Доминика Арсе

Хозяева Земли

Шрифты предоставлены компанией «ПараТайп»

© Доминика Арсе, 2018

Гиганты спустились с небес. Человекоподобные, невероятно красивые, улыбчивые и молчаливые, они безобидно разгуливали по Москве среди восторженных зевак. Исчезали мгновенно и появлялись вновь, когда заблагорассудится. Странное дело, с ними не получалась ни фото-, ни видеосъемка. На кадре выходила пустота. Но вскоре выяснилось, желаемое будет, стоит лишь попросить на их языке.

Однажды я влюбилась в одного. А ещё узнала, чего же хотят от нас пришельцы.

18+

ISBN 978-5-4493-1206-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Оглавление

1. Хозяева Земли
2. ПРОЛОГ
3. ГЛАВА ПЕРВАЯ. ГИГАНТЫ С НЕБЕС
4. ГЛАВА ВТОРАЯ. ФОТООХОТА
5. ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПЫЛЬЦА
6. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ. ПОЛЯНА МИРОВ
7. ГЛАВА ПЯТАЯ. СТРЕЛОК
8. ГЛАВА ШЕСТАЯ. НЕОЖИДАННАЯ ВСТРЕЧА
9. ГЛАВА СЕДЬМАЯ. БАРОНЕССА
10. ГЛАВА ВОСЬМАЯ. РЕШАЮ ПРОБЛЕМЫ САМА
11. ГЛАВА ДЕВЯТАЯ. В ГОСТЯХ У БАРОНА ШОБЕРТА
12. ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. НУ, ДЕРЖИТЕСЬ ЗЕМНОВОДНЫЕ
13. ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ. ПОДЗЕМНЫЙ ГОРОД ДРУМ
14. ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ. АРТЕФАКТЫ ДРУМА
15. ГЛАВА ТРИНАДАТАЯ. ГОСТИ ДОРОГИЕ

ПРОЛОГ

Мое имя Валерия. Так случилось, что я попала в другой мир. Он прекрасен, потому что в нем велико и красочно все лучшее, тогда как худшее — ничтожно мало. Хотела бы лично спросить кое–кого, почему именно люди и им подобные являются худшим проявлением природы, по мнению создателей иного мира…

Я скучаю по Эрею Авелю и помню.

Красота — пыльца

Сложно создать

Легко испортить

Но красота

Всего лишь пыльца

А Душа — крылья

Летать можно

И без пыльцы.

Эрей Авель

Прежде чем говорить о другом мире, хотела бы рассказать, с чего все началось. Заодно поведать немного о своей обыденной жизни, как закалялась в боях, и что из этого всего вышло.

ГЛАВА ПЕРВАЯ. ГИГАНТЫ С НЕБЕС

Я — корова. Смотрю на себя в зеркало и думаю…

Я — корова, и даже прилет инопланетян меня волнует меньше.

— Муууу… Муууу… Ма–а –ма?!

— Да, доча? — раздалось из гостиной.

— Завтра я с ночевкой к Светке, — говорю затаив дыхание.

— К отцу с такими вопросами.

— Он завтра дежурит, все равно не узнает.

— К отцу–у.

— Я вымою всю квартиру–у.

— Телефон мне Светиной мамы и адрес.

Ага, адрес. Скажи ей куда иду. Все, сразу табу, запрет, алес, в смысле найн.

— А почему именно мамы, давай Светин дам?

— Нет уж, матери ее…

Фыркаю себе под нос. Не выкрутиться.

Вечером приходит отец. Как всегда, взмыленный, потому что китель шерстяной даже летом носит. Бегу обниматься, ритуал с детства неискореним.

— Ты моя пуговка, — целует меня в лоб.

Я вся в него, толстая и в меру некрасивая.

Младшая сестра сидит в гостиной с ноутбуком. Ей плевать на все, что вне браузера. Она и внешне не в папу. А в нашу худенькую, стройную блондинку маму. А я — толстяк, отцовские гены восторжествовали. Не слишком уж, но мы к этому стремимся.

— Поросеночек ты мой, — продолжает папа без зазрения совести. Убила б, когда при соседях на улице так.

Любит он меня больше младшей. А той и не надо. Колючая сестренка у меня. Не любит телячьих нежностей. Сучку из себя даже дома строит.

Садимся за стол. Втроем. Без Алины, та в своем ноутбуке переписывается с красивыми мальчишками. В блогах обитает. Задница выпяченная и губки «пю» — это каждая вторая фотка у нее в соцсети. А еще эта засранка любит фотографироваться со мной! Дабы подчеркнуть контраст.

Я не урод, и не унылое, так сказать. Но у меня на лице шрамик есть некрасивый, у левого глаза. Не будем об этом. Вполне счастлива, есть даже парень, непутевый, но хороший, для поцелуев сойдет. В кино иногда ходим, по паркам гуляем и на лавочках сидим. Нравятся мне другие… Что есть, то есть. Главное, чувствую себя настоящей девушкой, когда он рядом. А не поросенком и пуговкой.

А папулю люблю, он же с добротой и искренностью выдает мне правду жизни.

— Эклеры купил?! — спрашиваю и вижу, что нет.

Пакетика бумажного с красным цветочком не наблюдается. А так хотелось на язычок прохладненького крема и хрустящей корочки.

— Ой, Лерочка не до того было, прости, прости.

— Торт есть, — с неким укором произносит мама.

— Половина уже съедена Леркой! — кричит пакость по имени Алина. Ей когда надо, она все слышит.

— Я выложу фотки с пляжа, — гнусавлю в ответ.

— Только попробуй! — визжит сестра. Она была там некрашеная. Я бы давно это сделала. Вот только и у Алинки есть на меня компромат в виде случайных кадров, как ем свои любимые эклеры, что папа не привез сегодня!!

Семейный ужин. Смотрим с мамой на папу, да что так скромно, в рот ему заглядываем!

— Ну что там?! — Не выдерживает мама.

Отец в штабе военной части работает. Целый подполковник! Все знает, самую свежую и правдивую информацию. Это пусть Алинка из соцсетей свой блондинистый мозг забивает. Там чуши много: «инопланетяне уже захватили Москву», или: «Моего парня похитили», а вот хлеще: «У меня соседку бабу Нюру сожрали». Да кто ж ее, горькую, кислую есть станет?!

— А что сказать, девочки мои? — с набитым ртом говорит папочка. — Ходят себе по улицам, никого не трогают. В контакт с властями не вступают. Кордоны полицейские в Москве походили, походили, да толку никакого. Стоит напор показать или силу, шар сразу возникает и уносит их к небу. Мирные попались инопланетяне. Им на людей поглазеть, себя показать…

— Ой, дожили. А что они говорят? — ахает мама.

— Молчат, улыбаются, — пожал плечами отец.

Немного об инопланетянах. Раз уж речь зашла, хоть меня больше волнует немытая квартира. Отец поначалу много рассказывал. А теперь совсем скупо.

Первый день, когда они прибыли помню. Мы ж живем в городке маленьком. До Москвы километров тридцать. Но даже на таком расстоянии все ощутили.

— Шар прямо с неба большой спустился! — рассказывал отец, давясь борщом. — И завис над городом. Наши РВСНщики чуть богу душу не отдали! Дежурных на зонтиках столько поседело!

Средства массовой информации тогда просто разорвало. Репортеры взахлеб тараторили о случившемся. Передавали нам съемки этого шарика, размером с площадь. Он и завис–то, где самолеты летают. Помню лысого «филина», в смысле ученого в очках, что картаво распинался перед репортерами, рассказывая высоту и природу явления. Мол, это феномен природы, Николу Теслу приплел. Высота десять тысяч метров тогда была обозначена. На ней и висел шарик прямо над Москвой. Посылали туда какие–то беспилотники, а оно, как об стенку горох. Поле энергетическое — некоторых потом осенило.

А на дворе лето, итак небо яркое. А тут еще два светила: Солнце и это, синевато–голубоватое. Потом раздвоился шар как–то непонятно, стало два шарика: синий и зеленый.

Инопланетяне себя ждать не заставили. Вышли в массы дней через пять, будто туристы приехали. Белым днем! Какие они?! Да обычные люди на вид, вот только в полтора раза крупнее, если не в два. Я по школе математичка еще та, скажу языком математики: коэффициент один семьдесят пять. Во! Все на него умножить надо: голову, руки, ноги, тело. И выйдет целый трехметровый человечек.

Странность одна есть. Их нельзя сфотографировать. Любой, кто это делает, получает разочарование. На снимках вместо них пустое место! Будто прозрачные они. Но визуально–то нет. Существа видимые. Ох, и говорят, такие красавчики! Да одеты, будто каждый индивид великий князь сия Руси: кафтаны расписные, узоры шитые. Сами златовласые. Это все из соцсетей описания. Только текст! Фотографий нет!

Если б не показывали шары летающие, не поверила б вообще. Но первый канал переубедил, там врать не станут.

