Оглавление

Предисловие

Здравствуй, дорогой читатель. Я буду краток и сразу перейду к сути своего сообщения, которое, как мне кажется, я просто обязан донести. В фундаменте истории в этой книге находятся популярные конспирологические теории, которые, очевидно, не являются правдивыми. Любые совпадения с реальными событиями, местами, людьми или явлениями случайны. Любые факты, появляющиеся в этом произведении, необходимо перепроверять, так как они могут оказаться частью сюжета из какой-нибудь конспирологической теории или же вообще быть моим вымыслом. Впрочем, проверять стоит любую поступающую информацию и в повседневной жизни.

Автор придерживается такой позиции, что надо рационально подходить к вопросам устройства мира. Наука достаточно хорошо себя зарекомендовала, чтобы верить именно в неё, а не в творчество случайных интернет деятелей, которые пытаются опровергнуть результаты труда многих тысяч умных людей. Такие шарлатаны одиночки всего лишь зарабатывают деньги на продажах воздуха, играя на желании людей узнать тайны, которые недоступны большей части населения планеты. Не поддавайтесь на их уловки, мыслите рационально и подвергайте скептической оценке любое утверждение. Истина проверку пройдет, а ложь будет отсеяна.

Итак, Земля на самом деле шарообразная, а рептилоиды не существуют. Это факты, с которыми можно было бы спорить исключительно в развлекательных целях, но для серьёзного рассмотрения, как мне кажется, этот вопрос не годится. Конспирология в принципе не опровергаема, так как утверждения из этих теорий нарушают логику и принимаются на веру сторонниками конспирологии. Поэтому спорить с этими теориями для меня выглядит занятием, похожим на битву с ветряными мельницами. В этой книге не нет анализа существующих конспирологических теорий, нет и дискуссии по поводу этих теорий. Использование конспирологии нужно в истории лишь для создания новых возможностей в сюжете и высмеивания абсурдности этих теорий, но никак не для подтверждения или опровержения чего-либо.

Не верьте голословным утверждениям, будьте бдительны и не дайте себя обмануть конспирологам. Я надеюсь, что вы хорошо проведёте время за этой книгой.

Глава I
Пробуждение

Поначалу не было ничего. Только абсолютная тишина, которой аккомпанировала полная темнота, обволакивавшая всё вокруг. Было мирно, спокойно, никаких проблем в объятиях этой пустоты. Но в один момент тьма рассеялась, а вместе с этим в мире появились противные пищащие звуки будильника, которые разрезали старую реальность подобно очень острому ножу. Свет ворвался откуда-то извне. Человек с именем Никита, превозмогая лень, попытался открыть глаза и нащупать свой телефон, от которого исходили гадкие громкие звуки. Когда веки всё же рассоединились, свет стал создавать какие-то кривые, немного бесформенные очертания. Всё вокруг было будто бы низкополигональным, как в фильме, компьютерную графику которого делал один человек буквально за еду. Никита всё ещё не понимал, проснулся ли он. Рука пыталась нащупать источник неприятного пищания, пробиравшегося внутрь головы, где оно отражалось от стенок черепной коробки, как волна в резонаторе. От этих звуков было не спастись, рука была изначально обречена. Похоже, Никита вчера предусмотрел возможные проблемы с пробуждением и положил телефон так, чтобы его было не достать. Уловка, заставляющая встать с кровати и пройтись.

Пришлось перевернуться. Никита это сделал и чуть не упал со своего лежбища. Открыв таки широко глаза, он осмотрел комнату. Мир сформировался, стал четким. Никита увидел шкаф прямо перед собой и стол с посудой чуть в стороне. Ниже были ноги, всё ещё вытянутые на кровати. Справа, с расстоянием примерно в полтора метра, стояла ещё одна кровать, которая сейчас пустовала. Она располагалась прямо у стены. Слева от Никиты было порядочное количество свободного пространства, следом за которым был рабочий стол Никиты, на котором сейчас и лежал телефон с орущим будильником.

Звуки прекратились. Будильник своё отыграл, но через полминуты последует новая напасть: начнет играть второй будильник, который стоит по времени срабатывания сразу после первого. Никита всегда ставил минимум пять будильников, так как знал, что именно столько ему надо для пробуждения. А ещё нужно было бы встать на ноги и сделать несколько шагов навстречу новому дню, чтобы не слушать мелодию все пять раз.

Никита так и сделал. Он поднялся на ноги, при этом протирая глаза, вспоминая перечень своих предстоящих дел. Несколько шагов дались не очень легко, ведь Никита умудрился споткнуться о коробку на полу, которую оставил он, либо оставил его сосед по комнате: установить виновника было просто невозможно, так как оба бы стали отрицать свою вину, хотя в действительности они оба и не помнили, чья же это коробка. Так было во всём их совместном хозяйстве, они оба были невероятными лентяями и постоянно сваливали друг на друга обязанности, из-за чего дома был бардак. Но Никита на беспорядок внимания не обращал сейчас, это ведь привычная для него экосистема, разве что коробка оказалась не на своём месте.

Взяв в руки телефон, Никита отключил все свои будильники. Вздохнув с облегчением, он положил устройство обратно на стол, прямо в скопление карандашей, ручек, прочей мелкой канцелярии и листов, исписанных большим неровным почерком. Бумаги было много, там лежали черновики студенческих работ и также результаты тщетных попыток Никиты создать лирическое произведение. Порой его тянуло на написание стихов, но выдавить из себя больше трех-четырех строчек Никите не удавалось. Посмотрев на творческий беспорядок, Никита зацепился взглядом за бумагу в формате листа А4, лежавшую тут со вчерашнего вечера. Это был титульный лист курсовой работы, которая, как это заведено у большинства студентов, не будет сдана раньше зачетной недели. Действительно, ну как можно сдавать курсовые работы заранее?

Обычный вопрос для студентов, которые не учатся в университете. Если поначалу Никита поступал из-за интереса к профессии, то теперь, когда на него свалилось четыре семестра фундаментальных курсов по физике, вышмату и ещё некоторым предметам, Никита, как это называют некоторые «знатоки», морально выгорел. А ведь учебная программа должна в итоге создать из него инженера. Но Никита не чувствовал того, что он постепенно становится инженером, так как вместо нужных вещей его учили решать бессмысленные математические задачи или писать курсовые работы по экономике.

