автордың кітабын онлайн тегін оқу Легион проклятых. Затерянная во времени
Валентина Чеботкова
Легион проклятых
Затерянная во времени
Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»
© Валентина Чеботкова, 2018
Первая часть трилогии, повествующей о тяжелых временах, наступивших для охотников Северной обители Великого Братства. Пережившая страшное потрясение охотница по имени Марта не может вспомнить ничего о своей прошлой жизни, но призраки былого ужаса не дают ей спокойно жить. Неожиданный гость из Южной обители узнает в ней свою пропавшую любовь, но это становится лишь первой каплей в чаше потрясений и перемен, что уготовила судьба отважной героине.
18+
ISBN 978-5-4493-2734-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Пролог
Северный портовый город
На ночной город опустился туман. Лужи покрылись тонким слоем льда, едва заметного, блестящего под луной. Грязная зловонная вода в каналах изредка поблескивала рябью. Фонарщики заканчивали зажигать фонари, мрачными тенями блуждая по улицам. Приличные дамы и господа уже давно готовились ко сну, читали книгу, в тусклом свете свечей, или потягивали бренди после плотного ужина. За окнами слышался редкий стук копыт по брусчатке да отрывистая брань извозчиков. Желтый тусклый свет фонарей делал мокрые улицы золотыми, пряча в черных тенях переулков обычную городскую грязь, укрывая потерянных для всего мира подвыпивших бродяг.
Одинокий месяц укрылся за грязным закопчённым облаком. Фигура в длинном плаще с капюшоном, натянутым на глаза, проскользнула незаметно, держась в тени темной стороны улицы. Никто не обратил на нее никакого внимания. Одинокие джентльмены возвращались с ночных попоек к своим домам, где, возможно, их ждал теплый очаг, беременная жена или же разочарованные родители. Хотя, наверное, не стоит называть джентльменами подобных субъектов. Фигура скользнула в подворотню, огляделась, оказавшись в полной темноте. Несмотря на грязь и лужи, ее шагов совершенно не было слышно. Она передвигалась словно пума, выслеживающая жертву: уверенно и неотвратимо. В дальнем углу кто-то надрывно закашлял — бедолаге осталось совсем недолго. Человек снял капюшон, презрительно кинув взгляд на пропитого до мозга костей забулдыгу, скрючившегося на груде зловонного тряпья. Свет фонарей не мог сюда добраться, но эти двое определенно видели друг друга. Завидев мутными глазами посетителя в своем переулке, несчастный силился разглядеть невысокую стройную фигуру в длинном плаще, щурясь, словно глядя на солнце.
— Кто здесь? — тяжелым хриплым голосом спросил он. Фигура не шелохнулась. Голос оказался отнюдь не скрипучим и не старческим. Возможно, несчастный был просто тяжело болен. Человек двинулся к бродяге, его движения были плавными и грациозными, выдавая в неожиданном ночном госте девушку. Раскинув полы тяжелого плаща, она присела на корточки напротив вопрошающего, который в свою очередь вглядывался в ее лицо.
— Давно ты здесь живешь? — игнорируя его вопрос, спросила девушка. Голос ее звучал громко и четко, как выстрел. Не ответить на такой вопрос было просто невозможно. Бродяга захрипел, и снова согнулся в ужасном приступе кашля. Девушка не двинулась с места, лишь раздраженно отвела взгляд.
— Пару долгих месяцев, мисс. Как видите, недолго мне осталось, — голос его звучал слишком хрипло, невозможно было разобрать сожалеет ли он, боится ли.
— Я ищу кое-кого. Возможно, ты видел его. Высокий. Широкоплечий. Ходит в сопровождении одной или двух дам. Говорит красивыми фразами с акцентом чужака. Питает слабость к юным особам женского пола. Да и к более взрослым тоже, — с отвращением добавила ночная гостья. — Его имя Виктор. Хотя, возможно, он называется другим именем.
— Щегол. Такие здесь не бывают. Давно не видел таких, — он призадумался. — Когда-то и я был из их числа. Удивлен встретить вас в этой помойке, леди. — Бродяга снова сильно закашлялся, и чуть было не упал, если бы девушка не подхватила его исхудавшее, на удивление горячее тело. Бродяга крепко впился пальцами в ее руки. Небо на миг прояснилось, и луна блеснула в глубоких зеленых глазах умирающего. Это были глаза молодого мужчины, полные отчаяния, боли, безысходности. Он всматривался в нее, одновременно не видя ничего перед собой, словно в горячке. Дыхание со свистом вырывалось из его легких. — Леди, — спросил он, хриплым шепотом. — Кажется, час мой настает. Вы столь прекрасны. Неужели вы ангел, что пришел забрать мою душу в лучшие места? Заслужил ли я место в чертогах небесных?
Девушка не шелохнулась. Ни один мускул не дрогнул на ее холодном, белоснежном лице. Лишь глаза изучали умирающего на ее руках человека. Скелет, обтянутый кожей. В грязных лохмотьях, со спутанными волосами и колтунами в бороде. Он него нещадно несло трущобами, но девушка и не думала отвернуться или же отдернуть руки. Было в нем что-то… что-то особенное, доброе. Судьба обошлась с ним довольно жестоко, и, если это его последний миг, нужно проявить уважение и милосердие.
— Боюсь, что нет, — печально произнесла она, наконец. — Я, скорее, демон.
— Демон… — эхом повторил он. — Как ваше имя?
— Марта. Меня зовут Марта.
— Марта… какое красивое… имя… а я… я…
Хватка бродяги стала слабеть, через секунду он обмяк. Тело его было настолько легким, что он даже не потянул Марту за собой. Ростом он был чуть выше девушки, тело его было покрыто пятнами, не то грязи, не то признаков болезни. Кто он? Откуда? Как оказался на ее пути? Покрытые плесенью стены молча свидетельствовали его смерть. Или нет? Девушка проверила пульс — под пылающей кожей больного все еще билась трепещущая жилка. Марта колебалась пару секунд. Затем подняла глаза к небу, выругалась так отборно, как не каждый мужчина мог себе позволить. И подхватив несчастного на руки, скрылась в ночи, словно призрак.
