Михаэль Фартуш

«Некрономикон» и шифр Медиума

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

Дизайнер обложки Михаил Фартушняк

© Михаэль Фартуш, 2017

© Михаил Фартушняк, дизайн обложки, 2017

Бывший следователь, много лет безуспешно искавший «Некрономикон», неожиданно узнаёт, что Хранитель живёт в их городе. Теперь осталось только расшифровать его адрес. Новый виток приключений, мистики, странных событий и загадочных персонажей ждет Вас на странице этой книги.

18+

ISBN 978-5-4483-0592-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. «Некрономикон» и шифр Медиума
2. Глава 1
3. Глава 2
4. Глава 3
5. Глава 4
6. Глава 5
7. Глава 6
8. Глава 7
9. Глава 8
10. Глава 9
11. Глава 10
12. Глава 11
13. Глава 12
14. Глава 13
15. Глава 14
16. Глава 15
17. Глава 16
18. Глава 17
19. Глава 18
20. Глава 19
21. Глава 20
22. Глава 21
23. Глава 22
24. Глава 23
25. Глава 24
26. Глава 25
27. Глава 26
28. Глава 27
29. Глава 28
30. Глава 29
31. Глава 30
32. Глава 31

Глава 1

Они всё шли и шли. По скользкой, местами разбитой лестнице, с трудом преодолевая метр за метром. Луч света выхватывал с темноты очередные ступеньки, а дальше снова была темнота и неизвестность. Казалось, что этому спуску не будет конца и что они, наверняка, попадут в самый центр Земли, туда, откуда уже не будет никакого выхода.

Четверо мужчин в самом рассвете сил спускались в ад. По крайней мере, так казалось со стороны. Спускались осторожно, чтобы не поскользнуться, спускались медленно, чтобы привыкнуть к новой обстановке, спускались тихо, чтобы никого не побеспокоить. Они всё шли и шли. И хотя с момента начала спуска прошло не более минуты, для этой четвёрки казалось, что прошла целая вечность.

— Сколько нам ещё идти? — не выдержал один из них, светловолосый Павел Сидоренко, замыкавший это шествие. — Этим ступенькам не будет конца.

Идущий спереди остановился, повернулся вполоборота и скептически посмотрел на Павла.

— А у тебя уже ноги заболели? — иронично спросил он. — Или тебя напрягает наше общество.

— Дело не в этом, — махнул рукой Сидоренко. — Пообещал жене пораньше прийти домой, мы хотели сегодня в магазин съездить.

Олег Мельничук, шедший впереди и считавшийся главным в этой команде, посмотрел на наручные часы и вполголоса заметил.

— Всем нужно пораньше быть дома и мне тоже, но пока мы не найдём то, что ищем…

— Да, кстати, а что мы всё-таки здесь ищем? — выпалил, идущий следом за Олегом, высокорослый и накачанный Денис Монастырский. — Ты сказал, что есть очень важное и срочное дело, привез нас сюда, мы уже полчаса спускаемся непонятно куда, а ты всё молчишь и ничего нам не рассказываешь. Это, что, какая-то тайна.

— Денис, пожалуста не начинай, — замахал руками Олег. — Раз мы здесь-значит это нужно. Я не предполагал, что это окажется столь трудным.

— И кому это всё нужно? — не унимался Денис. — Уж не тебе ли лично?

— Нет, не мне, — лаконично ответил Олег, и уже было собрался продолжать путь дальше, но Денис ловко схватил его за руку и, глядя прямо в глаза, сказал:

— Я не люблю никаких недомолвок, я человек открытый и хочу, чтобы все окружающие относились ко мне так же. Так, что же мы здесь забыли?

Олег не очень-то хотел отвечать сейчас на какие-либо вопросы, и он стоял в нерешительности, не имея, что сказать своему товарищу.

— Чёрт меня дёрнул взять вас с собой, — наконец вымолвил он. — И сам бы справился. Просто думал, что вчетвером будет веселее и не так страшно.

— Может, всё-таки пойдём дальше, — предложил Павел, показывая на часы. — Время, как говорят, — золото.

— Никуда мы не пойдём, — повысил голос Денис и кивнул головой в сторону Олега. — Пока некоторые не объяснят, что здесь происходит.

— Мужики, давайте не будем выяснять отношения здесь, — до сих пор стоящий молча, Юрий Давидчук, решил тоже вклиниться в разговор. — Честное слово, место не очень приятное, хочеться побыстрее выйти отсюда.

— И я о том же говорю, — поддержал его Павел. — Давайте пойдём дальше, а потом Олег наверху расскажет, что к чему.

Денис неприязненно посмотрел на своих спутников и нехотя поплёлся следом за Олегом. Пройдя ещё пару ступенек, всей группе стало трудно дышать. Спертый влажный воздух стал невыносимым. Фонарик Олега выхватил из темноты ещё пару ступенек внизу, а дальше была вода.

Денис закашлялся.

— Проклятие. И что же мы можем здесь найти. Разве что малярию и воспаление лёгких.

— Я пойду дальше сам, — предположил Олег. — Всем нам спускаться небезопасно. Нужно кому-то остаться здесь.

— Ну, уж нет, — возразил Денис. — Я пойду вместе с тобой. Раз уж ты привёл нас сюда.

— Что же это за место-то такое? — спросил Павел. — Такой глубокий подвал, весь залитый водой.

— На этом месте раньше находился институт водных ресурсов, — пояснил Олег. — Институт давно переехал в другое здание, а этот подвал раньше был лабораторией дренажных систем. Перед переездом её завалили, но сам вход почему-то оставили.

— И что в этом здании никто сейчас не обитает?

— А ты что разве этого не заметил на входе? — с улыбкой заметил любопытному Павлу Денис. — Тоже мне сыщик.

— Здание уже давно находится в аварийном состоянии, — добавил Олег. — И непонятно почему его до сих пор не снесли. Ведь рядом находится жилой квартал, школа, детские площадки.

— Ещё не хватало, чтобы нас здесь завалило, — мрачно заметил немногословный Юрий.

— Вот поэтому, ты и Павел, останетесь здесь, — ненавязчиво приказал Олег. — А мы с Денисом спустимся ещё немного. Мне кажется, что дальше хода нет.

Юрий молча кивнул в знак согласия и Олег с Денисом двинулись дальше. Пройдя ещё несколько ступенек, они остановились в нерешительности.

— Что там у вас? — спросил Павел.

Денис обернулся.

— А тут дальше вода.