Получился ещё один студент, который перехотел делать что-либо. Университет всё равно таких не отчисляет, ведь нужно каждый год выпускать как можно больше людей с синими дипломами и красными от жизни без напряжения рожами. И у Никиты весь диплом обещал быть не просто синим, а ещё и усеянным оценками «удовлетворительно». Ну, не он первый, не он и последний. Никиту его оценки не волновали, как и многое другое в жизни. Апатия накрыла его уже довольно давно, всё в жизни происходило как-то само, по инерции. Вот сейчас, к примеру, Никите надо собираться на пары, где он должен будет в очередной раз пытаться закрыть один из своих долгов. Так было каждый день.

Никита вдруг осознал, что стоит на месте без дела уже пару минут, а в голове у него даже идей никаких нет. Он осматривался, будто видел комнату впервые в своей жизни, вспоминая отдельные детали собственной истории, подмечая в процессе размышлений различные элементы интерьера: на многочисленных полках расположились несданные пока что отчеты по нескольким предметам, коробки с сухой кашей, которые почему-то не перенесли на кухню, модель поезда из метро, диплом соседа за участие в олимпиаде по программированию, коллекция вилок, выполненных во всевозможных формах и из разных материалов. Практически на самом крае полки стояла портативная колонка, рядом с ней — модель небольшого катера. На стене рядом висел плакат с изображением швейцарских Альп, а под ним, на комоде, стоявшем бок о бок со шкафом, выстроилась толпа хищных динозавров, будто бы взявшихся прямиком из фильма Спилберга. Рядом кто-то, видимо сосед, поставил большую черную пустую вазу, при взгляде на которую Никита чувствовал легкое угнетение, заставлявшее отвести глаза.

Никита перестал глазеть, вспомнив про свой пустой желудок. Надо было поесть, но вот было бы что… Найти еду у Никиты дома было непросто, ведь изначально еда продается в магазине, а в магазин ещё и ходить иногда надо. А ему, как и соседу, было лень. Вместо магазина они ходили просто на кухню, надеясь на чудесное появление там пищи.

— Печенье и сахар… — пробормотал Никита, осматривая их запасы еды. — И почему Тёмыч не ходит за едой?

Тёмыч вообще обычно из дома не выходил. Это сегодня утром он куда-то исчез. Обычно же он просто сидел дома, чаще всего за своим столом, который был рядом со столом Никиты, и что-то делал на компе по учёбе. Либо просто находился в своем кресле и тратил время на всякую бессмыслицу, тоже непременно за компьютером. На улицу Артём не выходил не только из-за лени, но и по некоторым личным причинам. Он был ужасным конспирологом, ему всюду мерещились заговоры и тайны, так что лишний раз он предпочитал белому свету не показываться, ведь вместе с белым светом могло в его жизнь прийти и внимание со стороны структур, работавших на мировое правительство.

Никита на кухне сделал себе чай и взялся за печенье. В пачке оставалось всего несколько штук. Овсяное, с вкраплениями шоколада. Вернувшись в комнату, Никита взял одну печенюху из пачки, а затем потянулся за своим телефоном. Там он увидел несколько уведомлений. Из важного было то, что Тёмыч ушёл по делам, но скоро вернется. Из срочного было то, что со дня на день должны приехать родственники из другого города в гости. И Никита не был готов к их визиту, так как холодильник был пуст, а в квартире царила анархия, не позволявшая вещам находиться в логичных местах. Из остального были сообщения о том, что Никита уже сейчас опоздал на пару. Но так и было задумано, ведь ленивые студенты не ходят на душные лекции рано утром.

Чай был вполне себе неплохой, печенье тоже было вкусное, правда, в зубах залипало. Новостей в лентах соцсетей интересных Никита не нашел, так что он просто сидел и разглядывал бежевый шкаф, пережевывая печенье. Кажется, за ночь Никита не выспался, он никак не мог отогнать приступы бессознательности, вводившие Никиту в состояние, похожее на транс. В другом случае Никита не стал бы разглядывать рисунок деревянной поверхности на стенке шкафа.

Снаружи квартиры кто-то провернул ключ в двери, открыл её, спустя минуту вошёл в комнату к Никите. Человек среднего роста, средней комплекции и средней скверности характера. Это был Артём, тащивший с собой коробку, явно наполненную чем-то тяжелым. Вид у соседа Никиты был непрезентабельный: волосы растрепаны, лицо красное, одежда такая, словно он в ней не по делам пошел, а на помойку с пакетом мусора.

— Что? Ещё одна?! Ты нахрена это домой к нам тащишь? Я уже споткнулся о предыдущую! — возмутился Никита, указывая свободной от печенья рукой на старую коробку, давясь наполовину пережеванной массой во рту.

— Так это не моя, это твоя коробка, — ответил сосед, кивая на картонный параллелепипед, пострадавший от ноги Никиты. — И почему ты жрёшь моё печенье? Это был мой завтрак, — ответил Артём, проходя к своему столу. — Сходи-вот в магазин и купи теперь еды взамен.

— У нас общая еда, — отмахнулся Никита. — Да и с коробкой вопрос не закрыт. Что это и зачем оно нам?

Артём поставил свою коробку себе на стол, потом подошел к коробке на полу, взял её и открыл. Посмотрев внутрь, он нахмурился, пробормотал что-то себе под нос и сел рядом с Никитой на кровать.

— Это наши вещи, — сказал он. — Тут есть моя литература, есть твои монеты коллекционные, есть ещё… клей, нож, отвертка крестовая, наушники, ещё один нож, очки и кружка. Кружка?

Он достал белую кружку с потускневшим принтом, на котором красовался символ Иллюминатов. Зеленый глаз, от которого расходились радиально линии во все стороны, был вписан в треугольник, занимавший около трети всей видимой боковой поверхности. Артём повертел кружку в руках, осмотрев со всех сторон. Ничего на ней больше не было, если не считать микротрещины.

— Себе забираю. Под чай пойдет. У тебя и так монеты есть, богатенький Буратино. А для меня кружки являются ценнейшим инструментом для поддержания жизни. Объема в этой кружке столько же, сколько в моей нынешней кружке. То есть это большая кружка, а мне именно такие и нужны.

