К.А.Спектор

Нетепло

А ведь ненависть — тоже любовь

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© К.А.Спектор, 2018

Девушка почувствовала, что больше не может находиться в этом теле, в этой коже. Ей хотелось оторвать губы, на которых остались следы противных слюнявых поцелуев. Содрать с себя кожу, к которой прикасались люди. Ей хотелось избавиться от самой себя.

18+

ISBN 978-5-4490-8741-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Нетепло

— От этого холода никуда не спрятаться! — Недовольно сказала Кира, кутаясь в тоненькую кофточку. — Что дома, что в школе никак не согреться! Поскорее бы кончилась зима…

— Тебе ли говорить об уходе зимы? Помнится, кто-то собирался уезжать в центр для одарённых детей почти на месяц. Там-то будет тепло. Это мы, обычные люди, останемся здесь страдать от холода. — В голосе Евы не было обиды, только желание поднять настроение.

— Я надеюсь, что ты не умрёшь от анорексии в моё отсутствие.

— Не беспокойся, обязательно доживу до твоего возвращения.

Кира улыбнулась подруге, а потом прозвенел звонок, и девушка окунулась в свои мысли. Как там будет? Она прочитала много описаний и отзывов об образовательном центре, но ведь она — не другие люди! Как там будет для неё? Какими будут ребята, кураторы? Страшно. Кира волнуется перед каждой поездкой куда-либо, а сейчас она ещё и не может поверить! В этот центр не приглашают кого попало, он только для достойных.

Школьный день подошёл к концу, наступила любимая часть дня Киры — нахождение на улице. Странно, что человек, плохо переносящий холод, любит снежные улицы и ветреный воздух. На самом деле, Кира любила надеть на себя тёплую кофту и куртку, штаны с начёсом, замотаться в шарф… Только тогда она на некоторое время чувствовала тепло. Поскорее бы уже уехать из ледяного ада!

Из трубы валил дым, значит, можно немного погреться у печки. На пороге Киру чуть не сшибли собаки, точнее щенок, которого завела бабушка. Вторая собака — Долли, совсем уже старушка — лежит на своей подушке и храпит почти круглые сутки.

— Бабушка! Когда этот придурок уже будет жить на улице?!

— Да ведь холодно ещё! Весна наступит, а там посмотрим.

— Такие шавки должны уметь переносить холод! — Тут она заметила, что у бабушки мокрые волосы, значит, она их мыла. — Ну и куда ты собралась?

— Девчонки позвали меня в город на выходные.

— А меня взять ты не подумала? — Сказала Кира без злобы и упрёка, скорее, просто по привычке.

— Ну что тебе там делать? Будет только наша компания, наше веселье. Тебе будет скучно. Да ты ведь и не очень любишь девчонок.

— Девчонки… Валидолу взять не забудь своим девчонкам. Нашла же, как обозвать.

Кира пошла в комнату. Когда она снимала школьную форму, холодный воздух начал безжалостно кусать её. Девушку спас тёплый халат. На плите стоял суп, вид плавающих в нём капель мясного жира отбил у Киры аппетит. Она налила себе горячего чаю и села у печки. Вытянув ножки, замерзшая уже начала отогреваться. Она думала о том, что нужно составить список вещей, собрать сумку, позвонить родителям, сделать уборку…

У бабушки зазвонил телефон. Интересно, звонит кто-то из так называемых девчонок или её опять позовут на работу вне смены? Бабушка поприветствовала Серёжу. Это папа! Он никогда не звонит просто так. Из разговора Кира поняла, что папа собирается привезти её брата сюда, а саму девушку увезти в город и проводить на самолёт. Видимо, мужчины приедут завтра вечером, а бабушка уезжает утром. Целый день свободы! Но как она, купидон своего брата, может упустить его прибытие и не воспользоваться? Кира побежала в комнату и набрала номер Сони:

— Соня, ты ещё не уехала? Вот и не уезжай. Нечего тебе дома делать, когда Коля приезжает. Завтра вечером! А утром бабушка уедет. Отпрашивайся ко мне на выходные, а то уеду, и некому будет ваши свидания прикрывать. Собирайся скорее, я жду. Встретить? Я и так отморозила себе себя! Нет, сама дойдёшь. Не забудь взять тёплые вещи, у нас не тепло.

Она хотела позвонить брату и обрадовать его новостью о выходных с любимой девушкой, но решила, что это будет сюрпризом. Как же здорово быть купидоном! Кира побежала готовить комнату к приходу подруги. Хотя, навряд ли она была именно подругой, скорее просто девушкой её брата. Да, именно Коля был ключевым звеном их общения.

Соня пришла с лёгким макияжем (как Коля любит) и аккуратными кудрями. Первым делом, конечно же, сажают гостей за стол. Кира налила чай, достала сладости, нарезала яблок, сделала бутерброды. Худая Соня сначала отнекивалась, но потом с удовольствием начала жевать бутерброд, забыв о помаде. На кухню зашла бабушка и спросила, почему девушки не едят суп.

— Вообще-то, мы пьём чай, — раздражённо сказала Кира. «Как будто бы ты этого не видишь», — подумала она.

— Ну и что? — Недоумевала бабушка. — Похлебали бы супчику, хотя бы юшку.

Юшка… Это слово каким-то образом негативно действовало на Киру, проще говоря, звучание слова «юшка» её раздражало. Кира решила промолчать, чтобы бабушка не сказала этого слова ещё раз.

— Завтра вечером приедет отец с Колей. — Сказала бабушка, присаживаясь за стол.

— Мы знаем. — Ответ получился грубым, хотя не должен был звучать так. — Ты собираешься красить здесь ногти? А мест других нет что ли?

— Здесь свет хороший. Что я вам, помешаю?

— Ты совсем? Нечего вонять тут лаками, когда мы едим! В комнате тоже нормальный свет.

— А почему ты так со мной разговариваешь?

— Я всегда так разговариваю, пора бы привыкнуть.

— А я не хочу привыкать.

— А я не хочу дышать лаком.

Бабушка вздохнула и ушла в комнату. Некоторое время чаепитие продолжалось молча, но Соня прервала молчание:

— А Коля знает, что я здесь?

— Нет. Я подумала, что это станет неплохим сюрпризом. Если хочешь, я ему напишу.

— Не надо! Пусть будет сюрпризом.

Девушки улыбнулись друг другу. Их беседа покатилась куда-то в дебри, к противным сплетням, без которых не может жить ни одна девушка, тем более в их возрасте. Обсуждали разное: одноклассниц, соседей, учителей, кто с кем и от кого… Разговор о других изредка прерывался фразами о себе на подобии «А вот я…» или «Как по мне…» Чай уже остыл, а пирожные начали черстветь. Час прошёл или целая вечность, никто не знает.

— А почему телевизор выключен? — Зашла на кухню бабушка с зелёными в красную крапинку ногтями.

— Потому что мы его не смотрим. — Кира хотела ответить равнодушно, но без раздражения совсем не получалось.

— Как можно проводить свой досуг без телевизора? — Сказала бабушка, взяв пульт.

— Очень просто. — На этот раз Кира уже не скрывала раздражения.

— Коля всегда с включенным телевизором сидит.

— Я — не мой брат! Не надо нас сравнивать!

Кира не любила, когда её сравнивают с другими, потому что она — личность, а не какой-то там член общества, где всех можно подогнать под одного. Девушка вспомнила день, когда бабушка увидела тройку по химии в дневнике Киры и сказала: «А у твоей матери всегда была пятёрка». И ведь знала же, что на больное давит. Да и вообще, где мамина пятёрка по химии сейчас?

