Оглавление

Введение

Дорогой читатель! Основная линия этой книги посвящена тому, что делает глубинную психотерапию — вроде той, которую я описываю в диалогах каждой главы — трудным и местами очень неприятным процессом. Всё дело в том, что наши психологические трудности очень связаны с нарушением, в широком смысле слова, нашей возможности любить — любить наших близких, наши дела, мир вокруг себя и, в конечном итоге, самих себя как отражение и вместилище переживаний по поводу всех этих ценных и значимых вещей. Нарушение это проистекает из-за столкновения любви с природной, совершенно нормальной агрессией, которая, появляясь в раннем возрасте, приводит к тому, что мы не только любим наши ценные и дорогие объекты, но и ненавидим их и боимся мести за эту ненависть с их стороны, а также боимся разрушить их собственной агрессивностью. В результате этой динамики, усиливаемой внешними обстоятельствами, наша связь с любимыми объектами меняется. Частично она действительно разрывается, частично — переходит на противоположный эмоциональный полюс, где воспринимается как ненависть и отчуждение. Частично мы начинаем игнорировать имеющиеся сильные эмоциональные связи. Всё это причиняет нам боль, которую мы привыкаем терпеть — и даже создаём вокруг этой боли всю свою жизнь.

После того как клиент выстраивает личный контакт со своим психотерапевтом, тот тоже становится для клиента дорогим и ценным объектом, по отношению к которому возникают и любовь, и ненависть, и ревность, и зависть, и любопытство, и восхищение — и многие другие чувства, которые мы все, более или менее осознанно, питаем к своим близким и ко всему тому, что для нас дорого. Проговаривая, осознавая и переживая в терапии свои чувства по отношению к ценным и значимым для нас людям — в особенности по отношению к терапевту, поскольку с ним это происходит в живом, личном, непосредственном эмоциональном контакте, — мы интегрируем свои «негативные», прежде неприемлемые и пугающие нас самих стороны, и стороны эти становятся для нас знакомыми. Мы убеждаемся в том, что терапевт не только не разрушается от наших разнообразных проявлений, но и продолжает хорошо относиться к нам — продолжает любить нас. Таким образом, наша эмоциональная связь с хорошим и ценным объектом под названием «терапевт» внутри нас становится крепче и надёжнее, а когда внутри нас много хорошего и надёжного, то и любить себя, и преодолевать всякие объективные трудности становится значительно легче.

Внести в сопровождение терапевтического процесса зрелую любовь и заботу можно разными способами, и некоторые из этих способов я постаралась описать здесь. Частично — очень большой своей частью — они, конечно, относятся к той установке и позиции, которую терапевт непосредственно проявляет во взаимодействии с клиентом. Однако, помимо этого, достаточно большую роль играют практики самопомощи и поддержки, которыми можно и нужно пользоваться, когда проходишь психотерапию. Не всегда мы чувствуем любящее присутствие своего терапевта внутри себя, и поддержать себя в такие моменты бывает очень важно — и для заботы о себе, и чтобы не прервать терапию на самом, как говорится, интересном месте.

Текст этой книги задуман так, чтобы в него можно было просто погрузиться, расслабиться и позволить ему на время стать частью себя, как мы делаем это при чтении художественных книг. Когда волна текста схлынет, на берегу вашего сознания останется несколько красивых камушков, способных помогать вам справляться с непростыми эмоциональными ситуациями, которые время от времени случаются с каждым из нас.

Позвольте представить вам главного персонажа этой книги, который… которая будет сопровождать вас на этом пути. Амира — психоаналитик с многолетним опытом работы. Родилась и выросла в большом городе, с юных лет проявляла интерес к человеческой психике и внутреннему миру людей. Амира окончила университет с дипломом по психологии и затем прошла обучение психоаналитическому подходу, который стал основой её практики. В своей работе Амира стремится создать безопасное и доверительное пространство, в котором её клиенты могут исследовать свои чувства, эмоции и бессознательные паттерны. Она верит, что понимание собственных внутренних конфликтов и осознание неосознанного могут привести к глубоким изменениям и личностному росту. Помимо практики, Амира активно участвует в профессиональных семинарах и конференциях, делясь своим опытом и знаниями с коллегами.