1
Малькольм прохаживался по узкой улочке, поджидая Марту. Девушке давно нужно было вернуться, но она задерживалась. Питер — подросток, сын кухарки — дремал на козлах их экипажа. Наконец, едва различимый шорох, привлек внимание Малькольма.
— Ну и где тебя носит?! — взорвался он злобным шепотом, обернувшись. Но ожидания его не оправдались — на него из темноты смотрели два ярко-красных глаза — вампир. В следующую секунду Малькольм достал из ножен висевший за плечами меч — вампир не заставил себя долго ждать. Поднырнув под атакующую руку, он попытался укусить мужчину в шею, но Малькольм уже вонзил короткий серебряный кинжал существу прямо под подбородок. Вампир зашипел, хватаясь за распахнутый плащ охотника, и рассыпался в прах. Питер проснулся и теперь испуганно глядел своими огромными серыми глазами на картину, развернувшуюся перед ним. Малькольм высокой горой возвышался посреди улицы, в боевой готовности, тяжелый кожаный плащ с шорохом развевался от порывов ветра, а глаза метали молнии, обшаривая самые темные закоулки в поисках друзей погибшей твари. Но их не было. Похоже, он просто шел мимо по своим грязным делам.
— Это был не его день, — подытожил Малькольм, привычным жестом убирая оружие. Голос его звучал так обыденно, словно он рассуждал, какие сапоги наденет к обеду. Его вьющиеся каштановые волосы были обильно смазаны воском и собраны лентой в хвост на затылке. Могучая грудь под белоснежной рубашкой и кожаным жилетом, была накрест перетянута ремнями, что удерживали ножны за спиной. Шея предусмотрительно обмотана платком — ветра здесь суровые, морские. Высокие сапоги были идеально вычищены. Питер всегда удивлялся, как ему при такой грязной работе удается сохранять свою одежду и обувь в безупречной чистоте. Мужчина всегда был опрятен, а запах его мыла мог освежить любую помойку, куда бы они ни попали.
— Мисс Марта еще не вернулась, сэр? — спросил паренек, и голос его предательски дрогнул. Он уже не в первый раз возит охотников на вылазку, но все никак не привыкнет.
Малькольм как обычно с улыбкой подмигнул.
— Еще нет. Ты бы не спал пока, Пит. Я не хочу, чтобы на тебе снова появились грязные отметины.
Питер сглотнул и молча кивнул. Грязными отметинами они называли след от укуса вампира. 4 маленькие точки. 4 острых клыка. Тонны боли. И долгая борьба за жизнь. Питера уже кусал вампир. Тогда ему едва стукнуло 10. Его отец напился, поколотил мать и вышвырнул их обоих из дому. Тогда никому и в голову прийти не могло, что в ночном городе могут встречаться кошмары, кроме грабителей и убийц. На них напала компания молодых вампиров, Питер защищал мать, как мог, но их обоих покусали. И если бы не мисс Марта, их бы вовсе не было в живых.
Дверь в экипаж распахнулась, заставив обоих вздрогнуть. Охотница как всегда появилась неслышно.
— Марта! Что за ужасный смрад?! — Малькольм прикрыл нос белоснежным платком.
— Закрой рот и поехали. Хотя я не обижусь, если ты побежишь следом, — ничего не объясняя, девушка запрыгнула в экипаж, уложив больного бродягу так, чтобы его голова покоилась на ее коленях, но дверь закрывать не стала. Малькольм с проклятьями и извечным ворчанием забрался в карету, отряхивая плащ от брызгов грязи, которыми она его окатила.
— Пит, вези нас домой, да поскорее! — стукнула Марта по крыше.
— Хорошо, мисс! — парень дернул поводья, и лошади, вздрогнув, понеслись по ночному городу, отбивая копытами знакомый и успокаивающий ритм.
— Он как-то опустился с тех пор, как его Стефан видел в последний раз, — с сочувствием пробубнил Малькольм. — Это Виктор?
— Нет, — коротко бросила девушка.
— Ради всего святого! Марта! Кто это? — Малькольм едва сдерживал тошноту, прижимая платок к лицу. Хладнокровному равнодушию Марты можно было смело ставить памятник.
— Человек, которому нужна помощь, — сухо ответила девушка. Она сбросила перчатки, и теперь ее изящная белоснежная кисть покоилась на горящем, вымазанном разнообразной грязью, лбу бродяги.
— Он знает что-то? — с надеждой спросил охотник. — Про Виктора?
— Не уверена. Скорее всего нет.
— Марта! — возмущенно взвыл Малькольм. — Обитель не приют для бездомных! Это священное место! То, что тебя там приютили, не дает тебе права…
— А что, мне, по-твоему, нужно было бросить его там умирать? — взгляд Марты был ледяным и безжалостным. — Он — человек.
Она сверлила мужчину глазами. Вопрос был задан спокойным ровным голосом, но от ее тона у Малькольма по спине прокатилась волна холода. Как она это делает?
— Надеюсь, он хоть чем-то будет нам полезен, — буркнул охотник и уставился в окно.
Марта восседала напротив, гордо выпрямив спину, грациозная и опасная, как кошка. Ее яркие рыжие волосы выбились из тугой прически и отдельные пряди падали на лицо. Желтые, как фонарные огни, глаза не выражали никаких эмоций. Фарфоровое лицо ее было безупречно красиво — высокие скулы, тонкие линии лица, правильный нос, симметричные брови, длинные пушистые ресницы, чувственные пухлые губы. Она хоть и была рыжая, веснушек на ней не было, а брови и ресницы были темнее огненных волос и выглядели благородно, а не смешно, как у теленка. Малькольм всегда думал, появляются ли у нее на щеках ямочки, когда она улыбается? Во всяком случае, при нем она никогда не улыбалась.
— Ты сражался, — не то спросила, не то констатировала Марта.
— Развлёкся с одним вампиром. Это не сражение, — раздраженно заявил охотник, не отнимая платка от носа. И как она терпит этот смрад?
— Безрассудно с твоей стороны рваться в битву против легиона, — Марта смотрела на него своими кошачьими глазами. — Это опасно для Питера.