Сижу за компьютером, в соцсети на страничке моей мышь повесилась. Я никого не интересую. Даже собственного парня. А Кирюша, гаденыш такой, онлайн! И до сих пор мое сообщение не прочитал.

С щемящим сердцем скольжу по странице парня моей мечты. Нет, не Кирилла. А Станислава Егорова.

В животе вспорхнула, как вспомню его глубокий, сильный взгляд.

Эх, выдыхаю дрожащими губками… Стас… Так, новые фото: девочка старая, друзья с ним веселятся, за городом они. На карьер, значит, ездил… Как же хочется лайк поставить и комментарий написать, какой он все — таки классный. Обожаю его, веселого, умного, глазки голубые–голубые, как небо ясное, бровки красивые такие, прямые, как у песика. А фигура, ой — ей — ей. Он же спортом занимается, бегает, боксом еще, наверное… в перчатках его видела. А фотографии с похода, где он в экипировке горной, вообще сводят меня с ума. Он — парень с обложки журнала. И такой добрый, никогда не говорил обо мне плохо. У нас городок — большая деревня. Все друг друга знаем. Виделись, пересекались. Так вот он — мой идеал. С эклерами на одном уровне практически по соблазну моей пышной души.

Помечтали и хватит. У меня Кирилл есть, он парень достойный. Худенький правда, щупленький, ростом не высок, но руки у него сильные, колеса катает и ключами разного калибра машет. А глаза карие с отблеском голубого, красивые такие, смотрятся диковато немного. Сам темненький. Его иногда кавказцы за своего принимают.

Брякнуло оповещение. От Светы пришла весточка.

— Полюбому подруга, — роняет насмешливо Алинка со своей кровати. Развалилась с ноутбуком и подкалывает, мол вряд ли парень написал.

Молчу. Читаю:

«Родители сваливают. Это сто процентов уже. Бери своего парня. Будет весело, нашла погреб».

— О! Ну дела, — из–за плеча раздается. Алинка подлезла незаметно и тоже прочитала, вот мелкая дрянь!

— Вякнешь родителям, я тебя сдам, — рычу на нее, повернувшись. Стоит в одной майке коза моя младшая. Специально ляжки выставила, чтобы завидовала ей.

— Что со своим целовалась? — отмахнулась Алина. — Мама в курсе. Это не возбраняется, особенно с таким красавчиком.

— А то, что он тебя лапал?

— За задницу–то, — прыснула Алина. — Так за такую грех не полапать. Завидуй молча.

Хочется гадость сказать. Но знаю, чем закончится — дракой… В одной комнате живем. Деваться все равно некуда. Воевали мы как–то, я ей ноут испортила, она мне комп. В итоге досталось обеим. Расходы–то родителям нести.

Я, как студентка четвертого на дневном обучении, еще ничего не зарабатываю, стипендия проматывается за первых два дня. Обычно долги раздаю. А Алинка еще в школе учится, ей всего–то четырнадцать. А за задницу ее уже лапают! Знаю я этого лапающего шпенделя, на первом курсе учится, вечно пары прогуливает.

Пишу Светке, улавливая каждый шорох за спиной, дабы малолетний нос не клюнул в монитор:

«А сколько будет народа?»

«Все», — приходит ответ. Ох, прям волнительно так. Последний раз пила в коллективе на выпускном, и то, чуть–чуть, под строгим контролем отца. Что ж за повод?!

Хотела написать Кириллу своему. Но в пору и обидеться. Молчит, ни слова. А я вроде как девушка. Первая писать не стану. Лайк поставлю какой–нибудь нейтральный на его стенке. Хотя, нет.

Написала зараза блудная по имени Кирилл уже ближе к ночи, когда я собиралась выходить из сетевого мира.

«Завтра вечером у Светы Костенко», — настрочила ему в ответ.

«Ок».

«Доброй ночи»

«Доброй…»

Вот и поговорили. Я может и дура. Но холод его чувствую. Хочется верить, что просто устал мой хороший. Знаю, что в сервисе работает пока каникулы. За это уважаю. А вот шпендель Алинкин тот еще мажор! Он ей браслет серебряный подарил. Она его прятала от родителей, пока тот не почернел, теперь носит, выдавая за бижутерию.

Просыпаюсь утром. Алинка дрыхнет, и будет до обеда спать. Она с ноутбуком обычно часов до трех. Раньше ругались по этому поводу, засыпать при свете неудобно. А еще от пыли в кулере он у нее гудит, скорее бы сгорел. Ага… Чтобы мама купила доче новый.

С утра меня будит кошка. Она приходит именно ко мне. Знает, что я добрая и ласковая, а может, пытается сказать: прекрати жрать эклеры! Мяу!! Багира и сама не прочь слупить крем из кондитерского изделия, сколько ни давай, поглощает все. Она у нас сластена.

Прижимаю этот мягкий урчащий комок. Мы две сони. Хочется упасть и заснуть на второй круг. Но я обещала прибраться в квартире! А это надо сделать часов до шестнадцати. А потом начать приводить себя в полный порядок, гладиться, краситься, мылься, волосы, кстати, тоже не мешало бы помыть.

Сегодня особенная ночь. У Светы трехэтажный дом! И бассейн есть, о чем я скорее огорчилась когда–то. Как не крути, тела своего стесняюсь. И если… если у нас с Кириллом сегодня будет. То это будет в кромешной тьме и на ощупь.

Уходя на дежурство, отец посмотрел на меня с подозрением, ибо зарядила пылесос. Но ничего не сказал.

Маме дала номер Светы, та проверять не стала. Главное вырваться, и будь, что будет. Должен же быть отрыв за эти каникулы, хоть какой-нибудь?! Через неделю начинается учебный год. Четвертый курс института. Снова видеть эти лица, мало кого из людей люблю. Их подлые душонки читаю и знаю, кто на что падкий. Я, конечно, общительная и весела толстушка. Добрая, всем так и говорю: хорошего человека должно быть много. Но самой на душе не хорошо.

Они не искренни и я. Обижали меня в детстве много. Закрылась от всех. Переболело, теперь проще ко всему отношусь.

После полудня пришел Макс, он же шпендель Алинин.

— Стой в коридоре, — рычу, обливаясь потом и выжимая тряпку. — Только помыла.

— Ни че так смотришься, — смеется Макс.

Вода с тряпки бежит грузно…

Опомнилась! Я ж без лифа! Одна только майка. Смущаюсь быстро. Парень Алинки тоже хорош, знает себе цену. Мажорчик.

Подмигивает зараза. Первокурсник, а ведет себя, как выпускник института!

Алина в короткой юбке, что белые трусы мелькают, помчалась с ним гулять. Через открытое окно слышу, как на улице зарычал мопед. На озеро собрались, не иначе. Ну, ничего, и я оторвусь. Долго держалась в целомудрии. Хватит быть паинькой.

Погреб, погреб, что ж там, Светка откапала?! Алинка свалила, мне это и нужно. Косметика у нее хорошая…

***

Вечер. Косметических дел я не мастер. Но у меня есть два учителя: Алинка и блогер, просто блогер. Видеоблоги учат минут за десять тому, что сам познаешь годами.

Прихорошилась я аккуратно. Не увлекалась с этим делом, а то мама может заподозрить неладное. Хоть я девочка и большая, но у нас в семье принято так: пока ты живешь тут, отвечают за тебя родители. Вернее, пока замуж не вышла. А как тут выйдешь, если разведки боем нету?! Так папа мой любит выражаться. Я и сама вся военизированная, даже стрелять папа учил. Сколько гоняла на полигон и стрельбище. Да и мы мотались всей семьей военного по гарнизонам. Это Алинка мелкая была, мало что помнит, а я вот уже намучилась. Пять школ, и везде становление в коллективе болезненное.

Дети они злые. И взрослые тоже злые, только меньше плетут и выливают наружу.

Больнее всего было, когда поняла, что изгой я в некотором роде. Сколько раз от меня подруги сторонились. Что ни тусовка, сразу фразы в воздухе витают «Лерку только не берите» или: «Толстых нам не надо». Но я не толстая! А в меру… И вообще, фигура у меня сексапильная, так шпендель сказал как–то, за что выхватил по наглой морде. Била не сильно, так, обозначила.

Если проанализировать его фразочки в мою сторону, выходит некое подобие флирта. Но мне ли не знать, что мужчины те еще спортсмены по жизни. У них соревновательный процесс во всем. Особенно важно покорять вершины и брать, что не дается. И вот я думаю, была бы к нему доброй, не подкатывал бы так. Или все из–за сестры?

Дождалась начала маминого сериала. Теперь ее с гостиной не выпрешь.

— Ма, я пошла! — кричу с коридора и звякаю ключами.

— А дай–ка я на тебя посмотрю, голубушка!

Такой облом, а.

— Я пуговка! — возмущаюсь и шмыгаю за дверь, остается только голова. Нечего ей видеть, в чем я одета. А пуговка я потому, что глаза у меня пуговки черные, а не голубые, как у мамы или сестры.

Мама выглянула, подозрением таким окатила.

— А ну–ка предстань передо мной, как лист перед травой.