Амира сочетает в себе как мои собственные черты, так и черты многих моих коллег, но больше всего в ней, как мне кажется, не от меня, а от моего психоаналитика. Это вышло совершенно случайно. Я горжусь тем, что моё бессознательное так ценит мой собственный анализ и человека, который вот уже почти пятнадцать лет принимает в этом процессе самое активное участие.

Если вы ищете конкретные рекомендации для конкретной ситуации, и вас бесит необходимость вникать в художественный текст, то эта книга, скорее всего, вам не понравится. Она, выражаясь метафорическим языком, представляет из себя не путеводитель по ближайшим ресторанам, а скорее что-то вроде небольшой повести о кулинарии, прививающей вкус и любовь к готовке. Ничего страшного, если вы не хотите всё вот это готовить. В любом случае, я желаю вам приятного аппетита, и пусть никто не уйдёт голодным.

Все персонажи в этой книге вымышлены, а все совпадения, как водится, абсолютно случайны.

Я буду рада, если вы, в свою очередь, поделитесь со мной идеями, о чём ещё я могла бы написать. Мои контакты вы сможете легко найти в интернете.

С наилучшими пожеланиями,

Марина Андронова, психолог и психоаналитик

Пробуждение. Амира варит кофе

«Постоянное подавление чувств ведет к внутреннему конфликту, который никогда не может быть разрешён».

Зигмунд Фрейд глазами искусственного интеллекта

В зеркале отражалась дама весьма приятной наружности, стройная, изящная, с чуть смугловатой кожей и глубокими карими глазами. Полные губы тронуты застенчивой улыбкой. Длинные тёмные волосы густыми волнами ниспадают вниз. За спиной виднеются стеллажи с книгами и огромный тёмно-зелёный фикус с длинными, как будто даже вызывающе сочными листьями. Мягкий кардиган, неяркий макияж, свободно распущенные волосы, приглушённое освещение — всё создавало атмосферу расслабленного тепла и принятия. Всё было так, как и должно быть в кабинете психотерапевта.

Амира подмигнула своему отражению и подошла к столику, на котором стояли кофемолка и кофеварка. Варить кофе прямо здесь, в кабинете, было практикой вызывающей и даже чуточку бунтарской: в здании, где находился кабинет, было две кофейни, одна пекарня, три вендинговых автомата и маленький магазинчик элитного чая и кофе, вечно заставленный коробочками, пакетиками и баночками. Однако всякий раз, когда Амира засыпала горсточку зёрен в ручную кофемолку и начинала крутить ручку, у неё возникало приятное чувство, что она создаёт что-то своё. Для неё это было очень важно — любить то, что создают другие, но при этом всё время создавать что-то своё, такое и только такое, какое может создать она, Амира, в этот прекрасный новый день.

Люди, которые приходили в кабинет, тоже всё время создавали что-то своё. Обычно это были симптомы, которые им не нравились. У них не получалось работать, дружить, вступать в близкие отношения, встречаться с родителями, иногда даже спать или есть. Амира всегда с какой-то странной нежностью относилась к симптомам, этим загадочным и хрупким творениям бессознательного. Сколько красоты и терпения было в этих отточенных движениях тела и духа, которые эти люди повторяли изо дня в день, не заботясь о том, чтобы понять скрытый в них глубинный смысл!

Как обычно, одно зёрнышко выскочило из кофемолки и покатилось по гладкому деревянному полу, весело подпрыгивая и шурша. Так и из кофемолки наших дней постоянно что-то выбивается. Симптом. То, что в конечном итоге приводит нас в кабинет психоаналитика.

Амира подобрала зёрнышко и, чуть помедлив, положила его на стол. Пусть пока немножко отдохнёт. Уже не в скучной тёмной банке, но ещё не в жерновах своей судьбы. Всем нам иногда нужна маленькая передышка.

Кофеварка вздыхала и побулькивала. Амира перевела взгляд на ноутбук. На экране красовалось сообщение, на которое она время от времени поглядывала, готовясь к встрече.

«Привет, Амира,

Меня зовут Алина, и я надеюсь, что ты не против, что я пишу тебе. Если честно, я немного волнуюсь и не знаю, с чего начать. Я никогда не обращалась к психологу и не знаю, чего ожидать, поэтому, возможно, будет немного сумбурно.

