Оглавление

Девушка на вершине башни

Кровь всегда пугала её, страх сковывал, пробирал до дрожи, но теперь, глядя под ноги, она не ощущала ничего.

Киартана долго смотрела вдаль с вершины башни. На тёмное, беспристрастное море, ярко-голубое небо и неугомонных, крикливых чаек, что всегда встречали её в смятении и обсуждали меж собой.

Более ничто не держало её в этом пустом мире. Город, спасшийся от войны; люди, счастливые и полные жизни; море, холодное и беспристрастное; земли, пропитанные кровью; великие леса, сожжённые дотла; воздух, наполненный смолистым дымом и солью; тусклый и далёкий свет солнца — всё стало ей чужим.

Киартана расцепила замки и одним взмахом сбросила доспех, покрытый затухающими рунами, сняла наручи — они ей больше были не нужны. Алое платье, местами пропитанное кровью, подхватил ветер. Как и всё остальное, оно ей разонравилось, и Киартана порвала его, оставив себе лишь лёгкую шёлковую рубашку, спускающуюся ниже колен, но даже её осквернила кровь. Она сбросила туфли, бесстрашно наступила в вязкую лужу, разлитую по каменным плитам, босиком пошла по витой лестнице вниз, и ещё долго её алые следы отмечались на ступенях. Чёрные стёкла почти не пускали свет. В зале стояла кромешная тьма, и Киартана не узнала, кто победил. Это было уже не важно.

Солнце прогрело паперть, но тепло больше не радовало, деревья неразборчиво шептали ветвями. Ни один человек не слышал их, и никто не заметил её, бредущую босиком через парк к мосту. Она мягко ступала по траве, словно парила над всем, на ином уровне, и ни тепло, ни холод не тревожили её.

Люди высыпали на площади в роскошных нарядах, они радовались окончанию войны, на улицах играла музыка, горожане танцевали и смеялись. К вечеру торжество могло превратиться в очередной карнавал, их радость не трогала её. Хоть и смотрела рассеяно, она видела больше остальных, и всё чаще замечала, как прохожие мерцают.

Таверна всегда появлялась в разных местах, но Киартана точно знала, где она окажется теперь, и шла к дому Гильды. Безликие кварталы сменяли друг друга, и только деревянный трёхэтажный дом, окрашенный в крупную цветную клетку, привлёк её внимание.

Она зашла через всегда открытые ворота в широкий двор и узнала вывеску:

«Таверна на перепутье»

Поднявшись на крыльцо, Киартана в последний раз обернулась на город, и ей стало грустно — Эпоха Вечного Мира наступила. Дубовая дверь распахнулась легко, изнутри повеяло чарующими изысканными ароматами цветов и терпкими запахами полыни, лимона и мяты.

Олаф с его неугомонными усами встретил её за массивным столом, с уже раскрытой домовой книгой. В руке он держал перо и собирался отметить прибытие.

— Как я и говорил, — заметил он, — плата принята, и вы вольны вернуться когда угодно. Ваши вещи уже наверху, надеюсь, на этот раз вы останетесь подольше, — его добрый взгляд вновь заставил её улыбнуться. — Рик покажет комнату. — Олаф кивнул светловолосому мальчишке, и, взглянув на него, Киартана не сдержала слёз радости.

— Здравствуйте, мисс! — бойко обратился мальчик. — Позвольте, я провожу вас наверх!

— Как такое возможно? Я ведь оставила его на севере, на постоялом дворе… — спросила Киартана.

— Но ты хотела, чтобы он оказался здесь.

— Хотела…

Олаф лишь загадочно улыбнулся, той самой улыбкой, из-за которой на него было невозможно злиться.

Её комната ничуть не изменилась, а в гардеробе оказались все её вещи, и Киартана нисколько не удивилась.

Она долго не решалась спуститься в бар, думала о прошлом и будущем, но ей больше не хотелось быть одной.

На первый вечер она выбрала шёлковое платье кофейного цвета, и сразу нашла Олафа, как всегда протирающего стаканы в баре. Ей хотелось высказаться, и непременно ему.

— Готов… — обратилась она, усевшись напротив, — услышать самую невероятную историю в твоей жизни?

1. Маг войны

Больше суток он скакал без передышки — седой старик на спине серого усталого коня. На севере поднимались в пасмурное небо столбы чёрного смолистого дыма. Уже много дней ветер приносил копоть и гарь.

Владыки вновь собрали армию, чтобы отбросить Бассов за Изилу. Но они опоздали — те уже две полные луны разоряли деревни на севере.

Маг скакал быстро, но осторожно, прислушиваясь к шорохам. Эти места он знал, но дорога петляла и плодилась отростками. Два рукава великой реки, Сагань и Гангвина, шли рядом, неся воду с гор на север, где обе, уже не смыкаясь, попадали в океан.

Деревушка со смешным названием Гучка, в двух днях от Последнего Оплота, нуждалась в помощи. Маг рассчитывал вывести жителей до набега Бассов. Уже в сумерках он остановился на возвышенности у деревни. Конь Крикун, оказавшись на привязи, жадно накинулся на чахлую осеннюю траву. Старик, сбросив сумку на землю, распрямился во весь свой могучий рост и прошёлся по опушке. Серая запачканная мантия не стесняла движений. Посох из белого дерева, покрытый рунами, почти бесшумно увязал в усохшей траве.

Маг пригладил сбившуюся на груди бороду и прошёл по опушке, прислушиваясь к звукам природы. Как и в последние дни птиц и зверей поблизости почти не было, а в воздухе витал запах свежего пожара.

— Близко… — заключил он вслух.

С холма открывался вид на деревню в просеке леса, куда тонкой нитью вился тракт. В окнах мерцали огни, из труб шёл белый дым, люди не толпились на улице, никто не кричал и не бил в набат. Но тревога не покинула Мериона. Он собрал костёр и, наконец, приготовил кролей, пойманных больше дня назад. Мясо показалось лучшим за всю его долгую жизнь.

Зарево угасало, ветер рывками набирал силу, ударяя то в грудь, то в спину, отчего волосы и борода старца сбивались и путались. Он сидел неподвижно, и не двинулся, даже когда огонь костра предательски задуло, и от него остался лишь ворох горячих углей. Казалось, мир вокруг не существует — он один в бездне бесконечности вопрошает у Мудрейших.

Он знал, что люди не успеют собраться, и останется только принять бой, вопреки наказу Совета. Ему предстояло встать на сторону слабых и вновь убивать. Маг дышал спокойно и размеренно, но Мудрейшие и на этот раз молчали.

Мир мгновенно вернулся, маг не пошевелился и не открыл глаза, но услышал и ощутил всем телом дрожь от протяжного низкого гула, предвещающего беду. Рог взревел в лесной чащобе, когда зарево полностью исчезло, а из шумов остались только рваный шелест ветвей и гул ветра.

Раскрыв глаза, старец увидел вереницы огней в долине. Северяне собирались вокруг деревни с факелами. Рог прозвучал снова, сильнее сковывая ужасом.

Мерион вспрыгнул на коня и галопом поскакал вниз с холма. Сердце безумно стучало, кровь билась в висках и шее, Крикун вился, противился, чуя беду, но маг неугомонно гнал коня вперёд, на гибель.

Он знал, что сможет одолеть многих своей магией, а остальные, увидев его силу, кинутся прочь.

Лес проносился вокруг безмолвно, не отвлекая старца, впереди уже маячили палатки из шкур и костры, коптящие небо. Бассы разбили лагерь на склоне холма, но теперь в нём никого не осталось — все вышли на чёрный промысел.

Рог загудел снова, и Мерион сильнее пришпорил коня. Нервы натянулись струнами, мышцы напряглись, а кровь залила туманом глаза. Впереди мерцали костры и огни факелов. Мимо проносились силуэты людей в тяжёлых доспехах из шкур. Первое время никто не замечал быстрого всадника на сером коне, но маг всё чаще слышал крики ему вслед на грубом северном наречии.

Бассы двигались по деревне, выгоняя людей из домов. Пролилась кровь. Солдаты окружили испуганных, плачущих крестьян, сбившихся в кучу. Старик нёсся прямо на них и словно во сне, видел сквозь темноту, как один из Бассов замахнулся мечом от плеча и рубанул по людям. Часть криков и стонов прекратилась.

Мерион нёсся вперёд, в самый центр, куда сводили людей со всей деревни.

— Нет! Нет! Только не её! — умоляла женщина, стоя на коленях. Басс вырвал из рук матери младенца и собирался унести. — Только не её! — она ухватилась за ноги, мешая ему, но Басс без единого слова поднял топор и рубанул ей по лицу. Брызнула кровь. Мальчик не старше пяти выскочил вперёд.

— Не тронь её! Мама! — кричал он, но их мать затихла, лишь изредка взвывая от боли, она лежала на боку, пытаясь остановить кровь. Мужчина переступил её.

— Никто не сломит Империю! — одобряюще выкрикнул Басс и вонзил ребёнку топор в голову.

Мальчик упал рядом с матерью. Она бросила бороться со своей раной и, истерично плача, прижала ещё тёплое тело к груди.

— Убийцы! Изуверы! Владыки покарают вас! — кричала она во всё горло.

— Успокойте её! — выкрикнул Басс на «всеобщем» и унёс младенца прочь.

Оставалось меньше сотни метров, и Крикун проделал этот путь за один миг. Мерион подскочил на коне и поднял посох, который уже наливался рунным светом. Копыта ударили в грудь Бассу, что склонился над скорбящей женщиной с мечом. Конь растолкал остальных, пока маг спрыгивал.

Мерион полоснул огнём по лицам солдат. Те, кто успел, отпрянули от страха, другие упали на колени, обожжённые пламенем. Мерион выпрямился в полный рост. Испуганные люди за его спиной притихли, а впереди в темноте Бассы пришли в движение, словно чудище, засевшее в глубине пещеры.

— Кто ответит за гибель этих мирных людей! — воззвал маг к силуэтам во тьме.

Солдаты вокруг мага отступили, но приготовились драться. Из тьмы вышел мужчина в шкуре волка. Он сбросил капюшон с Волчьим черепом, обнажив прямые волосы, шрам от подбородка к левому глазу и безумный взгляд.

— Маг значит, — с ухмылкой произнёс он. — Я Сари Меднесс.

Мерион не слышал о Сари Мендесе, но видел перед собой Волка из древних сказок. Накидка из волчих шкур, капюшон с оскалившейся головой волка и Волчий взгляд, а вокруг стая. Маг заметил их среди силуэтов — в волчьих шкурах и с горящими алыми глазами в темноте.

— Фанатики… — заключил Мерион. — Сари Мендес, прикажи войнам отступить или Вы все умрёте! — он не привык угрожать людям смертью, и Сари заметил его смятение.

Толпа вокруг ширилась. Солдаты забыли о деревне и её жителях и обступили их. Слова Мериона многих рассмешили.

— Один против армии и угрожать вздумал? — ухмыльнулся Сари. Он без страха смотрел прямо в глаза. — Пожалуй, я дам тебе уйти. — по единственному его взмаху солдаты расступились, открыв проход во тьму. — иди, никто не остановит…

Мерион не сдвинулся с места, а крепче сжал посох, ожидая нападения со спины.

— Думаешь, осилишь меня? — Сари шагнул к нему.

Молниеносный выпад Мериона уловил лишь Сари. Остальных оттолкнуло волной силы, по рядам Бассов прошли тончайшие нити, войны попадали с ног, кровь окрасила землю, но маг со шрамом устоял. Вокруг белыми вспышками поднялись щиты. Сари безумно улыбался.

Два мага начали двигаться одновременно. Волк с ловкостью мангуста вспрыгнул на покатую крышу и запустил руку под распахнувшийся плащ, Мерион отступил, давая себе больше места.

Сари бросился вперёд. Древко его посоха было корявым и коротким, обломанным снизу, из тёмного дерева и с чёрно-алым камнем в навершии. Руны горели кровью.

От молнии Сари прикрылся щитом. Разряд ушёл в землю и запёк разлившуюся кровь. Маги вырвались из круга, двинулись вдоль дороги. Заклинания рассыпаясь вспышками. Всё происходило слишком быстро, чтобы обычный человек заметил детали, и Бассы в страхе отступали от мерцающих ярче солнца огней.

Волки не вмешивались, Мерион не видел их лиц, но знал — они пристально наблюдают и готовы напасть в любой момент. Он был в меньшинстве, но сражался с Сари на равных, и надеялся победить хотя бы его. Маг быстрыми выпадами направлял воздушные кулаки, но Волк успешно отражал каждый уверенным взмахом. Ни один не спускал взгляда с другого, их посохи слились с ладонями и двигались вместе с руками. Мерион прежде не встречал подобного мастерства среди вольных магов.

Вспышка света заставила его на миг зажмуриться. Волк приблизился, и они сцепились руками.

— А ты силён, старик! — усмехнулся Сари.

Мерион не ответил, и едва вырвался из его хватки. Он отпрыгнул, зажег вокруг посоха огненные диски, метнул их в Сари, и тот вновь легко оттолкнул их рукой. Маг взбежал на покатую крышу дома, но Волк не последовал за ним.

— Считаешь свой путь праведным, а нас фанатиками, — обратился он с земли. — Говоришь от имени Владык? Они тоже не всесильны!

— Я говорю лишь от своего имени!

Мерион поднял руки к небу. Тучи разразились громом, молнии начали бить по всей деревне, пугая крестьян и Бассов, но Волки лишь безучастно наблюдали, и ни один разряд никого не убил.

— Чудное представление! — отметил Сари, и тотчас выпустил в Мериона молнию, которую ему не удалось отразить.

Мага отбросило на десяток метров, но вскоре оба снова схлестнулись в жестокой схватке. Заклинания били во все стороны, сталкивались слепящими искрами, разносили в щепки ветхие сараи и навесы, дома поднимались над землёй трескучими разрядами молний и всполохами огня. Дерево кряхтело и ломалось. Могучие сосновые венцы рвались, словно лучины под натиском неведомой простым людям силы. Солдаты отступили к границе деревни, а маги дрались всё ожесточённее, захватывали большую территории в круговорот битвы.

Очень долго они пытались сокрушить друг друга, но все попытки были безуспешны. В темноте ночи вспышки заклинаний озаряли всю деревню и лес поблизости. Многие дома загорелись, другие обрушились. Местные и Бассы разбежались в панике, но маги постоянно хаотично перемещались в пылу сражения, и лишь Волки, защищаясь щитами, бесстрастно наблюдали.

— Давно я так не веселился! — выкрикнул Сари, когда они остановились отдышаться.

Мерион едва стоял на ногах. Его разбитая щека кровоточила, левый глаз заплыл. Сари туго перематывал сломанную руку. У всех есть предел и спустя часы беспрерывного сражения к своему пределу подошли и маги. Их столкновения стали редкими и менее разрушительными.

Мерион первым начал выдыхаться и от того пропустил пару заклинаний, но и Сари уже не мог бить в полную силу. Оба больше не скакали по крышам и даже не бегали, а устало стояли, Мерион, опёршись о посох, Сари — о стену дома.

— Силы равны, — с ухмылкой заметил Сари. — Как только мы оба выдохнемся, Волки схватят тебя, — он уже не пытался напасть, опустил посох и медленно вперевалочку направился к Мериону. — Не лучше ли уйти сейчас? Почто тебе сдались эти крестьяне?

— У меня, в отличие от вас, есть принципы! — рьяно, как в юности, ответил Мерион.

Он сделал попытку неожиданной атаки, но промахнулся. Сари подходил, не поднимая посох, но даже не взрогул от вспышки молнии. Вокруг собрались Волки, маг видел под масками их суровые взгляды и осознал, что смерть совсем близко. Его сил оказалось недостаточно.

— Ты мне даже понравился, — Сари был беззащитен, но у Мериона уже не осталось сил для атаки. — Я не стану убивать тебя.

Неожиданно, в одно мгновение Сари Меднесс выпрямился, рванул на Мериона, а оказавшись прямо перед ним, выхватил из ослабевшей руки посох. Он поднял оба и ударил сосредоточением силы.

Мерион впервые потерпел поражение. Его отбросило в стену, сознание помутнело, на миг весь мир померк и маг ощутил себя вновь молодым, закованным в путах в ограниченном пространстве среди череды вспышек. В ушах стоял лишь монотонный шум, а быстрая кровь залила глаза. Мерион шатко поднялся, ища взглядом врага. Сари Меднесс надменно приближался — он никуда не спешил.

— Знаешь, маг… — Сари наклонился к его окровавленному лицу. — Мастер после каждого моего поражения заставлял платить серьёзную плату.

Мерион снова попытался встать, но ноги его уже не держали. Последний удар оказался слишком сильным. Его голова гудела, звуки становились всё дальше — его утягивало на дно колодца. Волки подошли вплотную, но все лишь смотрели из-под оскалившихся волчьих масок.

— Ты силён, но, видно, недостаточно. И потому я возьму плату с тебя, — он поднял Мериона за подбородок, заставляя взглянуть ему в глаза. — Часть твоего посоха.

Маг отчётливо слышал фразу, но до конца не верил. Он снова попытался встать, и на этот раз ему удалось удержаться на ногах. Сари поднял его посох, так чтобы он видел, а когда убедился, что Мерион ничего не пропустит, замахнулся и разбил о колено. Белое дерево пошло трещинами и разломилось на несколько неравных выщербленных обломков.

Сари оставил себе один. Он пристально осмотрел острый клин.

— Небольшой вклад в наше общее дело. — ответил Сари на его немой вопрос, и спрятал осколок во внутренний карман плаща.

Мерион смотрел под ноги и не верил. Мир казался далёким и чужим, всё вокруг кружилось, его качнуло, но Сари не отпустил его, а с неистовством схватил за шиворот.

— Мы не собирались убивать жителей этой деревни, — заявил Сари, глядя магу прямо в глаза, — но за твоё неуместное рвение все они умрут, и ты удостоишься чести увидеть каждую смерть! — последнее, что Мерион услышал, прежде чем кануть в небытие.

Его окружали Волки. Они безмолвно смотрели из-под масок, как Бассы подтаскивали к Мериону очередную жертву и без церемоний перерезали горло. Крики, стоны и плач доносились отовсюду. Солдаты находили среди развалин домов последних крестьян и тащили к Мериону. В центре деревни сложили кострище, что разгорелось алым жарким пламенем. Туда бросали тела замученных людей и Бассов, убитых магией.

— Отринь пагубные эмоции, — твердил Сари очередной жертве. Он наклонялся над каждым, всматривался в их глаза, а затем перерезал горло.

Кровь буйно разливалась по рукам и кривому лезвию старого кинжала. Мерион смотрел, а когда вновь терял сознание, его приводили в чувства. Маг и прежде видел смерть, но никогда — подобное безразличие к человеческой жизни. Мужчин, женщин и детей без разбора убивали на его глазах, а он был не в силах этому помешать.

Насилие и бесчинства происходили повсюду. Из остатков разрушенной деревни уносили всё, что могло пригодиться: ценности, провизию, скот. Всю ночь никто не спал, отовсюду доносились крики и плачь, но и они постепенно затихли. К утру остались лишь обожжённые останки, молящие о помощи из пламени.

На рассвете Волки ушли, оставив Мериона одного живого на пепелище. Его не сковывали, он мог подняться и уйти, но не смел пошевелиться. По щекам текли слёзы, в уставших глазах стояла пелена ужасающих убийств.

«И к чему были эти кроли… — страшные мысли не покидали его, и запах жареного мяса напоминал о них. — Дались мне эти кроли…»

Несколько часов он провёл неподвижно в раздумьях и скорби, потом начал молиться, вновь обращаясь за советом к Мудрейшим, но и за Пеленой вереница Теней не дала ему покоя. Их длани тянулись к нему из тьмы.

День медленно проходил, налетели тучи, и пролился дождь. Мерион весь вымок, но не двинулся с места и не открыл глаз. Он просил прощения, а Мудрейшие не дали совета, а лишь непоколебимо твердили, что он «не сделал всё, что возможно».

Раны слабо кровоточили, сила постепенно возвращалась, день близился к середине, но тучи не давали солнцу проникнуть к земле.

Мерион медленно и твёрдо поднялся. Дождь повсюду налил лужи, и маг шёл по ним без разбору. Он бродил по выжженной деревне, где ещё витал запах гари, в безнадёжных поисках выживших. Он знал, что всё бессмысленно, но не прекращал поиски до самого вечера, когда солнце упало за горизонт, и мир погрузился во тьму. Только тогда маг устало присел рядом с осколками посоха, снял сырую, давно изодранную в клочья мантию, и собрал части посоха в неё. Их, оказалось, пять, два от рукояти, и три снизу, но одного обломка из середины недоставало.

Отдалённый тихий плач младенца вырвал его из пучины раздумий. Маг тут же бросил всё, вскочил на ноги и снова прислушался. Крик доносился из сгоревшего дома, хотя, казалось бы, в таком огне никто не мог выжить. Он кинулся туда, не разбирая дороги, с новыми силами и надеждой.

Мерион вбежал на пепелище. Стены ещё стояли и дымились, крыша провалилась, и только над одним углом под ней можно было пролезть. Старец протиснулся внутрь и прислушался. Крик доносился из-под лавки, приваленной крышей, но чудом уцелевшей. Маг сосредоточился и силой поднял обгоревшие брёвна, руками разгрёб завалы и под лавкой обнаружил лукошко, а в нём — младенца, завёрнутого в пелену. Он оказался невредим.

