«Лианозовская школа». Между барачной поэзией и русским конкретизмом
Настоящий том продолжает исследовательский проект «Неканонический классик» (входящий в состав книжной серии «НЛО» «Научная библиотека»), в котором уже вышли сборники статей и материалов, посвященных Д.А. Пригову, В. Сорокину, В. Шарову. Это первое издание, целиком посвященное наследию так называемой «Лианозовской школы» (или «Лианозовской группы»). Оно включает в себя как уже «классические» исследования одного из самых значительных художественных сообществ неподцензурной культуры (большинство из работ даются в обновленной авторами редакции), так и статьи, специально написанные для данного тома. Помимо разделов, посвященных общим вопросам изучения «Лианозовской школы» и причисляемым к ней поэтам (Е. Кропивницкому, И. Холину, Г. Сапгиру, Вс. Некрасову и др.), книга включает в себя также публикационный раздел, вводящий в читательский и научный оборот малодоступные или никогда прежде не публиковавшиеся материалы, в том числе и иллюстративные. Заключает издание именной указатель и избранная художественно-критическая и научная библиография «Лианозова».
Скорее на смену автору повсеместно приходит «автор-персонаж»: он присутствует в холинских «Лирике без Лирики», «Почтовом ящике» и, конечно, в цикле стихов «Холин», в дионисийских перевоплощениях Генриха Сапгира и программно в его цикле «Терцихи Генриха Буфарева». Но, в первую очередь, автор-пероснаж — это «поэт окраины» Евгения Кропивницкого, в котором Олег Бурков видит образ «плохого поэта», отсылающий к «авторам второго ряда» времен классической русской поэзии и мастеров низкого жанра «жестокого романса» рубежа XIX–XX веков [258].
По сути, заново нужно было создавать не только литературный язык, но и отношение автора к литературному слову и даже саму идею авторства, то есть заново решать, зачем можно и нужно писать стихи
Для творчества Сапгира характерно снятие этого, казалось бы, принципиально неразрешимого противоречия: с одной стороны, он самым активным образом апеллирует к национальной традиции (причем не к маргинальным ее ответвлениям, а к вполне ортодоксальным фигурам, например, к Пушкину и Фету); с другой стороны, та же самая традиция последовательно трактуется им как своего рода протоавангард.