Оглавление

1. Кроваво-красная луна — 2. Рождение ведьмака
2. Рождение ведьмака
   1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
3. Сафари по-русски: Возвращение в логово зверя
   1. 1
   2. 2
   3. 3
   4. 4
   5. 5

Отгулов накопилось много, а сидеть на работе и ничего не делать — несусветная скукота. Вот, и решил Вадим Шведов взять десять дней отпуска и съездить в деревню, где родился и вырос. Уже давно собирался, а всё никак не мог вырваться. Надо проведать могилу родителей, да и с друзьями повидаться не мешало бы. А то уже лет десять не показывал туда носа, как похоронил родителей, так ни разу больше не был.

Написал заявление, Сергеев отпустил без разговоров, и отправился. А чего тянуть-то, может, больше и не придётся съездить. Ведь работа у него не сахар, не в конторе штаны протирает.

Сутки на поезде пролетели незаметно, а вот три часа на автобусе показались ему вечностью. Деревенские дороги — это тебе не город. Да ещё ПАЗик, его ровесник, всю дорогу дребезжал и скрипел, того и гляди, развалится на запчасти, не соберёшь. Просто смех сквозь слёзы, а не транспорт. Но с божьей помощью добрался целым и невредимым, хотя нервов себе потратил на год вперёд.

«Как я раньше здесь жил, непонятно!», матерился он про себя, чтобы не привлечь внимания пассажиров к своей персоне, подскакивая на ямах, в которые попадал автобус. Но мучениям когда-нибудь да приходит конец.

Заколоченный родительский дом зарос бурьяном и покосился. Но всё равно был ещё крепок.

«Неужели прошло десять лет?» — стоя у калитки и поглядывал на родительский дом, думал Шведов. — «Похороны были словно вчера».

— Молодой человек, — услышал он старческий голос, — вы кого-то ищите?

Повернувшись, он увидел невысокую, щупленькую старушку, которая прищурившись, поглядывала на него.

«Плохо видит», подумал он. И только хотел ответить, как старушка вновь заговорила:

— В этом доме хозяев нема, померли они, лет десять как. А сынок ихний где-то в городе проживает. Вы, коль хату себе бачите, могу подсобить, я здесь усех знавши, — коверкая слова, сказала старушка.

— Спасибо, бабушка, не надо.

— А какого рожна вы тогда здесь топчетесь и всё высматриваете? Ограбить, наверно, хотите, так там ничёго нема путного, пустой дом, сиротливый.

— Нет, бабушка, не хочу. Это дом моих родителей. Я Вадим Шведов, тот, который из города.

— Давненько, видно, здесь не бувал, — поближе подошла старушка, заглядывая Вадиму в лицо.

— Десять лет, бабушка. Всё некогда было.

— Вам молодым усегда некогда буват, — буркнула она.

Вадим промолчал. Зачем переубеждать старушку, себе дороже будет.

— Да, похож на батьку свово, одно лицо. Рядом поставь, нихто не различит. Вот теперича я тебя, хлопец, признала, — посмотрела она повнимательней в лицо Вадима, развернулась и поковыляла своей дорогой.

Проводив старушку взглядом, Вадим открыл покосившуюся калитку и пробираясь сквозь заросли бурьяна, пошёл к дому.

Провозившись до ночи с уборкой, Вадим согрел воды в старом электрическом чайнике (хорошо хоть свет не обрезали, пока его не было), выпил чаю (немного продуктов он привёз с собой) и завалился спать.

«Завтра надо скосить траву в огороде, а то, как партизан в джунглях», вспомнил он свои боевые подвиги и не только боевые и улыбнулся, «а потом нужно сходить на кладбище…» Вадим провалился в глубокий сон. Давно он так не занимался уборкой по дому, вот с непривычки и сморило. Но не прошло и часа, как в доме что-то загрохотало. Вскочив на ноги, он стал вглядываться в темноту, но ничего не увидел. Звук повторился вновь, но уже с другой стороны. Значит, ему это не приснилось, грохот был на самом деле.

— Что за ерунда здесь происходит? — медленно, чтобы в темноте ни на что не напороться и не грохнуться он пошёл к стене, где был выключатель. Пошарив рукой и найдя его, Вадим щёлкнул, но света не было. — Вечером свет был, почему нет сейчас?

Так он стоял в одних трусах минут десять, как ему показалось, крутил головой, ничего не понимая, пока в дверь не постучали.