Малькольм уже привык, что его личное благополучие Марту волнует в последнюю очередь. Хотя ее можно было понять — она спасла парня и его мать, их жизнь была ее заслугой. Как кошка она охраняла их, словно своих котят. Не позволяла никому их оскорблять или нагружать работой больше остальных. Мать Пита, чужестранка, работала на кухне монастыря, она превосходно готовила и пекла чудеснейшие пироги. Питер же помогал на конюшне и в огороде. А когда старина Дэвис, их старый кучер, бывалый охотник, оставшийся без ноги еще в молодости, погиб в битве под мостом полгода назад, Питер вызвался им помогать. Битва была лютая, Малькольм и сам едва не погиб. Марта долго отказывалась брать его с собой, но потом разрешила возить их на ночные вылазки, с целью раздобыть информацию. Едва им могла угрожать какая-либо опасность, она тут же прятала парня в экипаж и не давала выйти. Малькольм за глаза называл Марту крестной мамой.
— Ничего с ним не случилось, он в порядке.
Марта заботливо прикрыла полами плаща ноги нищего. Его некогда бывшая неплохой одежда давно пришла в негодность, превратившись в жалкие лохмотья. Бродяга зашелся в приступе жуткого кашля, затем хрипло застонал. Девушка аккуратно убрала скатавшиеся пряди волос с его лба. Между ее бровей залегла складка, выдающая тяжелые думы.
— Марта… — простонал бродяга.
— Тихо. Скоро мы будем дома. Мы вылечим тебя. Поспи, — ее голос был таким нежным, что Малькольм засомневался, так уж ли незнаком был ей этот человек. Тем более он назвал ее по имени.
Бродяга открыл глаза и посмотрел на девушку.
— Ангел… я ждал… почему так больно?…
Несчастный бредил. Марта положила прохладную ладонь на его пытающий лоб и что-то быстро зашептала. Издав вздох облегчения, нищий закрыл глаза и обмяк.
— Ты… убила его? — тихо спросил охотник.
Она подняла на него все тот же тяжелый, ледяной, как айсберг, взгляд.
— Ты испачкался, Малькольм. И от тебя разит вампиром. Ничуть не лучший смрад, чем запах этого человека.
Охотник выругался про себя и отвернулся к окну. Невыносимая женщина!
2
Едва экипаж въехал во двор монастыря, двери распахнулись, словно их ждали. Навстречу им вышел Отец Иаков. Марта открыла дверь экипажа, не дожидаясь, пока Малькольм выйдет, и вынесла своего нового подопечного на руках. Охотник побагровел от раздражения. Всякий раз она пресекала его попытки проявить о ней заботу, чем доводила мужчину до белого каления. Но и он не сдавался. Таким образом, два упрямца наперегонки пытались досадить друг другу: он — своей заботой, она — своей самостоятельностью.
— Марта, кто этот несчастный? — спросил настоятель, подходя ближе.
— Он болен, святой отец.
— Он человек? — с тревогой уточнил старичок.
— Да. Я не знаю его имени. Но он тяжело болен. Позвольте ему остаться в стенах монастыря, ему некуда идти.
Настоятель посмотрел на Марту с сочувствием. За ее спиной, скрестив сильные руки на груди, стоял Малькольм, всем своим видом выражая недовольство.
— В наших стенах каждому найдется место. Неси его в лечебницу, Марта. Брат Грегори осмотрит его.
Настоятель не попросил Малькольма взять несчастно, ведь женщине тяжело. Как и Малькольм не пытался взять его у нее сам. Марта была сильна. Несмотря на хрупкое телосложение, она с легкостью поднимала тяжести. В той злополучной битве под мостом она по ошибке в бою ударила Малькольма в грудь, находясь в запал, и переломала ему три ребра. Охотник долго дышал через силу, но такой заботы от нее не видел. Как и извинений не дождался.
— Как она? — спросил отец у Малькольма.
— В порядке. Язвит как всегда, — буркнул он.
— Вы нашли то, что искали?
— Нет.
Старичок кивнул, перебирая четки.
— Поздно. Вам нужен отдых. Утром обсудим.
* * *
Марта не отходила от кровати больного. Он метался в бреду, кричал. Врачевателю пришлось отнять у него три пальца на правой ноге — они были обморожены. Вместе с братьями она помогала омыть его тело в горячей, а затем и в холодной ванне, подстригла его свалявшиеся волосы, которые оказались необычайно мягкими, цвета соломы ярким солнечным днем. Причесала его, и ежечасно меняла холодный компресс на лбу. Ей казалось, что она несет определенную ответственность за состояние этого несчастного. В его глазах что-то было. Да и не могла она вот так бросить его там. Умирать. Совсем одного.
Дверь в комнату тихо отворилась. Вошла Анна — мать Пита. Низенькая розовощекая пухлая женщина в белом чепце, сером потертом платье и посеревшем переднике смущенно сложила ладони перед грудью.
— Мисс Марта, можно войти? — тихо спросила она. Женщина иногда говорила на своем родном наречии, но Марта хорошо понимала все языки. Откуда у нее это знание, она не помнила. Как и всего, что было до того, как она попала в монастырь.
— Да, Анна, входи, — ответила ей девушка.
— Вы не отдыхали, я подменю вас, — она сочувственно посмотрела на больного. Грудь его судорожно вздымалась.
Марта растерянно встала.
— Я не устала, право. И не голодна.
— Мисс, господин Малькольм жаловался на «запах, словно из пасти самого дьявола», полагаю, вам хочется помыться, — даже если ей и не нравился запах, исходящий от Марты — охотница все еще не переоделась и не вымылась — то виду она не подала. Только участие и бесконечная благодарность в маленьких умных глазках. Таких же серых, как у сына.
Марта оглядела себя — блузка, стянутая корсетом по талии, вся пропитана грязью. Кожаные брюки разбухли от воды. Сапоги в грязи. Плащ, которым она укрывала мужчину, свален в кучу у кровати.
— Да, пожалуй, приму ванну. Спасибо, Анна. Если он начнет кричать и звать кого-то, тут же пошли за мной.
— Хорошо, мисс.
— Как Питер?
— Все хорошо, он поел и лег спать, благослови вас Господь, мисс, — женщина не уставала благодарить Марту все года, что провела в монастыре.
— Полно, Анна. Господь мне не поможет, ты же знаешь, — с легкой улыбкой сказала Марта. Она захватила плащ и перчатки.