— Ну и ладно. Всё равно я не помню, моя ли это кружка. И со стола тоже кружки забери, — Никита указал ещё на две штуки, оставшиеся там ещё с ужина, стоявшие вместе с двумя тарелками и кастрюлей. — Их помыть бы неплохо. Да и вообще всю посуду надо помыть до прихода хозяйки.

— И почему это я должен делать?

— У меня пары, — развёл руками Никита. — Мне уже собираться надо. В отличие от тебя я же туда хожу.

— Просто я умнее тебя и учусь на том курсе, когда можно не приходить. Могу закрывать все долги, практически не выходя из дома. Да и вообще… ты же знаешь моё отношение к учёбе. Ты имитируешь учебу, так как общество навязало тебе необходимость диплома, а мировому правительству надо чем-то занять людей в их самом активном возрасте. Я же учусь по-настоящему, так как это единственный способ оставаться адекватным в этом мире. Мы разные.

Никита просто согласно кивал, так как спорить с Тёмычем было бессмысленно. Полтора года совместной жизни в съемной квартире это показали. Артём, когда не занимался чем-то важным, мог часами рассуждать про то, какие ужасные заговоры строит мировое правительство, как сфальсифицирована история, какая на самом деле форма у Земли, какие истинные мотивы у ящеров. Эти темы не кончались, а язык у Артёма был подвешен так удачно, что в чём-то Тёмыч даже сумел Никиту убедить. Всё это сейчас через силу припоминал Никита, допивая свой чай.

— Что молчишь? Я ещё раз говорю, я не буду тут по всей квартире за тобой убираться. Я и так в прошлый раз одних только твоих носков нашел четыре пары, притом каждый носок был в своём месте. У нас дома будто бы ураган был, который вещи разметал в случайные стороны, — этими словами Артём вывел товарища из задумчивого состояния. Никита осмотрелся ещё раз по сторонам, оценил ущерб, нанесённый комнате. Действительно, там главенствовал бардак, и он явно не был легко устранимым. Обычная съёмная квартира двух студентов.

— Ладно, давай так. Я после учёбы зайду в магазин за едой, а ты уберешься. Если не успеешь, то я помогу. Хозяйка же завтра приедет? Вот нам и надо в очередной раз сделать вид, что мы адекватные съемщики, — сказал Никита, одеваясь для поездки на пары.

— Удивительно, что ты вообще вспомнил про факт её приезда. Ты же обычно отсутствуешь, когда она за данью приходит… А, ну вот поэтому ты и помнишь о датах её посещений. Только давай хоть в этот раз ты меня с ней не оставишь одного.

— Конечно, — с уверенностью в голосе ответил Никита. Но Артём знал, что это враньё.

— Я серьёзно, я не хочу опять от неё в одиночестве защищаться, — возмутился Артём, откладывая коробку подальше.

Никита тем временем уже почти собрался на пары. Оставалось взять некоторые вещи для учебы, телефон и хорошее настроение.

— Да, надо же ещё и деньги подготовить сразу. Я тебе закину, когда уже на учёбе буду. Сейчас времени нет, — сказал Никита, собирая рюкзак.

— Жалко, что она этим не примет, — Тёмыч достал из коробки коллекцию монет и показал Никите. Это были пластиковые контейнеры с ячейками под монеты, которых Никита уже немало насобирал.

— Ага, очень смешно… Я бы посмотрел на того, кто их примет в качестве оплаты. Ладно, давай, начинай убираться.

После этих слов Никита пошёл на учебу.

Глава II
Навязанная учёба

Те, кто не может изменить своё

мнение, не могут изменить ничего.

(Джордж Бернард Шоу)

Никита сидел в большой лекционной аудитории за третьим рядом и слушал о том, какими свойствами обладает стандартное нормальное распределение. Сидеть было неудобно, ноги упирались в бессмысленную узкую полку для вещей, сделанную прямо под партой, на которую было ничего не положить, ведь она была слишком узкая. Но при этом она всё же упиралась в колени Никиты, что вызывало чувство физического дискомфорта, который суммировался с моральным уроном, наносимым самой лекцией. Это был курс теории вероятности и математической статистики, который длился всего один семестр, но успел уже порядком надоесть. Непонятно было всё: черные надписи и рисунке на белой доске, оставленные маркером в руке препода, слова этого препода, сам курс был непонятен. Ещё и лектор своей манерой разговора и походкой напоминал деревенского петуха, такое поведение не вызывало интереса к предмету. Главная проблема заключалась в обособленности материала от остальных курсов вышмата. Например, лекции, где рассказывалось о решении дифференциальных уравнений в частных производных, прекрасно ложился на курс по математическому анализу, поэтому туда ходили люди. Сейчас же Никита оглядывался по сторонам и видел пустую аудиторию. На поверхности одной из парт была нацарапана какая-то странная штука, напоминавшая по форме вазу. Никите сразу захотелось посмотреть в другую сторону.

На лекции было меньше десяти человек. Это конец семестра, так что снижение посещаемости это явление закономерное, но не до такой степени. Люди не понимали курс, не имели возможность получить автомат, не были обязаны отмечаться, а потому не ходили, ведь мотивации для этого никакой не было. Но лектор этого не понимал, он считал, что он прекрасный оратор, который всё всегда делает правильно, и если студенты что-то не понимают, то это проблемы с их стороны. Что же на лекции делал Никита?

В конце семестра, буквально сегодня утром, он внезапно вспомнил, что у него есть долги, так что он пришел их отрабатывать. Так уж получилось, что была пара до лекции, а ещё есть пара после лекции. Везде надо что-то делать, так что пропускать лекции было так себе идеей. Вот Никита и сидел, залипая на препода, как на сурдопереводчика. Юный студент даже не слышал, что лектор рассказывает, размахивая рукой с маркером. Все эти объяснения превратились в белый шум, актуальны были только мысли в голове.