Олег начал освещать фонариком всё вокруг. Снизу была вода, спереди-стена, а вход справа через пару метров был завален землей, глиной и разным строительным материалом.

— И что мы здесь можем найти? — спросил Денис раздражённо. — Какого чёрта мы здесь?

— Успокойся уже, — Олег снова настойчиво стал освещать всё вокруг.

— А вот и оно, — воскликнул он через пару секунд.

На стене слева было написано несколько десятков цифр. Написаны белой краской очень аккуратно и тщательно.

— Что за ерунда? — воскликнул Олег. — Максим Максимыч рассказал, что здесь будет написан какой-то адрес.

— Ах, вот где собака зарыта, — захлопал в ладоши Денис. — Так это шеф нас послал сюда.

— Он послал только меня, — Олег был явно чем-то озадачен. — Вас я взял с собой только из личных соображений.

— А что наш босс опять мутит какое-то дело, — строго сказал Денис. — В тайне от всех. Ничего, как только мы вернёмся, я поговорю с ним.

Денис повернулся к товарищам.

— Вы это слышали?

Юрий молча кивнул. А Павел, сгорая от любопытства, спросил:

— И что же вы там нашли?

— Шифр какой-то, — ответил Олег, внимательно разглядывая цифры.

— Шифр? — Юрий и Павел переглянулись.

— Вас это удивляет? — усмехнулся Денис. — Я уже даже удивляться не могу.

— Надо бы переписать эти цифры, — Олег на секунду задумался.

— Так чей же адрес мы должны были здесь найти? — Денис настроен был по-боевому. — Я не хочу участвовать во всяких афёрах.

Олег не обращал внимание на выпады Дениса и продолжал внимательно рассматривать цифровую надпись.

— У кого есть хорошая фотокамера в мобильном, — обратился он ко всем.

— У меня неплохая, — отозвался Павел.

— Тогда спустись сюда и сфоткай это, — Олег показал рукой на стену.

— А ты что, Олег, не хочешь со мной разговаривать, — не унимался Денис. — Но тебе всё-таки придется ответить на мои вопросы.

— Что ты хочешь от меня? — разозлился Олег. — Меня попросил Максим Максимыч спуститься сюда и прочитать адрес, который написан на этой стене. Но, как видишь, вместо этого адреса тут написаны какие-то цифры.

— Так чей всё-таки адрес? — на этот раз задал похожий вопрос Павел.

— Понятия не имею, чей это адрес, — развёл руками Олег. — Честное слово, ребята, я знаю не больше вашего.

— Конечно, шеф всегда скрытен, но я обязательно выясню, что к чему, — Денис не удовлетворился ответом.

— Ты уже закончил? — спросил Олег Павла.

— Да. Посмотри. Так пойдёт, — Павел показал отснятое изображение.

— Вполне, — улыбнулся Олег. — Пойдёмте наверх. Нам здесь делать больше нечего.

Подъём наверх оказался физически не намного легче, чем спуск. Но он оказался легче психологически.

— Вот и всё, — подытожил Олег, щурясь от яркого света. — Денис и вы, ребята, я вас очень прошу-не говорите начальнику, что я вас взял с собой. Я не хочу неприятностей.

— Пусть шеф ничего не скрывает о нас, — Денис никак не мог успокоиться. — И тогда всё будет хорошо.

— И всё-таки я прошу вас, — Олег примирительно посмотрел на Дениса.

— Хорошо, хорошо, — не выдержал взгляда Денис. — Рано или поздно шеф всё равно обо всём узнает. А я узнаю, что за тайны он скрывает от нас.

Олег посмотрел на часы.

— Половина пятого. Ты как раз успеешь с женой в супермаркет, — обратился он к Павлу.

— Ну, уж нет, — взмахнул руками Павел. — Я тоже хочу узнать, что же было написано на стене.

— Это мы вряд ли сейчас выясним, — сказал Олег, записывая шифровку с телефона Павла к себе в блокнот. Без ключа этого сделать невозможно.

— А ключ, наверняка, знает Максим Максимыч, — предположил Юрий.

— Не уверен, — засомневался Олег. — Иначе он сообщил бы мне конкретно, что здесь должно быть записано.

— На шефа это похоже, — злорадствовал Денис. — Браться за какое-нибудь дело, не выяснив до конца всех подробностей.

— Не забывай, что он платит тебе зарплату, — Олег положил блокнот себе в карман.

— И что мне теперь ползать перед ним на коленях, — Денис даже показал жестом, как он мог бы это делать.

Павел засмеялся от прикольного жеста, но на Олега все кривлянья Дениса не подействовали. Он ещё раз посмотрел на часы и задумчиво сказал:

— Поеду к шефу, он ещё, наверняка, ждёт меня в офисе.

Глава 2

Частное сыскное агентство «Макс» находилось почти в самом центре города. Отсюда рукой подать до центральной улицы города с её магазинами, универмагами, рынками, банками, деловыми центрами, кинотеатрами, гостинницами, ресторанами и прочими заведениями центра города. Отсюда недалеко было и до центральной автобусной станции и до центрального почтамта и до красивейшего здания Драматического театра. «Макс» занимал две комнаты на третьем этаже небольшого четырёх этажного офисного здания кубической формы, построенного ещё в середине прошлого века. В этом же здании компактно расположились две адвокатские конторы, крупная финансово-аудиторская фирма, учебный центр Министерства транспорта, мастерская по ремонту оргтехники, компания по уходу за пожилыми людьми и частная стоматологическая клиника, вход в которую, правда, был сделан с торца здания. В народе это здание так и называли «Кубом», хотя подобных зданий в городе было несколько, но только одно из них приобрело собственное название.

Напротив «Куба» раскинулся один из живописнейших парков города, называвшийся ранее именем вождя мирового пролетариата, но в 90-е годы поменявший своё название и ставший называться вполне нейтрально «Центральный Парк». Этот парк, несомненно, был любимым местом отдыха горожан во все времена. Чистые, ухоженные аллеи и дорожки, разнообразие высаженных здесь деревьев и кустарников, фонтаны разных стилей, цветочные клумбы, разнообразные детские и спортивные площадки-всё это делало парк очень привлекательным. Кроме этого здесь проводились разнообразные выставки и конкурсы, спортивные состязания и прочие публичные мероприятия. Здесь же в парке расположился детский кинотеатр и закрытый аквапарк.