Мерион не знал что делать — за долгую жизнь он многое повидал, но ему никогда не приходилось выхаживать дитя посреди леса. И всё же удача вновь улыбнулась — возле лавки стоял нетронутый Бассами сундук, набитый припасами.

Перепеленав младенца, Мерион понял, что это девочка. Маг знал, что «великая скорбь должна быть уравновешена силой», и ощутил в девочке такую силу, способную унять горе не одной деревни, но всего народа. Ребёнок спасся от огня и Бассов.

— Тебе уготовано стать великой, — заключил Мерион, глядя в её бирюзовые глаза. Никогда прежде он не ощущал столько счастья и радости.

Во тьме бесконечности мудрейшие шептались голосами, что он не мог различить, кроме одного имени, которое они повторяли множество раз, на всех знакомых и неизвестных магу языках.

— Киартана, — твердили они.

Древнее могущественное имя пришло из легенд.

Старец уснул тревожным сном, а утром собрал всё необходимое в узелок, взял лукошко с Киартаной и направился на юг. Палаток на склоне не осталось, следы вели на юг. Всюду чернели кострища, залитые дождём, стоял запах гари, пота, скота и лошадей. До Последнего Оплота Бассам предстояло идти больше пяти дней.

Гарнизону в две сотни солдат не сдержать армию, и Мерион лишь надеялся, что ему удастся обогнать северян прежде чем они прорвутся южнее Изилы.

— Но куда деть ребёнка? — спросил сам у себя маг. Малышка словно в наказание проснулась и сразу захныкала. Снова хотела есть, или испачкала пелену.

Маг пересёк покинутый лагерь и добрался до стоянки, где оставил сумку с вещами. Бассы не нашли её, нигде вблизи не было их следов, а среди сосен пасся и его конь Крикун, которому посчастливилось сбежать из пылающей деревни. Раненый жеребец прихрамывал, но бодро подскочил к хозяину по первому зову.

— Как ты, мой дорогой? — спросил Мерион, гладя его по морде, и Крикун в ответ весело заржал. — Славно, что ты здесь оказался.

Он взял только самое необходимое. Уложил в сумку котелок, останки посоха, завёрнутые в ткань, бурдюки с водой и вином, нож с грубым шершавым лезвием, кулёк муки и шкатулку с приправами которые он нашёл в деревне.

Пару часов Мерион отвёл на отдых и медитацию, накинул сумку на седло, взял Крикуна под уздцы, в другую руку — лукошко с младенцем и отправился на юг.

С малышкой оказалось сложно управиться. Приходилось, постоянно останавливаться и уделять Киартане внимание. Маг надеялся отдохнуть ночью, но Киартана так и не дала ему выспаться.

На третий день и сам Мерион обессилил. В городе он взял достаточно припасов, чтобы добраться до деревни и вернуться обратно, а затем ещё удачно поймал трёх кролей, но что делать с малышкой не знал. Они шли лесом в стороне от дороги, усталость и голод снижали их скорость.

Ручей петлял с востока от тракта, то приближаясь, но убегая глубоко в чащу. Они шли по опушке, когда у ручья маг заметил козу, безмятежно жующую траву. Мерион насторожился. В тишине лишь редкие птицы пели вдали, маг не увидел других людей, но коза не выглядела дикой.

Козочка заблеяла и резво подскочила к ним — белая с головы до ног, лишь тонкие брызги крови обагряли её шерсть. Маг заметил алые взбрызги ещё и на дереве у воды. Достал кинжал и рысцой добежал до спуска. Внизу, на песчаном берегу лежали два тела. Мужчина и женщина, растерзанные волками. Рядом — перекошенная палатка, ещё дымящий костерок и пара горелых кролей на нём. Поблизости две разорванные хищниками лошади.

Он осторожно спустился вниз. Звери всюду растащили кости и останки тел.

— Волки ещё близко. — понял Мерион. Он быстро осмотрел лагерь и, не найдя ничего полезного, как мог тихо двинулся обратно на поляну к коню и пожиткам.

Малышка проснулась от того, что маг, взбираясь на крутой склон, зацепил лукошко веткой дерева. Мерион сразу успокоил её, но их уже обнаружили. Вдали, возле недоеденных лошадей, послышался шорох и рык. Поджарые волки скользнули по залитому солнцем лугу. Снова повторился рык, но с другой стороны, маг обернулся, инстинктивно направив вперёд кинжал. Снизу уже приближались два крупных волка с серой поднятой дыбом шерстью. Оба с диким оскалом медленно шли на него.

Маг осторожно попятился, но оступился на ветке и скатился по слону. Волки кинулись к его ногам. Он наотмашь рубанул по их мордам. Клинок прорезал молодой волчице щеку, клацнул о волчьи зубы. Самка заскулила и кинулась прочь, но второй волк продолжил охоту. Он скалился и метался по сторонам, ожидая момента для атаки. Подоспело подкрепление: ещё три крупных волка во главе с вожаком — свирепым зверем с горящими красными.

Мерион не стал мешкать, поскорее взобрался на склон и побежал к Крикуну. Маг ещё надеялся ускакать, пока его не настигла вся стая. Конь насторожено наблюдал и даже пошёл навстречу, но завидев выпрыгивающих из низины волков, остановился. Один за другим звери пускались в погоню по полю.

Маг держал клинок на вытянутой руке, девочка в лукошке кричала, конь испугано ржал, разрываясь между желанием спастись и верностью хозяину, а коза безмятежно щипала траву, пока волки не оказались совсем близко.

Мерион вскочил с бега на Крикуна, но раненая нога скакуна подкосилась, маг не удержался в седле, спрыгул, защищая дитя, а волки уже окружили всех плотным кольцом.

Хищники с окровавленными пастями подступали всё ближе. Конь испуганно ржал и постоянно порывался пуститься наутёк. Коза блеяла и металась по сторонам, натыкаясь то на один волчий оскал, то на другой. Малышка кричала, а Маг, крепко сжимал лукошко и свободной рукой махал клинком наотмашь по кругу.

Вожак бесстрашно подошёл. Обе животины замерли, уставившись на могучего волка, способного разорвать глотку коню в один укус, Мерион направил клинок ему в морду. Волк подошёл вплотную, понюхал свежую кровь на лезвии, облизал. Маг не шевелился, ему не хотелось остаться без сил, и потому он не спешил атаковать, но ощущал всё, что происходило даже за его спиной. Вожак потёрся мордой о клинок, затем о руку и наконец, оказался прямо перед лицом мага. Теперь ему ничего не мешало вгрызться в шею, но вожак всмотрелся Мериону в глаза.

Волк придвинул морду ближе и понюхал лукошко. Киартана мгновенно перестала плакать, а когда волчья пасть оказалась совсем близко, схватила его за усы и дёрнула.

Вожак не тронул их. Он отвернулся, отошёл за кольцо волков и, коротко взвыв, рысцой пустился прочь. Стая последовала за ним, некоторые не оглядывались, другие не упускали возможности напоследок показать зубы, но все послушно отправились за вожаком. Маг очистил клинок от крови, убрал в сумку и пустился наутёк, пока волки не передумали. Коза прибилась к ним, и это оказалось кстати — Киартана постоянно просила есть.

Ещё дважды они видели стаю на горизонте, но те не приближались. Подобраться к ручью они смогли только спустя час, когда русло вновь прильнуло к дороге. Маг наполнил бурдюк и сам напился вдоволь. Рану Крикуну снова пришлось забинтовать, и ходил он теперь с большей хромотой. У водопоя все отдохнули, набрались сил, но лагерь маг разбивать не стал, вспомнив, чем это закончилось для других путников. Они остановились на ночлег на вершине холма, где на развалинах древней крепости можно было укрыться не только от диких зверей, но и от наступающего дождя.

Ночь принесла грозу и порывистые ветра, гром гремел раскатисто, непрерывно. Даже разрушенным, замок выглядел могущественно.

Когда фанатики вместе с Бассами убили императора прямо на балу, началось самое кровопролитное вторжение.

Крепость разрушили полностью, и лишь некоторые подземелья сохранились. Во внутреннем дворе повсюду валялись каменные глыбы, из земли торчали истлевшие за сотню лет башни и молодые берёзы, выросшие посреди зала.

Здесь Бассы не останавливались, их следы перед самым холмом уходили в леса, но Мерион всё равно не решился спать всю ночь, и вновь просил у Мудрейших совета.

К восходу осталась мерзкая морось. С севера наступал лес, пересекаемый редкими речушками, а на юге высились горы и, между ними, в равнинах, фермы и город на горизонте. Там полыхали костры, застилая дымом небо. Осада шла полным ходом, некоторые леса были изрублены на осадные орудия и тараны. Оставалось идти день или два, сделать крюк, обогнуть гору Остогу и выйти на Последний Оплот.

Маг ранним утром покинул развалины и отправился по гористой местности, усыпанной редкими деревьями.

Странная процессия из мага в подранной мантии с младенцем в лукошке, хромающего коня и козы медленно двигалась по заросшему соснами нагорью. С востока их теснила Сагань, приходилось забираться всё выше. А впереди, на юго-восточных склонах Остоги уже виднелись редкие поселения фермеров.

Тропинка петляла вдоль реки, вывела из леса на склон горы и там повернула выше, к деревеньке.

Мерион уже без опаски вёл Крикуна и козу по полям, спеша к первым домам, когда сзади послышался топот лошадей. Они вышли на середину поля, так что ему оставалось только поспешить к ветхому амбару с накренившейся крышей и сгнившими дощатыми стенами.

Позади шум усилился, и к топоту прибавились крики. Мерион ускорил шаг, но его замедляла коза, которую пришлось тащить волоком. Она, начала блеять, вырываться и Мериону пришлось оставить её посреди поля. С одним Крикуном они пошли быстрее, но всё ещё не достаточно. Маг ожидал, что в любой момент всадники заметят его.

Мериону повезло. Когда отряд выскочил на поле, солнце заслонила тучка, её тень пронеслась по полю и скрыла мага с конём. Им хватило времени, забиться в амбар и закрыть воротину. Маг затаился и стал наблюдать через щель в стене. Отряд всадников выехал на солнечное поле и остановился, сбившись в кучу. Посреди поля бегала и блеяла коза. Бассы, заметив ее, бросились к ней наперегонки.

Один из воинов спешился и стал её ловить, но поймать никак не удавалось. Остальные пару минут посмеивались над неудачливым ловчим, а затем всадник прямо с лошади метнул копьё, и угодил козе в шею. Возник небольшой спор, но «метатель» забрал свою добычу, закинул козу на лошадь, и вся группа отправилась дальше.

Они поравнялись с амбаром, часть двинулась вверх по склону, к деревеньке. Трое остановились напротив ворот и спешились. Один остался держать лошадей, а двое достали короткие мечи и пошли к воротам. Маг схал в руке клинок.

От основной группы отделился ещё один всадник. Он подъехал к ним, прежде чем они успели открыть ворота.

— Поехали, здесь всё зачистят основные отряды! — заговорил командир на северном наречии, которое Мерион немного понимал.

— Но Макстор! Мы три дня скакали, и нам ничего не достанется?

— Вы видели амбар-то? — возразил командир. — Куча трухлявого дерева, припасы там давно уже не хранят. — трое пеших раздосадовано согласились.

Войны вернулись к своим лошадям, но неожиданно командир остановил их взмахом руки. Мерион насторожился. Наездник показал им несколько жестов ладонью, и маг осознал, что его обнаружили. Возможно их командир, уловил движение в щелях между досок или услышал шорох, это было уже не важно — оставалось только бежать.

Маг подскочил к коню, взял лукошко с Киартаной в руку, другой ухватился за поводья и бесшумно вспрыгнул в седло. Голова чуть не доставала до перекладин крыши, так что пришлось пригнуться.

— Вези меня, словно в последний раз, — шепнул он Крикуну прежде чем ударил в бока.

Макстор отворил воротину, и конь выскочил прямо на него, едва не сбив с ног. Все Бассы отскочили в стороны, и маг галопом погнал Крикуна вниз, к реке, прочь от отряда Бассов. Конь скакал неистово, хоть и прихрамывал на раненую ногу. Краем глаза Мерион уловил, что все четверо Бассов запрыгнули на коней и припустили следом.

Несколько минут длилась погоня на равных, после чего Крикун начал сдавать, всё сильнее хромая. Совсем некстати малышка проснулась и закричала. По раненой ноге коня струилась кровь, которую он разбрызгивал во все стороны. А позади Макстор приближался. Он уже обнажил меч. Слава мудрейшим, у него не оказалось никакого копья или лука.

Ещё спустя минуту они поравнялись.

Мерион вовремя вынул клинок. Враг подскочил на полном ходу и нанёс первый удар. Маг его ловко отразил, но покачнулся. Они разъехались и спустя пару секунд сошлись вновь. Меч Макстора скользнул по эфесу рукояти и по локтю, а порез сразу начал кровоточить, Мерион выронил клинок из стрельнувшей болью руки. Всадники разъехались вновь, объезжая кусты.

Река близилась, но позади неслись и остальные трое Бассов, а Макстор вновь готовился нанести удар. Мерион понял, что у него только один шанс спастись — убить или ранить преследователя и скрыться в реке. Главное — не промахнуться. Враг приближался, отводя меч в сторону в замахе к решающему удару. Мерион ждал.

Макстор подошёл очень близко, и прямо перед его ударом, Мерион метнул воздушный клинок в грудь врагу. Тот лишь пошатнулся в седле, словно от лёгкого толчка, рука остановилась в замахе, рефлекторно дёрнулась, и рукоять меча выскользнула из ослабевших пальцев.

Враг отстал. Поначалу Макстор держался в седле, но не мог править, а лишь клонился к шее лошади, держась за окровавленное пятно на груди. Маг больше не оглядывался. Только услышал позади глухой удар свалившегося на землю тела.

Он завёл коня прямо в воду.

— Потерпи, осталось совсем немного, — напутствовал он, хоть и знал, что вместе их всё равно нагонят.

Следовало искать укрытие, а не спасаться бегством, в округе росли лишь кусты, да редкие сосны. За рекой снова началась гористая местность, там, среди скал, маг мог скрыться, но без коня.

Он давно знал Крикуна, они многое пережили. Маг спешился, посмотрел в понимающие глаза, погладил по морде.

— Пора нам расставаться, надеюсь не навсегда.

Собираться пришлось быстро. Позади уже кричали Бассы, маг взял только самое необходимое и скрылся в расселине между скал.

Малышка по-прежнему кричала, от потери крови перед глазами всё плыло, а тело постепенно становилось ватным, но маг упорно шёл.

Несколько часов он слышал отдалённый топот лошадей и крики, но чем глубже забирался, тем спокойнее ему становилось. Он хотел идти всю ночь, и к утру выйти на южную сторону хребта, но усталость не позволила. Малышка не унималась, и магу пришлось остановиться, успокоить её, а после он уже не смог подняться. Мерион укрылся в тёплой пещере и перед сном помолился за всех, ушедших за Пелену.

Наутро пещера оказалась больше, чем просто углубление — необозримая система переходов, очевидно сделанная людьми. Неказистые проходы в камне то расширялись до огромных залов, а то в них едва можно было протиснуться. Маг слышал, о горных тропах, где во времена вторжений северян скрывались жители окрестных деревень, но не надеялся найти вход без проводника. Туннели ветвились и вели вдоль нагорья, на юго-восток. Большая часть проходов была открытой или со световыми врубками, тропы выводили на вершины с оборудованными смотровыми и сигнальными вышками.

Но нигде магу не встретилось ни души, лишь редко вороны пролетали над горами. Пустынные пейзажи не цепляли взгляд, не будоражили чувств. На западе полыхали пожары: дым струился в небо толстыми скошенными ветром столбами.

До полудня Мерион шёл вглубь нагорья, его задерживали извилистые туннели, которые никак не хотели вести ровно на юг, а постоянно забирали на восток. С утра маг поднимался на три смотровые вышки, а к обеду поднялся на четвёртую. Солнце припекло, порыв ветра принёс едкий запах гари.

На юге Мерион разглядел деревни и фермы на склоне, а дальше, почти на горизонте, два крупных города — Нуреон и Андаль. Повсюду рыскала конница Бассов. Издали они выглядели, чёрными живыми пятнами, что покрывают гнилью всё большую территорию.

На востоке вереницами до самого горизонта по тракту на юг тянулись отряды Бассов. Непрерывным потоком они везли осадные сооружения, оружие и провиант. Пешие армии заняли всю долину. Рога, пробирающие до костей, трубили отовсюду, а над знаменосцами реяли алые полотнища с отрубленной головой волка.

Мерион наблюдал за приближением врага и впервые не знал, как поступить. Его сил оказалось не достаточно, чтобы спасти даже жителей одной деревни, а теперь гибель грозила всему северу, до самого перешейка. Он явственно представил армии Бассов, что окружают Алькадию, рубят и оскверняют Вечные деревья на гробницах мастеров, и ему вдруг стало холодно. Оставалось только спасти Киартану, а затем вступить в смертный бой.

Малышка кричала всё сильнее, да и сам Мерион уже был на пределе. К вечеру он отчаялся и шёл вовсе без энтузиазма.

Поначалу он даже никого не заметил. Люди сидели у стен широкой сводчатой пещеры. Многие плакали, самые стойкие, утешали остальных. На камнях, деревянных настилах вместо лавок, на своих пожитках. Никто не говорил. Маг не заметил ни солдат, ни крепких мужчин, ни взрослых юношей, только женщины, дети и старики. Все выглядели уставшими, измученными и среди плачущей, скорбящей людской массы Мериону стало спокойнее. За пеленой собственного горя люди его не замечали, и он прошёл вглубь пещер с кричащей малышкой в лукошке.

В огромном зале, толпа собралась вокруг массивного чана на костре — там хромой мужчина с женой раздавали еду бесплатно.

Очередь быстро двигалась, и вскоре маг оказался перед чаном.

— Чашки нет? — по-доброму спросил мужчина. В окружившем всех горе он источал свет и тепло.

— Мне бы малышку покормить, — маг опустил лукошко ниже.

Киартана плакала.

— Бог ты мой, Аня! Подойди сюда!

Его жена отвлеклась от готовки и поспешила к ним. Низенькая женщина лет сорока с красивыми чертами лица и веснушками по всему носу улыбнулась Мериону и позвала его в сторону, чтобы не мешать раздаче еды.

— Сколько лун?

— Не больше пяти.

— Давненько она не ела, и боюсь сейчас кроме материнского молока ничего не примет.

— Я поил её козьим…

Аня медленно подняла на мага взгляд и пристально посмотрела. Вокруг люди по-прежнему не замечали его, но она узнала в раскромсанной одежде мантию мага, а в лице мудрость.

— Вы ведь маг Ордена? — шёпотом спросила Анна. — Только, судя по всему, сами нуждаетесь в помощи…

— Да, — согласился Мерион. — Со мной случилась беда. Я должен встретиться с братьями, но… — Мерион кивнул на малышку, — не могу оставить её в беде.

Женщина отвела мага к заплаканнй молодой девушке со светлыми волосами и испуганным, отрешённым взглядом.

— Мариса, девочка моя, это…

— Гильдарион Мерион, — представился маг, — и… Киартана.

Девушка посмотрела на младенца глазами, полными слёз, а затем крепко обняла Анну.

— Нет… Она так похожа на Лизу, — сквозь плачь, проговорила Мариса.

— Ты должна помочь этой девочке выжить, — Анна взяла её руки и серьёзно посмотрела в глаза. — Теперь ты ответственна за неё!

— Нет…

— Мариса. Никто другой не справится.

Девушка плакала, Киартана тоже, но когда Анна поднесла малышку ближе, обе успокоились. Мариса аккуратно взяла девочку на руки и убаюкала, та улыбнулась и ручками попыталась поймать светлые локоны.

— Киартана… — произнесла девушка. — Сильное имя.

Когда она отправилась покормить Киартану, она уже выглядела более счастливой.

— Она потеряла дочку, — ответила на немой вопрос Анна. — Лизу забрали Бассы, вырвали из её рук…

Маг припомнил подобную сцену, которой стал свидетелем в деревне. Солдат выхватил младенца из рук матери и унёс прочь.

— Вы, наверное, тоже хотите есть? — прервала его размышления Анна.

Мерион хотел, и теперь мог себе позволить беспокоиться о малышке немного меньше. К их разговору присоединился и муж Анны с чашкой супа для Мериона.

— Я Антон Горов, — представился хромой мужчина с добрым взглядом, — моя жена Аня, а то была наша дочь Мариса. Вы верно решите, мы бесчувственные, раз не плачем о нашей внучке вместе с ней.

Но маг и не думал их упрекать.

— Не всегда же горевать? — заявила Анна. — Мы с Антоном вдоволь наревелись, за трёх погибших сыновей. Пришёл наш черёд утешать других. Жизнь закалила.

— Да, — муж обнял жену. — Мы многое пережили в этих пещерах, и теперь наслаждаемся каждым моментом и помогаем другим.

— Отрадно, что вы не унываете, — согласился Мерион. — Славно тут всё устроено. В нынешние времена люди нуждаются в доброте, но, боюсь, война зайдёт слишком далеко. Огромные армии идут на юг, я видел их со смотровых башен по пути сюда. Пещеры останутся глубоко в тылу. Нужно уходить сейчас, пока ещё не поздно.

— Многие собираются идти на юг, но мы не уйдём, — заявила Анна.

