А. Д. Белоусов

Психотехнологии НЛП для расследования преступлений

Сборник авторских научно-методических материалов

---

ebooks@prospekt.org

Информация о книге

УДК 159.92:343.98

ББК 88.4:67.52

Б43

Автор:

Белоусов А. Д., кандидат биологических наук, магистр психологии, доцент, ведущий научный сотрудник ФГКУ «ВНИИ МВД России».

Автор обобщает продолжительный личный опыт внедрения методов практической психологии в практику расследования преступлений. Принципы и техники одного из наиболее прикладных направлений современного психологического знания – нейролингвистического программирования (НЛП) доказали свою ценность в сфере психокоррекции, личностного развития, эффективной коммуникации и могут быть с успехом применимы в правоохранительной деятельности.

Законодательство приведено по состоянию на январь 2021 г.

В сборник включены материалы на следующие темы:

• психология допроса;

• стили деятельности следователя;

• выявление деструктивных влияний в сети Интернет;

• составление психологического портрета неустановленного лица;

• психологические ресурсы следователя.

УДК 159.92:343.98

ББК 88.4:67.52

© Белоусов А. Д., 2021

© ООО «Проспект», 2021

Многое мы утверждаем и отрицаем
потому, что это утверждение и
отрицание допускает природа слов,
а не природа вещей.

Бенедикт Спиноза1

ВВЕДЕНИЕ

Данный материал по своей структуре и логике изложения отличается от стандартов для учебного пособия, но имеет сходные цели и задачи. В частности, предполагается его методическое значение для сотрудников следственных подразделений в использовании технологии нейролингвистического программирования (НЛП) для решения практических задач, возникающих при расследовании уголовных дел. Содержательно представленный сборник объединяет результаты отдельных исследований возможности такого внедрения нестандартных понятий и навыков в арсенал психологических компетенций правоохранителей.

Идея такого обобщения под единым названием «Психотехнологии НЛП для расследования преступлений» родилась после усилий в течение ряда лет применять здесь различные принципы данного направления практической психологии, причем, без открытого оперирования принятыми в НЛП категориями и концепциями, либо, там, где этого было не избежать, упоминая их вскользь, без акцента и, по возможности, «маскировать» под эквивалентные термины и понятия классической психологии. Например, желая применить на практике раздел НЛП о метапрограммах, потребовалось углубиться в исследование когнитивных стилей (стилей деятельности, жизненного стиля и т. п.) и исследовать возможность их оценки и коррекции у следователей; выявление метамодельных нарушений было обозначено в материалах как «анализ словесных формул убеждений на предмет лингвистических нарушений»; паттерны мотивации — «Власть», «Причастность» и «Достижение» были представлены как «стили общения (властный, подчиненный и отстраненный)» или рассматривались по классификации Карен Хорни как типы личности, в основе выделения которых лежит отношение к окружению: «против людей», «к людям» и «от людей», и так далее. В то же время, например, ролевые типы Вирджинии Сатир было решено использовать без трансформации.

В чем смысл подобной осторожности? Являясь относительно молодым концептуальным направлением прикладной психологии, НЛП, в силу чрезвычайной эффективности своих психокоррекционных методик (для чего оно изначально и задумывалось создателями), с одной стороны, не опиралось на собственную уникальную научную парадигму или теорию личности, а с другой, отличалось настолько простой технологией освоения своим инструментарием, что стало доступным для лиц без особых моральных принципов и обязательств профессиональной этики. Последнее довольно серьезно подорвало репутацию НЛП и в массовом сознании стало ассоциироваться с грубой манипуляцией.

Действительно, не стоит отрицать, что принципы влияния на психику, используемые в НЛП (но не всегда являющиеся его уникальной разработкой), просматриваются в продукции рекламного бизнеса и маркетинга, лозунгах политических деятелей, слоганах сетевых компаний и пирамид. Более того, при наличии определенной квалификации, можно распознать паттерны психологических влияний на несовершеннолетних участников деструктивных групп в социальных сетях Всемирной паутины. К сожалению, также, мы обнаруживаем наиболее манипулятивные психотехнологии в формировании целевого массового сознания при реализации планов цветных революций, а также в других преступных действиях, на основе подавления воли личности и навязывания ей выгодного себе поведения. В конце концов, абсолютно не скрывая использования стройной системы психотехник НЛП, создатели и проповедники подходов, так называемой, «системы эффективного соблазнения» или «пикапа», учат достигать этой конечной цели через лишение женщины свободного волеизъявления и способности к самоконтролю.

Свидетельствует ли все это о необходимости отказа профессионалов-психологов от данного инструментария, объединенного концепцией мировоззрений его создателей? Следует ли научному сообществу априори выдавать «черную метку» методологии, доказывающей свое право на обособление не столько теоретическим фундаментом, сколько практической результативностью. Тем более, что, сужая проблему востребованности до криминологического аспекта, злоумышленники вряд ли отвергнут элементы НЛП или побрезгуют манипулятивной силой его техник, а, следовательно, противодействие неподготовленных правоохранителей в таких ситуациях, окажется неэффективным. Не только следователь окажется невооруженным соответствующими компетенциями, но невозможно будет и отыскать специалиста или эксперта в области нейролингвистического программирования при расследовании ряда уголовных дел.

Отдельно здесь целесообразно остановиться и на эффективности обсуждаемого инструментария в целях, для которых он и разрабатывался, а именно — психологическом консультировании. Несомненно, что представители психокоррекционных школ других парадигм привели бы свои критические доводы (хотя бы из принципа «каждый кулик свое болото хвалит»), но невозможно отрицать факты феноменальной эффективности НЛП при запросах людей о своих психологических затруднениях различной психической и поведенческой локализации. В пользу данного утверждения свидетельствует и личный опыт автора в оказании подобной помощи.

Консультирование с использованием инструментария и принципов нейролингвистического программирования относится к методам краткосрочной психологической помощи, настолько краткосрочной, что у клиента в отношении консультанта не успевает сформироваться эффект переноса, как в случае психодинамического направления терапии. В целом, терапевтические интервенции НЛП нацелены на скорейшее выяснение психических механизмов затруднения и подбор адекватных приемов его устранения. Такое консультирование отдает предпочтение выяснению характеристик проблемы, отвечающих на вопрос «Как?», а не «Почему?» (как это сформировалось, а не почему, а далее — как это изменить или дополнить, расширить).

Тем более что, в этой методологии собраны лучшие приемы талантливых терапевтов из других научных школ и иных парадигм мышления — гипнотерапия, семейное консультирование, гештальт-терапия, когнитивно-поведенческий подход, терапевтическая метаформа и прочее.

Критические замечания по поводу отсутствия стройной теоретической базы в НЛП, позволявшей бы более научно выверено объяснять терапевтический эффект от его психотехник, может быть парирован следующим соображением. Любая из современных теорий личности объективно является лишь моделью, в большей или меньшей степени отражающей объективную реальность, а мерилом данного соответствия является лишь практика и ее достоверные критерии в оценке позитивных изменений в самочувствии клиента после соответствующей психокоррекции.

Здесь применима следующая метафора: «Территория одна, а видов ее карт может быть множество. В соответствии с избранной целью, например, чтобы быстрее добраться из пункта А в пункт Б, может быть более пригодна лишь одна из них».

Таким образом, в отношении сложившихся в обществе предубеждений об НЛП можно напомнить о всегда имеющихся крайностях в использовании предмета или средства, наподобие истины, что хирургическим скальпелем можно как убить человека, так и спасти ему жизнь. Все зависит от намерений и квалификации.

И важнейшим уточнением к проблеме внедрения методов НЛП в практику расследования преступлений является правомерность и допустимость в данной сфере как отдельных психотехник, так и целых тактических приемов. Необходимо помнить, в частности, при производстве допроса, что отличие допустимых психологических методов состоит в их направленности на формирование у допрашиваемого осознанного желания давать правдивые показания в условиях сохранения свободы выбора линии поведения.

КАК ПОЛЬЗОВАТЬСЯ СБОРНИКОМ

В сборнике с психологических позиций освещены пять аспектов деятельности следователя.

• Психология допроса — материал: «Психологические модели получения достоверных показаний подозреваемых и обвиняемых».