Вышла к «лесу задом».

— О! Вырядилась. На вечеринку?

— Угу, — мнусь, стою. А что тут скажешь?

Мама подошла к комоду и купюру вытащила, мне протянула.

— В аптеку сходишь, а завтра чек представишь, поняла?

— В смысле?!

— В том самом, что если залетишь, будешь рожать, поняла?!

Щеки мои загорелись пламенем. Купюру выхватила, дверью хлопнула. По лесенке бегу и неловко перед матерью. Хоть домой возвращайся и демонстративно никуда не ходи. Она ж не глупая, откуда дети берутся, знает, меня с Алинкой рожала не от святого духа.

Вышла на улицу, сразу легче стало. Будто из сырой ямы выбралась на просторы. Вечер прохладный сегодня. Сентябрь на носу. Запахи цветов с клумб по рецепторам ударили. Сладкие такие. Под навесом зеленым на лавочке Алина с Максимом целуются. Совсем обнаглели.

— Эй! За совращение бабушек и рождение новых сплетен двора, будете оштрафованы! — кричу радостно.

— Лера! Куда вырядилась на ночь глядя? — Алина даже из–под навеса вынырнула на меня посмотреть. — Так! Ты мою тушь брала? А? Признавайся?

— Ой, да не злись, — отмахиваюсь, как от мухи. — Как я? Норм?

— Уау, — мяукает шпендель. В животе отзывается и ахает, я ж красивая сегодня, старалась!

— Новую купишь, как раз на стипендию выйдет, — рычит сестра.

Из–за тоненькой спины две лапы высовываются и за животик ее прихватывают, Макс выныривает из водопада белых волос, будто это его парик. Алина таит, как мороженое, поворачивается к нему, выгибаясь как кошка.

Целуются. Вот бесстыжие!

— Я тебе новую куплю, — мурлычит Макс, едва касаясь носом ее носика. — Три…

— Мммм…

Уношу ноги. Засмущали!

До дома Светы пешком минут двадцать. Деревня ж, хоть и большая. А у них коттеджная зона, охраняемая. Была у нее не раз.

Спешу в красивом салатовом платье с некрасивым пакетом. Полотенце, щетка, тапки… Будто в баню собралась. Какая аптека, мама! Нет времени! Уже опаздываю.

Городок наш словно вымер. Как инопланетяне в Москву прилетели, так и улочки опустели наши. Все рвутся в столицу на них поглазеть.

Еще на подходе услышала музыку. Доносилась она из особняка подруги. Неужели и в правду вечеринка. Меня как кнутом огрело. Не люблю я такое, ну не мое это. Думала, посиделки на чердаке устроим. А Света в понятие «все» вложила ВСЕ!

Хоть обратно иди, пока не поздно. Судя по раскатистым смешкам и девичьему визгу, народа немало. Подхожу к калитке глухой. Забор у Костенко высокий, кованый, зеленью весь облеплен. Богатенькие они, садовника как–то видела, бедный стриг, стриг, да бес толку.

Открывает Светкин брат! Высокий такой, смуглый, лицо, как у голливудского актера. И… Обнимает меня с бутылкой пива в руке! Ой, будто печка прислонилась. Горячий, потный. Но приятно все равно.

— Холодненькая, — нежится, рука с талии вниз ползет бесстыже. Отталкиваю.

— Ты ж в училище.

— Отпуск, — смеется. — Побудешь моей девушкой сегодня? Лучшие покои лорда тебе обеспечены!

Иду вперед, оставляя пьяного позади. Мелет, не думая. Он парень скромный, был… года два назад, до поступления в военку. Испортился.

Прямо крыльцо, слева беседка, справа клумба декоративная: цветы будто радуга вокруг натыканы, еще и подсветка откуда–то снизу идет. Красота! А во дворе перед домом балаган. Все пьют, обсуждают приколы, пришельцев и учителей. За домом сад, грядки укропа и кусты малины. Страшно подумать, что творится там!

— Лерка! — окликнули с беседки.

Это была Света. Всегда жизнерадостная и вечно улыбающаяся брюнеточка. Моя лучшая подруга и безотказная жилетка.

— Света! — отзываюсь и спешу к ней. Уходя от объятий ее братца, что практически настиг сзади.

— Гоша–а! — строгий голос подруги так непривычен. Как у ее мамы становится. — Выпил, веди себя достойно, будущий офицер!

— Да, ма, — блеет братец и продолжает преследование. — Позвольте пригласить вас на танец!

Прытко ухожу от контакта и врываюсь в толпу подружек Светы, они меня защитят. Многих присутствующих девочек знаю.

Пока успешно отбиваемся от Гоши, думаю о своем Кирилле. Накидается же…

Пишу в чат: «ты где?»

«На заднем дворе, смородина еще осталась, подходи»

«Мы в беседке»

«Света сказала, у вас девичник».

О как! Смотрю на Свету. Она уже развернула ноутбук и пялится туда вместе с девочками.

— Скоро пиццу привезут, — роняет Света.

— Специально для Леры, — брякает какая–то пакость. Обхожу, протискиваясь. Интересно, что они там смотрят.

— Не мельтеши, — роняет нетерпеливо моя подруга. — Тише все. Тс!

— Давай включай уже!

Обычный ролик с интернета про инопланетян. То есть о том, как ходит пустота и ей все восхищаются, как дебилы. Потому как снять их невозможно, не отображаются на записи.

— В дом не пускай! — взревела вдруг Света, подняв голову. — Эй! Гоша, убери свое быдло с крыльца! В дом — нет!

— В туалет просто!

— Нет, сказала! Твое быдло всю посуду побьет и ковры заблюет! А ну брысь!

— Ты кого быдлом назвала? — возмутился какой–то парень.

— Не гони на сестру, — рычит Гоша. — Быдло, — добавляет с насмешкой и трепет худого парнишку по волосам.

Все, вопрос исчерпан. Хозяйка в доме она, в отсутствие родителей. А всего–то на полтора года старше его!

— Девочки, внимание! — с некой интригой произнесла Света. — Вот!

Картинка такова: тротуар, зеленый газончик на первой стадии уничтожения где–то за спиной, дома монолит–кирпич, виднеется красная вывеска бутика обуви. Стоит девочка нашего возраста, улыбается, глазки блестят. Вокруг люди стоят, замерли, будто президент речь толкает. И тут вдруг появляется он!!

У меня взрыв в груди! Волнение накатами, словно волны в животе играют. А как иначе! Пришелец стоит самый настоящий! За руку девчонку держит! Огромный такой! Она ему едва до пояса достает!

— Какой здоровенный, мамочки…

— Как статуя мраморная, ох…

— Такой и раздавить может…

— Ой, он двигается!

Из девочек вырывалось все подряд, а я и слова связать не смога. Впервые ведь увидела! Восторг, это не то слово! Торжество ума и трепет сердца! Голова сейчас кругом пойдет!

А оно… Он: огромный человек в кафтане до пят. На одежде узоры зеленые переплетаются органично с золотыми орнаментами. Прям чудо дизайнерского мастерства. Стоит такой, не то дед мороз, не то хан заморский. Лицо белое, огромное, будто из гранита высечено! Идеальное! Невероятно красивое. Глаза проникновенные, сказочные, словно салютом сверкают. Мир фэнтези в них отражается с праздником красок. Нереальность такая, что визжать хочется! Улыбается в камеру, затем на девочку смотрит. Она на него, вижу, как коленки ее дрожат, вот–вот описается от счастья и напряжения. Я и сама стою, поджилки трясутся. Он руку ее отпускает. И… исчезает. Был, и нет, как свет выключили.

На его месте шар зеленый вырос, будто обычный надули. И ощущение от толпы нам зрителям передалось тоскливое. Ушел пришелец. Показался нам всем и исчез.

Камера на девочку идет. Вокруг вздохи, аханья.

— Ну как?! — визжит ее подруга за кадром. Толпа галдит, девушку с распросами уже терроризируют. Трансляция окончена.

Пару минут стояли, молча. Даже на пьяные нападки не реагировали. А музыку долбящую вообще не замечали, словно птичьи песни все. Ну, у меня так.

— Это что было? — бросила одна из подружек, нарушая медитацию окружения.

— Оно самое, — произнесла Света и продрала горло. — Миллион двести тысяч просмотров за вечер. Норм?

— А как она сумела? Что в комментариях пишут? — спохватилась другая.

— Не сознается, — бросила Света угрюмо. — Я ей писала и денег предлагала, лишь бы сказала, как она это сделала.

— Они ж не даются, камеры их не схватывают…

— Вот–вот и я о том же!

— Поехали в Москву! — Произнесла воодушевленно другая. — Я хочу увидеть их. Такое раз в жизни бывает. На нашем–то веку.

— В Москве знаете, что творится? — прогнусавила Света.

— Не пройти, не проехать, — брякнула я, сразу грусть накатила. Хочу вживую такое чудо увидеть. Мы ж рядом живем! Надо ехать! Пешком. Да хоть в паломничество до столицы отправиться! На великах рвануть!

