Оглавление

1. Странники ночи
2. Часть 1. Оборотень
3. Глава 1
4. Глава 2
5. Глава 3
6. Глава 4
7. Глава 5
8. Глава 6
9. Часть 2. Дорога
   1. Глава 1
   2. Глава 2
   3. Глава 3
   4. Глава 4
10. Часть 3. Мир мёртвых
    1. Глава 1
    2. Глава 2
    3. Глава 3
    4. Глава 4
    5. Глава 5
    6. Глава 6
    7. Глава 7
    8. Глава 8
    9. Глава 9
11. Часть 4. Король
    1. Глава 1
    2. Глава 2
    3. Глава 3
    4. Глава 4
    5. Глава 5
    6. Глава 6
    7. Глава 7
    8. Глава 8
    9. Глава 9

Часть 1. Оборотень

Глава 1

В детстве этот лес воспринимался всего лишь как страшная сказка, рассказанная старым учителем. Да и как могло быть по-другому? Когда лежишь под тёплым одеялком, в такой привычной, уютной комнате, зная, что находишься в безопасности. И не важно, что проклятый лес существует на самом деле, он слишком далеко, чтобы беспокоиться о живых мертвецах, об оборотнях, бродящих среди чудовищных деревьев с красными листьями. И лишь где-то в глубине сознания бьётся навязчивая мысль, что сказки не всегда являются вымыслом. Они просто разные.

Эту сказку ты слышишь каждый вечер, её повторяют тебе изо дня в день, но ты не спрашиваешь — зачем? Ты просто всматриваешься в льдисто-холодные, почти бесцветные глаза старого учителя, в которых словно прячется бездна веков, и молча слушаешь.

— В этом лесу нет жизни, но так было не всегда. Когда-то давно на его месте существовало огромное королевство, прекрасные города, роскошные сады и богатые урожаем поля… и жители, решившие, что их жизнь должна быть не такой как у всех. Они считали себя особенными, считали, что заслуживают большего, они хотели повелевать стихиями не подвластными людям и переступили Черту… Лес помнит всё, королевство осталось под его корнями, дома сровнялись с землёй, дворцы превратились в руины, сады одичали, а поля заросли кустарником и молодыми деревцами. С тех пор прошли века, но жители того древнего королевства не лежат в могилах среди руин своих домов, им нет дела до того, что их время давно истекло. Их жизни остались за Гранью, которую люди не вправе были пересекать и теперь они часть Рееты, часть леса проклятых! — голос старца льётся плавно и напевно, он всегда так говорит, когда начинает рассказывать, его легко слушать.

Этот голос убаюкивает, навевает сон. Но если сейчас уснуть, не дослушать до конца уже выученную наизусть историю, то во сне ты обязательно будешь бежать через лес, и кривые ветви с острыми сучьями будут бить по лицу и цепляться за одежду, а влажные листья с чавканьем шлёпать по телу. Но бег не продлится долго, вот за спиной, а потом и со всех сторон отчётливо зазвучат шелестящие шаги, а потом тебя собьют ударом с ног, прижмут к твёрдой земле неподъёмной тяжестью и вопьются в тело зубами….

Сон, зачем Гитон рассказывает про Реету перед сном, всегда перед сном…?

Где ты Гитон, старый колдун, старый друг? Почему проклятый лес так и не остался всего лишь сном? Не осталась сказкой, рассказанной в детстве? Почему ночной кошмар превратился в реальность?

По телу всё ещё бежал колючий холод, кожа продолжала хранить это мгновенное и одновременно очень долгое ощущение преодоления нечто неотвратимого и вечного, когда воздух стал тягучим и вязким, словно не хотел пропускать дальше. Одно мгновение и привычный живой лес оказался за спиной. В голове пронёсся странный гул, воспринемаемый далеко не только ушами, в котором, если напрячь воображение, можно было различить слова: «Прощай, человек».

Молодой черноволосый парень резко натянул поводья и судорожно выдохнул, пытаясь до конца осознать произошедшее. Страха в ярко-серых глазах пока ещё не было, лишь удивление, переходящие в понимание той страшной реальности, что за одно мгновение сменила напряжённу погоню.

Его конь, разгорячённый скачкой, сделал ещё несколько шагов и замер, по телу животного пробежала крупная дрожь.

Граница! Всадник в отчаянье развернулся, нет уже не граница, он её пересёк! Суматошная мысль, что это всё — финал и бежать больше некуда, никак не хотела укладываться в голове. Взгляд заметался по стволам деревьев, отмечая ту грань, что разделила два леса — живой и мёртвый. Почти видимую грань, и если бы не стучащие совсем рядом по коре болты арбалетов, если бы не бешеный темп скачки и не хлещущие по лицу ветви, он бы увидел, что впереди совсем Другой лес. Если бы…. Реета не прячется, она в открытую показывает свою сущность.

В той покинутой и уже не досягаемой живой чаще замелькали фигуры всадников. Люди в спешке натягивали поводья, можно было даже не сомневаться, что им известно о Границе. До слуха донёсся их хохот, преследователи держали в руках арбалеты, но стрелять не спешили.

— Ого, а наша дичь попалась в лапы другим охотникам!

— Никогда не видел, как они обедают.

— Сейчас посмотрим. Эй, принц Ярослав, давненько у нежити не было такой закуски. Ха-ха-ха…

Ярси вздрогнул, им известно его имя, значит, он не был случайной жертвой. Но они ошибаются, он не принц, отец лишил его титула, и уже пять лет никто его так не называл. Даже вместо имени он оставил себе детское прозвище — так звала его мама, на память о ней….

Память — это, наверное, единственное, что в его случае ещё имело право на существование. Его мир уже когда-то рушился, разбивался на тысячи невообразимых осколков, в каждом из которых притаилась боль, а теперь это происходило вновь. По-настоящему, не как в прошлый раз, когда он почему-то не умер. Именно сейчас в почти безмолвной тишине леса исчезало его будущее. Леса из сна….