Кира махнула Соне рукой, чтобы та шла за ней в комнату и оставила бабушку с её любимым телевизором. Взгляд Сони сверлил Киру, последовал вопрос:

— Почему ты так отвечаешь ей?

— Как?

— Грубо. Она же не хочет тебя разозлить.

— Но именно это она и делает. Она меня не понимает, не слышит. Точнее, она слышит что-то своё и совсем не думает, что сказать.

— Думаешь, она лучше понимает, когда ты грубишь?

— Я не грублю!

— Ты со стороны себя слышала? Тебе бы было неприятно, если бы она так говорила с тобой.

— Вот поэтому мы почти и не разговариваем.

— Как это?

— Ну, вот так. Ты математику сделала?

Кира всегда переводила тему, когда не знала, что ответить. Не может же она дать загнать себя в тупик! К разговору об общении с бабушкой уже не возвращались. Единственное, когда Кира вспомнила о ней, когда пришло время желать спокойной ночи. Спать после этого девушки, конечно, не легли.

Утром комната бабушки была пуста, куртка не висела на привычном месте, а собаки требовали завтрак. Нил, этот мерзкий щенок, чуть не сшиб Киру с ног! Девушка пригрозила ему, чтоб тот не смел своим лаем будить соню Соню. Долли, хромая на обе лапы, старалась приблизиться к хозяйке, но мелкий проныра не давал ей и шагу ступить.

Наполнив собачьи миски заранее приготовленным варевом, Кира стала думать, что же приготовить для себя и Сони. В холодильнике стоял вчерашний суп, на завтрак такое они точно есть не будут. Можно приготовить овсянку на молоке, они как раз недавно купили его у местного молочника. На вид овсянка не отличалась от собачьей еды, но пахла, определённо, лучше.

Как же холодно. Вечером ещё можно прильнуть к батарее или посидеть у печки, но утром, когда ночной ветер находит тайные щелки и выдувает остатки слабого тепла, почти невозможно вылезти из-под одеяла, холод сразу пронизывает тело. Печку Кира топила плохо, поэтому до приезда отца надеяться на тепло не приходилось. А ещё выходить на улицу и кормить кур! Пернатые черти, Кира до ужаса их боялась, каждый поход в курятник сопровождался криками и палкой. Нет, её не клевали и не пугали, она просто их терпеть не может, особенно взгляда, взгляда убийцы, взгляда демона.

Соня наконец-то проснулась, они сели завтракать. Или обедать. Кира решила, что лучше занесёт дрова, а вот Соня пойдёт кормить кур. Дрова, вода — это для Киры раз плюнуть, она занималась тяжёлой атлетикой. Но затопить печку… Соня вызвалась помочь.

До самого вечера девушки занимались подготовкой к приезду мужчин. Точнее, Соня готовилась; убирала комнату, протирала пыль; а Кира собирала сумку. Потом они вместе придумывали, как застать Колю врасплох. К вечеру разогрели суп и поставили готовиться новую кашу для собак.

Послышался шум мотора. Соня живо побежала прятаться за шкаф в комнате, Кира спрятала её обувь и куртку. Зашёл Коля, высокий и худой, в короткой куртке, целиком в чёрном. Киру он будто и не заметил, сразу прошёл в комнату. Кира недовольно сказала:

— А меня уже нет что ли? Есть будешь? Я суп сварила.

— Потом. — Отмахнулся брат и хотел лечь на кровать.

— А поздороваться ты со мной не хочешь?

Коля выпрямился и посмотрел на сестру с высоты. В кого он такой высокий? Даже выше мамы! То ли дело она, Кира, миниатюрная, аккуратная. Брат смотрел на неё и еле слышно выдавил «Привет», когда Соня вышла из-за шкафа и тихонько подкралась сзади. Чего Коля точно не ожидал, так это того, что его девушка прыгнет на спину и закричит в ухо, что очень скучала. Кире тут было уже не место, она закрыла дверь в комнату и пошла встречать папу.

Конечно же, они обнялись, так принято. Кира предложила папе суп, но тот сказал, что ему будет достаточно чая. Девушка обиделась на мужчин, ведь суп грели не для собак! А счастливые псы путались под ногами. Папа сказал, что они поедут в город в понедельник. Кира успеет прогуляться, ведь самолёт только во вторник утром. Конечно, было бы куда лучше, если бы они уехали в воскресение, но спорить с отцом девушка не стала.

Кира ушла в комнату бабушки. Девушка не любила приезды брата именно потому, что приходилось освобождать комнату, которая некогда принадлежала ему. В целом, не так плохо, ведь экс-комната Коли была самой не прогретой в доме, а ноутбук можно носить с собой хоть куда. Но они, влюблённые, будут спать на замечательной огромной кровати, будут… Об этом Кире думать не хотелось.

На следующий день, когда Коля не захотел есть манную кашу с песком (на самом деле это была корица, но для брата Кира с удовольствием бы посыпала и песком), чем расстроил сестру, она послала его ко второй бабушке вместе с отцом. Кира жила с бабушкой со стороны мамы, а на набережной улице жила бабушка со стороны папы. Почему они не живут все вместе — большая загадка.

Девушки решили истопить баню. Папа обожал париться, особенно в бане, да и с Коли надо смыть городскую дурь. Пока Кира носила дрова и воду, Соня готовила ужин, который Коля, конечно же, с удовольствием съест. Растопив печь в бане, Кира села за стол и стала наблюдать за Соней. Нежная бабочка с тонкими изящными руками вместо крыльев порхала у плиты. Хрупкие ножки суетливо бегали, перепрыгивая через Нила, а очертания фигуры не портил даже бесформенный халат. И как она, статуэтка с витрины, досталась её брату? Он конечно, симпатичный, но такая заноза!

— Соня, можно взять твой телефон, послушать одну песню?

— Конечно! Блокировку помнишь?

Кира не могла послушать музыку со своего телефона, потому что ему было уже много лет, как и той версии «Вк», которую он поддерживал. Новую версию скачать не получалось, а в старой музыка не воспроизводилась. На ноутбуке же интернет закончился, а платить за новый месяц не стали, ведь Киры не будет почти всё это время.

Девушка уже давно увлекалась одной музыкальной группой, знала все их песни, а тут новая, такое нельзя пропустить! Кира включила песню, зазвучал голос вокалиста, её любимый голос, который невозможно не узнать. Солист нежно пел, как бы обращаясь к поклоннице, общаясь с ней. «Я прошу тебя, ну хватит плакать», — пел он. Кире не хотелось плакать, но состояние грусти одолело её. Она правда узнала в этой песне себя!

Кире казалось, что группа знает, что творится в душе девушки. Пару месяцев назад вышла песня, в которой были строчки: «Сердце, тебе так хочется всё понять…» А на прошлой неделе солист пел: «Мне ничего не надо, ничего и нет». А сейчас из динамика звучали строки: «Позвони ему, дура, даже если он занят». Всё вокруг растворилось в песне, Кира ставила её на повтор три или четыре раза, закрывала глаза и слушала. Когда песня закончилась в очередной раз, девушка прошептала:

— Какая классная…

— Хочешь позвонить ему, дура? — Соня спросила с усмешкой, даже немного издевательски, но никак не серьёзно.

— Да… — Ответила Кира без шуток.

— Правда?