Облокотилась о деревянную перегородку. Ноги подкашиваются, перенервничала. Девчонки тоже ошалелыми глазами друг на друга смотрят. Света, похоже, уже не первый раз смотрит.

— Запусти еще, а?

— Свет, давай.

Раз десять смотрели, на паузу ставили, перематывали назад. Эффект хоть и притупляется постепенно, но волнение остается. А желание увидеть своими глазами неимоверно растет.

Страшно себе признаться, но некие теплые чувства к этому гиганту зародились.

Привезли пиццу. Коробок двадцать.

Куда столько Свете?! Но она оказалась молодец, жор напал на всех.

— Так! Девочки! — взвинтилась вдруг Света. Она иногда страдала неожиданными идеями. — Завтра утром на электричку до Москвы. А сейчас все в дом! Только быстро! Пока пьянь не прорвалась!

Визжа и хохоча, мы ринулись в дом.

— Зомби атакуют! — закричала последняя, едва успев закрыть дверь.

Ребята стали ломиться в дом во главе с Гошей. Мужская сила и наглость победили и они прорвались. Теперь уже Света не так сильно возмущалась. Ее грела идея о завтрашнем походе в столицу. Мы увидим пришельца!

Собрались на чердаке. Прорывались туда, уходя от погони Гошиных приспешников. Одного я спустила с лестницы, нечаянно, масса у меня позволяет. А скорость, чтобы убежать нет. Вот и пришлось спасаться от лап, причем грязных. Они там, на заднем дворе грядки пололи, землю пахали?!

— Короче! — усаживаясь, начала одна из подружек. — Приложение есть такое на телефоне! Оно отслеживает появление пришельцев! Вот!

Мы к ней подсели, облепили как пчелки мед, мухи… мед. Коврик большой, ворс мягкий, приятный. Сидим, глазеем. Карту на дисплее пальчиком с красным ногтем листает и ни одной точки не видно.

Спохватываюсь. У меня ногти не накрашены!

— Облом, — бросает Света.

— Ночью они не появляются, — говорит подруга виновато.

Выдохнули разочарованно, расселись по углам, одна особо шустрая в кресло–качалку прыгнула.

— Днем пришельцы поодиночке ходят, — говорит другой «эксперт». — Я читала в блогах, они не гуляют по нескольку. Увидеть можно только одного. Если на ВДНХ появится, то один. На Поклонной горе тоже один будет. И все кстати мужчины. Ни одной женщины никто не видел. Об этом тоже комы пишут.

— А может он один всего? То там, то тут маячит, — предложила я свою версию.

— Разные они. Это точно.

— Я слышала, пришельцы перчатки носят, — выдохнула еще одна сплетница. Мы уже им в рот смотрим, те кто не в курсе дел вообще. — Летом в жару, да еще и в шубе с перчатками.

— Нас брезгуют?

— Нет, улыбаются же…

— Мало ли что они улыбаются, может, скалятся, — прыснула Света.

Чувствую, что у нас всех коллективный отходняк начался. Если сразу после просмотра ничего плохого о них говорить не хотелось. То теперь с радостью готовы косточки промыть. Если они у них есть вообще.

Началось активное обсуждение.

— Да у него рот, такой, что голова твоя поместится!

— И твоя!

— И задница, — бросила еще одна подруга. — Только Лерке повезло. Ее не поместится.

Все рассмеялись. А я улыбнулась. На душе кошки заскребли.

Снизу в люк постучались.

— Девки! Пиво! — раздалось глухо. Какая забота со стороны Гоши.

Зомбаков решили пропустить. За пиво–то. Мальчишки стали обаятельно милы, но разило от них, как от портовых грузчиков. Это образное выражение. Я кривилась, как могла, но худощавый Гошин друг не давал мне прохода. Представился Арсеном и лез целоваться.

И где же мой Кирилл ходит? Не хотелось создавать конфликтную ситуацию. Если я позову его сюда, он возмутится на ребят Гоши. А их много. И, похоже, все курсанты. Такие друг за друга горой.

Пока пили, решили с девочками, что на утренней, самой первой электричке до Москвы рванем. Завтра Суббота. Люди в выходной спят до обеда, проскочим.

Будем ловить пришельца и выяснять, как его на видео камеру сняли!

Стали расползаться по дому. Три этажа, много сувениров вокруг, привезенных из разных уголков мира. Света повела на экскурсию. Прекрасная возможность поискать Кирилла и, наверно, пойти домой. Но ко мне привязался худощавый зомби Арсен, что едва держался на ногах, прилип, как банный лист.

Омерзело его полусознательное состояние. Ненавижу пьяных. Пиво сама хлебнула лишь для того, чтобы пиццу запить. Домой захотелось. Но из головы все не выходил образ этого инопланетного красавца. Люди, как люди, только большие и молчаливые. Ведущие себя немного странно.

А может это какой–нибудь масштабный флешмоб? Или розыгрыш?! Вот и проверим!

В доме бардак. Арсен отстал, не смог угнаться, споткнулся где–то, да затоплали, надеюсь не насмерть.

Что–то где–то разбилось. Пишу уже десятое сообщение Кириллу. Молчит. Пошла на улицу.

— Толстуха, сторонись! — крикнул кто–то, толкая в проходе. Не обернулась, выскочила на крыльцо.

— Ты мою пышечку не тронь, — промямлил Арсен, догоняя.

На лесенке ящик пива наполовину растасканный. Банки уже валяются и на газоне с коробками от пиццы. Кто это все убирать будет?! Влетит Светке, однозначно.

— Е…а…у…о… — изрыгнул Арсен, на шее голова уже не держится у бедняги. Боже, какая мерзость.

Домой в ночь идти? Лес темный, маньяки про инопланетян не знают. Им интереснее тут циркулировать. Сколько ужастиков пересмотрела, стоит за забор и буду первой жертвой.

Через неделю в институт. А я сегодня квартиру драила, и ради чего?! Беру банку пива. По лестнице на заднице скатывается Арсен с характерным:

— А! –А! –А!… — и бьется копчик о ступеньки.

Пытается уцепить меня за ногу. Я его спасение. Хочется поддать и придать дополнительное ускорение, спешу в беседку. Там парочка целуется. О! Узнаю Гошу. И знакомую мою еще одну — Кристинку, тоже в коттеджном поселке живет. Сомнительная она мне подруга. Но они почти все у меня такие.

А курсант–то не промах, выбрал хорошенькую и легко идущую на контакт, компанейскую девушку. Фигура у нее как у «черлидерши». Слышала, она уже не одного парня сменила.

В беседке относительно безопасно. Но подсвечивает добротный плафон, мошкара вьется у него, бесится, видимо от паров все этих и музыки.

Холодно. Но в дом назад не хочу, пока «зомбаки» не улягутся.

С шипящим звуков вскрываю банку. Фонтан из нее льется мне на платье. Да что ж такое! Руку подальше отвела. Вскоре напор утих. Пригубила.

Теплое и горькое. Где обещанный погреб? Я на языке лучше бы вино почувствовала. Чем это.

— Лерка! — кричит до боли и досады знакомый голос. Вот только чересчур не скромный. Кирилл мой так никогда не повышал голос. М–да… нажрался в самые помидоры.

Идет ко мне, шатается кареглазый мой «зомбачок». Перебарываю отвращение. Обнимает, слишком нагло. Терплю, все–таки парень. Гоша, нахальная морда, посматривает, посмеивается. Увидел, что смотрю на него и начал яростно целовать нашу местную потаскуху. Та и рада. Лапы его под майкой давно поселились. А у меня от всего этого вида мурашки зарезвились по спине.

Кисло–соленые губы парня впиваются в мои довольно грубо, язык твердый пытается пролезть сквозь стиснутые зубы. Мне противно, не хочу его поцелуев и токсичных слюней тем более. Кирилл быстро сдается. Смотрит на меня пьяными глазами. Обиду изображает.

— Я тебе не нравлюсь? — блеет.

— Нравишься, но…

— Но что?! Мало я с тобой э… пробыл? Недостаточно? Еще погуляем за ручку?

— Ты что мелешь?

— А ничего! Я мужик, ты поняла? — взвинтился он.

— Правильно говорит, — Кристина. — Сколько уже можно не давать.

Пьяная, как и эти. Встаю с лавочки. Домой бы. Но темно и страшно. А провожать никто не станет, из живых уже никого и нет. А «зомбаки», им только жраааать.

Обида вдруг взяла. Душит что–то изнутри. Он меня нисколечко не ценит. Думает раз полная, значит, доступная. А я действительно решила, что нравлюсь ему.

Дура наивная, сама наивность.

— Она себя в зеркало–то видела? Вырядилась, что смешно, — едва слышно прыскает Гошина подружка. И все это за спиной.

Раздается гадкий смешок Гоши.

Фраза резанула по ушам, а послевкусие, как кнутом огрело и жечь продолжает. Останавливаюсь, но не оборачиваюсь. Жду… А чего жду–то?!

