Оглавление

Предисловие

Добро пожаловать в «Мистические хроники» — уникальный сборник, где магия слов соединяется с атмосферой таинственности и загадок. В этой книге собраны увлекательные рассказы, написанные талантливыми авторами из различных уголков нашей страны. Каждая история — это путешествие в мир неизведанного, где реальность смело переплетается с мистикой, а привычное обретает неожиданные грани.

Вы найдете здесь детективные сюжеты, которые увлекут вас в запутанные расследования, а также ужасы и хоррор, способные пробудить самые сокровенные страхи. Встретитесь с призраками прошлого, разгадаете нераскрытые тайны и заглянете в мрачные уголки человеческой души.

Что же такое «переплёт»? Это слово действительно многозначно. Переплёт скрепляет книгу, объединяя разные истории в единый сборник. Наша команда состоит как из профессиональных писателей, так и из авторов, для которых участие в этом проекте стало дебютом в мире литературы.

Переплёт — это также переплетение судеб. Мы живем на просторах России: от динамичной Москвы до живописного Раменского, от сердца Пермского края до солнечного Ростова-на-Дону, Белой Калитвы и Краснодара, от Санкт-Петербурга до Благовещенска и Барнаула, от Владимирской области до Республики Мордовия и Пензы. Несмотря на расстояния, нас объединяет стремление создать что-то уникальное и значимое.

Кроме того, переплёт — это символ внезапного, незапланированного приключения.

Путь к созданию этого сборника оказался тернистым, полным вызовов и смелых решений. Но мы справились с этим, и наши мечты о едином творении стали реальностью.

Запускайте воображение, погружайтесь в мир «Мистических хроник» и откройте для себя неповторимые истории, где каждый поворот будет полон сюрпризов. Приятного чтения!

Вадим Белотелов. Смерть и Солдат

Она непринуждённо танцевала, тихонько насвистывая еле уловимую мелодию. Невесомо вальсируя среди бьющихся в агонии людей, Смерть злорадно улыбалась.

Никогда не уставая, без перерыва и отпуска, она в который раз занесла свой ужасающий инструмент: длинную, остро заточенную косу. Сколько раз за много-много лет повторялось это простое движение? Ответа не будет. Нет числа. Нет счёта. Бесконечность…

Наверное, это можно назвать своего рода любовью. Странной привязанностью к работе, от которой любой нормальный человек пришёл бы в ужас. И сегодня такой работы оказалось с избытком. Жаркий денёк. Война, одна из давних подруг, всегда преподносила необычайно приятные подарки. Конечно, не такие вкусные и сладкие, как бывало раньше, но вполне достаточные, чтобы вызвать довольную улыбку.

Взмах, и подорвавшийся на мине боец покинул грешную землю. Ещё взмах, и следующий воин пал от меткого выстрела снайпера, мгновенно превратившись в бездыханное тело. На третьем взмахе своего не дающего сбоя орудия Смерть удивлённо застыла.

Молоденький солдатик, умиравший от полученных ран, отчаянно и смело смотрел ей прямо в глаза. Показалось? Совсем зелёный, ещё и жизни-то не видевший мальчик, разглядеть её не мог, но… Она готова поклясться, что дерзкий человеческий взгляд был направлен прямиком в её чёрное, покрытое сплошной коркой непробиваемого льда сердце.

Стоя рядом с умирающим юношей, Смерть задумалась. Для всего мира время остановилось, а неуловимая секунда стала монументальной вечностью.

«Давай-ка быстренько прикинем, — неожиданно для себя самой подумала Смерть. — Люди воспринимают меня по-разному. Одни страшатся, безуспешно пытаясь спрятаться или убежать. От ужаса они готовы забиться в самые глубокие норы, где царит вечная тьма. Другие геройски рвут на себе рубаху, презирая смерть как данность и нагло смеясь мне в лицо. Им всё нипочём, ведь у них есть жизненное направление или благая цель. Третьи относятся ко мне философски, рассматривая как отвлечённое понятие и не проецируя меня на себя или близких людей. И лишь единицы проносят свою философию до самого смертного одра».

Не сводя глаз с полуживого Солдата, Смерть воткнула косу в землю. Почему ей вдруг стало интересно? Она и сама не могла ответить на этот вопрос.

Мысли вечной старухи понеслись лихорадочным галопом: «Страх первых имеет двойственную форму. В своём активно-агрессивном проявлении он безжалостно давит людей, заполняя собой всю сущность. Они перестают здраво мыслить, полностью подчиняясь своей новой, изменённой личности. Я тысячи раз видела, как люди в панике массово сходили с ума и творили чудовищные вещи. В такие моменты у них исчезают внутренние ориентиры. Мораль, принципы, нравственные устои, положительные взгляды, порядочность и воспитание — всё это больше не имеет над ними власти. Люди превращаются в диких зверей, которыми движет только инстинкт выживания. В таком виде они очень выгодны для меня, и всё же я их презираю».

Переведя взгляд обратно на смертельно раненного Солдата, она заметила, что в его правом кулаке зажат маленький серебряный крестик. Решив пока не заострять внимания на этой детали, старуха вновь посмотрела в застывшие глаза. Обжигающий огонь вызова разгорелся ярче, а смелость превратилась в неистовую, непозволительную дерзость. Он её не видел, но словно издевался, крепко стиснув зубы от нестерпимой боли.

Боль… Смерть считала её близкой подругой. Всегда рядом, всегда наготове. Ей не требуется приглашения, она приходит сама. Постоянно голодная и вечно злая. У этой пресловутой «дамы» начисто атрофировано чувство сытости. Больше, глубже, сильнее. С особым, до безумия извращённым наслаждением. Нет предела. Только маниакальный голод.

Боль била во все колокола, и тело молодого Солдата сотрясалось от их беспощадного звона. Мозг юноши пытался защищаться, но — увы и ах! Незначительная стычка. Бой без шансов на победу. Полный разгром. А далее — боль. Свирепая и всепоглощающая. Полновластная хозяйка положения.

Отворачиваясь от каменного истукана, в которого временно превратился застывший Солдат, Смерть продолжила неожиданные и в чём-то абсолютно новые для себя размышления: «В другой форме страх может работать как запрет или предостерегающий оберег. Люди меня боятся, опасаясь за свою жизнь, что ограждает их от необдуманных или рискованных действий. Инстинкт самосохранения… Будь он трижды проклят!»

Ярость вспыхнула подобно мощному выбросу огненной лавы. Смерть безобразно оскалилась, обнажая гнилые, покрытые отвратительным налётом зубы. Костлявые руки вцепились в косу. Готовая сорваться с места в головокружительном, сеющем погибель танце, она вдруг стремительно обернулась.

