Оглавление

Введение

Работа выполнена в Виртуальном Институте Человека (ВИЧ) при Национальной академии наук Кыргызской Республики (НАН КР). Монография публикуется на основании ршения веб-редакционного совета ВИЧ. Рецензентом является Тогусаков О. А. — доктор философских наук, академик НАН КР. Книга рассчитана на студентов, аспирантов, научных работников, а также философов, интересующихся вопросами теории познания, научного мировоззрения и мировоззренческой культуры.

Научный проект «Трансплантация» и «Концепция развития трансплантологической службы в Кыргызской Республике» был разработан мною в 1995 г. За период функционирования проекта (1997—2008) выполнена комплексная проработка всех разделов и служб с подготовкой первой партии отчественных трансплантологов. Разработан и принят Закон Кыргызской Республики «О пересадки органов и/или тканей» (2001), а организационным решением стало учреждение головного учреждения — Института хирургии сердца и трансплантации органов (2003). Впервые было выполнено целевое измерение философско-методологических и нормативно-правовых проблем «пределов допустимости» трансплантации органов и тканей с разработкой протокольных предложений по их разрешению.

Трансплантология — это огромное предприятие, дорогостоящая технология с массой нерешенных паратрансплантологических «проблем-спутников». Даже на сегодня, нет области в медицине, где так ярко сфокусировались бы проблемы профессионального, морально-этического, правового, методологического и философского порядка, как в трансплантологии. Трансплантационная этика — это прежде всего проблему развитости человеческой культуры, человечности.

В современном мире, когда всесильная технология может все, человечность отодвигается, а потому проблема человечности в человеке, в том числе и в первую очередь в сфере трансплантологии, является актуальной. В настоящее время особую заботу и тревогу вызывает то обстоятельство, что трансплантация ЖВО во многих развитых странах мира уже достиг конвейерного уровня [235], а между тем, к сожалению, еще много нерешенных медико-социальных, морально-этических и нормативно-правовых проблем и противоречий, имеющих то или иное значение для становления, развития и функционирования трансплантологии [22,101].

Ученые и специалисты (медики, социологи, философы, теологи, юристы и пр.), рассматривая в широком контексте, эти, во многом необычные и сложные проблемы, стремятся разработать принципы и конкретно-научную этику трансплантологии, разумно действующие на международном уровне, что соответ­ствует интернациональному значению всех проблем трансплантационной практики в целом [117,183].

Следует считать назревшим необходимость методологического обобщения системы взглядов на указанные выше проблемы, а также использовать идеи социологии и философии медицины, общей и конкретно-научной этики, как концептуальную навигацию для системного становления и развития трансплантологии [23,192]. Очевидно, что соответствующие специалисты должны быть не только высокопрофессиональными, но и этически подготовленными для осуществлений пересадки ЖВО, а сама трансплантационная технология должна стать правовой и морально оправданной [246].

Жизнь и практика показала, что нельзя «проскакивать» трансплантационные проблемы, связанные с вопросами морали и этики, закона и права, духовности и культуры — таково, кстати, общемировое требование к любой новой технологии, связанный с Человеком [161,269]. В этом аспекте, особенность разрабатываемой нами темы отражает уникальность для этики, социологии и философии медицины не только путей осмысления кризисного состояния морали и этики современной трансплантологии, но и тактики формирования и развития самой конкретно-научной этики трансплантологии [276,362]. В отечественной и зарубежной социологии и философии медицины данная проблема не получила системного освещения, что и вызывала необходимость нашей работы.

В настоящее время хирурги готовы осуществить операцию по пересадке головного мозга (или головы) [20,53]. До сих пор никем еще не была осуществлена такая операция, которая с точки зрения логики научно-технологического прогресса (НТП) представляется закономерным шагом активно развивающейся трансплантологии. Между тем, ряд морально-этических проблем, в том числе и социальные последствия такого вызова трансплантологии до сих пор является совершенно не осмысленной социологической проблемой. Что ждет этого человека, если операция по пересадке головного мозга пройдет удачно, и он останется жить? Кем он будет в жизни? Продолжит свою жизнь или проживет отныне чужую жизнь? Такие вопросы обуревают ученых и философов.

В связи со сказанным выше, на наш взгляд, назрела необходимость философско-методологического обобщения системы взглядов на проблемы, связанные с феноменом смерти личности, тела и сознания. Причем, не только с позиции дуализма «тело-сознание», гуманизма, религии, но и с точки зрения трансгуманизма, карианства. Дело в том, что гуманизм и нынешняя классическая философская антропология, накладывающие запрет на множество современных биокибернетических технологий, к сожалению, «не объясняют» проблемы новых и сверхновых технологий, в том числе такого порядка, как пересадка головного мозга, изменение биоконструкции человека, моделирование сознания и пр.