Скажи ей, Кирилл, слово хоть. Защити…

Молчит.

Зашагала дальше. Слезы наворачиваются. К воротам иду, дойду домой, на ощупь, но сама. И чтобы эти не видели, как плохо мне.

Я всегда веселая толстушка, улыбаюсь и шучу. Жизнь прекрасна, поцелуи горьки.

— Лера! — опомнился идиот.

Не смотрю даже на него. В руке банка пива. Некрасиво ставить на Светкин газон. Сорить не хочу в доме подруги.

Раздается разъяренный стук в калитку.

— Полиция! Откройте!

Вдобавок, еще сигнал протрещал из машины, которым обычно патрули с мигалками дорогу требуют.

И похоже, не первый раз стучат. Стою, как дура у калитки, в руках банка пива. Глаза мокрые. Тушь Алинки вот–вот потечет. В сторону отошла. Из дома уже Света несется.

— Эй на балконе! Музыку выруби! — визжит.

И тишина. Только пьяный шепот и смешки. Калитку открыла. Никто не ворвался, никого не положил на газон. Хотя… смысл? Там уже итак все валяются. Бедная декоративная клумба. От нее уже с десяток букетов отщипнули.

Калитка захлопнулась. Света с торжествующей улыбкой повернулась к гостям. Морды высунулись из окон, балкона и даже со двора.

— Ни звука, поняли все?

— А ты сама не ори, — проблеял какой–то парень.

Напряжение спало. Хозяйка дома все уладила деньгами.

Света посмотрела на меня. А я на нее.

— Ты чего? Кто обидел?

Молчу. А накатывает. Жилетка вот она, совсем рядом. Но нельзя показывать слезы. Ничего же не случилось.

— Иди сюда, моя хорошая, — Света идет и обнимает. Уводит в темноту, которой во дворе особо и нет.

Хорошо, что на нас гостям плевать. Многие с улицы решили просочиться в дом. Большая часть уже давно там греется. Слезы проглотила, было бы из–за чего реветь. Прогулялись по саду.

— Завтра к пришельцам поедет, ты только осознай это! Увидим этих гигантов! Уууу!

Приободрилась. Вернулись в дом. Нашелся трезвый курсант, что гитару отца Светы привел в состояние музыки. Бренчит и поет про девушку, платформу и перрон, парадку новенькую. Эх, романтика такая. Я бы тоже ждала. Вот только нужна я кому, кроме родных.

Часам к трем ночи стали такси приезжать, люди трезвели и уезжали по домам и соседним городкам. У Светы друзей оказалось не мало. А я примостилась на втором этаже в гостиной на диване. Будильник на мобильнике завела, чтобы пораньше встать. Электричка на шесть тридцать. Значит, надо через три часа уже подрываться и бежать домой.

Ради такого дела, можно и недоспать.

Подумать только! Я увижу этого красавчика не из нашего мира вживую! Волнение накатило с невероятной силой, в животе попытались вспорхнуть бабочки. Вспомнила красивое белое мраморное лицо. А разве можно… всего лишь образ, да так обожать?!

ГЛАВА ВТОРАЯ. ФОТООХОТА

Это очень тяжело. Скрипя и разгоняя тяжелый омут, сладкий утренний магнит, утягивающий назад, я поднялась и уселась на диване. Лишь одна мысль утешала — я посплю в электричке!

Дома все прошло как по маслу: пришла — все спали, уходила — все спят. Оделась практично и тепло, сгребла денег, что были на черный день. Мало ли в кафе посидим, или такси потребуется. Хотя со Светкой ни в чем нужды не будет. Она из семьи богатой, деньги не считает.

Ходила как–то с ней по атриуму, думала, что у нее безлимитка на пластиковой карте. Она и сама, похоже, так считает.

Собралось нас шестеро, самые стойкие и волевые: я, Света, ее брат Гоша, мой нашкодивший парень Кирилл, подруга Светы Наташа, что приложением хвастала и та стерва, которая за спиной мне гадости говорила в беседке!

Стоим на платформе, ждем паровоза, трясемся все от холода. Кирилл мой угрюм. Я его простить уже хочу, потому что вид его такой жалкий, хочется пожалеть. Перепил, лицо какими–то пятнами пошло. Похоже, блевал, давление скакнуло.

Стерва, именуемая Кристиной, продолжает смотреть на меня с высока. Неприязнью так и веет. Я помню ее слова, а она, видимо, не жалеет о сказанном.

Света начинает шутить невпопад, разряжая обстановку. Она же веселая. А что не радоваться, если на платежной карте безлимитка?! Чего мы тогда на такси не поехали, или вертолет не арендовали?! Надо будет подкинуть такую мысль.

Гудит электричка, показывая свою зеленую морду издалека. Замедляется, а мы разочарованно смотрим на битком набитые вагоны. Поспала…

Запихались принципиально, не стали ждать следующей. Не факт, что места больше будет. Ехали, как в консервной банке. Хуже всех было Гоше, он выполнял роль тарана или клина, короче утрамбовывал народ для места нам. Несмотря на тесноту, Наташа все–таки потрудилась, извернулась и вытащила телефон со своим чудо–приложением.

— Два есть! — не смогла сдержать эмоций та. — На северо–западе и на Киевской. Ой, ой. На Курской, кажется, тоже!

Люди вокруг, как жирафы шеи изогнули, всем дико интересно. Знают, о чем речь.

Конкуренты наши. Света сразу заметила, руку с телефоном подруги опустила. На Курской будет битва за право приблизиться к пришельцу!

Ближе к Москве народа набивалось все больше. А наш не скептический настрой гас, тух и катился в пропасть.

— Выходим, — скомандовала Наташа за две остановки до Курской. Выпрыгнула на платформу, только двери распахнулись. И мы следом. А что делать? Штурмана терять нельзя!

В наши освободившиеся два метра площади забился десяток человек с платформы.

— Мне дышать нечем стало, — пожала плечами Наташа.

— Ну е–мае. — выдал Гоша.

— А я–то думала, — фыркнула стерва.

А у меня настроение все равно улучшается. Ветерок дунул, горячий лоб охладил. В тамбуре зажали со всех сторон, куда только не упирались, едва терпела. А теперь свобода. Как мало для счастья надо!

— Я думала, ты засекла кого ближе, — буркнула Света и повернулась к перилам. Я за ней. Глядя на пустующие улицы пригорода, возникло чувство, что народ взбесился.

Ну, мы же не такие!

— Гляньте на небо, — голосом с попойки сказал Кирилл. — Их сферы видно.

Присмотрелась. В небе два отблеска. Высоко–высоко, будто крылья самолета на солнце переливаются. Вот только ЭТО никуда не двигается. Что шары — догадайся сам. А так, да… Инородные космические тела к нам пожаловали.

— Они расползлись от центра, — тожественно заявила Света, что итак стало ясно.

Наташа, не отлипая от телефона произнесла:

— Пишут, что на десять километров уже разошлись шарики. Синий отдаляется от зеленого.

— А еще что пишут?! — подкатил Гоша к Наташа. Подбородок на плечико ей положил.

Смотрю на стерву Кристину. Этой хоть бы что. Глазками постреливает на моего… моего парня! Вот сучка!

— Кирюша, — говорю мягко. Взглянул, молчит.

То есть это я должна прощение просить?! В нашей семье мужик — я. Ну окей.

Стоим дальше, в телефоны уткнулись. А что делать. Смотрю от мамы два сообщения.

«Где ты шляешься?» и «Позвони отцу»

Попала. Ну а что теперь делать? Довершить начатое, потом не обидно и за дело получить. Отписалась, что гуляю, буду ближе к обеду.

Звонит…

— Девочки, — интригующе так зазвала Наташа. — Всем ссылку кинула! Первый контакт случился! Наш заговорил с ними! А я той блогерше предлагала десятку. Пусть ее теперь жаба задушит!

Сбрасываю… Мам, прости. Пишу быстро: «Телефон разряжается!»

Приходит ссылка от нашего штурмана. Видеоролик.

Каждый в свой мирок смартфонный окунается. Кроме Кирилла, он в дисплей моего телефона почему–то стал пялиться.

Теплеет мое сердце.

Ролик уже пошел. Блогер чуть ли не школьник, сидит перед вебкамерой в своей неубранной квартире, воодушевленно рассказывает, как они прорвались сквозь наскоро выстроенные карданы к одному из пришельцев. Судя по всему, это было вчера.

— Я спросил его, а вы понимаете по–нашему?! — говорит парень. — Он мне кивает. А я говорю, можно с вами сфотографироваться. А он — ты должен обратиться на моем языке и фразу говорит! А у него голос такой странный, будто это я сам говорю себе, но и его грубый слышу. Короче. Все внимание!

— Деней оноа морэ! — произносит Наташа, что уже посмотрела.

— Всего–то?! — воскликнула я. — «Деней оноа морэ»…

— Ссылка на фотку есть, — с завистью говорит Света.

— И в правду, сфоткался, — восхищенно выдыхает Кристина. Гоша ее сзади обхватывает.

