Вредят ли артисты, загримированные под Владимира Ленина, образу вождя? Каким должен быть советский карнавал? Как превратить религиозный праздник Троицы в светский?
Такими вопросами задавались режиссеры и сценаристы массовых советских зрелищ, год за годом готовясь к празднованию юбилея Октябрьской революции в 1967 году.
Эта книга — рассказ о массовых советских зрелищах и людях, желавших сделать праздник прибежищем советской мечты. Автор подробно разбирает сюжетно-композиционные и героические схемы массовых представлений, демонстрируя, что праздник был не только продуктом пропаганды, но и семантическим агрегатором советской картины мира. В книге рассказаны истории людей и идей периода оттепели, стремившихся создать в советском празднике пространство новой постсталинской коммуникации.
Изображение героического и прекрасного через демонстрацию достижений и подвигов советских людей противопоставлялось сатирическим представлениям40, в которых порочное воплощалось в виде разнообразных «тунеядцев»41 и «хулиганов», нарушающих советский порядок.
Канон массового представления, впитавший культурные изменения 1960-х годов, находился в ситуации раздвоенности. Радикально регламентированные торжества сталинской эпохи 1930–1950-х годов входили в противоречие с обновленными формами хрущевской «оттепели». Советские зрелища переживали «пересборку» и в полной мере стали зеркалом эпохи, отразившим в себе пантеон героев, систему мотивов и сюжетов, образующих мифопоэтическую картину советского человека.
Фиксируя возросшую динамику самодеятельных групп, Глан восприняла ее как свидетельство встречной низовой инициативы и потребности советского человека в создании новых локальных обрядов и ритуалов, основанных на «актуальности темы, оперативности освещения местной жизни, живой связи с производством и яркой театрализации местного фактического материала»161. Изобретение новой обрядности и поиск повседневного героического и будут определять грядущий 1963 год.