— … Память студента очень краткосрочна, — говорил препод. — Вы всегда забываете элементарные вещи. Мне же надо, чтобы вы смогли выстроить у себя в голове логические цепочки, чтобы вы понимали материал, а не просто его зубрили. Вот, допустим, вопрос такой. Что такое состоятельность оценки? — на этот вопрос ответа из аудитории не последовало, как и на все предыдущие. — Схождение по вероятности статистики к параметру оценки при бесконечно большом количестве элементов статистики. Советую запомнить это, ведь это важный факт. Это должно у вас закрепиться в памяти на уровне рефлексов…

Этот факт означает, что при бесконечно большом количестве данных мы можем наиболее точно приблизиться к параметру, если полученные данные являются результатом случайного эксперимента. То есть, при броске монеты мы получаем один из двух возможных исходов. Если бросать монету бесконечно много раз, то мы получим примерно пятьдесят процентов случаев выпадения для каждой из сторон. Точно также этот принцип работает и для более сложных ситуаций, когда возможных исходов много.

Но вообще таким образом можно строить предположения о вероятности какого-то события. Если за последние три года статистика говорит, что каждого третьего первокурсника отчислят за год учебы, то тогда можно предположить, что тенденция продолжится снова, отчислят треть. Но значит ли это, что какого-то конкретного студента отчислят с вероятностью тридцать три процента? Нет, не значит. Эти утверждения никак не связаны. У каждого человека свои способности, свои лимиты, свои особенности. Если человеку говорят, что треть людей проваливает испытание, то это характеризует в первую очередь не человека, а всю группу, общество. Поэтому никогда не нужно смотреть на цифры успеха или неудач, нужно оценивать свои силы.

В такой манере лектор мог бы давать пояснения к формулам на доске, но вместо них он предпочитал молчать. Либо язвил по поводу плохой памяти студентов и деградации молодого поколения студентов. Утверждал, что нейросети заменят таких студентов, что количество элементов в логической цепочке, которую могут построить студенты, сокращается с каждым годом. Безусловно, студенты могли бы быть и лучше, но они являются всего лишь продуктом нынешней системы образования, так что грех обвинять только лишь студентов. Если проседает уровень образования среди молодежи, то дело может быть и не в молодежи совсем, а как раз в профнепригодных дедах. Во многом именно из-за невыносимого характера лекторов на лекции и не ходят. Примерно такие мысли были у Никиты во время лекции.

Когда всё кончилось, Никита с грустным видом собрал вещи, благо их было не очень много, и пошел к выходу из аудитории, лишь бы поскорее свалить и не слушать комментарии лектора. Около выхода ленивого студента отловила знакомая из другой группы, которая была известна на весь поток. Никита припомнил её имя, это была Ника Ботва. Она была страшным ботаном, знала абсолютно всё, сдавала всё на отлично и любила хвастаться этим. Одевалась как гопник из спального района и многих раздражала своим характером и невероятным самомнением, в том числе и Никиту. Сейчас Нике что-то было надо от него, очень уж хотелось поговорить.

— Чернилов, не ожидала тебя тут увидеть, — сказала она вместо приветствия. — Но очень рада.

В голову закрадывалась мысль, что она как раз ожидала. Непросто же так Ботва оказалась у выхода в числе первых. Никита только кивнул ей, старясь не смотреть в глаза, и хотел уже пройти мимо, но Ботва не могла от него отстать, она всё ещё очень хотела поговорить.

— Ходишь на лекции, вот это да. Если же глянуть на посещаемость, остались лишь самые стойкие. Ну да ладно, про статистику ещё будет время поговорить… на экзамене. Я ж хотела про другое. Ты знаешь, я в студенческом совете состою. Помимо должности старосты. Мы там всякие крутые вещи делаем. Снимаем ролики для университета, устраиваем студенческие мероприятия, праздники, короче ведем студенческую жизнь. Это тебе не кураторство, мы тут реально что-то делаем. И вот нам недавно дали задание от университета. Необходимо распространить информацию среди студентов о том, что будет проходить одно внеучебное событие. И нужна массовка на фоне обязательно, так как это для нашего вуза какая-то обязаловка, спущенная сверху. Надо набрать людей и нормально всё провести, фотоотчет сделать, всё такое.

Они вышли из аудитории и пошли по полупустому коридору. Чернилов шел просто прямо, забыв о том, где будет следующая пара. Разговор, а точнее монолог Ники, его дезориентировал.

— Ну и что? Мне ты это зачем всё рассказываешь? У меня нет времени на участие в каких-то обязательных мероприятиях, у меня долги учебные сами не закроются.

Аргумент для пропуска этого увлекательнейшего фестиваля маразма, организовываемого студенческим советом, был, притом весьма сильный. Ботва решила не тратить время на уговоры и сразу перешла к козырю.

— Для любителей халявы, то есть для тебя, будет раздача в виде закрытых зачетов по какому-нибудь второстепенному предмету. Подумай, может тебе надо иностранный язык закрыть? Или право? Также можешь и других должников позвать, разрекламировать событие. Мои сообщения в общем чате такие ребята обычно игнорируют, а вот рекомендация от тебя вполне может привлечь больше людей, — Ника говорила с таким лицом, будто у Чернилова уже нет никакого выбора, и он может только согласиться. Честно говоря, присутствие на этом мероприятии в обмен на зачет было вполне заманчивым предложением. Никита всерьез задумался, не пойти ли ему туда. Зачем трудиться, если можно не трудиться? Такой был вопрос в голове у студента.

— Ладно, я посмотрю, чтобы как можно больше людей об этом всём знали. В своей группе ещё всё это расскажу. Сам там появлюсь, возможно. Кворум вы наберёте точно, — именно с такими словами он попытался отделаться от Ботвы.

Никита в очередной раз думал уже просто уйти в сторону лестницы, вспомнив после тяжких раздумий расписание, но Нике, по всей видимости, нужно было идти в ту же сторону. Она не отставала и продолжала открывать рот, пытаясь что-то узнать.

— Сам то как? Мы уже пару месяцев не общались.

— Нормально. Продолжаю жить и ходить на учёбу.

— Ага… А как всё же тебе лекция? По лицу бы не сказала, что ты слушал препода.

Ботва во время лекции обычно сидела, слушала материал и понимала его так хорошо, что могла отвечать на все вопросы преподавателей. Но в случае с предыдущей лекцией даже Нику лектор настолько выбесил, что работать на паре попросту не хотелось. Вместо этого Ника периодически смотрела на Чернилова и думала о чем-то. Никита это видел, но явно не радовался такому интересу в свой адрес.

— Я медитировал. И давай не про учёбу. Скажи лучше, что там за сбор всё-таки. Что за повод?