Деревья были почти такими, какими он себе их представлял — чёрные, массивные стволы, из которых корявыми, но гибкими, шевелящимися змеями тянулись ветви, усеянные множеством красных листьев. Под копытами коня гулким звоном стучала слишком твёрдая, словно каменная земля. Сумрак подступающей ночи густыми тенями ложился между деревьями, непроницаемыми пятнами черноты скользил сквозь паутину переплетающихся ветвей, напоминая, что здесь совсем другой мир — не принадлежащий свету. Не принадлежащий жизни! Мир, из которого не получится вырваться. Не получится вернуться. Границу обратно не пересечь.

Люди по другую сторону незримой черты насмешливо улыбались. Взмыленные после долгой скачки кони, несмотря на усталость, нервно вздрагивали и порывались сорваться на бег. Всадники с силой натягивали поводья, заставляя их оставаться на месте. Животные всегда острее воспринимают Границу. А вот его собственный конь не успел остановиться, слишком долгой и изматывающей была погоня в незнакомом лесу.

Ярси вдруг понял, что почти перестал слышать преследователей, голоса долетали как будто через огромное расстояние, и иногда это были лишь обрывки фраз, почти бессвязные. Воздух всё больше становился пустым, звуки замирали, оставаясь в мире людей, словно боясь выходить за пределы. Но он видел их насмешливые лица, их горящие в предвкушении невиданного зрелища глаза.

Да, пересечь обратно грань, разделяющую два мира — живой и мёртвый, невозможно, Реета не отпускает своих жертв, также как она не выпускает на волю своих обитателей. Здесь нет живых, нет пищи, и любой случайный гость становится столь редкой и долгожданной добычей. Их голод — это их проклятье, их наказание в вечности….

А сейчас их добыча — ты, тебя разорвут на куски и съедят, и это страшнее чем умереть от болта арбалета…, ничего не изменишь. Бесполезно спрашивать — почему это происходит именно с тобой? Бесполезно пытаться что-то исправить, это не сон, реальность страшнее.

Его взгляд заметался по лицам охотников — охотников на особую дичь, они последние люди, которых он видит в своей жизни. Говорить он ничего не собирался. Да и что можно сказать собственным несвершившимся палачам? Спросить за что, почему? Ему не ответят. Кодекс наёмников запрещает отвечать на вопросы жертвы. Это вызовет лишь новый смех. А за спиной всё больше ощущалась пустота — холодная, пугающе-безжизненная, неотвратимая….

Губы тронула горькая усмешка, странно погибнуть и не знать причины, по которой на тебя объявили охоту. Он был младшим в семье и никогда не претендовал на титул. Двух его старших братьев отец обучал искусству войны, они были воинами, его наследниками, а он оставался любимчиком мамы, её сыночком, которого она не хотела отпускать от себя.

Да, он тоже получил прекрасное образование, но его дни проходили не в тренировках с мечом, а за чтением книг и слушанием рассказов старого Гитона, его учителя. Разница в возрасте со старшими братьями составляла почти десять лет, и отец никогда не обращал на него внимания. Он так и остался для него слишком маленьким, мальчишкой, беспомощным ребёнком.

Ярси медленно вытащил из ножен меч. Пальцы крепко сжались на рукояти, ощутили её слегка покалывающий холод, словно в руку влилась энергия оружия. Тело выполняло привычные действия, а в голове билась какая-то отстранённая мысль, что его время уже остановилось — замерло на те последние мгновения, что ещё слышны в груди удары сердца, слишком громко отстукивающего панически-быстрый ритм.

Лучи заходящего солнца, с трудом пробивающиеся сквозь спутанные ветви деревьев, ярко заиграли на льдистых гранях клинка. Прощальный подарок Виолы. Меч мага, не воина, украшенный замысловатой вязью рун, серебряный меч. Она так и не смирилась с мыслью, что он избрал иной путь, и не стал её учеником, и до конца качала головой, даже тогда когда он начал побеждать лучших воинов племени. Твоя сила в другом…

— А щенок-то с зубами, — кто-то из преследователей присвистнул.

Парень отсалютовал им мечом, и рванул поводья коня, поворачивая его вглубь леса. Развлечение отменяется, ему не нужны зрители. Вороной недовольно всхрапнул и ринулся в чащу.

Пусть за пять лет многое изменилось, он не собирался возвращаться домой, там его никто не ждёт. Он просто хотел навестить могилу мамы, попрощаться, а потом навсегда уехать в Вистольцу. Он не мог по-другому, здесь прошло его детство. Он гнал воспоминания прочь, но они не исчезали, не хотели отпускать. Его боль была слишком большой, когда он покидал родные места. Тогда ему было одиннадцать, сейчас шестнадцать. Он заставил себя измениться, переступил через собственные желания, но тоска по счастливым дням детства продолжала сжигать сердце и душу. Он не смог убить в себе любви к родному дому, к родным, которых больше нет.

Ярси почти безразлично скользил взглядом по сторонам. Мир, который раньше был только сказкой. Мир существующий далеко за пределами его собственной реальности — в снах, в рассказах, в легендах, где угодно, но не так близко, не рядом. Мысли путались, сознание не хотело принимать правду. Это финал? Черта, за которой ожидает смерть?

Чёрные стволы деревьев как змеи переплетались друг с другом. Острые сучья, будто специально пронзали плотные мясистые листья, и на землю без перерыва срывались и падали красноватые капли сока. Кровь Рееты, с которой вскоре смешается его собственная кровь. Но страха не было. Хотя ужас почти осязаемыми волнами прикасался к его коже, ледяным ветерком шевелил волосы, но это был внешний ужас, тот ужас, которым дышал лес.

Конь уже давно шёл шагом, отпущенные поводья болтались на его шее, топот копыт гулко разносился по лесу. Ярси знал, что он здесь не один, он чувствовал их взгляды. До слуха доносилось поскуливание, тихие вздохи, его провожали, но не трогали. Чего они ждут?

Рунный меч слабо светился в сгущающихся сумерках, почти бесполезная игрушка. Он так и не научился пользоваться истинной силой этого меча. Но меч был серебряным, а это значит, что хотя бы нескольких тварей он успеет убить.

Ярси нащупал свободной рукой медальон у себя на шее. Единственная вещь, которую он позволил взять себе из дома, в том медальоне было изображение всей его семьи, даже отца. Медальон являлся реликвией их семьи, передающийся по наследству. А изображение добавил Гитон, как будто знал…, а может быть и знал.