— Оставьте их внизу, мисс. Я постираю вашу одежду. И даже не спорьте! — горячо перебила она начавшую было противиться Марту.
— Хорошо, Анна. Я оставлю одежду внизу, — согласилась, наконец, охотница.
Девушка вышла, притворив за собой дверь. До ее слуха донеслась тихая молитва — Анна молилась за нее и несчастного бродягу. Святая женщина. Вздохнув, Марта бесшумно двинулась по коридору к своей келье, как вдруг замерла перед дверьми Малькольма. Через долю секунды он вылетел из них, как ошпаренный, и не остановись она — налетел бы прямо на нее. На нем были одни бриджи. Мужчина ошарашенно уставился на девушку. Ледяная маска безразличия все также украшала ее прекрасное лицо. Волосы еще сильнее выбились из пучка, если бы не бледность, она была бы просто обворожительна. Как валькирия, разгоряченная схваткой.
— Малькольм, — произнесла она, вызволяя его из пучины мыслей.
— Что? — рассеянно спросил он, не сводя с нее растерянного взгляда.
— Дай мне пройти.
Мужчина смутился на мгновение, затем отступил, скорчив гримасу.
— Боже правый, как же ты воняешь!
— Спокойной ночи, Малькольм, — только и сказала девушка, пройдя мимо.
Он проводил оценивающим взглядом ее профиль. В этих брюках она была просто прекрасна. Понятно, почему дамы их не носят — невозможно сосредоточиться, когда рядом такие точёные формы. Малькольм едва успел увернуться — в него полетел подсвечник. Марта всегда знала, что на нее кто-то смотрит. Особенно когда смотрел именно он. Охотник усмехнулся, но в тот же момент скривился от вони трущоб, тянувшейся вслед за своей хозяйкой. Поднял с пола металлический подсвечник, оценив про себя его немалую тяжесть. От такой неожиданной встречи из головы вылетело, зачем он вообще выходил из комнаты. А ведь было что-то важное, он спешил. Покрутив в огромных ладонях подсвечник, Малькольм задумчиво направился вниз по лестнице.
Девушка ощущала спиной обжигающий взгляд мужчины. Ей дико хотелось вернуться и влепить ему пощечину, но в то же время ей нравилось, когда он на нее ТАК смотрел. Но запах его мыла раздражал. Как можно быть таким чистюлей? Ну, ничего. Марта уже дошла до своей комнаты, как ощутила присутствие. Кто-то находился сейчас в ее келье. Девушка расправила плечи и вошла с холодным безразличием на лице. Горели свечи, распространяя запах эфирных масел, что так успокаивали и помогали заснуть. А спала она тревожно и мало. Марта покупала их у одной доброй женщины. У узкого мутного оконца — единственного источника солнечного света днем в ее монастырской келье — стоял инквизитор Стефан Дитрих. Сердце девушки инстинктивно дрогнуло. От этого человека пахло страданиями и смертью.
— Ваше Преосвященство, доброго вам здравия, — Марта склонила голову в легком приветствии. О реверансах не могло быть и речи. Хотя в душе ей очень хотелось делать все так, чтобы не вызывать гнева этого могущественного человека, она физически не могла заставить себя двинуться с места. Тем более, его сюда никто не приглашает — инквизитор частый незваный гость в келье охотницы.
— Марта, дитя мое, — мужчина в красной рясе обернулся с обычной улыбкой, от которой хотелось бежать. — Святые угодники, чем от тебя пахнет? — он изящно извлек из рукава белоснежный кружевной платочек и приложил к носу. На вид ему было лет 30 — 35, но судя по занимаемому положению — куда больше. Старший инквизитор, человек, чьи руки были по самые плечи в крови.
— Прошу меня простить, Ваше Преосвященство, я проявила милосердие к умирающему бродяге. Сейчас за ним присматривает Анна, я пришла переодеться, чтобы после вернуться к его постели, — девушка стояла в дверях, смиренно опустив глаза к полу. Встречаться взглядом с этим страшным человеком она все равно не хотела. — Если Ваше Преосвященство позволит, я бы хотела принять ванну.
Мужчина смерил ее взглядом, от которого всегда хотелось вымыться.
— Да, конечно, дитя мое, — его голос заползал в уши подобно червям. — Но прежде, как прошла сегодняшняя вылазка? Кроме несчастных зловонных нищих ты никого не встретила?
— Малькольм столкнулся с одним вампиром в переулке, все прошло…
Инквизитор раздраженно махнул рукой, призывая замолчать.
— Ты знаешь, о чем я. Мне ни к чему эти грязные подробности. Этой вашей охоты, — последнее слово он произнес презрительно. Монастырь находился под его протекцией. Охотниками были целые династии, звание переходило от отца к сыну. Марта была единственной женщиной, которой позволили стать охотницей. Ей слишком много позволяли, она чувствовала, как ходит по лезвию. А когда ею заинтересовался этот человек, ситуация стала еще острее. Стоило сделать один неверный шаг — и из сильнейшей охотницы Марта превратится в очередную ведьму, которую инквизитор будет самолично пытать и мучить. Он терпел это все лишь для того, чтобы прятать свои грехи. Теперь же Марта стала его личной ищейкой, девочкой на побегушках. Положение дико раздражало, но пока еще рано было что-либо предпринимать. Инквизитор искренне полагал, что охотники просто выдумывают эти истории о вампирах, ведь тел после смерти не остается. А грязные отметины всего лишь укусы диких животных, от которых люди начинают болеть. Лишь церковь и святое слово спасает мир от нечисти. А охотники — мелкая забава инквизиторов. Вампиры! Какая ересь! Хотя порой казалось, что Дитрих был не так прост, каким хотел казаться в отношении вампиров. Но никто не знал его настолько хорошо, чтобы судить об этом.
На прошлой неделе Стефан вот так же стоял в ее келье, поджидая ее с ночного рейда. Марта не знала, восхищается он ей или презирает. Но похоть в его глазах вызывала тошноту. Удобная, совсем не женская одежда, которую она носила, сейчас казалась ей прозрачной. Словно Стефан разглядывает ее голую, готовясь овладеть этим молодым сильным телом.