— Мы не оставим родные земли, — пояснил Антон. — Пусть даже в тылу врага, в постоянном страхе, нам не привыкать. В Гротах есть всё для жизни общины. Среди гор горячий источник наполняет всегда тёплое озеро, даже в самые лютые морозы. Там мы устроили грядки. Есть место и для скота, а в горах мы собираем питательные и целебные травы. Нам всего хватает. Мы жили тут много лет — выживем и теперь.

Мериону не стал отговаривать, он ещё в юности уяснил — каждый сам хозяин своей жизни и своей смерти.

Мага пригласили к их небольшому костерку, где Мариса укладывала спать малышку Киартану. Мерион попросился устроиться на ночлег поблизости и сбросил сумку на камень неподалёку. Они все вчетвером сели у костра и затеяли долгий разговор.

— Моё полное имя Гильдарион Миртувор Мерион, — представился маг за чашкой терпкого корня. — Я прибыл на север по заданию Ордена, в помощь людям, но… — маг опечаленно опустил глаза, — всё пошло не так, как я ожидал. У них в командирах оказался бродячий маг, и я потерпел поражение.

Мерион не стал вдаваться в подробности, а достал то, что осталось от посоха.

— Я, как и мой посох, оказался сломлен, но когда нашёл малышку, обрёл новые силы и добрался сюда. Мудрейшие наказали назвать её Киартаной — в честь великой воительницы древности.

— Дай-ка взгляну на посох, — попросил Антон. — Я работал в молодости по дереву, да и в последнее время немного этим балуюсь.

Мерион передал свёрток. Антон развернул ткань и осмотрел лохматые осколки белого дерева. Вертел по всякому, прикладывал друг к другу.

— Там нет одного… — предупредил маг.

— Да, не слабо его разнесло, — заключил Антон. — Но восстановить можно. И осколок не нужен. Я сооружу замену. Только придётся использовать штифты и стяжки. Работа займёт зиму.

— Боюсь, его сила будет уже не та.

— Может статься, что мощь даже возрастёт, — с хитрым прищуром ответил Антон. — Если использовать правильные материалы.

Маг не стал спорить. И весь вечер думал. Он сам не знал, как восстановить посох, не встречал никого, кто мог бы это сделать. Его беспокоило, что придётся остаться — Бассы перекроют все пути на юг. Маг захотел обдумать всё в медитации, спросить совета у Мудрейших. Он извинился и прошёл переходами в тёмный зал, где разместился на гладком камне.

Он думал о многом, но мысли путались, не давали сосредоточиться. И Мудрейшие молчали. Размышления привели его к Игонору. «Он сам виноват!» — решил Мерион, и сразу отбросил дурные мысли.

Сквозь Пелену маг ощутил лёгкие шаги неподалёку.

— Извините, что отвлекаю, — испугано заговорила Мариса. Она подошла ближе, когда маг открыл глаза. — Я… я хотела попросить вас… Вы отправите Киартану на юг? Могу я её опекать по пути? Я буду о ней хорошо заботиться, как о собственной дочери…

Нависла неловкая пауза. Мерион ждал, что Мариса расскажет больше, но она молчала.

— Да, конечно, — ответил Мерион, не спуская с неё проницательного взгляда. — Знаешь, я сам хотел просить тебя об этом, только не знал, как.

Оба снова помолчали. Её испуганный взгляд блуждал по сводам пещеры.

— Я хотела остаться, — решилась Мариса. — Кроме них у меня никого нет. Но теперь… Киартане нужна защита, здесь ей не место. Утром беженцы отправятся караваном на юг, и я с ними, но куда мне идти? Кому её отдать?

— Ты можешь опекать её не только в пути. Мариса, девочке нужна забота и любовь. Ты должна её взять себе.

Она расплакалась от счастья и кинулась в объятия Мериону.

— Спасибо вам, дедушка. Я обещаю хорошо о ней заботиться, — она немного успокоилась. — Знаете, я очень давно мечтала о дочке, лет, наверное с шестнадцати, встретила Максима… Бассы его убили, а мою малышку Лизу забрали…

Мерион подумал было, что её придётся утешать, но Мариса неожиданно заговорила о том, что он хотел услышать.

— Может это и не важно, но они увозили всех младенцев. Её ведь не убьют? — слёзы собрались в уголках её глаз. — Я ещё увижу дочь, или она потеряна навсегда?

— Очень жаль, что ты пережила такое горе. Киартана — твоё начертанное дитя, пусть и не родная по крови, — маг положил ей ладони на виски и поцеловал в лоб. — Отправляйся в Керник, восточнее него есть деревня Онтари, спросишь, и каждый тебе на неё укажет. В той деревне мой дом на самом верху холма. Тётя Оля, тебе понравится. Скажешь ей, что ты от меня. Гильдарион Миртувор Мерион. Запомнила?

Мариса медленно кивнула, но он повторил ещё раз, а потом оторвал от мантии небольшой кусок чистой ткани.

— Вот, это для моего пса, чтобы он тебя принял, его зовут Кочевник.

Она взяла лоскут и положила в кармашек на поясе.

— Я всё сделаю, — её взгляд сиял от счастья, и маг с чистым сердцем отпустил её, зная, что поручает Киартану достойной девушке.

Мерион вновь остался один и, наконец, позволил себе отдохнуть. Его решения приобретали последствия, и пока они ему нравились.

За последние дни накопилась усталость, и очень быстро Мерион уснул тяжёлым, мутным сном. Его опутывали нити, он не мог выбраться, не видел ни лиц людей, ни место, в котором оказался — яркие огни били в глаза. Лишь под утро странные видения сменились на спокойные сны, и в одном из них девочка радостно бегала по залитому солнечным светом золотому лугу. Он слышал звонкий смех. Она обратила на него внимание: «Дедушка!»

Девчушка с рыжими волнистыми волосами и со счастливым лицом посмотрела ему в глаза, и в этот момент маг понял, что сон вещий.

Анна и Андрей плакали, отпуская свою единственную дочь в долгий и опасный путь. Мариса тоже, от того, что не смогла уговорить их поехать с ней.

— Это наш дом, — отвечали они. — Тебя же ждёт светлый новый мир без ужасов, что обитают в этих краях.

Их расставание навеяло на Мериона грустные воспоминания своей юности, но он откинул их прочь, чтобы не жить печальным прошлым. Он много лет прятал эти их очень глубоко и не понимал, почему теперь они всё чаще вырывались на свободу.

Невольная слеза скользнула и по его щеке, когда он в последний раз перед отправлением взял на руки малышку Киартану. Она не спала и не плакала, а смотрела светлым взглядом, будто знала все тайны мироздания, но не могла рассказать.

2. Белые поля

Ночь длилась бесконечно. Полная луна мчалась вместе со всадником по полесьям. Воздух набрасывался порывами свежести ранней весны. В низинах клубился туман. Маг нёсся галопом уже много часов. Лошадь, вся в пене, отдавала последние силы, но и этого было недостаточно — Бассы настигали. Позади больше сотни всадников напутственно погоняли коней.

Война, что длилась уже шесть лет, истощила эти земли. Армии Владык терпели поражение за поражением и отступали. Мерион надеялся, что осталось совсем немного — его лошадь была на последнем издыхании, а впереди алым полыхало зарево войны.

Ему чудом удалось добраться до Белополья незамеченным, но в последний день пути удача отвернулась от него — один из конных отрядов вьехал на поляну, где он ночевал. Маг даже не успел удивиться. Он вскочил в седло и рванул прочь, оставив все пожитки, и с того времени больше суток шла погоня. Поначалу он отрывался, но теперь Бассы наоборот настигали. Он пытался сбросить их, но всё оказалось тщетно, а последние часы он был уже в прямой видимости, оставалось только гнать лошадь к фронту.

Впереди замаячили огни костров, Мерион выскочил на широкое поле с буераками и узкими, ветвящимися тропами между выкорчёванных деревьев. В отдалённом гуле войны смешались крики людей, треск огня в ночи, топот лошадей, их безумное ржание, скрипы осей повозок, стоны раненых, раскатистые громы рогов. В лагере Бассов творилась полная неразбериха, и потому магу удалось пересечь его, не обратив на себя внимания. Основные силы врага наступали — стройные ряды пехоты прорвать было невозможно. Маг повернул на восток, но и там строи тянулись до горизонта. Лошадь захлебнулась и сбилась с темпа, заерепенилась, не желая больше бежать. Он оказался в самом центре вражеских армий, гарнизоны строились. Солдаты в массивных латах, покрытых шкурами зверей, едва могли видеть. Командиры грозно кричали на северном наречии. Меж рядов носились гонцы с донесениями, а южнее, метрах в пятистах били барабаны авангарда армии Владык.

Бассы шли слаженными отрядами с копьями наперевес. Вторыми в бой вступили лучники, они по команде горна останавливались и пускали каждый по стреле в ночное небо. За ними — отряды поддержки — повозки снаряжённые припасами.

Маг спешился и прогнал лошадь. Телеги, покрытые плотной тканью, тащили Могучие северные жеребцы. Извозчики без устали погоняли их, и никто не заметил, как Мерион забраться в одну из повозок и накрыться плащом.

Ряды телег медленно двигались вперёд. Мерион видел сквозь щель в досках лишь небольшой участок цветочного поля, истоптанного солдатскими сапогами. Бассы сновали повсюду, каждый был занят делом и знал своё место. Некоторые подходили к повозке, и тогда маг крепче сжимал посох в руке, но войны лишь хватали нужный провиант и бросались снова в бой.

Вскоре появились первые жертвы. Тела лежали на земле, окровавленные, изрубленные. Солдаты не обращали внимания на убитых, а бесстрашно шли вперёд, прямо по трупам. Повозка тоже проезжала по телам, она почти останавливалась, вздымалась одним боком вверх и с трудом переваливалась. Колесо, которое мог видеть Мерион, быстро пропиталось кровью.

В воздухе стоял непередаваемый запах свежей крови, который можно почувствовать только в центре битвы, терпкий, солёный; и ещё нестерпимая вонь плоти. Он сразу вспомнил о незавидной участи жителей деревни Гучка.

Повозка ползла вперёд. Начали появляться тела в форме альянса, изуродованные, с отрубленными конечностями, вывернутыми наружу кишками, масками ужаса на лицах. Мёртвые глаза юных ребят смотрели на него с мольбой, но Мерион уже был не в силах помочь — они остались навсегда призраками за Пеленой.

Медленное движение продолжалось, но вокруг становилось всё больше хаотичного в действиях Бассов. Войска уже не шли ровными строями, а разбрелись повсюду, многие группами ходили по окружным полям и добивали раненых. Жар сражения спал, и Мерион вновь обеспокоился своим положением.

Вокруг было слишком много врагов. Маг приподнялся и огляделся. До остатков армий Владык было не более километра — один рывок для коня, но бесконечно долгий путь для старика с посохом.

Извозчик упорно вёл вперёд, не замечая его в телеге. Ровный строй тянулся в обе стороны до горизонта. Сражение завершилось, разрозненные отряды армии Владык отступали, а конница Бассов преследовала их, солдаты собирали тела в кучи. Вокруг полыхали костры, а в воздухе стоял смрад крови и жжёных шкур. Земля стала вязкой до того, что повозка иной раз застревала. Маг снова накрылся плащом. Он медлил, ожидая подходящего момента. Мудрейшие прошептали: «Сейчас».

Сквозь щель Мерион заметил толпу Бассов. Двое вели под руки Генерала Армии Владык, а остальные кричали и насмехались. Этот человек среднего роста и плотного телосложения еле шёл, то и дело, клонясь головой к земле. Левой руки не было, локоть перетягивала пропитанная кровью тугая тряпка. Ноги он едва волочил, постоянно спотыкаясь. Двое солдат грубо подталкивали, когда он шёл слишком медленно, он падал от ударов, а потом тяжело поднимался. Его снова подгоняли, и он снова падал. Всё больше Бассов отрывались от дел, следовали за процессией, смеялись и глумились над пленным.

Они поравнялись с телегой, и Мерион узнал генерала Сакуроски — старого друга. Ещё юнцом, в Алькадии, Ральф отличался смекалкой и отвагой. В нём не было ни капли силы, но мастерство в военном ремесле привело его в чин Генерала. В последние годы они встречались лишь однажды — в самом начале вторжения шесть лет назад — под его командованием собирались армии Владык на войну.

Мерион крепче сжал посох, в ожидании подходящего момента. Один из конвоиров пнул Ральфа в сторону телеги, где прятался Мерион, тот ударился плечом о борт и упал под колёса.

Маг сбросил плащ. Молния хлестнула по воздуху, сражая Бассов одного за другим. Запахло озоном. Десять Бассов, поражённые разрядом, упали замертво. Мерион спихнул извозчика с козел и стегнул лошадей.

— В повозку! — крикнул он Ральфу.

Генерал быстро сообразил, и даже без руки, бодро запрыгнул в телегу, упав в то самое место, где прежде скрывался маг. Лошади рванули. Первое время им удавалось не обращать на себя внимания, но им вслед уже кричали Бассы на своём грубом северном языке.

Мир вокруг них сужался, в спину полетели стрелы, сначала одиночные, но с каждым залпом их становилось всё больше. Маг поднял посох и защитил повозку куполом, но одной рукой править стало невозможно, лошади рванули в сторону, едва не перевернув телегу.

С дикими криками их окружили всадники. Двоим удалось запрыгнуть на повозку, но маг скинул их волной силы. Бассов подняло в воздух, неестественно сдавило, переломав кости, а затем отбросило прочь. Другие всадники мигом отстали, но продолжали следовать за повозкой на большом расстоянии.

Основные силы Бассов остались позади. Ральф подполз к магу.

— Вы маг? — не узнал он Мериона.

— Я Гильдарион, — с безграничной улыбкой представился он, протягивая руку. — Судьба привела меня в самую гущу сражения.

— Мерион? Тебя считали погибшим! — Ральф обнял его единственной рукой и крепко прижал к плечу. — Мне так повезло, но где же ты пропадал все эти годы?

— Оказалось, не просто вернуться на юг.

— Пошли в небо сноп красных искр, — спохватился Ральф. — Надеюсь, Игонор поймёт твой сигнал.

Мерион давно не слышал ничего об Ордене — хоть с юга и приходили скудные вести, но только не о магах. И уж никак он не ожидал первым из братьев встретить Игонора Фрагила, с которым у него с самой юности обоюдная хроническая неприязнь. Они вместе учились в Академии Ордена, а затем попали в Совет, но раздор так и тлел меж ними десятилетиями, подпитываясь их постоянным вынужденным общением.

— Да неужели! — бросил Мерион. — Только вернулся и сразу встретил своего заклятого «друга».

Он нехотя пустил в небо сноп искр в виде ветвистого дуба — воспоминания, которое и ему много лет не давало покоя.

«Пусть увидит… — решил он, — и вспомнит».

Сразу после сигнала Мериона на юге началось движение войск. Армии поворачивались вспять, а из многочисленных укрытий на поле выскочили охотники с лассо. Вся равнина оказалась испещрена шахтами и туннелями. Солдаты прятались под землёй, а теперь по команде все разом накинулись на конницу врага, зашедшую слишком далеко. Сотни и тысячи лошадей попали в ловушки, натыкаясь на пики и заострённые деревянные колья. Бассов вместе с доспехами протыкало насквозь. Всадников арканили и стаскивали в ямы. Солдаты поднялись из катакомб, образовался новый авангард, и Армии Владык пошли в сокрушительную контратаку.

Повозка въехала в лагерь поле начала манёвров. Ральф спрыгнул и тотчас исчез вместе со свитой гонцов, советников и лекарем, желавшим осмотреть его руку.

Маг бросил повозку, его больше не волновала её судьба. Кони вились и ржали, но местный конюх быстро успокоил их.

Мериона встретили и сопроводили в шатёр капитана. Мага посадили на жёсткий стул перед пожилым мужчиной, то и дело потиравшим ногу. Солдаты остались, но капитан махнул, чтобы те удалились.

— Кто это тут у нас вернулся из-за Пелены! Никак старый лис Миртувор! — Мерион, приглядевшись, узнал сына оружейника Алькадии. Давным-давно, в юности, они были знакомы, почти друзьями, но не виделись уже много лет.

— Тесен мир, Алан, — вспомнил имя Мерион. — Как поживает твой отец?

— Умер…

— Хороший был человек… Жаль, мог бы ещё пожить…

— Пожил он славно, и хорошо, что не застал войну, — его скупая морщинистая улыбка заразила и Мериона. Они могли долго говорить, вспоминая молодость.– Как же ты здесь оказался? — спросил Алан по долгу службы.

Мерион рассказал ему всё, опустив лишние детали.

Битва продолжалась: сквозь занавес ткани маг слышал отдалённые звуки ударов, крики, треск огня и свист стрел. Запах тоже пробивался через ненадежную преграду. На поле горели повозки и тела убитых. Вокруг палатки носились солдаты.

— Что ж, — заключил капитан, после рассказа Мериона, — шесть лет вы скрывались в тылу врага, но теперь, по стечению обстоятельств, обнаружили себя в самом пекле?

С этим магу оставалось лишь согласиться. Капитан помолчал с минуту.

— Игонор вызвал на подмогу магов Ордена, — сообщил Алан, отрешённо глядя сквозь непрозрачную колышущуюся ткань шатра на тени пробегающих солдат, — они прибудут к утру и решат твою судьбу, я не смею вмешиваться в ваши дела. А пока, рекомендую отдохнуть, поверь, заметно, как долго ты не спал.

Мерион не хотел сражаться, и действительно валился с ног. Адреналин сошёл на нет, оставив в крови только бесконечную усталость. Капитан попросил солдат выделить Мериону шатёр с койкой. Маг еле поднялся со стула и, пошатываясь, побрел за ними. Снаружи гул боя усилился. На севере алело зарево, чуть ли не сильнее того, что бывает перед закатом. До утра оставалось не больше пары часов, Мерион и не мечтал выспаться до встречи с братьями.

Сон нахлынул внезапно. Череда знакомых образов из прошлого сменяла друг друга, не задерживаясь в памяти. Мерион погрузился в безмятежное состояние. Казалось, время остановилось, он лежал опутанный нитями, в глаза били сотни мерцающих огней, но уже спустя мгновение маг пожалел, что время прошло слишком быстро.

Незнакомый голос вырвал его из сна, обрушив в тяжелую реальность. Всё тело ломило, голова нестерпимо, до тошноты болела. Глаза первое время отказывались видеть.

— Сэр Маг! — повторил чётко поставленный солдатский голос. — Генерал вызывает, это срочно!

Мерион подскочил с койки. Он безошибочно схватил посох.

— Веди! — только и выпалил он, вырываясь в предрассветный туман.

Солдат повёл его по лагерю, заполненному тысячами раненых. Войны стонали и кричали. Лекари бегали от одного к другому, но многим помочь было уже нечем. Госпиталь простирался далеко на восток, остатки армии Владык укрепляли баррикады. На Белые поля маг взглянул только перед входом в генеральский шатер. В темноте блеснула алая вспышка. Почти на горизонте в небе над лесом вершилась судьба двух магов. Их бой походил на череду всполохов молний. Огни расходились и сталкивались вновь.

Генерал Ральф Сакуроски сидел в темноте шатра в великом смятении. Советники и лекари окружали его, но все молчали. Он поднял взгляд на мага и махнул, чтобы он сел. Но Мерион не стал садиться или задавать вопросы, он уже знал, что от него потребуют.

— Тот маг появился из ниоткуда, — заговорил Ральф. — Мне пришлось отвезти людей от леса, и там всё заняли Бассы. Боюсь, исход будет не в пользу Игонора. Ты должен помочь ему.

Мерион лишь коротко кивнул и направился к выходу.

— Я дам тебе отряд всадников, чтобы прорваться сквозь ряды Бассов… — добавил Ральф и, тяжко вздохнув, пожелал напоследок вернуться живыми.

Магу дали лошадь, а у выхода из лагеря к нему прибилась группа всадников. Они поскакали галопом по изуродованным полям, стараясь не осквернять тела убитых. Бассы отступили на север к лесам, а армии Владык обратно в лагерь на холме, оставив трупы в полях на корм воронью. Все ждали развязки битвы магов, чтобы продолжить бой или отступить окончательно.

Великое сражение с неистовой мощью заклинаний, как и любил Игонор. Это был его стиль — бой на пределе возможностей. Обычно всё решалось быстро — никто не выдерживал темпа, и лишь Мерион однажды справился. Маги бились в воздухе, над лесом, и длинные резкие тени сосен при каждой вспышке колыхались, словно травинки.

Поля, испещренные рвами и канавами, залитые кровью, застеленные изувеченными телами, они пересекли как можно скорее. На севере высились горы, а впереди их ждал сосновый лес. Из-за деревьев за ними наблюдали. Конные разведчики не приближались, но последовали за отрядом на безопасном расстоянии. Мерион заметил их обветренные морщинистые лица и чёрные властные глаза. Люди, закалённые холодом выглядели столь же испуганными, как и солдаты армии Владык.

Лес окружил их причудливыми, резкими тенями. Вспышки столкновений магов в небе теперь были особенно контрастными, но вскоре, когда отряд въехал в полесье, верхушки деревьев закрыли сражающихся магов. Гул заклинаний и запах озона нарастали. Удары и треск молний уже затмевали любые другие звуки. Прежде он наблюдал подобные дуэли, но все они, несли огромные разрушения и завершались неминуемой гибелью одного из врагов. Ему вспомнилась совершенно отчетливо его последняя битва с Волком. Неистовство, с которым они бились, боль и отчаяние, охватившие его после поражения.