В этом парке по выходным любил гулять с внуками, а после работы посидеть в тени деревьев и помечтать, Максим Межинский-основатель агентства «Макс», живший неподалеку, буквально в десяти минутах ходьбы. Максим Максимыч проработал всю жизнь следователем, а после выхода на пенсию затосковал по своей работе и решил продолжать ее, так сказать, в частном порядке. Благодаря своим связям, он очень быстро получил лицензию и оформил прочие документы, а ещё через месяц, взяв кредит в банке, арендовал и обустроил офис в «Кубе».

Максим даже не мог предположить, что его дела пойдут так хорошо. Оказывается люди только тем и занимаются, что подозревают своих спутников и спутниц в изменах. Это были основные дела первых месяцев работы «Макса». Очень скоро Межинский понял, что без помощника ему никак не обойтись. Ревнивцев с каждым днём становилось всё больше и больше. Олег Мельничук, работавший под руководством Максим Максимыча несколько лет, и был с ним в хороших отношениях, очень долго сомневался, ради чего ему стоит ломать себе карьеру. Но Межинский предложил такую зарплату, которую в полиции никто никогда платить не собирался. И Олег сдался. Через год Максим выплатил кредит и расширил поле деятельности. Теперь он расследовал не только дела о супружеской измене, но и мелкие кражи, семейные конфликты, искал пропавших людей, разоблачал мелких афёристов с недвижимостью и финансами. Большую помощь в этом деле ему оказывали его знакомства на прежней работе. Бывшие коллеги Максима безвозмездно делились информацией с базы данных, легко находили владельца телефонного номера, машины или квартиры.

Олегу,36 лет, разведён, имел двоих детей, одного от законного брака, а второго от женщины, с которой жил в гражданском браке. Но второй раз узаконивать свои отношения не спешил. Олег, отличный специалист, которому доверяли самые сложные расследования, и он блестяще с ними справлялся. Но были такие дела, которые без эксперта-криминалиста невозможно было расследовать.

Юрий Давидчук, благодаря своему скромному, застенчивому и тихому характеру, как-то не прижился в экспертном отделе местной полиции. Он был объектом насмешек со стороны сослуживцев и поэтому с радостью принял предложение Межинского. Максим взвалил на него всю бумажную работу и бухгалтерию, это кроме основной работы эксперта-криминалиста.

Юрию,28 лет и он неженат. Поговоривают, что из-за своего характера, он тяжело знакомится с женщинами и поэтому настоящих увлечений в его жизни мало. Олег, было, попробовал устроить личную жизнь своего коллеги, но из этого ничего не получилось. Юрий жил с родителями и был очень дружен со своим старшим братом, который жил с семьёй отдельно и работал инженером на одном из заводов.

Через некоторое время в «Максе» появились ещё два сотрудника. Павел Сидоренко, работавший ранее участковым инспектором и приходился сыном в прошлом одного из крупных чиновников города. Попав в немилость к нынешнему руководству полиции, Павел, долго не думая, перешел в подчинение к Максиму. Павел, красивый блондин с голубыми глазами с самой юности пользовался вниманием женщин, но его одноклассница Таня, не обладая какими-то особыми внешними данными, быстро отвадила от него всех любовниц и вышла за него замуж. Павлу,31 год, у него маленькая дочь. Живет он с семьёй на окраине города.

Денис Монастырский,30-летний атлетически сложенный рыжеволосый мужчина, с детства занимающийся восточными единоборствами и силовыми видами спорта, тоже был предметом вожделения любой женщины. Но сам Денис-однолюб и никаких увлечений, кроме своей гражданской жены, не имел. Детей у него нет. Работал Денис раньше оперативным работником, но «проштрафился» на работе и был со скандалом уволен из органов.

Вот такая команда набралась у Максима Максимыча. Межинский имел троих детей. Старшая дочь Маша жила в соседнем доме и родила двух прекрасных мальчиков-близнецов. Средний сын Артём десять лет назад уехал на заработки в Москву и там женился. Младший сын Коля учится на последнем курсе Киевского Университета Культуры.

Каких-то тарифов у «Макса» не было. Межинский прекрасный психолог сразу определял, кто из клиентов был платежеспособен, а кто отдавал последнее. Поэтому и расценки за похожие расследования были разными и отличались иногда значительными сумами. Совсем недавно частные сыщики проверяли на верность молодую жену одного из бизнесменов города. Женщина имела много друзей-ровесников, и муж жутко приревновал ее. Женщина оказалась чиста перед своим мужем, и бизнесмен без всякого сожаления расстался с несколькими тысячами долларов. А студент, который проверял на верность свою сокурсницу за подобное расследование, заплатил всего двадцать долларов. Во всех расследованиях всегда участвовали все сотрудники, и в начале дня Максим сообщал, что им предстоит сделать сегодня, а что может немного подождать. Командный метод расследования давал свои хорошие результаты. Каждый сотрудник вносил свою лепту в расследование каждого дела. Вот почему Дениса возмутило то, что Межинский что-то утаивал от них и поручил очередное задание только Олегу, не поставив всех остальных в известность.

Глава 3

В этот вечер Максим Максимыч задержался немного на работе. Отпустив всех сотрудников пораньше, он с нетерпением ждал отчёта от Олега. Межинский последние полчаса не находил себе места, он прохаживался из угла в угол, что-то бормотал себе под нос и пытался хоть чем-то себя занять, но это было безуспешно. Олег позвонил где-то в начале седьмого и, удостоверившись, что начальник всё ещё ждёт его в офисе, пообещал немедленно приехать.

Когда Олег зашёл в кабинет к Межинскому, тот сидел на стуле и нервно теребил в руках ручку. Увидев Мельничука, он соскочил со стула и бросился навстречу Олегу.

— Как всё прошло? — улыбнулся во весь рот Максим, похлопав Олега по плечу. — Я надеюсь, что никаких трудностей ты не испытал.

— Нет, — лаконично ответил Олег. — Немного сыровато было в подвале, да и темно.

— Садись, садись, рассказывай, — Межинский указал на стул. — Я уже весь изнервничался. Чаю будешь?

— Нет, спасибо, — Мельничук сел на стул. — Водички, если можно, а то в горле пересохло.

— Конечно, нет проблем, — Максим подал Олегу стакан с водой и тоже сел. — Не поверишь, любопытство распирает, что за адрес там написан?

— Не было там никакого адреса.

— Как не было адреса? — с удивлением и дрожью в голосе спросил Межинский.

— На стене там были написаны вот эти цифры, — Мельничук протянул записную книжку.

Максим, недоумевая, стал разглядывать листок, губы его периодически дрожали.

— И больше там ничего не было? — вымолвил он, наконец.

