Глава первая. Первый день в реанимации
Пронзительный, тревожный звук сирены скорой медицинской помощи клинком из дамасской стали бешено разрубал густой морозный воздух лениво спящего проспекта города в начале седьмого утра.
Автомобиль лихо мчался к лечебному учреждению, он стремился скорее спасти жизнь пациента.
По воле проведения этим пациентом оказался я.
Ещё два часа назад я спокойно встал с кровати, чтоб принять очередную таблетку противовирусного препарата. Старался всё делать согласно инструкции. Выпив лекарство, я медленно побрёл к постели и присел отдохнуть.
В теле чувствовалась жуткая слабость и опустошённость. Уже неделю я не мог глубоко вздохнуть, а любое физическое действие вызывало отдышку. Временами бил изнуряющий кашель.
Сегодня всё повторилось, как и в предыдущие дни. Но на этот раз, в комнату зашла жена, увидела плачевное состояние мужа и срочно вызвала скорую помощь.
Медики приехали минут через пятнадцать. Выяснив у жены подробности, один из прибывших обратился ко мне:
— Вы поедете в больницу?
— Не хотелось бы, — отрешённо проговорил я, — но раз надо, то придётся ехать.
— Сейчас мы созвонимся, куда вас везти.
Один из медработников принялся звонить по телефону.
Из разговора следовало, что нам ещё предстояло заехать в роддом.
— Странно, — подумал я, — ещё какую-то роженицу придётся брать с собой. И как они не боятся, что я могу её заразить.
Но я не стал задавать ненужные вопросы. В это время медик принялся выяснять у меня:
— Болеете диабетом?
— Нет.
— Какие хронические заболевания?
Я перечислил тройку штук.
— Побыстрей собирайте ему вещи, паспорт, тарелку с ложкой и кружку. Сейчас мы поедем, — распорядился врач.
— Видно, конец рабочего времени у ребят, не за дальними горами пересменка, — подумалось мне, — и они спешат домой.
О том, что медики видели моё плачевное состояние и спешили доставить пациента в больницу, пока не умер, мне и в голову не могло тогда прийти.
От сильного нервного переживания, жена встала в ступор.
Пришлось давать указания:
— Возьми табурет, поставь около шкафа. Залезь на табурет и с верхней полки достань мой тренировочный костюм.
Она беспрекословно всё выполнила. Это маленечко привело женщину в чувства. В те минуты, как я медленно переодевался в тренировочный костюм, она собрала мне вещи в больницу.
— Мы его понесём на носилках, — сообщил один из медиков.
— Да, — мигом пронеслось в женском мозгу, — лифт не работает. Они будут нести на носилках по лестнице с четвёртого этажа. Не дай Бог, ещё и уронят. Тогда он наверняка может, что сломать себе! Ещё этого не хватало! Нет, нельзя этого допускать!
— Нет, — решительно проговорила жена, — он сможет сам дойти!
Медики удивлённо взглянули на супругу, но не стали спорить.
Закончив с переодеванием, я взял мобильник с зарядным устройством и пошёл в прихожую.
Мне помогли надеть куртку, сын натянул зимние полусапожки на ноги.
Мы вышли на лестничную площадку. Лифт не работал. Пришлось спускаться пешком с четвёртого этажа.
Не думал я, что это так трудно. Всего шесть пролётов, по восемь ступенек в каждом. Да последний у почтовых ящиков из шести ступенек.
В иные дни проходил и не замечал, но не сегодня.
Хоть меня и поддерживали, но преодолеть это расстояние оказалось адски сложно. Ноги заплетались и не слушались хозяина, катастрофически не хватало воздуха. Точно тебя подняли на высоту четырёх тысяч метров и оставили на произвол изменчивой судьбы.
Собрав волю в кулак, пришлось заставить себя спускаться. Третий этаж, второй. Наконец первый этаж и дверь на улицу. Мы выбрались на свежий морозный воздух.
— Наденьте капюшон на голову, — предложил врач.
Но мне решительно всё было безразлично, и я не стал следовать этому совету.
Автомобиль скорой стоял у соседнего подъезда. Мы медленно добрались до него. Врач открыл дверь салона, я вскарабкался вовнутрь и сел в ближнее кресло.
Медработник последовал за мной, закрыл дверь, сел в соседнее кресло и мы отправились в путь.
В то самое время, как я вспоминал недавние события, автомобиль скорой помощи подъехал к неведомому мне зданию, остановился и заглушил мотор.
Сопровождающий меня медик открыл дверь и вышел на улицу. Я медленно последовал за ним.
Медработник со скорой помог спуститься. Было ужасное самочувствие.
Какой-то энергетический вампир высосал всю энергию жизни из больного организма, и один угасающий разум из последних усилий заставлял непослушные ноги двигаться.
Врач скорой помощи взял под локоть и принялся помогать идти. Медленно поднялись по порожкам к дверям.