Раненый юноша всё ещё не двигался, оставаясь скрюченным от болевого спазма. Старуха изумлённо вскинула брови, а затем слеповато прищурилась. Ей показалось, что уголки окровавленных губ Солдата чуть приподнялись вверх. Он… улыбался?!

— Каков наглец! — вслух возмутилась Смерть. — Впрочем, ты мне нравишься. Закончу разбирать свои мысли — обязательно тобой займусь.

«Так на чём я остановилась? — продолжила она собирать странный пазл из рассуждений. — Ах да, герои! Эти умирают по щелчку пальца. Без раздумий. Мгновенно обходя стороной весы мысленных терзаний. Бац! И отдали жизнь за других. Герои никогда меня не зовут, но всегда сами делают шаг навстречу. Осознанно и не кривя душой. Но… здесь имеются явные противоречия. Один совершил подвиг и рванул ко мне, но тем самым спас других. Интересно получается. Один-единственный человек вместо сотен других. И где тут моя выгода? Выходит, что я остаюсь в дураках? Он отдал жизнь, даря её другим. Кто же это сказал? Не помню. Тьфу! Совсем не туда меня понесло».

Гневно всплеснув руками, Смерть опустилась на вспаханную разрывами снарядов землю. Уперев голову в подставленную ладонь, она попробовала соединить стремительно расползающуюся вкривь и вкось ткань размышлений: «Очень интересно получается… Откуда берутся герои? Что движет людьми в переломный момент их жизни? И почему я никогда не думала об этом раньше?»

Проворно развернувшись в сторону молодого Солдата, старуха вонзила в него озадаченный взгляд. Резкое движение костлявого тела всколыхнуло чёрный, простирающийся до самой земли саван. Со стороны это движение более всего походило на взмах крыла большой чёрной птицы. До безобразия уродливой и пугающей. Один её вид мог вогнать человека в кошмарный, сулящий безумие ступор.

— Чем ты смог затронуть моё червивое сердце? — заинтересованно обратилась она к застывшему юноше.

Тот, по понятным причинам, молчал. Но его глаза по-прежнему сияли отвагой, а уголки губ поднялись ещё на миллиметр выше.

— Молодой бунтарь, — менее агрессивно констатировала Смерть. — Жди. Твоё время скоро придёт.

«Кто? Что? Как рождаются герои? Откуда и почему? Люди живут окружающими их событиями. Создают и изменяют их сами, в пределах границ собственного, привычного для них бытия. Родился, учился, женился, произвёл потомство, состарился, умер — вот усреднённая формула жизни. В большинстве случаев. Но вдруг, предельно раздвигая, а зачастую полностью разрушая стандартные границы, появляется герой. Он родился как все. Рос как все и жил как все. Так в какой же момент происходит сдвиг?»

Пристально всматриваясь в невидимую точку на горизонте, Смерть скрестила тощие пальцы и задумалась ещё глубже: «Вероятнее всего, превращение не происходит просто так, по щелчку пальцев невидимого волшебника. Чудес не бывает. Уж я точно знаю. — Она усмехнулась. — Данное явление есть плод постоянной, неприметной глазу трансформации. Медленно, по небольшим крупицам личность набирает нужные элементы. Насыщается правильными чувствами, мыслями, образами, примерами. Напитывается, так сказать, духовно. Вдобавок она обязательно должна насытиться истинной любовью. Любовь… Ненавижу!»

Презрительно скривив тонкие губы, старуха с негодованием погрозила в пустоту кулаком. Ровная цепочка мыслей прервалась, изогнулась и ушла в удаляющуюся кривизну.

«С ней близко дружит сестрица Жизнь, которая всегда выбирает себе самых гадких подруг. — Смерть возбуждённо передёрнула острыми плечами. — Сколько раз Любовь портила мне праздник. Человек стоит на краю пропасти, а его душа идёт по лезвию ножа ко мне. Так нет же! Пришла, обняла, приласкала, нашептала, отговорила. Сволочь!»

Со всего маха загнав косу в податливую почву, Смерть выплеснула злобу наружу.

— Всё ты виноват! — она ткнула длинным пальцем в сторону юного Солдата. — Ух и отыграюсь я на тебе!

Отчётливо прозвучавшая угроза не несла в себе открытой агрессии. На самом деле Костлявая вовсе не злилась на человека, а её интерес в его участи был скорее спортивным.

«Ладно, — старуха успокоилась. — Думаем дальше? Под воздействием многих факторов постепенно личность изменилась в лучшую сторону. Она возвысилась над общей массой, а её внутренний мир преобразился до нужного состояния. Нравственные идеалы взяли верх над эгоизмом и подготовили благодатную почву для жертвенного подвига. Естественно, что человек всего этого не знает и не чувствует. В нём поселилась благая, высшая цель. Живёт и вызревает до определённого жизненного момента. В тот самый миг, когда требуется подвиг, его мозг не щёлкает костяшками бухгалтерских счётов. Не достаёт калькулятор и не сопоставляет дебет с кре́дитом. Он просто берёт и делает решительный шаг. Без сомнений и колебаний. Последний прыжок в героическую бесконечность. Ой… Что со мной? Расслабилась. Улетела в розовые небеса. В поэтическую даль».

Смерть энергично встряхнулась, прогоняя из размышлений излишнюю лирику.

«Итак, кто у нас остался? Малочисленные экземпляры, что относятся ко мне излишне рассудительно. Философы. Мыслители. Будь они неладны! Странные в своём постоянном заблуждении люди, — дёрнув полой длинного савана, старуха саркастически ухмыльнулась. — Доказывают, что меня не стоит бояться. Глупцы. Навсегда потухшее сознание, падающее мёртвым камнем в бездонную, скрытую темнотой неизвестности, пропасть. Разве есть что-то более ужасающее? Страх смерти как бесконечная мука, которая до определённого момента неощутима, но так пугающе близка…»

Решив, что логическая линия восстановлена, а причин для появления всех этих размышлений ей так и не узнать, Костлявая отбросила необычные для себя думы. Но основная тема ещё волновала, непривычно щекоча уязвлённое самолюбие. Вопрос с необычным Солдатом вернулся на первый план, а мысленная карусель в очередной раз кардинально изменила направление.

— Очнись! — громко скомандовала Смерть.

