-молодой господин, — последовал спешный ответ. — Но все чуют, что что-то неладно. Опять в подворотнях шушукаются. Про Тень разговоры ведутся… То тут, то там кто-нибудь что-нибудь сболтнет. Ничего конкретного, конечно же, просто досужие сплетни, а все-таки!

— И что говорят? — Изма даже вперед подался, так ему было любопытно.

Портакианец опасливо оглянулся, не подслушивает ли кто, и только потом заговорил совсем уж карикатурным полушепотом:

— Не знаю, слышали ли вы, но ходят слухи, будто по Галактике носится некая черная флотилия и без разбора уничтожает все аванпосты, что хоть когда-то имели дела с лейрами, будь они трижды прокляты. В официальных новостях такого, конечно, не услышишь, но даже в наше захолустье забредают любители поболтать за кружкой эля. Лично я до сплетен не слишком охоч, но такие истории мимо ушей не пропускаю. Говорят, будто Глосс на Семерке был уничтожен именно ими. А еще та станция беженцев возле вывернутой наизнанку планеты, забыл, как бишь ее…

— Кодда Секундус, — машинально подсказал я.

— Точно! — Портакианец заулыбался. — Точно так ее и звали. И еще несколько таких же поселений — небольших, в стороне от большинства глаз и, что самое главное, под флагами нашей несравненной Империи. Официально об этом ни слова, но очевидно же к чему все идет? Кто бы ни управлял той Черной эскадрой, он явно хотел как следует расшевелить Риомм. И будь я проклят, если это у них не получилось.

— Это все понятно, — кивнул Изма, будто не услышал ничего нового. — Только причем здесь Тень?

Взгляд портакианца, все еще прикованный к внушающему трепет звездолету, едва ли не с характерным жужжанием переместился на кислое лицо старого мекта. От внешней сердечности не осталось и следа.

— А вы думаете, с чего это все началось? Лейров, быть может, уже и не осталось, но зло-то по-настоящему никогда не исчезает насовсем. Поговаривают, будто Тени, откуда лейры черпали свои силы, обрели свое воплощение в живом существе и что его появление грозит всей Галактике тяжелейшими бедствиями. Будь это простой сплетней, я б и не по