Ника впервые за всё время попыталась изобразить на своём постном лице эмоции. Она скривила лицо, попытавшись изобразить пренебрежение к этому событию своей слегка натянутой улыбкой. Ей всё это не нравилось, но она всё же помогала организовывать подобные мероприятия. Конечно, новогодние праздники и прочие аполитичные события были намного приятнее.

— Это правительственная вещь. Поднятие настроения, внушение студентам, что мы живём в хорошем мире. Это что-то вроде просветительского фестиваля, главной целью которого является идеологическая борьба с ящерами. Ничего нового, очередная клоунада.

Чернилов закивал с лицом человека, понимающего весь спектр эмоции Ботвы в данный момент. На деле же он не осознавал, что чувствует человек, который готовит интерактив и сценарий события, в фундаменте которого лежит идея противостояния с рептилоидами. Да и вообще, что такого особенного в ящерах, и по какой причине есть необходимость с ними бороться? Да, это целая раса разумных антропоморфных земноводных, которые в среднем выше человека в полтора раза, но реальной опасности они не представляют, ведь встречаются крайне редко и ведут себя спокойно. Но сам факт их существования не давал мировому правительству жить мирно и припеваючи. Постоянно происходили собранные митинги против ящеров, про них говорили по телевизору, писали в СМИ и использовали прочие медийные способы дискредитации. Человечеству не нужен был разумный сосед под боком, эта раса создавала экзистенциальную угрозу, именно таким был нарратив.

Ботва и Чернилов поговорили ещё немного о всяких формальностях этого фестиваля и призах за участие в виде зачетов, а потом разошлись каждый в свою сторону. Ботве зачем-то надо было идти в деканат, где она, как иногда казалось Никите, чуть ли не жила, а Чернилову надо было на семинар, который он не посещал уже полтора-два месяца. Пришел час расплаты за беспечность, надо было поднапрячься и поработать.

Глава III
Сумбурное утро

Во время сладкого сна Никиты Чернилова его сосед находился на улице под лучами утреннего солнца. Они лезли в глаза, слепили, скакали по лицу, но при этом не грели. Погода в этот день была довольно холодная, мир ещё не успел прогреться и заработать в майском режиме, так что Тёмыча, не любившего холод всей душой, периодически била дрожь. Во время каждого порыва ветра студента обдавало прохладой, переступающей нижний порог комфортной температуры. Но Артём терпел. И не задавался вопросом, откуда во дворе, в котором со всех сторон стоят дома, берется такой ветер.

Выспаться он не успел, а потому глаза так сами и просились закрыться, голова занудно гудела, а мысли путались. Артём не мог вспомнить, что он делает на улице, потом вспоминал, а затем снова забывал. Он пришел на встречу. Что-то неладное происходило этим утром, но вот что конкретно было не так, студент пока не знал. Но эта загадка для пытливого ума точно решилась бы в ближайшем будущем, будь у Артёма время на обдумывание фактов.

Осмотрев самого себя, студент обнаружил на себе футболку, которую уже пару дней назад надо было бы постирать, старые джинсы и кроссовки, рвущиеся сразу в нескольких местах. Да, вид у Тёмыча был непрезентабельный. Но для получения посылки от неизвестного большего и не надо было, как объяснил себе это Артём. Иначе он не мог бы понять такого выбора одежды. Ну а что забрать надо было? Забыл… Опять он забыл.

В пустых руках чего-то не хватало. Чего-то большого, параллелепипедного, картонного… Коробки не хватало, руки так и просили её. Артём будто бы ощущал недостающий вес, точные геометрические параметры фантомной коробки, которой пока ещё не было. Студент не видел посылку в глаза, но при этом точно знал, какая она по размерам и по весу. Это знание сбивало Артёма с толку, он не мог нормально анализировать свои мысли, ведь не знал их источник. Такое наваждение даже немного пугало, но Тёмыч был уверен в важности посылки, в необходимости получить её. Будто бы без неё всё в будущем будет очень плохо, будто бы наступит конец света.

Никита периодически называл Артёма параноиком, всему виной были осторожность и осмотрительность Тёмыча, но эти качества явно не были плохими. Артём с удовольствием был готов признать себя параноиком и перестраховаться лишний раз, чем лезть в непонятную авантюру и потом сожалеть об ошибке, сломавшей жизнь. Сейчас был тот случай, когда осторожность Артёма, его шестое чувство, била тревогу. Нельзя было медлить, нельзя было стоять под этим клёном в безлюдном дворе и ждать непонятно чего. Так ли непонятно? Артёму была нужна коробка.

Откуда эта коробка вообще взялась? Тёмыч не знал. Но она была ему нужна. В ней было что-то очень важное. Что-то, без чего Артёму пришлось бы тяжко. Неужели это как-то связано с личным проектом Тёмыча? Напрягать извилины было трудно, студент не успел поесть и выпить чего-нибудь бодрящего, так что мозг барахлил и в глубоких размышлениях отказывал. Память не давала ответ, попытка обратиться к ней в сотый раз вызвала ощутимую боль, похожую на мигрень. Артём сдался и просто продолжил ждать в том месте, которое первым пришло ему в голову во время пробуждения. Под деревом, в его тени, прямо посреди двора, расположенного под окном съемной квартиры Артёма и Никиты.

Так студент и стоял в молчаливом и грустном ожидании, пока не увидел единственного за всё утро человека. С самого начала двор пустовал, будто бы местные дома были заброшены, никаких следов жизнедеятельности не было вообще. А сейчас в поле зрения студента появился кто-то живой. Шелест листвы и звуки ветра, заполнявшие весь спектр звуков до этого момента, потеснились, уступив место более громким быстрым шагам курьера с той самой коробкой в руках. К Артёму приближалась таинственная незнакомка среднего, как и сам студент, роста. У неё были темные завивающиеся волосы, обрамлявшие довольно симпатичное и нестандартное по типажу лицу. От него словно расходились невидимые лучи, согревавшие изнутри теплыми чувствами. Артёму, страдавшему всё утро от ветра, вдруг стало намного легче, его перестало трясти. Присмотревшись к рукам девушки, студент опознал картонную коробку, её размеры были схожи с коробкой под упаковки офисной бумаги для печати. Именно такую Тёмыч и ожидал.

С расползающейся по лицу улыбкой незнакомка подошла к Артёму.

— Ага! А вот и он, — сказала девушка. — Заказывал литературу?