Напряжение, стальными канатами сковавшее израненное тело Солдата, мгновенно спало. Надсадно кашляя, он без сил уткнулся головой в покрытый собственной кровью грунт. Через пару секунд по его телу прошла крупная дрожь, переходящая в конвульсивные подёргивания. Юноша неизбежно уходил во мрак, его тело умирало. Собрав последние силы, которых осталось ровно на одно движение, он медленно поднял голову. Взгляд. Пронзительный и дерзкий. Способный сказать куда больше тысячи произнесённых слов. Так глубоко и так сильно…

— Не умирай, — словно финальную подачку Смерть бросила новый приказ, временно ослабляя мёртвую хватку.

Молодой человек заметно вздрогнул. В мышцы внезапно вернулись силы, и он тяжело перевернулся на спину. Зажимая обеими руками ужасную рану на груди, юноша открыл светло-серые глаза и посмотрел на величественно возвышающийся над головой небосвод. Из его глаз, оставляя на покрытых пылью щеках мокрые полосы, прокатились две одинокие слезы. Ни страха, ни боли. Слёзы досады.

Старуха низко склонилась над умирающим. Казалось, ещё чуть-чуть, и он почувствует её смрадное дыхание.

— Страшно? — тягучим, обволакивающим шёпотом спросила Смерть.

— Нет! — через силу, сквозь плотно сжатые зубы ответил Солдат.

— Больно? — с мерзким присвистом старуха задала новый вопрос.

— Да.

Подняв к небу голову, Смерть долгим взглядом посмотрела на проплывающие над ними облака. День выдался на редкость погожий. Солнышко ласково играло, яркими переливами пробиваясь сквозь редкую облачность. Картинка наверху выглядела идеально — будто в невероятной, безмерно красивой сказке.

— Тебе повезло. Хороший день, чтобы умереть, — продолжила свой спектакль Смерть, осознанно подавляя психику юного Солдата.

Ей очень хотелось выиграть в импровизированной дуэли. Одолеть. Победить. Порвать. Насытить человека ужасом. Сломать его волю и подмять под себя строптивую душу.

— Да, хороший.

— Видишь их? Они прилетели к тебе.

— Кого? — юноша прищурился, напрягая ослабшее зрение. — Не вижу.

— Над нами кружат голодные стервятники. Тебя ждут. Точнее, меня. Когда я закончу, они с удовольствием насладятся твоей молодой плотью. Возможно, в тот момент ты ещё будешь дышать…

Солдат ничего не ответил. Медленно повернул голову набок и, прилагая усилия, сплюнул кровь на траву. В это некрасивое действие он вложил очень многое. Колкую гордость, уничижительное презрение и полную ядовитой иронии насмешку.

Смерть порывисто отшатнулась, словно получила унизившую её до самых потаённых глубин пощёчину. Злобно шипя, она вонзила в отважного юношу гнилые зубы, затягивая на его шее убийственную петлю.

Выгибаясь неестественной дугой и хрипя от удушья, Солдат забился в смертельных конвульсиях.

Насладившись мучительной пыткой, Костлявая в очередной раз ослабила захват. С гадливой улыбкой она дала человеку ещё немного времени, спросив:

— Понимаешь, что тебя ждёт?

— Понимаю, — еле слышно просипел молодой Солдат.

— Боишься?

— Нет!

— Как?! — закипая гневом, изумлённо всплеснула руками Смерть. — Почему? Отвечай же!

Шагнув ближе, она снова склонилась над умирающим. Угрожающий взгляд глаза в глаза. А юноша спокойно улыбался. В нём начисто отсутствовал страх.

Старуха схватила Солдата руками за голову и несколько раз болезненно встряхнула.

— Говори! Говори! Говори!

Солдат лишь сдавленно стонал и слабо улыбался.

— Что тебя поддерживает? Я видела в твоих руках крест! Вера в Бога?

Солдат терпеливо молчал.

— Может быть, любовь?

Ни слова в ответ. Лишь презрительная улыбка и смелый взгляд.

В сумасшедшем исступлении Смерть начала бить умирающего рукой по груди. Сжатый кулак твёрдым камнем несколько раз ударил по израненной плоти. Тело человека безжалостно пронзили волны острой боли. Молодой Солдат изо всех сил вцепился пальцами в землю. Он безудержно рвал почву ногтями в слабой попытке вытерпеть чудовищные страдания. Ещё немного, и силы покинули измученного человека.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!

Громкий протяжный крик разорвал нависшую над миром тишину. Однако отчаяние, вложенное в рвущий перепонки звук, не походило на сигнал о сдаче. Перешагивая предел человеческих возможностей, Солдат не сдавался.

Скрип зубов. Стиснутые кулаки. Тело, вытянутое тугой струной.

Сквозь красную пелену перед глазами Солдат смотрел на видимый за нависшей чернотой кусочек неба. Пытаясь запечатлеть в памяти простую, но одновременно восхитительную красоту. В повседневной жизни люди не видят, не ощущают, не понимают её. Лишь перед ликом Смерти им открывается великая тайна: мир обворожительно прекрасен в своём обыденном естестве.

— Признаю, я проиграла. Но ты… Ты умрёшь в мучениях, — словно окончательный, не подлежащий обжалованию приговор, Костлявая озвучила зловещие мысли. — Но ради чего ты идёшь на такие жертвы? Скажи!

Она ослабила свою страшную хватку, чтобы человек смог говорить. Юноша бесстрашно посмотрел в наполненные свирепой тьмой глаза, сухим языком облизнул потрескавшиеся губы и совсем тихо заговорил:

— Ты никогда не узнаешь, что даёт мне силы. Можешь пытать и мучить меня хоть целую вечность, но сломить не сможешь!

В его горящих глазах было столько безусловного мужества и несгибаемой твёрдости, что Смерть безоговорочно поверила ему. Без колебаний и сомнений. Раз и навсегда!

С вновь появившейся непокорной улыбкой молодой Солдат измождённо вдохнул и медленно продолжил говорить:

— Ты можешь забрать жизнь. Ты способна отнять тело. Но… — Он сам посмотрел Смерти в глаза. — Ты никогда не сможешь заполучить мою душу. Никогда! Нет у тебя такой власти!

Замолкнув, юноша не отвёл глаз. Выжигая взглядом мёртвую темноту в чёрных глазах напротив, он продолжал сражаться.

И через несколько секунд Смерть проиграла ещё раз.

В порыве безудержного бешенства она вскочила на ноги и схватилась за косу. С разящим взмахом занося всесокрушающее оружие, Смерть неожиданно замерла в роковой позе. В глубокой задумчивости старуха опустила свой инструмент и в очередной раз нагнулась над лежащим Солдатом:

— Живи, человек. Я умею ждать. Бесконечно долго ждать. В твоей жизни обязательно произойдёт момент, когда ты будешь слаб. Тогда мы увидимся снова. Я — бесконечность, которая всегда близко. Очень близко…

После сказанных слов Смерть одним движением развернулась и в яростном танце продолжила свою кровавую жатву.