— Да…

Эту историю в школе знали все, вплоть до учителей.

В их школу пришёл новенький, на весь район он славился тем, что не пропускал ни одной юбки. Бабник, так о нём говорили все, кто его знал. Так уж получилось, что у Димы с Кирой завязалось общение. Девушка часто шутила по поводу того, что уже половина школы в него влюблена, а он говорил, что будет встречаться с первой, кого увидит, и смотрел на неё. Кира только смеялась и переводила тему.

Однажды они гуляли.

— Ну что, ты так и не спускался к Алине? — Весело спросила Кира.

— Чего бы я к ней спускался…

— Ну как же?! Она ведь специально ходит под вашими окнами, ждёт тебя. А ты…

— А мы с парнями их вчера яблоками закидали. Я лично попал Алине в голову.

Кира усмехнулась и села на траву, пожелтевшую в некоторых местах, но ещё сочную и мягкую. Забавно, она, как и трава, будет увядать постепенно, пока не ссохнется. Дима сел рядом, очень близко. Юноша хотел взять её за руку, но Кира застала его врасплох вопросом:

— Ты хочешь мне что-то сказать?

Она, конечно, уже знала, что нравится Диме, поэтому и флиртовала с ним. Сколько девушке говорили, чтоб она была осторожнее, ведь он жуткий бабник! А Кира, между прочем, сродни ему, мужница (баб-муж; ник-ница). У неё было пять или шесть парней, но ни с одним из них ничего серьёзного, больше двух месяцев не выдерживал ни один. Вот и сейчас она испытывала к Диме нежные чувства, но точно знала, что это не любовь. Будут ли эти чувства завтра — тайна даже для неё.

Дима засмущался, начал что-то мямлить, это позабавило Киру. Она сверлила его взглядом и ждала, когда же он скажет, подтвердит её знания.

— Я не могу сказать, когда ты вот так смотришь! — Он уткнул голову в колени.

— Без проблем, я могу не смотреть.

Кира закрыла глаза ладонью и улыбнулась. Через мгновение улыбка исчезла, повисло неловкое молчание. Секунда, две, три… Вдруг по её телу побежали мурашки, бабочки в животе стали биться об органы, а сердце застучало, как тревога — он её поцеловал, нежно, робко, легонько коснулся её губ и тут же отпрянул. Девушка убрала с глаз ладонь и посмотрела в глаза Диме, он щурился от солнца и сгорал от стыда, даже вспотел. Кире захотелось утонуть в его глазах, только бы он раскрыл их пошире, чтоб она смогла нырнуть.

— Что это было? — Спросила Кира. Она всё прекрасно понимала, но ей нужно было, чтоб он сказал, сам сказал.

— Ты мне нравишься, — прошептал он, глядя прямо в глаза.

— И ты мне. — Улыбнулась девушка.

Новость о том, что Кира вскружила голову бабнику, известному на весь район, разлетелась по школе, да и по району, быстро. Часто говорили, как они хорошо смотрятся вместе, как за них рады. Особенно забавно это звучало от его бывших девушек. Наверняка их обсуждали, сплетничали, без этого никак.

Дима покупал Кире мороженое, провожал домой, писал милые сообщения, звонил… Что ещё нужно девушке? Да, он бабник, она мужница. Может, именно поэтому они идеально подходят друг другу! Может, именно теперь они остепенятся. Может, это и есть любовь, к которой стремятся люди… Любовь? Дима был влюблён в её, безусловно. Но Кира… Она не могла сказать, что любит, потому что не было любви. Была симпатия, нежность, влюблённость… Но не любовь. Кире было с ним хорошо, она даже была уверена, что её чувства перерастут в любовь! Да, она скоро окончит школу, уедет в город, а ему нужно будет учиться ещё год. Но ведь это совсем не страшно! Если любовь, то и на расстоянии любовь! Коля с Соней уже три года вместе, два из которых он в институте, а она в школе. Скоро они снова будут рядом, возможно даже вместе жить. Что же мешает Кире? Ей ведь и ждать придётся всего год! Когда класс Киры ходил в поход, девушка даже написала стихотворение о том, что скучает по Диме и думает о нём. Рядом с Димой она чувствовала себя маленькой девочкой, принцессой, хотя часто издевалась над ним, напоминая о незначительной, но всё же разнице в возрасте.

А на каникулах она совсем не скучала по нему. Может, это потому, что они не виделись всё это время, но чувства Киры исчезли. Нет, не до конца, оставались ещё в сердце маленькие расточки, но и те увядали, как осенняя трава. Кира часто думала, что же делать, но решила ничего не предпринимать пока. Ей показалось, что она сможет всё обдумать и решить во время пребывания в детском центре. Поездку эту она ждала почти полгода, ещё до выпускного класса, до Димы… Эта поездка должна многое решить.

После каникул перед поездкой она была в школе всего один день. Дима провожал её домой. Он говорил, как будет скучать, как не хочет этого расставания. Кира же думала о том, что по возвращении, скорее всего, расстанется с ним. Когда они прощались, Дима смотрел на неё с таким трепетом и любовью, что Кире стало стыдно за свои мысли, но и перестать думать об этом она не могла. Так девушка и осталась в плену Диминого взгляда и собственных мыслей о нём.

Кира хотела забыть его хотя бы на время, пока они далеко. Она свято надеялась, что чувства вспыхнут с новой силой после долгого расставания, мечтала о том, чтобы расточки чувств выжили, проросли и вновь расцвели. Но Дима не давал ей забыть себя, очень часто писал. Кира старалась игнорировать, но непрочитанные сообщения мозолили глаза. Он стал раздражать девушку. Когда он в очередной раз написал ей, она не выдержала:

«Ты можешь хотя бы на время забыть обо мне?!»

«Что???» — Дима явно не ожидал этого.

«Можешь отстать хоть ненадолго?»

«Может, мне навсегда отстать?»

«Как хочешь,» — ответила она, совсем не размышляя.

«Ну, не буду отвлекать,» — написал он.

С тех пор он ей не писал, а она спокойно выдохнула, хоть и чувствовала себя последней стервой. Бросить парня по переписке — отвратительно. Хуже только передать через других людей. Кира всегда считала, что подобные разговоры должны проходить тет-а-тет. Но она не смогла дотянуть отношения до приезда, до возможности поговорить в живую. Возможно, она бы всё нормально ему объяснила. Возможно, она бы не потеряла его совсем. Возможно, она бы передумала расставаться. Возможно. Но всё уже сделано. Кира поступила паршиво, она это понимала и чувствовала вину. Девушка очень надеялась, что бабник быстро забудет о ней, что не нужно грызть себя, ведь всё уже случилось, ничего не вернуть.

В детском центре она даже испытывала лёгкую симпатию к одному мальчику из отряда. И ей признались в любви, но не тот мальчик. Обидно, конечно, когда чувства не взаимны, но врать ему Кира не собиралась и честно сказала, что тому не на что надеяться. Разбить сердце двум за одну смену, да уж, Кира…

Возвращаясь домой со своей делегацией, Кира оказывала знаки внимания одному парню, совсем без чувств, а так, чтобы доказать самой себе, что она ещё та мужница, которой была. У них не было близости, но свои мысли о том вечере, когда она учила его целоваться, девушка вспоминает с отвращением. Ей бы очень хотелось забыть, но такие мысли скапливаются в голове мусором, и никуда от них не деться.

Дима вёл себя, как всегда. Кира успокоилась, значит, всё в порядке. Но потом ей многие рассказывали, как он страдал, ходил поникшим, совсем не жил. Кира надеялась, что он переболел.