— Женщина. Охотница. Даже звучит ужасно, — сказал он тогда, не сводя с нее глаз. — Я наслышан о твоих подвигах, Марта. Хочу, чтобы ты подтвердила свою необходимость монастырю и святой инквизиции. Найди и приведи ко мне человека. Его имя Виктор. У меня к нему есть пара вопросов, но вызывать его официально я не хочу. Зачем, ведь у меня в подчинении такая… — он осекся, помолчал пару секунд, взвешивая сказанное. — Отец Иаков даст указания, которые я ему передал. Я вернусь, чтобы узнать, как продвигаются дела.
Марта боялась пошевелиться. Она все еще не нашла этого человека, хотя регулярно блуждала по улицам и выискивала информацию о таинственном Викторе.
— К сожалению, Ваше Преосвященство, мне не удалось его найти. Но я продолжаю поиски.
Стефан подошел к ней и провел своими идеально чистыми пальцами по ее лицу, очертил линию скулы, погладил губы. Марта не шевелилась.
— Помойся, дитя мое. От тебя смердит, как от дохлой псины. Я жду результата. Если ты разочаруешь меня, мне придется сделать тебе больно. А я хочу совсем не этого, — на этот раз его голос прозвучал холодно. Шурша полами рясы, инквизитор вышел вон, бросив на пол, уходя, свой платок, которым вытер пальцы.
Марта стояла неподвижно, слушая звук удаляющихся шагов. Сердце колотилось. Едва шаги стихли, девушка уронила плащ на пол, кинулась к тазу с водой и принялась яростно мыть лицо, те места, где касались его руки. Лишь когда лицо начало гореть, она перестала. Скинула одежду и улеглась в остывшую ванну. Запах бродяги въелся в кожу, волосы, стоял в носу. Марта намылилась, вдыхая аромат лавандового масла. Руки дрожали. Гореть на костре очень не хотелось. Хоть она и слышала, что инквизиция уже утратила свою власть и на кострах никого не жгли уже очень давно, в их северном захолустье Дитрих решал, что может делать инквизиция.
* * *
Анна тихо молилась, сидя у кровати больного. Несчастный открыл глаза и теперь молча смотрел на нее своими большими зелеными глазами. На исхудавшем лице только они казались особенно большими. Женщина растерялась и смутилась, не зная, что говорить.
— Как вы себя чувствуете? — спросила она, наконец. — Вам что-нибудь нужно?
Мужчина молчал. Анна подумала, что он ее не услышал или не понял, но тут он хрипло произнес:
— Где я?
— Вы в монастыре, это святая обитель. Вас лечат. Меня зовут Анна. Принести вам поесть? — она поменяла компресс на его лбу. Несчастный был такой исхудавший, что сердобольная женщина жаждала его поскорее накормить. — Не стесняйтесь, вам нужно поправляться.
— Пить… — сиплым голосом попросил он. Анна поднесла к его рту отвар.
— Пейте. Это травы, они вылечат ваш кашель. Мисс Марта скоро подойдет.
При упоминании ее имени, мужчина приподнялся на локтях. Глаза его загорелись.
— Я помню. Марта. Прекрасный ангел.
Анна улыбнулась.
— Да, она прекрасна. И у нее доброе сердце.
Девушка вошла бесшумно. В длинной белоснежной ночной рубашке, с вязаной шалью на плечах. Ее длинные огненно-рыжие волосы водопадом струились по плечам, покрывая всю спину.
— Анна, я просила присмотреть за ним, а не восхвалять меня.
Женщина покраснела.
— Простите, мисс.
— Я оставила одежду внизу, как ты и просила. Можешь идти.
Анна присела в реверансе и быстро выскочила из комнаты. Марта поставила дымящуюся чашку с бульоном на стол.
— Мисс Марта…
— Вы бредите, — она положила ладонь на его лоб, как тогда, в экипаже. Он все еще был горячим, не смотря на холодные компрессы. — Я принесла бульон. Вы должны поесть.
Несчастный приподнялся, Марта поправила подушку. Его руки на одеяле были такими тонкими, безжизненными, почти прозрачными. Будет нелегко его выходить. Она мельком заглянула в его большие глаза. Зеленые, горящие. Волосы его были цвета соломы, однако брови и ресницы отчего-то были черными. Выглядело это весьма странно. И необычно.
— Меня зовут Дориан, — тихо сказал мужчина. Марта удивилась, что до сих пор сама об этом не спросила, но виду не подала.
Девушка расстелила салфетку на его груди. Подула на горячий бульон, остужая его, и протянула чашку. Мужчина потянулся взять ее, но Марта возразила:
— Нет. Я позабочусь о вас. Пока вы не окрепнете и не сможете есть самостоятельно. Не хватало еще, чтобы вы тут облились горячим бульоном. И не надо так на меня смотреть.
— Вы сильная женщина, мисс Марта.
— А вы джентльмен, но что вы забыли в городских трущобах?
Дориан сделал глоток, медленно проглотил.
— Очень вкусно.
— Анна превосходная кухарка. Итак? — поторопила она его. Голос ее звучал бесстрастно и холодно, как всегда. Дориана удивляла такая смесь силы, холодности и одновременной доброты. Такой доброты, что за нее молилась та женщина, Анна. Да и само его пребывание сейчас здесь было лишь благодаря ей. Необычная женщина, Марта. Противиться ей или лгать под этим острым взглядом желтых глаз было сложно. Странные глаза.
— Я торговец, мисс. Так вышло, что я покинул родные края в поисках лучшей жизни. Но она сыграла со мной злую шутку. Неудачно вложившись, я потерял все. И оказался на улице. Где вы меня и подобрали. Некогда я был преуспевающим человеком из хорошей семьи. Сам не могу поверить, что все так сложилось.
— Сколько вам лет?
— Двадцать восемь, мисс.
— Напишите письмо своему отцу, родственникам. Когда поправитесь, сможете уехать домой и начать все с начала, — она вытерла капельку бульона с его подбородка. — Обитель не место для благородных джентльменов.
— Моя семья отреклась от меня, когда я уехал вопреки воле отца. Не думаю, что они помогут мне теперь в моей беде.
Марта смотрела на него молча. Его волосы, которые она аккуратно подстригла, сейчас были влажными от компрессов. Светлую бороду она расчесала, но не стала стричь. Откуда ей было знать, что он торговец, а не простолюдин. Сейчас, в полумраке, он казался таким слабым и умирающим. Хотя он таким и был еще каких-то три часа назад. Камин догорал, девушка встала, чтобы подбросить дров.