30 лет спустя…

Тихая весенняя ночь. Окраина небольшого посёлка.

Дикая, требовательная жажда заставила мужчину проснуться.

«Странный сон», — немного нервно подумал он, надевая тапочки.

Ему приснилось перепаханное взрывами поле. В воздухе остатки серого дыма, а местность вокруг усеяна трупами солдат. Но главное, это множество отвратительно кричащих птиц. Стервятники, крылатые слуги смерти…

«Странно», — мысль повторилась.

Тягостное ощущение тревоги, сигналом аварийных оповещателей упрямо ломая реальность, врезалось в мозг. В попытке прогнать беспокойные мысли мужчина с силой провёл рукой по голове.

Много лет мирной жизни давно вытеснили воспоминания о войне, загоняя их в самые дальние углы чердака памяти. Сдвинули, но не удалили начисто.

Он задумался.

«После той страшной войны жизнь кардинально изменилась. Мир. Любовь. Семья. Дети. Казалось бы, естественная обыденность, но для каждого человека она своя.

Когда мужчине осознанно хочется откинуть своё эгоистичное Я и заменить на Мы — это дорогого стоит. Забота о себе неповторимо теряется на фоне Любви. Оберегать, заботиться и создавать благополучие самому близкому человеку. Женщина с радостью принимает, а если любовь обоюдна, всегда отвечает взаимностью. Открывает душу, отдаёт все чувства и эмоции. Будет вдохновлять, сохранять, преумножать. Вместе они могут достигать и хранить гораздо больше, чем поодиночке. А затем появляются дети…»

Мужчина непроизвольно улыбнулся. Яркая и прекрасная в своём естестве эмоция приятной теплотой окутала сердце.

«В этом мире нет ничего лучше и…»

На пороге кухни мысль неожиданно оборвалась и стремительно улетела в никуда.

Ощутимо прохладный воздух шёл из дальнего угла, мягко деля помещение кухни на две неравные части. Медленно подняв руку, мужчина щёлкнул выключателем. Лампочка загорелась, но светлее стало лишь в ближней части кухни. Большая часть, на границе холода, так и осталась во мгле. И там, в тёмном облаке, виднелся до боли знакомый силуэт. В этот момент весь мир вокруг застыл в ожидании.

— Здравствуй, Солдат, — приглушённый, со специфичными нотками шипения голос раздался во мраке.

Поражённый мужчина застыл в молчании, не веря глазам и ушам.

— Разве ты не помнишь, что я обещала вернуться? — добавляя иронии, с усмешкой спросила Смерть.

С этими словами она сделала широкий шаг вперёд. Окружающая её тьма двинулась за ней следом, отодвигая освещённый участок.

Солдат не шелохнулся, лишь немного передёрнул плечами от приблизившегося холода.

— Помнишь? — резко меняя интонацию и давя голосом, Смерть наклонилась в сторону мужчины.

— Да.

— Прекрасно, — с удовлетворением констатировала старуха.

Оглянувшись, она косой подтянула кухонный стул ближе и тяжело опустилась на него.

— Садись, у нас впереди долгий разговор, — благосклонно предложила Смерть.

Костлявая явно пребывала в хорошем настроении. Глаза загадочно блеснули, а тонкие губы растянулись в новом подобии улыбки.

— Я постою, — сдержанно ответил Солдат и нервно сглотнул образовавшийся в горле ком. — Зачем ты пришла в мой дом?

— Ты не рад?

— Нет.

— Жаль. — Оскалив кривые, с тёмным налётом зубы, старуха легонько стукнула косой о пол.

— Говори, — потребовал Солдат, с вызовом глядя Костлявой в глаза.

— Как скажешь, — на удивление податливо заговорила она. — Слушай и внимай.

Смерть резко встала и подняла руки. Рукава савана в очередной раз напомнили Солдату крылья чёрной, уродливой птицы.

— Завтра. Это будет завтра. Обычное для целого мира утро. Одним — жизнь и любовь, а другим — смерть и страдание…

Медленно опуская руки, она замолчала и мазнула по человеку убийственным взглядом.

— Продолжай, — сквозь сжатые зубы с натягом процедил Солдат.

— Как скажешь, — с издёвкой повторила старуха, но далее заговорила иначе, умышленно растягивая слова. — Страх людей передо мной всегда индивидуален. Некоторые, и ты в том числе, не боятся смерти, но… Ты наверняка страшишься другого. Неотвратимая гибель близких людей — вот твоя слабость.

— Ты не посмеешь! — не удержавшись, гневно воскликнул Солдат.

— О д-а-а-а. Я говорила, что приду, когда ты будешь слаб. Сегодня ты будешь очень слаб.

Бесконтрольно, чувствуя неимоверную слабость в теле, Солдат опустился на стул.

С циничной ухмылкой Смерть продолжила говорить:

— Густой утренний туман над шоссе. Дорога хорошая, ровная, да и машин совсем немного. Сергей, так будут звать водителя грузовика, не выспался, так как ночь выдалась весёлой. Новая знакомая, с которой он провёл время, оказалась сумасшедшей выдумщицей в постели. Плюс, холодильная установка в его рефрижераторе вздумала шалить, а мороженые куры понемногу начинали «плакать». Всё сильнее придавливая педаль газа, Сергей торопился с доставкой.

Тихонько пристукивая косой, Смерть постепенно меняла скорость повествования. Чувствуя, что рассказ старухи коснётся его напрямую, Солдат сильнее сжал кулаки.

— Торопится, значит, наш Серёжа, а куда, и сам не знает…

С мерзким шипением Смерть взглянула застывшему Солдату в глаза. Тот стиснул зубы, но взгляда не отвёл.

— Смелый, но глупый, — хмыкнула старуха и тут же продолжила свою историю. — Закурить Серёжа вдруг захотел. Полез в карман, а спички в куртке остались, на спальнике. Похлопал рукой сзади: нет, не достаёт. Пристально, напрягая глаза, всмотрелся в туман на дороге. Вроде и нет никого впереди. Всего на пару секунд голову повернул, куртку схватил и обратно. А там…

Смерть замолчала, довольная полученным эффектом.

— Говори! — почти крикнул Солдат.

— Как скажешь, — чувствуя собственное превосходство, произнесла старуха и холодно заговорила снова. — А там, прямо перед носом, белая легковушка…

— Врёшь, проклятая! — в голос заорал Солдат.