Каждый день я борюсь со своей тревогой, и каждый день я проигрываю ей. Она меня просто не отпускает. Иногда она такая сильная, что мешает мне нормально жить. Даже простые вещи — выйти из дома или позвонить кому-то — могут показаться огромной задачей. Я чувствую, как будто что-то плохое должно произойти, но не могу понять, что именно.

Иногда не понимаю, что именно чувствую, потому что тревога забирает всё внимание. Я всё время как будто за каким-то стеклом, и я не могу достучаться до себя.

Я пробовала разобраться с этим сама, но, похоже, у меня не очень получается. Боюсь, что если ничего не сделаю, просто не выдержу. Поэтому решила написать тебе.

Я долго думала, что, может быть, не стоит тебя утруждать и что есть люди, которым гораздо больше нужна твоя помощь. Меня беспокоит, что, может быть, я зря потрачу твоё время. В сущности, мои проблемы не причиняют мне такого уж вреда. Но в то же время я понимаю, что не могу продолжать задыхаться в своих переживаниях. Если ты готова обсудить, когда мы можем встретиться, я была бы очень благодарна. Надеюсь, мне удастся собраться с духом и прийти к тебе. Спасибо, что прочитала всё это.

С уважением,

Алина»

— Тревога, — пробормотала Амира, поднимаясь и подходя к окну. За окном было дождливо и сумрачно. Мокрые осенние деревья почти закрывали унылую, всеми покинутую детскую площадку, в уголке которой стояла скамейка. На скамейке вот уже полтора часа сидела, время от времени подрагивая, худенькая фигурка под огромным разноцветным зонтом.

До начала сеанса оставалось десять минут.

Вдруг фигурка зашевелилась и поспешно покинула скамейку. Огромный разноцветный зонт решительно, хотя и немного дёргано, поплыл в сторону входа в здание, где находился кабинет Амиры.

Шаг первый: Алина. От подавления к принятию

«Алина, 28 лет, художница. Страдает от хронической тревожности, часто уходит в эмоциональную замкнутость, перекрывая доступ к чувствам и новым переживаниям. Её состояние мешает ей полноценно творить и испытывать радость».

Амира едва заметно постукивает карандашом по планшету со своими записями. Она знакома с Алиной всего полчаса, но атмосфера тревоги и сдержанной паники уже пропитала все уголки кабинета. Девушка выглядела так, будто постоянно была готова сбежать — и не делала этого исключительно потому, что бежать ей было некуда. Она с трудом переступила порог, как будто заставляя себя войти в другое измерение, где всё не так, как она привыкла. На ней были потертые джинсы и свитер, который явно видал лучшие времена. Волосы небрежно собраны в пучок, а выбившиеся пряди касаются лица, придавая Алине вид человека, который тщетно пытается укрыться от внешнего мира. Под глазами заметные синие тени — отражение бессонных ночей и внутреннего напряжения.

Алина подошла к креслу так, как будто оно, в наилучших традициях средневековья, было утыкано острыми шипами; её тело было напряжено, а руки скрещены на груди, создавая защитный барьер. Каждое её движение было резким, как будто она не могла решить, стоит ли ей оставаться здесь или бежать прочь. Руки спрятаны в рукавах старого свитера и время от времени нервно теребят изрядно потрёпанную шерсть. Казалось, рукава были для неё не только частью одежды — они были укрытием и защитой. Как одеяльце малыша, который пытается справиться с отсутствием мамы, невольно подумалось Амире.

Когда Алина наконец села, её взгляд немедленно начал скользить по стенам кабинета, словно пытаясь найти в этом новом пространстве хоть какую-то опору. Она явно не знала, как начать, и, вероятно, это было для неё болезненно.

Амира чувствовала, что это мгновение может стать поворотным в жизни Алины. В её глазах читалось много тревоги и неуверенности, но в то же время от девушки веяло какой-то тихой надеждой. Она понимала, что этот процесс может быть долгим и сложным, но именно здесь, в этом кабинете, они могли начать вместе искать ответы на вопросы, которые мучили Алину так долго, — и она пришла сюда. Несмотря на всю свою тревогу.

Алина начала с рассказа о том, что её покинуло вдохновение. С самого детства она очень много рисовала — графика, всегда только графика, простым карандашом или углём, никаких красок. И всегда знала, чем хочет заниматься, когда вырастет, — рисовать, рисовать, рисовать. Это была чуть ли не единственная вещь в мире, которую Алина знала твёрдо и наверняка. Она закончи