Литературу? В коробке должна была быть литература? Тёмыч смотрел на посылку с круглыми глазами и с трудом обрабатывал эту информацию. Трудно было представить, с какой целью ему в один момент понадобилось столько бумажных источников информации. Артём любил читать, ему нравилось держать в руках бумагу, а не пялиться на экран монитора, но целая коробка…

Студент отвлекся от мыслей о посылке и вновь обратил внимание на незнакомку. Она явно оделась намного приличнее и с оглядкой на погоду. Кофта с длинным рукавом защищала от утренней прохлады, а обувь не нуждалась в срочном восстановлении. При пересечении же взоров чувствовался разряд, пробегавший по телу. У девушки был тяжелый взгляд, темные глаза вызывали смешанные чувства. Хотелось смотреть в них дальше и отводить глаза в сторону в один момент, однако все мысли и сомнения Артёма сумели вытеснить ощущения физического дискомфорта. Тёмыч избавился от сонливости и головной боли. Такой волшебный обезболивающий эффект удивил Артёма, но студент списал всё исключительно на собственное психологическое состояние этим утром.

— Мы знакомы? — попытался завести разговор Артём, опомнившись.

— Нет, эта наша первая встреча. Мы и не могли раньше пересечься. Но встреча эта может стать и не последней, — ответила девушка, передавая коробку в руки Артёма. Студент почувствовал немалый вес посылки и мысленно похвалил незнакомку за хорошую физическую форму. — Я надеюсь, что она не будет последней.

Артём увидел, что коробка не заклеена, а потому, пользуясь ногой в качестве поддержки, в модифицированной позе цапли, он откинул картонные половинки, формировавшие крышку. Тёмыч заглянул внутрь. Там были учебники, журналы, даже несколько газет. Пробегая глазами по названиям всего этого добра, студент понимал, что видит всё это впервые. Он это не заказывал, ему всё это не было нужно. По крайней мере, вчера в пособии по релятивистской физике он не нуждался, а потребности в журналах по геологии не было. И книжка про современные скоростные поезда тоже ему не была нужна.

— Я разве мог всё это заказать? — не смог сдержать удивление Тёмыч.

Девушка только пожала плечами. Легкое и быстрое движение было подчеркнуто мимикой и несколькими словами.

— Откуда мне знать. Я всего лишь курьер.

— Курьер? — Артём никогда не видел таких курьеров. Доставка еды выглядела иначе, доставка бумаг или же посылок — тоже. Что-то здесь было не так, но вот что?

— Да, я в последнее время выполняю доставку всякой всячины. Ещё пара доставленных сообщений, и я закончу с этим, — ответила девушка. — Ты пока не забивай себе голову подробностями. Я бы советовала тебе ознакомиться с литературой и подумать, зачем она тебе понадобилась.

Загадки. Артём их любил и ненавидел. Всё его творчество в жизни было связано с разгадыванием загадок, с поиском истины, с раскрытием тайн заговоров. Конспирология была не просто предметом увлечения, она уже была практически родом деятельности для Артёма. Жаль, денег не приносила, только потребляла. Но оно того стоило, как считал Тёмыч. А теперь Артём будто бы сам стал членом какого-то заговора, именно такое ощущение возникало у студента. И это новое чувство прохладного страха промеж лопаток расползалось по всему телу и вызывало небольшой тремор в руках. Или же это всё ещё ветер?

— Я ничего не понимаю, — признался Артём, глядя в медленно затягивавшие как болото глаза незнакомки, в которых что-то совершенно точно скрывалось. Что-то прекрасное и ужасное. Что-то уникальное и… искусственное. — Я как в тумане сейчас. А происходит необъяснимая бессмыслица.

— О, не беспокойся. Скоро ты всё поймешь, совсем скоро, — ответила она с ободряющей улыбкой. — Пазл вот-вот начнет складываться. Дня через два…

Это были её последние слова перед уходом. Она развернулась и бодрым оптимистичным шагом стала исчезать из поля зрения Артёма. Студент остался стоять с коробкой в руках под медленно качавшимся деревом, в голове было смятение и сумбур. Но встреча совершенно точно была важна, Артём это чувствовал.

Глава IV
А он оказался настоящим

Рептилоидам нельзя верить

(Макс Акепов)

Через два дня состоялся тот самый фестиваль по поднятию настроения. Он проходил на территории университета, на внутренней площади. Поставили палатки, собрали сцену, какую делают на центральной площади города по праздникам. Только вот эта была поменьше и в данный момент пустовала. Для проведения мероприятия подрядили работать студенческие отряды. Каждый, кто в университете занимался хоть какой-то внеучебной деятельностью, сейчас был здесь. С одной стороны это великолепная возможность себя разрекламировать. Можно было набрать новых людей в театральный кружок, завербовать новых КВН-юмористов, завлечь молодых строителей в отряд. Но с другой стороны был и минус: надо было не просто сидеть на месте, но и что-то делать со студентами, гуляющими между корпусами во время перерывов.

По плану надо было ещё и выслушать выступление кого-то там из администрации университета. Этот кто-то просто толкнёт речь, а потом исчезнет из жизни студентов, как оставленный на кухне в общаге на пару минут бутерброд. Не все студенты знают имя ректора, а тут человек из отдела по воспитательной работе. Да и речь тоже забудется. В голове будет только воспоминание о закрытом на халяву зачете.

Насколько успешно всё было организовано? Даже при том условии, что в организации участвовали не только сотрудники университета, но и студенты, которые были очень активны, организация в целом хромала. Да, ребята из студенческого совета ходили и ругались, но это не заставляло КВН-команды как-то лучше развлекать людей. Правда, их и сильно не поругать было, ведь они хотя бы пытались. Проводили свои импровизации, вовлекали других студентов, общались… На словах звучит неплохо, но проблема была в юморе, он был не особо оригинальным и цепляющим. Хотя костюмы были неплохие, и команды подготовили свой сценический реквизит, который получил должное внимание. Одна из команд полностью вырядилась во всё зелёное, а капитан носил на голове огромную маску ящерицы, пародируя рептилоида, и массивный самодельный трезубец. Местами деятельность этой команды была хотя бы чуть-чуть забавной. Так что ребята были молодцы, остальные участники даже этого не делали. Просто пытались отловить одного-двух человек, всучить бумажку со ссылкой на соцсети, разрекламировать себя и отпустить.

