Апельсиновый Сок
Фьюжн
Сборник поэзии
18+
Оглавление
- Фьюжн
- БЛУДНИЦА
- МОДНИК
- 4
- КРОВАВЫЙ КОЛОДЕЦ. ГОГОЛЮ
- НАШ БОГ
- НОЧНАЯ-2
- МОЛНИЯ
- ЗАВЕТ
- РАЗРУШИТЕЛЬ
- ПРИЗРАК СВОБОДЫ
- ФЬЮЖН
- ТЕНИ
- ЦВЕТОК ПОСРЕДИ ПУСТЫНИ
- УХОДИ
- СВЕТ
- ОПРАВДАНИЕ
- СТРАЖДУЩИЙ НА ЛЕДОКОЛЕ
- ТРОПИК КОЗЕРОГА
- ЗАКОЛДОВАННЫЕ СНЫ
- В КРОВИ
- МАЛЬЧИК, ТЫ СНЕГ
- ОСКОЛКИ
- ВЕЧЕР
- ПО ДОРОГЕ СМЕРТИ
- НОЧНАЯ
- ТЫ НА МОЕЙ ГЛУБИНЕ
- НЕБО В СЛЕЗАХ
- МАРИЕНБАД
- ЛИЗА
- АЛЬФА И ОМЕГА
- МОРСКАЯ
- ПОЖАР
- ТРОПИК КОЗЕРОГА. PS
- ЛЮБОВЬ, КОТОРОЙ БОЛЬШЕ БЫТЬ НЕ МОЖЕТ…
- ВОРОТА РАСЁМОН
- БАБОЧКА
- НЕ СТРЕЛЯЙ ПО ПТИЦАМ
- МОЛОКО
- ВУЛКАН
- ЛЮБОВЬ КАМНЕЙ
- КОГДА НАД САДОМ ПТИЦЫ ВОЗНОСИЛИСЬ…
- К ВЕРЛЕНУ
- КРОВАВАЯ РАНА
- КОРАБЛЬ. PS
- СИЗИФОВ ШАР
- КОРАБЛЬ
- АЛЬБАТРОСЫ
- БЛАГОДАРНОСТИ
4
БЛУДНИЦА
Раздался выстрел, птицы разлетелись,
Моей багровой кровью окропил ты снег.
Однажды я твоей любви познала прелесть
Под тяжестью полузакрытых век.
Я так хотела жить, но что поделать, если
Когда-нибудь всё в этом мире станет мёртвым.
Мои слова в твоем сознании воскресли,
Ты в моей жизни был любим четвёртым.
Я вспоминала перед смертью, что четыре
Как раз есть символ смерти где-то на Востоке.
Недолго мне осталось в этом мире,
Горели ярким пламенем кровоподтёки.
Ты повторил слова, что я сказала,
Затем вновь выстрелил в меня от гнева.
Последнюю надежду жить я потеряла,
В груди болело от сердечка слева.
Ты целился мне прямо в сердце, что ж, бывает,
Когда любовь сияет смертью под финал,
Когда один в любви другого убивает,
Такой нехитрый, смерть несущий ритуал.
Что я тебе сказала, вызвав смерть на поединок,
О брат родной Танатос, сердцу милый.
Я Эрос, растопивший болью льдину
В своей душе и в жизни опостылой.
Что слышал ты тогда при ясном свете,
Когда отвергла я твою заботу?
Что скрыто в утреннем, несущем смерть сюжете?
Секреты вместе с нами канут в воду.
Я не люблю тебя, тогда сказала.
Но это, видимо, меня не насыщало.
Твоих дрожащих рук мне было вовсе мало,
И я добавила: люблю совсем другого,
Ему я посвятила лишь три слова,
Он был твоим родным печальным братом,
Его я полюбила в этой жизни пятым,
Не суждено мне полюбить шестого.
Я умирала, ты же молча плакал
В руке с тяжелым грузом пистолета.
Горели на мне раны красным маком,
Любовь свою ты приставлял к ответу.
Теперь подумай, от кого ребёнок,
Тебе сказала я тогда впридачу.
Мой голос был тогда по-детски тонок,
Добавила: и по тебе я не заплачу.