— Нет. На стене было только это написано, — Олег с интересом наблюдал за начальником. — А дальше пройти не позволяла вода. Да и вряд ли туда кто-нибудь смог пролезть.

— Эти цифры были написаны краской? — спросил Межинский с сомнением, не отрывая взгляда от листка.

— Кажется, да, — ответил Олег, слегка удивившись вопросу. — Темно было.

Максим Максимыч бросил записную книжку на стол, соскочил со стула и стал нервно прохаживаться по комнате.

— Проклятый Медиум, — вырвалось у него из уст. — Он решил поиграть со мной в кошки-мышки. Он думает поводить меня за нос. Не бывать этому, не бывать. Или он сделает то, что обещал или я его уничтожу. — Межинский сжал руки в кулак.

Олег с интересом и любопытством смотрел на Максима: таким нервным и взбудораженным он его видел в первый раз. Владелец сыскного агентства всегда был спокойным и рассудительным.

— Всё будет так, как я хочу, — продолжал далее Максим. — И никакие Медиумы мне помешать не смогут. И адрес будет у меня. И я добьюсь того, что я хочу.

Бешенство Максим Максимыча ещё длилось некоторое время. Потом он, видимо, устав, снова сел, но ещё долгое время бросал недовольные взгляды то на Олега, то на злополучный лист бумаги.

— Что это может быть? — спросил он, наконец, указывая пальцем на цифры.

— Какой-то шифр, наверное.

— Да об этом я и сам догадался, — махнул рукой Межинский. — Ты можешь это расшифровать?

Олег снова взял лист и стал внимательно его разглядывать:

— Тут, скорее всего, нужен ключ. Если его нет-рассшифровать подобное вряд ли получится.

Это сообщение привело Максим Максимыча ещё в большее бешенство. Но на этот раз он сумел совладать с собой и только нервно вздрагивал.

Олег набрал водички из мини — бара. Он ничего не понимал, и ему очень хотелось объяснений со стороны своего шефа. Но Максим Максимыч как воды в рот набрал.

— Подойди сюда, — Межинский жестом попросил Олега снова сесть на место.

Максим взял бумагу с шифром и положил перед Мельничуком.

— Я хочу, чтобы ты попробовал это рассшифровать. Постарайся, напряги все свои извилины, прояви сообразительность и все свои лучшие способности следователя, но мне не нужны эти цифры, мне нужен адрес одного человека. Помоги мне, пожалуста.

— Это будет очень нелегко, — таинственно заметил Олег. — А кто же вам отправил столь странное послание?

— Это секрет и я не намерен делиться с тобой, — отрезал Межинский. — Это моё личное дело.

— Тогда прошу простить меня, — Мельничук встал из-за стола. — Я не хочу влезать в ваши личные дела и больше помогать вам.

— Сядь и не нервничай, — властно приказал Максим, ударив кулаком по столу. — Это очень деликатное дело и я считаю, что чем меньше людей будет знать об этом, тем будет лучше для всех. Когда наступит время, ты обо всём узнаешь. Я тебе обещаю.

— Так дело не пойдёт, — Олег продолжал стоять. — Чем раньше мы узнаем, что за секреты вы храните, тем быстрее начнём помогать вам. И не надо на меня кричать. Если вы хотите другого помошника, то я вам помогу его найти.

Глаза Межинского аж засверкали от злобы, но он не привык отступать.

— О ком это ты говоришь во множественном числе? — Максим тоже соскочил на ноги. — Это дело касается только нас двоих и не надо сюда ещё кого-то приплетать. Мне не нужен другой помощник и если ты хочешь, то я могу тебе немного повысить жалованье с условием, что ты пойдёшь мне навстречу.

— А что же я должен сказать ребятам, — Олег смотрел прямо в глаза начальнику.

— А зачем им вообще что-то знать? — Максим отвёл глаза в сторону. — Неужели мы вдвоём не сможем оставить в секрете кое-какие вещи. И вообще, чем меньше любопытных, тем качественнее сделана работа.

— Им тоже очень интересно, что же они искали в столь странном подвале, — выпалил Мельничук на одном дыхании.

Максим Максимыч в первое мгновение не до конца, видимо, понял смысл последнего выражения Олега и поэтому равнодушно махнул рукой:

— Да какая им разница.

— Что-о? — через мгновенье вскрикнул он. — Они что были с тобой?

Олег молча кивнул головой.

— Какого чёрта, — застонал Межинский, схватившись за голову. — Этого мне не хватало. Пойми, что есть некоторые вещи, которые лучше держать подальше от посторонних глаз и ушей. Что же теперь делать? Почему я тебя сразу не предупредил-не вовлекать их в это дело.

— Они не посторонние люди. Мы, одна команда и привыкли всё делать сообща.

— Да, конечно, — замахал руками Максим. — Это я так воспитал вас. Но.…Любое правило может иметь исключение. Сейчас был именно такой случай.

Олег неопределённо пожал плечами, мол, что случилось, того уже не вернёшь.

— Нет, но зачем ты всё-таки потянул их с собой, — запричитал дальше Межинский. — Ты что не смог бы сам справится?

— Не уверен, — замахал головой из стороны в сторону Мельничук. — Хотя бы один помощник мне нужен был.

Максим также резко снова сел на стул.

— Да, ты садись, садись, — предложил он Олегу сделать то же самое. — Я, честно говоря, попал очень в затруднительное положение.

Боевой дух Максим Максимыча очень быстро иссяк. Теперь он снова становился прежним владельцем сыскного агенства-спокойным, рассудительным, трезвым.

— С одной стороны, как ты видишь, без помощников мне не обойтись, — рассуждал Межинский. — Дело становится всё более сложным и запутанным. А с другой стороны, будет лучше, чтобы о нём знали как можно меньше народу. Раз уж наши коллеги стали невольными участниками этого расследования, то я считаю, что их надо посвятить во все дела. — Максим впервые улыбнулся за всё время разговора. — А то Денис мне всю печёнку выест своими расспросами. Ты тоже так считаешь?

— Конечно, — ответил Олег. — Мне самому интересно.

— Ничего тут интересного в принципе и нет, — равнодушно промолвил Межинский. — Банальная история о человеческом тщеславии, гордыне и запредельных амбициях. Но об этом завтра.

Максим Максимыч натянуто улыбнулся и всем своим видом стал показывать, что разговор окончен.

Глава 4

— Мартин дома? — спросил пожилой мужчина, слегка протиснув голову в дверной проём.

