Кириллу Рябову дан удивительный дар, избегая традиционного и часто пустопорожнего многословия русской прозы, соединять в своих рассказах все болевые точки и лейтмотивы отечественной (да и мировой) гуманистической традиции, также известной как любовь и сострадание к ближнему.
Выморочные пространства городских окраин, бесприютные квартиры многоэтажек в рассказах Рябова не повод для унылого бытописательства, но полный энергии абсурда и отчаяния пограничный мир между сном и явью, лимб без шанса на побег.
Выморочные пространства городских окраин, бесприютные квартиры многоэтажек в рассказах Рябова не повод для унылого бытописательства, но полный энергии абсурда и отчаяния пограничный мир между сном и явью, лимб без шанса на побег.
Пікірлер96
👍Ұсынамын
🚀Көз ала алмайсың
Рассказы пропитанные пролитой водкой, со следами от бычков сигарет и пахнущие кислым супом. Автор отлично передал ощущение одиночества, отрешенности и абсурда жизни. Каждая история свербит и чешется, грозясь лопнуть и забрызгать читателя гноем, каждый персонаж мертв от того, что жив.
Советую всем, кому близка такая атмосфера.
Советую всем, кому близка такая атмосфера.
🚀Көз ала алмайсың
Интересные зарисовки, но не более того. На мой вкус слишком просто и прямолинейно. После каждого рассказа в голове всплывало "и че?". Но оторваться от чтения невозможно, значит что-то в этом есть :)
Дәйексөздер620
— Мамочка, мне страшно и холодно, пойдём домой, — сказала Ирочка.
— Сейчас пойдём, миленькая.
«Расстреляют, и пойдём».
— Сейчас пойдём, миленькая.
«Расстреляют, и пойдём».
Вольский швырнул ей поводок.
— Одевай.
— Одевай? — сказала она. — Правильно — «надевай». Коля, ты же филолог. Что с тобой?
— Закрой рот, дура, и одевай.
— Одевай.
— Одевай? — сказала она. — Правильно — «надевай». Коля, ты же филолог. Что с тобой?
— Закрой рот, дура, и одевай.
Мамочка, мне страшно и холодно, пойдём домой, — сказала Ирочка.
— Сейчас пойдём, миленькая.
«Расстреляют, и пойдём».
— Сейчас пойдём, миленькая.
«Расстреляют, и пойдём».