— Кто там? — во весь голос закричал он, но с места не сдвинулся. Нет, он не испугался, но мало ли что, лучше оставаться на месте. В потёмках Вадим вновь стал шарить по стене и, наткнувшись на выключатель, нажал на него. Щёлк, и свет, как по волшебству загорелся. «Чертовщина какая-то», пронеслось у него в голове. С появлением света звуки в доме прекратились, и наступила гробовая тишина.

Ещё минут пять он прислушивался, потом натянул брюки и на цыпочках пошёл к двери. В сенях никого не было.

— Видно, домовой шалит или почудилось, — выходя на крыльцо, чтобы немного прийти в себя и подышать ночным воздухом, произнёс Вадим. — Утром надо сходить в магазин, купить молока и конфет, чтобы задобрить домового. А то никакого покоя не даст.

Простояв на крыльце минут тридцать, поглядывая по сторонам и вспоминая, как в детстве играл здесь с отцом, он вернулся в дом и лёг. Свет выключать не стал, так при свете и заснул, провалившись в глубокий сон без сновидений.

Его опять разбудил какой-то стук. Вскочив, он хотел было послать домового на три буквы, как в дверь постучали. Поняв, что это не шутки домового и не сон, он крикнул:

— Входите, дверь открыта! — схватив брюки, он так и замер с ними в руках. В дверях стояла вчерашняя старушка и во все глаза разглядывала его.

— Одевайся, одевайся, сынок, — заговорила она, — не стесняйся. Я на своём веку и не такого навидалась. Меня уже ничем не удивить.

— А я и не стесняюсь, — стал натягивать он брюки, искоса поглядывая на гостью.

— Ещё как стесняешься, милок, — пробурчала старушка и, не спросив разрешения, прошла к столу и присела на стул.

Одевшись, Вадим подошёл и присел напротив её.

— Вы что-то хотели? — стал он всматриваться в лицо бабушки, стараясь её вспомнить. Но как не старался, у него это не получалось.

— Не ломай голову, хлопец, — она словно прочитала его мысли. — Всё равно ты меня не признаешь.

— Откуда вы знаете, уважаемая, что я подумал?

— Здесь нечего думать, всё написано у тебя на лице, — уже не коверкая слова, как вчера, произнесла она.

— Всё-таки, зачем вы пришли? Не поздороваться же и поинтересоваться о моём здоровье.

— Может, я жениха себе ищу, — выждав паузу, произнесла старушка и заулыбалась. Вадим заметил, что у бабки были белые здоровые зубы, как у молодой девушки.

«Ни хрена себе», подумал он, а вслух добавил, — не поздновато ли о женихах думать?

— Шучу я сынок, шучу. Мне пора уже думать о другом.

— То-то и оно, — отвернувшись от неё, Вадим глянул в окно.

Старушка улыбнулась, но промолчала. Поднявшись, Вадим пошёл и выключил в комнате свет, ведь был уже день. Постояв у стены, он вновь подошёл к столу и присел.

— Не мучайся, не вспомнишь. Я недавно сюда переехала, ты меня никогда не видел. А твоего отца я по молодости знала, вот и перепутала.

— А зачем я вам понадобился, что ни свет, ни заря пришли?

— Я пришла к тебе по делу. Но только не подумай, что бабка сбрендила под старость лет.

— Я ничего и не думаю.

— Так вот, — она на мгновенье замолчала, — в этом доме есть старый сундук. Я это точно знаю. Ты тоже должен его помнить.

Вадим посмотрел на старушку, пожал плечами, но ничего не ответил.

— В нём лежит одна очень старая тетрадка. Вот, она-то мне и нужна.

— А откуда вы знаете, что она там лежит?

— Знаю, милок, знаю.

«Это, наверно, она ночью здесь шарилась или кого-то попросила», подумал Вадим, отворачивая от неё лицо, чтобы та опять не прочитала его мысли.

— Мне нужно, чтобы ты её нашёл и передал мне.

— Ну, если вы знали, нет, знаете, что она в доме, почему тогда вы её раньше не нашли и не забрали? А пришли только сейчас, когда приехал я? А если бы я не приехал, тогда что?

— Много вопросов задаёшь, Вадим.

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — вновь поднялся Вадим, выходя из себя.

— Не об этом сейчас речь, — строго сказала она. — Просто, отдай мне тетрадь и больше я тебя не побеспокою.

— А если нет, тогда что?

— Просто, не надо это всё доводить до абсурда. И всё будет «тип-топ», как говорят у вас в городе.

— Я вижу, у нас разговор перешёл в угрозы или я чего-то не понимаю? — произнёс Вадим, прислушиваясь к какому-то шуму, доносившемуся из сеней.