Женщина по другую сторону двери стала внимательно разглядывать непрошеного гостя, а когда узнав его, воскликнула:

— Максим Максимыч, вы что с ума сошли-поздно ведь. Мартин уже спать ложится.

— Да ещё не так уж и поздно, — стал оправдываться гость, посматривая на часы. — Только девять часов. А мне нужно с ним очень поговорить. Срочно. Пожалуста попросите его, чтобы он меня принял.

— У него сегодня тяжёлый день был, — проворчала женщина, пропуская гостя в квартиру. — Много посетителей было.

Через несколько минут женщина вернулась и официально объявила:

— Медиум готов вас принять.

Сколько раз за всю свою жизнь Межинский переступал двери этого загадочного кабинета. Он знал обстановку в нём наизусть. В кабинете Медиума было много свечей, стены разрисованы мистическими рисунками, а в углу на тумбочке стоял блестящий шар с голубоватым свечением. В комнате не было стола, сам Медиум садился на высокий треножный стул, а гости уютно располагались на кожаном кресле. За небольшой ширмой в другом углу комнаты на полу лежал маленький коврик, на котором два раза в день, утром и вечером, Медиум занимался медитацией. Тут же свисали прямо из потолка разные статуэтки молящегося Будды. Будда в разных позах был изображён и на картинах, висевших тут же.

Как правило, Медиум принимал посетителей при сумеречном освещении: окно в кабинете было тщательно занавешано, а свет давали только свечи, стоящие на полках по всему периметру комнаты. Поэтому Максим очень удивился и даже зажмурился от яркого света переступив порог кабинета, оказывается здесь было так много лампочек.

Медиум привычно расположился на своём стуле. Это был очень маленького роста, сутулый пожилой мужчина с редкими седыми волосами на голове и безобразно морщинистой кожей.

— Очищаем комнату от негативной энергии, — пояснил он. — В темноте рождаются тёмные силы. А я ведь знал, что ты придешь.

— Ты решил поиграть со мной в какую-то игру, — недовольно пробурчал Межинский. — Или ты решил поиздеваться надо мной?

— Во-первых, здравствуй, мы ведь с тобой сегодня ещё не виделись, — с сарказмом заметил Медиум. — А во-вторых, отбрось этот недовольный тон. Я не люблю разговаривать с людьми, которые приносят сюда много негативной энергии. А от тебя идут нездоровые волны.

— Да уж прости меня, но ты отлично знаешь, что меня привело к тебе, — иронично проговорил Максим. — Ты ведь не выполнил своё обещание.

— А я тебе разве что-то обещал, — Медиум издевательски наклонил голову набок и язвительно улыбнулся. — Или ты решил, что я тебе что-то должен. Медиум никогда никому ничего не должен, а если он и помогает людям, то это по доброте душевной, а не по принуждению или из страха. А ты вообще-то присядь, присядь. — Добавил он вкрадчивым голосом.

Межинский повиновился и сел в гостевое кресло. Он много раз сидел в этом кресле, но почему-то сейчас он чувствовал себя очень скверно. Это, видимо, из-за того, что Медиум смотрел на него как-то странно, а может из-за того, что сейчас он встречался с ним в непривычной обстановке — было очень светло и не горели свечи.

— Какой он всё-таки уродливый, — мимоходом промелькнула мысль в голове Максим Максимыча.

— А кто тебе сказал, что человек должен быть красив внешне, для меня гораздо важнее внутренний мир человека, его поступки и помыслы, — недовольно поморщился Медиум. — Или ты считаешь по-другому?

Межинский вздрогнул: как он мог забыть, что от этого человека даже свои мысли нельзя спрятать.

— Я очень хорошо знаю, что ты обо мне думаешь, — продолжал далее Медиум, пристально глядя на собеседника. — И это после того, как я много хорошего и полезного сделал для тебя. И заметь, ничего не требуя взамен. Сколько раз ты приходил ко мне за помощью? Ты уже, наверное, сбился со счету. А я помню. Помню всех тех пропавших людей, которых ты находил с моей помощью. Помню все те преступления, которые ты, благодаря мне, легко раскрывал и, благодаря которым, стал одним из лучших следователей города. Ты легко продвигался по служебной лестнице и считал, что так и должно быть. Что я тебе что-то должен или чем-то объязан. А помогал я совсем не тебе, а родственникам тех людей, которые были обеспокоены судьбой своих близких и хотели только одного, чтобы, если уж их и нет в живых, то хотя бы похоронить по-человечески. Я помогал тебе ловить преступников только для того, чтобы восстановить справедливость и наказать зло. А ты всю жизнь думал, что это твоя заслуга, что я помогаю тебе. И вот когда я в обмен на адрес нужного тебе человека прошу денег, ты становишься в позу и начинаешь что-то требовать. Ты больше не получишь от меня ничего. Сначала деньги, а потом информация.

— А зачем тебе деньги? — едва произнёс непослушным языком парализованный Межинский. — Ты же не можешь брать деньги, иначе твой дар пропадёт.

— Я не могу брать деньги с людей за свои услуги, я должен помогать им бесплатно. Я — белый маг. В этом ты прав. Но я достаточно сделал добрых дел, поэтому могу сейчас перейти и на другую сторону. И дар мой останется при мне. Вот здесь ты ошибаешься.

Медиум подошёл поближе к Максиму и наклонившись к нему прошептал:

— У меня есть талантливый ученик, имеющий дар, но он круглый сирота и очень беден. Когда он станет Медиумом, он так и останется бедным и ему негде будет жить. А я хочу после себя оставить хоть что-то ему. Я очень хочу подарить ему квартиру. Эту квартиру, оставшуюся мне от матери, я завещал своей помощнице. Она всю жизнь была рядом со мной, делила со мной и радости, и горести. Она — святой человек. Эти два человека — самые близкие люди в моей жизни и я хочу отблагодарить их. Но у меня только одна квартира, а денег на покупку второй, естественно, нет.

— Но у меня нет таких денег, — возразил Межинский.

— Врёшь, — отрезал Медиум. — Ты же знаешь, что меня обмануть невозможно. Твои дети смогут обеспечить себя сами и эти деньги, которые ты заработал не без моей помощи, им не нужны. Я просто прошу у тебя свою долю. Ведь, если чесно, я заработал эти деньги.

— Помоги мне в последний раз, — пролепетал Межинский. — И я оставлю тебя в покое. Последний раз. Прошу тебя.

— Ты, видимо, не понял о чём я тебе только что сказал, — Медиум развернулся и сел на место.