• Стили деятельности следователя — материал: «Стили деятельности следователя при расследовании уголовных дел».

• Выявление деструктивных влияний в сети Интернет — материал: «Угрозы сети Интернет для несовершеннолетних пользователей: психологический анализ и профилактика».

• Составление психологического портрета неустановленного лица — материал: «Психологический портрет в криминалистике».

• Психологические ресурсы следователя — материал: «Личностные ресурсы следователя: структура и методы активизации при расследовании уголовных дел».

Темы для исследований избирались с учетом имевшихся запросов современной практики расследования преступлений. Детальнее актуальность каждого материала изложена в его начале, предваряя последующие теоретические и методологические части.

Каждый из материалов представляет собой законченную структуру, имеет место лишь некоторое взаимное цитирование. Соответственно, отдельные методологические принципы и конкретные техники НЛП могут повторяться, но уже в приложении к иной задаче, решаемой следователем.

Кроме этого, отталкиваясь от очевидной невозможности выделить «чистые» методики нейролингвистического программирования, в данных материалах во главу угла поставлено не использование исключительно НЛП, а решение конкретной следственной задачи с использованием всего спектра приемов прикладной психологии. Таким образом, объем присутствия в каждой главе отдельных разделов НЛП и их приемов заметно отличается. В одной из них акцент сделан на изучении трансовых техник и распознании встроенных команд, в другой — на работе с ценностями и убеждениями следователя; отдельные темы основаны на фиксации метапрограмм и обнаружении метамодельных нарушений участников уголовного процесса; особый материал посвящен моделированию эффективных профессиональных стратегий.

К изложенному в сборнике материалу рекомендуется относиться не как к информации, лишь расширяющей кругозор профессионала, и которую после прочтения можно отложить про запас. Расчет на увлекательное ознакомительное чтение разочарует пользователя. Каждый раздел текста (в соответствии с принципами НЛП) задуман как модель для пошагового теоретического и практического освоения. Общими характеристиками данной модели является оптимальность выбранных сведений и подчиненность их жесткой структуре. Таким образом, читатель, привыкший к популярной или традиционно учебной литературе, может почувствовать высокую плотность представленной информации, сложной для понимания «сходу». В этом случае необходимо осознать, что в дидактическом плане материал не призван формировать поверхностное знание, а является инструментом для пошагового освоения на практике до уровня навыка2. Кроме вдумчивого индивидуального использования, структура сборника применима и для разработки на его основе групповых тренинговых и учебных программ более развернутого содержания.

Исходя из этих особенностей материала, конкретному следователю или дознавателю можно порекомендовать его первоначальное общее прочтение с целью уяснения структуры и нацеленности на решение конкретных служебных задач, а далее, обращаться к конкретному разделу для поэтапного освоения предлагаемых упражнений и личного преобразования текстовой информации в практическое умение.

Для кого этот сборник

Изначально не ставилась цель полноценного обучения следователей целостной технологии нейролингвистического программирования. На первый план выдвигалась задача изучения возможности трансформации соответствующих психотехник к специальным правоохранительным задачам. При этом, предусматривалось, что профессио­нал, следующий предлагаемым рекомендациям, даже не разбираясь, к какому направлению относится конкретный описываемый подход, может со временем проникнуться концептуальным взглядом НЛП на функционирование психики, а начав мыслить таким образом, далее творчески преобразовывать отдельные техники под конкретную следственную ситуацию.

В замысле создания данного сборника присутствует и ожидание, что его содержание станет мотиватором для последующего углубленного освоения НЛП следователями, так как, очевидно, невозможно лишь литературой заменить живое общение с тренером и тренинговые ситуации для наработки профессиональных навыков.

Предварительные разъяснения по трудно усваиваемым терминам и техникам можно получить по многочисленным ссылкам в материалах на соответствующую специальную литературу.

Глава 1. ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ МОДЕЛИ ПОЛУЧЕНИЯ ДОСТОВЕРНЫХ ПОКАЗАНИЙ ПОДОЗРЕВАЕМЫХ И ОБВИНЯЕМЫХ3

I. Общие положения

Одним из доказательств по уголовному делу согласно УПК РФ являются показания подозреваемого, обвиняемого, полученные в строгом соответствии с требованиями данного Кодекса. Как и каждое из допустимых доказательств, показания этих участников уголовного процесса подлежат оценке с точки зрения достоверности. В процессе планирования, организации и производства следственных действий следователь создает условия для получения достоверных показаний от данных лиц. При наличии противоречий между показаниями и имеющимися у следствия фактами, а также внутри самих показаний, они проверяются путем производства дополнительных следственных действий. Из данного обстоятельства следует, что для повышения эффективности расследования, сокращения сроков его производства и установления истины по делу следователь должен способствовать тому, чтобы подозреваемые и обвиняемые сотрудничали со следствием, помогать искренним допрашиваемым восстанавливать полную картину преступления для получения процессуально значимых деталей, а также уметь в интерактивном режиме предварительно и вероятностно оценивать получаемые показания на предмет их соответствия истине.

Для решения данных задач на предварительном следствии криминалистической наукой разработан ряд тактических приемов и техник проведения следственных действий. Наиболее эффективны и удачно сочетаются в плане получения правдивых показаний следующие из них: «допущение легенды», «детализация показаний» и «предъявление доказательств»; приближение к «личному пространству» и косвенный допрос; «внезапность», «создание напряжения» и «снятие напряжения»; «оставление допрашиваемого в неведении об объёме доказательств, которыми располагает следователь» с внезапным предъявлением доказательств; принцип последовательности; создание преувеличенного представления об осведомленности следователя4. Эффективность данных мероприятий и других базовых операций следователя, связанных с принятием решений, в значительной степени определяется используемыми при этом логическими, эвристическими и психологическими операциями5.

В то же время, есть основания считать профессионально-психологическую компетентность сотрудников подразделений по расследованию преступлений в настоящее время недостаточной. Как показывает следственная практика, следователям не всегда удается успешно преодолеть противодействие подозреваемых и обвиняемых6, что вызывает тактические просчеты и отдельные нарушения требований закона, а, следовательно, приводит к невозможности раскрытия преступлений7.

Кроме этого, изучение и анализ данной работы свидетельствуют, что мероприятия по проверке показаний указанных лиц в целом представляются следователям психологически сложными8, в то время, как компетентность в области выявления лжи является основой их профессионализма9.

Согласно исследованиям ряда авторов, многие преступления остаются полностью не расследованными по причине отсутствия у следователей понятий о контакте, диалоге, доверительных отношениях с участниками следственных действий10, а на большинстве допросов (60–70%) имеет место манипулятивный стиль общения следователя с допрашиваемым11.

В других работах отмечается, что 41% следователей и дознавателей испытывают трудности в выборе тактических приемов и способов, позволяющих установить коммуникативный контакт с допрашиваемыми лицами, в частности, причастными к деятельности неформальных молодежных объединений неонацистского толка12; лишь 33,1% следователей с опытом работы от года до пяти лет считают себя специалистами по определению лжи, а 21,7% — не считают себя таковыми13.

Осознавая данные затруднения, многие сотрудники следственных подразделений указывают на потребность в расширении своих, как общих, так и специальных профессиональных знаний и умений. Все принявшие участие в проведенном анкетировании, подтвердили важность своей коммуникативной компетенции в ситуации допроса подозреваемых, обвиняемых14.

Недавний опрос сотрудников правоохранительных органов показал, что подавляющее большинство из них (91%) хотели бы обладать более обширными знаниями в области психологии и овладеть более эффективными приемами допроса и опроса. В то же время, более половины опрошенных отметили недостаточную разработанность конкретных, доступных в освоении и применении тактико-психологических приемов, способствующих раскрытию преступлений15.

27,1% следователей в другом исследовании сочли недостаточным современный уровень разработанности методологии анализа показаний допрашиваемых на предмет их достоверности16. В новейших работах обращается внимание на то, что на сегодняшний день следственная практика в полной мере не обеспечена отвечающим современным требованиям методическим комплексом тактических рекомендаций по проведению проверки показаний подозреваемого и обвиняемого, особенно в сложных ситуациях противодействия производимому расследованию17.