— Ты кого-то ждёшь? — всполошилась старушка и поднялась.

Шум повторился вновь, и старуха ничего не говоря, ринулась в дверь. Вадим ещё ничего не успел подумать, как её и след простыл.

— Что это сейчас было? — он направился к двери. В сенях никого не было. — Что за чертовщина здесь творится? Полночи что-то брякало, потом эта старая ведьма припёрлась, требовала какую-то тетрадь. А услышав шум, умчалась, как будто её здесь и не было. Всё, хорош с меня, надо завтракать и приниматься за дело, — Вадим развернулся и зашёл обратно в дом. Но странный визит старухи не давал ему покоя. «Что за тетрадь и зачем она ей?..»

Перекусив на скорую руку, Вадим решил найти сундук и покопаться в нём. Поискал в доме, в сенях, но никакого сундука не обнаружил. Придётся лезть на чердак, скорее всего он, там…

Вход на чердак был из сеней, но там темно, а фонаря в доме он не видел. Подсвечивая путь телефоном, чтобы ненароком не свалиться и не переломать ноги, он влез на чердак и увидел прикрытое шторой окно.

— Как я о нём забыл, — ругая себя, Вадим отдёрнул штору, и на чердаке стало светлей. Не намного, но окружающие предметы стали различимы.

Сундук обнаружился быстро. Он был закрыт на внутренний замок. Впустую провозившись, минут десять, Вадим спустился обратно в дом и взял топор. Но только он решил подняться обратно, как услышал стук в дверь.

«Кого ещё там черти принесли?», подумал он.

— Хозяева, есть, кто дома? — раздался из-за двери хриплый мужской голос.

— Входите, не заперто, — ответил Вадим, ставя в угол топор, чтобы не напугать гостя.

Дверь тихонько открылась, и на пороге появился старик, ровесник старухи.

— Чем обязан? — спросил Вадим. «Они сговорились, что ли?»

— Я так понимаю, вы — хозяин дома, — не отвечая на вопрос, прохрипел старик.

— В каком-то смысле, да.

— Как это понимать? — уставился тот на Вадима.

— Я сын хозяев, а они умерли.

— Понятно. А я иду мимо, смотрю, кто-то в окне мелькает. Дай, думаю, посмотрю. Дом стоит бесхозный, мало ли что может случиться.

— А вам какая от этого радость? — Вадим начал выходить из себя от назойливости и любопытства деревенских жителей. — Не успел я приехать, как зачастили гости.

— Не понял, — возмутился дед, — до меня ещё кто-то приходил?

— Утром, ни свет, ни заря, приходила старушка божий одуванчик. Не успел я глаза открыть, а она уже на пороге.

— Как звать-то? — уставился дед на Вадима.

— Кого?

— Ну, не меня же. Ту старушку.

— А я откуда знаю? Пришла, разбудила и давай с меня какую-то тетрадь требовать. А я ни сном, ни духом. Ещё и угрожать пыталась, мол, не отдам, хуже будет.

— А что за тетрадь? — Словно ненароком, стал выпытывать дед.

— Не знаю, я её никогда не видел и понятия не имею, где она.

Поговорив о том, о сём, дед Иван, так звали гостя, покинул дом и, ворча что-то себе под нос, поплёлся восвояси.

Зачем дед приходил, Вадим так и не понял, а задавать вопрос напрямую не стал.

Закрывшись, чтоб его больше никто не беспокоил, Вадим поднялся на чердак и опять принялся за сундук. И только через час ему посчастливилось отрыть крышку.

Затхлый запах шибанул ему в нос. Отложив топор в сторону, Вадим дал сундуку немного проветриться. А потом, погрузившись в его содержимое, стал вытаскивать и разбирать старые вещи, ища таинственную тетрадку. Провозившись довольно долго, он наконец-то нашёл то, что искал. Отложив тетрадь в сторонку, он стал доставать остальные вещи. Но кроме этой тонкой тетради в сундуке больше не было никаких бумаг.

— Значит, это то, что я искал, — чихая от поднятой пыли и затхлого запаха, старых вещей произнёс Вадим.

Забрав тетрадь (обратно вещи он складывать не стал), спустился в дом и, усевшись за стол возле окна, открыл первую страницу.

— Что это за хрень? — стал вглядываться он в каракули, нацарапанные красными чернилами, похожими на кровь. Некоторые буквы или закорючки (он так и не смог разобрать), расплылись, образовав тёмно-бурые пятна. Полистав тетрадь, он так в ней ничего и не понял, кроме одного рисунка в самом конце. Это была пентаграмма.