Максим сполна воспользовался этой секундой, когда Медиум перестал смотреть на него. Он слегка приободрился.

— Ведь мы с тобой росли в одном дворе, — с надеждой воскликнул он.

— Ага, вспомнил, — зло посмотрел на Межинского Медиум. — Может ты помнишь, как ты со своими дружками издевался надо мной. Я до первого класса мочился в постель, я рос слабым и больным, я был маленького роста и уродлив. А вы постоянно обзывали меня, били, заставляли делать неприятные вещи. Помнишь?

Межинский опустил голову.

— Я был беззащитным перед вами, никто не мог заступиться за меня, — продолжал далее Медиум. — Моя бедная мать растила меня одного, она с утра до вечера работала, чтобы хватало денег лечить меня. А ты помнишь, как вы её обзывали за спиной: и шлюха, и грязная подстилка, и вонючая бычка. А это всё из-за того, что она точно и не знала от кого меня родила. Ей очень хотелось ребенка, а в личной жизни ей не везло. А меня вы обзывали Семимесячным. Я сначала не понимал, что это такое. Думал это так из-за моего роста. Но потом понял и это открытие не принесло мне радости. А моё имя? Как вы насмехались над моим именем. «Тоже мне иностранец-засранец», — говорили вы. — «Ты своим видом оскверняешь столь благородное имя». Сколько боли и обид я перенёс в детстве. Как ночами я тихонько плакал в подушку, как я проклинал тот день, когда родился. Как я хотел уйти из жизни, но понимал, что моя мать не переживёт этого. Ты же помнишь, что я подружился с одной девочкой во дворе. Она была такой же несчастной как и я. Жила с бабушкой, родители у неё погибли. Она была одинока и постоянно ходила грустной. Мы сроднились с ней, ходили друг к другу в гости. Это была не просто дружба — это была первая любовь. Она чувствовала то же, что и я, она была похожа на меня. И что же вы, сволочи, сделали. Вы заманили её в подвал и изнасиловали прямо у меня на глазах. Бедная девочка, она рыдала от боли и ужаса, просила не трогать ее, она звала на помощь. Я хотел ей помочь, но не мог. Вы скрутили мне руки и кричали, чтобы я смотрел на всё это. Мне было ужасно обидно и мерзко. Я тоже плакал и просил отпустить ее. Но вы только смеялись над нами и продолжали делать своё грязное дело.

— Но меня там не было, — возразил Межинский.

— Твои дружки там были, а ты во всём поддерживал их, — Медиум гневно смотрел на Максима. — Или ты хочешь сказать, что заступился бы за нас.

Межинский молчал не зная, что ответить. Он уже был не рад, что поднял эту тему — теперь Медиум разозлился ещё больше.

— Чего молчишь? Нечего сказать, — замахал руками Медиум. — Ты один раз заступился за меня, но это было не по доброте душевной. Просто с пацанами из соседнего двора у вас были вражеские отношения и ты не захотел, чтобы они меня побили. Мол, это наш кадр и мы его сами будем бить и издеваться над ним. Помнишь?

— Да помню, помню я это всё, — голос Межинского задрожал. — Ведь мы же были несознательными и глупыми мальчишками.

— А то, что чуть не отправили меня на тот свет, заставив выпить какой-то дряни, — Медиум повысил голос. — Это всё по-глупости было. Я получил тяжёлое отравление и впал в кому. Я находился на краю пропасти, отделяющей жизнь и смерть. Я хотел умереть, но и боялся этого. Я так мало прожил, но ничего в этой жизни меня не радовало. А ведь, когда я находился в этом состоянии, я видел вас. Вы хвастались друг перед другом, какие вы герои, что отправили меня к праотцам и что одним порочным генофондом стало на Земле меньше. Я видел свою мать, которая похудела и осунулась за эти пару дней. Ведь она не спала ни днем, ни ночью, почти ничего не ела и всё время плакала.

— Ты и это знаешь, Мартин? — Межинский впервые обратился к Медиуму по имени и поднял на него глаза.

— Какое право вы имели распоряжаться чужой жизнью? — не обратил никакого внимания на него Медиум. — Зачем вы взяли на себя миссию уничтожать других, не похожих на вас людей? Я хотел умереть. Но, видимо, каким-то высшим силам это не было нужно. И вот я увидел Будду. Он мне сказал, что путь к самопознанию и истине лежит через внутреннее духовное очищение. «Ты достаточно настрадался в своей жизни, теперь ты готов помогать другим, таким же страждущим, как и сам», — поучал он меня. — «Ты станешь Медиумом и через тебя я буду передавать людям свои знания и опыт. Через тебя я буду исцелять страждущих и душой, и телом. К тебе будут приходить за помощью много людей, они действительно несчастны, они страдают оттого, что не могут обрести внутреннюю гармонию и не могут быть в согласии с собой. Ты им поможешь, но будешь делать это абсолютно безвозмездно, иначе все твои деяния не будут иметь духовной силы. Тебе ещё рано умирать, твой час ещё не пробил. Ты, если будешь слушать моих советов, проживешь долгую и счастливую жизнь и когда тело твоё умрет, то твоя душа вознесётся к бессмертным душам других не испорченных цивилизацией и низменными поступками людей». Так он мне говорил. И ещё много другого и интересного. Я проникся его учением, я полюбил его за мудрость и простоту, за доброту и душевность, но думал, что это всё предсмертные видения и как только я умру, я его больше не увижу. Но неожиданно я пришёл в себя. Врачи удивлённо пожимали плечами. Меня отключили от аппарата жизнеобеспечения и через пару дней выписали домой. Я был абсолютно здоров. Даже те болезни, которыми я болел раньше, меня больше не беспокоили. Через некоторое время ко мне приехали два человека в странных одеждах с Тибета, оформили необходимые документы и я уехал с ними в один из буддийских монастырей.

— А вам было удивительно, куда я пропал, не правда ли? — Медиум снова вплотную подошёл к Максиму. — Вы были уверены, что я сдох. Моя мать сразу же после моего отъезда переехала в другой район и больше вам ничего не напоминало обо мне. Я пробыл на Тибете долгих пять лет вместе с другими послушниками из разных стран. Там было всё очень удивительно и интересно. Я, как будто, попал в другой фантастический мир. Мир духовных ценностей, мир нереальных образов и интеллектуальных поступков. Мир, где всё было отличным от грязного и жестокого мира, в котором я жил раньше. Я наслаждался переменами, которые происходили в моем теле и душе. Я познавал новый мир, медитировал, учился у других монахов покорности, терпению и милосердию. Ты первый человек, которому я всё это рассказываю. Или может тебе это неинтересно? Ты можешь уйти, я тебя не задерживаю.