Комната, в которой разместили Дориана, была такой же, как все остальные. За исключением кровати. Кельи монахов были скромными: узкая деревянная кровать с соломенным матрасом, стол, стул, умывальник. Здесь же все было оборудовано для гостей. Кровать больше, матрас мягче. Даже у Марты комната была попроще этой. Хоть и не такая скромная, как у послушников.
За окном стояла глубокая ночь. В свете свечей и каминного огня силуэт Марты был едва различим. Дориан, не смущаясь, рассматривал ее, полагая, что она полностью занята своим делом. Под просторной сорочкой было не разобрать, какая у нее фигура, но кисти рук ее, выглядывающие из кружевных манжет, были очень изящными, с длинными тонкими пальцами. На ее ножках были черные бархатные тапочки, спасающие от холода каменного пола. Когда она присела перед камином, кончики ее волос коснулись пола.
— Мисс Марта? — сипло проговорил Дориан.
— Марта. Зовите меня Марта.
— Хорошо, Марта. Вы молодая красивая девушка, — сбивчиво проговорил он. — Почему вы в монастыре?
Девушка встала и на фоне огня словно засветилась теплым оранжевым сиянием. Взгляд ее был обращен в пустоту. Она молчала.
— Я так решила, — наконец произнесла она.
— В мужском монастыре? — продолжал расспрашивать Дориан. — Почему вы сказали, что вы демон?
— Слишком много вопросов, — раздраженно ответила Марта. — Отдыхайте.
— А вы?
— Я буду здесь.
В подтверждение своих слов девушка взяла с полки книгу и села за стол. Скоро под мерный шорох перелистываемых страниц и треск огня Дориан провалился в сон.
3
Редкие лучи октябрьского солнца осветили коридоры монастыря. Малькольм лежал в своей постели и изучал потолок. Царапины и прожилки на серых камнях собирались в причудливые узоры. Но мысли его были далеки от этих узоров. Вчера он вновь видел инквизитора Дитриха, выходящего из комнаты Марты. После его визитов вечно холодная и безразличная девушка начинала нервничать, Малькольм уже умел различать ее эмоции за годы совместной охоты.
Мужчина помнил тот день, когда она появилась в их монастыре. Четыре года назад. Стояла ужасная метель, ветер выл и бился в окна. Девушку нашел отец Иаков. Замерзшая и полураздетая она лежала у границ монастырских владений, видимо, не смогла дойти. Долгие месяцы ее лечили, часто Малькольм слышал истошные крики, эхом разносящие звон боли по коридорам. Охотник знал, что она носит грязные отметины, но никогда их не видел. Монахи предпочитали молчать. Судя по всему, ее тело претерпело неизгладимые изменения, она получила лечение слишком поздно. Оттого ее глаза были такими странно желтыми, движения грациозной хищницы, бледная кожа, неимоверная для женщины сила. От человека у нее осталась лишь добрая душа и стойкий дух. Малькольм часто задавался вопросом, какой она была до превращения. Была ли она такой прекрасной от природы или же скверна вампиров сделала ее столь привлекательной?
Девушка мало ела, спала по три часа в день, ночами охотилась и безжалостно убивала вампиров, что как грязь наводнили улицы. Редко удавалось увидеть ее в коридорах монастыря. Еще реже вне его стен. В часовню она не ходила. Марта была полна загадок. Никто не знал, сколько ей лет, кто ее родители, откуда она родом. Она не называла даже своей фамилии. Просто Марта. Без прошлого. С безграничной душой, в которую никому не было хода.
Малькольм встал с кровати. Ноги обожгла ледяная прохлада камня.
— Доброго утра, — спокойный голос Марты заставил его подскочить.
— Марта! Какого черта?! Давно ты здесь?! — он прикрылся одеялом. На лице девушки ничего не отразилось.
— Пару часов. Все ждала, когда Ваше величество соизволит проснуться. И еще. Не выражайся в святой обители. Грязный грешник.
Охотница стояла в своей обычной одежде, прислонившись спиной к косяку. Волосы были заплетены в косы, оружия не было. На ногах мягкие туфли. Судя по всему, она никуда не собиралась. Тогда зачем пришла?
— Чего тебе нужно? — сердито бросил он. Ее непроницаемая физиономия иногда раздражала.
— Хотела сказать, что сегодня ночью мы идем в игорный дом.
— Притон, хотела сказать? Ты что, заразилась от своего бродяги?
— Он поправится, передам ему, что ты спрашивал. И его зовут Дориан. Он джентльмен, а не бродяга. Будешь ему грубить, я сломаю тебе еще пару костей. Что касается притона, как ты выразился, это необходимо для дела. Если бы я могла пойти без сопровождающего меня человека с причиндалами в штанах, как это принято, чтобы не привлекать внимания, я бы никогда к тебе не пришла, — ледяным тоном сказала Марта.
Малькольм приподнял бровь.
— Если бы так, ты не торчала бы здесь добрых два часа. Разглядывала мое великолепное тело? — он ухмыльнулся. Каштановые кудри до плеч упали ему на лицо, и он небрежно их смахнул. Самовлюбленный хвастун. Марта невольно обвела его взглядом. Смуглая кожа, покрытая бесчисленными шрамами, стальные мышцы, необъятные плечи. Мужчина был вдвое выше и шире нее. Горячие карие глаза, в которых всегда все было написано, что бы ни пытался скрыть охотник. От Марты ничего не укрывалось. Он питал к ней теплые чувства.
— Боролась с тошнотой от запаха твоего мыла. И не хотела упустить момент.
— Момент увидеть меня голым? — расплылся в самодовольной улыбке охотник.
— Застать тебя в твоей комнате. Пока ты не успел умчаться вон в поисках утех для своего бренного тела.
Малькольм задохнулся от возмущения. Она обвинила его в связи с распутницами. Но едва он открыл рот, как девушка уже, махнув косами, направилась к выходу.
— Ах ты… — брошенная ей вслед книга ударилась о запертую дверь и с глухим стуком упала на пол.