Ему очень хотелось открыть медальон, увидеть их лица, но здесь было слишком темно, и он лишь сжал его крепче в руке. Горькая тоска сжигала сердце, слишком глупо так умирать. Он никогда не думал о смерти как о чём-то реальном, смерть всегда была рядом. Она жила на острие его меча, дышала ему в лицо ледяным ветром, когда он скрещивал клинок с более сильными и многочисленными противниками. Его гибель должна была быть быстрой, внезапной, он давно так решил. Решил, когда отказался от предложения Виолы, и наперекор себе встал на путь воина.

— Твоя сила в другом…

— Я знаю, но мне не нужна сила… мне не нужна победа….

Он с яростью огляделся — всё не так, почему вы медлите? Ему хотелось кричать и нестись сквозь чашу леса. Пусть вновь будет погоня. Зачем он уворачивался от арбалетных стрел? Зачем бежал? Всё могло закончиться по-другому.

Он никогда не уклонялся от боя с более многочисленными противниками, он искал таких встреч. За те несколько дней, что он провёл в обычном мире, покинув Вистольцу, слишком многие стали считать его сумасшедшим. Он не хотел такой славы, но когда шестнадцатилетний мальчишка с ледяным спокойствием отвечает на вызов задирающих его бывалых воинов, люди это запоминают. Особенно, если этот мальчишка одиночка, и ему не у кого искать защиты. На такое зрелище находится множество желающих посмотреть.

А после схватки в спину несётся даже не крик, шёпот: — Он сумасшедший, безумец, колдун… Ещё никто не назвал его умелым воином. Воины так не двигаются, не ступают обречённо под клинки во много раз превосходящих в силе противников, и не побеждают с таким безразличием и отстранённостью…. Он был чужаком в Вистольце, но вернувшись обратно, стал чужаком и в своём собственном мире. И для других и для себя тоже.

Они ждали его на развилке дорог, хорошо вооружённые, у многих было по два меча, из голенищ сапог выглядывали рукояти кинжалов, в руках арбалеты. На одежде никаких знаков отличия, но грудь закрывает лёгкая броня, обычно используемая солдатами. Наёмники. Ярси успел насчитать пятнадцать человек, прежде чем они вскинули арбалеты. Рука сама натянула поводья, конь встал на дыбы, разворачиваясь на месте, Ярси так и не понял, почему они не выстрелили, а дальше был рывок в чащу леса и безумная скачка между деревьев. Тогда он не захотел умирать как дичь, теперь выбора нет.

Ты был прав, отец, когда кричал вслед уходящему сыну, надеясь, что я услышу, — мне не будет возврата. Я услышал тебя. И никогда не вернусь, слишком поздно.

В первом же приграничном селении после выезда из Вистольцы он узнал, что король Мироса ищет своего сына. Об этом рассказывали в гостиницах и трактирах, на площадях трубили глашатаи. Говорили, что король Бортан тяжело болен, он не выходит из дворца, почти ничего не ест, он ждёт возвращения принца. Люди жалели великого правителя, не проигравшего ни в одной битве, и осуждали, покинувшего отца сына.

Зачем эта встреча отец? Ты сжёг всё дотла. Я был для тебя никем, мы все были никем для тебя, всего лишь оружием для достижения неведомых целей. Твои старшие сыновья погибли ради твоей победы, твоя жена умерла, защищая младшего сына, а я ухожу, потому что сам так решил. У тебя не осталось наследников, тебе никто не нужен. Ты умираешь в одиночестве, так же как я…

Ярси знал, что в его отце живёт безумие. Бортан не замечал своих близких, его целью была война. Он шёл на битву и побеждал, не считаясь с потерями, ему было все ровно, что умирают другие. Чужие жизни обрывались, а он жил, хотя сражался в первых рядах. Он принёс Миросу славу и богатство, о нём говорили только как о Великом короле Бортане. Великих не осуждают, им прощают всё. Но Ярси не смог простить, не смог простить ему смерти мамы.

Неожиданно деревья расступились, конь сделал ещё несколько шагов и встал. Ярси почувствовал его дрожь. Перед ним простиралась огромная поляна и, насколько хватало взгляда, повсюду замерли в охотничьей стойке фигуры серых человекоподобных существ. Их было слишком много даже для этой гигантской поляны. Он медленно оглянулся назад, круг светящихся глаз широкой полосой уходил далеко в лес. Ярси удивился собственному спокойствию. Сердце словно уже перестало биться, в нём поселился ледяной холод.

— Прощай, отец, я не хотел возвращаться, — он поднял меч.

— Прощай, Виола, в твой дом я тоже не смогу вернуться, не смогу сдержать обещания, прости….

Откуда-то сбоку взметнулась чёрная тень. Ярси рубанул мечом, оборотень увернулся прямо в воздухе и приземлился под копыта коня. Вороной встал на дыбы и протяжно заржал. Ряды нежити всколыхнулись, огромная волна серых тел ринулась вперёд.

Меч запел, превратился в светящуюся полосу. Серебряный клинок вспорол словно осязаемую ночную тьму, густой воздух леса и бескровные тела противников. Клинок очень любил эту песню, но сегодня она была особенной. Последней. А те, для кого она исполнялась, уже когда-то познали, что такое смерть. Очень давно. Много веков назад.

Этот бой будет коротким, победа невозможна.

Ярси в исступлении рубанул по оскаленным пастям, по тянущимся когтистым лапам, в коротком замахе снёс несколько голов. Он колол, отталкивал клинком почти захлестнувших его тварей. Он не мог остановиться сам, его должны были остановить….

В Вистольцу он попал случайно. Путь в Закрытый мир появлялся каждые пять лет всего на одну ночь. Существовала легенда, что Вистольца осколок очень древнего, чужого мира, погибшего много веков назад во время войны с могущественными колдунами. Многие в это не верили, но фактом оставалось то, что народ Вистольцы всё же отличался от остальных. А если через портал проходил чужак, то чаще всего здесь же его путь и обрывался. Стражи пропускали только магов или тех, кому больше некуда было идти.