Убрав тетрадь в шкаф (как говорится — с глаз долой), он решил прогуляться по родной деревне, подышать воздухом и повидать друзей…

***

Покинув дом родителей Вадима, бабка Евдоха (как звали её в деревне, настоящего имени никто не знал) отправилась к себе. Её небольшой покосившийся домик находился рядом с кладбищем. Раньше в нём жил сторож, который приглядывал за кладбищем и по мере своих сил прибирался на нём. Ни много, ни мало, ему уже было за 70. Семьи у него не было, вот он и жил там один, как говорится, бобылём. А после его внезапной таинственной смерти семь лет назад в домик заселилась старушка, неизвестно откуда появившаяся в деревне. Вспоминали, что дед Матвей, так звали сторожа, ещё поутру бегал бодрячком, а после обеда его нашли мёртвым в свежевырытой могиле. Странно всё это было. Но участковый решил, что дед случайно упал в могилу, и от испуга его сердце остановилось. На лице умершего была такая ужасная гримаса, что становилось страшно. Вот, после этого случая, примерно дня через три в деревню пришла бабка Евдоха и поселилась в домике. Никто из жителей против не был, живи, не жалко. Да, и за кладбищем будет пригляд. Вот, так и прижилась бабка в деревне. Ничего плохого за ней не замечали. Жила себе потихоньку, собирала травки, делала из них снадобья и отвары, лечила помаленьку от хворей. То животину кому выходит, а то и человеку поможет встать на ноги. А кому и приворот сделает. Обращались к ней молодухи чтобы приворожить любимого и обиженные друг на друга соседи. Случались в деревне и ссоры, и раздоры, ведь это жизнь, без этого не обойдёшься. Но порчи бабка не наводила. Может, что-то такое и делала, но как говорится, не пойманный — не вор. Народ болел, конечно, не без этого, но на Евдоху не думали.

После того, как бабка вышла от Вадима, её словно подменили. Всё то время, что она жила в деревне, бабка ходила медленно, словно никуда не торопясь, а сейчас так припустила, и молодому не догнать, не говоря о стариках. Неслась, как корабль в океане, никого не замечая. Только цветастый платок, который она никогда не снимала, наверно и спала в нём, развевался, словно флаг на мачте. Что случилось с бабкой Евдохой, никто не мог понять. Жители деревни оборачивались и смотрели, как она бежит. А та, не замечая косых взглядов и перешептываний, неслась, перепрыгивая ямки на деревенской дороге, словно молодая девчонка, опаздывающая на свидание.

— Эй, бабка Евдоха, что случилось? — окликнули её мужики, толпившиеся возле магазина. — Пожар, что ли? — но та пронеслась мимо, ничего не ответив.

— Первый раз вижу, чтобы на кладбище так быстро бежали, — съёрничал один из мужиков.

— Наверно, дружок из могилы поднялся, вот она и торопится на свидание, — подхватил другой и засмеялся, ощерив беззубый рот. Мужики, оценив его шутку, тоже заржали.

— Что ржёте, как лошади? — вышел из магазина здоровенный, под два метра мужик с тремя бутылками водки в руках.

— Да вот, — дурацкий смех прекратился, как по команде, — смотрим, как бабка Евдоха на свиданку торопится. Видно, очередной женишок из могилы поднялся и в гости к ней пожаловал.

— Дурьё, а ещё взрослые мужики называетесь. Всё, хорош зубоскалить, пошли, а то водка киснет.

Мужики подхватились и поспешили вслед за ним. Еремей Силантьевич, так звали мужика, вышедшего из магазина с водкой, был деревенским кузнецом.

Бабка Евдоха, добежав до своей избушки, заскочила внутрь и заперлась на все засовы. Выглянув в небольшое окно, не идёт ли кто за ней, задёрнула штору.

Усевшись за круглый стол, который стоял по старинке посередине комнаты, она запалила чёрную свечу, вытащенную из сундука, и стала что-то над ней шептать. Свеча то разгоралась ярким пламенем, то затухала, шипя, как и сам голос ворожившей над ней старухи…

***

Первым делом Вадим зашёл в магазин, купил бутылку водки, коробку шоколадных конфет и кое-какую закуску, что можно было найти в деревенском магазине.

— Молодой человек, а вы к кому приехали? — поинтересовалась продавец, всматриваясь в лицо покупателя.

— Тетя Валя, вы меня не помните?