Данная ситуация вызывает особое сожаление, принимая во внимание возможности современной психологии, которая с момента своего появления и по настоящее время, исследуя закономерности функционирования человеческой психики и взаимоотношений, накопила немало знаний, которые могут быть с успехом применены, в частности, для решения задач получения от подозреваемых и обвиняемых достоверных показаний.

Для детального изучения данной проблематики и комплексного решения задачи формирования необходимых компетенций у сотрудников следственных подразделений нами был применен такой метод современной педагогики и психологии как моделирование18. Одним из результатов этой работы стало выявление неэффективных моделей освоения следователями навыков и умений в коммуникативной сфере в целом и в получении достоверной информации от подозреваемых (обвиняемых), в частности.

В первую очередь были сделаны выводы о том, что такие стили изложения материала как описание и простое информирование мало эффективны для формирования у следователей реальных навыков по получению достоверной информации от допрашиваемых. Это подтверждается результатами современных исследований о том, что в настоящее время в юридической литературе конкретные психологические приемы, способные оказать значимую помощь при проведении допроса, либо отсутствуют, либо носят лишь информативно-обзорный характер и не могут оказать действенной помощи в практической деятельности следователя19.

Кроме этого была установлена возможность применения метода психологического моделирования и для многоуровневой оценки средовых и личностных предпосылок, отвечающих за рассматриваемые навыки; выявления неэффективных мыслительных (когнитивных) и поведенческих стратегий сотрудников следственных подразделений с целью их обогащения или замены на более эффективные, смоделированные у людей, в совершенстве владеющих данным умением. При этом новая создаваемая модель должна содержать лишь минимально необходимые знания и умения, и не быть отягощена лишними или малозначительными факторами.

Такой подход обоснован результатами исследований зарубежных авторов, которые также выявили затруднения в освоении сотрудниками полиции навыка распознания лжи в процессе специальных психологических тренингов, которые характеризовались излишней сложностью20.

Следует отметить, что попытки построения модели личностных и профессиональных качеств следователя, обеспечивающих эффективное применение тактических приемов допроса, основанных на современных достижениях психологической науки, предпринимались и в отечественных исследованиях21. Тем не менее, актуальность данной работы стала особенно очевидной при анализе результатов анкетирования сотрудников следственных подразделений22 с целью установления их критериев наиболее эффективных мыслительных и личностно обусловленных стратегий, а в итоге — для выявления наиболее успешных профессионалов, которые могут стать моделируемыми образцами.

По результатам данного опроса установлено, что формальными критериями, которые используются в подразделениях для оценки эффективности следователей, являются число дел, направленных ими в суд (48% ответов) и число дел, находившихся в их производстве (24% ответов). В то же время, к собственным критериям профессиональной успешности, кроме формальных, 53% респондентов отнесли качество проведенного расследования и удовлетворение от проделанной работы. Этот процесс они определяют, как «делать хорошо и грамотно».

Очевидно, что именно такой подход заслуживает моделирования как важный критерий подлинной эффективности работы следователя. В целом, опора на внутренние мотивы или внутренний локус контроля отмечена у 58,8% принявших участие в анкетировании.

В результате статистического анализа результатов были определены и ряд других стилевых особенностей мышления, определяющих эффективных следователей:

— преимущественная ориентированность на процесс работы (и в меньшей степени — на формальный результат);

— профессиональная мотивированность в смысловых категориях «К» (стремление к достижению) вместо «От» (стремление к избеганию);

— проактивность, как личностное свойство принимать на себя ответственность за собственную жизнь, большая социальная адаптивность, наличие психологических ресурсов для преодоления трудностей (в отличие от рефлективности, как пассивности в принятии решений, не склонности к инициативе);

— предпочтение постепенных перемен ситуации в лучшую сторону (вместо предпочтений быстрых и частых перемен или отсутствие всяких перемен);

— наличие высоких ценностных устремлений в профессиональной деятельности, таких как «социальная роль», «защищать от преступлений», «ощущение полезности в обществе» и т. п. (в противовес более примитивным профессиональным ценностям — «средства для проживания», «время», «стабильность» и т. п.);

— предпочтение определений, объясняющих собственный профессиональный выбор, сформулированных как действие, процесс, например, «защита прав и интересов граждан», «работа связана с общением и людьми», «интересная и ответственная работа» и т. п. (в отличие от определений в форме застывшего явления или ситуации — «сложились обстоятельства», «интерес», «по внутренним ощущениям», «наличие внутренних убеждений» и т. п.);

— личная значимость для следователя высокой востребованности его работы сотрудниками смежных подразделений, похвалы руководства, обращений за советом менее опытных коллег;

— желание приобретать смежные специальные знания и умения, убеждение в наличии неиспользованных резервов для повышения профессиональной эффективности (в отличие от уверенности в собственной достаточной компетентности);

— приоритет профессиональных выводов, опирающихся на специально приобретенные знания (в противовес полаганию на интуитивное мнение);

— отсутствие ограничивающих убеждений по отношению к достижению такой профессиональной компетенции, как «Овладение умением безошибочно оценивать правдивость допрашиваемого» (вместо таких убеждений как «это не желательно и не стоит того, чтобы к этому стремиться»; «это в принципе не достижимо»; «то, что необходимо предпринять для достижения этого — не уместно в моих условиях»; «я не обладаю необходимыми задатками для достижения этого»; «я не заслуживаю достижения этого»);

— учет важности коммуникации при допросе подозреваемых и обвиняемых (в противовес исключительно формальному подходу к проведению следственных действий);

— самостоятельность в профессиональном мнении (оценивалась по признакам независимого заполнения анкеты);

— интерес и творчество по отношению к опросным мероприятиям (в противовес саботажу, формализму и опасению за результаты анкетирования).

На основании перечисленных мыслительных стратегий высокоэффективных следователей были сделаны выводы о направлении и сути личностно развивающих мероприятий в рамках служебной подготовки сотрудников, которые должны дополнять освоение прикладных приемов и навыков получения от подозреваемых и обвиняемых достоверных показаний. Выявленные критерии, таким образом, составляют субъективные условия и причины успешного освоения профессионально важных умений или, другими словами, являются логическими уровнями более высокого порядка.

Принцип описания процесса обучения и его структурирования через систему логических уровней является еще одной важной моделью, разработанной современной психологической наукой и с успехом применяемой в педагогике23 (Рис. 1). Благодаря данному подходу преподносимый на занятиях и в пособиях материал претендует на полный охват составляющих осваиваемой компетенции.

Применительно к теме данного научно-практического пособия это означает, что предоставление исключительно теоретической информации о приемах и методах получения достоверной информации от допрашиваемых (логический уровень «Поведение» или ответ на вопрос «Что?») без учета контекста приложения данной компетенции (уровень «Условия», «Окружение» или ответ на вопрос «Где?»), без методики развития необходимых навыков (уровень «Способности» или ответ на вопрос «Как?»), без трансформации ограничивающих убеждений обучающегося в развивающие (уровень «Убеждения» или ответ на вопрос «Почему?»), а также без учета его необходимых ценностных образований (уровень «Ценности» или ответ на вопрос «Во имя чего?») не будет иметь значения, меняющего ситуацию к лучшему.

Рис. 1. Система логических уровней

Изложение материала в форме данной модели позволяет конкретизировать специфику получения достоверной информации от допрашиваемых подозреваемых и обвиняемых с учетом складывающейся следственной ситуации, что делает конкретизированные специальные модели более эффективными и упрощенными в понимании и освоении.

Различные по сложности следственные ситуации являются темой современных научных исследований. В частности, они могут отличаться степенью и видом конфликтности, воспринимаемой разными участниками предварительного следствия24. В настоящем пособии, на основании изучения практики расследования преступлений, представлены различия данных ситуаций по степени заинтересованности и способности допрашиваемых сообщать объективную и значимую для следствия информацию.