Уставший, едва держащийся на ногах ребёнок и сам не знал, почему оказался в этом месте. Это была его третья ночь пути в неизвестность, он совсем выбился из сил и брёл, не разбирая дороги. Так случилось, что дорога привела его к Вратам Вистольцы. Так случилось, что он почти в бессознательном состоянии пересёк светящийся бледным алым светом портал, и Стражи не смогли прочитать его помыслов, а просто пропустили в свой мир, как уходящего навсегда. И Вистольца стала его домом, но не смогла принести покоя его душе.

Вистольские наёмники считались лучшими воинами во Внешнем мире, но за пределами собственного мира их было очень мало. Вистольцы предпочитали не покидать родину, куда могли вернуться лишь через пять лет. В их закрытом мире была своя война, требующая умелых воинов для охраны границы. Они всю жизнь воевали с горным народом, пытающимся захватить плодородные долины.

Над желанием Ярси учиться сражаться вистольцы лишь только посмеялись. Верховная колдунья Виола, по непонятной причине пожелавшая усыновить пришлого ребёнка, почувствовала в нём особый дар к колдовству, только мальчишка отказался быть её учеником. Он хотел держать в руках меч, а не посох, и его желание сбылось.

Сначала упрямого чужака просто в шутку допустили к обучению вместе с малышами, впервые взявшими в руки оружие. И долго хохотали над его долговязой фигурой, возвышающейся среди четырёхлетних детей. Но вскоре учителям стало не до смеха.

Он учился, учился слишком быстро, словно жаждал не победить, а просто знать, как вести бой. Его даром было чувствовать противника так, как не чувствовал никто другой. Он мог уклониться от любого удара, отбить любой выпад, и с такой скоростью нанести ответный удар, что любая защита теряла смысл. Он отказался от магии, но вистольцы упорно стали называть его Колдуном. Не мог обычный человек так двигаться, просто не мог.

Они не знали, что только бой позволяет ему забыться. Не понимали, что скорость спасает его от призраков прошлого рвущих на части душу. Он просто хотел не вспоминать, не думать, а для этого нужно было слиться с клинком, превратиться в подобие стали, стать частью оружия. И забыть, что существует весь остальной мир.

Колдун? Пусть так. Ему было всё равно.

Но сейчас Ярси проклинал свой дар, этот бой напоминал бойню. Жертвы беззвучно кидались под его клинок, он вспарывал их тела, рубил головы, уже навсегда лишая их бесконечной жизни. Но агония его собственной смерти слишком затянулась. И внезапно он осознал, что точно так же всегда в первом ряду сражался его отец. Только его противниками были живые люди. Он тоже не мог остановиться пока не победит.

Ярси чуть не зарычал от злости. Так вот, чей дар он унаследовал, так вот, что толкало отца в бой — желание смерти.

Только никто не смог дать тебе покоя.

Он глухо рассмеялся. Рука, державшая меч, пульсировала горячей болью, мышцы сковывала разливающаяся по телу слабость. Он не знал, сколько прошло времени, это не имело значения. Перед глазами всё чаще расплывались тёмные круги, в голове стоял звон, срывающиеся дыхание с хрипом вырывалось из горла. Пальцы предательски разжимались, не хотели держать, скользкую от собственной крови рукоять…. Это не важно….

Твоим лекарством могла бы стать Реета, отец. Ей все равно кого убивать, она в любом случаи добьётся своей цели. Здесь нет непобедимых.

Ярси почувствовал этот момент, почувствовал, но даже не попытался предотвратить, сил уже не было.

Чёрный оборотень долго выжидал, в первый раз он промахнулся, и это настораживало и даже вызывала смутное беспокойство. Ещё никогда ни одна жертва не сопротивлялась так долго. Все люди были слабы и беспомощны, даже когда держали в руках оружие, даже когда это оружие было серебряным, как у этого человека. Никто из них не убил ни одного из обитателей Рееты, на это были способны лишь колдуны.

Чёрный оборотень глухо зарычал, вокруг человека росла гора трупов. Уже никто из тех, к кому прикоснулся его меч, не мог подняться и продолжить бой. Они уходили навсегда, безвозвратно, и это пробуждала в его сознании какой-то потаенный древний ужас. Поэтому он ждал, вслушиваясь в тяжёлое дыхание человека, следил за каждым движением. Он видел, как убывают его силы, как всё медленнее и медленнее движется светящийся меч. А потом он собрался в пружину и молниеносно запрыгнул на круп коня. Человек всё же взмахнул мечом, словно зная, что сзади смерть, но было поздно. Он впился клыками ему в плечо, в ту руку, что держала оружие, и с упоением сжал зубы, ощущая, как в его рот хлынула горячая, солёная кровь….

Ярси глухо застонал, рука мгновенно онемела, он перехватил выскальзывающий из пальцев меч левой рукой, и ткнул себе за спину. Оборотень дёрнулся и взвыл, но зубов не разжал, лишь яростно замотал головой, разрывая его плечо огромными клыками.

В ногу впились чьи-то зубы, потом его дёрнули, пытаясь стащить с коня. Оборотень навалился всей тяжестью на его спину, пригибая к шее коня, заставляя упасть.

— Сдохни, тварь, — Ярси из последних сил воткнул меч в почти придавившее его неподъёмное тело нежити. Воткнул глубоко, по самую рукоять, и почувствовал, как меч выворачивается из его пальцев, когда оборотень мёртвым начал падать на землю. Конь неожиданно захрапел и встал на дыбы. Ярси схватился здоровой рукой за луку седла, осознавая, что остался безоружным.

К кровоточащей ране мгновенно припали чьи-то жадные губы, его задёргали со всех сторон, впиваясь зубами в ещё живое тело. Ярси закрыл глаза, это не могло продолжаться вечно…

Он не сразу понял, что его тело больше не терзают ничьи клыки, боль накатывала горячими волнами и мутила рассудок. Лишь каким-то краем сознания он отметил, что стало очень тихо и пусто. Пусто в самом пространстве, словно нечто поглотило эту часть леса, отодвинув весь остальной мир за пределы неведомого. И ещё здесь поселился страх, страх и ужас тех, кто только что были хозяевами. У Ярси закружилась голова, он чувствовал их тоску и безнадежность, их боль, что была пронесена через века.…

Чья-то рука поддержала его в седле, не давая упасть. Его конь сдвинулся с места и куда-то зашагал, потом скорость увеличилась. Ярси пришлось приложить огромные усилия, чтобы только не очутиться на земле. Он не понимал, что происходит, но ему уже было все равно. Единственным его желанием было, чтобы эта ночь наконец-то закончилась.