Межинский, смотря куда-то в сторону, промолвил:

— Продолжай. У меня есть много времени.

— Очень хорошо. И у меня есть много времени, — Медиум схватил Максима за плечи и глядя прямо ему в глаза, негромко сказал. — Я долго не мог никому ничего рассказывать. Я дал обет молчания. И все, что происходило со мной в эти пять лет так и уйдёт со мной в мир иной. И вот я снова вернулся в родной город, в город не самых приятных воспоминаний, в город, в котором я столько прожил неприятных моментов. Но я вернулся сюда другим человеком. Вместо запуганного, жалкого и слабого создания, я стал сильным, всемогущим и великим Медиумом, который может управлять сознанием и душами других людей. Моя бедная мама не пережила разлуки со мной и умерла. Я очень сожалел об этом. Но я не мог взять её с собой. Это было запрещено. В моей жизни теперь стало много ограничений. Я, например, не мог жениться. Мне не запрещалось иметь связи с женщинами, но ни одна из них не могла стать моей собственностью. А супружеская жизнь подразумевает некоторые ограничения и зависимость. Еще когда я был молод, я помог одной девушке и спас от смерти её маму. И с тех пор она осталась со мной жить и стала моей верной и надёжной помощницей.

— Ты говоришь о Полине? — перебил Межинский. — А я думал, что она у тебя работает и ты платишь ей зарплату.

— У нас с ней духовная и эмоциональная близость, но тебя это не касаеться, — отрезал Медиум и снова сел на своё место. — Я также должен был есть простую пищу, без излишних гастрономических изысков, отказаться от алкоголя, сладостей и пить только воду или чай. Я не имею права смотреть телевизор, пользоваться компьютером, посещать развлекательные мероприятия. Но я даже рад этому. Меня такая жизнь всегда устраивала. Постепенно обо мне стал знать весь город. Информация о человеке, который лечил безнадёжных больных, который давал мудрые советы тем, кто попадал в затруднительное положение, распространялась очень быстро. Я был удовлетворён. Меня охватывало чувство радости, когда я в очередной раз спасал чью-то жизнь. Это было незабываемое чувство, что я кому-то нужен, что я оказался полезен обществу и людям. Тебе ведь тоже знакомо это чувство? Ведь ты тоже делал полезные и нужные дела.

Максим кивнул головой, хотя и Медиум не требовал от него ответа.

— Так вот, теперь послушай одну очень важную вещь, — Медиум сделал многозначительную паузу. — Ты никогда не задавался вопросом, почему твои дворовые друзья так рано ушли из жизни, один за другим и никто из них не дожил даже до тридцати? Только ты один и остался.

Межинский вскинул голову и удивлённо посмотрел на Мартина.

— Так это всё ты? — медленно протянул он.

— Нет, не я, — невозмутимо ответил Медиум. — Я не имею права причинять другим людям боль и страдания. Но я догадываюсь кто за этим стоит и точно знаю — они ушли из жизни из-за того, что издевались надо мной и приносили мне физическую и душевную боль. А ведь никакого криминала, все выглядело естественно и без всяких подозрений. Один отравился метиловым спиртом и умер в страшных судорогах, так и не дождавшись скорой помощи; другой погиб в криминальных разборках, получив пулю в самое сердце; третий утонул, когда поехал с какой-то малолеткой отдыхать на море; четвертый погиб в автокатастрофе, на секунду заснув за рулём и вылетев на «встречку»; а пятый выпрыгнул из окна, когда у него наступил очередной приступ депрессии. Пять молодых парней — пять смертей.

— Я догадывался, что ты за этим всем стоишь, — Межинский соскочил с места. — И тебе не жалко было такое сделать. Ты же сам говорил, что никто не имеет права лишать другого человека жизни. Из-за того, что тебя обижали, ты сделал несчастными пять семей. Подумай, как воспринимали смерть своих сыновей матери, как страдали отцы, братья и сестры. Ты спас много жизней, но они не могут перекрыть тех, которых ты загубил.

— Перестань мне читать нравоучения, — процедил сквозь зубы Медиум. — Тоже мне святой нашелся. Я никого не трогал даже пальцем. А в том, что произошло, виноваты какие-то высшие, неведомые нам силы.

— И ты не пытался остановить эти силы? — недоумевал Межинский, стиснув кулаки. — Ты такая же мразь, как и все остальные. Это только со стороны ты выглядишь каким-то особенным, святым. А душа у тебя такая же чёрная и подлая, как и у всех двуногих.

— Душа у меня чиста и прозрачна, как вода в ручейке весной, — ехидно улыбнулся Медиум. — Ты мне будешь говорить о нравственности. Ты и тебе подобные, которые создали этот мир, где сильный убивает слабого, богатый порабощает бедного, здоровый смеётся над больным, а сытый никак не может понять голодного. Мир, где каждый человек, стремится стать лучше, богаче, здоровее за счёт счастья, благополучия и здоровья других людей. Плевать на всех — главное, чтобы мне было хорошо. Вот как называется ваш мир. За те пять лет, что я провёл в Тибете, я многое осознал. Я понял, что, если постоянно очищать своё тело и душу, не важно через что — через молитву или медитацию, через милосердие или сострадание, через пост или воздержание — то можно достичь таких высот нравственности и покоя, что никакие внешние стимулы не заставят человека делать противоправные, бессердечные и жестокие дела. Но проблема в том, что один очищается, а другой-нет. Один делает добрые дела, а другой-нет. И между двумя индивидуумами происходит постоянная борьба. Борьба между добром и злом. И зло сейчас уверенно одерживает победу.

— Ты хочешь сказать, что восстанавливаешь статус-кво, — Межинский немного успокоился. — Но пять смертей, которые совершились с твоего молчаливого согласия, на это ты, что ответишь.

— Я сделал все, что смог, эти люди должны были умереть, — спокойно ответил Медиум. — Никакого толку в жизни от них уже не было бы. А смертей должно было быть шесть.

Межинский аж подпрыгнул на месте и вопросительно уставился на Мартина.

— А что ты так удивлённо смотришь? — снова улыбнулся Медиум. — За время нашего разговора ты не задал себе вопрос, почему же ты остался жив из всей этой компании.

— Ну, и почему же?

— Считай, что ты выиграл счастливый билет, — продолжал улыбаться Медиум.