Следует учесть, что трансгуманизм, как, впрочем, и карианство представляет разум и здравый смысл, как универсальные, ничем и никак не ограниченные в своих возможностях, инструменты исследования и преобразования всего сущего, включая и самих носителей разума. Важно то, что они свободны от потенциальных последствий футурошока и готовы к выработке практической этики, пригодной для общества, преобразованного любыми новыми технологиями.

Находим нужным акцентировать внимание на такие свойства этого научного мировоззрения — динамичность, непредвзятость, допускающая априори тех возможностей, которые не противоречат принципу конструктивности моделей. Именно на основе модели можно предсказать суть и будущие пересадки головного мозга. Следует отметить, что против развития трансгуманизма и карианства имеются два фактора: во-первых, нравственный, суть которого в том, что борьба против «неэтичных научных исследований» (в том числе пересадки головного мозга) ведется невзирая на то, что сами люди и общество нуждаются в таких технологиях; во-вторых, практический, суть которого заключается в том, что исследования, которые востребованы обществом практически невозможно остановить никакими законами и нормативами.

Постулируя морально-этические проблемы пересадки головного мозга, зачастую ученые, которые, являясь атеистами, тем не менее, ссылаются на религию и ее людей по гуманитарным вопросам (мораль, общечеловеческие ценности и пр.), искренне полагая, что в области этики и гуманизма, позиция науки и позиция религии будто бы совпадают. Это один из наиболее распространенных методов формирования этико-социальных иллюзий — метод подмены базовой информации. В этой связи, важно, чтобы философ при осмыслении проблем гуманитарного качества должен строить модели, не размывающие грани науки и антинауки и в этом заключается самоценность философского мировоззрения.

В книге использованы два исследовательских метода — концепты и комментарии. Концепт — понятие, формулировка, умственный образ, общая мысль, необходимая для прояснения и расширения знания. Что касается комментарий, то это метод интерпретации, позволяющий автору выйти за границы комментируемого, то есть обеспечивающий реальную невозможность пересечения этих границ. Концепт как суждение, предикат которого увеличивает, расширяет содержание субъекта, а комментарии — это обеспечение повторяемости смысла суждения.

Но различив эти две процедуры, мы оказываемся перед новыми вопросами: как они связаны с акцентами проблем? Каковы позиции автора в понимании и разрешении проблем? Вот тут и возникает необходимость в комментировании, как одного из методов научной верификации: во-первых, согласование характеристик выделенных частей, а также согласование обобщений их в единое целое; во-вторых, позиционирование освещаемых проблем, а также позициолнирование хода авторской мысли.

По словарю С.И.Ожегова, «комментарий» имеет два значения: 1) объяснение, толкование к какому-нибудь тексту; 2) рассуждения, пояснения и критические замечания о чем-нибудь. По сути, комментарий — это перевод произведения с языка автора на тот язык, который комментатор считает релевантным для своей аудитории. В целях выравнивания фоновых знаний (автора и адресата), автором комментариев могут быть и сами авторы произведений. Основные намерения комментария, как оценочно-императивного жанра, направлены на выражение своего мнения, своего отношения, своих оценок.

На наш взгляд, существенной особенностью комментариев является их полемичность, так как автор комментария апеллирует к мнению читателя. Вот почему нами выбран особый формат книг, когда изложения логики, мысли и тенденции рубрифицированы, что, как нам кажется, дает возможность адресататам вносить уже свои фиксированные комментарии, а также дополнить список новыми именами ученых. При этом, комментируя автора, они, с одной стороны, не только реагируют на содержание авторского комментирования, с которым они не всегда согласны, но и выявляют логические нестыковки в них, а с другой стороны, восстанавливают справедливость в цитировании дополнительных исследователей.

Как известно, любая логико-философская теория — понятие весьма абстрактное, неопределенное, непостоянное, поскольку одна и та же идея, гипотеза, теория может восприниматься разными учеными по-разному. Между тем, индивидуальное восприятие теории, ее текста, стиля мышление и личностные черты ученого влияют на количество и качество своих сторонников. В этом аспекте, особым типом вычленения истины является развернутый логико-философский анализ и комментарий, который представляет собой текст, отличный от других видов комментария и демонстрирующий взаимодействие двух разных текстов — философского и научно-структурированного текста, скажем, идеи, гипотезы, теории.

Так или иначе, одним из самых непростых этапов оценки научной текста является логико-философский анализ и комментарий рассматриваемых проблем, сущности анализируемой теории как результат целостной реконструкции современных медико-социальных, морально-этических и нормативно-правовых проблем, противоречий и предпосылок ее формирования конкретно-научной этики трансплантологии. Между тем, это не только понятие, но и мнение комментирующего ученого по поводу прочитанного, это его логико-философские рассуждения о затрагиваемых проблемах, его замечания и размышления по существу проблем, идей, гипотез и теорий.