Глава 2

Сон, просто ночной кошмар, не больше. Его глаза были закрыты, но даже сквозь веки он чувствовал яркие лучи солнца, бьющие в лицо. Кожи ласково касался тёплый ветерок, ноздри улавливали запах травы и каких-то луговых цветов, до слуха доносилось беззаботное щебетание птиц.

Глаза не хотелось открывать, веки оказались очень тяжёлыми. Он с трудом их приоткрыл и тут же повернул голову набок, спасаясь от солнечных лучей. Перед лицом заколыхались стебли травы, защекотали кожу. Было на удивление хорошо и мирно, особенно после того кошмара, что приснился ночью. Только откуда это ощущение тупой боли, сковывающей всё тело, этой дикой слабости, мешающей до конца открыть глаза?

Это был сон? С его сознания вдруг словно сдёрнули пелену, до сих пор дурманящую мозг, мысли стали ясными, а все ощущения обострились до предела. Только что вокруг него была лишь трава, луг, просто природа, а сейчас появилось знание, что в пятидесяти шагах есть нечто другое — холодная, безжизненная стена отчуждённости, разделяющая разные миры — живой и мёртвый.

Граница Рееты, слишком близко, рядом! Он чувствовал её всем своим существом, впитывал каждой клеточкой тела. Тугая волна воздуха бежала по его коже, проникала в мышцы, вымораживала кровь и тянула, тянула, звала….

Ярси прикусил губу и глухо застонал, наваждение мгновенно исчезло, его словно отпустило, но знание, что Граница рядом, так и продолжало давить на мозг. С той стороны словно дуло холодным ветром, обволакивая его тело ледяным дыханием безжизненной пустоты.

Не было сна, Ярси вновь застонал. Яркие картины ночного кошмара вспышками пронеслись в его голове. Тогда страха не было, а сейчас накатил какой-то странный запоздалый ужас, которого он ещё никогда не испытывал в своей жизни. Но ужас не того, что он мог погибнуть, а того КАК погибнуть.

По его телу пробежала невольная дрожь, но всё же сейчас он находится не в Реете, рядом с Границей, но не в Реете. Этого не может быть, она не отпускает свои жертвы. Лишь очень сильные, могущественные колдуны, обладающие потаенными знаниями, могут пересекать Границу и возвращаться обратно. Значит, его вытащил колдун.

До слуха донеслись чьи-то шаги.

— Очнулся? — голос незнакомца не был старческим, а наоборот молодым и задорным.

Ярси попытался приподнять голову, чтобы разглядеть своего спасителя, и тут же перед глазами заплясали тёмные круги. Всё тело отозвалось нестерпимой болью, жаркой волной накрывшей сознание.

Второй раз он очнулся от ощущения горечи во рту. Между его зубов был втиснут край кружки, и в рот вливалась холодная жидкость, горькая и щиплющая язык. Чтобы не захлебнуться Ярси сделал два невольных глотка и тут же закашлялся, пытаясь вырваться из чьих-то сильных рук. Руки держали его голову и насильно разжимали зубы, вливая в рот новые порции противной жидкости.

— Спокойно, это лекарство, — произнёс уже знакомый голос. — Чем больше выпьешь, тем для тебя же лучше.

Горечь обжигала, щипала язык и царапала горло. Ярси кашлял, дыхания не хватало, из глаз потекли слёзы.

— Ладно, будем считать, что хватит, — его отпустили.

Ярси перекатился набок и согнулся в новом приступе кашля. Потом он долго пытался отдышаться, с удивлением отмечая, что может двигаться. От недавней слабости почти не осталось следа. И если бы не боль, пульсирующая во всём теле и онемевшая правая рука, он мог бы сказать, что хорошо себя чувствует.

Он, наконец, выпрямился и сел на траве. Вокруг простиралась неширокая лужайка, совсем рядом начинался лес. А через несколько рядов деревьев неумолимой стеной вставала граница Рееты, которую он чувствовал всё так же явно. Ярси перевёл взгляд на того, кто его спас. Незнакомец сидел у костра, что-то помешивал в котелке, стоящем на углях.

На вид он был не на много старше самого Ярси. Лет восемнадцать-двадцать, не больше. Густые чёрные волосы спускались до плеч, кожа была смуглой, а вот глаза наоборот — светлые, зелёные, необычные глаза, очень яркие, горящие словно изнутри. И не совсем правильные черты лица, отличающиеся какой-то дикой, потаенной красотой.

Этот юноша мог быть кем угодно, но, не смотря на внешность, Ярси никогда бы не принял его за колдуна. Не бывает у колдунов таких широких плеч, таких рук, перевитых стальными мышцами и такой посадки головы. Да и взгляд, не наполнен той печальной мудростью, что отличает даже учеников колдунов, а горит насмешкой и бесшабашностью. И одет он был скорее как охотник в добротный практичный костюм, с накинутым на плечи дорожным плащом. Но ни меча, ни лука Ярси не разглядел, на поясе виднелся лишь кинжал в ножнах.

Незнакомец вскинул на него взгляд, зелёные глаза весело блеснули.

— Как себя чувствуешь?

— Почти нормально, ­– Ярси вновь закашлялся, голос был хриплым, в горле першило. — Спасибо, конечно, но что ты в меня влил? Никогда не пробовал такую гадость!

Незнакомец улыбнулся.

— Зато мёртвых на ноги ставит! Я сам этот отварчик придумал, отлично действует. Всю боль, конечно, не снимает, но силы восстанавливает.

— Мёртвых?… — пробормотал Ярси и перевёл взгляд на собственное тело. Правое плечо охватывала тугая повязка, рукой было не пошевелить, но пальцы двигались. Рукава на обоих руках изодраны и пропитаны кровью, рубаха порвана и тоже залита кровью. От штанов остались одни лохмотья, сквозь которые проглядывали сплошные рваные раны. От собственного вида Ярси передёрнуло.

— Я обработал все раны соком ристора, он хорошо обеззараживает и почти мгновенно останавливает кровь.

