Пролог
В густом старом лесу, на обширной поляне, окруженной вековыми елями, ютилась маленькая деревенька. Всего-то два десятка, потемневших от времени, но крепких и опрятных изб, накрытых тугими вязанками, выгоревшего на солнце, сена. Рядом весело журчал ручеек, неся звонкие воды к прозрачному пруду, скрытому в глубине чащи. Девушки очень любили нежиться в его ласковой, согретой солнцем воде.
По краю деревни тянулась дорога в соседнее село, обычно грязная и разбитая, но сейчас сухая и твердая как камень. В траве, на обочине, дремали две вислоухие собаки, лениво отгоняя хвостами мух и поднимая облачка пыли. У самого ручья стояла маленькая баня, из почерневших бревен, переложенных мхом.
Вечерело. Из леса вышел высокий парень и тревожно оглянувшись, пошел к крайней избе, стоявшей возле старого тополя. Он поднялся на крыльцо и негромко постучал. Маша, крепкая розовощекая девушка, накрывавшая на стол, поправила тяжелую косу и поспешила к двери.
— Это ты, Егорушка? — спросила она, и ее голос зазвенел от радости.
Бабка в грубом домотканом платке, заерзала на лавке, сердито поджала губы и покосилась на огонь, защитник рода, горевший в очаге. Маша распахнула дверь и Егор, наклонив голову, чтобы не зацепиться, вошел в избу.
— Что же ты это, мил человек, все ближе к ночи бродишь? — ехидно поинтересовалась бабка.
— Да ладно вам, бабушка! -всплеснула руками Маша. — Он же говорил, что из соседнего села идти далече. Садись, Егорушка, мы, как раз вечерять собрались.
Егор смахнул с грубой рубахи прилипшие иголки, бросил косой взгляд на старуху, пригладил пятерней непослушные кудри и сел.
Ели молча, только Егор с Машей обменивались счастливыми взглядами, что-то неслышно бурчала бабка, да зевал кот на подоконнике. Маша украдкой поглядывала на парня и улыбалась, скромно опуская глаза, смущенная его горячим взглядом.
— Давайте я вам крыльцо поправлю, — поев, предложил Егор. — А то вон, покосилось совсем.
— И то верно! -поддакнула бабка. — Хоть какая польза от ваших посиделок будет!
— Бабушка! -вспыхнула Маша, вскакивая. — Пойдем, Егорушка!
Егор чинил крыльцо, а Маша помогала, радуясь и робея, когда касалась его крепкой, загорелой руки.
— Ну, мне пора! — сказал наконец Егор, с удовольствием оглядывая работу. — А то до села идти не близко.
— Скоро совсем стемнеет, Егорушка! — встревожилась девушка. — Может переночуешь, а завтра поутру и пойдешь?
— Не