Тухлое событие, которое организовали спонтанно, в котором не было большого желания участвовать. Абсолютно такие же развлечения можно было найти первого сентября и в отдельные дни во время учебы, когда всем этим студенческим объединениям разрешали вылезти в общее пространство со столами и агитками на вступление. В таких мероприятиях чувствовалось отсутствие искренности среди участников. Всё происходящее не имело смысла. Вот Чернилов и не участвовал в променаде между палатками. Он сидел на границе площади, на скамейке в тени дерева, прячась от солнца. За эти два дня уже порядком потеплело, а лучи светила на открытом пространстве за полчаса заставили бы изрядно вспотеть. Потому Никита сидел в укрытии, в одиночестве. Почему-то людей сейчас это место не привлекало, хотя должно было.

Никита смотрел за перемещением студентов, их взаимодействием. Они бродили по заасфальтированной площади между разноцветными палатками, такое вот броуновское движение. Это и в самом деле была массовка, о которой говорила Ника, именно так себе Чернилов её и представлял. Никите же нужно было просто посидеть тут какое-то время, потом отметиться у препода, который потом поставит зачет, а уже после уйти восвояси. Так поступило бы большинство людей, ведь это была наиболее рациональная трата времени. Отметиться можно было только после речи со сцены, так что Никита покорно ждал события.

Но речь явно задерживалась по времени, ведь Никита увидел, как на сцену поднимается танцевальный ансамбль. Подумать только, как же много у них в университете творческих кружков. Ну прямо не вуз инженеров, а академия искусств. Хор тоже имелся, так что их появление также было возможно. Никиту выступление на сцене не интересовало, поэтому он продолжил рассматривать толпу. Это было унылым занятием, но в ушах были наушники с музыкой, можно было и потерпеть.

Именно в этот момент к скамейке подошел кто-то высокий, ростом под два метра, одетый в бежевый аккуратный костюм, и сел на белую деревянную скамейку рядом с Черниловым. Сделал он это так манерно и медленно, что у Чернилова в какой-то момент возникло ощущение рассинхронизации. Мир вокруг жил и действовал быстрее, чем этот незнакомец, притом раза в два быстрее. Никита повернул голову, чтобы посмотреть на персонажа справа от себя, и увидел там чёрт знает что. Никита сейчас смотрел на человека с головой ящерицы. И это была не та голова, которую носил капитан юмористической команды, это была другая голова. У незнакомца из костюма, прямо из воротничка рубашки, торчала большая темно-зелёная голова на короткой мощной шее. К Чернилову была обращена вытянутая чешуйчатая морда, как у варана, с большими раздувающимися ноздрями и с сощуренными черными глазами. Незнакомец смотрел на сцену под углом примерно в сорок пять градусов, следил за представлением одним глазом, а другим смотрел прямо на Никиту.

«Ящер…» — подумал с неожиданной для себя уверенностью Чернилов.

Никита не понял, что сейчас происходит. Это не мог быть настоящий рептилоид, откуда бы ему тут сейчас взяться? Но маска, если это была она, выглядела очень правдоподобно. Ящер повернул голову чуть больше в сторону Никиты и продолжил смотреть на него, не моргая. Потом он приоткрыл пасть, оттуда показались острые зубы. Вроде бы он хотел что-то сказать, шевеля розовым языком внутри пасти, а может он просто улыбался сидевшему рядом студенту.

— Классно получилось, — нарушил это неловкое молчание Никита, показывая большой палец.

— Я настоящий, дурик… — шипящим голосом ответил ему незнакомец. — Все здесь считают, что это такая маска. Но это не маска, это моё лицо. Просто тут не нужна маскировка. Ведь это сборище… сходка против моей расы. Здесь моё лицо воспринимается как забавная пародия. Никто и не думает, что я могу быть рептилоидом.

Чернилов сидел в замешательстве. Рептилоид общался с ним сейчас, глядя ему прямо в глаза, моргая как ящерица. При каждом шипящем и свистящем звуке из пасти вырывался раздвоенный язык и трепетал, как у настоящей рептилии. Никита посмотрел по сторонам, но всем было абсолютно всё равно. Нет, конечно, кто-то смотрел в сторону рептилоида, но глядели на него без особого интереса, будто бы так и должно быть, будто всё происходит в порядке вещей. На него смотрели как на уличного аниматора в костюме лошади в центре города, даже не думая о чрезмерной реалистичности прикида.

— Я сижу тут в человеческой одежде. В костюме, — продолжил незнакомец. — Красивый… — после этого слова он достал из внутреннего кармана пиджака зеркальце и стал вертеть мордой перед ним. — Ну, сам-то посмотри, какие у меня зубы!

Ящер оскалил их ещё сильнее, повернул голову боком к Никите и наклонился, показывая свои длинные клыки и море острых зубов поменьше. Они были неестественно белые, будто бы это были не настоящие зубы, а искусственные. Как из рекламы зубной пасты, где зубы сверкают белым светом. Чернилов не знал, как ему на это реагировать, язык отнялся, челюсть упала, мозг отказывался перезапускаться. Хотя что-то студент всё же чувствовал и осознавал. Вроде бы Никиту и волновало такое поведение незнакомого рептилоида, но грубить ему сейчас было как-то неуместно. А уместного ничего в голову не приходило.

— Странно, — задумчиво сказал незнакомец. — Обычно после такого люди пугаются. А у тебя, Никита Чернилов, просто ступор. Ты всё же отличаешься от остальных. Я в тебе не ошибся, я это знаю.

— Знаешь меня? — ошарашенно спросил Никита.

— Конечно! — воскликнул собеседник, широко раскрывая хищный глаз, потирая руки. — Ещё бы я не знал. Я знаю всё, такая у меня судьба.

Никита кивнул и стал молча смотреть на рептилоида, который всё знает. Надо было что-нибудь спросить, ведь не каждый день можно встретить всеведущее создание.

— Что означает сон с разбитой вазой? — задал свой вопрос Чернилов. Ему прошлой ночью как раз такой приснился, а Никита никак не мог выкинуть из головы образ разлетевшейся на пару десятков черепков вазу.

— К переменам в жизни, — незамедлительно ответил Ящер.