Маг, окунувшись в воспоминания, сильнее сжал восстановленный из частей посох, обитый сталью и связанный нитями и путами, руны по всему древку разгорелись лунным светом.

Великая мощь вырывалась на свободу с каждым ударом. Вся округа содрогалась, сама земля гудела, а лес озарялся светом. Отряду оставалось совсем немного. Мерион меж деревьями уже видел силуэты сражающихся магов. Игонора он узнал сразу. Высокий, в светлом балахоне до пят и с посохом из красного дерева, горящий алыми рунами. Но другой маг был ему неизвестен — маска волка скрывала его лицо, а мантия из волчьей шкуры не давала оценить габариты. Но двигался Волк отточено и уверенно, а каждый удар наносил с яростным неистовством.

Мерион лишь краем глаза заметил на себе их взгляды. Всмотрелся во тьму, но долго не хотел верить. Волки тоже следили за битвой. И все, как один, они смотрели на Мериона, прямо ему в глаза. Он не видел их лиц, и заметил ловушку слишком поздно, когда она уже захлопнулась. Маг поравнялся с десятником.

— Я их отвлеку, а вы прорывайтесь обратно на поля! — приказал он, но тот лишь с недоумением поднял на мага испуганный взгляд. — Мы уже в ловушке и погибнем все, если вы не поспешите!

Он видел движение Волков в тени деревьев, как вдруг один из магов начал падать. Он почти не удивился, заместив всполохи серой мантии, летящей камнем вниз. Волк медленно спускался следом. Отряд въехал на опушку. Игонор лежал навзничь и не двигался, его лицо закрыла ткань. Маг в черном Волчьем одеянии медленно наступал, держа в руках посох из изломанной сучковатой ветви. Это был Сари. Мерион узнал его по посоху. До них оставалось всего несколько метров, когда из-за деревьев по обе стороны опушки выскочили Волки.

Мерион выпрыгнул из седла и вскинул посох, алая вспышка ударила по Волкам, но те ровным строем подняли щиты. Мерион безумным усилием растолкал Бассов и Волков, прорвав брешь. Он измученным взглядом умолял десятника скакать прочь, но всадники альянса остановились в нерешимости среди магов, кони ржали и рвались, чуя погибель, но умелые наездники держали их на месте. Маг быстро обессилил под натиском Волков. Он опёр посох о землю и опустился на колено. Молодые ребята испугано озирались, а Волки уже поднимали свои кривые ветвистые посохи.

Лошадей и всадников рассекло воздухом, они в страхе смотрели друг на друга, но видели лишь безболезненные полосы, медленно наполняющиеся кровью. Каждый успел испугаться, когда их лошади начали разваливаться под собственным весом. Всадники падали и разбивались о землю кровавыми останками. Тела ещё двигались, ведомые рефлексами. Глаза испуганно озирались, но никто уже не мог им помочь.

Отряд пал, но нужно было двигаться дальше, маг поднялся с колена и направился к Игонору, чья жизнь могла вот-вот прерваться. Сари потянул его за белые волосы, испачканные кровью из разбитого виска, тот был жив, но остался совершенно без сил.

— Как твое имя, смерд! — басовитым голосом задал роковой вопрос Сари Меднес, вновь подчиняясь своему принципу.

Игонор молчал, не желая признавать поражения или не имея сил, чтобы промолвить хоть слово.

На Мериона выскочило двое Бассов с устрашающем воплем и безумными глазами. Оба замахнулись топорами, но Мерион успел произнести заклинание. Сотни молний вспышками пронеслись по округе. Маг не хотел жертв из армии альянса, но теперь мог не сдерживаться. Все Бассы поблизости повалились замертво, и только Волки вновь закрылись щитами. Он почти видел радость на их лицах.

Мерион поднял увесистый посох в и тотчас выпустил заклинание. Вспышка света разделила Игонора и Волка, опалив их одежды. Сари отступил лишь на шаг и, с устрашающей, почти безумной улыбкой, посмотрел на Мериона.

— Кто тут у нас? — Сари уверенно прошёлся по опушке, наблюдая, за Мерионом. — Мой старый друг, Гильдарион Мерион. — Его радости не было предела. В сердце Мериона оборвалась болезненная нить, а глаза заполнила туманная дымка. — Вижу, ты восстановил посох. И кто, интересно помог тебе?

— Сегодня я готов победить, — заявил Мерион, давая Игонору время прийти в себя.

— Но к чему нам драться, Гильдарион? — Сари раскованно развёл руками. Он смотрел с улыбкой и совершенно не боялся, легко ступал по траве, обходя мага по кругу. — Эта пустая вражда не приведёт тебя к правде, — Сари подал ему руку. — Истина в том, что ты сам захочешь стать одним из нас, носить Волчьи одеяния. Хватит мыслить узко, Гильдарион. Мир намного больше, чем тебе кажется!

Мерион смог подойти к Игонору, и они незаметно встретились взглядами, пока Сари произносил вдохновляющую, но совершенно бессмысленную речь.

— Есть вещи, не подвластные никому из нас! Разве ты не видишь всюду закономерностей, условностей? Не замечаешь над всеми длань создателя?

Мерион резко вскинул посох. Вспышка алого света ударила Сари в грудь, и даже щит не смог остановить разряд. Его отбросило за деревья, меж которыми на востоке багровело зарево, готовое родить новое солнце. Волки все разом начали двигаться, но Мериона интересовал только Игонор. Впервые за десятилетия они подали друг другу руки.

— Готов к последней битве? — с мимолётной улыбкой спросил Мерион. — Не думал, что встречу свою смерть плечом к плечу с тобой.

— Я тоже… — тяжело ответил Алларион, поднимая посох обеими руками, и бойкая струйка крови добралась уже с его виска до бороды, окрасив седые локоны алым.

Мерион не стал дожидаться, когда Сари поднимется. Он выпрыгнул над землёй, ударил посохом воздух и выпустил в Волков ворох молний. Разряды покрыли округу, пронеслись меж деревьев, разбились о непреступные щиты и с треском ушли в землю.

Волки медленно наступали, не снимая масок. Восемь, не считая Сари, чьи лица Мерион так хотел и так боялся увидеть.

«Что если они — предатели Ордена?» — мелькнуло в его сознании.

Мерион сосредоточился, и, закрыв глаза, увидел могущественные источники силы в людях перед ним. Лишь великие маги обладали такой мощью. Он крепче сжал посох. Игонор напал из-за его спины. Вспышка алого цвета разрезала воздух, и в этот самый момент солнце озарило округу. Лес встряхнуло, поломанные ветви полетели с деревьев, но Волки устояли. Их щиты рассыпались исчезающими осколками, но те тотчас подняли их вновь.

Серые шкуры и волчьи маски. Мало кто верил в сказки про Волков, и даже Мерион считал их лишь вымыслом.

«Волки придут — на север заберут» — в детстве его пугали Волками, но теперь он видел их своими глазами.

Вспышка света вырвала его из раздумий. Сгусток силы пронёсся меж деревьев, разбивая стволы в щепки. Но ветви не упали на землю — Волк отправил их в магов.

Мерион отпрыгнул, а Игонор уже не имел столько прыти и его щит оказался не так хорош. Удар пришелся в плечо. Из раны тотчас пустилась струйка крови. Волк навалился всем телом, пытаясь задавить мага ветвью. Мерион одним взмахом разбил её в щепки, но крупный осколок остался в плече Игонора Фраила, пронзив его тело насквозь.

— Вот же я встрял… — Игонор видел осколок, но даже не пытался его достать. Посох выпал из его ослабшей руки, и сам маг осел на землю.

— Всё будет хорошо! — пообещал Мерион, но уже и сам едва сдерживал атаки Волков. — Восемь на одного! — выкрикнул он. — Раз суждено мне умереть здесь, я заберу кого смогу с собой за Пелену!

Он выпрямился и отбросил Волков нестерпимо яркой вспышкой. По земле потянулись резкие причудливые тени, даже на фоне восходящего солнца его свет оказался много ярче. Мерион выбрал цель среди теней и ударил в Волка лучом. Тот небрежным взмахом ладони отклонил луч в сторону, разрубив им несколько крупных сосен.

Мерион отбросил ещё одного Волка ударом силы, но теперь не упускал из виду того, кто отклонил его сильнейший удар одной лишь ладонью.

— Кто ты? — выкрикнул Мерион, но другие Волки навалились на него со всех сторон.

Молния прошлась по ногам, заставив его отступить. Маг отпрыгнул и снова попытался отбросить врагов силой, но на этот раз все устояли. Щиты мерцали, и за их светом мир перестал выглядеть реальным. Маг видел Волков повсюду, их глаза преследовали Мериона, горели алым в темноте, и даже солнце светило уже не так ярко. Огромное чудище — кровожадный волк больше человеческого роста запрыгнул на него и прижал лапами к земле, вонзив когти в плечи. Чудовищный волк мог порвать в клочья, вцепиться в горло своей окровавленной пастью с огромными клыками, но не спешил убивать, а смотрел прямо в глаза.

— Ты ещё не готов узреть правду — страх переполняет тебя, — говорил волк голосом Сари Меднеса. — Отринь все пагубные эмоции!

Другие чудовищные волки обступили Игонора, один из них собирался вгрызться в его беззащитную плоть, когда синяя ветвистая молния ударила его в спину, опалив шкуру. Мерион лишь на миг вновь узнал в чудище человека в волчьей маске. Он всё осознал, погрузился на мгновение за Пелену и заново увидел мир.

Морок развеялся, Волки хаотично двигались, сражаясь с десятком магов. Он видел лишь ярчайшие вспышки, слышал грохот и треск обречённого леса, и не смог сдержать улыбку. Он встретился взглядом с Грионом Фаедра, и оба кивнули друг другу.

Сам Магистр Ордена, Оксифур Савский, вступил в бой. Он твёрдо стоял, опёршись о посох, высокий и статный, тёмным силуэтом на фоне восхода. Руны в оголовье горели солнечным светом, а длинные волосы и седую бороду разбивало ветром, словно они опять молодые. Мерион хорошо помнил его взгляд, улыбку, он знал, что Оксифур не отступит перед страхом.

Чудовищный волк метался меж ними, постепенно превращаясь обратно в человека. Его взгляд, скрытый под маской, больше никого не мог испугать.

Мьёрн Хагорд, по обыкновению, больше полагался на грубую силу, чем на магию, и его удары достигали цели. Он раскидал Волков от Игонора и принялся оказывать первую помощь.

Макстора Сантори, никогда не жаловал Мериона, но тоже кивнул, встретившись взглядом. Остальные маги, поглощённые битвой, метались по стволам упавших деревьев. Волки дрались насмерть, словно действительно дикие звери.

— Гильдарион Миртувор Мерион? — с удивлением обратился Оксифур. — Отрадно видеть тебя среди живых!

Но Волки не позволили им переговорить. Сари Меднес вызвал огромный шар огня и направил в магов. Оксифур рассёк древком воздух, и вместе с ним огненный шар напополам. Лес загорелся, повсюду мерцали вспышки, солнце поднялось над деревьями, но светило в полсилы.

Волки отступили под натиском мастеров Ордена. Ни один из них, кроме Сари, не желал показать лица, а Мериону очень хотелось увидеть взгляд того, кто сражался без посоха. Он выследил его среди толпы — Волк кинулся на мастера Сантори с ворохом лезвий, тот защитился щитом, и всё же пара клинков угодила ему в грудь. Мерион спас мастера от смертельного удара.

— Кто ты? — выкрикнул он, когда они с Волком остались наедине посреди битвы. — Покажись! — Мерион выпустил ворох молний, но Волк лишь отступил, а не ударил в ответ.

Он поднял кулак к небу, и битва мгновенно прекратилась, а все Волки собрались вокруг него. Он смотрел Меририону в глаза, маг видел прежде этот взгляд, но не помнил, кому он принадлежал.

— Покажись! — выкрикнул Мерион.

Вокруг собрались остальные маги, и все следили за Волками. Две силы были равны, Вожак тоже это понял, он кратко махнул, и Волки растворились в деревьях. Серые шкуры помогли им скрыться, Вожак ещё с минуту не спускал взгляда с магов, а затем тоже отступил с поля боя, так и не ответив на вопрос Мериона.

Среди искореженных, поломанных деревьев, в огне, пепле и грязи, маги остались одни. Ветер разносил запах гари и свежести, словно от недавней грозы. Солнце светило всё ярче, но больше не грело.

Мерион устал как никогда прежде. Теперь он понимал, насколько мощь посоха избыточна — он вымотался, произнеся всего пару заклинаний. Ощущал, что посох может ударить сильнее, он сам не имел больше сил. Он обернулся к остальным.

— Пора уходить, — тяжело произнёс Мерион, когда его сознание начало улетучиваться. Он лишь заметил, что не может удержать равновесие, и падает навзничь. Маги подскочили к нему, попытались привезти в чувства. Он слышал их, но не разбирал слова. Ему нужен был отдых. Мерион погрузился в поле цветных огней, одновременно говорили сотни голосов, маг видел силуэты, но ни единого лица. Само его тело ощущалось чужим. Весь мир казался нереальным.

Он очнулся ещё в пути. Отряд всадников пересекал скорбное поле, окропленное кровью тысяч воинов. Повсюду по-прежнему валялись трупы, догорающие костры коптили небо, разгромленные ящики с провизией и оружием мешались на пути, и, переваливаясь через них, повозка крепко ударялась о размякшую землю. Он лежал и едва мог повернуть голову, но посоха в руках или поблизости не оказалось, и Мерион обеспокоенно встрепенулся.

— Не волнуйся, он у меня, — заговорил знакомый голос. Мерион с трудом узнал Оксифура. — Изящная работа, — отметил Магистр, разглядывая в руках посох. — Стальные скрепы искусно выкованы…

Но Мерион не ответил и лишь отвернулся к скорбным полям, залитым кровью. С востока грело бледное весеннее солнце, цветы Мелании, истоптанные людьми и лошадьми уже не блестели лунным светом. Их белизна, осквернённая кровью, больше не грела сердце, а впивалась в него когтями. Они пересекали скорбные поля так быстро, как могли, и всё же повозка ехала нестерпимо медленно. Лишь вороньё радостно слетелось помянуть усопших их собственной плотью.

— Мьёрн заботится об Игоноре, — вновь заговорил Оксифур. — Ему крепко досталось, но очень повезло, что ты оказался рядом. Ты спас его…

Вид крови вернул воспоминания дня, когда он тоже ничего не мог изменить. Ему многое пришлось пережить за долгие годы блужданий по миру. Он видел войны, смерти и моры, людей в страхе и отчаянии. Гибель его хороших знакомых, друзей, учеников и любимой. Но только сейчас, окинув взглядом смрадное чумное поле, Мерион осознал свою никчёмность, и эта мысль проникала всё глубже, разъедала плоть.

Слёзы потекли из глаз, размывая пыль на щеках старика. Мерион боялся этого момента долгие годы. Когда он окажется бессилен. Он вспомнил самые ужасные утраты его жизни и, осознал, что этот момент настал давным-давно.

— … сегодня мы победили… — продолжал Оксифур, но Мерион уж потерял суть.

— Но какой ценой? — возразил он, заговорив впервые после пробуждения, отчего слова оказались едва слышны на фоне скрипа колёс.

— Тысячи погибли, — согласился Оксифур. — Армии севера и юга разбиты, — он вновь обратил взор к полям. — Это место всегда вдохновляло людей. Паломники прибывали, дабы насладиться цветением Мелании, а теперь все эти поля изуродованы, осквернены кровью, — на его глазах также проступили слёзы.

— Ты видел их? — Мерион хотел убедиться, что всё произошедшее — реальность. — видел Волков?

— Я всегда считал их вымыслом, — высказал его же страхи Оксифур. — Сказками для непокорных детей.

— Шесть лет назад я бился лишь с одним из них, и потерпел поражение, — Мерион видел во взгляде Оксифура только страх. — Я не знал, что есть в мире другие мастера, способные так хорошо обучить магии.

— Мне страшно думать об этом, — признал Оксифур. — Волки так и не сбросили маски, не показали своих лиц…

Мерион насторожился, ожидая продолжения, но Магистр отвернулся к полям.

— Прошу… — взмолился Мерион.

— Теперь я не знаю, кому можно доверять, — произнёс Оксифур, и магу от его слов стало действительно страшно.

— Мы знакомы с тобой сотню лет, с самого детства! — но взгляд Главы Ордена был непреклонен.

Оксифур спрыгнул с повозки, и Мерион не смог последовать за ним, он видел разбитого горем старика, бредущего по скорбному полю, а не могущественного Главу Ордена.

Лагерь стал огромным полевым госпиталем. Повсюду расположили раненых под открытым небом. Но лекари и Сёстры Луны многим были не в силах помочь. От криков и стонов нигде не было спасения, но магов не оставили там, среди искалеченных или доживающих свои последние часы солдат.

Их повезли на холм в основной лагерь, откуда место побоища выглядело ещё ужаснее: бесконечные выжженные пожарами, отравленные серой, кровью и трупами поля. Бассы обосновались в лесах, а с севера всё новые отряды подходили по тракту.

В шатре стояло две кровати, и горела небольшая лампадка под сводом. Игонора осторожно перенесли солдаты, а Мерион смог подняться и пройти несколько шагов сам. Тишина и спокойствие этого места оказали благотворное влияние. Маг слишком долго не отдыхал, и теперь ему хотелось выспаться. Он лег на кровать, закинул руки за голову и удалился в себя. Безмятежность захлестнула. Мерион закрыл глаза и мгновенно уснул, забыв обо всех ужасах.

Но тяжёлые сны не давали покоя. Его сдерживали путы, и хоть он вновь стал молодым — не мог избавиться от них. Это место было совершенно иным, непохожим ни на что. Там он был беспомощен. Люди говорили на незнакомом языке, и он не видел лиц — только силуэты, а затем спокойствие нахлынуло по венам словно яд, тревожный сон растворился в белой дымке, и больше ему ничего не снилось.

Маг проснулся, когда у Игонора из плеча извлекали обломки сосны. Он сжимал в зубах плотно свёрнутое полотенце, но боль оказалась сильней, и глухие крики вырывались на свободу. Сёстры Луны держали его, пока Мьёрн орудовал щипцами, скальпелем и пинцетом, а окровавленные щепки складывал в таз.

Лишь чудом осколки не пробили лёгкое, рана изливалась плотной, смолистой кровью, а Сёстры Луны только успевали менять тампоны. Мьёрн сам взялся зашивать, и всем своим огромным весом навалился на щуплого побледневшего от малокровия старика. Затем рану обильно покрыли смесью целебных трав, а Мьёрн взял свой посох из белого дерева с алыми прожилками, руны вспыхнули нежно-голубым. Мерион ещё никогда не видел его настолько сосредоточенным. Он начал читать заклинание, а тусклый свет рун разгорался всё ярче.

Магия способна спасти жизнь, но многие её использовали лишь для убийства, и только Мьёрн всецело посвятил себя исцелению. Мерион вспомнил об Александре Стирле и войне, в которой потерял так много учеников.

Его одолевали тяжёлые и спутанные мысли о Бассах, Волках и о предателях, которые, могли оказаться очень близко. За всю жизнь он никогда не встречал магов, так искусно обученных не в Ордене. Волки вновь смотрели на него из глубин сознания. Он видел их маски и горящие алым глаза, и ему стало жутко от их взглядов.

Войны с Бассами никогда не были такими кровопролитными и долгими. Лишь однажды они продвинулись на юг достаточно далеко, чтобы Владыки обеспокоились и собрали армию. Тогда северян быстро отбросили обратно за Изилу.

Он считал себя хорошим учителем, но войны доказали, что ему никогда не стать Мастером Азари: его ученики не смогли себя защитить.

Воспоминания нахлынули, на глазах проступили слезы. Маг не хотел бередить старые раны, но война вновь напомнила о былых утратах, о временах, когда мир казался простым и спокойным, и моменте, который всё изменил. Мерион знал то место, теперь забытое в чаще леса. Молнии били в дуб, словно проклятия, снова и снова. Он стоял под дождём один, глядя во тьму, и никто не видел его слёз на ещё бурой спутанной бороде. Он остался один в озлобленном мире.

Она ждала его там, за Пеленой, ждала до сих пор. Он всегда боялся взглянуть ей в глаза, но много раз видел силуэт с рассыпавшимися по плечам волосами. Мерион знал, что она будет ждать его вечно, и однажды ему придётся подойти и встретить её взгляд.

Весь следующий день он провёл в болезненной дремоте. К Игонору часто приходили Сёстры Луны, ему же лишь принесли чашку супа и краюху хлеба. Маги больше не приходили, а солдаты опять сновали вокруг палатки, словно собирались отражать очередную атаку Бассов. Лишь вечером Мериону удалось победить тоску и выйти в лагерь.

Раненых увозили на юг, а оттуда, в свою очередь, приходили повозки полные провизией, оружием и свежими бойцами. Внизу, в долине начали строить заграждения. Бассы закреплялись на склонах холмов и в лесах. Столбы дыма на севере коптили небо, и в воздухе стоял нестерпимый запах гари, а на зубах скрипел пепел.