— Да-да, та самая. Розовый зайчик над лобовым стеклом, — не обращая внимания на реакцию человека, продолжила Смерть. — Скорее всего, жена твоя отвлеклась и нечаянно крутанула рулём.

Беря небольшую паузу, старуха взглянула не сидящего перед ней мужчину. Улетев в тревожные мысли, Солдат отрешённо молчал.

— Одна мимолётная секунда, а далее страшный удар…

В комнате повисла налитая ощутимой трагедией, мёртвая тишина. Воздух стал ещё холоднее, будто в один миг жизненное тепло сдалось и спешно покинуло этот дом.

— Роковая случайность или чья-то умышленная многоходовка? Я даже и не знаю, — разводя руки в стороны, продолжила свою игру старуха. — Несколько мёртвых тел вместо любимой семьи. Наверное, это ужасно…

— Замолчи, ведьма! — Солдат вскочил на ноги.

Он сделал порывистый шаг вперёд и тут же безвольно рухнул на пол. Стук коленных чашечек трагичным ударом колокола пролетел по ледяной кухне. Хватаясь за горло, Солдат начал задыхаться.

— Ты, человек, рот не разевай, — зловеще, как опасное шипение ядовитой змеи, прозвучал голос Смерти. — Помни, кто перед тобой.

Ослабив ужасающую хватку, она разрешила начинающему синеть человеку дышать.

— Чего ты хочешь? — едва глотнув воздуха, просипел Солдат.

— Тебя!

Не скрывая цели, коротко ответила Смерть.

— Как?

— Ты признаёшь моё величие, а затем умрёшь. Я тебя уважаю и поэтому дам умереть во сне, в своей постели. Рядом с любимой.

— Если я откажусь?

— Не откажешься. Я тебя знаю. — На лице уродливой старухи появилась мерзкая улыбка. — Ты пожертвуешь собой ради семьи. Высшее проявление героизма и благородства. Но я уверена, что очень многие люди так не поступят. Но ты силён, и твоя мораль иного порядка. Ты не станешь думать, искать, взвешивать.

— Самопожертвование?

— Называй как хочешь. Мне плевать, — Смерть злорадно оскалилась. — Сегодня я не особо настроена философствовать. Хотя… Жертва. Осознанно и добровольно. Какой мощный инструмент для изменения мира в лучшую сторону!

Старуха задумалась.

— Квинтэссенция света и доброты. Прекрасный пример полноценного величия человеческого сердца и души. Вокруг сплошная чернота, эгоизм и пороки, а здесь — бац, и прекрасное… Может быть, это и есть истинное людское счастье? Разорвать гнусную цепь и с достоинством уйти в небеса. — Смерть театрально махнула рукой.

— Я хочу поскорее закончить этот спектакль, — решительно произнёс Солдат.

— Ты признаёшь мою абсолютную власть над собой? — величаво спросила старуха.

— Да.

— Ты понимаешь свою ничтожность?

— Да.

— Ты сдаёшься?

— Да.

— Знай своё место, человек!

Голос Смерти разительно изменился. Сейчас он более всего походил на оглушительный рёв иерихонской трубы. Могучий и вездесущий.

Солдат молчал.

— Иди и умри, — с этими словами Смерть растворилась в воздухе.

Ранним утром, когда дом проснулся, в нём поселилось вселенское горе. Слёзы. Слёзы. Слёзы.

Через два часа, когда первые эмоции немного ослабли, жена Солдата решилась поехать к его родителям и рассказать о случившемся несчастье. Те жили недалеко, всего в 20 километрах по трассе.

Быстрые сборы, детей в машину, и в путь.

После деревни Смертино шоссе проходило в низине, где после дождя висел плотный туман. В этот момент младшая дочь попросила попить. Бутылка воды выскользнула из вспотевшей на нервной почве руки женщины. Всего один неуловимый миг понадобился ей на поиски. Один миг. Такой короткий и такой длинный одновременно.

Когда она подняла залитые слезами глаза на дорогу, прямо перед ней возвышался огромный грузовик-рефрижератор…

Анастасия Бойцова. Печать Бафомета

1

— А родовой особняк на Вишнёвой улице и адвокатскую фирму получает мой младший сын Егор, — зачитывал завещание нотариус. — В соответствии с законом вступить в права собственности можно будет по истечении шести месяцев. По условиям завещания эти полгода Егор обязан прожить в особняке. Всё понятно?

Седовласый нотариус поднял взгляд. Наследников было трое: эффектная девушка и два парня. Один из них, молодой человек в простых джинсах, посмотрел на нотариуса и кивнул:

— Понятно.

Было видно, что парень, который небрежным внешним видом разительно отличался от остальных присутствующих в кабине людей, не испытывал неудобства. Он сидел, закинув ногу на ногу, не стесняясь показывать окружающим видавшие виды кеды с протёртыми подошвами. Его зелёные глаза смотрели на остальных родственников с усмешкой и вызовом.

— Раз всё понятно, — нотариус достал какие-то бумаги и положил их на дорогой лакированный стол. — Прошу всех, кто упомянут в завещании, расписаться напротив своих фамилий. Давайте сразу договоримся о дате следующей встречи. Мои помощники за это время подготовят необходимые документы.

Егор, хмурясь, словно зачарованный следил, как его старшая сестра Наташка, получившая от отца две квартиры и салон красоты, взяла авторучку и своими аккуратными пальчиками выводила свою аккуратную подпись. Затем шёл растолстевший Матвей. Грузный, словно медведь. Брат был старше Егора на 6 лет и младше Наташки на 4 года.

«Да, время тебя не пощадило», — подумал Егор, наблюдая за тем, как Матвей пытается удержать авторучку в толстых пальцах. Старшие Ворожейкины никогда не любили младшего брата. Ведь они были детьми от первого брака, а он — от второго. Причём эти двое обвиняли мать Егора в том, что та увела успешного юриста Ворожейкина из семьи, разбив его первый брак. Мать Наташки и Матвея не перенесла измены Дмитрия Ворожейкина, хотя тот не обделял свою первую семью. Но обиженная Татьяна всё равно свела счёты с жизнью. Егору было пять лет, когда двое старших отпрысков Дмитрия Ворожейкина переехали к отцу. А когда Егору исполнилось шесть, его безмятежное детство закончилось.

Вот и сегодня, на похоронах отца, эти двое старались всячески унизить и оскорбить своего младшего брата. Когда Егор подошёл к столу нотариуса, его сестра не смогла сдержаться.