Поймала себя на зависти. Кирюша, ну обними и ты меня.

Не решается. Или стесняется меня? Чувствую холод…

Под видео ссылка. Жму. И мне сказочный мир открывается. Пришелец с блогером стоит, улыбается. От парнишки одна голова, камера выше берет, чтобы пришельца полностью охватить. У этого черты лица другие. Но волнуется все внутри еще хлеще прежнего. Глаз оторвать невозможно. Такой мужчина красивый!

— Девочки, вы сейчас описаетесь! — взвизгнула Наташа, глаза зеленые вылупила на дисплей своего смартфона. — Бежим за мной!

И как ошалелая помчалась по лестнице из прутьев с платформы. Мы за ней.

— Где!? — Ревет Гоша.

— Наташка, не молчи!! — Кричит Света.

— Да не беги так! Споткнешься, телефон разобьешь! — Добавляет Кристина.

Ага, без приложения мы слепы. Мысленно поддерживаю стерву.

— У макдака через две улицы! Я первая забила!

Пытаюсь с лестницы спуститься. Если до нормальной идти, эти уже убегут. А тут какой–то пожарный вариант, сваренный из прутьев арматуры.

Кирилл вдруг возвращается, чего не ожидала, руку подает.

— Давай скорее, Лерка, — пропитушка моя выдает.

Вернулся, мой хороший, за мной. Ну, надо коровьими ляжками, значит, поработать. Авось, похудею.

Бежим, за руки сцепившись. Тянет меня вперед. Небольшой парк, похожий больше на мусоросвалку, пробегаем, дальше дорога. И волна непонятная со стороны Москвы идет. Прям дуновение ветра такое характерное. Смотрю, а с ближайших домов и шоссе люди спешат, машины мчатся. Как в поэте: смешались кони, люди, мухи, ну и всякое непотребное. Народ, наверное, шар увидел, как спускается, может приложением кто еще пользуется.

Вся эта обстановка мне прыти прибавила. Бегу и повторяю «Деней оноа морэ, деней оноа морэ…» Алинка от зависти лопнет! Да что сестра, весь институт!

Растянулась наша колонна. Впереди всех Гоша скачет, за ним Кристина. Она девочка спортивная. Еще в школе помню, как участвовала в забегах. А я совсем отстала. Чувствую, что обуза. Дышать нечем, бок заколол, на шаг перешла. Тут–то Кирилл руку вырвал, посмотрел на меня с укором. Я пожала плечами виновато. В глазах «не отпускай», а сама киваю, мол беги за ними.

Побежал. А я пешком. Позади волна людей, мотоцикл пронесся, за ним еще три. Мигалка завизжала полицейская. Дурдом какой–то.

Позади толкнули. Сильно так, что мозги сотряслись. Не поняла как, упала. Мальчишка мелкий через меня перелетел.

— Кобыла неуклюжая! — кричит озлобленно мужик, поднимая ревущего пацана.

Сижу на асфальте, колено и локоть саднит. Страшно рукав поднять и посмотреть что там. Вижу все, кроме Кристины притормозили. Парень мой назад бежит. Остальные неуверенно маются. Ко мне бежать, или за пришельцем. До него, как поняла еще немного осталось.

— Ты как? — кричит Кирилл, едва добежав. — Сможешь идти?

Что за вопрос?! Киваю, сама от себя не ожидала. А он разворачивается, машет остальным и срывается на бег в сторону, куда и бежали.

Сижу одна. Точит досада, обида жжет. Вроде бы и ничего не произошло, с кем не бывает. Упала на ровном месте. Народ вокруг проносится, как ошалелый.

— Мама, а можно дядю инопланетянина чизбургером угостить? — говорит малыш идущий с мамой за ручку.

Смеюсь тихонько. Движение немного утихло. Поднялась, смотрю уже и кордоны подтягиваются полицейские. Неужели теперь все так серьезно?

Из–за ресторана дядюшки Макдональдса фигура здоровенная показалась, ее как тараканы люди облепили. Издалека не видно особо. Но картина ясна: прогуляться бедному инопланетянину не дают.

Остановился. Нагнулся к кому–то, выпрямился, замер. Посмотрел по сторонам. О! За руку кого–то держит. У меня в груди счастье, будто самого бога, ангела вижу. Да что ж мелочится, президента! Метров сто от меня стоит. А будто рядом. Восторг пеленой искристой все закрыл. Уже и не думаю, что локоть и колено в кровь. Плетусь туда. Уже и сквозь народ не пробиться.

— Разойтись! — ревет в рупор полицейский. — Всем отойти на безопасное расстояние!

— Дорогу! — с хрипотцой говорят за спиной. Полицейские со щитами и дубинами напирают.

Быстро же они. Обернулась в сторону пришельца. Стоит такой весь сияет белозубой улыбкой. Красавец. Хочется потрогать, вдохнуть его запах. Детский восторг рвется из глубин сознания. Дедушка мороз пришел, его хочется потрогать, хотя бы за кафтан или бороду. Он ведь настоящий! Добрый! Волшебный!

Шар возник зеленый, окутывая ближайших к пришельцу зевак. Беззвучный хлопок, только колебания в воздухе резкие, словно порыв ветра. Народ разочарованно коллективно ахает. Все, улетел.

Ищу своих. Минут сорок искала. Пока сообщение не пришло, что в кафешке неподалеку уже сидят. И от мамы весточки, штук десять, и от папы три непринятых звонка. День не задался…

Нашла ребят. На диванчиках за столиком идет активное обсуждение. Кристина радостно визжит. Она сумела сфотографироваться с пришельцем! Завидую ей искренно, черно, при–черной завистью. Задушить хочу.

Не дошла до них пару столиков, когда услышала:

— Да из–за этой жирной коровы все, — обронила Наташа.

— Да ладно, — неоднозначно бросил Кирилл.

Развернулась и пошла на выход.

— Лера! — крикнула Света в след.

— Да пусть идет, — выдал Гоша.

Иду… Как в тумане. Парень мой сказал «да ладно». Что значит — согласен со сказанным. Истина есть: обижаться нужно лишь на тех, кто дорог. Они за душу трогают, потому как ты перед ними ее обнажаешь. А я и не жду лести. Просто разочарована в Свете, в Кирилле. Остальные ничто, пыль, тень.

Но как мне важны их мнения! Как ни крути, как ни убеждай себя в обратном. А я — корова.

Приходит сообщение от Кристины. Пф, простая рассылка фотографии с пришельцем. Кто бы сомневался. От Светы пришло, от других. Не читаю, убрала телефон в кармашек.

Надо быть сильной. И смотреть правде в глаза. Люди злые, они выворачивают твои недостатки наизнанку, выставляют напоказ, высмеивают и преувеличивают. Даже те, кто считаются друзьями, все равно на подсознательном уровне подчеркивают их. Ровняются с тобой и радуются, что лучше. Они все жестоки.

Не помню, как добралась до дома. И как мать ругала с отцом соревнуясь. Арестована до института. Спасибо. Алинка сочувственно посмотрела на мои ссадины.

— За пришельцем бегали? — спросила со всей серьезностью. — Подруги твои нафоткали нормально. Зачетно. Ты, это, если надо, тушь мою бери и помаду. Я не против.

Обняла сестру.

— От тебя пивом несет и куревом, — прокряхтела Алинка. — Вяяя

Сжала ее сильнее. Мою маленькую сучку, чтобы не вякала, когда большая старшая сестра в депрессии.

***

Настали будни и институт.

Снова рано вставать, ехать к черту на кулички. Уже не так грустно и обиды особой нет. Учеба забирает часть моей злости. Курсант Гоша уехал в военное училище дальше отбывать наказание и тосковать по свободе. Света учится в более крутом университете, ее тоже теперь не видно. Наташка, штурман наш также где–то в Москве, ей там вроде как квартиру сняли. Видела в соцсети все их движения. Участвую без видимого участия. Со мной никто не общается, я сторонний наблюдатель. Света так, иногда по схеме: «как дела, у меня тоже ничего». С последней встречи наши отношения резко охладели.

Единственное, что нас связывало раньше, так это уличные гулянки вечерние и откровения в сети. А теперь разве до них?

Одно гложет и напрягает в каждый день учебы: стервозина Кристина. Она учится в моем же институте, мы еще и в одной группе!

Она теперь звезда нашего курса. Даже преподаватели делают ей поблажки. На одной из лекций, учитель по макроэкономике попросил ее рассказать о контакте с пришельцем. И стерва на трибуне при всем курсе расписала в красках свое приключение. Мне было противно.

Но не все так грустно. С Кириллом завязалась переписка, пригласил на пикник в выходные, лето проводить. Погода будет солнечной. Посмотрим на его поведение. Я сама отходчивость, не могу долго обижаться.

Между парами видимся, чмокаем друг друга в щеки и расходимся. Вот и все отношения. Жду выходных и пикника на природе. Только мы вдвоем. Веет романтикой, которой мне так не достает.