­– Угу, ­– Ярси вновь передёрнуло, слышал он про сок ристора — растение мёртвого леса, Рееты, им решались пользоваться лишь самые опытные лекари. Да, он был очень действенен, но одна лишняя капля и лекарство превращалось в сильнейший яд.

Видимо незнакомец заметил встревоженный взгляд Ярси и тут же пояснил.

— Не волнуйся, я умею им пользоваться.

— Ты лекарь?

— Не совсем.

— Значит колдун.

— Тоже не совсем. Скажем так, у меня есть некоторые способности.

Ярси фыркнул.

­– Обладая лишь некоторыми способностями невозможно выбраться из Рееты, а ты ещё и меня вытащил! Кстати, я должен поблагодарить тебя за спасение, могу я узнать твоё имя?

— Мэтжер, а что касается твоего спасения, то об этом ещё рано говорить.

— Что ты имеешь ввиду? Мы ведь не в Реете. Граница рядом, но мы её пересекли.

Мэтжер кивнул.

— Чувствуешь её? Границу?

— Д-да, — по телу Ярси вдруг пробежала холодная дрожь, в душе шевельнулось нехорошее предчувствие.

— А раньше чувствовал? До сегодняшней ночи?

Ярси отрицательно покачал головой и невольно схватился за раненое плечо, ощущая, как от раны по телу медленно ползёт мертвенный холод.

— Меня укусил оборотень, — произнёс он без каких либо эмоций, но в душе бушевала буря. Хотелось выть и кричать от злости и тоски. Нет, он не выбрался из Рееты, она его не отпустила. Из Рееты не возвращаются, она была с ним, в нём самом, здесь и сейчас, он её часть. Навсегда.

— Оборотень, — повторил он мёртвым голосом и задумчиво посмотрел на Мэтжера.

— Интересная реакция.

— Другие реагируют по-другому?

— Других ещё не было, ты первый, кого я вытащил из Рееты. Кстати, как твоё имя?

— Ярси. И стоило ли стараться отгонять нежить и волочь меня через лес?

— Ты бы предпочёл быть разорванным и съеденным? По-моему, паршивая смерть.

Ярси горько усмехнулся.

— По-моему тоже, только какова альтернатива? Кто я теперь, будущий оборотень? Или уже не будущей и можно сразу бежать в Реету?

Мэтжер пожал плечами и снял с огня котелок. Ярси заметил, что его правую руку по локоть скрывает плотно облегающая кожаная перчатка.

— Обращение только началось и до первого полнолуния ты останешься человеком. У тебя есть ещё семь дней.

Ярси невольно опустил голову, неделя жизни, ещё одна неделя. Что ж, вчера вечером не было даже этого. Но уже сейчас он может считать себя мертвецом, семь дней ничего не изменят. Вот только за это время можно попытаться узнать, кто отдал приказ начать на него охоту. А можно попробовать встретиться с отцом, чтобы в последний раз посмотреть ему в глаза, или навестить маму, как он того и хотел с самого начала. Ярси сжал кулаки, хоть что-то перед тем, как окончить свой путь в этом мире.

— Пусть так, — произнёс он хрипло и внимательно посмотрел на Мэджера. — Спасибо хотя бы за это, но что потом? Я стану оборотнем? Начну нападать на людей? Я ведь не в Реете.

— Она тебя позовёт, и ты не сможешь противиться её Зову. Но отходить далеко от Границы не советую. В своём стремлении вернуться, ты разорвёшь любого, кто встанет у тебя на пути.

— Я не хочу быть оборотнем, — Ярси невидящим взглядом уставился на лес. — Не-хо-чу….

Некоторое время он молчал, потом повернулся к Мэтжеру.

— Ты сможешь меня убить через неделю?

Тот поморщился, и из его глаз впервые исчезла насмешка.

— Для своего возраста ты слишком легко относишься к смерти.

— Я попрощался с жизнью вчера вечером, я же не знал, что ты подаришь мне ещё одну неделю. Извини, что навязываюсь, но раз уж ты меня вытащил из зубов нежити, то тебе и придется всё закончить.

— Хорошая благодарность, — взгляд Мэтжера стал очень задумчивым. — И чем ты, позволь узнать, собрался заниматься эти семь дней?

— У меня есть несколько не законченных дел.

— Далеко от сюда?

— В Миросе.

Мэтжер присвистнул.

— Путь в одну сторону займёт дней пять и это если ехать без остановок.

Ярси сжал кулаки.

— Хочешь сказать, что я не успею?

— Хочу сказать, что тебе не стоит удаляться от Рееты.

— Я не собираюсь становиться оборотнем и не собираюсь возвращаться в Реету!

— У тебя нет выбора.

Ярси одним движением вскочил на ноги и тут же пошатнулся, но смог устоять.

— Значит, ты отказываешься мне помочь?

Мэтжер кивнул.

— Извини, я не собираюсь тебя убивать.

— Что ж, найду кого ни будь другого, узнав, что я вскоре стану оборотнем любой захочет меня убить.

— Ты прав, любой человек ради собственной безопасности и безопасности своих близких захочет тебя уничтожить. Но есть одна загвоздка, мой друг, одно дело хотеть, другое дело смочь. Никто из людей, Ярси, уже сейчас не сможет тебя убить. Такова природа оборотня. Это очень сильное и практически неуязвимое существо. Даже если ты не будешь сопротивляться, но поверь мне, ты не сможешь просто стоять и ждать пока тебя прикончат, ни один меч не сможет лишить тебя жизни. Ни один человек не нанесёт тебя смертельную рану, их удары лишь вызовут ярость оборотня, и ты начнёшь убивать. Убивать всех. Без разбора.

Ярси без сил опустился обратно на землю.

— Но.., я не понимаю, я же убивал их, там, в Реете… Я знаю, что их жизни, жизни оборотней обрывались…, навсегда.

— Да, у тебя есть дар, Ярси, и у тебя есть особая Сила, — Мэтжер внимательно посмотрел ему в глаза. — И уже поэтому, я не хочу, что бы твоя жизнь вскоре закончилась.

Ярси упрямо покачал головой.

— Значит, нужна особая Сила? Тогда обращусь к колдунам.

Мэтжер вздохнул.