Сбоку стоит девушка со свёртком в руках. Жутко захотел сказать:
— Глупая, идёт ковидный больной без маски и ты без неё. Заразишься ведь так!
Но в тот момент мне было не до этого.
Медик дёрнул дверь, она оказалась закрытой.
— Странно, — проговорил он, — они всё знают.
Но вскоре вышла в фойе женщина, открыла дверь и принялась объяснять девушке, куда что положить, а мы пошли вовнутрь.
Прошли маленький коридор и завернули в другой. На пути встретилась каталка для перевозки больных. Мне жутко захотелось прислониться к ней и отдохнуть, но надо двигаться вперёд.
В коридоре замаячила женщина около открытой двери. Ох, как трудно до неё добраться.
Чувствуя, что я начинаю слабеть, врач со скорой принялся волоком тащить меня к заветной двери.
За дверью оказалась палата. Меня втащили вовнутрь. В помещении медицинский персонал принялся помогать мне снимать зимнюю куртку, куртку тренировочного костюма, зимние полусапожки.
Я лёг на кровать, мне надели маску с подачей воздуха, обогащённого кислородом, от аппарата искусственной вентиляции лёгких. На палец нацепили приборчик в виде зажима. Он подаёт на монитор информацию о моём артериальном давлении, пульсе и насыщенности кислородом в крови на этот момент.
Пришла медсестра, чтоб взять из вены кровь для анализа.
В обычных местах забора венозной крови ей не удалось отыскать мои вены, пришлось делать забор крови из вен на кулаке. Около запястья в вену вставили катетер, чтоб через него вводить внутривенные инъекции, а не искать в очередной раз вену для установки капельницы.
После этих процедур я мигом впал в забытьё.
Проснулся я через тройку часов. Часы мобильника показывали десять часов восемь минут утра 24 декабря.
На подоконнике стоял остывший завтрак в одноразовой посуде. Я поднялся и присел на кровать, насколько позволял шланг от аппарата искусственного дыхания. Через тройку минут ко мне подошла медработник. Что это женщина, я узнал лишь по голосу.
Весь медицинский персонал облачили в серебристо-белые, или чисто-белые комбинезоны. На ногах бахилы. Кисти рук защищали перчатки. На лицах маски и очки, а у иных ещё и прозрачный пластиковый экран на лице. Этакие ангелы хранители или инопланетяне.
— Вы будете кушать? — поинтересовалась она.
— Да, надо организм маленько побаловать едой.
— Может вас покормить?
— Нет. Я попробую сам, снимите, пожалуйста, маску.
Женщина сняла с меня маску и положила рядом на кровать. Аппарат мгновенно запищал на разные лады, он явно возмущался, что я прекратил поглощать воздух, обогащённый кислородом.
Не обращая внимание на возмущённые сигналы техники, я принялся за завтрак.
Каждую ложку с громадным трудом проглоченной каши приходилось сопровождать вдыханием обогащённого воздуха. Это придавало силы к приёму следующей порции еды.
После завтрака мне помогли надеть маску, я прилёг отдохнуть и огляделся. Палата представляла собой комнату метров пять на восемь. Стены выкрашены в светлый желтовато-коричневый цвет, приятно действующий на зрение, что не режет глаза, нет дискомфорта. Это создавало в палате атмосферу спокойствия и уюта.
Кровать, где я лежал, разместилась около окна, что выходило во двор. Метров в двух от кровати разместилась ещё одна пустая кровать. Рядом с ней стоял аналогичный прибор для искусственной вентиляции лёгких, как у меня. Сбоку от кровати, где лежал я, расположился санузел.
Интересная особенность в нём. Раковина с горячей и холодной водой есть, зеркало есть, а унитаз отсутствовал.
Хоть Википедия и даёт определение реанимации, как «совокупность мероприятий по оживлению человека, что находится в состоянии клинической смерти, восстановление резко нарушенных или утраченных жизненно важных функций организма». Но ни я, ни другие обитатели ковидной реанимации не находимся в таком состоянии. Это главное отличие от других реанимаций.
По этому поводу вспоминается старый советский анекдот.
Глубокой ночью идёт женщина через кладбище, страшно ей. Вдруг впереди увидела идущего мужчину. Она к нему.
— Мужчина, проводите меня, пожалуйста, я ужас как боюсь мертвецов.
— С большим удовольствием провожу. Но зачем нас бояться? Мы ничего худого никому не сделали.
Так и в данном конкретном случае. Если человек с ковидным вирусом попал в реанимацию, то это никак не значит, что у него клиническая наступила смерть. Этого не надо бояться.
Все пациенты находятся в сознании. Есть те, кому делают разрез и вставляют трубку аппарата искусственного дыхания в трахею, но и в этом сложном случае пациент не находится в состоянии клинической смерти.
В реанимационных палатах внимательный уход, в разы интенсивней лечение, а аппарат, что подаёт обогащённый кислородом воздух, облегчает дыхание пациенту.
Но продолжим повествование.