С учетом этого возможны следующие следственные ситуации:

А) подозреваемые (обвиняемые) открыто отказываются сотрудничать со следствием и сообщать достоверную информацию; на наибольшую важность коммуникативной компетенции следователя в данной ситуации допроса подозреваемого и обвиняемого указали 64,7% участников проведенного в рамках данного исследования анкетирования (далее «модель № 1»);

Б) подозреваемые и обвиняемые открыто не отказываются сотрудничать со следствием, но имеются основания для проверки их показаний на достоверность; особую важность коммуникативной компетенции следователя в данной ситуации отметили 76,5% респондентов (далее «модель № 2»);

В) подозреваемые и обвиняемые соглашаются сотрудничать со следствием, есть признаки их искренности, но требуется внешняя помощь для более полного и объективного припоминания ими деталей устанавливаемых обстоятельств; 35,3% опрошенных следователей указали данную ситуацию, как наиболее важную для реализации их коммуникативной компетенции (далее «модель № 3»).

Данные ситуации не всегда имеют место в изолированном виде, в процессе производства по уголовному делу они могут трансформироваться одна в другую, а также накладываться друг на друга. Тем не менее, целесообразность выделения отдельных психологических моделей получения достоверной информации от допрашиваемых в каждой из них обусловлена лучшим пониманием особых действий, предпринимаемых в них следователем. Полезно также принятие к сведению, что данные ситуации соответствуют трем основным типам искажения сообщаемой информации: умолчание, искажение и заблуждение. Очевидно, что для преодоления каждого из них также требуются специальные и исчерпывающие знания о соответствующем контексте и поведении, особые навыки и убеждения.

Предлагаемая структура изложения материала пособия в сочетании со смоделированными у выдающихся профессионалов в сфере коммуникации мыслительными (когнитивными) и поведенческими стратегиями является способом приложения современных психологических методов для улучшения рассматриваемой профессиональной компетенции следователей.

Указанные стратегии были смоделированы в ходе анализа действий и высказанных мыслей данных людей, как по видеозаписям, так и по их авторским пособиям. Такими объектами для моделирования выступили представители консультационного направления в практической психологии — сферы деятельности, где предъявляются самые высокие требования к коммуникативной компетентности. От навыков понимания эмоционального состояния и мыслительных процессов обращающихся за помощью людей зависит правильное определение их проблемы, верность выбора применяемых психологических методик, а также обоснованное прекращение коррекции.

Согласно результатам зарубежных исследований, оценивающих способности людей к распознанию (верификации) неискренности по наблюдаемым сигналам тела, наилучшие результаты показали высококвалифицированные психотерапевты и чрезвычайно внимательные люди других профессий25. Таким образом, самые прогрессивные психологические разработки сосредоточены в сфере практической психологии и, несомненно, могут быть адаптированы в правоохранительной деятельности.

II. Общая психологическая модель получения достоверной информации от подозреваемых и обвиняемых

Выявление неэффективных элементов применяемой модели получения достоверных показаний от подозреваемых и обвиняемых позволяет разработать и рекомендовать к внедрению в следственную практику усовершенствованную общую и более специальные психологические модели. При их разработке учитывался также критический анализ зарубежной методики оценки валидности утверждений (State­ment Validity Assessment, ОВУ), являющейся на сегодняшний день наиболее широко используемым инструментом оценки устных высказываний, результаты которой принимаются в качестве свидетельств в ряде судов США, Германии и Нидерландов26.

Общая психологическая модель (далее — «Модель») рассматриваемой профессиональной компетенции следователя включает практически все логические уровни, предназначенные для ее построения и освоения — «Условия», «Поведение», «Способности», «Убеждения», «Ценности».

Данная «Модель» содержательно охватывает все три вышеназванные ситуации при допросе. Не имея специфики Модели № 1, Модели № 2 и Модели № 3, она, тем самым, является базовой по отношению к ним, и должна быть применима одновременно с каждой из них, независимо от тактики, избранной допрашиваемым.

1. Логический уровень «Условия» общей «Модели»

Уровень «Условия» определяет специфику рассматриваемой деятельности, в которой реализуются все необходимые для нее знания, умения и качества следователя. Другими словами, общий контекст получения от подозреваемых и обвиняемых достоверных показаний определяется в данной модели следующими условиями:

— правовым полем осуществления этой работы;

— процессуальными рамками общения между участниками следственных действий;

— ограниченностью времени для процессуального общения;

— обязательностью для следователя юридического образования и необязательностью — психологического или медицинского;

— особым психолого-мотивационным состоянием подозреваемых и обвиняемых, как лиц, возможно причастных к совершению преступления;

— совершеннолетним возрастом допрашиваемых (в условиях данной специальной модели);

— психическим здоровьем и отсутствием алкогольного либо наркотического опьянения допрашиваемых лиц;

— менталитетом, наиболее распространенным в стране (для значительно отличающегося менталитета может понадобиться коррекция модели получения показаний).

Таким образом, все данные критерии отвечают на вопрос: «Где это применимо?» или «Где это работает?». Невыполнение или отличие любого из названных условий влечет изменение и всей «Модели»: потребуются иные знания, действия, способности и даже убеждения сотрудника, применяющего данную модель.

Расшифровка условий.

Правовое поле реализации компетенции по получению достоверных показаний означает применение средств и методов, не противоречащих закону.

Процессуальные рамки общения в описываемой модели подразумевают особые отношения между следователем и лицами, имеющими статус подозреваемых и обвиняемых. Эта ситуация установления истины имеет четкую специфику, отличающую ее, например, от установления истины в оперативной работе, патрульно-постовой деятельности, охране общественного порядка или повседневного бытового общения. В перечисленных ситуациях граждане, общающиеся с сотрудником органов внутренних дел, даже имея мотивы на сокрытие информации, не находятся в названном процессуальном статусе и в обстановке следственных действий, иногда они даже не знают, что перед ними сотрудник полиции. Эти обстоятельства способствуют иной степени искренности граждан, иным мотивам и способам сокрытия истины, и, как следствие, требуют применения иной модели получения от них достоверной информации.

Ограниченность времени для процессуального общения, регламентируемая нормами права, также влечет использование в данной «Модели» определенного набора приемов и методов получения достоверной информации, а также особых способностей и качеств следователя.

Факультативный характер психологического образования для сотрудника, занимающего должность следователя, предполагает использование в рассматриваемой модели только тех психологических техник и методов, которые могут быть освоены им в короткие сроки и соответствуют его процессуальному статусу, не подменяя деятельность специалиста или эксперта.

Особое процессуальное положение подозреваемого и обвиняемого заставляет следователя с большей долей критичности относиться к их показаниям и предполагать сознательное искажение ими истины по делу. Согласно результатам проведенного опроса, все следователи сообщили о попытках разных категорий допрашиваемых подозреваемых и обвиняемых давать неполные или заведомо ложные показания27.

Представленная «Модель» наиболее эффективна в отношении взрослых подозреваемых и обвиняемых. Особые характеристики психики несовершеннолетних требуют и несколько иной модели получения от них достоверных показаний. Так, для оценки утверждений детей, переживших сексуальное насилие, зарубежными психологами разработаны специальные опросные методики, в частности, Контент-анализ на основании установленных критериев (КАУК)28.

Адекватное психическое состояние допрашиваемого подозреваемого и обвиняемого является исключительным условием достоверности их показаний, так как восприятие действительности такими лицами, серьезно искаженное алкоголем или патологией центральной нервной системы, делает невозможным отделение в их речи фантазии от реальности.

Менталитет допрашиваемого лица, созвучный следователю, позволяет последнему в данной «Модели» использовать принцип рефлексии, то есть мысленно занимать позицию собеседника и догадываться о его эмоциях и мотивах. Кроме этого, специфические для иной культуры жесты и интонации могут ввести сотрудника в заблуждение. О, так называемых, кросс-культурных невербальных коммуникативных ошибках во время полицейских допросов сообщается в исследованиях зарубежных специалистов29.

2. Логический уровень «Поведение» общей «Модели»

В очерченных условиях реализации «Модели» получения достоверной информации необходим оптимальный объем базовых психологических знаний, а также представление о необходимых поведенческих и мыслительных операциях, которые требуются для достижения цели модели. В целом, это ответ на вопросы о выявлении внешних признаков неискренности: «Что выявлять?», «Почему это возможно?», «Как выявлять?» или «Что делать, чтобы выявить это?».