— Много вас тут шастает, всех и не упомнишь.

— Я Вадим Шведов, вы что, забыли меня?

— А я смотрю, знакомое лицо, а припомнить не могу, склероз под старость разыгрался. Приехал в гости или насовсем?

— Нет, тётя Валя, не насовсем. Повидаюсь с друзьями, поправлю могилу родителей и через неделю обратно. У меня там квартира и работа.

— Понятно. Совсем ты забыл свою деревню, давненько не приезжал.

— Всё не было времени, да и с работы не отпускали.

— Хорошая хоть работа?

— Нормальная, тетя Валя, не жалуюсь, — продвигаясь к выходу, произнёс Вадим. Но продавщице хотелось поговорить.

— Женился?

— Нет, не нашёл ещё никого.

— Дружок-то твой недавно был, — произнесла тетя Валя. — Купил водки и убёг. Гуляет уже целую неделю и не работает, злыдень здоровенный.

— Что за дружок-то? — уставился на неё Вадим.

— Да Еремей, больше-то некому.

— Как некому? — удивился Вадим. — А остальные где?

— А ты чё, не знаешь? — выйдя из-за прилавка она подошла к Вадиму.

— Нет!

— Семён два года как уехал с семьёй в город. А Васька вновь женился, взял бабёнку из Ивановки, это соседняя деревня, в десяти километрах.

— Какой Васька?

— Савельев, какой ещё. Забыл, что ли?

— А первая его жена где? — слушая деревенские новости и ничего не понимая, спросил Вадим.

— Развелись они, и та укатила в город. А он через год другую нашёл, с двумя ребятишками, мал-мала меньше и переехал к ней. А четвёртый ваш дружок помер недавно. Вот, Еремей, как схоронил его, так и пьёт.

— Тёть Валя, да скажи же ты, кто умер?

— Олег Золотов, вот кто. А ты что, не знал? — округлила она глаза.

«Вот, это новость, так новость», подумал Вадим. А продавщице ответил:

— Нет, тётя Валя, я не знал. Вот, хотел его повидать, а теперь даже и не знаю, что мне делать.

— А ты сходи к Еремею, он тебе покажет могилку Олега.

— Спасибо, тетя Валя, так и сделаю, — попрощался Вадим и вышел.

Он спустился с крыльца и, поглядывая по сторонам, стал вспоминать, где кто живёт, ведь прошло десять лет, как он последний раз был в деревне…, медленно поплёлся к Еремею. Тот после смерти родителей (они умерли раньше, чем у Вадима), остался жить в их доме.

«Да, много времени прошло, и многое в родной деревне изменилось… Надо у него спросить, от чего Олег умер, ведь он был здоровым мужиком, никогда не курил, а выпивал только по праздникам и то немного…» размышляя, Вадим подошёл к дому друга.

Из открытых окон и двери слышались громкие голоса. Бас Еремея он сразу признал, а вот остальные разобрать не мог.

— Ничего, сейчас посмотрим, с кем он пьёт, — постучался он в дверной косяк и не дожидаясь ответа, переступил порог.

— Кого ещё лешие принесли? — не признал хозяин вошедшего гостя. — Тебе чего надо? Шёл бы ты мужик отсель по-доброму, а то, не дай, бог запнёшься и морду об кулак разобьёшь.

— А если отскочит сдача, Ерёма?

— Чего? — Еремей поднялся из-за стола и сжав кулаки, пошёл на гостя. Но не дойдя пары шагов, остановился и уставился на вошедшего. Остальные трое приятелей и две великовозрастные девицы притихли, поглядывая на хозяина.

— Ну, чего замер, не признал что ли? — развёл руки в стороны гость.

— Вадим, ты? — выдавил из себя Еремей и полез обниматься со старым другом. Его собутыльники, видя такую картину, вновь оживились и загалдели.

— Наконец-то признал, — стал вырываться из железных тисков кузнеца Вадим, — а то сразу в морду.

— Проходи, проходи, дружище! А вы, честная компания, быстро поднялись, — повернулся хозяин к собутыльникам, — ноги в руки и разбежались отсель. Ко мне друг приехал из города.

— Может, мы останемся? — пискнула одна из девиц.

— Я кому сказал, марш отсюда! — те поднялись, и что-то бормоча себе под нос удалились. Видно, побаивались Еремея, всё-таки кузнец, мог и зашибить нечаянно, кулаки-то пудовые.

— Ты не стой столбом, проходи к столу, — прогудел тот басом, отодвигая в сторонку бардак на столе.