Франкенштейн. Запретные знания эпохи готического романа

Джоэл Леви

Еще с древнеегипетских времен неприкосновенность преданного земле тела решительно отстаивалась, поэтому к расхищению могил и любым другим нарушения покоя мертвых люди относились с ненавистью и омерзением. Готический роман Уильяма Бекфорда «Ватек», написанный в 1786 году, способствовал появлению в английском языке слова «гуль», от арабского ghul – мерзкий расхититель могил и пожиратель трупов. Такое же отвращение испытывали люди и к тем, кто покупал, а иногда и похищал трупы для анатомических столов. Недовольство общественности могло вылиться в насилие. Одним из ярчайших примеров тому служит Бунт против врачей. В апреле 1788 года некий житель Нью-Йорка обнаружил, что одно из тел, вскрытых студентами-медиками в Обществе госпиталя Нью-Йорка, принадлежало его жене, которую выкрали из свежезакопанной могилы. В письме к Эдмунду Рэндольфу, губернатору штата Вирджиния, полковник Уильям Хет описывает, чем это закончилось:

«Вскоре раздался варварский крик и т. д. – молодые сыновья Галена (т. е. студенты-медики) разбежались во всех направлениях – один нашел укрытие в дымовой трубе – толпа взбунтовалась – палаты Госпиталя были перевернуты вверх дном. В анатомическом зале были найдены три свежих тела – одно кипящее в котле и два других изрезанных – с некоторыми частями тел обоих полов, подвешенных в самых ужасных позах. Обстоятельства, вместе с непристойным и жутким видом комнаты, разозлили толпу до невозможности, и дело закончилось полным уничтожением всех тел в Госпитале».
Пятитысячная толпа бунтовала в течение трех дней и разошлась только тогда, когда полиция открыла огонь; за время бунта жизни лишилось двадцать человек. Спустя год в Нью-Йорке был принят «Закон о предотвращении отвратительной практики раскапывания могил и изъятия для целей препарирования трупов, похороненных на кладбище или в местах захоронения», известный в народе как Билль о костях.

Среди скелетов в анатомическом зале
Когда анатомирование стало легальным и приобрело существенное значение для медицинского образования, потребность в человеческих телах крайне возросла. В 1751 году в Англии был принят Закон об убийстве (полностью: «Закон о лучшем предотвращении ужасного преступления убийства»), легализовавший передачу тел повешенных за убийство анатомам для препарирования. Однако, во-первых, предложение не поспевало за спросом, а во-вторых, закон имел непредсказуемые последствия. Препарирование начали считать более страшным наказанием, чем сама казнь, а анатомы со своими сторонниками, ожидающие тела у виселицы, чтобы забрать их прямо в анатомический театр, стали объектом ненависти и страха. После казни все чаще случались вспышки насилия, так как толпа старалась помешать увозу тел. Сэмюэл Ричардсон, писатель-романист XVIII века, так описывал события после казни:

«Когда несчастные были наполовину мертвы… чернь начала снимать и тянуть тела с рвением, вызвавшим несколько жарких стычек и пробитых голов. [Противниками] были друзья казненного… и люди, посланные частными хирургами для получения тел для препарирования. Стычки между ними были яростными и кровавыми, и страшно было на них смотреть».

Подобные сцены и растущие возмущения по поводу анатомирования разрушили образ официальной медицины в целом и профессии врача в частности. В «Опере нищего», написанной Джоном Геем в 1728 году, персонаж по имени Мэт Кистень проклинает врачей:

«С беднягой Томом год назад случилась неприятность, и он оказался такого интересного телосложения, что я не смог спасти его от этих жуликов хирургов: он угодил в анатомический зал и стоит теперь среди скелетов».

Декарту не удалось избежать подозрения в материализме. Более того, после его смерти возникла жутковатая легенда. Она гласила, что во время поездки в Швецию Декарт взошел на судно со своей дочерью Франсиной, после чего экипаж больше не видел ее. Встревожившись, они вскрыли багаж Декарта и обнаружили странную механическую куклу, похожую на живую девочку. Экипаж выбросил ее за борт. На самом деле дочь Декарта Франсина умерла в возрасте пяти лет, но работы ученого давали очень много поводов подозревать его в увлечении роботами.