На полях сжигали тела, ещё сильнее вытаптывая Меланию. Эти белоснежные цветы росли здесь издревле, он любил их за стойкость и белизну, но после все будут видеть в их лунном сиянии лишь скорбь. Маг прошёлся по лагерю в поисках братьев, но не встретил ни одного.

Ранним утром третьего дня Игонора перенесли в повозку. Мериону лично в руки передали оба посоха и отправили вместе с извозчиком и Сестрой Луны. И единственное, что их выделяло: их сопровождал вооруженный конвой.

Они обгоняли повозки с ранеными и группы беженцев, что брели на юг пешком. Многие не желали участвовать в войне. Люди больше не хотели сражаться за север, который так и не стал им родным.

Пейзаж постепенно менялся. Поначалу всюду встречались оборонительные сооружения — стены из кольев, ямы, тросы с острыми стальными пластинами, натянутые меж деревьев. К полудню ничего не напоминало о войне, будто во всём остальном мире царила безмятежность, и только Белые поля поразила смерть. Тихие и уютные равнины чередовались с глухими полесьями. Снова щебетали птицы. Солнце грело теперь уже по-настоящему, а Мериону показалось, что пару часов назад его и вовсе не было.

— Спасибо, — заговорил Игонор лишь спустя два часа пути, когда их обогрело настоящее солнце, — ты спас мою жизнь…

— Я сделал, что должен был, — Мерион не мог взглянуть ему в глаза, даже через много лет.

— Ты рисковал ради меня…

— Это совершенно не важно. Если война будет выиграна, каждый получит по заслугам, — сурово ответил Мерион, давая понять, что не желает продолжать разговор.

— Считаешь, в Ордене есть предатели?

Мерион действительно так думал.

— Да, это правда, — Мерион посмотрел на Игонора. — Я повстречал Волков шесть лет назад, один из них, Сари Меднесс, победил и сломил мой посох, а ведь на вид ему не больше сорока! — маг вдруг осознал в груди тревогу, сердце билось всё сильней, заставляя его дышать глубже и чаще. Мысли роились, но не желали складываться в слова.

— Считаешь, они неспроста носят маски? — Игонор оказался как всегда проницателен. — Боишься, что под ними скрываются наши товарищи, погибшие на войне.

— Мне не хочется в это верить. — маг боялся, что Волками могли оказаться и его ученики.

— Надеюсь, ты не прав, — заключил Игонор, но момент был утерян безвозвратно. Мерион отвернулся на север, вновь увязнув в страшных воспоминаниях.

Оксифур по просьбе Владык отправил его на север. Путь домой, тяжёлый и тревожный, длился почти шесть лет, но вскоре он снова ступит на родные земли. Маг вздохнул, припомнив угрюмое выражение лица Оксифура, с которым он встретил его в тот вечер, мог ли он знать, куда посылает Мериона? Мог ли знать, к чему приведёт их бездействие? Эти вопросы не давали ему покоя весь путь до форта Орнел.

Жаркое лето только набирало силу, когда они вернулись в Алькадию. Оксифур затеял провести Совет на этот раз до Дня Памяти.

Столица, как и всегда, привлекала множество людей: заезжие купцы, торговцы разнообразными товарами, фермеры, что привезли молодые овощи и фрукты, все они спешили попасть на рынок столицы первыми, чтобы снять сливки с местных богатеев. По дороге Мериону встречались трубадуры, отряды наемников, охраняющие караваны или кареты с важными персонами, множество разного вида нищих и беженцев. Маг старался подметить всё и быть начеку.

Сама столица кипела жизнью, но Мерион не жаловал людных мест. В юности ему нравилась толкотня, постоянная спешка, спёртый воздух, вонь узких улочек, шум, не смолкающий ни днем, ни ночью, а теперь, на исходе лет, он начал ценить свежесть, размеренность и спокойствие.

Маг въехал в город на закате и сразу отправился к архипелагу Ордена, даже ночью, улицы оставались, полны людьми, на площадях и в проулках играла музыка. Мерион неспешно пересёк город и на минуту остановился перед парком, за которым высилась башня, чернее ночного неба. В шуме дубов вновь мерещились голоса Мудрейших. Он отпустил коня и прошёл под сенью деревьев до паперти, поднялся по широкой лестнице к башне и уже там огляделся, наслаждаясь свежим морским воздухом. Родные места всегда придавали ему сил, и теперь, глубоко вдохнув, Мерион обрёл небывалое спокойствие, и, лишь сполна насладившись видом, вошёл в башню.

Внутри царили прохлада и тишина, он и запомнил её такой. Каждый шаг по мрамору отдавался глухим эхом. Вокруг, по стене, вилась широкая лестница, и Мерион отправился сразу наверх.

На Втором и третьем уровнях распологались чайные, но теперь, посреди ночи, они пустовали, а лестница шла всё выше. Зал Совета занимал целых три уровня, а над ним находилась самая большая библиотека севернее Перешейка. Мерион, как один из старейших мастеров занимал крупный зал с окном, выходящим на парк перед башней.

Город виднелся вдалеке в сером мареве. До начала Совета Мерион собирался встретиться с некоторыми магами и обсудить обучение Киартаны. Он мог обучить ее и без согласия Совета, но ему хотелось, чтобы Киартана так же, как и другие ученики, выучилась в Академии и стала мастером Ордена.

Первым, кого Мерион встретил, оказался его добрый друг Грион Фаэдра. Он сидел в чайном зале и писал витиеватым почерком в обитой кожей книге.

— Отчего не спится? — спросил Мерион.

— Быть летописцем тяжелое бремя, — заметил Грион в своей ироничной манере, — теперь я понимаю, отчего все отказались. И Вы, мастер, не взялись за это скрупулёзное дело.

— Ты же знаешь, что я не настолько усидчив, — усмехнулся Мерион. Грион любил подшучивать над ним, но никогда не переступал грань. — И с каких пор ты вновь стал звать меня на Вы?

Мерион сел рядом и налил себе ароматного Бургунского чая, пока Грион выводил сложные символы в летописи.

— Мы не виделись семь лет, — учтиво ответил Грион. — многое могло измениться, но, надеюсь, наша дружба по-прежнему сильна, и вы почтите меня своим присутствием в день моего рождения. В последнюю луну года….

— Даже за сотню лет я не забуду твоих празднеств, — рассмеялся Мерион, — и да, ты всегда останешься моим лучшим другом.

— И навсегда — лишь Вашим учеником.

Мерион не стал спорить. Чай с дороги оказался чрезвычайно хорош, а лёгкая музыка в зале помогала расслабиться. Не хотелось начинать важный разговор, но Грион заметил гложущий вопрос в его взгляде.

— Мастер? — спросил Грион, отложив том. — Вас что-то беспокоит?

— Орден редеет, — произнёс вслух очевидное Мерион. — На нынешнем Совете едва заполнится половина зала, а ведь когда-то он бывал полон, — маг с надеждой посмотрел на Гриона. В его волосах прибавилось седины, а в глазах мудрости и ещё появилась усталость. Мерион видел подобный взгляд в зеркале уж довольно долго. — Ордену нужна свежая кровь.

— Твоя правда, — ответил Грион, как друг, а не как ученик. Его улыбка яркой вспышкой пробилась сквозь маску грусти, и Мериону стало спокойнее на сердце. — Сейчас самое время начать обучение. Конечно, годные маги выйдут лет за двадцать, но и перемирие, надеюсь, продлится не один год. Всем нужна передышка.

— Я должен спросить тебя, как друга, — Мерион ещё не видел Киартану, не знал, какой она выросла, но был точно уверен в её судьбе, и не мог бросить свою затею. — Я собрался обучить девочку и хочу, чтобы она продолжила учиться в Ордене и стала мастером.

Поначалу Грион не понял, что именно сказал Мерион, но спустя минуту осознал его слова.

— Почему? — уже во взгляде Мерион видел искреннее удивление. — Ты встретил девочку, способную к магии?

— И не впервые. Помнишь, я рассказывал тебе о моем походе на север… и о сожжённой деревне?

Мерион не многим поведал о случившемся, Оксифуру, глашатаям Владык на допросе в Орнеле и друзьям, Мьёрну и Гриону. Но никому он не говорил про Киартану.

— На пепелище, когда Бассы и Волки покинули деревню, я нашёл младенца, девочку. Её спрятали от Бассов, она спаслась от огня, а мне удалось вывезти её и отправить на юг, — Мерион впервые говорил о ней, и с каждым словом улыбка на его лице ширилась всё сильней. — Киартана сейчас живёт в моём доме, ей уже больше шести лет, и я собираюсь взять её в ученицы.

— Киартана? — поразился Грион. — Редкое имя… — он на минуту задумался, отвернувшись к окну, глядя, как ветер треплет ветви дубов, но Мерион ждал ответа, и Грион вернулся к их разговору. — Ещё никто не брал себе учениц. Ты же знаешь, им сложно управлять магией, их сила иного рода. — Грион кивнул на том летописи на столе. — за три тысячилетия ни одна девочка не нашла себе посох.

Мерион знал, но чувствовал её силу и верил в Киартану.

— Я обучу ее! — заявил он. — Даже без решения Совета, но хочу, чтобы она попала в Академию, как и остальные юные маги.

— Ждёшь моего одобрения? Или хочешь скрыть все от Совета?

— Я спрошу Совет, — Мерион мог скрыть от мастеров её обучение, но надеялся на благосклонность, — но прежде хотел узнать мнение друга…

— Добро, — без сомнения ответил Грион. — В твое последнее обучение, не стану отговаривать. Я поговорю с некоторыми мастерами, если хочешь.

— Не стоит, — отрезал Мерион, — я расскажу друзьям, а остальным знать не к чему.

Их ждал долгий разговор, о прошлом, их странствиях и решениях. Мерион упомянул про Гроты и о сильных людях, что живут среди гор, а Грион — о бескрайних пустынях, и «Южной хвори», поразившей земли Владык.

Пока они говорили, солнце поднялось на востоке, слепящим диском осветило город и острова. Мастера и подручные спустились на утреннее чаепитие. Совет обещал быть жарким, уже с самой зари все обсуждали сражение у Белых Полей и перемирие.

Как и всегда Совет начался сумбурно — ещё в чайном зале и на лестнице маги вели жаркие споры. Война сделала свое грязное дело, унеся множество достойных людей за Пелену. Мерион окинул взглядом пустующие места. За свою долгую жизнь он видел многое, но полупустой зал Совета ему довелось видеть впервые.

— Глашатай! — поразился он, заметив в отдалении фигуру в золотом плаще с балахоном.

— Что он тут забыл? — откликнулся Грион. — Владыки решили почтить нас личным присутствием?

— Он не Владыка, — ответил Мерион, — всего лишь говорит от их имени.

— А правда, что все Глашатаи слепы? — спросил Грион. Мерион помнил их пустые серые глаза, но не успел ответить.

Усиленный магией голос Магистра Оксифура Савского заставил всех прекратить споры и выслушать приветствие:

— Здравствуйте, братья! — обратился он с подиума. — Нынешний Совет вновь омрачён войной. Великое сражение на Белых Полях принесло Владыкам победу. Две сильнейшие армии сошлись в битве и отправились за Пелену. Само солнце скорбело о павших… — Оксифур долго описывал трагедию, и с каждым его эпитетом настроение в зале ухудшалось.

Немногие были на Белых полях, и остальные не вполне понимали всей скорби, и только твёрдые слова Магистра убедили их в тяжёлом горе, нависшем над севером.

— Мы встретили врага, равного нам по силе, — продолжил Оксифур, пока зал жадно внимал каждому его слову. — Волки вовсе не вымысел, — Мерион, как и Оксефур, заметил недоумённые взгляды. — Я видел их своими глазами. Облачённые в массивные Волчьи шкуры, и с оскалившимися волчьими головами вместо масок. Они обратились огромными чудовищными волками, мы ощутили их ярость, их безумную мошь, — по залу пошёл испуганный ропот, но Оксифур продолжил пугать всех. — Никогда прежде я не встречал бродячих магов, сравнимых с нами по силе! — он произнёс вслух мысли Мериона. — много веков о Волках ходили слухи на севере. «Лишь сказки для детей» считали мы. Люди звали их фанатиками, верили, что они забирали детей в свою крепость, в вечный хлад и там взращивали новых Волов, суровых, не способных к состраданию!

И всё же, Оксифур не высказал всех переживаний, а передал слово мастерам.

В великой битве на Белых полях Бассов остановили, но не отбросили, и северяне укрепили свои позиции. Граница прошла по самим полям, на запад, к Пеллорским холмам, куда ни одна из армий соваться не стала, и на восток по северной границе Нуреона. Но даже у Трезубца встречались конные отряды Бассов, посланные для грабежей деревень и караванов. На севере поднимались всё новые столбы чёрного дыма. Перемирие не мешало Бассам грабить и сжигать деревни.

— Наступает важный момент стояния на Белых полях, — заключил мастер Висроу. — Войска нуждаются в поддержке, их содержание требует огромных средств, в то время как Бассы живут грабежами.. Я боюсь Владыки решат отступить и покинут земли до Перешейка.

В зале вновь воцарился гул всеобщих обсуждений. Еще никогда за всю историю Владыки не отдавали север Бассам, не отступали за Перешеек. Это будет окончательное и безоговорочное поражение.

Глашатай бесшумно поднялся, но все маги тотчас умолкли. Он легко ступал босыми ногами, глядя вдаль слепыми глазами. Он ни разу не запнулся и не запутался в полах плаща. Глашатай поднялся на подиум и обратился ко всем с едва уловимой улыбкой:

— Владыки приветствуют Вас, и я, Феллуд Оскол, рад говорить от их имени. Суждения и мысли их вам неведомы. Их деяния праведны и непостижимы. Владыки не оставят Север, покуда маги будут им верны… — Феллуд поклонился и покинул зал, не сказав более ни слова.

— Как же так! — возмутился Ориэл Ниронд, когда Глашатай скрылся в темноте под аркой. — Владыки вновь хотят победить нашими силами. Оглянитесь, нас год от года всё меньше!

— Братья мои! — обратился Оксифур. — Наше будущее всецело зависит от решения Владык, и они говорят продолжать войну. Значит мы обязаны. Если все земли до перешейка будут захвачены, деревни и города разграбят, и Алькадия рано или поздно тоже падёт. Нам придется покинуть острова — оплот Ордена с самого основания!

Шепот вновь прошёл по рядам.

— Как вы и говорили, — заметил Грион. — Мастер Мерион, вы считаете, Волки могут быть среди нас?

Мерион только теперь задумался об этом. Слова Гриона заставили его сердце биться чаще. Он лишь на секунду поднял на него взгляд, и вновь вернулся к изучению посоха, скреплённого штифтами и чернёными стальными пластинами.

«Меня Волки не убили, а звали за собой…»

Вечер прервал совет, и уставшие маги разбрелись по комнатам. Но Мерион желал переговорить с Магистром и некоторыми мастерами. Мерион уже поднялся на подиум, когда заметил в зале, помимо Оксифура, Гриона, Мьёрна и Макстора Сантори, также Игонора Фраила, которого вовсе не желал видеть.

— Вы, возможно, как и я, заметили, что Орден поредел, — Мерион окинул всех взглядом, и только Грион понимающе кивнул ему в ответ. — Война исчерпала наши силы, она забрала слишком многих. Мы все — дряхлые старики, и, как долог не был наш век, никому из нас не переступить грань жизни, очень скоро наступит время уйти за Пелену. Только новое поколение магов отчасти решит эту проблему, — Все внимательно слушали, но никто не понимал. Маг встретил взгляд Оксифра и обратился напрямую к нему. — Есть один вопрос, который я должен задать. В мое последнее обучение я хочу взять особенного ученика… — слова не сходили с уст, а ладони уже покрылись мылом, словно он вновь провинился перед мастером Азари, и тот отчитывает его за незаполненную бочку. — Ученицу… Я буду учить девочку.

— Осифур! — возмутился Игонор. — Невозможно, обучить магии девчонку. Мерион, это безумие, разве ты забыл слова мастера Азари? «Их сила иного рода»!

Но Игонор не единственный выглядел поражённым, сам Оксифур смотрел ошарашенным взглядом и не знал, что ответить.

— Всё не так, как нам говорили! — взялся объяснить Мерион. — Да, в Совете есть такое правило, но это вовсе не значит, что учить девочек нельзя! Никому это не удавалось. Обучение им даётся сложнее, ни одна девочка не нашла посох, но я верю в Киартану!

— Ты испортишь ей жизнь, если ничего не выйдет! — вновь, как часто бывало, вступил в перепалку Игонор, но, увидев лишь решимость в глазах Мериона, он обратился к остальным: — Мьёрн, Грион, вы то что молчите, это уже не детские шалости!

— Уверен, Мерион не желает ей зла, — ответил Мьёрн. — Я и сам часто задавался этим вопросом, но мои семь обучений прошли.

— Я не стану мешать, — высказался Оксифур. — Если Мерион решил нарушить правила — пусть будет так, но на её обучение в Ордене согласие должен дать каждый, кто уже знает о девочке.

— Вы и теперь собираетесь потакать его капризам? — поразился Игонор. — Оксифур, разве не ты должен неукоснительно следовать правилам и следить за их исполнением? Я против, даже обсуждать это бессмысленно!

Игонор не стал больше ничего слушать, он поднялся, на секунду задержал взгляд на Мерионе и покинул зал, оставив всех в гнетущей тишине. Но в одном Игонор был прав: нужно и её согласие тоже.

3. Ученики

Колосья ржи стояли выше неё, ветер развивал алые, в свете солнца, волосы и прибивал платье к ногам. Она пыталась догнать солнечные зайчики, радовалась ясному дню и свежести, а мама всего этого не понимала.

Солнце светом и тенью играло в ветвях деревьев, увлекая взгляд. На повороте дороги, у края великого хлебного поля мама следила за ней. Она статно стояла и смотрела вдаль, желая сокрушить горы, её салатовое платье развивалось на ветру, но глубоко во взгляде, томилась печаль, о которой она никогда не говорила.

— Мама! — крикнула Киартана звонким голосом, обернулась и тёплым взглядом заставила Марису улыбнуться. — Посмотри как красиво! Такого прекрасного дня, я еще не видела!

— Да, я вижу… — во взгляде и даже улыбке Киартана заметила фальшь. Мама всегда грустила.

— Нам пора, дочь, — заключила Мариса. — Ветер холодный, того и гляди, продует.

Киартана нехотя вернулась к повозке, посмотрела маме в глаза, спокойно и счастливо, как и всегда.

— Мама, почему ты грустишь в такой день?

Мариса не ответила, а лишь вновь улыбнулась и легко шлёпнула подзатыльник.

— Твои причуды помешают нам приготовить жаркое на ужин! — подбодрила Мариса. — А ты ведь любишь его!

Мама взяла её за руку и посадила в повозку. Она всю дорогу вспоминала этот момент — шум и треск сосен на ветру, словно некто шепчет ей все истины мира, солнечные блики, способные раскрыть любой обман, её рука просвечивается на ярком солнце.

Она знала дорогу — ей нравилось ездить с мамой за покупками в Керник, а по пути разглядывать обочину, уходящие вглубь полей тропы, и одинокие деревья, машущие ей ветвями. Она представляла, будто это великаны зазывают её в свою волшебную страну.

Лошадь медленно тянула повозку на холм, а с востока над половиной неба нависла массивная чёрная туча. Молнии били на горизонте, но гром долго не приходил.

— Мама! — показала Киартана. — мы едем прямо в грозу!

— Всё хорошо, дорогая, — уверенно ответила Мариса. — Мы успеем, если не будешь меня отвлекать.

Киартана умела слушать, но гроза пугала её, волнение нарастало, молнии били всё ближе, а гром приходил уже спустя пару секунд. Первые крупные капли посыпались с неба, когда они проехали массивную деревянную табличку с надписью «Добро пожаловать в Онтари». Киартана всегда удивлялась красоте букв, а тётя Оля однажды сказала, что её написал сам Мастер Мерион, хозяин дома, в котором они жили.

Мама привстала на козлах.

— Держись! — крикнула она и стегнула лошадь, а повозку тутже резко качнуло.

Они въехали в деревню, дома проносились мимо, а дождь барабанил всё сильней. Киартана держалась изо всех сил, но каждым ударом её качало из стороны в сторону, и ей это нравилось, она смеялась, и мама, услышав её, также залилась смехом.

Дом мага располагался у леса, на самой вершине холма. Мариса гнала лошадь, повозка надрывно скрипела, колёса увязали в песке. Киартана узнала улицу, старый дощатый забор. Они проехали широкую арку без ворот и остановились посреди огромного двора. Тётя Оля, полная женщина лет пятидесяти, вышла с обеспокоенным взглядом, но стоило Киартане помахать ей, сменила гнев на милость.

Мама умело направила лошадь по кругу, и та подтянула повозку прямо к широкому крыльцу с резным дощатым навесом.

— Какая туча, — воскликнула тётя Оля, принимая у Марисы поводья. — Хвала Владыкам, вы успели до ливня! Лишь бы посевы не побило градом…

Мариса и Ольга Фёдоровна начали разбирать повозку, а Киартана ничем не могла помочь с тяжёлыми сумками и направилась в дом.

Она поспешила наверх, но на лестнице вдруг заметила, приоткрытую дверь в комнату мага. Совсем немного, на пару пальцев, а из щели на пол падала полоса тусклого света. Холодок прошелся по щиколоткам, когда она приблизилась. Горела лампа у открытого окна. Эта комната всегда была закрыта, и ей неожиданно захотелось заглянуть внутрь. Киартана испуганно оглянулась, но мама с тётей Олей ещё занимались покупками в кухне.