Марта изо всех сил старалась не побежать. Вид обнаженного мужского тела ее ошарашил. Кто бы думал, что Малькольм спит без одежды? Она вовсе не провела там два часа, как сказала. Когда она вошла, мужчина уже не спал. Просто лишний повод взбесить его. Будь она человеком, покраснела бы до кончиков своих рыжих волос. Конечно, Малькольм вряд ли ходит по куртизанкам, ведь они испачкают его безупречное тело. Но побесить его этим было поистине святое дело. Девушка захватила книгу из своей комнаты и направилась проведать Дориана.
Мужчина спал. На столике стоял кувшин с отваром — наверное, принесла Анна. Или один из послушников. Марта положила книгу на стол и принялась расслаблять шнуровку корсета, чтобы комфортно сесть. Это изобретение было поистине ужасным. Но позволяло выглядеть безупречно. Хотя Марте и так было не на что жаловаться — ее тело было словно выточено из мрамора. Справившись, наконец, с корсетом, она села за стол и принялась читать.
Солнце скупо освещало комнату, свечи догорели и погасли. Камин заботливо распространял тепло. Марта погрузилась в чтение и наслаждалась покоем. Интриги и переплетения сюжета так ее увлекли, что она даже не ощутила на себе взгляда. Дориан изучал ее профиль. Поистине, в дневном свете она была еще красивее. На ее бледных щеках играл слабый румянец; когда она наклонялась, ее тяжелые косы падали вперед, отчего девушка постоянно откидывала их за спину. Белоснежная рубашка, слабо стянутая коротким корсетом, невесомым облаком окутывала ее руки и грудь. Взгляд его невольно скользнул по округлым бедрам. Да. Она была прекрасна. Кто бы мог подумать, что мужские брюки так эффектно выглядят на женщинах.
Марта тихо всхлипнула. Сначала Дориан подумал, что ему послышалось, но вот она уже утирает слезу манжетой, не в силах оторваться от чтения. Что же там, в книге так ее растрогало? Девушка рыдала, тихо, не стесняясь своих слез. Закрыв книгу, она еще долго смотрела в пустоту, утирая слезы. Глаза ее покраснели, нос разбух. Сейчас она выглядела такой уязвимой и беззащитной. Маленькая хрупкая девушка, переживающая горе, обрушившееся на героев неведомого романа.
— Марта, — не в силах более наблюдать за ее плачем, позвал Дориан. Девушка выпрямилась на стуле, словно только что вспомнила, что не одна в комнате. Быстро вытерев глаза, она встала и подошла к постели.
— Простите. Я не хотела вас будить, — Марта совсем чуть-чуть покраснела, не то от смущения, не то от слез. Но это все было так интимно, так мило. Дориан чувствовал, что ему довелось увидеть что-то такое личное, чего не следовало бы видеть. От осознания своей невольной вины он тут же смутился.
— Нет, что вы, не извиняйтесь. Я… я не спал. Наблюдал, как вы читали. Скажите, что это за книга? — запинаясь, спросил мужчина.
— Просто книга. Истории. О людях, которых никогда не существовало, — сдержанность и хладнокровие вновь вернулись к девушке. Она с безразличным лицом сосредоточенно налила отвар в чашку. — Как вы себя чувствуете?
— Уже получше, вашими стараниями. Вы не спали из-за меня всю ночь? — обеспокоенно спросил Дориан. Марта замешкалась с ответом. Затем, тихо произнесла:
— Я не могла заснуть. Вы здесь не при чем. Вот, выпейте. Я принесу вам поесть.
Дориан снова закашлялся, сильно сжав Марте руку. Девушка стиснула зубы, но не проронила ни звука. Когда приступ прошел, она поднесла к его губам чашку. Тяжело дыша, мужчина откинулся на подушку, пригубив пару глотков. На его лбу блестел пот.
— Я позову лекаря, — охотница встала и направилась к выходу.
— Стойте, — он схватил ее за руку. Девушка оторопело остановилась. Долгое время она никому не позволяла к себе прикасаться. Малькольма очень хотелось ударить, а инквизитор был ей противен до глубины души. Рука Дориана была непривычно нежной, теплой, так что ей сразу стало неудобно за свои огрубевшие ладони. Она вопросительно посмотрела сначала на свою руку затем на него. Дориан покраснел, отрывисто проговорил, не зная, куда деть глаза:
— Простите. Не знаю, что на меня нашло… просто…
— Я не доктор. И если вы хотите поправиться, будьте любезны принимать должное лечение. Я не для того вас тащила на себе среди ночи, чтобы вы умирали у меня на руках, потакая своим низменным прихотям, — резко заявила Марта, отдернув руку, затем развернулась и вышла из комнаты.
Дориан был потрясен. Неужели она подумала… боже, как неудобно получилось. Он всего лишь хотел попросить ее остаться. А она подумала, что у него грязные фантазии относительно нее. Хотя с такой внешностью ей наверняка не легко приходится. «…тащила вас на себе среди ночи…» Какой же он идиот! Неблагодарный, нетактичный, фамильярный хам и бестолковый дурень! Разве можно так обращаться с дамой? Ну и что, что она не носит платьев? И что с того, что она живет в мужском монастыре? Господи боже, ведь она и правда живет в мужском монастыре. И Анна… странный монастырь. Кто позволял этой женщине ходить в таком виде в монастыре, где мужчины отказываются от мирского и плотского? Это же невероятное искушение. Дориан продолжал ругать себя почем свет стоит, когда в комнату вошел монах в сопровождении высокого широкоплечего мужчины и низенького седого старичка с проплешиной и потертыми четками за поясом.
Монах принес сундучок, который поставил на стол, невзначай скинув книгу, которую забыла Марта. Широкоплечий поймал ее, продемонстрировав небывалую ловкость и скорость реакции. Дориан приподнялся на подушках, но монах его остановил.
— Лежите. Вам необходим покой, — он приложил теплую ладонь к его лбу. Отдернул покрывало и приложился к груди больного, слушая его дыхание. Старичок так и стоял у дверей, молча наблюдая за действиями лекаря, держа руки скрепленными в рукавах, словно грея их в муфте. Широкоплечий же с любопытством рассматривал книгу, подпирая стену. Гобелен со сценой из библии, которыми были увешаны все стены комнаты, угрожающе натянулся под его плечом. Дойдя до последних страниц, он удивленно вздернул брови, видимо, увидев следы слез.