Важнейшим эксплицитным или теоретическим, описательным знанием, необходимым для успешной реализации разработанной «Модели», является понимание принципа, что человек представляет собой единство психического и физического, то есть внутреннего мира и внешнего поведения. Следовательно, все достаточно важные внутренние эмоциональные переживания человека неизменно находят свое отражение в доступных наблюдению внешних проявлениях. Соответственно, и внешние значимые для индивида факторы, воспринимаемые им, оказывают влияние на его эмоциональное состояние.

Создатель психоанализа З. Фрейд выразил это фразой: «У кого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, тот может быть уверен, что ни один смертный ничего не скроет от него. Если молчат его губы — проболтаются кончики пальцев; предательские знаки поползут из каждой его поры»30.

Эта же идея находит свое подтверждение и в современных исследованиях, так по мнению Шаховского В. И. все ложные высказывания эмотивны и эмоциогенны, их мотивом является эмоция личностного интереса31.

Данные внутренние эмоциональные и мыслительные процессы человека проявляются во вне не только в смысловом содержании произнесенных им слов, более того, данное свойство речи составляет относительно незначительную долю «сообщаемой» телом человека истинной информации (по разным оценкам лишь около 8%)32.

Еще Ч. Дарвин отмечал, что «выразительные движения придают живость и энергию нашей речи. Они обнаруживают мысли и намерения других вернее, чем слова, которые могут быть лживы»33.

При этом самые современные исследования показывают научную обоснованность работы с невербальным поведением при оценке устных и письменных высказываний34.

В контексте следственных действий с подозреваемым (обвиняемым) его вербальные сообщения необходимы в первую очередь для получения фактической информации по расследуемому делу, при этом, ее достоверность может быть вероятностно оценена не только с помощью логических приемов и тактических комбинаций, но и многих каналов невербальной информации.

Для достижения целей предлагаемой «Модели» отобрано наиболее оптимальное число данных каналов:

— речевые конструкции;

— несмысловые характеристики речи;

— мимические проявления эмоций;

— глазные ключи доступа;

— репрезентативная система;

— физиологически обусловленные реакции организма;

— положение тела.

Речевые конструкции.

Для распознания подлинных эмоций говорящего по невербальным характеристикам его речи, особое внимание следует уделить оценке особенностей построенных им фраз. К сожалению, данные характеристики в современных исследованиях феномена лжи изучены менее полно, чем, например, жесты и мимика, сопровождающие устные высказывания35.

Для решения задач в рамках общей «Модели», таких как получение достоверных показаний от подозреваемых и обвиняемых, заслуживает внимания выявление следующих признаков искренности и неискренности в конструкции их речи:

1) прямота ответа:

признак искренности: чаще дается прямой ответ на закрытый вопрос (предполагающий односложный ответ);

признак неискренности: применяются разнообразные уходы, например, «Знаете, если бы Вы сейчас спросили меня о другом…» или «Ну… я бы не стал так конкретизировать разговор», или «Понимаете, я много где бываю в течение дня по работе…»;

2) непринужденность изложения:

признак искренности: рассказ насыщен разноплановыми подробностями;

признак неискренности: имеются признаки его заученности, например, строгая временная последовательность изложения событий, используются похожие (при повторении) фразы, отсутствуют ссылки на забывчивость, не возникают внезапные припоминания по ходу изложения и т. п.;

3) эмоциональная включенность:

признак искренности: наиболее типичны описания от собственного лица участника событий (ассоциированно);

признак неискренности: наиболее типичны описания «со стороны» (диссоциированные).

В первом случае более характерно описание собственных чувств и мыслей, возникавших у рассказчика во время событий. Во втором случае присутствуют частые суждения о произошедшем и выражение собственного осмысления обстоятельств и роли других действующих лиц.

4) самостоятельность оценок события:

признак искренности: чаще описывается увиденное самим допрашиваемым;

признак неискренности: чаще дается ссылка на чужое мнение по поводу интересующих следствие событий, например, «Это всем известно», «Вам каждый скажет», «Как гласит народная мудрость…», «Авторитетные люди характеризуют его как…» и т. п.

Несмысловые характеристики речи.

В качестве признаков, указывающих на возможную неискренность говорящего, следует выделять такие характеристики речи, как изменение ее скорости (отдельных слов или целых фраз), громкости и высоты отдельных слов (акцентирование либо понижение), нечеткость или сбивчивость их произнесения, заикания, учащение междометий, возникновение пауз и их удлинение между словами или предложениями. Данные характеристики важно сопоставлять со смыслом фраз, чтобы понимать, какая тема взволновала допрашиваемого. Важное уточнение — значение имеют лишь изменения, а не типичные характеристики речи конкретного человека.

Мимические проявления эмоций.

Как показали результаты проведенного анкетирования, у следователей отсутствует удовлетворительная компетенция о значении «языка тела». Лишь 23,5% ответов на предложенные им задания оказались верными

В этой связи теоретической основой может быть знание о том, что из всего многообразия видов эмоций, переживаемых человеком, для работы с описываемой моделью достаточно выделять на лице допрашиваемых шесть из них: удивление, страх, отвращение, гнев, радость, печаль. Необходимо также знание о том, что каждая эмоция по-своему проявляется на трех уровнях лица: верхнем (лоб и брови), среднем (глаза, веки, щеки и нос) и нижнем (рот, губы). Возможны и комбинации эмоций на этих уровнях. Следует также оценивать степень симметричности мимических сокращений на лице, сравнивая левую и правую половины лица.

Кроме этого, важными характеристиками являются: скорость возникновения эмоции на лице и время ее исчезновения, продолжительность присутствия соответствующих мимических сокращений — от микровыражения до длительной мимической маски.

Глазные ключи доступа.

Результаты научных исследований показывают, что глаза человека являются одним из важных источников информации о его эмоциональных состояниях36. Человек не может долго сознательно контролировать, в частности, направление собственного взгляда37. Данная характеристика является важным и наиболее очевидным источником информации о мыслях человека38.

В проведенном опросе сотрудников следственных подразделений лишь 35,3% из них правильно охарактеризовали значение направления взгляда человека при ответе на задаваемые ему вопросы39.

Таким образом, приобретает значение знание о том, что способ мысленной обработки информации имеет свое внешнее проявление в виде направления движения глаз. Так, для правши при вспоминании имевших место зрительных образов характерным будет направление взгляда влево-вверх. Это направление будет противоположным, то есть, направо-вверх при мысленном конструировании «картинки» события (создании образа отсутствующего воспоминания) или, иначе, визуальном фантазировании. Соответственно, вспоминание звуков — влево-вбок, их искусственное создание, конструирование — вправо-вбок. Мысленное переживание ощущений будет видно по направлению взгляда вправо-вниз, а оперирование заученной информацией или прослушивание своего внутреннего диалога — влево-вниз.

Наблюдать данные сигналы следует в процессе свободного рассказа допрашиваемого. При этом, по движению глаз следует понимать — что сейчас мысленно делает человек: вспоминает (увиденное, услышанное или прочувствованное), сочиняет или подбирает нужные слова, обращаясь к внутреннему диалогу, и так далее.

Можно также стимулировать обращение допрашиваемого к возможно имеющемуся в его памяти событию, задавая уточняющие вопросы, например, «Во время этого происшествия какого цвета куртка была на Иванове?». Если взгляд направляется влево-вверх, то допрашиваемый реально это видел, если вправо-вверх, то он конструирует вымышленный образ. Возможен также ответ наугад, без обращения к внутреннему опыту.

Подобным вопросом для аудиального канала будет: «Что именно крикнул Иванов тогда?». Для кинестетического канала: «Вы помните — рука Иванова тогда при рукопожатии была холодной или теплой?».

Имеются и исключения из данных правил. Так, для левши скорее всего характерен зеркальный реверс всех описанных направлений, но вероятны и индивидуальные особенности. Так, созерцание мысленных образов возможно и при взгляде прямо перед собой или вниз перед собой при наклоне головы. Особый застывший взгляд без перемещений по названным направлениям может свидетельствовать о погружении допрашиваемого в транс, то есть, отстраненности от реальности и размышлений.

Важное условие для распознания глазодвигательных реакций — нужно предоставить человеку возможность обращаться к внутренним представлениям, не отвлекаясь на оценивающее рассматривание самого следователя или других присутствующих лиц. Это может происходить, если расположить допрашиваемого слишком близко и лицом к себе.