— Как был отребьем, так и остался отбросом, — прошипела ухоженная брюнетка, не стесняясь посторонних людей. — Никогда не понимала, как отца угораздило подцепить твою мамашку-официантку. Так он ещё и дом оставил своему отщепенцу! Родовой особняк! Семейный бизнес! Не Матвею, а этому бездарному недоумку!

Егор по привычке, выработанной годами, никак не отреагировал ни на слова, ни на брезгливо сморщенное лицо сестры. Но внутри его била мелкая дрожь. Как в детстве, когда Наташка пыталась его ужалить побольнее.

«Я не боюсь её! — прошептал он про себя, стараясь быстрее поставить подпись на документах. — Мне не десять лет. Я не боюсь её!»

— Интересно, Наташ, — пробасил Матвей своим гнусным голосом. — Мы с тобой вместе с батей по больницам, по онкоцентрам. А наш младшенький уродец исчез на восемь лет. А теперь посмотрите на него, пришёл за своей долей наследства!

— Матвей! Наталья! Прекратите, пожалуйста, — нотариус, как давний друг семьи, попытался урезонить старших Ворожейкиных. — Вам отец тоже оставил и квартиру в центре, и дачу, и доходный автомобильный бизнес!

— Вы предлагаете успокоиться? Да наш родовой особняк сто́ит как два моих бизнеса и три Наташкиных салона! — взорвался Матвей, и Егор рефлекторно вжал голову в плечи.

— Ничего нельзя поделать, — нотариус развёл руками. — Такова воля умершего.

Адвокат, убедившись, что все формальности соблюдены, убрал подписанные документы в кожаный портфель.

— Наталья, Матвей и Егор, примите мои соболезнования. Ключи от квартир, насколько мне известно, у вас на руках, а документы на недвижимость — у меня. Вам я их передам через полгода, — и адвокат вновь поднял руки в примирительном жесте. — Такова воля покойного. Егор, а вы ключи от особняка получите у управляющей. Вся прислуга уже оповещена о том, что Егор Дмитриевич Ворожейкин — новый владелец дома.

После этих слов поверенный Дмитрия Егоровича Ворожейкина покинул кабинет. Егор, бросив опасливый взгляд на ошарашенных и взбешённых родственников, поспешил вслед за нотариусом. Тем более, кто его знает, что у старших Ворожейкиных на уме.

2

Такси остановилось напротив больших кованых ворот. Егор посмотрел вверх. Где-то там, за забором, виднелся третий этаж теперь уже его особняка. Открыв калитку, парень отметил про себя, что дом ничуть не изменился за те восемь лет, что он отсутствовал. Фасад здания, выполненного в классическом стиле, всё так же украшали колонны, лепнины и барельефы. У арочного окна на втором этаже, там, где раньше была комната отца, Егор заметил движение, словно кто-то смотрел во двор, отодвинув штору. Новый хозяин быстрым шагом двинулся к парадному входу. Перед глазами замелькали картинки из детства, словно кадры старого кинофильма.

Вот Наташка и Матвей пытаются столкнуть шестилетнего Егора с широкой уличной лестницы. Старшие старались всё обставить так, словно неуклюжий младший братец сам споткнулся и ударился головой о мраморные ступени. От большой потери крови и смерти парня спас садовник, прибежавший на шум. Или случай, когда они выгнали Егора зимой за дверь, отобрали обувь и смотрели, как мороз пробирается под лёгкую трикотажную пижаму, кричали, что рождение Егора — ошибка. А семилетний мальчик без мамы и с постоянно отсутствующим отцом им верил. И молчал. Молчал, когда его оставляли на ночь в закрытом туалете и он спал на кафельном полу. Молчал, когда сестра «случайно» ударила его мячом в лицо. А отец, изредка появлявшийся за обеденным столом, восхищался тем, какие у него замечательные дети. Никогда не ссорятся и мирно живут под одной крышей.

Из воспоминаний Егора выдернул звук открывающейся входной двери.

— Здравствуйте. — На пороге дома стояла миловидная девушка.

— Здравствуйте. Я Егор. — Парень с интересом рассматривал молодую особу, судя по одежде — горничную.

— Егор Дмитриевич?

— Да.

— Проходите, пожалуйста. Елена Сергеевна предупреждала, что вы скоро приедете. Меня зовут Мария.

Девушка скромно опустила голову и отошла в сторону, уступая дорогу новому хозяину.

— Спасибо. Приятно познакомиться, — неловко промямлил Егор и сделал шаг. Теперь это всё было его собственностью.

Восемь лет он не переступал порог этого дома. Восемь долгих лет. Ему уже почти перестали сниться кошмары. Он уже почти перестал бояться темноты. Почти. Леденящий холодок мрачных воспоминаний пробежал по спине парня.

— Что-нибудь принести? — услужливо спросила Мария, наблюдая за тем, как молодой хозяин осматривает гостиную.

— Да, — вздрогнув, откликнулся Егор. — Чай, если можно. В кабинет. Скажите, пожалуйста, сколько человек сейчас в доме?

— Двое. — Девушка закрыла дверь. — Вы и я. Управляющая с водителем поехали в магазин за продуктами. А у садовника сегодня выходной.

— Так это, значит, вы сейчас наводили порядок в спальне отца? — что-то не давало покоя Егору. Предчувствие или, может, какая-то интуиция.

— Нет. Что вы! — всплеснула руками горничная. — Хозяин запрещал заходить к нему в спальню. Ключи были только у него и у Елены Сергеевны.

Девушка ушла на кухню, а Егор прошёл в рабочий кабинет своего отца. Давно забытый запах дорогого дерева и кожаной мебели окутал прямо с порога. В кабинете ничего не изменилось. Тот же огромный стол, чёрный диван да пара кресел. Одну стену, как всегда, занимал большой книжный шкаф. Восемь лет прошло с их ссоры. Дмитрий Егорович Ворожейкин мечтал, чтобы младший сын возглавил семейную адвокатскую контору. А Егор не хотел. Парень всегда надеялся стать архитектором, а не идти по стопам отца и деда. В старших классах Егор украдкой штудировал учебники по строительству. Тайно записался в онлайн-школу по рисованию, чтобы лучше разбираться в композиции и архитектурной графике. После выпускного вечера в одиннадцатом классе Дмитрий Ворожейкин с сыном очень долго спорили в этом самом кабинете. Ох, как они тогда кричали друг на друга! Прислуга боялась выглянуть в коридор. Егор смог отстоять свой выбор. Но отец поставил условие: только бюджет и самостоятельное обучение. Если же парень вылетит с архитектурного, то отец устроит его на юридический.