На новогоднем вечере для старшеклассников Кира посмотрела на Диму совсем по-другому, ей показалось, что она дико нуждается в нём. Никто, кроме подруги Евы, не знает, что Кира в тот вечер плакала по нему, сидя в раздевалке. Она плакала, потому что набралась смелости, подошла к нему и попросила остаться на вечере, но Дима всё равно ушёл, ему нужно было уйти. Дима вернулся позже, но к этому времени Кира уже ушла, а слёзы всё лились и лились. Ева рассказала подруге, что Дима ухаживал за их одноклассницей Машей, гулял с ней. Кира не могла поверить в это, старалась настроить себя против чувств, в голове даже родились строки: «Просто переживи, разбейся, разорвись в клочья. Забудь о луне, о любви…» Она написала несколько строф, призывающих забыть о прошлом.

На новогодних каникулах девушка старалась забыться, гуляла в городе с парнем, которого тоже зовут Дима. У них чуть не дошло до близости, но Кира вовремя остановила себя. Она в ужасе вспоминает о том вечере, когда чуть было не совершила ошибку. Она никому никогда не расскажет об этом, даже Еве.

Дима, её бывший, спрашивал Киру, зачем она просила его остаться. Девушка призналась, что чувства вновь проснулись. Дима ответил, что и у него ещё есть чувства, но возвращать отношения не стоит, потому что он совершал ошибки. А она не совершала? Кира плакала, страдала, но, кажется, успокоилась. Они даже один раз гуляли вместе, просто гуляли, ничего больше.

Соня не ожидала услышать от мужницы, что её чувства вернулись. Услышать от Киры такое… Словно солнечный удар. Соня, конечно, была в шоке. Тут вернулись мужчины, пришло время идти в баню. Девушки пошли вместе. Пока Соня мылась, Кира сидела в её телефоне, зашла в видеозаписи. На одном из видео Дима с её одноклассницей Надей бесились, она прямо висела на нём, а он смеялся. Что-то внутри кольнуло Киру. Она увидела несколько фотографий, где Дима и Надя сидят рядышком, она положила ему голову на плечо… Если бы Кира знала, что увидит это, она бы ни за что не зашла в галерею телефона Сони.

Соня вышла из бани, тяжело дыша. Баня оказалось для неё слишком жаркой, девушка чуть ли не упала в обморок! Кира буквально несла её на себе домой, а потом с криками гнала брата в баню. Коля не хотел мыться, не любил жар. Глупый, жил бы он здесь, в вечном холоде, от которого никуда не спрятаться, боготворил бы жар бани. Он всё же пошёл.

Соня быстро пришла в себя, а Кира успела замёрзнуть. Хоть и топил печку папа, дом всё равно плохо прогревался. Хорошо, что халат не нужно освобождать для брата, как комнату.

— Давно они так? — Спросила Кира.

— Кто? — Не поняла Соня.

— Я видела видео. И фотографии. Дима и Надя.

— Ах… Мне жаль, что ты увидела. Они так всего один вечер, правда. Он пытался с ней… Но потом сказал, что не может забыть одного человека. Мы решили, что он не может забыть тебя. У них ничего такого не было. Мне жаль, что ты увидела… — Повторила она.

— Всё в порядке.

— Ты всё равно хочешь позвонить?

«Позвони ему дура, даже если он занят», — вспомнила Кира. Дима не может забыть одного человека… Они решили, что он не может забыть Киру. Из-за какой-то Нади разочароваться в человеке, который говорил такое? Ещё чего!

— Хочу, — тихо сказала она.

— Позвони.

В голосе Сони не было издёвки, насмешки, она сказала совершенно серьёзно. Позвонить ему, не быть дурой… Или быть?

— Я позвоню. Но не сегодня. Завтра вечером. Попрощаюсь.

— Ты хочешь вернуть отношения?

— Хочу. Я такая дура… Почему я такая?

— Потому что ты Кира!

Потому что Кира. Ну да, это многое объясняет. А потом вернулся Коля, красный, пышущий жаром. Волосы прилипли к голове.

— Коля, твоя ботва пожухла! — Крикнула Кира и потрепала шевелюру брата.

Девушка вышла из комнаты, ей нечего делать с парой. Пусть любят друг друга, а она мысленно проиграет в голове песню, призывающую позвонить ему. Если завтра будет так же, она наберётся смелости и позвонит.

Утром она приготовила завтрак на всю семью, на этот раз без корицы. Долли похрапывала на своей подушке, а Нил крутился под ногами. Кира хотела закричать на него, но её остановила мысль, что все ещё спят. Девушка положила ему еды и села за стол. Она смотрела на Нила и с ужасом осознавала, что не любит его. Она, заядлая собачница, не любит Нила! И она больше не собачница, больше не любит животных. Это так странно, осознавать изменения в себе. Когда она перестала любить животных? Перемены происходят так незаметно, так быстро и так постепенно. Кира посмотрела на старушку Долли. Долли она любит, это её собака, её маленькая крошка. Нет, она ещё не потеряла любовь к животным. Но Нила она не любит, он не её, он бабушкин. Но разве нельзя любить того, кто не её? Любовь — странная вещь. Она не раз спрашивала себя, а любит ли она родителей, бабушек. Она не скучает по ним, почти не думает. Любит ли она своих родных?

Папа и брат с Соней проснулись, освобождая Киру от ответа. Девушка ещё не раз сказала Коле о ботве на его голове, шутила по поводу будущего менеджера. Пришло время уезжать, папа пошёл заводить машину. Соня чуть ли не плакала, обнимая Киру. А Коле было всё равно, как и ей на него.

Ближайшие шесть часов ей предстояло трястись по дороге в город, о чём-то говорить с папой. О чём можно пообщаться с отцом? У них не было общих тем для разговора. Кира рассказывала ему о центре, в который поедет, говорила о происходящем в школе, о своей любимой музыкальной группе. Папа вроде слушал, но у него не было выбора, как-то это было автоматически. Он ей говорил о планах по будущей работе, о чём ещё можно спросить отца? Половину пути они проехали молча, слушали музыку.

Мама была на работе, приехала домой только вечером. Она поцеловала дочку, но та отреагировала не так, как обычно реагируют на поцелуи мамы. Любит ли она маму? Она не скучает по ней, на поцелуи реагирует неправильно.

— Что это у тебя? — Кира снова перевела тему, чтобы не оказаться в тупике.

— Подруга с работы отдала мне свитер. Смотри, какой яркий, прямо как ты любишь.

Да, Кира любила такие яркие цвета, и сам свитер довольно милый. Но не то хотела она услышать от мамы. Буквально несколько дней назад Кира остригла себе волосы почти в половину длины, просто ей так захотелось. Ни мама, ни папа не заметили новой причёски, хотя перемена была колоссальная. Ну, не заметили, и ладно, жизнь на этом не кончается, свитер и правда классный, а стрижка Кире очень нравится. Разве остальное важно?

Девушка ушла в комнату с маминым телефоном и вновь включила песню любимой группы. «Это не стыдно, если ты любишь,» — уверял её солист. Не стыдно, если любишь. А Кира любит? Возможно. Она не знает, любит ли. Но она знает, что нуждается в звонке.

Кира набрала номер. Забавно, как она наименовала контакт «Мой Дима», так он до сих «её». Гудок, ещё гудок. Ещё не поздно бросить трубку, оставить глупую затею.