Киартана осторожно, потянула дверь, и та открылась невероятно легко. В лицо ударил поток прохладного воздуха, будто Владыки, прошептали ей истины самого мироздания, только она не поняла ни единого слова.

В глаза бросились стены, залитые яркими цветными пятнами. Всюду стояли полки с книгами и странными предметами, назначения которым Киартана не могла придумать. Она привыкла видеть всё на своих местах, мама часто убиралась, и всегда просила её помогать, но здесь вещи были свалены кучами, почти вся мебель ютилась под тканью с толстым слоем пыли, а мама не любила пыль или яркие цвета. Киартана бесшумно пробралась внутрь.

Пахло сухими терпкими травами, заморскими сладостями и специями. Ещё никогда она не встречала такой неповторимый аромат.

Из открытого настежь окна дул ветер, но он лишь слегка колыхал плотные шторы. Туча предстала во всей красе, уже не просто бесформенная масса, а нечто бурлящее, зловещее и, несомненно, пугающее.

Киартана не сразу заметила движение. Маятник массивных резных часов бросался из стороны в сторону, на полке качался метроном и другие дивные приборы, с которых сдёрнули ткань. Тетя Оля не могла сделать этого — она всегда трепетно относилась к вещам мага, и Киартану учила почитать хозяина.

Она невольно отступила и зацепила стол с кучей разных мелочей, отчетливый звон испугал её. Киартана замерла и больше не двигалась, заметив шевеление в кресле, отвернутом к окну.

— Не бойся, — заговорил он спокойным старческим голосом. — Поздравляю, ты нашла меня.

Шевеление в кресле усилилось, и спустя пару секунд из-за массивной спинки на нее выглянул морщинистый добрый старик с аккуратной седой бородой по грудь и выцветшими от старости голубыми глазами. На вид ему было не меньше ста лет и он искренне улыбался.

— Здравствуй, Киартана… — сказал старик. Она еще сильнее испугалась и вжалась в стол. Он увидел ее страх и усмехнулся. —

— Знаете моё имя?.. — прошептала Киартана.

— Я дал тебе его, — он улыбался и смотрел прямо в глаза, но Киартана не смела поднять взгляд, и тогда Мерион отвернулся обратно к окну. — Я Гильдарион Мерион, хозяин этого дома… долго путешествовал и, наконец, вернулся.

Занималась буря. Крупные капли били о подоконник, расплескивая воду во влажную пыль. Солнечный день становился всё темней. Туча уже накрыла деревню, и лишь на западе багровел закат.

— И вам не хотелось домой?

— Конечно, хотелось, но, увы, не всегда можно получить то, что хочешь, — он осматривал комнату, слушал стук часов, стрекот приборов, дышал глубоко, и улыбка всё шире расплывалась на его лице. — Сильно выросла. Помню, ты помещалась в лукошко и громко кричала.

Их неловкий разговор прервали глухие шаги на лестнице. Киартана узнала их и вжалась в стол, понимая, что не должна быть здесь и её будут ругать, вздрогнула, когда тетя Оля заговорила грозным голосом.

— Кто это тут играется! Волки заберут!

Киартана уже нехотя двинулась к двери, но маг жестом остановил ее.

— Ольга Федоровна, — обратился он в темноту. — Не стоит пугать девочку волками.

— Батюшки, мастер Гильдарион… — она поспешила войти, а, увидев мага, схватилась за сердце и остановилась отдышаться у двери, — вы вернулись, слава Владыкам!

Киартана еще сильнее вжалась в стол, но тетя Оля не обратила на нее никакого внимания, а со всей своей старушечьей прытью подскочила к Мериону и крепко обняла его. Оба улыбались и плакали, глядя друг на друга, а их объятие выглядело нелепо.

— Вы смешные, — рассмеялась Киартана.

Мерион и Ольга Федоровна отстранились, но она все не отпускала его руки.

— Как же долго вас не было… И совсем исхудали, как же вы могли так поступить со мной? Оставить здесь одну так надолго!

— Прости, — магу искренне было жаль, Киартана сразу поняла это по глазам. — Мои дела слишком затянулись, но теперь я здесь. Надеюсь, мне не придется больше надолго уезжать.

Домоправительница все причитала о том, что Мерион исхудал и осунулся, и никак не отпускала его руки. Киартана даже почувствовала себя лишней. Они с дедушкой виделись впервые, а тетя Оля с Мерионом встретились как добрые друзья.

— Мастер Гильдарион, столько всего произошло, пока вас не было, впрочем, вы, устали с дороги, сейчас я накрою вам постель… — но теперь уже Мерион не выпустил её рук.

— Не беспокойтесь, сначала я хочу поговорить с Марисой, негоже оставлять её без внимания.

Киартана слушала их разговор, но постепенно отступала к двери, чтобы не мешать. Она никогда не была одна, и тем более не могла даже представить, каково это, покинуть свой дом.

— Киартана! — неожиданно обратилась к ней тетя Оля, и она вскрикнула от испуга. — Позови маму, Мариса будет рада узнать, что Мерион вернулся.

Кивнув, она тотчас побежала вниз и нашла маму на кухне.

— Мама! — запыхавшаяся Киартана остановилась перед Марисой.

— Что случилось, доча? — отвлеклась мама.

— Дедушка вернулся… — едва смогла выговорить Киартана и потянула её за рукав, но мама не понимала её слов, — Мерион… — пояснила она, всё сильнее утягивая маму за собой.

Пакет муки опрокинулся на столе и свалился на пол, рассыпавшись и заполонив кухню белым туманом, но Мариса вовсе не собиралась ругать её, а обеспокоенно взглянула на лестницу.

— Павда? — мама с надеждой посмотрела ей в глаза, и одного кивка в ответ хватило, чтобы она прослезилась.

Киартана потянула маму за собой и Мариса позволила отвести себя наверх.

Тётя Оля по-прежнему не отпускала его рук, боясь, наверное, что маг — лишь мираж и исчезнет, стоит только моргнуть.

Мерион сразу заметил их. Улыбка залила его лицо, а Мариса наоборот заплакала пуще прежнего.

— Мама, почему ты плачешь? — обеспокоилась Киартана, но мама погладила ее по голове.

— Это слезы радости, только и всего, — Мариса наклонилась к Киартане. — Мне нужно поговорить с дедушкой, можешь пока пойти в комнату…

— Но почему я не могу остаться? — она не хотела уходить, но Мариса смотрела очень настойчиво.

— Взрослый разговор будет тебе неинтересен.

Тётя Оля нехотя отпустила руки мага и вышла, взглянув на Мериона от двери ещё раз, чтобы убедиться, что он не исчез. Киартана отправилась в комнату, и никак не могла найти себе занятие. Её взгляд метался от кукольного домика к книгам сказок, которые они читали с мамой, руки тянулись к вышивке.

Киартана знала, как плохо подслушивать, но не могла ничем себя занять. Ноги сами повели её в коридор. Она тихонько поднялась к комнате мага и застыла у приоткрытой двери.

Мама крепко обнимала Мериона, а он гладил её по голове.

— С ними все хорошо, — наконец заговорил маг.

— У меня сердце разрывалось каждый день… — Мариса смеялась и плакала одновременно.

Маг посадил ее в кресло и дал платок, а сам снял покрывало со второго кресла и сел рядом. Некоторое время они вместе смотрели на светлеющий горизонт.

— Я ждала твоего возвращения, но боялась больше смерти…

— Прости, больше тебе не о чем беспокоиться, — маг поднял старую дряхлую суму с пола, покопался внутри и достал плотно сложенный сверток пергамента, а, лишь взяв конверт в руки, Мариса вновь залилась слезами. — Они добрые и открытые, я прожил в Гротах все эти шесть лет, и ни на день Аня и Антон не теряли надежды. Они счастливы…

Мама всё крепче сжимала в руках конверт.

— Боюсь, мне с ними уже не свидеться… — Мариса откинулась в кресле и отвернулась к кровавому закату. Она долго ждала ответа, но Мерион молчал. — Теперь ты вернулся навсегда?

— Да, — неуверенно ответил он. — Если мне и придется отлучаться, то ненадолго. Скоро я наберу учеников.

Они снова неловко замолчали, а затем Мариса встала из кресла и направилась выходу. Киартане пришлось быстро бежать по лестнице. Она успела вернуться в комнату незамеченной. Ещё никогда она так сильно не пугалась, её сердце рвалось из груди, приходилось дышать глубоко и надрывно, она едва отдышалась, когда вошла мама.

— Мама, ты плачешь…

Мариса вытерла слёзы и улыбнулась. Киартана кинулась ей на шею и крепко обняла.

— Не плачь больше, прошу… — и мама тоже крепко обняла её в ответ.

— Это слезы радости. — ответила Мариса, глядя в глаза. — я долго не получала вестей от родителей…

— А почему они не живут с нами? — не понимала Киартана

— Их дом далеко на севере, и когда я с тобой отправилась сюда… они остались там.

— А почему они не приедут тоже сюда?

Но мама лишь пригладила её непокорные волосы.

— Тебе пора спать, ложись. — объявила она тоном, не терплющим пререканий.

Киартана нехотя забралась под одеяло, но спать не хотелось.

— Мама, а ты почитаешь мне сказку на ночь? Только не про волков, я их боюсь…

— Нет, прости, та книжка закончилась, — она присела на край кровати, — а начинать новую уже поздно.

— Мама… а что случается в сказке после конца?

Мариса сжимала в руке письмо её родителей.

— Как там и написано: «Все жили долго и счастливо…» — мама подоткнула одеяло и поцеловала Киартану в лоб. — Всё, спи, будь хорошей девочкой.

Она лишь сделала вид, что уснула, и заметила, как мама раскрыла письмо. Её глаза вновь заискрились слезами, и Киартане тоже стало грустно, но вскоре усталость взяла верх.

Утро выдалось замечательным. Маг проснулся с рассветом, и первым делом прошёлся по широкому двору, зашёл в конюшню и сарай, осмотрел задний двор, а Киартана пристально наблюдала за ним из окон. Он не спешил, подмечал каждую деталь, вспоминая, каким всё было прежде: резные фигуры на столбах из старого потерявшего цвет дерева, арку, что осталась без ворот, рассохшийся и покосившейся забор. Маг прошелся по заднему дворику, и долго смотрел вдаль, на древний лес, который мама называла волшебным.

Киартана сразу полюбила дедушку. Он всегда улыбался, от него пахло лавровым листом и грецким орехом. Ей нравилось заходить к нему, рассматривать непонятные вещи на столах и полках, о назначении которых Киартана ничего не знала, а Мерион никогда не прогонял её, интересно рассказывал о мире и магии.

— Вот здесь мы, — он указал в маленькую точку возле моря, к которой своей южной границей подходил лес Нуреон. Киартана сама смогла прочитать его название. — Немного южнее — Керник.

— Знаю! — радостно воскликнула Киартана. — мы с мамой ездим туда за продуктами, там красивые яркие шпили башен!

— А ещё южнее, у самого моря, столица — Алькадия. — Мерион провёл пальцем по толстой линии до миниатюры крупного города, обнесённого стеной со сторожевыми башнями. — там находится Орден магов.

Ей нравилось слушать истории о мире и магии, но Мерион никогда не рассказывал о себе, и однажды Киартана решилась спросить сама.

— Дедушка Мерион, а как Вы попали в ученики?

— Это долгая история…

— Я буду внимательно слушать! — ей удалось его убедить.

Мерион посадил её в кресло напротив окна и сам сел рядом, но долго не знал с чего начать.

— Мы жили очень бедно, и мне с братьями с самого детства приходилось работать целыми днями. Мама шила рабочие робы, отец их продавал, а мы с Сироном и Германом — стирали и вымачивали ткани, делали выкройки и убирались.

Мне всегда хотелось вырваться из этого круга, а больше всего привлекал Орден. Я любил слушать истории про магов, и однажды, когда мне только исполнилось восемь, я увидел на торговой площади объявление от мастера Азари о наборе учеников.

Я кинулся домой, позабыв обо всем. Но, ни братья, ни отец не разделили моего ликования. Он пристально посмотрел мне в глаза, заставляя отвести взгляд.

— Сын, — сказал он, и я запомнил эти слова, — если хочешь добиться чего-то, ты должен сделать это сам.

На этом отец закончил разговор, и я пошёл, один, пешком из Керника в Онтари, в этот самый дом.

Погода была отвратительная, как сейчас помню, шёл сырой снег хлопьями, а небо затянули серые тучи. Я оделся теплее обычного, но продрог уже по пути.

На месте толпился народ, и мне пришлось встать у стены, чтобы никому не мешать. Меня даже никто не заметил, а во дворе стояли родители с их детьми. Некоторые принесли с собой табуретки и стулья, чемоданы с едой и горячим чаем, богатые семьи приезжали в повозках и дорогих каретах. Было кому позавидовать.

«Каково это иметь возможность не работать целый день» — думал тогда я.

Шло время, родители с детьми подходили, а маг всё не появлялся. Богатые семьи подвигали остальных, проходя ближе к входу, им никто не смел возразить. Недовольство возрастало, возникали споры, конфликты, но мне не было до них дела, я лишь мечтал увидеть настоящего мага, хоть одним глазком.

Мамы спорили, отцы порывались драться. Самые богатые отгородились стражей и не давали остальным подойти ближе. Но все терпеливо ждали, а погода меж тем портилась. Вместо снега пошел мелкий дождь, а потом поднялся ветер. Я прижался к стене, но даже там вымок. Я всё сильнее жалел, что пришел, но отступать не собирался — не мог уйти, так и не увидев мага.

Лишь к вечеру распогодилось, дождь и снег прекратились. Я едва стоял на ногах, замёрзший, вымокший до нитки и голодный. И в тот момент я подумал было уйти, пока погода снова не испортилась.

Я двинулся к улице, когда двери особняка распахнулись, и в их створе появилась величественная, статная фигура. Именно этого момента я ждал: маг вышел к людям, а я, увидев его, так и застыл на месте. Вперед выскочили богатые семьи, чуть не пихая своих детей под ноги мастеру Азари, но он не замечал их.

Маг шел сквозь толпу, глядя вдаль, мимо всех. И каждый шаг ему давался с большим трудом из-за обступивших родителей и детей.

А я едва мог разглядеть его длинный плащ с капюшоном и настолько широкими рукавами, что казалось туда можно спрятать полено, его чеканную походку, обращенный ко всем и ни к кому грозный взгляд. Маг подходил всё ближе, и я увидел больше: морщины на лица старика, массивный посох черного дерева в его левой руке. Правую поднял на уровень глаз, направляя длань к людям.

Меня заворожило это зрелище. Мастер обходил двор в поисках учеников, и вдруг остановился. Все затихли, и лишь спустя вечность он заговорил.

— Мальчик позади всех. Подойди! — сказал он, глядя мне в глаза.

Все уставились на меня, а я так сильно испугался, что не мог сдвинуться с места.

Я сделал робкий шаг вперед, а толпа, несмотря на растущее негодование, послушно расступилась. Отовсюду все отчетливее я слышал упреки. Люди громко обсуждали мою простую одежду и растрёпанный вид.

— Разве он может учиться в маги! — восклицали богатые родители. — Он же ничтожество, о которое даже ноги вытереть противно!

Поначалу люди расступались, но когда я увереннее направился к магу, меня стали придерживать, толкать в стороны, чтобы я споткнулся. Люди ненавидели меня и были готовы порвать на части, когда мастер Азари в один миг прекратил это безобразие. Он поднял посох над головой и с силой ударил им оземь. Раздался раскатистый грохот, шедший, будто отовсюду, и все замерли на месте. Толпа немедленно расступилась.

От мага пахло терпким орехом, а в глазах таилась грусть, которую я, как и многие, принял за мудрость.

— Зачем ты здесь? — грозно спросил мастер, а я никак не мог заговорить.

— Я пришёл учиться… — наконец, ответил я сквозь дрожь.

— Всегда называй меня «мастер» или «учитель», а теперь повтори, зачем ты здесь? — потребовал Мастер.

— Я, Гильдарион Мерион, прошу Вас, Мастер Азари, взять меня в ученики! — моё сердце ещё никогда так сильно не билось.

— Хорошо, — ответил он. — Пойди, сядь на лавку и жди.

Там, на лавке, мне стало ужасно одиноко, и лишь перед заходом солнца мастер Азари нашёл второго ученика, и тоже послал сесть на лавку. Мы разговорились. Того мальчика звали Игонор Фраил.

— Вы плачете… — заметила Киартана.

— Это не важно. — ответил Мерион, смахивая слёзы.

Он поднялся, но Киартана не позволила ему уйти, а обняла, сжав руки как можно крепче.

— Дедушка, мама говорила, вы будете меня учить, — Она с надеждой посмотрела магу в глаза.

Мерион опустился на колено и оказался с ней на одном уровне.

— Киартана, ты хочешь обучаться у меня? — серьёзно спросил он, а она уже не могла сдержать улыбку.

— Да, хочу!

Мерион сразу начал учить её чтению и письму. Обучил числам и их счёту. Многое давалось ей на удивление просто, и каждый день она радовалась, узнавая нечто новое.

Дедушка просыпался рано и уходил в лес, а когда вставало солнце — возвращался и начинал свои уроки.

Он поведал об устройстве мира, о Владыках, что правят всем, и Бассах, что испокон веков посягают на земли севернее перешейка. Мерион рассказал о жизни на юге и севере, о городах и сёлах, о самых отдалённых районах. Об Алькадии с её белокаменной стеной и сторожевыми башнями, о Вечных деревьях на курганах Великих Мастеров. Рассказал о Вестонии и золотых замках Владык. И об Ордене, в котором вырос.

— Я обучил уже шесть поколений магов, — отметил однажды Мерион. — Конечно, не всем моим ученикам дано стать великими, но одного из них ты вскоре увидишь.

— Когда? — нетерпеливо спросила она, но маг лишь усмехнулся в ответ и продолжил рассказывать об обычаях и традициях Ордена.

— Правда? — удивилась Киартана. — В Ордене учат одних мальчиков? А как же я?

— Ты особенная, но чтобы не отстать, придётся много трудиться и полагаться только на себя!

Обычно в этих краях зима была теплой, снег выпадал ненадолго и быстро таял, но в этот раз продержался до самого дня отбора. А утром поднялся ужасный ледяной ветер, принесший мелкий дождь.

Ко двору особняка начали съезжаться повозки, дилижансы и кареты. Родители приводили мальчиков восьми лет, как и говорил Мерион.

— Дедушка Гильдарион, во дворе полным-полно людей! — воскликнула Киартана. — Мне тоже нужно быть там, чтобы ты меня выбрал?

— Нет, моя дорогая, тебя я уже избрал, хоть тебе и всего семь. — маг щёлкнул ей по носу и тоже выглянул в окно.

Весь день новые повозки подъезжали к особняку. Семьи выставляли своих детей напоказ. Метель бушевала, но люди твердо стояли, прикрываясь от ветра.

— Обучение магии считается почётным в семьях высшего сословия и приближённых к Глашатаям Владык, — объяснил Мерион. — Обычно я выхожу на отбор вечером, но сегодня не стану мучить людей, почти всех и так ждёт разочарование.

После обеда, когда немного распогодилось и двор осветило тусклое осеннее солнце, маг решил выйти к людям. Киартана прильнула к окну в их с мамой комнате и пристально наблюдала за каждым движением мага. Она вместе со всеми людьми затаила дыхание, когда распахнулись двери особняка, и Мерион шагнул из темноты в свет солнца.

Руны на его посохе горели призрачным бирюзовым светом, его уверенные движения привлекали всё внимание людей. Разговоры и споры тотчас прекратились, мамы двигали мальчиков вперёд, но сами не смели сойти с места.

Маг поднял ладонь к людям и, когда шагнул, все покорно расступились. Он рассекал толпу, глядя вдаль. Маг чувствовал силу вокруг и искал учеников. Он прошёлся по всему двору, но ни на ком не остановил взгляда. Руны на рукояти его посоха горели всё ярче, а рукой он едва ни касался голов мальчиков — никто не подходил.

Мерион сделал еще круг, затем ещё один, и ещё, но так и не выбрал первого ученика. Люди зашумели и ветер вновь поднялся, небо затянули тучи. Родители начали возмущаться его избирательностью, а Киартана устала смотреть. Хоть её и восхищали огни в посохе и движения мага, но подбородком она уже лежала на подоконнике, а глаза всё чаще смыкались. Отбор её разочаровал, ведь дедушка рассказывал, как мастер Азари избрал его за один круг.

И, когда в очередной проход, маг никого не почувствовал, Киартана спустилась с окна и отправилась вниз следом за чарующим ароматом бараньего рагу. Мама с тётей Олей готовили на кухне, но не разрешили им мешать, и Киартана вновь выглянула в окно от скуки.

Дедушке пришлось подходить к детям ближе, он держал руку над головой каждого, но быстро переходил от одного мальчика к другому. Это было так скучно, что ей захотелось, чтобы всё поскорее закончилось.

Она краем глаза заметила ребят у конюшни, что пришли без родителей. Они сбились кучкой и весело болтали, пока маг выбирал из детей богатых семей. Ей они напомнили Мериона, который только хотел увидеть мага, а сам стал его учеником, и теперь им отбор был вовсе не интересен. Родители из богатых семей хотели отправить своих детей в ученики к магу, а местные ребята просто весело проводили время, наблюдая за происходящим.