Первая сессия оказалась для младшего Ворожейкина провальной. Студент-первокурсник был вынужден унижаться перед преподавателями, которые отказались ставить ему «зачёт» по своим предметам. Странное дело: всего три незачёта, и Егора сразу же отчислили с архитектурного. Сейчас же, рассматривая дорогую мебель в кабине отца, парень понимал, что всё было не просто так. Но тогда, восемь лет назад, он прибежал к своему единственному родному человеку за советом. К отцу. А получил удар в спину.

— Спасибо, что выполнили мою просьбу, — услышал тогда расстроенный студент, оказавшись у приоткрытой двери отцовского кабинета. — Вот здесь всё, как мы договаривались. Будете пересчитывать? Надеюсь, мой сын не сможет восстановиться на курсе?

Егор тогда сразу узнал голос. Как сейчас помнил то чувство опустошения, которое сдавило горло, словно удавка. Он отчаянно дёрнул дверь на себя. Перед его взором предстал отец, который вольготно сидел в своём роскошном кресле. А напротив рабочего стола, услужливо согнувшись, стоял декан его факультета, трепетно прижимая к себе чёрный кожаный портфель.

— Как ты мог?! — шёпотом произнёс тогда Егор, не веря в происходящее. Тот, кто однажды дал ему жизнь, в одно мгновенье безжалостно растоптал его мечту. — Как ты посмел?!

— А что такого я сделал? Ничего особенного не произошло. Прошу тебя, Егор, не драматизируй! — без грамма смущения сказал Дмитрий Ворожейкин. — Твой папа уже всё сделал. Я договорился: тебя ждут на юрфаке.

Даже сейчас воспоминания о том вечере прожигали парня изнутри, словно раскалённая лава. Откуда тогда во вчерашнем школьнике взялась решительность, он не знал. Егор резко развернулся на пятках и побежал к себе в комнату. Поспешно закинул какие-то вещи в рюкзак, документы, свои скудные сбережения.

— Позволь узнать, а что это ты делаешь? — Отец стоял в дверном проёме его комнаты. — Хватит, угомонись. Довольно, я сказал! — он всегда всем приказывал. — Ты мне потом ещё спасибо скажешь.

Не в силах больше смотреть на этого ухмыляющегося, самодовольного, некогда родного человека, Егор брезгливо отвернулся. Он уже принял решение.

— Раньше у меня не было матери. А теперь я лишился отца, — парень вскочил с места и выбежал из своей комнаты. Родитель не стал его останавливать.

— Куда ты пойдёшь? У тебя нет денег, нет знаний. Ничего нет! — кричал вслед младшему сыну Дмитрий Егорович Ворожейкин. — Ты без меня никто! Пустое место!

А Егор в ночь убегал из дома, где прошли его детство и юность. Из дома, где его унижали. И где так вероломно растоптали его мечты.

Все восемь лет Егор старался держаться от семьи Ворожейкиных подальше. Пока в его постоянно хаотичную жизнь не ворвался нотариус с известием о смерти адвоката Дмитрий Егоровича Ворожейкина. И о том, что Егор вписан в завещание.

3

— Егор Дмитриевич, ваш чай, — голос Марии перенёс мысли Егора в настоящий момент. — Что-нибудь ещё?

— Нет, спасибо. Больше ничего не нужно. — Юноша рассматривал фотографии на рабочем столе. Со всех пяти фотокарточек на него смотрел мальчишка с озорными зелёными глазами. Где-то мальчуган сидел в машинке, где-то — на лошади. Но везде улыбался. На одной фотографии Егор увидел рядом с собой смеющуюся маму и радостного отца. Дмитрий держал своего младшего сына на руках. Егор провёл пальцем по лицу отца. Странно, но Дмитрий Ворожейкин в жизни практически не улыбался, а на этих снимках везде выглядел счастливым. Это была их последняя семейная фотография. Через три месяца после даты, указанной на снимках, мама исчезла, а отец изменился: стал грубым, резким и всё время чем-то недовольным.

— Хорошая фотография получилась, — голос домоправительницы заставил Егора вздрогнуть. — Вы совсем трошки тогда отдохнули на море. Пришлось приехать на похороны деда. Помнишь?

— Нет, не помню. — Егор поставил фотографию на стол и встал с кресла, раскрыв объятья. — Елена Сергеевна, дорогая! Здравствуй! А ты ничуть не изменилась.

— Егорушка! Мой дорогой мальчик! Как вырос, возмужал! — Пожилая домоправительница смахнула непрошеные слёзы, прижимая к груди своего молодого хозяина.

Для Егора эта женщина была и мамой, и подругой, и сестрой. А иногда и отцом. Елена Сергеевна была полноватой дамой за шестьдесят. Причём за шестьдесят ей было всегда. Егор нежно гладил её седые волосы и всматривался в паутинку морщин вокруг родных карих глаз. Она всегда была рядом. И когда умерла мама Егора, и когда мальчик приходил в себя после шалостей Наташки и Матвея. По ней одной скучал Егор, когда ушёл из родительского дома. И только ей был искренне рад, когда вернулся. Странное волнение накрыло Егора. Он словно запутался в своих чувствах. Наследник был рад, что его Еленочка оказалась рядом. Рад. Но что-то мешало наслаждаться встречей.

Чуть позже, сидя за кухонным столом, уплетая свою любимую лазанью, Егор немного успокоился. Они с домоправительницей стали вспоминать его детство, юность и перенеслись в то беззаботное время, когда Наташка вышла замуж и уехала жить к мужу, а Матвей учился в колледже и пропадал целыми днями у себя в гараже.

— Помнишь, как ты принёс домой кошку? — Добродушная Еленочка накрыла на стол и теперь не отрываясь смотрела, как Егор ел третий кекс.

— Да, — сделав очередной глоток чая, ответил парень. — А почему ты сейчас об этом вспомнила?

— Так та кошка была уличная да оголодавшая. — Внезапно глаза Елены Сергеевны заволокло дымкой грусти. — Она тогда слопала три миски корма. Ты мне сейчас её напоминаешь.

Егор отложил очередной кекс в сторону.

— Такой же оголодавший?

— Да. Но не только это. Как бы точнее сказать… Раньше ты был домашний, а теперь — уличный. — По щеке верной подруги скатилась скупая слеза. — Что же с тобой было, Егорушка?

— Много чего. За один вечер и не расскажешь. — Ворожейкин отодвинул стул и встал из-за кухонного стола. — Да и поздно уже. Спать пора. Завтра с утра много дел.

— Что же это я, старая! Конечно-конечно, — захлопотала Елена Сергеевна, вскакивая со стула. — Ты же, поди, устал шибко! Егорушка, в твоей комнате ничего не трогали. Всё, как ты тогда оставил. Ничего не изменилось. Может, всё и наладится.