— Да? — Послышался знакомый голос, такой близкий и далёкий одновременно.

— Привет, — Тихо сказала Кира спустя несколько секунд молчания. — Я не отвлекаю тебя?

— Нет, всё хорошо. — Они помолчали немного. — Тебя не было в школе.

— Я улетаю.

— Привезёшь мне магнитик с Юпитера? — Кира вспомнила, как писала ему, что улетает в космос.

— Обязательно… Я знаю про Машу и Надю. Знаешь, я ничуть не лучше в этом плане. Я…

«Я нуждаюсь в тебе, будь рядом со мной! — Хотела сказать Кира. — Пожалуйста, не найди себе никого, дождись моего приезда! Пожалуйста, скажи, что любишь меня, я отвечу тебе взаимностью! Мне нужно знать, что есть чувства, что я нужна тебе! Твой голос для меня, как наркотик! Я хочу обнять тебя и не отпускать! Дима! Мой Дима!»

— Девушку ещё не нашёл? — Голос её звучал весело и непринуждённо.

— Нет, но Екатерина Александровна хочет найти мне её.

— Сам-то как думаешь?

— Ну, не помешает. — Кира верила, что он шутит.

— А я… — Ну же, Кира, скажи, что хочешь сказать! — А я непростительно часто думаю о тебе. Наверное, я просто глупая.

— Не говори так.

— В школе было что-нибудь интересное?

Некоторое время они болтали о всякой ерунде. Кире нужно было просто слушать его голос. Какая же она глупая, бросила его. Если бы Кира знала, как будет нуждаться в нём…

— Сказала бы ты раньше, что уезжаешь. — Сказал Дима.

— И что бы было?

— Что-нибудь бы было… — Какое-то время они молчали. — Я скучаю.

Кира не уверена, что последнюю фразу услышала верно, но ей очень хотелось, чтобы это было именно то, что она услышала. Девушка ничего не ответила, она не смогла выдавить из себя ни слова. Тогда Дима вздохнул и сказал:

— Ну… Пока?

— Да. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, маленькая.

Он назвал её маленькой, как осенью, когда они были вместе. Кира прокручивала в голове последнюю фразу Димы и не заметила, как наступило утро.

Мама плакала, когда обнимала дочь на прощание. Кира тоже очень волновалась, первый самостоятельный полёт! Никто не укажет, куда идти, не проведёт с собой, не проверит по списку. Кира вроде бы уже выросла, но порой чувствовала себя маленькой и беспомощной. «Спокойной ночи, маленькая».

В самолёте не было ничего страшного, в пересадке тоже. Но с каждым часом Кира всё больше боялась проснуться и осознать, что это просто сон и ни в какой образовательный центр она не летит. Но она долетела, её встретили в аэропорту кураторы, посадили в автобус, привезли, зарегистрировали. Соседки по комнате показались не очень дружелюбными, а кровать так и манила спать после утомительного перелёта. Кира ощущала себя самой счастливой и вспоминала, как Дима сказал ей, что обязательно будет писать. Но даже не Дима был тогда самым важным, а то, что она находится далеко от дома, рядом с морем, среди близких по духу, и впереди смена, полная событий и впечатлений…

***

Первые дни она просыпалась в пять утра, сказывалась разница во времени. Но это не мешало ей улыбаться и восхищаться образовательным центром. С самого первого дня начались уроки, семинары, всё закрутилось, завертелось, Кира забыла о доме, о старушке Долли, о Еве и Соне, почти забыла о Диме! Однажды она поймала себя на мысли, что уже не нуждается в его голосе, не ждёт сообщения, остыла. Кира подумала, что не будет ничего решать по поводу Димы. Когда она вернётся домой, всё решится само собой.

Однажды соседка по комнате Ника любовалась кудрями Киры и спросила, как они получаются.

— Я не причёсываюсь, — спокойно ответила Кира.

— Как? И не заплетаешься совсем?

— Вся жизнь пройдёт, пока я буду заплетаться. Мне и так неплохо.

С этого момента Ника с Кирой стали очень тесно общаться, шутить на какое-то странные темы. Нике было достаточно показать палец, а Кира уже заливалась смехом. Они превращали в весёлую игру всё, что только можно. Кира задыхалась от смеха, когда Ника выделяла буквы «Л» в имени «Кирилл», меняла буквы в именах и фамилиях, называла Петю Пётей. Вроде бы глупости, но разве не от глупостей мы ощущаем себя счастливыми? А шоу, которые Кира устраивала после отбоя, соседки будут помнить ещё долго. Самым же прелестным для девушки было то, что она могла спокойно ругаться по поводу и без, а потом запросто перевести всё в шутку.

Для давних знакомых вкус Киры не был чем-то специфичным, но посторонние люди удивлённо смотрели на её разноцветные колготки, полосатые чулки, юбки, искусственные пряди, необычный макияж, мудрёные укладки. Странности внешнего вида девушки не отталкивали людей, а совсем наоборот. Кира даже не вспоминала, как в школе учителя назвали её ненормальной. Что они понимают? Люди, которые собрались в образовательном центре, принимают её со всеми странностями, и это прекрасно. Но как-то неправильно, что Кира чувствовала себя свободно только далеко от дома и знакомых лиц. Сколько ещё на Земле людей, которые счастливы лишь вне дома?

— Почему они разного цвета? — Спросил как-то куратор, глядя на колготки Киры.

— Потому что мне так нравится, — улыбнулась она.

И не было в этом маленьком диалоге никаких упрёков, просто интерес. Многие интересовались у Киры о самых разных вещах. Так, например, один парень из спортивной команды провёл по её плечу и сказал:

— У тебя тут катышки? — Звучало именно так, с вопросом, будто бы он сомневался.

— Эти катышки дороже твоего мнения! — Ответила Кира и гордо ушла. Никто не смеет говорить плохо о её вещах, тем более, о любимой футболке! Пусть катышки, Кира ни за что не избавится от любимой вещи.

Этот же спортсмен пригласил её на медленный танец во время первой дискотеки. Сначала он не знал, как обнять её, потом шатался вместо танца, а руки полезли не туда… Хоккеисты, конечно, симпатичные, но лапать себя Кира ему не дала. И он исчез, лишь пару раз случайно попадался на глаза в столовой.

Кроме образовательных программ была и обычная школа. Кира полюбила историю с прекраснейшим преподавателем, но никак не могла понять математику. Учитель, широкий мужчина в возрасте, что-то объяснял, писал на доске, но ничего не доходило до Киры. Математик сказал, что она, наверное, истинный гуманитарий. Девушка ответила, что она просто неумная, а мел в руках крошился и падал на кроссовки, как снег. В городе-курорте не было снега, Кира совсем забыла, как он выглядит и что из себя представляет.

Снега и гололёда не было, но были ступеньки. В один прекрасный день Кира задумалась и оступилась, ногу пронзила адская боль. Девушка стояла на ступеньках, глубоко дышала, а вокруг суетились люди. Куратор поднял её на руки, будто Кира маленькая и худая, и понёс девушку в медпункт. Путь занял не больше двух минут, но Кира успела почувствовать себя хрупкой, слабой и защищённой. Как хочется ощущать такое чаще. Кира отделалась подвёрнутой ногой и небольшим растяжением, хромала всего пару дней. Боль быстро затерялась в насыщенных буднях.