— А если серъёзно, Мартин, — Межинский посмотрел на Медиума с надеждой. — Почему меня оставили в живых?

— Потому что ты единственный из той компании, к которому я испытывал симпатию, — Медиум отвёл глаза в сторону. — Да, да, не удивляйся. Есть такой термин в психологии «стокгольмский синдром» — это когда жертва начинает чувствовать симпатию к своему мучителю.

— Но «стокгольмский синдром» применялся по отношению к заложникам, — возразил Межинский. — Ты же не был ограничен ни в движениях, ни во времени.

— Ты прав, но понятие «стокгольмского синдрома» шире и выделяют так называемый бытовой «стокгольмский синдром», — пояснил Медиум, продолжая смотреть в сторону. — Каждая десятая жертва изнасилования вспоминает, что было всё не так уж и плохо и мечтает быть изнасилованной этим человеком ещё раз и даже завязать с ним романтические отношения. Половина жен, чьи мужья распускают руки, никогда не заявят на него в полицию, потому что жить без него не могут и чем сильнее порой побои, тем сильнее эта страсть и покорность. Так случилось и со мной. Побои и унижения от других я воспринимал очень болезненно, а вот от тебя очень спокойно и иногда даже мечтал, чтобы ты ударил меня ещё так разок. Глупо, не правда ли.

— Но почему я этого не замечал? — спросил Межинский.

— Это потому что я думал, что со мной происходит что-то ненормальное и старался скрыть все это в глубинах сознания, — задумчиво произнёс Медиум. — Это позже появился термин «стокгольмский синдром» и его описание. Поэтому, когда стали приходить сообщения о смерти твоих дружков я понял, что это связано со мной и что ты тоже скоро умрешь. Ты уже тогда начал работать следователем и я наблюдал за переменами, происходящими с тобой. Нет, ты не был конченым отморозком, как твои друзья. Ты стал порядочным и честным человеком и я постоянно думал, что совсем не хочу твоей смерти. Мои мысли материализовались — тебя не тронули и я решил помогать тебе, так как видел, что ты тоже делаешь очень полезные, нужные и добрые дела.

— Помоги мне в последний раз, — попросил Межинский. — Дай мне адрес этого человека. И больше я тебя ни о чём просить не буду.

— Я тебе довольно доходчиво объяснил, почему я не хочу этого делать, — невозмутимо ответил Медиум. — Не хочешь платить деньги — разгадывай головоломку, которую я тебе предложил.

— Но к этому шифру, черт возьми, нужен ключ, — повысил голос Максим.

— Правильно, а ключ у меня вот здесь, — Медиум прикоснулся рукой к голове. — И его ты не получишь.

— Намекни хотя бы, что это за человек, кем работает, как его зовут или, хотя бы, как он выглядит? — Межинский не терял последней надежды.

— Я что похож на идиота, — Медиум иронично усмехнулся. — Если я тебе дам ещё хоть крупицу информации, ты со своими связями и умом быстро найдёшь этого человека и никакие шифры тебе уже не будут нужны.

— Это вымогательство, — закричал Максим. — Да, я на тебя натравлю полицию, налоговую и прокуратуру. Твою деятельность запретят, а тебя посадят на несколько лет.

— Сколько агрессии и глупости, — невозмутимо ответил Медиум. — Были уже здесь и налоговая, и полиция, сначала с проверками, а потом и как клиенты. Ты думаешь, что я кого-то боюсь и ты набрался храбрости угрожать мне. Мне, Великому Медиуму, которого знает весь город и перед которым снимают шляпу властные структуры. Или ты вспомнил молодость, и решил, что снова имеешь хоть какую-то власть надо мной. Я очень просто могу убедить тебя в противоположном. Я силён и всемогущ, а ты так и остался жалким человечишкой со своими низменными интересами и потребностями.

— Это ты возомнил о себе чёрт знает что, — Межинский приблизился вплотную к Медиуму и сжал кулаки. — Я думаю всем интересно будет узнать, что ты представлял из себя в детстве. Слабое, жалкое, больное и уродливое создание, которого все унижали и оскорбляли.

Медиум невозмутимо улыбнулся и посмотрел прямо в глаза Максиму:

— Ты неблагодарная тварь, я, кажется, ошибся в тебе, подарив жизнь. Ведь смертей должно было быть шесть. Но ничего, это ведь всё можно исправить. Можно ведь колесо истории отмотать назад.

Межинский от взгляда Медиума почувствовал оцепенение, как и в начале их встречи. Почему-то ослабли ноги и руки, по телу пробежал озноб, а дыхание стало ослабленным.

— Теперь ты ответишь за свои слова, несмотря на мою симпатию к тебе, — продолжал далее Медиум, не ослабляя взгляда. — Ответишь за издевательства надо мной в детстве, ответишь за помощь, которую я оказывал тебе всю жизнь. Я только не пойму, зачем я это делал. Ты ведь ничем не отличаешься от своих бывших дружков — такой же высокомерный, наглый, злой. И как это я раньше не заметил. А теперь, сядь. — Властно приказал Медиум и указал на кресло. — Сядь и внимательно слушай, что я тебе сейчас скажу.

Межинский покорно сел в кресло.

— Я больше тебя не хочу видеть в своём доме, — голос Медиума звучал как раскат грома. — Ты переступишь порог только тогда, когда принесёшь деньги. И то, я очень хорошо подумаю, помогать тебе или нет. Ты навлёк на себя гнев Медиума и тебе прийдёться теперь постараться, чтобы я сменил свой гнев на милость. И запомни, раз и навсегда, что смертей должно было быть шесть. И шестая смерть может прийти так же внезапно, как и первые пять. А теперь, пшёл вон, мерзкая и подлая скотина.

Глава 5

Максим Максимыч был стойким и бесстрашным человеком. Он многое в своей жизни поведал и стойко преодолевал все трудности. Работа следователя не позволяла расслабиться ни на минуту. И сейчас, после разговора с Медиумом, он не чувствовал ни страха, ни паники. Было какое-то чувство досады и разочарования. Мысли в голове путались, постоянно звучал голос Медиума, а движения были заторможенными. Межинский никак не мог понять, что с ним происходит: он не мог сосредоточиться, не мог осознать, что произошло и никак не мог вспомнить деталей разговора с Медиумом. Только последние слова Мартина и его ужасный голос: «Смертей должно было быть шесть» и «Колесо истории можно отмотать назад» прочно засели в голове.

Межинский подошёл к своей машине, позвонил жене, что уже скоро будет дома, постоял немного возле машины и вдруг неожиданно развернулся

...