Предпочитаемый способ организации внутреннего опыта (репрезентативная система).

Перечисленные выше глазные ключи доступа могут служить и характеристикой предпочитаемого данным индивидом способа организации внутреннего опыта. Соответственно этому люди делятся на три типа — визуалы, кинестеты и аудиалы40. Движения глаз визуала чаще происходят в верхней части или прямо перед собой, аудиал чаще направляет взгляд в стороны (как бы прислушиваясь), глаза кинестета чаще направлены вниз, к своему чувственному опыту.

Кроме этого предпочитаемая репрезентативная система человека может быть выявлена и по особенностям речи. Речь визуала быстрая, громкая, четкая; аудиал говорит в среднем темпе, ритмично, варьируя слова по тону и высоте (как будто поет); темп речи кинестета часто медленный, мягкий и глубокий с множеством пауз.

Уточнению выводов о репрезентативной системе способствует и наблюдение за телом и дыханием человека. Визуал — осанка типично прямая, дыхание неглубокое и преимущственно верхней частью груди; аудиал — голова часто наклонена в сторону, производя впечатление разговора по телефону, дыхание преимущественно средней частью груди; кинестет — имеет склонность к неправильной осанке, дыхание чаще заметно в области живота.

В речи визуала чаще присутствуют слова «визуального» типа: яркий, посмотрите, рассмотрим, проясните и т. п. Для аудиала типичны следующие слова: послушайте, звонко, ритмично, говорить и т. п. Кинестету привычнее оперировать «чувственными» оборотами: горько, чувствуете, тепло, тяжело и т. п.

Распознание репрезентативной системы допрашиваемого и соответствие ей следователем в ситуации процессуального общения (подстройка) имеет очень важное значение для установления психологического контакта. Например, если с визуалом разговаривать следующими, не типичным для его мышления, фразами: «Послушайте что я вам говорю» или «Вы чувствуете разницу?», то вероятность возникновения взаимопонимания будет снижена.

Физиологически обусловленные эмоциональные реакции организма.

Эмоции человека находят свое неизменное выражение и в сдвиге физиологических реакций организма. В случае достаточно сильных переживаний, данные реакции могут быть заметны внимательному наблюдателю. В частности, для целей модели получения достоверных показаний следует обращать внимание на изменение глубины и частоты дыхания, покраснение или побледнение кожных покровов, усиление потоотделения, признаки пересыхания во рту, изменение размера зрачков. Данные параметры по-разному изменяются в зависимости от: 1 – повышения возбуждения организма или 2 – при процессах торможения, возникших в нем. Так, радость, гнев, очевидно, отражают процессы возбуждения, тогда как печаль и страх — торможения. В процессе допроса подозреваемого и обвиняемого следователь может «считывать» физиологические признаки его переживаний как в процессе свободного рассказа, так и дополнительно стимулировать воспоминание допрашиваемым эмоционально значимых для него событий, задавая вопросы, основанные на фактической информации из материалов уголовного дела.

Положение тела.

Осознаваемые и бессознательные побуждения человека к использованию сигналов собственного тела при социальных контактах в значительной степени имеют инстинктивную, биологическую природу. Наследственно обусловленное ролевое поведение является характерным для «общественных» видов животного мира, к которым может быть отнесен и наш вид Homo sapiens. Учет этого обстоятельства помогает правильно понимать смысл изменений позиций тела собеседника во время общения. В частности, для целей описываемой модели могут представлять интерес позы закрытости или, напротив, открытости общению, враждебности или дружелюбия (доверия), напряжения или расслабленности (облегчения), интереса или безразличия, уверенности и неуверенности.

Признаки закрытости для общения

К таким признакам могут быть отнесены размещение допрашиваемым перед собой символических защитных барьеров, например, в виде по-разному скрещенных (сцепленных) рук (на груди, в нижней части тела, перед лицом).

Кроме этого, о закрытости может свидетельствовать расположение допрашиваемого на стуле вполоборота к следователю, с одновременным направлением носов стоп в сторону выхода (для «отступления»). О том же состоянии могут говорить и скрещивание ног в области лодыжек.

В данную категорию положений тела могут быть отнесены и спрятанные кисти рук (за спину, в карманы). Весь корпус при этом чаще откинут назад, чем достигается максимально возможная дистанция от собеседника. Голова в процессе такого общения чаще повернута в сторону от собеседника.

Признаки открытости общению

Для этого состояния характерны свободно лежащие руки с открытыми ладонями, корпус может быть развернут анфас и подан вперед, мыски стоп направлены на собеседника, лицо также полностью открыто.

Позы враждебности

Кроме названных признаков закрытости о враждебном настрое может свидетельствовать сжимание рук в кулаки, удерживание одной рукой запястья или предплечья другой (своего рода удержание самого себя от нападения). Голова в положении с опущенным подбородком и взглядом из-под лобья или, напротив, откинутая назад с надменным взглядом. В ряде случаев, напротив, характерно избегание встречи взглядом с оппонентом.

Позы доверия

Кроме жестов открытости общению, о доверии свидетельствуют и расстегнутые пуговицы пиджака, а также не скрещенные руки и ноги.

Позы напряжения

Признаки напряжения и недоверия во многом соответствуют закрытой позиции. Более точно на данное состояние может также указывать скованность в движениях и общее снижение активности.

Позы расслабленности

Признаками наступающей после напряжения расслабленности являются размыкание скрещенных рук и ног, возникновение свободной жестикуляции открытыми ладонями, расслабление черт лица.

Позы интереса

К признакам, характерным для позы открытости, в связи с возникшим интересом к собеседнику, можно добавить наклон головы вбок, что свидетельствует о внимательном слушании. Взгляд большую часть времени направлен на заинтересовавшего человека.

Позы безразличия

Часто о безразличии или потере интереса свидетельствуют признаки расслабленности позы, поворот головы в сторону и даже небольшое прикрытие глаз. Человек, размышляя о чем-то отвлеченном, может совершать какие-то бессмысленные манипуляции пальцами, чертить на листе бумаги примитивные фигуры и т. п.

Кроме знаний о каналах для «считывания» неочевидной информации, к логическому уровню «Поведение» («Что делать?», «На основе каких знаний?») отнесены следующие аспекты:

— несогласованность разных невербальных проявлений (неконгруэнтность);

— контекст или фон возникновения внешних реакций допрашиваемого;

— позиции восприятия;

— мыслительные стратегии, убеждения и ценности допрашиваемого;

— мыслительные и поведенческие стратегии следователя, необходимые для эффективного использования базовой информации «Модели».

Несогласованность разных невербальных проявлений (неконгруэнтность).

Кроме отдельных групп внешних признаков, учитываемых в приводимой «Модели» получения достоверных показаний, особую группу составляет сочетание телесных проявлений из разных групп, противоречащих друг другу по смыслу (неконгруэнтность). Например, открытые руки демонстрируют расположение к общению, а стопы ног, направленные к выходу, выдают желание уйти. Другой пример, верхняя часть корпуса и руки демонстрируют покой, а ритмично качающаяся стопа свидетельствует о нервозности и т. п. Сигналы, поступающие от тела могут также входить в противоречие со смыслом произносимых в данный момент слов.

Контекст или фон возникновения внешних реакций допрашиваемого.

Наблюдаемые у конкретного допрашиваемого какие-либо из перечисленных внешних признаков могут быть приняты к сведению лишь в том случае, если они не являются обычными для него и не образуют естественный фон его реакций. Так, например, закрытость человека может быть не реакцией на ситуацию допроса, а постоянным свойством его личности.

С этой точки зрения заслуживает внимания идея о том, что не существует ни одного надежного признака неискренности. Эта мысль верна в том случае, если не учитывается контекст общения, предварительно не определен (не откалиброван) естественный фон реакций конкретного индивида и не принимаются во внимание стимулы (действия или слова следователя), предшествовавшие произошедшим внешним изменениям в допрашиваемом. Например, человек может сменить позу просто потому, что устал, а не проявил враждебность, увеличив дистанцию. В данном случае, верным контекстом изменения позы является усталость, а не слова следователя.