В клубе театрального мастерства девушка познакомилась с одним парнем из научной команды. Химики. Такие высокомерные, умные, противные. Этот химик напомнил ей брата: длинный, с тупым выражением лица, ботва на голове. На одном из занятий в клубе у них произошёл спор. О чём? Никто уже и не вспомнит. Спор ни о чём, но больше о химии, в которой Кира мало понимала. Чувствуя своё превосходство, он сказал ей:

— Возьми ума в аренду! — Смысл с высоты долетел не сразу, но девушка обязана была оставить последнее слово за собой.

— Когда я стану знаменитой, я не дам тебе автограф! — В том, что Кира станет знаменитой, она не сомневалась ни на йоту. Когда этот противный химик будет стоять в очереди из фанатов, она напомнит ему об этом разговоре и выгонит из очереди. Ночью Кира придумала гениальный ответ, но было уже поздно, так и осталась витать мысль, что надо было ответить иначе, более остро и иронично.

Прошло около половины смены, когда Кира перестроилась к местному часовому поясу. В одно утро она проснулась и очень удивилась, что ещё не слышала будильника. Часы показывали шесть утра — рано для подъёма и поздно для акклиматизации. Что-то непонятное внутри девушки стремилось вырваться наружу. Шесть утра, а ей приспичило поплакать. Кира дала волю слезам, они обжигали щёки. Ей стало жарко. Кира встала у окна, приоткрыла его, насколько позволял замок, и стала жадно вдыхать ночной воздух тихого города. Из-за чего идут слёзы? Просто потому, что Кира — Кира.

А тишина города пленила. «Город уже спит… — Подумала девушка. — И горят огни…» Из этих мимолётных строк родилось стихотворение, такое простое, чистое и душевное. Моменты, когда приходит вдохновение, прекрасны, ради них можно и проснуться в шесть утра с желанием поплакать.

В этот день Кира мало общалась с ребятами. Иногда не хочется ничего видеть, слышать, говорить… В такие моменты нужно лежать и смотреть в потолок, запуская в голову все мысли, что возникают в сознании. Но у Киры не было возможности лежать и ничего не делать, приходилось отключаться от реальности в каждый удобный момент. Таких моментов было немного, один из них — в очереди в столовую. Кира сидела на удобном кресле и обнимала саму себя за плечи. Один мальчик подошёл к ней и спросил, что она делает, но девушка не ответила. Тогда он сложил руки точно так же и дико засмеялся, но смех прошёл так же неожиданно, как и начался. Мальчик сел рядом с Кирой. Так они и сидели, обнимая себя за плечи, пока команду Киры не позвали в столовую.

А кормили так, что невозможно было устоять перед изобилием вкусностей. Кира переживала, что наберёт лишних килограммов, пару дней даже совсем ничего не ела, только пила чай или сок. Из состояния голодовки её вывела милая девочка Мира, она поставила перед Кирой пиццу и молча ушла. Мира была странной, чем особенно притягивала к себе людей, особенно Кире нравилось то, что они могли спокойно стоять в толпе и играть на воображаемых гитарах. Вот бы забрать Миру с собой домой. Кира вспомнила, как утром Мира стояла у хлопьев и мюсли, в руках у неё была чашка, а сама девочка стояла в растерянности.

— Что случилось? — Спросила её тогда Кира.

— Вода для хлопьев кончилась.

— Молоко?

— Да, молоко. — И Мира ушла, так и не залив хлопья.

Когда Кира узнала, что Оля, ходячая энциклопедия самоубийцы, похудела к концу смены, сама чуть не пристрелила себя из картонного пистолета, который Петя соорудил для выставки Маяковского. Оля обожала шутить про то, что нож скользнёт не так, или она однажды сможет взломать замок на окне. Таких позитивных и милых самоубийц, как Оля, навряд ли можно найти на улице. С Олей шутки про суицид не умрут.

Единственный, кого тревожил такой взгляд на жизнь — Таня, вообразившая себя главной в команде. Она, Таня, интересная и хорошая, но иногда власть управляла ей, и тогда уже не было Тани, а был танк. Этот танк командовал всеми, кто попадёт под обстрел. Так случилось и при создании командного проекта по футуристам. Огромная фурия летала над всеми и вещала, кто что должен сделать. Попробуй нарушить её порядок — будешь растерзан острыми когтями. Петя, опаздывающий везде и всегда, не успевал сделать видео. Как танк Таня наехал на несчастного! Кира не выдержала и вступилась за мальчика:

— Не кричи на него. Он делает всё, что может.

— Я не кричу! — Кричала она. — Я говорю так, чтоб он услышал!

— Таня, он не глухой, дай ему время, он сделает видео.

Танк ещё старался наехать, прострелить, надавить, но безуспешно. Ребята отстояли право Пети на время. Когда появляется лидер, это здорово, но ведь границы тоже нужно знать! А видео получилось очень даже хорошим, Таня была в восторге, как и жюри.

На последней дискотеке Кира совсем не хотела танцевать. Она незаметно вышла из научного клуба, в котором играла ритмичная музыка. Прямо перед ней ввысь поднимался бесконечный коридор — путь на крышу здания. Кира побежала наверх. Подниматься на крышу без кураторов запрещено, она нарушила правила. Но никто не видел, а значит, это не считается. Кира стояла на крыше, смотрела на ночное море, в котором рыбками блестели звёзды, и думала. Думала она о том, что не прошла кастинг на роль ведущей закрытия. Какая-то девочка, которая больше похожа на женщину, стояла на сцене, где должна была стоять Кира. Химик. Ни таланта, ни удовольствия, только внешность состоявшейся женщины. Кира же выглядела младше своего возраста, мало кто верил, что она уже заканчивает школу.

В день, когда Кира уезжала из центра, шёл дождь, над городом висела тоска. Девушка не хотела плакать, она терпеть не может лить слёзы при людях. Она держалась, когда собирала сумку, когда обедала в последний раз, когда созвали отъезжающих. Многие пошли проводить Киру и остальных отбывающих ребят. Кира держалась, утирала слёзы Нике и другим девочкам. Уже перед самым отъездом Марго, маленькая девочка с мышлением взрослого, крепко обняла Киру и тихо прошептала:

— Если я не увижу тебя по телевизору через… Сколько там учатся? Через пять лет, то найду тебя и приеду с папиным ружьём. Намёк понят?

Кира не выдержала, взорвалась, слёзы ручьём полились, делая лицо красным и опухшим. Марго сняла со своих длинных волос резинку и надела её на руку Киры. Эта резинка вдруг стала самым дорогим на свете, маленькой мотивацией, чтобы через пять лет обязательно стать покорителем телеэкранов. Кире многие говорили, что у неё есть талант, и она выбрала правильную дорогу в жизни. Глядя на резинку, самую простую чёрную резинку, Кира думала о том, что иначе будущее просто не может сложиться. Но как бы сказать родителям о планах…

Где бы ни находился человек, он должен тосковать по дому и хотеть на малую родину. А Кира не хотела. Она не хотела возвращаться туда, где её считают ненормальной, где не видят внутреннего мира, не слышат. Кира не хотела возвращаться в серую рутину, укутанную в холод. Девушка понимала, что неправильно хотеть уехать подальше из дома и родных, но другого хотеть просто не могла. Слёзы шли, а она осознавала, что возвращается домой, покидает прекрасное место. Единственное, из-за чего ей действительно нужно вернуться — Дима. Вопрос о нём ещё не решён.