За первую неделю учебы ничего особенно не изменилось. Рутина…

Здание института старое, времен второй мировой однозначно. Древний паркет скрипит так, что на этаж ниже слышно. А ходить лучше не на каблуках, а то крыши мышиных домиков проломить недолго. О покрашенных стенах десятым слоем краски вообще молчу, не редко на них то соплями напишут, то чем похлеще. О нашей библиотеке можно складывать легенды, стариной такой несет, что можно ветхий завет откапать, если сильно постараться и труп найти засохший предыдущей библиотекарши.

Но самая главная фишка — это замазанные жирной, белой краской подоконники, напоминают место ведения боевых действий. Ни одна тысяча задниц посетила их. А еще слюни зав кафедры прилетают регулярно, когда эта невменяемая сгоняет наглых студентов.

Что до жизни вне стен. Пришельцы теперь стали новостью номер один. СМИ все на первую полосу лепят. Гиганты стали появляться и в пригородах Москвы, а в центр наоборот не высаживаются. А мне приелось, теперь люди знали, как надо просить и делали фото и видео с ними, где бы эти красавчики не появились. А они как специально возникали там, куда надо еще добежать.

Все примелькалось, приелось. Думаю о парне. А сердце предательски стонет о Стасе Егорове. Видела его недавно. На машине крутой приезжал. Но мне его машина не нужна, только он сам. Чтобы обнял сильными руками и притянул к своему тугому прессу. Как хочется прижаться к нему, волосы каштановые погладить, пальцами пронизать. Чтобы целовал меня, как свою.

Размечталась толстуха…

Четверг. По старой традиции иду в столовую института и покупаю пирожные. Кристина тут как тут. У нее образовалась группа фанаток и фанатов. О Гоше эта девица забыла. Слышала я раньше, как чирикали, мол буду ждать, жди родная, чмок, чмок, чмок. Лицемеры.

Она еще задницу качает, ходит вечно в спортзал до позднего вечера. Поэтому мешки под глазами даже пудра не берет. И не только из–за спортзала, она теперь блогерша заядлая, у нее подписчиков тысяч пятьдесят. Скоро и за рекламу будет грести.

Я злобная и завистливая. Хочу сладкого, чтобы стать добрее.

В столовой как всегда народа тьма. Спешила на большом перерыве, как и добрая половина института. Голодный студент — злой студент.

Пирожное досталось мне пошарпанное, и самое последнее ухватила. Жаль, но ничего не поделать. Присела за отдельный столик. Язычок свой балую, кофе «капучипо» пью без сахара. Крем во рту таит. Наслаждение райское. Эндорфины шкалят.

Подсаживается болтушка Маша.

— Лера, ты не в курсе, что Кирилл там затеял? — спрашивает, сузив глазки.

Пожимаю плечами. А от волнения аппетит пропал.

— Он меня спросил про украшение, — шепчет, наклоняясь. — Мол, что мы девушки предпочитаем больше. Я сказала подвеску или серьги. Ты только никому, поняла?

Киваю. Кусок в горле застрял. Мой парень хочет мне что–то подарить?! Советуется?! Почему именно с Машкой, она то вообще даже без часов ходит, не говоря уже о других аксессуарах.

Подсаживается еще одна сплетница, теска моей сестры Алина.

— Что у вас с Кириллом, Лерка?!

Краснею. Волнуюсь. Неужели, действительно подарок мне хочет сделать?!

— Хочешь корзиночку? — предлагает Алинка и подает мне на тарелке. — Бери, я что–то пожадничала, лишнее.

Пожимаю плечами. Пододвигает ближе. Машка вскакивает. К столу еще две девочки с группы подходят. В руках пирожные!!

— Лер, угощайся.

— Бери Лерка, не жалко.

У меня шок. Вскоре стол уже завален пирожными. Каждый подошел и поставил что–то. Странно все это, мысли в голову лезут противоречивые. Девочки разлетаются, как мухи. А я оказываюсь в фокусе смартфонов.

— Лера! Деней оноа морэ? — говорит Кристина на инопланетном. Мол, можно с вами сфотографироваться?

Смотрю на нее… на окружающих. Меня снимают на камеры мобильников все, кому не лень. И жрут! Хочется сбросить все это добро со стола. Встаю резко, комок в горле стал.

Что им всем сделала?!

Пытаюсь выскользнуть, не дают. Смеются. Гадко так. Хочется сквозь землю провалиться. Прорываюсь к выходу, за мной идут. Кристина что–то кричит в след, я уже не слышу и не слушаю. Горечь на языке, плохо, голова закружилась, вертолетики в ней залетали. Бегу в туалет. Все что съела, вышло обратно…

Погано. Весь институт смеется надо мной. Весь мир против меня. Это все она, тварь Кристана. Ненавижу, убью. Как же плохо.

Реветь хочется, да чувствую все они где–то тут со своими телефонами. Сижу в туалетной кабинке, нашла в сумочке салфетки давно высохшие уже. Привожу себя в порядок, успокаиваюсь. Покажешь боль, высмеют еще больше.

Вышла, никого. А! Пара началась очередная. А я домой, пожалуй.

Какие теперь пары! Сорвалась, никому ничего не сказав. Даже старосту не предупредила.

В пятницу, сетуя на плохое самочувствие, тоже осталась дома. В душе моей творилось что–то черное, выворачивало мою самооценку наизнанку, резало и рубило ее, рвало в клочья.

Родители с утра на работу умотали, не заметили моей халтуры и хандры. А вечером Алинка спохватилась.

— Лееер?! Ты чего?!

Подалась к сестре, обнялись. Слезы на ее маечку лью. Алинка похлопала по спине, встала, и, пряча глаза, удалилась. Ее парень ждет. И меня, наверное…

Не хотела в сеть выходить. А что делать?! Отвлечься бы как–нибудь. Кириллу напишу. От него за день ни весточки. Не побеспокоился. Занят, наверное. У них там семинар, вроде как, по спец предмету.

Приятно удивлена. В соцсети сообщений море от разных людей. Но, зря радовалась… Во всех без исключения — ссылка на одно и тоже видео. Видеоблог, что ведет Кристина. Она же теперь звезда и сияет, поддерживая свой имидж.

А там я.

— Вы думаете, инопланетяне прибыли из космоса? — говорит она, жестикулируя и играя бровками черными. — У нас в институте они тоже есть!

Кадр сменяется на вид в столовой, где я в окружении кондитерских изделий. Вид у меня такой идиотский. Смотреть стыдно на себя саму.

Дальше не лестные слова о моей фигуре. И кадры различных танцевальных групп, попотряска типа тверк. Монтаж на уровне. Я повержена. Но спокойна. Это даже забавно вышло. Но не будем расстраиваться.

Ведь Кирилл мне написал!

«Завтра в силе? Привет»

«Конечно!»

«Ок. Зайду после обеда. У меня для тебя сюрприз. Надеть под платье купальник, будем загорать».

Заинтригована. Озадачена и… наверное, чуть–чуть счастлива. Это как с зимы в лето, с темноты в свет, с черной полосы в белую.

***

Я — гусеница. Смотрю на себя в зеркало. Купальник делает из меня ту еще гусеницу. Боже, так показаться ему не могу. Что во мне такого?! Чем его зацепила? Добротой? Позитивом? Второе сомнительно. Я становлюсь все печальнее и угрюмее.

И этот купальник. Лишь грудь меня радует. Пышная, сексуально привлекательная форма. Максиму она нравится. Его Алинка та еще плоскодонка. Но о сестре нельзя так. У нее еще вырастет, когда забеременеет. Хи.

Оделась. Если и будем где раздеваться, постараюсь сразу лечь, чтобы не рассматривал. Если правильно все поняла, мы за карьер пойдем. Очень–очень далеко, где никого не должно быть.

Жаркий выдался денек. Набрала пакет неподъемный, покрывало, бутерброды, салатиков в контейнеры набрала. Раз уж пикник, парня своего голодным не оставлю.

Ждет у подъезда на лавочке. Вернее, сидит на ребре спинки, а ноги на лавочке. Сколько бабульки не ругались, молодежь все брезгует попы свои бросить, где положено. Меня увидел, спрыгнул. Сам в джинсах, кроссовках, майке с воротничком и в кепке. Улыбается так скромно, мой хороший.

Кажется, начинаю видеть в нем много всего интересного и важного. Не понимаю пока что именно, но тянет к нему. Он ничего мне плохого не сделал. Просто скромный, не конфликтный. Такой хорошенький.

Спешу к нему. Целуемся в щеки. За руку беру.

— Давай сюда, — отбирает пакет. Джентльмен. У него тоже баул не маленький. Интересно, что он там набрал?!

Солнышко светит, ни одной тучки на небе. На душе свободно и легко. Прочь пошли эти комплексы и предрассудки. Даже то, что трава зеленая важнее, цветов уже, правда, повяло половина. Но одуванчики не сдаются. Все в этих желтеньких цыплятках.

— Ты как? — Спрашивает мой скромняшка по дороге.

— Все хорошо, — улыбаюсь.