Другой пример, допрашиваемый демонстрирует признаки нервозности, но причина или контекст этих признаков — не его причастность к расследуемому делу, а сам статус подозреваемого и угроза незаслуженного наказания.

Позиции восприятия

Частью эффективной реализации «Модели» получения достоверной информации является и знание о видах позиций восприятия, успешно применяемое в различных ситуациях практической психологии.

Первая позиция — восприятие следователем ситуации допроса и расследуемых обстоятельств исходя из собственных оценок, ассоциаций, суждений, интуитивных соображений и т. п. Мысли человека, находящегося в данной позиции, имеют следующее звучание: «Уже прошло полтора часа допроса…», «Нужно обдумать новую версию…», «Я устал…», и т. п.

Вторая позиция — мысленное вхождение в положение допрашиваемого (иногда и физическое принятие его позы), попытка осознать его картину мира, мотивы, настроение, эмоции, планы, соображения и т. п. Такое осмысление может быть выражено в следующих формулировках: «Вероятно он сейчас думает так…», «Он видит во мне…», «Он испытывает по этому поводу…» и т. п. Данное рефлексивное мышление чрезвычайно важно для самопознания и развития, так как позволяет корректировать собственные установки и оценивать себя с позиции другого41.

Третья позиция — отстранение от смысловой части допроса и взгляд на происходящее общение глазами стороннего наблюдателя (мета-позиция) с целью осознания происходящего. Следователь может попытаться ответить на вопросы: «Что сейчас происходит?», «Как действую я и как действует допрашиваемый?», «Что мне удается и как этому противодействует допрашиваемый?», «Кто из нас ведет в этом общении, за кем инициатива?», «Кто более активен?» и т. п.

Во время процессуального общения с подозреваемым (обвиняемым) следователь должен неоднократно мысленно перемещаться по этим трем позициям восприятия, что значительно повышает эффективность допроса, так как страхует от однобокого понимания реальности и, в итоге, позволяет получить более объективную информацию.

Мыслительные стратегии, убеждения и ценности допрашиваемого.

Для лучшего понимания личности подозреваемого (обвиняемого), выдвижения более обоснованных версий о его участии в расследуемом преступлении и адекватного воздействия на допрашиваемого полезно быстрое распознание его типичных мыслительных стратегий, мотиваций и ценностей. Это особенно актуально при таком критерии логического уровня «Условия» описываемой «Модели», как «ограниченность времени на процессуальное общение».

В современных психологических исследованиях осуществляются попытки рассмотреть лишь отдельные проявления данных личностных феноменов. В частности, в отдельных работах, посвященных такому качеству, как лживость (очевидно, являющейся производной убеждений и способов организации мышления человека), указывается на недостаточную изученность данной тематики42.

Целесообразно выявлять и следующие мыслительные стратегии.

Стратегия «проактивность-рефлективность»

Давая ответ на вопросы типа «Что вы хотите (от жизни, от работы, от людей и т. п.)?», человек проактивного типа отвечает фразами «Я хочу… я считаю…» и т. п., в противоположность лицу рефлективного типа, отвечающего фразами «Хотелось бы… было бы желательно… если это возможно».

Стратегия «направление «К» — направление «От»

Вопрос тот же. Человек с направлением «К» отвечает фразами типа «Мне нужно…», «Я стремлюсь…», а человек с направлением «От» отвечает фразами типа «Стараюсь, чтобы не… чтоб не было нужно… чтоб не случилось…» и т. п.

Стратегия «ориентация на сходство или различия»

На вопрос, содержащий предложение сравнить что-то (например, разные места работы) человек первого типа отвечает, перечисляя сходства, а второго — выделяет различия.

Стратегия «внутренняя-внешняя референция»

На вопрос «Как вы поняли, что сделали хорошо вот это …?» при внутренней референции человек ответит примерно так: «Я сам знаю… вижу… чувствую», а с внешней — «Люди скажут… старший похвалит… кто-то оценит».

Стратегия «направление сортировки»

При сортировке «на себя» в речи человека часто звучат фразы «Я …, я …, я …», при сортировке «на других» — часто фразы «Он сделал …, она сказала …, он ответил…», при сортировке «на деятельность» — фразы о последовательности событий «Я сделал…, мы пошли…, поговорили…», при сортировке «на вещи» человек дает подробные описания одежды, мебели, техники и т. п.

Ценностные предпочтения

Задается вопрос о предпочтениях в чем-то. Ответы чаще содержат предпочитаемую ценность — «Общение, деньги, азарт, интерес и т. п.». Кроме этого, допрашиваемый может часто и сам употреблять в речи одну и ту же ценность, наиболее значимую для него, например, «Долг», «Ответственность», «Уважение», «Сила» и т. п.

Убеждения

В процессе допроса необходимо быть внимательным к обобщающим фразам подозреваемого (обвиняемого), так как они содержат его важные жизненные убеждения. Данные фразы могут касаться самого подозреваемого (обвиняемого), например, «Я абсолютно никчемный человек»; других людей, например, «Все люди друг другу волки»; обстоятельств — «Сейчас время такое»; связей — «Если не я их, то они меня»; суждений — «Я же вижу, что вы мне не доверяете».

Высказывание этих утверждений можно спровоцировать, задав вопрос типа «Что вы думаете о … (например, о себе в данной ситуации, об окружающих вас людях, о значении денег и т. п.)?».

Выявляя в процессе допроса подобные мыслительные стратегии обвиняемого, следователь должен, в первую очередь, не противоречить им, например, не предлагать человеку, ориентированному на других, сотрудничество со следствием из соображений личной выгоды. А, во вторую очередь, можно попытаться изменить убеждения допрашиваемого, если они носят деструктивный характер. Сделать это легче не с помощью нравоучений, а посредством уточняющих вопросов, которые вызовут сомнения у человека в верности своих установок. Например, на убеждение «Все друг другу волки» можно задать ряд вопросов: «Абсолютно все?», «Каждый враг абсолютно каждому?», «Вам известны люди, которые к вам так не относятся?», «Есть ли люди, к которым вы так не относитесь?».

Мыслительные и поведенческие стратегии следователя, необходимые для эффективного использования базовой информации «Модели».

Приведенный объем теоретических (эксплицитных) знаний сформирован, по большей части, в результате моделирования мыслительных и поведенческих стратегий известных экспертов в области межличностного общения. Часть из них уже приведена как пояснения к работе с каждой группой невербальной информации и далее будет конкретизироваться при описании специфических моделей получения достоверной информации.

Первый важный поведенческий принцип для следователя, проводящего допрос, следует из специфики процессуального общения. В отличие от многих других видов межличностного взаимодействия, где пристальный изучающий взгляд на собеседника вызывает его настороженность и препятствует доверительности, в ситуации допроса следователь должен и имеет право смотреть на допрашиваемого длительно и оценивающе. По мнению экспертов, именно неумение и стеснение смотреть на людей является причиной недополучения от них значительной части невербальной информации.

Причем, наиболее важно «снимать» визуальную информацию не тогда, когда человек говорит сам, а когда говорит следователь и реакции допрашиваемого являются следствием такой словесной стимуляции. Это не простой навык, так как требует одновременного осмысления собственной речи и оценки внешних сигналов от человека.

Кроме этого, ситуация допроса дает сотруднику право задавать подозреваемым (обвиняемым) необходимые вопросы и ожидать от них ответов. Следователь не должен быть стеснен, повторно задавая похожие вопросы или выстраивая их серии каким-либо иным необходимым для объективного расследования способом. Сотруднику, проводящему допрос, полезно относиться к своим вопросам как к стимулам для реакций допрашиваемого. Необходимо иметь предварительные версии как по поводу отношения подозреваемого (обвиняемого) к расследуемым обстоятельствам, так и по поводу их субъективной значимости для него, с тем, чтобы, опираясь на эти предположения, сопоставлять ожидаемую реакцию с наблюдаемой.

Важное уточнение — если такая реакция допрашиваемого началась сразу после слов следователя, то скорее всего именно они явились изменившимся контекстом для поведения подозреваемого (обвиняемого), а если реакции предшествовала длительная пауза, то нужно искать другие, скорее всего собственные мыслительные стимулы допрашиваемого, вызвавшие эти внешние проявления.