— Елена Сергеевна, я изменился, — устало ответил Егор.

Внезапно младший Ворожейкин понял, что происходящие события реальны и что теперь он живёт в этом огромном особняке с двадцатью пятью комнатами. Вчерашний лузер сегодня утром стал богачом и единственным хозяином родового особняка. Егор осознал, что теперь на его плечи ложится забота о доме, прислуге, саде. Но что с этим делать — он не понимал. За восемь лет парень отвык от постоянного места жительства, от хорошего жилья, ведь иногда приходилось спать без постельного белья, а иногда и вовсе на полу. Как теперь превратиться из неудачника в успешного бизнесмена, Егор не знал. Да и надо ли это ему? Ведь если он примет условия игры, то получается, что отец, даже находясь на том свете, всё равно прогнул младшего сына. И Егор в итоге станет адвокатом? И тогда все его скитания были напрасны?

Приняв душ, Егор лёг в кровать. Мысли, как мухи в августе, липли и не давали возможности мозгу отключиться. Они всё роились и пытались укусить побольнее, кружились и шептали парню, что управлять адвокатской конторой тот не сможет. Что особняк под его руководством скоро умрёт. Как, впрочем, и он сам. После внезапной вязкой мысли о смерти Егор замер. Даже в тяжёлые времена, когда он хоронил Алёнку, когда голодал — мысли о смерти обходили его стороной.

— Чьи это мысли? — спросил парень вслух.

«Твои, — тут же мысленно ответил сам себе. — Ты уже мёртв. Только ещё не знаешь об этом. Посмотри на себя. Ты — ходящий труп. Как и твоя тобой убитая мать!»

Егор в испуге вскочил с кровати и побежал в ванную. То, что он увидел в зеркале, заставило похолодеть от ужаса. Оно показывало разрезанный живот. Отражение парня стояло без правой руки, на её месте виднелась белая кость. Кровь, струившаяся из раны, залила ламинат. Крик ужаса вырвался из горла Егора, и он вскочил, судорожно осматривая и ощупывая себя.

— Это всего лишь сон, — облегчённо выдавил из себя испуганный юноша. Бросил взгляд на телефон: 3:20. Внезапно Егор услышал тихий топот за дверью, словно кто-то спускался по лестнице. — Кому это не спится? — он попытался унять учащённое сердцебиение.

Егор решил спуститься на кухню, чтобы попить воды. Открыл дверь, осторожно прошёлся по ночному коридору. Тихие шаги послышались со стороны кухни. Но на кухне никого не оказалось.

— Наверное, показалось, — пожал плечами парень, выпил стакан воды и сонно пошлёпал к себе в комнату.

4

— Елена Сергеевна, а кто из прислуги ночует в доме? — Егор, с аппетитом поглощая завтрак, расспрашивал домоправительницу. Ему вдруг вспомнился загадочный ночной топот за дверью.

— Никто не ночует. А зачем? — женщина выключила плиту и села за стол, держа в руках чашку чая. — Поначалу я тут иногда оставалась. Но с тех пор как Дмитрий Егорович заболел, с ним постоянно оставалась только ночная медсестра. А вся прислуга завсегда ночевала у себя дома.

После этих слов на кухне стало звеняще тихо.

— Когда я ушёл, он ещё не болел.

Егор вдруг осознал, что, упиваясь своей обидой, он пропустил момент, когда отца стал сжигать рак. Да впрочем, и о болезни бизнесмена Ворожейкина он узнал из новостной ленты в газетах.

— Ага, куды там, не болел! Болел, — домоправительница махнула рукой. — Только никому не говорил. Тихушник. Прости, Господи, душу мою грешную! — Елена Сергеевна, не задумываясь, перекрестилась. — Сначала он лечился. Но безрезультатно. Это же рак проклятущий! Разве ж его одолеешь? Ох, Егорушка, если бы ты знал, как он мучился! Когда в больницах ему не помогли, Дмитрий Егорович стал ходить по всяким там бабкам да знахарям. Знаешь, шарлатаны енти. Им лишь бы денег вытащить побольше! Один медиум даже жила тута в доме. Прямо перед смертью твой отец привёз её откуда-то. Эта деваха не отходила от Дмитрия Егоровича ни на шаг.

— А он всё равно умер. — Егор тяжело вздохнул и встал. — Я пойду к себе в комнату. Надо хоть немного поработать.

Парень, конечно, лукавил: он сейчас был безработным, как и практически всегда. Последнее место работы, с которого его уволили два дня назад, была пиццерия. Всё дело в том, что Егор не доставил заказ и не смог сознаться супервайзеру, что не нашёл в себе силы пройти к подъезду через тёмный переулок. Хоть и старался одолеть свой страх. «Глупости! — уговаривал он себя очень долго, стоя с горячей пиццей в коробке. — Тварей, заросших шерстью, переполненных убийственной злобой, и с когтями, не существует. Никаких страшных монстров не бывает!»

Тем не менее эта мысль, как и неконтролируемый страх темноты, крепко засела в голове Егора. Может, это осталось ещё с детства, когда в тёмной запертой кладовке мальчику казалось, что запах пыли, старой мебели и ненужных вещей сливался в противный запах монстра. Твари с жёлтыми глазами, которая отдаёт особое предпочтение мясу мальчиков. Это были его внутренние страхи, которые уходили, если рядом была Алёнка. Но потом Алёнки не стало, и страхи вернулись. Сейчас же, при свете дня, Егору не хотелось рассказывать Елене Сергеевне о том, что он неудачник, всё ещё боящийся темноты и шорохов. Поэтом Егор, избегая лишних вопросов, решил уйти с кухни.

Ворожейкин поднялся в свою комнату, включил компьютер и понял, что забыл кофе на кухне. Тут же спустился, взял кружку, сделал глоток.

— Фу, холодный! — Он резко поставил чашку на стол, разлив содержимое.

— Конечно, — Елена Сергеевна хлопотала на кухне. — Времени-то сколько прошло!

— Сколько? — Егор удивлённо посмотрел на домоправительницу. — Я поднялся в комнату, — парень стал загибать пальцы на руке, — включил компьютер, ввёл свой пароль, произнёс: «Блин, кофе забыл» и пошёл за кружкой. Ну, максимум десять минут!

— Егорушка, ты чего? — женщина посмотрела на молодого хозяина с тревогой. — Ты, милок, не прихворнул? Прошёл час и десять минут. Я вон, гляди, успела кулебяку испечь.

Ошарашенный Е