В ожидании самолёта домой Кира пила горький кофе и вспоминала смену, людей. В их команде, литературной команде, были в основном девочки, а мальчиков всего ничего. А вот у химиков и спортсменов преимущественно парни. Кира поймала себя на мысли, что никто не заставил сердце трепетать, не разбудил бабочек в животе, никого из парней она не рассматривала как потенциального молодого человека. Это не свойственно Кире! Она должна была в кого-нибудь влюбиться! Но нет… Дело даже не в Диме, она почти не думала о нём, разве что в бессонные ночи, которых было совсем мало.

Дима написал ей всего два раза в первой половине смены. Он писал, как скучно в школе, как холодно, как грустно без неё. Она не писала, что скучает, потому что это неправда. Но она и не отталкивала его, потому что боялась потеряться в необдуманных решениях. Кира поддерживала разговор, писала, что скоро уже вернётся, делилась своей усталостью от ритма жизни в центре. Во второй половине смены он не писал ей, она не писала тоже. Так они и забылись, потерялись друг для друга. И теперь, по возвращении домой, нужно вновь найти его и найтись самой.

***

Встречал Киру отец. Он постарел за этот месяц, в волосах блестела проседь, а морщины стали глубже. Кира осознала, что и она постарела за смену. Не повзрослела, а именно постарела. Как незаметно пересекается рубеж между взрослением и старением.

Папа обнял её, но не получил объятий в ответ.

— Ты чего такая грустная? — Спросил папа.

— Вообще-то я летела на двух самолётах, не спала больше суток и ужасно устала.

Киру раздражало, когда её спрашивали о настроении после дороги. Какое может быть настроение, когда много часов проводишь в сидячем положении наедине с самим собой? Абсолютно никакого! Кире нужно было просто лечь и проспать несколько дней, а не обниматься и отвечать на вопросы. Когда же родные наконец поймут это?

Мама сразу же начала требовать рассказ о центре, фотографии, видео, сувениры. Кира честно призналась, что сама ничего не сняла, ведь в команде оказалось достаточно людей с фотоаппаратами. Мама взъелась, повысила тон:

— Как это так? Это же память! Надо самой фотографировать!

— Мама! Вообще ничего не скачаю и не расскажу!

Кира ушла в комнату. Неужели мама не знает, что Кира не любит фотографировать? Конечно, знает, но всё равно требует огромного количества фото, буквально каждую секунду, каждую мелочь. Кира устала, ей не до фотографий, не до историй.

К вечеру, как и обещала, девушка скинула у друзей фотографии и видео, но не стала ничего рассказывать маме, она в состоянии посмотреть и сама. Совесть перед родителями чиста, можно отдохнуть.

Кира решила разобрать рюкзак и выложить лишнее. Не успела она его раскрыть, как что-то выпало. Ручка. А на ручке написано «Дмитрий». Кира купила эту ручку во время экскурсии по городу, хотела подарить её Диме. Не магнитик с Юпитера, конечно, но тоже очень мило. Кира даже придумала, как это произойдёт: она будет репетировать с ним чтение текста на конкурс, сделает несколько пометок этой ручкой, а потом скажет:

— Забери свою ручку.

— Это не моя, — ответит он.

— Тогда почему на ней написано твоё имя?

Она невинно посмотрит на него, протянет ручку. Он прочтёт своё имя, смущённо улыбнётся Кире. Они будут смотреть друг другу в глаза. Дима спросит, занята ли Кира вечером, предложит погулять, она согласится. А потом он будет писать этой ручкой и рассказывать всем, кто спросит, что это подарок Киры. И вновь по школе пойдут о них слухи, которые, возможно, окажутся правдой.

Думая о таком будущем, Кира невольно улыбалась. Она оторвала взгляд от ручки и посмотрела в окно. Снежная пурга, от одного вида Кира покрылась мурашками. Окно ещё и продувало. Девушка вспомнила, как хорошо было в образовательном центре. Уютно, за ними следили, кормили, убирали, веселили, а главное, там было ТЕПЛО! Никакого холода! Никакого снега! Кира забыла о холоде, хронический насморк стал отступать. И вновь она в снегу, в морозе, мёрзнет. Поскорее бы весна, поскорее бы тепло. А лучше, обратно в город-курорт, подальше отсюда.

***

В классе на возвращение Киры никак не прореагировали, только некоторые спросили, как она отдохнула. Ах, этот класс… Для Киры он не стал родным за все эти годы, она… Хорошо, если чувствует к ним лишь безразличие, а если больше?

От дома и от этих лиц Кира действительно отдыхала, но основное занятие в центре — учёба. Теперь ещё и школьную программу догонять, а у Киры ещё не прошла акклиматизация!

А Дима вёл себя, как обычно. То есть, Киры для него не было. Он, наверное, ещё не собрался с силами. Кира всё никак не могла найти момент, чтобы вручить ему ручку, так и носила её с собой везде, где он мог бы встретиться. Но подходящего момента так и не нашлось… И репетиции откладывались вплоть до самого конкурса. Дима ничего не занял, да и Кира тоже. Зато она лежала на его плече, он был совсем рядом, его одеколоном пахло всё вокруг.

Вернувшись с конкурса домой, Кира увидела собранную сумку бабушки.

— Куда-то собралась? — Обратилась она к бабушке вместо приветствия.

— Я завтра уезжаю в Китай. На одну ночь.

— Оставляешь меня в этом холоде одну.

— Позови кого-нибудь.

— А работа?

— Я отпросилась.

Кира тут же решила, что позовёт Еву, они ведь так давно не общались по душам! После возвращения Киры они мало разговаривали из-за того, что ей, Кире, нужно многое успеть и нагнать. А ночёвка — самое то!

Вечером ей написала Ника. Прекрасная, милая Ника, которой Кире очень не хватает. Они общались на разные темы, вплоть до абсурда и бреда. Кира подумала: «Не найти мне ответ на вопрос — почему люди становятся близкими за какую-то пару недель?» Здравствуй, Муза, прибереги эти строчки, из них потом родится неплохое стихотворение.

— Отправляю тебе виртуальные объятия, — закончила переписку Кира и пошла спать, но долго не засыпала. Нужно решить вопрос с Димой, пригласить Еву, весь дом завтра на ней! Пернатые демоны, зараза Нил, старушка Долли остаются под её присмотром.

Утром Киру не волновали укусы холодного воздуха, а бледное солнце, казалось, стало ярче. Девушка решила дождаться окончания уроков, а потом пригласить Еву к себе. Кира наблюдала за подругой весь день, та ходила с Машей, щебетала с ней о чём-то, а на уроках они перекидывались записками. Киры как будто бы и не было.

После уроков Кира кое-как выловила Еву:

— Мы давно не общались с тобой. Бабушка уезжает на два дня. Не желаешь переночевать у меня?

— Нет, — спокойно сказала Ева.

— Что?

— Я… Не могу. У меня дела. Прости.

— Дела… Ничего страшного. До завтра!

Киру очень удивило то, что Ева так просто отказалась. Придётся ей ночевать дома одной. Хотя, с ней будет Нил и Долли, так что она уже не одна. Но собаки, конечно, не то, Кире нужна Ева с её разговорами и мечтательностью.

Домой Кира не спешила, решила немного прогуляться, теплее всё равно не будет. По пути она встретила Соню и подумала, а почему бы не пригласить с ночёвкой её. Ответ стоял рядом с Соней — подруги, которые для Киры всего лишь одноклассницы. Нет, Соня лишь девушка её брата.

— Что с тобой? — Спросила Соня.

— Я позвала Еву к себе на ночь, а она отказалась.