Перешли железную дорогу, идем по тропинке. Березы листьями шелестят, склянки зеленые в лучах играют. Бутылок разбросали бомжам на радость. Позади электричка проносится, грохочут железные колеса быстрыми перестуками. Ощущение, будто все плохое и негативное с ней вместе уносится.

Прошли старый сарайчик. Уже по доскам растащили практически все. Тут раньше бомжи жили, потом согнали их, после того, как обворовали тетечку с соседнего дома. Тропинка шире стала. Вышли к деревушке старенькой в четыре дома. Тут собака за забором залаяла хрипло и лениво. Слышала, что бабка живет одна единственная тут на все поселение. Век свой доживает, все родные ушли, а пес с ней остался. Фольклор местный, правда или нет, никто не знает.

Впереди показалась поляна, а за ней уже лес. Руку отпустила бегу вперед, цветочки собирать хочется. Синенькие, желтенькие. Бабочки летают. Обожаю этих созданий. Нарвала букет, в лесок нырнули. Запахи шашлычка пошли. Аппетит разыгрался, греет душу, что бутерброды–то с колбаской. Скорее бы дойти!

Музыка из магнитолы автомобиля доносится. По левое плечо народ веселится. Как они только машину умудрились через деревья так загнать.

Кирюша за руку хватает, стороной ведет. Не хочет, видимо, встречаться с местными. Да и мне они не нужны. Голоса девичьи как ножом по слуху режут. А смешки, так вообще на сердце давят грузом недавнего позора. У меня, похоже, фобия начинается на почве всего этого. Где ни смех, сразу думаю, меня высмеивают.

А шашлычка–то хочется! Надо будет со стипендии набрать мяска, замочить по рецепту бабушки. Да собраться парами, я с парнем, да Алинка с Максом. Винца красного взять, ну и сока Алинке. С водкой, потом на камеру заснять компромат, как будет чудить. Я злая. Потому что голодная.

Вышли на карьер. Тут озерко есть. Народу мало, все продолжают охоту на инопланетян. Водоем обошли, тут в основном рыбаки старые сидят, высиживают до самой ночи. А купающихся по возможности сил сгоняют. Раньше тут война на этой почве была. А потом рыбаки стали в воду всякую дрянь кидать, и не докажешь ведь.

Занырнули в чащу, здесь зелень разрослась, как настоящая хозяйка. Уже дикая природа начинает пронизывать своей атмосферой. Кое–где кусты черники. Отошла ягода, но густые кустики все равно привлекают моей внимание. Вдруг да найду чудесным образом продержавшуюся ягодку.

Кирилл ведет настойчивее вперед. Намекая, что нечего тормозить. Вышли на проталинку. Кусты малины дикой прям в центре целой шапкой стоят, крапива их охраняет. У них тут симбиоз. Если поискать, можно найти что–то не сорванное.

Замечаю за собой, стоит в лес пойти, сразу дикость какая–то просыпается, хочется ягоды искать, грибы, животных высматривать. Дышать хочется, вдыхать все это. И даже запахи дымка или звуки играющей где–то музыки не могут нарушить этого таинства.

Выбрали местечко под солнышком, разложились.

Кирилл вино достает! И стаканчики одноразовые. Хм…

Ну а что?! Все располагает, лес будто замер, ожидая моего решения. Стану ли я противиться. Нет, не стану.

После плодотворной борьбы с пробкой, белое сухое разливается по стаканчикам.

— Давай за наши с тобой отношения, — с нотками волнения говорит он. — Чтобы они прогрессировали, так сказать. Нам же хорошо вместе, и… и надо, в общем развиваться…

— За нас, — добавляю и пью. Немножко.

В горле потеплело и дальше пошло, послевкусие не очень, дешевенькое… а что с нас студентов взять? Замечаю, что Кирилл выдувает все.

Нервничает. А я освободила себя. Мне в этом месте хорошо, вокруг никого. До нас никому дела нет. Все институтские сучки за пеленой, размытые, мутные фотографии в памяти. А мой парень такой яркий, все мое воображение в себя впитывает. Щурится от солнца, от того такой красивый и милый.

— У меня для тебя подарок, — неуверенно произносит мой скромный после нескольких минут молчаливого наслаждения друг другом.

Шуршит пакетик. И… я вижу торт. Торт?!

Меня, как кипятком ошпарило, пощечиной обожгло от непробудного сна.

— Что не так? — замечает мою реакцию.

— А ты не знаешь? — обиженно отвечаю.

— Нет, — пожимает плечами. — Я там, это, в смысле подарок спрятал. Он, э… а торт сливки, есть особо нечего. Найдешь подарок? Ну, поищи? Думал, тебе понравится.

Грустнеет мой сладкий. Ну а я… я задумку оценила. Решила подыграть. Отрезала пластиковыми приборами. Попробовала, ничего так. Скушала один. Ничего не нашла.

— А какого размера подарок, скажешь? — спохватилась, мало ли, съем.

— Заметишь, не переживай, Лерка, — смеется, мой находчивый мальчишка.

А я решила схалтурить. Ножичком тыкаю.

— Так не честно! — возмущается. Прям ожил. Радуюсь, что он у меня эмоции стал проявлять.

— Ты тоже ешь! Давай, давай.

— Я буду другое! — заявляет и достает из пакета баллончик сливок. — Давай руку.

Загадочный такой. Протягиваю руку, хмель в голову ударила, ничего не страшно.

Давит мне на ладошку сливки… на пальчик. Так приятно. А потом вдруг опускает туда свою голову и начинает слизывать!

Хочу отдернуть, а слабость такая, что нет сил. Одно Я говорит, стоп, остановись, не надо. А другое смеется над первым и наслаждается процессом.

Улетаю на седьмое небо, когда он мои пальцы начинает облизывать, обсасывать, словно леденец на палочке. Мне стыдно стало, руки–то немытые после цветов. А слова сказать не могу, тону в блаженстве.

Никогда прежде не ощущала ничего подобного. Внизу живота волнение, щекотно что–то. Блаженство пуховым одеялом накрывает.

— Давай загорать, — шепчет, закончив с пальцами.

Слушаюсь его, как завороженная. Снимаю платье, ложусь. А он мне на живот сливки выдавливает! Краснею, а двигаться не могу, возразить не могу… даже мысль сформулировать ну просто никак не выходит. В горле застряло только стонущее «Ах…».

Язык касается живота. Щекотно! Хихикаю, как дура. Он прекращает.

Шляпкой голову прикрыла от солнца. Чувствую, как к ладони что–то мягкое поднес.

— Вытащи так, рукой. — Мурлычет.

Торт? Руками что–ли? Подчиняюсь, копаюсь рукой, пытаясь нащупать что–то твердое. Пока только крем, сливки.

А сливки как забили фонтаном по всему моему телу. Неужели он это все есть собирается? Нет… нет, туда не надо.

— Что ты делаешь? — шепчу едва слышно, когда на грудь попадает. Даже через купальник ощущаю кожей эту прохладу…

Смеется. Необычно так. Снова… осознаю, что не он это! В груди холодеет. Приподнимаюсь, сознание будто пощечиной хлестнули. Пробудилась ото сна.

Вокруг меня стоят люди. Девушки, парни. Все с направленными на меня смартфонами. Кирилл куда–то испарился. А я вся в таком непотребном виде. Рука в торте, сама вся в сливках!

Вижу Кристину. Глазам не верю.

Весь мой мир разбивается в дребезги, осколки самолюбия впиваются в мои руки, ладони, меж пальцев. Жжет все внутри. Подрываюсь, на грязное тело натягиваю платье.

— Фотоохота продолжается! — раздается голос Кристины. — И сегодня мы застали нашу Фиону врасплох!

Бегу прочь от всех. Не вижу, куда, просто уношу ноги. Платье прилипло к сладкому телу. Которое я ненавижу все больше и больше. Господи, забери мою жизнь сейчас.

— Хва–а–тит жрать! — кричат за спиной.

— Хва–а–тит жрать! — Это уже хором.

Горит все внутри. Как же погано.

Растоптана, разбита, раздавлена, размазана. Меня предали. Рыдаю…

Сквозь слезы вижу траву, стволы деревьев. Меня шатает, иду. Позади уже не слышно никого. Господи, только бы никто за мной не шел. Отпустите меня, не трогайте. Просто оставьте в покое. Я ненавижу людей. Они злые, они находят жертву и убивают ее, убивают до конца.

Падаю. Колено саднит. Еще с первой фотоохоты на пришельцев. И вот снова разодрала по старой ране. Забавно, но теперь на меня открыта фоотоохота.

Начинаю реветь в голос. Скоро меня увидят тысячи. Такую страшную, перемазанную в креме гусеницу.

— Я — гусеница, — блею себе под нос. — Кристина, тварь, что б ты сдохла.

Ярость задушила. Слезы, ком такой, что дышать не могу. Иду дальше. Меня колотит, не могу на месте усидеть. Нервы стреляют по пальцам рук и ног. Умереть хочу, чтобы