Воспринимая ситуацию таким способом, следователь может сам создавать нейтральный фон невербальных сигналов подозреваемого (обвиняемого), для сопоставления с ним реакций на стимулы, имеющие отношение к расследуемому событию. В частности, задавая тему для обсуждения, касающуюся интересов допрашиваемого, его приятного досуга, можно отметить типичные особенности его мимики и телодвижений, а затем внезапно коснуться темы преступления. Лучше, если это будет косвенный, а не обвинительный вопрос, например, «Вам нравятся вещи фирмы …?» (если допрашиваемый подозревается в краже подобного). В таком случае, возможные проявления волнения человека не будут вызваны самим фактом подозрения его в совершении преступления, что естественно и для непричастного лица.

Кроме калибровки (выявления) типичных нейтральных реакций допрашиваемого можно предварить переход к главной части допроса установлением и других стандартных для него особенностей «невербалики», например, положительной (радость, удовольствие, облегчение) или отрицательной (раздражение, гнев, презрение). Сделать это можно владея предварительными сведениями о личности подозреваемого (обвиняемого), круге его интересов и ценностей. Поднимая соответствующие темы для общения, следует внимательно фиксировать необходимую визуальную и голосовую информацию.

Необходимо проявлять творческий подход к анализу поведения допрашиваемого, так, например, если станет очевидным повторение им непонятного жеста, то следует предварительно определить — когда он проявляется, после каких внешних стимулов, когда он учащается, а когда становится реже. В дальнейшем, при обсуждении обстоятельств преступления, данная информация может быть крайне полезна.

Перемещаясь в процессе допроса по трем названным позициям восприятия, следователь, занимая вторую позицию, должен периодически отвлекаться от того «Что» говорят и задаваться вопросами «Как говорят?», «Почему именно это говорят?» и «Почему это говорят сейчас?».

3. Логический уровень «Способности» общей «Модели»

Понимание контекста эффективного применения «Модели» получения достоверных показаний от подозреваемых и обвиняемых (на уровне «Условия»), а также владение знаниями о «языке тела» и способах получения невербальной информации (на уровне «Поведение») ведет к формированию у следователя следующего состояния — «осознанной некомпетентности» (в сравнении с предыдущим состоянием «неосознанной некомпетентности»). Другими словами, если изначально сотрудник мог не знать о том, что конкретно он не умеет в применении психологических методов получения достоверных показаний, то с получением знаний в теоретической форме, он узнает о недостающих у себя умениях. Следовательно, необходимо выделить и сформировать соответствующие навыки. Логический уровень «Способности» является следующим звеном полной «Модели» получения достоверной информации от подозреваемых (обвиняемых), которое соответствует ответу на вопрос: «Благодаря каким способностям, умениям, навыкам возможно осуществлять описанные ранее действия по получению достоверной информации?».

Отправной точкой для данного этапа является объективный факт, установленный научными исследованиями: средний человек способен фиксировать в сознании одномоментно 7 ± 2 единицы поступающей извне информации43. Очевидно, что приведенное выше количество невербальных критериев, выявляемых у допрашиваемого, значительно превышает это число, и нетренированный следователь не в состоянии подметить и понять значение сразу всех телесных сообщений подозреваемого, не отвлекаясь при этом от смыслового содержания его речи.

Данная проблема сравнима с ситуацией овладения навыком вождения автомобиля и ее решение аналогично — необходимо систематично и поэтапно отрабатывать восприятие сначала небольшой части поступающих сигналов, доводя его до автоматизма и отправляя в подсознание. Постепенно это приведет к состоянию «неосознанной компетентности», когда специалист получает необходимую информацию, но не осознает, как он это делает. Практика показывает, что этот подход позволяет значительно улучшить способность различать, в частности, микроэмоции и общую неискренность собеседника.

Наилучшими объектами для такой тренировки являются люди, неискренность которых в данный момент точно известна наблюдателю. Это могут быть как любые окружающие люди, так и наблюдаемые по телевидению или видеозаписи после того, когда их ложь оказалась раскрытой. Хорошим объектом для этого являемся и мы сами. Сопоставляя переживаемые эмоции по поводу сообщаемой кому-то лжи (первая позиция) со своими телодвижениями (вторая позиция), можно научиться понимать и внешние реакции окружающих. Здесь следует периодически задавать себе вопросы типа — «Почему я сейчас сделал этот жест (коснулся лица, скрестил пальцы рук и так далее)?». Преимущество такого метода состоит в том, что только сам тренирующийся знает наверняка, когда он неискренен и испытывает волнение, связанное с этим.

В целях планомерного развития навыка фиксации значимых изменений в поведении допрашиваемого, необходимо составление графика с включением в него всего списка критериев:

— паузы в речи, любые отвлечения, отсрочивающие ответ (прикуривание, почесывание, растянутые междометия);

— непрямые ответы на вопросы;

— признаки заученности рассказа;

— слова, которые акцентируются громкостью или интонацией;

— места понижения или повышения голоса в речи, проговариваемые скороговоркой или с замедлением;

— признаки сбивчивости речи (запинки, покашливания, повторы, «проглатывание» окончаний слов и т. п.);

— брови (положение и движения);

— рот (положение и движения);

— лицевые мышцы (характерные движения или их полное исчезновение (маска));

— характерные признаки основных эмоций на лице (по образцам44 и на реальных лицах);

— присутствие признаков противоположных эмоций на разных уровнях лицевых мышц;

— асимметрия проявления эмоций на лице;

— микроэмоции;

— мимические эмблемы и знаки препинания;

— глазные ключи доступа к внутренним образам;

— репрезентативные системы (по речевым оборотам, жестикуляции и т. п.);

— глубина и частота дыхательных движений;

— изменение цвета кожи, усиление потоотделения;

— признаки пересыхания во рту;

— изменение размеров зрачков;

— поза (закрытости к общению, открытости, враждебности, доверия, напряжения, расслабленности, интереса, безразличия);

— шея (прямая, в плечах, наклон вбок, движения);

— положение корпуса (прямое, анфас, полубоком, отклонение назад, наклон вперед, сгорбившийся, с опорой на одну руку или сторону, движения);

— положение плечей (на одном уровне, одно выше другого, опущены, подняты, движения);

— жестикуляция (богатая, скупая, симметричная, односторонняя, агрессивная, иллюстративная);

— кисти (спрятаны, на виду, открыты, сжаты в кулак, сплетены в пальцах, потирание ладоней, другие движения);

— стопы (спрятаны, на виду, направление мысков, движения);

— соответствие позы, движений, мимики и т. п. характеристикам речи смыслу произносимых слов;

— несоответствие левой и правой сторон тела (асимметрия).

Тренируясь, следует фиксировать у людей только одну группу признаков, игнорируя все остальные (например, в течение дня). Для лучшего эффекта может быть смоделирована стратегия М. Эриксона45 с выключением одного из каналов, например, визуального (при отработке звуковых признаков) или аудиального (при отработке визуальных признаков). Это удобнее делать в процессе просмотра телепередач или видеозаписей, отключая звук или изображение, а позже проверяя сделанные выводы. На начальном этапе важна только фиксация внешних переменных без интерпретации и сопоставления их со смыслом слов и контекстом обстановки. Постепенно, работая с содержанием сообщений, можно сравнивать его с подмеченными невербальными изменениями.

В результате регулярной практики навык может быть доведен до уровня, когда по короткому взгляду на человека можно будет иметь суждение о его состоянии, настроении, искренности, без осознания замеченных критериев, по которым был сделан этот вывод. Состояние, когда осуществляется подсознательная оценка собеседника является целью коммуникатора. Интересно, что аналогичным образом в своей актерской системе К. С. Станиславский учил: «Система» просматривается дома, а на сцене бросьте все… Одна сторона техники — заставить работать подсознание. Вторая — умение не мешать подсознанию, когда оно работает»46.

Для планирования занятий полезно также учитывать предпочитаемую систему представления внутреннего опыта (репрезентативную систему) самого следователя и, в зависимости от этого, визуалу делать акцент на фиксации внешних невербальных признаках, а аудиалу — на звуковых, постепенно подключая недостающие каналы восприятия.

...