— Далеко не каждый колдун обладает данной Силой. Таких меньшинство, зато любой колдун способен на некоторое время сковать оборотня чарами, затем посадить его на зачарованную цепь и спокойно проводить на нём опыты. Ты станешь для них очень редкой, и очень ценной добычей. Тебя никогда не отпустят. В руках колдунов ещё не было оборотня вне пределов Рееты. Тебя никогда не убьют, и ты на всю жизнь станешь для них подопытной зверюшкой. и это будет очень долго! Поэтому к колдунам обращаться не советую. Они как раз ломают головы над тем как бы им изучить хоть кого-то из нежити. Так сказать поближе.

У Ярси вырвался горестный вздох.

— Тогда пойду утоплюсь.

— Не сможешь.

— Почему?

— Сущность оборотня не позволит.

— Да? Тогда может сгореть в костре?

— Лишь обгоришь, да и то не до конца. Да и как ты собрался удерживать себя в пламени?

— Да, проблема. Выходит, я в любом случае стану оборотнем? — Ярси с тоской посмотрел на небо. — Ладно, если ты не хочешь мне помочь, значит, закончив свои дела, я сдамся колдунам. Послужу великой цели изучения нежити! Другого подопытного им ведь все равно не найти…, по крайне мере они обезопасят от меня других людей.

Мэтжер поморщился.

— Ты обречёшь себя на жизнь в неволе, навсегда.

— Реета это тоже тюрьма, а у колдунов я хотя бы буду среди людей.

— Ты будешь испытывать постоянную боль, их опыты будут направлены на то, чтобы найти эффективный способ тебя убить.

— Значит, буду надеяться, что они найдут этот способ, и я стану им не нужен. Спасибо, что просветил меня на счёт моего будущего, но мне нужно идти, — Ярси вновь решительно поднялся на ноги и огляделся. — Я не вижу своего коня.

— Его нет, остался в Реете, он не дотянул даже до Границы, раны были слишком серьёзными. Я снял с него седельные сумки, — Мэтжер кивнул куда-то за спину Ярси.

Тот оглянулся, и заметил в траве знакомые вещи. Порывшись в сумках, он вытащил чистую одежду и начал переодеваться.

— Медальон, — очень холодно произнёс Мэтжер. — Сними его.

Ярси вздрогнул, он уже сорвал с тела остатки рубашки, действовать приходилось одной рукой, и сейчас был обнажён по пояс. Солнечные лучи весело играли на серебряных гранях медальона, висящего на его шее.

— Что?

— Твой медальон серебряный, — пояснил Мэтжер. — Вскоре ты не сможешь прикасаться к серебру, оно будет жечь твою кожу. Сними его.

Ярси сжал медальон в кулаке и с силой дёрнул. Серебряная цепь не выдержала и порвалась. Сердце непривычно быстро забилось в груди, он открыл медальон. Картинка внутри была очень маленькой и отчего-то расплывалась, что-то мешало смотреть. Ярси потёр глаза, с изумлением почувствовав влагу на своей коже. Слёзы? Он не плакал с похорон мамы, он забыл, что это такое. Так было нужно.

Взгляд прояснился. Ярси провёл пальцем по изображению, стирая упавшую слезу. Его семья, отец — суровое лицо и отстранённый холодный взгляд, братья — Эгор и Еромир, внешне очень похожие на отца светловолосые и сероглазые, только в их взглядах никогда не было такого же холода и безжизненности. И мама — черноволосая красавица с ясными синими глазами, он один был похож на неё, на маму. Ярси медленно закрыл медальон, рука дрожала, возможно это последний раз, когда он видел их лица.

Он опустил медальон в кошель на поясе и с трудом стал натягивать чистую рубашку, по телу вновь начала разливаться слабость. Из сапог пришлось выливать кровь, все ноги были в крови, но помыться оказалось негде. И Ярси со вздохом, надев штаны, натянул сапоги обратно.

Обрывки окровавленной одежды он бросил в костёр, Мэтжер молча за ним наблюдал. Ярси забросил седельные сумки на здоровое плечо и огляделся, нужно было выбрать направление пути. Незнакомое место, незнакомый лес, но он чётко знал, в какой стороне находится Мирос и другие королевства. Словно кто-то вложил в его голову знания. И то куда он сейчас смотрел, повернувшись в сторону Мироса, его совершенно не радовало.

— Пять дней пути напрямую? Без остановок? — спросил он тихо.

— Ты ведь и сам чувствуешь расстояние, — спокойно ответил Мэтжер.

— Чувствую, — удручённо произнёс Ярси. Прямо перед ним была Реета, Мирос находился точно за проклятым лесом. И чтобы обойти Реету стороной понадобится не пять дней, а все десять.

— И чувствую, что если я сейчас войду в Реету, то уже не смогу из неё выбраться.

Мэтжер кивнул.

— Ты можешь продать мне своего коня? Прошу, у меня есть деньги, пожалуйста.

Мэтжер вновь молча покачал головой, на этот раз отрицательно.

— Прощай, — Ярси резко повернулся и быстрым шагом пошёл вдоль леса.

Ему хотелось идти быстро, хотелось бежать, но на самом деле слабость, сковывавшая его тело, становилась всё более непреодолимой, и каждый шаг давался с трудом. Но он упрямо брёл вперёд пока не начала кружиться голова, пока не стали подгибаться колени. А когда в глазах заплясали тёмные пятна, он опустился на землю и остался сидеть, чувствуя, как в душе затухает только что бушевавший из-за собственного бессилия пожар ярости, и не остаётся ничего. Нет даже пепла надежды, лишь пустота и безразличие.

Мэтжер не спеша подошёл и сел рядом.

— Ты потерял много крови, а действие снадобья закончилось.

— Чего ты хочешь от меня? — голос Ярси был глухим, ему невыносимо хотелось лечь на землю и больше не вставать. Никогда не вставать.

— Выслушай меня, Ярси.

— У меня нет сил, чтобы заткнуть уши.

— Я не желаю тебе зла, и вижу, что ты очень отрицательно относишься к перспективе становления оборотнем, но всё же позволь я расскажу тебя о них.

— Кто ты, Мэтжер? Откуда у тебя знания? И почему я должен тебе верить?

— Возможно, когда-нибудь я отвечу на твои вопросы, а пока просто прими меня как некую силу, нейтральную силу.