Соня переглянулась с подругами и сказала:

— Она сейчас очень подружилась с Машей. Вы поссорились?

— Нет, но… Видимо, я ей больше не нужна.

— Всё хорошо?

— Да…

— Разве ты не замечала, как она реагирует на твои обращения, как отдаляется от тебя?

Ева нашла Кире замену. Евы больше нет в жизни Киры. Ну и ладно. И без неё неплохо. Девушка взглянула на одноклассниц. «Как остаются чужими мне те, кто годы со мною провёл?» — прозвучало в голове. Муза снова выбрала не самый подходящий момент.

— Я этого правда не замечала, — сказала Кира. — Спасибо.

Она пошла своей дорогой, они — своей. Сейчас они будут обсуждать то, какая Кира жалкая, ничтожная, смешная… Слепая. Мысль о том, что скоро она покинет это место навсегда, грела её, хотя ледяной ветер проникал под куртку. Кира услышала знакомый смех. Так смеётся Дима. Кто-то смеётся вместе с ним. Женский смех. Кира сообразила, что смеются за поворотом, прижалась к забору и притихла. Вскоре из-за поворота вышел Дима с Верой. Они шли и о чём-то болтали. Кира против своей воли решила проследить за ними, как последняя крыса. Девушка не подходила близко и не слышала их разговора, хотя очень хотелось унизиться и до подслушивания. Кире решительно не нравилось то, что Дима провожает Веру, а не её. Если бы их отношения вернулись, Кира бы позвала к себе Диму, у них бы что-то было… Но Дима шёл с другой девушкой, а когда они дошли до дома Веры, он её поцеловал! Поцеловал другую девушку так же, как когда-то целовал Киру!

Не было слёз, но был шок. Кира поспешно пошла домой. Её трясло, не от холода, а от разрушения внутри. Ветер всё так же бил в лицо, а снег лежал, как будто всё нормально.

Вера ведь совсем девочка! Ребёнок! Неужели она лучше Киры? Как давно они вместе? Наверное с того самого момента, как Дима перестал писать Кире. Но он ведь говорил, что скучает! Он тяжело переносил расставание, не мог забыть! Он писал, что ждёт возвращения Киры! Он… Он ведь дал ей надежду, что ещё можно всё вернуть. А теперь он гуляет с другой, словно и не было ничего. А может, Кира всё придумала? Он ведь бабник. А она? Она мужница! Она не должна переживать! Но переживает.

Кира мечтала, что они снова будут вместе, что она наконец-то сможет сказать, что любит. Девушка представляла, как они будут вместе танцевать вальс на её последний звонок. А теперь… Как будто бы долгожданное счастье разбилось, а осколки вонзились в сердце. Нет, Кира переживала не из-за потерянной любви, она выше этого! Дима с Верой задели чувство собственного достоинства, разрушили веру в лучшее. А вальс… Вальс можно танцевать с кем-нибудь другим, кто будет смотреться ничуть не хуже в паре с ней.

Кира пришла домой, накормила животных, затопила печку, всё на автомате. Руки и лицо испачкались в саже, девушка поспешила смыть грязь. Намочив лицо, она посмотрела в зеркало над умывальником. «А ведь в детстве ты была некрасивая», — вспомнилась фраза учительницы. Тогда Кира пропустила мимо ушей, но сейчас эти слова мелькали в голове, становились всё громче. Раньше была некрасивая. Была некрасивая! НЕКРАСИВАЯ!

Кира не стала продолжать умывание, пошла в комнату. Она открыла шкаф, с момента прихода домой школьная форма всё ещё не на вешалке за дверью, а на ней. К ногам упали футболки разных размеров. Оранжевую футболку ей подарил Илизар, когда они познакомились в международном детском центре, в который она приезжала на конкурс чтецов. Футболку с котом оставил на память Паша Хохолев, забавный парень с чертами голубя, её друг из очередного детского центра. Голубую футболку известной марки подарил вожатый Александр Александрович на слёте юных лидеров. Но Кира не обратила особого внимания на памятные вещи, которые всегда вызывали улыбку и тепло на душе; взгляд приковала мужская рубашка с морскими узорами и рыбками, похожими на пятна. Аркадий. Он поцеловал её в первый же день их знакомства, а следующим вечером улетел домой в другой конец большой страны. Он говорил, что в этой рубашке она похожа на цыганку, хвалил каждое её слово и движение. И исчез. Кира даже не переживала об Аркадии, она и не надеялась ни на что. Ложь, конечно надеялась. «А ведь в детстве ты была некрасивая».

Кира небрежно забросила вещи обратно в шкаф и закрыла дверцу. На серванте, стоящем рядом, стояло много всякой мелочи. Взгляд привлёк деревянный ворон. Алексей. Тот парень из детского центра, что подкидывал ей записки и признаниями в любви, он подарил ей ворона на память. Милый мальчик, но он точно не для Киры. Собачку, лежащую на кровати, тоже звали Алексеем, точнее Алексом, но не в честь того парня, а в честь барабанщика из любимой группы. Автограф барабанщика и остальных участников группы стоял в рамке на этом же серванте. Тот день, когда Кира смогла попасть на их концерт, стал самым счастливым лучшим событием прошлого лета, последнего лета в роли ребёнка.

Рядом с автографами стоял деревянный крест в специальной коробочке. Бывали моменты, когда Кира чувствовала, что помочь может лишь обращение к Всевышнему. Тогда она брала в руки крест и молилась. Нет, не заученные строки из библии, а накопившееся в душе, слова рождались сами собой. Иногда она молчала, закрыв глаза. Ей становилось легче. Сейчас Кире хотелось взять крест, но не для молитвы, а чтобы бросить в печку и сжечь. Сжечь всё, что, казалось, никогда больше не будет родным. Например, коллаж, который Ева подарила Кире на шестнадцатилетие. Там они вместе, улыбаются. И что же, оставить их дружбу хотя бы в рамке? Сжечь. Может, хотя бы на мгновение станет теплее.

Рамка не пролезет в печной проём, стекло не горит. Кира вынула фото, посмотрела на лица двухлетней давности. «Раньше ты была некрасивой!» Фотография выскользнула из рук, упала изображением вниз. Обратная сторона исписана почерком Евы. Она написала, что ценит Киру, что у них много общего, пожелала разных приятных вещей. Шарики, волны, узоры… «Я тебя очень ценю». Теперь Ева напишет эту фразу на поздравительной открытке для Маши. Сжечь? «Я тебя очень ценю».

Коллаж вернулся в рамку и оказался в ящике для разной ерунды. Там же лежала половина кулона «Best friends». Вторая половина, возможно, хранилась где-нибудь у Сони. Кира когда-то думала, что они стали друзьями, но время показало, что Соня — девушка старшего брата Киры и ничего больше.

Кира сняла школьную форму и надела халат, холод отступил, стало просто не тепло. Живот издал песню кита. Кира забыла поесть, очень несвойственно для неё. Девушка пошла на кухню, решила налить себе чай. Она не глядя взяла кружку, с неё смотрели улыбающиеся подруги, окружённые фразами, понятными только им. Подарок Евы на Новый Год. «Я тебя очень ценю». Раздался звон. Руки плетяти висели вдоль тела. На полу лежали осколки. Кира упала на колени, стала собирать кусочки кружки дрожащими руками. Может быть, она когда-нибудь склеит их от нечего делать. Может, уже завтра они будут на помойке. А пока осколки в руках Киры отправились