Дориан молча ждал, пока с ним заговорят, но никто не спешил. Широкоплечий скрестил руки на груди, сунув книгу за пояс. Его одежда была безупречно чиста, комната быстро наполнялась приторно приятным запахом мыла, от которого хотелось чихать. Волосы убраны в хвост на затылке, сорочку накрест стягивают ремни, словно сдерживая его могучую силу. Монах тем временем отодвинул одеяло, и Дориан с ужасом увидел перевязанную ступню.
— Что… что с моей ногой? — тихо спросил он.
— У вас были отморожены пальцы. Нам пришлось их отрезать, чтобы избежать заражения.
Дориан побледнел.
— Почему я не чувствую боли? Ведь она должна болеть?
Широкоплечий усмехнулся:
— Вот чудак! Радоваться надо, что не болит! Знаешь ли, когда тебе что-то отрезают, лучше не чувствовать. Вот когда…
— Малькольм, — поднял руку старичок, и мужчина замолчал. Настоятель подошел к постели. — Я отец Иаков, этот нетактичный человек угрожающей наружности — брат Малькольм, — широкоплечий театрально поклонился. — Вас принесли в нашу обитель вчера ночью. Благодаря целебным снадобьям брата Грегори, вы быстро поправляетесь. Наша сестра Марта сказала, что вы юноша благородного происхождения, но хочу вам напомнить, что в стенах этого монастыря все равны, будь то кухарка или дворянин. Господь был милосерден к вам, послав Марту. Как только вы поправитесь, сможете вернуться… — он помолчал, подбирая слова. Домой? К семье? Вряд ли это возможно. — К нормальной жизни, — наконец произнес он.
— У меня ничего нет. И мне нечем вас отблагодарить за вашу заботу. Да и пойти мне некуда, — глухо сказал Дориан. — Я очень извиняюсь, что нанес оскорбление мисс Марте…
— Что ты сделал? — медленно спросил Малькольм, сверля его взглядом. Дориан запнулся и, сильно нервничая, попытался сбивчиво объясниться:
— Я полагал, вы именно поэтому пришли ко мне… просто… мне показалось, Марта не так меня поняла. Я не хотел ее оскорбить и уж тем более… — мужчину снова скрутил жуткий кашель, так что договорить ему не удалось.
— Малькольм! Выйди вон! — отец Иаков, придержал Дорина за плечи, лекарь хлопотал над своим сундуком. Охотник хмыкнул и вышел.
* * *
Марта как обычно сидела в своей комнате. Растерянно смотрела на свои руки, лежащие на коленях. Внешность ее была безупречна, вот только руки… грубая кожа ладоней напоминала ей о прошлом, когда она еще была человеком. Старые шрамы сошли, новые раны затягивались, исчезая бесследно, ее кожа казалась девственно чистым полотном, не считая белых следов от укусов. Только руки все также оставались грубыми и мозолистыми. Мази, которые она тайком покупала, не приносили результата. А потом Марта и вовсе перестала их использовать. Когда ты проводишь каждый день по 6 часов за тренировками, удерживая в руках тяжелый топор или же сражаешься, орудуя мечом, нежные руки тебе только мешают.
За окном шумел обычный октябрьский дождь. Девушка даже не заметила, когда скрылось солнце. Почему она об этом думает? Почему это ее волнует? Марта задавала себе эти вопросы снова и снова, пытаясь поймать нить своих мыслей, но никак не могла найти ответ. Неужели она хочет понравиться мужчине? По-настоящему понравиться? Вздор! Они все только и хотят, что залезть к ней… По спине пробежала дрожь. Яркие картинки утраченной памяти снова заплясали перед глазами, вселяя в сердце дикий ужас. Словно перед тобой быстро листают книгу с картинками, которую ты когда-то читала, но не можешь вспомнить, а когда пытаешься дотянуться до книги, она захлопывается. Временами девушка видела картинки, но людей на них она не узнавала. Лишь чувства сохранились в ее памяти. Некоторых она видела с теплотой в душе, некоторых с презрением. Сегодня ее посетил страх. Животный ужас, от которого сердце долбилось где-то в горле. В глазах стояло красивое лицо молодого мужчины с бездонными зелеными глазами, черными, как сажа, волосами. На фоне бледной кожи волосы казались очень черными. Он улыбался ей, но отчего-то улыбаться в ответ не хотелось. Когда он протянул к ней свою руку, раздался стук в дверь. Марта сдавленно вскрикнула и подскочила. Рубашка пропиталась потом, по спине полз холодок. Колени подгибались. Девушка не имела прошлого, не показывала слабостей, и ощущение такого страха испытала впервые. Во рту пересохло. Сердце норовило пробиться сквозь грудную клетку. Она часто дышала. Стук повторился.
— Марта? Ты в порядке? Что происходит? Клянусь, если ты не откроешь, я выбью эту чертову дверь! — прозвучал тревожный голос Малькольма. Девушка закрыла глаза.
— Я вообще-то спала. Чего ты орешь, как юродивый на площади? — как можно холоднее произнесла она, но голос предательски дрогнул.
— Открывай. Считаю до трех. Один…
Марта выругалась про себя и, открыв дверь, втащила внутрь удивленного охотника, как замерзшего котенка. Он смотрел на нее, вытаращив глаза.
— Марта, у тебя кровь идет. Тебе плохо?
— Что? — она только сейчас почувствовала, что из носа капает кровь, заливая рубашку. — Проклятье!
Малькольм быстро протянул ей свой платок. Она тут же прижала его к носу.
— Принести тебе льда? Ты ударилась? Что…
— Господи боже! Оставь это при себе! Чего хотел? До заката еще шесть часов, я же сказала, что едем вечером, — раздраженно проговорила Марта, задрав голову к потолку.
Мужчина выглядел растерянным, хотя девушка всегда так себя вела.
— Твой обожаемый джентльмен, — Малькольм сделал особый акцент на последнем слове, — сознался, что оскорбил тебя. Что он сделал? Он… — охотник вдруг побледнел, потом побагровел от злости. — Это он тебя ударил?!
— Что?! Ты что, мозги себе тоже этим отвратительным мылом промыл? Ты его видел? Да я сама е