— Нейтральную силу? И насколько велика твоя сила? Кто ты, Мэтжер?

— Скажем так, я специализируюсь на нежити. Остальное не важно. Важно, что я знаю, что тебя ждёт.

— Ты уже говорил. Так ты тёмный колдун, некромант?

— Не совсем, послушай меня. Когда-то на месте этого леса было великое королевство, оно тоже называлось Реета. В нём правили колдуны, очень сильные колдуны, они были самыми могущественными в этом мире. Их знания собирались веками, и однажды они решили, что могут открыть Двери в другие миры. И у них почти получилось. Они смогли переступить через Грань реальности собственного мира. Только выбор они сделали не правильный, в их желаниях было больше Тьмы, а не Света. Они хотели быть всемогущими, хотели власти, хотели стать повелителями Сил, которые не подвластны людям, — Мэтжер задумчиво посмотрел на лес. — Если бы их желанием были только знания, всё было бы по-другому, но их выбор открыл им Двери в мир демонов — Тёмный мир. Две чуждые реальности соприкоснулись и теперь мы можем наблюдать последствия этого контакта. Нежить. Королевская семья стала оборотнями, все прочие жители вообще утратили человеческий облик.

Но оборотень это оборотень, он может становиться человеком. И даже Реета, когда нет полнолуния, не держит их за своей Границей. Они ходят по вашей земле, живут среди вас, все самые велики воины — это оборотни. И не только воины, они становились правителями, вели в бой огромные армии и побеждали. Если вспомнишь историю, то поймешь, кем они были и есть сейчас. Их сердца сжигает тоска и боль, они всегда будут помнить об утраченном могуществе и невозможности что-либо изменить. И ещё есть Реета, которая призывает их каждое полнолуние. Но они не безумны и поэтому помнят всё.

— Я знаю историю Рееты, — тихо произнёс Ярси. — Но про то, что оборотни спокойно разгуливают среди нас, слышу впервые.

— А ты образованный мальчик. Даже про само существование древнего королевства мало кто слышал, а ты знаешь историю. Твоим учителем должен был быть колдун.

— Не важно, — Ярси поморщился.

— Что ж, пусть так, — Мэтжар улыбнулся. — Имя Алато тебе знакомо?

— Он был последним королём Рееты, именно при нём королевство вместе с жителями исчезло.

— Не просто королём, он был именно тем, кто открыл Двери. В его руках были сосредоточены все подвластные колдунам Рееты силы. Он переродился первым, стал первым оборотнем новой Рееты. И те силы, которыми он обладал и использовал, так и остались завязанными на нём. Они продолжают существовать в Реете, продолжают питать и сдерживать её обитателей….

— Граница, — выдохнул Ярси.

— Да, Граница является одним из проявлений силы Алато. Он король Рееты, и он продолжает править своими подданными. А теперь представь, что тот, кто контролировал и обеспечивал закрытость Рееты от всего остального мира, вдруг исчез. И стена, сдерживающая нежить в лесу проклятых, пала.

— Зачем мне это представлять? Алато не может исчезнуть, судя по твоим словам, он всемогущ.

— Только в Реете, но он оборотень, оборотень со своими странностями и привычками. И если в лесу вдруг появляется жертва, он собирает подданных на пир и всегда нападает первым. Причём не убивает сразу, ему нравится, чтобы в его пасть бежала ещё живая горячая кровь, а сердце жертвы продолжало биться, пока он вгрызается зубами в её плоть…. Вернее нравилось.

Ярси зябко поёжился.

— Ты хочешь сказать, что меня укусил сам Алато?

— Укусил, а ты его убил. И по закону Рееты ты стал его наследником, так что поздравляю, ты новый король проклятого леса!

— Нет, — Ярси глухо застонал и сам не заметил, как упал на землю, силы окончательно покинули его.

Глава 3

Горечь и обжёгшая горло жидкость уверенно отогнали мрак, так спасительно поглотивший сознание. Он уже знал, что всё что произошло, не было наваждением, не было воспоминанием сказок из далёкого детства. Но так хотелось забыться и не просыпаться никогда. Вот только мысли были слишком ясные, а воспоминания вновь и вновь дарили сознанию до жути яркие картины пережитого кошмара.

Ярси закашлялся и открыл глаза, Мэтжер отпустил его голову и убрал флягу с отваром.

Солнце стояло высоко над головой, значит уже далеко не утро, и прошло полдня.

— Почему ты не разбудил меня раньше?

— Тебе нужно было отдохнуть.

— Для оборотня я что-то слишком часто теряю сознание.

— Ты ещё не оборотень, Силу ты получишь после обращения, а пока у тебя есть только живучесть.

Ярси вздохнул.

— Это всё правда? Я теперь навсегда связан с Реетой?

— Правда.

— Скажи, Мэтжер, ты решил меня спасти до того, как я убил Алато, или после? — Ярси сел и посмотрел своему спутнику в глаза. Мэтжер молча выдержал его взгляд, в глубине его зелёных глаз мелькнула насмешка.

— Так ли нужен тебе ответ на этот вопрос?

— Я слышал, что у леса проклятых есть Хранитель, — медленно проговорил Ярси. — Не человек и не нежить, бездушное, безразличное существо, беспрепятственно передвигающееся по Реете, и могущее спокойно пересекать Границу. Хранителю подвластно вмешиваться во всё, что происходит в этом лесу и рядом с ним. Тысячи людей молили его о спасении, но он никогда никому не помогал, никто не возвращался обратно… А меня ты вытащил только потому, что я убил Алато и стал его наследником.

— Хранитель? Я? — Мэтжер пожал плечами. — Да я наблюдаю за Реетой, но не нахожусь в ней постоянно. И то, что я оказался рядом, когда на тебя напала нежить, это всего лишь случайность.

— Так ты спас бы меня, если бы я не убил Алато? — настойчиво спросил Ярси.

Мэтжер улыбнулся.

— В этом не было бы смысла. Реета не отпускает своих жертв.

— Ты мог бы помочь мне до того, как на меня напали!

— Я не вмешиваюсь ни в чью судьбу.

— Понятно, — Ярси со злостью сжал кулаки. — Живые люди тебя не волнуют, зато ты об этих тварях заботишься, их же нужно кормить! Проголодались бедные!