И ты сказал: еще не раз заплачешь,
Я не поверила и искренне смеялась.
Сказала: для меня ты ничего не значишь,
Всё время я с тобою притворялась.
Твоему брату сделала я также больно,
Он вынес всё, смотря в глаза мне гордо.
Твоими и его страданиями я была довольна,
Сказала, что ребёнок ждёт аборта.
Затем призналась я, что мне пятнадцать,
Расхохоталась и его судом пугала,
И он сказал: здесь не над чем смеяться,
Но мне и этого вдруг оказалось мало.
Я захотела вновь прослыть блудницей,
Чтобы тебя и брата видеть за решеткой,
Я почему-то захотела поглумиться
И над отцом твоим, убитым водкой.
Ему сказала: написала заявление
И отдала его в прокуратуру,
Такое получилось недоразумение,
Простите уж великодушно дуру.
На самом деле, я их совратила,
Поймите, батя, сын ваш педофил.
А он ответил: много ты наговорила,
Мой сын тебя безумно полюбил.
Тогда ушла от вас я с чувством горя,
Аборта я боялась, как огня.
Довольна я была, что тонет в ссоре
Твоя недальновидная родня.
Ты жизнь мою прервал, я умираю.
Догнал меня ты утром на опушке леса.
Где взял ты пистолет, увы, не знаю.
Не избежать тебе судебного процесса.
Не рассмеюсь я больше никогда на свете
И не заплачу, вот ведь незадача.
Напишут о тебе в местной газете,
Быть не могло, наверное, иначе.
На третий месяц оборвал ты стук сердечка,
Что ждало жизни и внутри меня стучало.
Ты сделал третий выстрел, вдруг — осечка.
И ожидание конца меня сковало.
Четвёртый выстрел сделал свое дело,
Закрыла я глаза — мне навсегда пятнадцать.
Ты защитил себя от боли — как же смело,
Ты не хотел от брата отрекаться.
Тебя в тюрьме он вряд ли сможет навещать,
Ведь чей ребёнок, вскрытие покажет.
Тюрьмы ему, увы, не избежать.
Из-за моей всё неудачной блажи
МОДНИК
1
Ты сегодня по Невскому рассекаешь вся в черном,
Ты сливаешься с теменью, мраком и злом.
А я в районе Гостиного в галлюцинаторном
Бреду кормлю малолеток битым стеклом…
Не смотри на то, что я признанный модник,
Не сверяй часы по моей аритмии.
Над рутиной свободы я немного приподнят,
И таким, как я, время и место в России.
2
Нам не стоит хранить то, что построили люди,
Тем, кто жил до нас, тоже было недурно.
Наблюдаю печаль в твоем бездарном этюде,
Ты напрасно учишься в архитектурном.
Ты не пишешь прямо, на что со мной ты согласна,
Я найду на тебя время вместе с еблей системы.
Я в умах миллионов представляю опасное
Движение в плато охуевшей богемы.
3
Не ищи то, что спрятано, ну может, только закладку,
Она вставит, как гранж ебанутой эпохи.
Нам не выйти из каскадов городского упадка,
Мы в сердцах миллионов недостаточно плохи.
Если пойдем по следам, что на снегу оставил
Тот, кто шел, не боясь встретить верную смерть,
То не свернем от нарушения законов и правил,
Где майский ветер ласкает дворовым котам шерсть.
4
Там, где ночь оголяет нравы,
Погасив огни многоэтажек,
Бегут по небу волкодавы
В веренице черных упряжек.
Это злые псы режима,
Псы вождей под знамёнами правды,
Правда эта неистребима,
Ее в космос несут космонавты.
Разбивая внезапно окна,
Волкодавы влетают в квартиры.
Не доносом их жертв кто-то проклял,
А священной цифрой «4».
Расправляясь мгновенно с врагами,
Насыщаются эти собаки,
А наутро их жертв отпевают в храме
И хоронят в глубоком овраге.
Космонавты ловят их души,
И навеки в аду запечатав,
Мертвых мир и живых они делают лучше,
В интересах пролетариата.
В этом мире четыре есть