«Они более достойны стать учениками мага» — решила Киартана.

Под навесом конюшни один из ребят пристально смотрел на Мериона, и, когда маг через весь двор обратил на него взгляд, не опустил глаза и не отвернулся. Мерион направил к нему ладонь и сосредоточился, а Киартана тотчас осознала, что он — тот самый.

Маг пошёл прямиком к мальчику, рассекая толпу. Тот кутался в черный плащ и дрожал от холода, но не испугался его приближения. Люди тоже заметили мальчишку, и поняли, что маг идёт именно к нему. Послышались гневные крики, но Мерион не обращал на них внимания, а Киартана всё сильнее переживала.

Мерион подошел и оглядел его: тощий, но крепкий. Маг опустился на колено и взглянул мальчишке в глаза, как смотрел на неё, спрашивая, хочет ли она учиться у него.

— Ты пришел сюда на отбор? Как тебя зовут? — грозно спросил Мерион.

— Да… Я Рим Мримор, — едва расслышала ответ Киартана.

— Я Гильдарион Мерион, выбираю тебя, Рим Мримор, в ученики. Ты хочешь обучаться у меня? — огласил он на весь двор, отчего количество возмущенных отзывов увеличилось многократно.

— Да… — робко ответил Рим.

— Да, мастер! — поправил его маг. — Теперь ты будешь меня называть мастер Мерион или учитель Мерион. И только так, понял?

— Да… мастер Мерион.

Дедушка взял его за руку, отвел к входу в особняк и посадил на массивную резную лавку.

— Это станет твоим первым испытанием… — предупредил маг, но Киартана не поняла этого.

Мерион оставил Рима на лавке и вернулся к отбору, но погода быстро портилась, а люди высказывали всё больше недовольства. Отчаявшись, вскоре маг ушел в дом, а толпа медленно двинулась к выходу из двора.

Мальчик Рим остался сидеть на лавке, на холоде без еды и воды, в ожидании других учеников.

Киартана бросилась к маме.

— Почему дедушка не пустил этого мальчика в дом, он же выбрал его?

Мариса погладила её по голове.

— Это часть испытания, маг должен быть стойким. Он будет сидеть там, пока Мерион не выберет всех учеников.

Киартана задумалась, каково это остаться одному на улице в холодную и ветряную погоду.

— Мам, но ведь дедушка и меня выбрал в ученицы. Разве я не должна быть там с этим мальчиком?

Мариса не ответила, но её выдал испуганный взгляд.

Киартана бросилась наверх, накинула самое теплое пальто, шапку, шарф, взяла шерстяной плед и побежала на улицу.

«Я обязана быть там и пройти все вместе с остальными» — знала Киартана.

Она спустилась в холл и с усилием распахнула двери. Мальчик на лавке резко оглянулся и посмотрел на нее жалобным взглядом, ожидая увидеть мага. Киартана отпустила двери, и они тут же захлопнулись. Мальчик на лавке ёжился от холода и удивленно глядел на нее своими темными, почти черными, землистыми глазами, Киартана тоже не отводила взгляд.

— Ты кто? — спросил он, нарушив неловкое молчание.

— Я Киартана, — она смело села рядом с ним, — я тоже буду учиться у дедушки Мериона и останусь здесь с тобой.

— Хорошо, — удивительно быстро нашел ответ мальчик. — Я Рим Мримор, но как ты можешь обучаться у мастера Мериона, ведь ты девочка, а все знают — невозможно научить девчонку магии!

— Мне дедушка сказал, что я особенная!

— Но также как и меня, заставил сидеть здесь? — фыркнул Рим. — Хоть тёплых вещей дал! Ты зовешь его «дедушкой», он тебе родной?

— Я всегда звала его так… — Киартана ощущала себя всё более неловко. Рим задавал много вопросов, на которые она не могла ответить. — Почему ты такой?..

— Какой? — усмехнулся Рим. — как ты будет учиться наравне с остальными, ты же не справишься!

Рим тут же замолк, но слов было уже не вернуть, Киартана отвернулась.

К ночи распогодилось, и полная луна осветила двор. Ветер шептал и завывал, Киартана плакала и не понимала, почему.

— Еще посмотрим, кто не справится… — ответила она больше себе, чем Риму, обидевшись на его слова.

— Прости. Я не хотел… — заговорил Рим. — Знаешь, как мне на самом деле страшно. Я ведь и не мечтал стать учеником мага. А теперь не знаю, что делать… Какой он?

— Добрый… — ответила Киартана, и, несмотря на обиду, плотнее прижалась к Риму и накинула на обоих плед, — дедушка научил меня читать и писать, рассказал о мире, показал карту. В его кабинете всегда приятно пахнет, и он никогда не злится…

Рим рассказал свою историю, отчего ей стало немного грустно. Он жил с тётей и ее детьми, но не был им ровней. Его всегда заставляли делать самую грязную работу, и при этом никогда не хвалили и не помогали, а только ругали.

— А где же твои родители? — удивилась Киартана.

— Отец ушел на войну и не вернулся, мать отдала тетке, а сама уехала в Аркадию на заработки, и вот уже три года её нет. Тетка сказала, она уже не вернется. Мы повздорили, и я сбежал, бродил без дела по округе, увидел объявление мага и решил посмотреть. Наделся поесть, и вот что из этого вышло. — он говорил страшные вещи, которые Киартана и представить себе не могла, при этом улыбался и смотрел с добротой в глазах. — А твои?

— Мы с мамой всегда жили здесь вдвоем… — она вдруг поняла, что никогда не знала отца, а мама о нём не говорила. — мы приехали с севера, дедушка Мерион разрешил пожить в его доме, а, когда вернулся, начал меня учить.

— Значит, у тебя фора? — в шутку спросил Рим, но Киартана хотела задать последний вопрос о его семье.

— Ты надеешься однажды найти её?

— Нет, — с вызовом ответил он, — раз я был ей не нужен, зачем она мне… — но по его глазам Киартана узнала ложь. Он боялся, что, даже выучившись на мага, не станет ей нужен.

Ночь выдалась на удивление теплой, но им пришлось прижаться друг к другу, чтобы согреться. Киартане больше не было страшно без мамы на улице, она поняла, что её детство вскоре закончится.

Они сидели под пледом на лавке и говорили, пока луна медленно плыла по чистому небу. Киартана порадовалась, что вышла к Риму, ведь прежде у неё не было друзей.

С самого рассвета люди вновь начали собираться во дворе. Родители с восьмилетними мальчиками приходили пешком, приезжали в нанятых повозках и дилижансах. В каретах и с охраной пребывали богатые семьи, и они занимали лучшие места.

Карета, обитая золотом и красным деревом, въехала на середину двора, а люди едва успели отскочить, чтобы их не подавили кони. Солдаты спрыгнули с подножек, растолкали людей, освобождая проход, и поставили трап под дверь. Их сторонились даже богатые семьи, а Киартана удивилась роскоши.

Однажды она видела глашатая Владык, на площади в Кенрике, как мама и рассказывала — он был в золотом одеянии, и абсолютно слеп. Но из кареты вышла молодая женщина в алом платье. Перед ней расстелили ковёр, а возле кареты уже развернули открытый шатёр, ей поставили кресло и подали горячий шоколад.

Упитанный мальчик, что вышел следом за мамой, выглядел абсолютно нескладно, растерянно, спускаясь, он испуганно смотрел под ноги, но всё равно споткнулся о ковёр.

Люди с пренебрежением наблюдали за ним, многие исподтишка насмехались, и только грозный взгляд матери мешал им смеяться открыто. Но его мать абсолютно не смутило поведение людей, и Киартана понимала, почему. Аромат шоколада разнёсся по всему двору, и лишь они двое могли насладиться горячим напитком.

— Вот так всегда, — заметил Рим, — богатые всё себе забирают.

— А кто она? — женщина в алом, словно кровь, платье, привлекла её.

— Гвинесса Арианова. Её называют «Королевой Кенрика», но это, конечно, не правда, просто она владеет почти всем в городе, — Рим усмехнулся, — хочу увидеть её лицо, когда мастер Мерион пройдёт мимо, даже не взглянув на её нескладного сынка!

— Ты злой. Нельзя желать людям плохого, — возразила Киартана.

— Она заставляет всех работать больше, а платит меньше, мой отец из-за того и отправился на войну — не смог содержать нас с мамой.

Киартана не нашла, что ответить, но заметила в толпе и другие недовольные лица — многие скрытно ненавидели Гвинессу за её богатство, только открыто высказаться не могли, но люди нашли, на кого излить свой гнев.

— …Что за странная девочка… — услышала Киартана в толпе, и сердце начало биться чаще.

— …Она сидит на лавке для избранных…

— …Неужто мальчишка и сестру приволок. Вот бы мастер выгнал их и взял достойных детей…

— …Старик видно совсем выжил из ума, раз позволил ей сидеть там…

Она не могла поверить, люди ненавидели их, и все озлобленные взгляды теперь были обращены к ним. Множество мерзких слов говорили в их адрес, но они двое молчали, не желая навлечь беду. Богатые семьи выражали искреннее недовольство, а бедные послушно вторили им, не желая выделяться.

Гвинесса наблюдала за всеми, в её руках дымилась чашка горячего шоколада, Киартана заметила призрачную доброту в её взгляде, она смотрела не надменно, а уверенно, и вдруг кратко кивнула слугам, и им, Риму и Киартане, поднесли по чашке горячего шоколада. Не проронив ни единого слова, она отвела весь гнев людей от них и вновь навлекла на себя. Киартана едва смогла сдержаться, чтобы не выпить всю чашку разом, но шоколад оказался очень горячим, и первым глотком она обожгла язык, а вот Рим пить не стал. Он держал чашку в руках, не решаясь разбить, но озлобленно косился на Гвинессу.

— Вновь этот снисходительный взгляд и подачки… — процедил он сквозь зубы.

— Почему ты так ненавидишь её? — Гвинесса всё сильнее привлекала Киартану. Уверенная. Спокойная. Мама выглядела вечно печальной, а Гвинесса не побоялась улыбнуться ей и подмигнуть.

— Я ей завидую, — признал Рим. — Вот почему, ему досталась богатая семья, а мне — бедная.

Но Киартана видела лишь полного неуклюжего мальчишку, который не способен даже сойти с подножки кареты не споткнувшись.

— Мне его жалко, — ответила она Риму.

Люди не перестали их ненавидеть. Шоколад закончился, и слуги забрали остывшие чашки, а они всё продолжали сидеть на лавке избранных под гнётом толпы. Многие не понимали, почему она сидит там, одна дама из богатой семьи, что возмущалась больше остальных, подошла с недовольным видом к лавке.

— Девочка! — обратилась она с отвращением, мерзким высоким голосом. — Тебе здесь не место! — она даже не спрашивала, а требовала, чтобы Киартана ушла, пугая своим грозным видом.

Она хотела ответить, но от испуга не могла произнести и слова, подняла глаза, и женщина заметила её страх.

— Прочь! — озлобленно крикнула она. — Оба уходите! — и многие люди позади её поддержали — никто не собирался вступиться за них, и даже Гвинесса лишь пристально наблюдала.

— Нет! — решительно сказала Киартана, подражая стойкости Гвинессы, но её ответ только сильнее разозлил женщину. Та подскочила к ней и больно схватила за локоть, намереваясь стащить с лавки.

— Вот хамка! Я знакома с Глашатаем Владык, не смей говорить со мной! — взревела дама и с силой потащила её, но Киартана крепко ухватилась руками за лавку и не сдвинулась с места. Она вырвалась и сама схватила женщину за опухшую ладонь.

— Учитель выбрал меня, и я останусь здесь! — рьяно высказала Киартана, как хотела ответить всем, кто её ненавидел.

— Как ты смеешь хватать меня! — дама отдёрнула руку и отшатнулась, словно боялась заразиться «южной хворью».

Она метала свирепый взгляд по сторонам, но никто не желал поддержать. Киартана твёрдо сидела на лавке и не боялась смотреть в глаза, её сердце сильно билось в груди, но дышалось необычайно легко, она впервые спорила с кем-то, впервые добилась своего. Дама отступила, не проронив более ни слова, схватила сына за руку и резко дёрнула прочь.

Мерион вышел к людям поздним утром, когда солнце уже поднялось над лесом на востоке. Киартана и Рим встрепенулись, испугавшись скрипа дверей, но маг не обратил на них никакого внимания. Они оба пристально следили за его движениями. Киартана уже видела всё, но вчера смотрела издалека, а теперь находилась в первом ряду. Отточенные шаги мага, и длань, направленная к людям, полностью захватили её. Мерион прошелся по двору, разрезая толпу и смотря вдаль, сквозь людей, как и прошлым вечером.

Но возмущение богатых семей не иссякло.

— Этой девочке здесь не место! — кричали одни. — Она должна уйти!

— Вы её выбрали? — спрашивали другие. — Сначала безродного мальчишку, а теперь и девчонку!

Волна возмущения нарастала, но Мерион по-прежнему непоколебимо двигался вперёд, не замечая выкриков. Даже на него людям оказалось проще обратить гнев, чем на Гвинессу, которая снова лишь наблюдала.

Маг прошёл в дальние ряды, где стояли бедные семьи, и остановился у родителей в простых одеждах, держащих обеими руками щуплого испуганного мальчику. Их тут же оттолкнула охрана богатых семей, и мамаши начали подталкивать Мериону своих детей, но маг уже не спускал с мальчугана взгляда. Его совсем небогато одетых родителей теснили со всех сторон, прижимали к забору, но Киартана тоже поняла, что он станет учеником.

Маг сам подошёл к ним, его не пускали, но Мерион легко растолкал всех силой, опустился перед мальчиком на колено и попросил представиться.

— М-меня зовут Ал-ластор Сарвин… — заикаясь произнёс мальчишка.

— Я вовсе не страшный, Аластор, — Мерион положил руку ему на плечо, отчего тот вздрогнул, но не отступил. — Ты желаешь обучаться у меня магии?

— Д-да, мастер Мерион! — более уверенно ответил Аластор. Родители мальчика плакали от счастья, а маг улыбнулся и отправил его к лавке.

Недовольство богатых семей переросло в гнев. Некоторые приказали стражникам не пускать Аластора к лавке.

— Мы знакомы с Глашатаем! — кричала мамаша, сжимая до боли плечи своего дорогого сыночка. — Вы сейчас же возьмете моего сына, или не возьмете никого!

Мерион решил остановить беспорядок. Он ударил посохом оземь, от чего все мгновенно замерли. Наступила гнетущая тишина, казалось никто не смел даже вдохнуть.

— Я не обещал, что возьму ваших сыновей! Мне нужны лишь достойные, а остальные могут уходить!

Многие семьи направились прочь, уязвленные словами мага. Мерион грозным взглядом следил за их отступлением, но усердно старался ощутить силу в их детях.

«Ни капли» — поняла Киартана по его разочарованному взгляду.

Но Гвинесса Арианова не собиралась покидать двор, а с призрачной искренней улыбкой наблюдала за магом. Её слуги подали ещё по чашке шоколада Киартане с Римом, и Аластору, когда тот сел на край лавки, поодаль от Рима.

— Привет, Ал! Я Киартана, — она посмотрела Аластору в глаза, но тот испуганно отвёл взгляд, — а возле тебя Рим Мримор.

Рим сунул ему руку, и Аластор нерешительно пожал её.

— Значит ты из местных? — спросил Рим, не отпуская руки.

— Мы из Н-нарвы… — Аластор говорил так тихо, что Киартана едва слышала, и заикался через каждое слово.

— О, бывал там, — Рим крепче сжал руку и притянул к себе, — чего ты так испугался? Разве мы страшные? — он подмигнул Киартане.

— М-мне н-непривычно находиться среди л-людей, — ответил Аластор, пытаясь вырвать руку из крепкой хватки Рима.

— Ого! — Рим резко отпустил его руку, отчего Аластора качнуло, и он едва не опрокинулся за лавку. — Расскажи ка о себе!

— Мой о-отец лесничий, а мама ш-шьёт ковры…

— Они так рады, — заметила Киартана. — Тебе повезло с родителями.

Многие семьи покидали двор, но Мерион продолжал ходить меж людей, высматривая отголоски силы. Он вышел к безродным мальчишкам, у конюшни — ни один его не устроил. Маг прошёлся по дальним рядам, но и там не встретил никого достойного. Он смотрел уже не так решительно, как в начале, посох держал не перед собой в руке, а опустил на землю и опёрся об него.

Киартана наблюдала, и ощутила его усталость, когда маг остановился отдышаться посреди двора. Поиск учеников забирал все силы, но Мерион не хотел откладывать четвёртого на следующий день.

Никто не подходил. Богатые семьи ушли, забрав своих детей, и лишь Гвинесса Арианова наблюдала с призрачной улыбкой. Её сыну отбор был вовсе не интересен, он допивал уже третью чашку шоколада, но Киартана почуствовала в нём нечто непонятное, чего не было в других детях, и она ждала, ощутит ли то же самое Мерион.

Маг вновь прошёлся по кругу, и на этот раз остановился возле шатра Гвинессы.

— Здравствуй, Гильдарион, — первой заговорила она.

— Здравствуй, — ответил, словно старой подруге, Мерион с улыбкой на уставшем морщинистом лице.

— А меня ты в ученицы не взял, — заметила она, указывая взглядом на Киартану. Мерион не нашёл, что ответить, а Гвинесса достала изящную трубку и, в доказательство своих слов, подожгла табак одним щелчком пальцев. Киартане более был не интересен разговор мальчишек, в миг Гвинесса забрала всё её внимание.

— А моего сына возьмёшь?

Мерион утвердительно кивнул и опустился на колено перед мальчиком, но тот смотрел без интереса и теребил в руках пустую чашку, нетерпеливо ожидая, когда всё закончится, и ему дадут очередную порцию.

— Желаешь обучаться у меня, — привычно спросил Мерион.

— Нет, — грубо ответил сын Гвинессы. — Не хочу, у меня всё есть! — но при взгляде на мать, его уверенность исчезла.

Гвинесса наклонилась к сыну и заговорила с ним, глядя прямо в глаза.

— Ильнар… — она умела убеждать, — иди к лавке, будь хорошим мальчиком.

По просьбе мамы Ильнар испуганно поднялся из мягкого кресла и нехотя вышел в свет осеннего солнца, его взгляд упал на лавку, но ребята расселись так, что места не осталось.

— Тогда Я был не готов… — с тоской в голосе заговорил Мерион.

— Не переживай, — выпалила Гвинесса, опередив его мучительные извинения. — Время ушло. Ты обучил моё поколение, а сегодня вновь собираешь учеников. Эх, Мерион, как мне не хватает твоих красочных историй, радостных и грустных. Но и это время прошло.

— Останешься? — Мерион хотел, чтобы она погостила, но Гвинесса лишь улыбнулась и покачала головой.

— Ты ведь знаешь, как мне будет тяжело уехать, так что увидимся через три года, — она резко вскочила с кресла, а её слуги тотчас начали собирать шатёр. Карета въехала во двор, как по команде, Гвинесса махнула всем напоследок и отправила Киартане воздушный поцелуй, а затем скрылась за плотными шторами.

Киартана не упускала из вида карету, пока та не выехала со двора, но и после, величественный, непокорный образ Гвинессы не покидал её.

Рим чуть ли не силой затащил Ильнара на лавку и посадил рядом.

— Значит ты сынок самой Гвинессы Ариановой, «Королевы Кенрика»? — заговорил Рим, глядя с ухмылкой ему прямо в глаза. — Я Рим, это Аластор и Киартана, и мы все бедны, как ты успел заметить.

— Не говори так! — неожиданно дерзко ответил Ильнар. — Если она богата, не значит, что недостойна!

— Вот как! — Рим собирался вступить в перепалку, но Киартана остановила его, взяв за руку.

— Не обостряй, — заявила она Риму, и тот в ответ тотчас улыбнулся ей и сделал жест, будто завязывает себе рот. — Теперь мы все ученики Мериона и только. Не важно, чьи родители богаты, а чьи бедны, — она смотрела мальчикам в глаза, но только Ильнар серьезно воспринял её слова.

— Умно, для девчонки, — в шутку заявил Рим. — Ну, рассказывай! — предложил он Ильнару.

— Что? — удивился тот, но Киартана тоже хотела услышать о силе Гвинессы.

— Почему Мерион не взял её в ученицы? — спросила она.

— Мама никогда не говорила об этом…

Мерион обошёл весь двор, осмотрел каждый уголок, и только после вернулся к ученикам. Маг приблизился, шурша плотной мантией по замёрзшей земле, но прошёл мимо лавки и остановился у дверей дома.

— Вы хотите стать такими же могущественными магами, как я? — не оборачиваясь к детям, спросил Мерион.

— Да! — ответила Киартана, пока ребята обсуждали богатство Гвинессы и бедность других семей.

Маг выждал, пока все на него посмотрят, но Ильнар так и не повернулся.

— Завтра я начну обучение, — заверил маг. — А кто не желает этого, может уходить.

Он распахнул двери и скрылся в тепле, оставив учеников вновь на лавке на всю ночь. Лишь перед заходом солнца тётя Оля вынесла им горячей запеканки в плошках.

— Снова испытания, — сердобольно причитала она. — Ох, и трудно вам будет… — Ольга Фёдоровна задержала взгляд на Киартане, но, уже открыв рот, не решилась говорить. Отвернулась и пошла в дом. — Кощунство, держать детей на морозе… — бормотала она.