В то самое время, как я отдыхал после завтрака, раза три подходили медсёстры и спрашивали:
— Как вы себя чувствуете?
— Нормально. Всё хорошо, — отвечал я.
И действительно, всё было хорошо. Аппарат помогал дышать, что улучшало самочувствие.
Подошла ещё одна медсестра и спросила:
— Кислород поступает нормально?
— Да, — ответил я, — но, надеюсь, это не 100% кислород. Чистый кислород сильнейший окислитель и ядовит.
— Нет, конечно, — удивлённо проговорила медсестра, — аппарат подаёт смесь кислорода с воздухом.
Позвонила жена:
— Дорогой, мы тебя все любим. Только не умирай, пожалуйста! Я и Богу молилась, чтоб он тебя спас!
— Не волнуйся, — принялся я её успокаивать, — у меня всё хорошо. Главное сейчас, что жив, да врачи помогут поправиться. Всё будет хорошо.
— Что тебе передать из еды?
— В больнице кормят нормально. Передай воды в бутылках без газа. У меня сильная сухость во рту, да и вымывать токсины надо.
— Хорошо, я всё сделаю.
Вскоре подошёл врач.
— Я только кардиолог, — проговорил врач, он явно намекал, что, кроме сердца, по другим вопросам некомпетентен, — у вас есть проблемы с сердцем?
— Нет. Имелась аритмия лет тридцать назад, но её удалось вылечить. А так проблем нет.
Кардиолог ушёл. За ним пришли другие врачи. Стали выяснять, когда я заболел, есть ли хронические заболевания. Посоветовали лежать на боку или на животе. На спине не рекомендовали лежать. Разрешили изредка сидеть на кровати, чему я обрадовался. Находиться в лежачем положении длительное время жутко утомительное занятие. В таком положении и пролежни заработать можно.
Затем другие медработники сняли кардиограмму и сделали рентген грудной клетки. Взяли ещё раз из вены кровь на анализ. В общей сложности за первый день нахождения в реанимации у меня раз пять взяли кровь из вен кулаков и раза четыре из пальцев рук.
Это меня маленько утомило, я лёг на кровать и вновь заснул. Когда проснулся, на подоконнике стоял остывший обед в одноразовой посуде.
Я съел суп и гарнир второго, а мясо не стал есть. Идёт пост, а я придерживаюсь его последние лет пятнадцать.
К пониманию, что есть Бог, или высший вселенский разум, я шёл трудной дорогой. Начиная с написания в советское время рефератов на тему: «Как химия разоблачает религиозные догматы», до понимания того, что окружающий мир не вписывается в рамки марксистско-ленинского учения и научного атеизма.
Этот мир значительно сложнее и многогранней, а многие вещи человек не может толком объяснить, коль использует одни научные истины.
Например, наличие у человека бессмертной души.
В 1901 году доктор Дункан Макдугалла из Хэверхилла, штат Массачусетс произвёл интересный опыт. Он поместил кровать с умирающим человеком на весы и принялся взвешивать. В самый момент смерти человек терял около 21 граммов. Доктор сделал вывод, что это душа человека покинула тело.
Можно ещё привести и иные доказательства наличия души.
Например, учёные установили, что у человека есть биополе, то есть энергетическая оболочка.
Согласно закону сохранения энергии: « энергия тела никогда не исчезает и не появляется вновь, она может лишь превращаться из одного вида в другой».
Хорошо, когда человек жив, то у него есть биоэнергия. А когда он умирает? Но энергия не может полностью исчезнуть. Появляется вам и сгусток энергии в виде души, что улетает из человеческого тела.
В то самое время, как я вдавался в философские рассуждения, подошла санитарка и принялась забирать пустую посуду из-под обеда.
— Скажите, — поинтересовался я, — что это за медицинское учреждение, где мы находимся?
— Это роддом. Городской роддом номер два. Его переделали в больницу для ковидных пациентов.
Как символично, подумалось мне. Человек рождается в роддоме, а сейчас мы в родильном доме получаем второе рождение, переболевающие коронавирусной инфекцией. Не все справляются с этой напастью, есть те, кто уходит в мир иной.
В житейской суете у человека появилось время подумать о прожитой жизни, об ошибках, что совершил и наметить шаги, чтоб не повторять прошлых необдуманных поступков.
Минут через тридцать зашли две медсестры и остановились около пустой кровати.
— Этот аппарат в рабочем состоянии? — спросила одна у другой.
— Да.
— А почему в палате один пациент?
— Всё выполнялось согласно полученному приказу.
— Но так у нас не хватит мест на всех поступающих больных. Надо уплотнить.
Медсёстры постояли ещё минуты три, и ушли, а я лёг каплю подремать. Проснулся опять к холодному ужину. На соседней койке лежал новый пациент с маской, что подключили к аппарату искусственной вентиляции лёгких.
Так прошёл мой первый день в палате отделения реанимации и интенсивной терапии.
