Былая радость снилась мне

В видениях ночи.

Но горе вызвали извне

Рассветные лучи.

Ах! Как не быть виденью днём

Тому, чей зорок взгляд,

И чьи глаза горят огнём,

Когда глядят назад?

Тот сон святой, тот сон святой,

Пока весь мир ворчал,

Мой дух направил за собой,

Сияньем поощрял.

Тот свет сквозь бури мрак и зло

Пробился в час ночной.

Что ярче Правды быть могло

Луча звезды дневной?

1827

Середина лета.

Ночью чуть видны

Звёзды в дымке света

Палевой луны,

На своих орбитах,

Как луны рабы,

Блёстки на забитых

Тусклы и слабы.

Луна мне шлёт

Улыбки лёд.

И холоден её полёт.

И облако бело,

Как в саване прошло.

Повернулся я к тебе,

Гордая Звезда.

Вечером всегда

Светишься в борьбе.

Радостен мне бой,

Я горжусь тобой.

Ты на небе краше всех.

Близок твой расцвет

И далёкий свет

Лучше, чем холодный смех.

1827

Навек останется одной

Душа в могиле под плитой;

Сторонний не заглянет глаз

К тебе в уединенья час.

Молчи и душу успокой,

Не так она и одинока,

Они, по мёртвому скорбя,

Возьмут под сень свою тебя.

Ночь очи будет хмурить впредь,

Не будут звёзды вниз смотреть

И будет в жаре бесконечном

Держать в своих объятьях вечно.

Теперь ты мысли не прогонишь,

Теперь виденья не отклонишь;

Они из духа не уйдут,

Как росы с трав, не упадут.

Вздох Бога, как спокойный бриз,

В тумане над холмом повис,

В тени, как знак и символ, — тихо,

Покой не потревожит лихо.

Он над деревьями висит

И тайну тайн в себе хранит!

1827

Весною юности моей

Мне места не было милей,

Я одиночество любил

И время часто проводил

На озере с крутой скалой

В тени под стройною сосной.

Ночь опускала свой покров,

Свет повсеместно поборов,

И как бы просыпался я,

Где страх сиротства ждал меня.

Но страх меня не испугал,

Я наслажденье получал —

Ни за алмазную зарю,

Ни за Любовь, хоть и твою.

Была отрава под волной,

Где Смерть ждала во тьме немой

Того, кто выберет покой

И одиночество с мечтой,

Чтоб превратила мрачный край

Душа воображеньем в рай.

1827

Я под веткой мирта скрою меч,

Как борцы, проткнув тирана плоть,

Чтобы власть диктатора пресечь

И позор Афинам побороть.

Слава величайшим храбрецам!

Дух свободы с радостью воспет;

В доме том хвалу поют борцам,

Где лежат Ахилл и Диомед.

Лезвие я миртом оплету,

Как Гармодий — доблестный боец,

Он исполнил давнюю мечту —

Кровь пустил тирану наконец.

Вы спасли Афины от стыда!

Мстители Свободы и клинка!

Ваша слава будет жить всегда,

Эхо — вторить оды сквозь века!

1827