— Думаешь, мать тебя назад примет? — объяснял Рим Ильнару. — Согласись, она тебя привезла и отдала в ученики магу! Да ты и сам видел, сколько детей собралось, а Мерион выбрал тебя.

— И зачем мне это, — возразил Ильнар. — Я не хочу быть магом, денег нам и так на всю жизнь хватит.

— Деньги! — усмехнулся Рим, хватая его за рыхлую щёку. — они не помогут тебе стать сильным.

— Да я посильнее тебя буду! — отмахнулся Ильнар. — меня обучали фехтованию и приёмам.

— Но ты освоил только приём пищи… — Рима было уже не остановить.

Киартана с Аластором не удержались, и тоже рассмеялась, а Ильнар лишь багровел, смотрел грозным взглядом, и оттого становилось только смешнее.

— Не смей…

— И что ты сделаешь? — не унимался Рим. — Съешь меня? — хохоча он повалился с лавки и прокатился по земле, а затем ловко поднялся, обтёр пыль и встал в боевую стойку.

— Ну, давай! — потряс Рим кулаками. — Побьёшь меня и сможешь уйти, а если я побью — останешься.

— Я и так могу уйти, — возразил Ильнар, — просто не хочу…

— О, ты уже передумал…

Киартана почти не встревала в их перепалку, но видела, что каждый их них шутит. Рим вскоре вернулся на место, испачкав смачным хлопком спину Ильнару. Они смеялись и шутили до поздней ночи. Холод заставил их прижаться друг к другу, и вскоре мальчишки, выдохнувшись, уснули плотным комом. Киартана окинула всех взглядом, с её лица не сходила улыбка.

— Друзья… — прошептала она, обнимая всех ещё крепче, и уснула глубоким спокойным сном без сновидений.

Мерион вышел рано утром, когда солнце ещё не взошло. Он стучал по лавке посохом, пока все не проснулись.

Маг оглядел своих учеников, ребята испуганно озирались. Они боялись, но еще не понимали своего страха. Ильнар не ушёл — они с Римом спали в обнимку, и на его плече проступал смазанный пыльный отпечаток ладони.

— Слушайте внимательно, ученики, — обратился Мерион, когда все подняли на него глаза, — сегодня я дам ваше первое задание, и вы должны будете его выполнить в точности. Позже, когда вы сделаете все неправильно или сдадитесь, вы сможете зайти в дом, но предупреждаю: ещё никому не удавалось выполнить это задание с первого раза.

Ребята обменялись озадаченными взглядами. Киартана никогда не видела дедушку таким серьёзным и испугалась, что у нее не получится. Мерион говорил уже не с малыми детьми, но с учениками. Она заметила тот же страх и в глазах ребят.

— На заднем дворе, — продолжил маг, выдержав достойную паузу, — стоят две бочки, одна пуста, наполните её.

«Ну, это легко!» — решила Киартана.

На лицах ребят тоже проступила улыбка, но и Мерион улыбнулся, и его взгляд вызвал у Киартаны мурашки по всему телу.

«Мы не пройдём это испытание…» — поняла она.

Маг раскланялся и ушел в особняк, а ученики отправились на задний двор. Две огромные бочки, выше Киартаны, стояли по углам дома, а рядом с полной на земле лежало четыре небольшие чарки как раз по числу учеников.

— Этак н-нам до вечера в-воду таскать! — огорчился Аластор, увидев чарки. — Вот бы р-раздобыть в-ведро какое, за час бы управились.

— Может в этом и есть испытание? — подметил Рим. Он взял одну из чарок и оценил её объём. — Тренировка выдержки, а если мы возьмем ведро, то мастер Мерион заставит снова и снова таскать эту воду, пока мы не переносим всю этими чарками!

Киартана всё яснее понимала, что задание это не простое. Она тоже подняла чарку, но до сих пор не видела смысла таскать воду из одной бочки в другую. Ильнар подошел ближе и с пренебрежением взял одну из чарок.

— Ну так, чего ждём, раньше начнем — раньше закончим, — он первым взобрался на лестницу и зачерпнул студёную воду. — Видно учитель решил нас напугать. Чтобы мы начали сомневаться, а само задание наипростейшее: перетаскать воду из одной бочки в другую.

Рим пожал плечами, но ничего лучшего не придумал, и Аластор тоже отправился следом, лишь Киартана до последнего сомневалась, но отправилась за остальными. Они по очереди черпали воду в полной бочке, осторожно шли через весь двор и выливали в пустую. Дело двигалось очень медленно, за час бочка опустела лишь на треть, все устали, но нехотя продолжали.

Киартана насчитала больше ста переходов от бочки к бочке и сбилась со счёта. Ее ноги гудели, а живот просил кушать. Мальчишки тоже устали, но более резво носились между бочками. Киартана на секунду остановилась, заметив, как отдернулась штора в окне второго этажа — Мерион следил за выполнением задания.

Её не покидало чувство, будто они всё делают не правильно.

— Чего застыла? — поторопил ее Рим. — Бочка сама собой не наполнится!

Но Киартана пропустила его упрёк мимо ушей.

— Ребята. — робко остановила она всех. — А вам не кажется, что мы делам всё неправильно?

Все перестали носиться туда-сюда.

— А ч-что делать? — спросил Аластор. — Если з-знаешь другое решение, расскажи и нам.

— Мне кажется, мы не поняли задание… — она не смогла объяснить её тревогу.

— Думаю ты устала носить воду, и тебе стоит отдохнуть, — заметил Ильнар.

Киартана сконфузилась, но нашла что ответить.

— Думаю, — передразнила она. — Мерион не говорил нам опустошать вторую бочку, а потому мы все равно не пройдем задание, так какой смысл таскать эту воду, и да, я устала!

Мальчишки переглянулись.

— Но учитель дал нам задание! — возразил Рим. — Если мы просто бросим всё, он нас точно выгонит.

— Я не буду таскать воду пока не пойму, почему это задание никто не выполнил с первого раза, — Киартана насупилась и отвернулась. Она была согласна с Римом, но не могла признать, его правоту.

Остальные лишь устало вздохнули и продолжили таскать воду. Киартана стала в первый же день отщепенкой. Мерион снова выглянул в окно, она уже почти ненавидела его за это испытание. Не понимала, как он вдруг так сильно изменился. Задание казалось ей бесполезным, глупым, и это злило её, а ещё сильнее злило то, как рьяно мальчишки отправились его исполнять.

«Они устанут таскать воду из бочки в бочку, переругаются, и в итоге задание не выполнят…» — и в подтверждение её мыслей в одном из проходов Аластор споткнулся и распластался по земле, расплескав из черпака всю воду.

— Ты это специально? — Рим подошел к Аластору и толкнул его, что тот снова упал. — Из-за тебя, нам не пройти задание!

— Ладно тебе, — подошёл Ильнар. — всего одна чарка, старик и не заметит.

— В-вот именно, — подтвердил Аластор, — ты с-слишком нервный, Рим.

— С-слишком н-нервный? Не заметит?! — передразнил Рим. Он вскинул руку к окну кабинета с одёрнутой шторой. — Мерион следит за нами, и всё видел!

— Теперь Учитель скажет, что бочка не полная, — заметила Киартана.

— Ты в-вообще в-воду н-не н-носишь, — огрызнулся Аластор от обиды, заикаясь больше обычного. Он упал, больно ударился, рассёк руку, Рим его толкнул, а затем сделал виноватым. Киартана понимала его злость, но не ожидала, что он ополчится на неё, — если мы в-выполним з-задание, то т-только втроем!

— Вы его НЕ выполните! — выкрикнула в ответ Киартана, но сразу отвернулась, едва сдерживая слёзы.

Мальчишки вновь принялись за работу, а она осталась в стороне. Риму выпал жребий лезть в бочку, вычерпать всю воду со дна. Для всех троих испытание оказалось очень тяжелым, но они наполнили бочку, что была пуста с утра.

Дети устало завалились в дом и попадали с ног прямо в холле. На них из столовой тотчас выскочила, сердобольно охая и ахая, тётя Оля. Она помогла всем снять верхнюю одежду, всё время, причитая о том, что Мерион замучил их своими заданиями, и что они слишком изголодались и устали.

Ольга Федоровна отвела их в столовую, где уже был накрыт стол.

— Рассаживайтесь, но пока подождите хвататься за ложки с вилками, Мерион наказал без него ужин не начинать. Надеюсь, он скоро спустится.

Ильнар не стал ждать особого приглашения и занял место ближнее к головному, рядом сел Рим, за ним Аластор, и лишь Киартана села напротив. Тётя Оля принесла всем тарелки и приборы, а сама оставила ребят наедине с ароматными блюдами.

Ещё никогда еда не пахла так желанно. Курица сочилась соком, окорок томился под куполом на углях. Жареный с маслом и луком картофель, тончайше нарезанная солонина, свежие овощи, не давали покоя.

— Это испытание! — воскликнула Киартана, когда Рим потянулся за полоской острого мяса.

— Неужели! — нарочито удивлённо ответил он, хватая кусок. Рим играючи положил его в рот, смачно прожевал и проглотил. — Вот видишь, ничего не случилось, а Мерион и не узнает.

За ним и Аластор с Ильнаром начали хватать куски мяса, но Киартана держалась до последнего.

— Ладно тебе! — улыбнулся Рим, поднося ей ко рту ломтик окорока. — Мы не ели с вечера, а сейчас уже время обеда, раз учитель, не голоден, нам больше достанется.

Мясо удалось на славу, и Киартана, не сдержавшись, тоже начала хватать всё подряд, но не успела отведать и половины блюд, когда на лестнице послышались шаги, и дети тотчас убрали руки от стола.

Первой спустилась мама. Она поздоровалась с детьми, кивнула Киартане и села рядом. Маг шёл следом, он не торопился, а его призрачная улыбка просто кричала — он всё знает. Мурашки пробежали по телу, она сглотнула остатки мяса и приготовилась к нравоучениям, но Мерион, заняв место во главе стола, лишь попросил Марису произнести молитву Владыкам.

— …их любовь безмерна и вечна! — закончила она, а Киартана представила золотые дворцы, о которых мама рассказывала ей, и зал Вечности — без стен и со звёздным небом вместо потолка.

— Итак, — наконец заговорил маг, обращаясь к ученикам. — Знайте, я говорил это всем, и скажу вам: правда, всегда убедительней любой лжи. Вы выполнили мое задание? — Он отломил себе кусок курицы и начал трапезу.

Ни один из учеников не решился ответить магу или взять себе еды. Киартана уже собралась заговорить, но Ильнар опередил её:

— Да, учитель, мы выполнили задание.

— Хорошо, — ответил маг, смакуя курицу, и вызывая у детей жуткую зависть. — Напомни, какое было задание? Я уже стар и забыл, как оно звучало.

— Вы сказали, что во дворе стоит две бочки, и… — Ильнар на секунду задумался, но закончил слова Мериона, — вы велели наполнить пустую.

— И, правда, всё так. Значит, вы наполнили пустую бочку? — Мерион играл с ними улыбкой, взглядом, намёками. Киартана увидела отчаяние в глазах ребят, но отступать Ильнару было некуда.

— Да, — ответил Ильнар.

— Ты уверен в этом? — напирал Мерион.

— Конечно! Мы перетаскали всю воду чарками, провели всё утро на морозе! — всё сильнее раздражался Ильнар.

— Проделанная работа ещё не значит, что вы сделали, что-либо полезное. — заметил маг, смакуя курицу. — Так вы наполнили бочку?

— Да! — ответил Рим раздражённо.

Мерион улыбнулся, взял немного овощей, наколол на вилку стручок тушеной фасоли и начал рассматривать со всех сторон, выжидая момента, когда дети потеряют терпение.

— Ещё никто не выполнил это задание с первого раза, хоть оно и очень простое, — заговорил Мерион, не спуская с них взгляда. — Ученики не слушают и не понимают. Все бегут наполнять пустую бочку из полной, вы даже долго копались. Но никто не замечает, что после во дворе по-прежнему стоит пустая бочка…

Ей всё сразу стало ясно, и Киартана испугалась: когда Мерион учил её одну — не давал таких странных заданий. Дедушка вдруг изменился.

— Зачем всё это? — воскликнула она. — Лавка, пустая бочка и этот стол — одни испытания. Это не честно!

Ребята только испуганно переглянулись, но не поддержали её.

— Считаешь, я многого требую? — под взглядом Мериона любой бы опустил глаза, но не Киартана. — Разве задания оказались невыполнимы, или ты злишься, потому что вы не смогли их выполнить? Мнение людей так важно? Всегда ли самое простое решение оказывается верным? Искушение оказалось таким сильным? Вы смогли сплотиться ради единой цели, но ничему не научитесь, если я скажу, как наполнить бочку! Завтра утром, перед началом уроков, вам снова придётся сделать это. На этот раз без опозданий, я буду ждать всех ровно в восемь в кабинете.

Маг говорил громко, но мягко, и, тем не менее, Киартане пришлось смахнуть слёзы. Её никто не поддержал, ребята испуганно наблюдали, и этим разозлили ещё сильнее, но ответить учителю Киартана не смогла.

— Теперь можете есть, — разрешил Мерион, убедившись, что никто более не собирается ему перечить.

Дети накинулись на еду, и только Киартана не ела, а всё смотрела на мага, и не верила, что он так сильно изменился. Совсем недавно он улыбался, смотря ей в глаза, а теперь от его грозного взгляда хотелось бежать прочь. Он знал, что все они тайком без спроса брали еду. Он видел в каждом отголосок стыда, и наблюдал, кто из детей стыдится сильнее. Они вновь провалили испытание, и маг был этому рад — он заманил их в западню, и теперь все станут его слушать внимательно в ожидании очередного испытания.

Маг сразу после обеда начал обучение. Он рассказывал про историю мира, и разные страны, что она и так знала, а о магии ничего не говорил, и потому Киартана не слушала, и всё думала, как же им наполнить пустую бочку. Она вспомнила лишь одно место, где есть вода — источник. Он изливался из холма у самой реки, но Киартана никогда туда не спускалась.

Мерион не читал нудных лекций, не заставлял записывать, а интересно и живо рассказывал о южных и северных землях, о Владыках и неугомонных Бассах.

— Север с югом соединены тончайшей полоской земли — Перешейком, — говорил маг, рьяно жестикулируя и всматриваясь вдаль. — Единственные ворота в Перешейке и порт в Алькадии связывают эти два таких разных мира. На юге не бывает зим, часто не случается дождей. Всюду растят фрукты и ягоды, которых вам ещё не доводилось попробовать. Дальше царит великая пустыня и «Южная хворь». Здесь, севернее Перешейка, климат мягкий, ветра спокойные. Люди растят овощи и фрукты. Война… — маг собирался сказать больше, но, взглянув на Киартану, передумал. — Вам ещё рано знать о войне.

Мальчикам выделили одну комнату, и вечером маг загнал всех троих в загодя протопленную баню. Но Киартана осталась без дел и вновь задумалась об испытании. Мама с тётей Олей готовили ужин, Мерион заперся в кабинете, а мальчишки веселились в бане.

Она оделась и вышла в морозный вечер. Солнце уже опустилось за горизонт, и небу осталось лишь тускнеющее алое зарево. На заднем дворе по-прежнему стояло две бочки — полная, с тёмной ледяной водой, и пустая. Дышалось невероятно легко, и с каждым выдохом вырывалось облако пара, Киартана ступала по замёрзшей земле и никуда не спешила, стараясь запечатлеть этот момент в памяти. Как и золотое поле ржи, ночное небо теперь было только её. Прекрасный миг, который она никогда не забудет.

К реке с заднего двора вела широкая тропа, устланная деревянными настилами, и она вызвала в Киартане странное чувство, будто она её уже встречала. Хруст сухого дерева под ногами пробирал до дрожи, сердце билось всё сильней, казалось, это место действительно важное. Настилы привели её к реке.

К отвесному склону холма пристроили навес. Ключ бил из расселины и образовывал небольшое озерцо с каменным дном и обрамлением. Под лавкой стояло восемь вёдер — она пересчитала дважды, и сразу поняла, чего хотел от них Мерион. Киартана собиралась только осмотреться, чтобы утром им было проще, но теперь, у источника с его размеренным журчанием, ей захотелось самой наполнить бочку, чтобы дедушка похвалил её.

Киартана схватила вёдра и набрала ледяной воды. Её руки не привыкли к такой тяжести, но ведомая страстью, она уверенно отправилась наверх, и теперь настил очень помогал подниматься. Путь оказался не простым, но она справилась, а наверху убедилась, что Мерион не следит из окна кабинета, и опрокинула первую порцию в бочку. Ей хотелось, чтобы никто не узнал, и быстро отправилась обратно к источнику.

Пришлось ходить много раз, Киартана сбилась со счёта. Руки уже не слушались, ноги заплетались, но она упорно шла наверх с невероятно потяжелевшими вёдрами. Её не пугали глубокая ночь и завывания ветра — полная луна освещала путь.

Из последних сил, принося уже только по половине ведра, Киартана глубокой ночью наполнила обе бочки. Она ощутила невероятное облегчение и радость, когда опрокинула последнее ведро в бочку, и вода потекла через край. Ей хотелось всем рассказать, но ребята наверняка спали. Мимолётная радость прошла, и она заметила одёрнутую штору в окне мага — Мерион наблюдал, потому её и не искали, миг ликования был утрачен. Усталость накатила волнами, и Киартана без сил отправилась спать.

— Поздравляю, Вы справились с испытанием, — заговорил Мерион за завтраком, когда ребята поражённо обсуждали наполненную бочку, а Киартана сонно зевала. Она опоздала на ранний сбор и на утренние занятия, а спустилась только на запах еды, — но, раз уж одна Киартана догадалась, придётся рассказать, как вы должны были его выполнить. Вторая бочка — обман, чтобы отвлечь вас. Никто и не выполнил задание с первого раза из-за второй бочки. Ни один из вас не задумался, как и кем она была наполнена. Никто не подумал принести воду из источника. Все ученики сначала выбирают простое решение. И раз уж вы не справились, будете каждое утро набирать обе бочки из источника до уроков и других заданий. Это наказание касается всех, кроме Киартаны, которая наполнила бочку одна.

Никто не возражал, но все трое волками смотрели на неё.

— Киартана, — неожиданно сурово обратился Мерион, — почему ты пропустила утренние занятия?

— Простите, дедушка Мерион, я устала вчера и проспала…

— Ты должна называть меня только «Мастер» или «Учитель»… — не дал спуску Мерион. — Придется наказать тебя за непослушание, будешь с ребятами носить воду. Две бочки до утреннего сбора каждое утро.

Киартана недовольно вскинула руками, так что ложка с грохотом упала на пол, а ребята испуганно вздрогнули. Она видела суровый взгляд мага, но промолчать не могла.

— Это несправедливо! — выкрикнула Киартана. — Мастер Мерион, я прошла ваше испытание! Я одна!

Но маг остался непреклонен.

— Завтра тебе придется в одиночку набрать одну из бочек, — сурово заговорил он, — а если продолжишь перечить — обе бочки.

Она не верила своим ушам. Мерион наказывал её на глазах у остальных учеников, которые уже её ненавидели. Киартана собиралась продолжить спор, раскрыла рот, но под суровым взглядом мага закрыла снова.

«Дерзнёшь ли?» — спрашивал он взглядом, а Киартана не смогла ему ответить, отбросила тарелку и в слезах выбежала из столовой.

Мама присела к ней на кровать и погладила по голове.

— Деточка, мастер Мерион строг, но справедлив… — заговорила она в утешение. — Со временем ты поймешь, почему он так много от тебя требует…

— Ненавижу его задания! — бросила Киартана сквозь слёзы. — он хочет, чтобы я сдалась… А ведь это я прошла его испытание! Никто из них не догадался…

— Он любит тебя, по своему, и желает только добра.

Киартана плакала навзрыд, а Мариса гладила её по голове.

4. За пеленой

Киартана не могла вспомнить, когда ей стало нравиться «чердачное заключение». Одиночество, тишина, дряхлые вещи в ящиках и сундуках, покрытых пылью, далёкий свист ветра за окном, потерявшие форму книги на полках, все слова в которых казались непонятными и загадочными.

Она вновь ощутила запах старой мебели, коснулась черенка каждой ветхой книги, сшитых из лоскутов ковров, почувствовала текстуру грубой ткани и узлы. Чердак стал ей родным, хоть вначале не был так прекрасен. Ей пришлось в одиночку разгребать завалы мебели, убирать горы пыли, выгонять мышей и птиц. Но теперь это место, и вся его красота, принадлежали только ей. Каждый день, проведённый наверху, вдохновлял больше чем любые напутствия Мериона, одиночество утешало лучше маминой жалости и ласки, долгие размышления стали для неё большими друзьями, чем Рим, Аластор и Ильнар.

В такой яркий летний день ребята были рады занятиям на улице. Они сидели прямо на траве, на поляне возле леса, а Мерион расхаживал меж ними, несомненно, с напутственными речами, и яростно жестикулировал. Но даже с его помощью не у всех получалось.

Ильнар едва держал свою чашку над землёй, она дрожала, вода расплёскивалась, и когда, наконец, чашка упала, Киартана улыбнулась.

Мерион не перестал испытывать их, и Киартана всё чаще злилась за нелепые задания, с которыми они не справлялись.