Собеседники присмотрелись друг к другу ещё. Никита понял, что по глазу рептилоида совершенно непонятно, что творится в голове у этой ящерицы. Никаких эмоций, никаких признаков мыслительной деятельности. Только бездушный зрачок был уставлен на студента.

— Как тебя зовут? — начал заново диалог Никита.

— Меня зовут Ящер, — ответил он и оскалился.

— И всё? — в голосе у Чернилова прозвучало явное разочарование.

— Ты сам меня так назвал, — отмахнулся Ящер. — Ладно, вот мы теперь знакомы. Минимальный этикет соблюден. И неплохо бы поговорить о наших с тобой делах.

— О наших делах? Я тебя вижу впервые в жизни!

— Да, это так. И это не удивительно, ведь мы не могли встретиться раньше. Это было бы весьма кстати. Но имеем то, что имеем. Мы встретились сейчас. И нам надо поговорить, — хитро посматривая на Никиту, заявил Ящер. — Ты не захочешь верить моим словам, но в итоге у тебя не останется выбора. Посмотри сейчас на небо и скажи, что ты видишь.

Чернилов задрал голову к небу. Там было облачно, солнце временно скрылось за тучками. Где-то вдали по направлению к университету ветер гнал фронт грязного цвета, это не предвещало ничего хорошего. Ещё там в вышине летел самолёт, за которым тянулся длинный белый след. Никита, посмотрев на него, сразу вспомнил рассказы своего соседа про химтрейлы. Это заставило его улыбнуться, истории Тёмыча Никите нравились, хоть признаваться в этом он и не хотел.

— Артём Николаев тебе рассказывал про то, что эти самолёты распыляют?

— Откуда ты знаешь про Артёма?

Ящер широко раскрыл ноздри, вздохнул с мощностью пылесоса, а потом со свистом медленно выдохнул. Он покачал головой, снова посмотрел на себя в зеркало, которое так из руки и не выпустил. Всё такой же красивый, ничего не изменилось.

— Ты плохо меня слушаешь, Никита. Я же сказал тебе, меня зовут Ящер, и я всё знаю. У меня такая судьба. Впредь слушай меня внимательнее, пожалуйста. От этого зависит очень многое в нашем будущем.

— Судьба такая? Что это значит?

— Я не могу сейчас это объяснить, — с сожалением в голосе ответил он. И в этот раз уже не скалился. Вероятно, оскал и в самом деле обозначал улыбку. — Ты пока ещё не готов к такой информации. Ты её просто не сможешь воспринять.

— И поэтому ты хочешь со мной обсуждать самолёты в небе?

Ящер задумался. Он посмотрел на Никиту одним глазом, потом повернулся к нему другим глазом. Длинная морда и глубоко посаженные глаза не давали ему смотреть на Никиту прямо, как человеку. Вот он всё и вертелся. Но спустя несколько мгновений Ящер успокоился, поднялся на ноги и встал прямо перед Черниловым. Он был высокий, худощавый, длинноногий. У него были человеческие руки и ноги, только голова была от ящера. Рептилоид протянул длинную руку Никите, в которой было зеркало.

— Возьми. Вернешь мне его завтра. Я сам за ним заявлюсь. А самолёты в небе, как и остальные важные вопросы, тебе лучше обсудить со своим другом. Меня ты не знаешь, поэтому ему ты поверишь с большей вероятностью. Просто покажи Артёму Николаеву это зеркало. Он сам поймёт, о чём вам говорить.

Никита взял вещь рептилоида. И сразу же удивился тому, какое необыкновенное это зеркало. Оно было золотое. Вместо стандартной амальгамы, в которой может быть серебро, алюминий или ещё какой-нибудь металл, была амальгама с золотом. Из-за этого отражение, которое сейчас видел Никита, было в золотом фильтре.

— Не советую слишком долго в него смотреться, — заметил Ящер. — Оно очень сильно влияет на людей. Может помутиться рассудок, можно стать очень самовлюбленным. А это только мешает людям.

Зеркало было в серебряной оправе, ручка также была из ценного металла. Одним словом, вещица была очень дорогой. Чернилов перевернул зеркало, на обратной стороне были написаны два слова. Судя по тому, как эти слова были сделаны, Никита предположил бы, что кое-кто очень долго царапал поверхность чем-то острым. Возможно, что когтем. Страшно было предположить, какой прочностью обладают когти рептилоида.

— Вещь Ящера, — прочитал Чернилов. — Не знал, что рептилоиды личные вещи подписывают по-нашему.

— Ну так живу я где… — без каких-либо раздумий ответил Ящер. — Не потеряй, пожалуйста. Если потеряешь, то будешь должен мне зеркало. Золотое.

Чернилов снова повернул отражающую поверхность к себе. Он посмотрелся в него и задумался. Длинные волосы давно уже надо было подстричь, мешки под глазами указывали на плохой сон и сбитый режим. Щеки были уже не такие большие, как дома, где он кормился у родителей. Да и вообще лицо какое-то грустное. Но чем дольше Никита смотрел на своё отражение, тем больше оно ему нравилось. Оно будто бы убеждало его, что все эти неприятные черты несущественны.

Чернилов оторвался от зеркала, посмотрел перед собой. Ящер исчез. Он ушел, растворился в толпе. Никита поднялся со скамейки, осмотрел проходивших мимо студентов, но не смог найти двухметровую фигуру с зеленой мордой ящерицы. Точнее, смог найти, но это была уже другая морда. Через какое-то время Никита увидел, что представление на сцене подошло к концу, и вот-вот там будет произнесена речь. Чернилов вздохнул с облегчением, предвкушая скорый конец.

Глава V
Обсуждение мироустройства

Дома Чернилов, как это обычно и бывало, застал Артёма за прокрастинацией. Сосед сидел за своим компьютером и что-то с интересом читал. Был открыт один из сайтов сторонников теорий заговоров, на котором Тёмыч мог сидеть безвылазно часами, общаясь с такими же фанатиками как и он сам. У ног соседа Чернилова лежала коробка, которую Артём накануне принёс. Коробка была наполнена журналами и книгами разных форматов, но одного содержания. Преимущественно это были научно-популярные журналы и учебники по физике. Периодически, по всей видимости, Артём залезал в коробку в поисках нужной ему информации. Никита так подумал, ведь содержимое было раз