По комментарию можно сделать вывод о том, как нужно понимать: во-первых, саму проблему и сущность самой теории; во-вторых, траекторию авторской мысли по ходу выдвижения идеи, гипотезы и теории; в-третьих, механизмы и прогнозную линию реализации проблемы, а также теории. Как известно, комментарии делятся на два вида: 1) текстуальный (речь идет о кратком пересказе текста c акцентированием проблем: в какой из смысловых частей текста автор формулирует проблему? На чем конкретно автор делает акцент при обращении к проблеме? Какие факты и события затрагиваются? Как автор аргументирует свою позицию? Как он выражает свое отношение к рассматриваемой проблеме? 2) концептуальный (следует найти ответы на более глобальные вопросы: как, рассматриваемая проблема связана с автором произведения и почему привлекла его внимание? Является ли проблема актуальной и насколько она значима для социума? Часто ли вы сталкиваетесь с такой проблемой?).

Нужно отметить, что логико-философский анализ и комментарий — это всегда концептуальные, по сути. Так или иначе важно понимание того, что мало просто логически проанализировать и прокомментировать новые знания, категории и понятия, что нужно написать размышления об их смысле и прогнозных последствиях, которую еще нужно правильно донести читателям, чтобы они поняли их суть. Нужно изложить и то, в каких фразах и деталях текста прослеживаются авторские мысли, что пытается подчеркнуть автор, рассматривая эту проблему, к каким умозаключением он подводит своего читателя. Безусловно, при написании логико-философского комментария нужно опираться на контекст, связывать свои формулировки с авторской позицией, отразить ход мыслей и позицию автора и приводить примеры из текста, возможно цитирование.

Хайдеггер М. (2003) считает, что логико-философский комментарий («разъяснение», «толкованием») — это диалог философского мышления (разъясняющий) и научного творчества (неясного). Ведь не всегда текст теории признается самодостаточным для ориентации смысла. В этом плане, для философского комментария характерно оперирование с текстом научной теории как с единым понятием, что позволяет отказаться от пословной интерпретации.

Важно понимание того, что философ дешифрует невольно закодированный авторский текст, моделируя категории и понятия именем феномена, опознаваемой как философская мысль. То есть задача философа — это конструкция сущности теории как объекта мысли. Логико-философский комментарий, как и любой философский текст, инкорпорируя научный текст, стремится избавиться от роли метатекста. Авторы маркируют новые категории и понятия кавычками, однако в процессе логико-философского комментария происходит постепенное «раскавычивание» их.

Так как логико-философский комментарий не ставит задачей полное декодирование научного текста и создает параллельный, равноположенный текст, философам необязательно выходить за рамки отдельного феномена или категории и обращаться к научному творчеству ученого в целом. Научный текст, положенный в основу текста логико-философского комментария, неизбежно будет интерпретироваться, то есть последует более или менее длительный ряд других комментариев, таким образом, он более открыт для новых комментариев. В целом, логико-философский комментарий к научному тексту представляет собой самостоятельный философский текст, обладающий всеми его типологическими характеристиками.

Примечательно то, что философия старается разрешить досаждающую ей проблему тремя способами: во-первых, либо вынося отдельные вещи за скобки своего рассмотрения; во-вторых, либо приравнивая их к классам; в-третьих, либо опровергая саму себя. Возможно, мы не достигли ни того, ни другого. Но важен сам путь и троектория философского размышления, возможно, до уровня метатекста.

На наш взгляд, логико-философский комментарий предотвращает случайность дискурса тем, что принимает ее в расчет: он позволяет высказать нечто иное, чем сам комментируемый предмет, но лишь при условии, что будет сказан и в некотором роде осуществлен сам этот текст. Если уж на то пошло, не следует воспринимать близко к сердцу и разуму негативные мнения по оценке и комментированиям по ним.

Нужно помнимание того, что любая теория, в конце концов, зависит: 1) от рамок исследований; 2) от смысла и значения общественного контекста, укорененными в разуме; 3) от субъект действия, включенного в само понятие действия; 4) от доводов, не являющихся причинами в научном их понимании; 5) от моральных императивов, не имеющих никакой внутренней силы; 6) от моральных обязательств, носящих частный характер и зависящих от обстоятельств; 7) от языка моральных обязательств, с которым сталкиваемся не только в публичной сфере, но и в нашем личном дискурсе, которые носит по большей части характер риторический и манипулятивный; 8) от сколько-нибудь широкого консенсуса о том, что есть истина, что обществе недостижима. В этом аспекте, приглашаю читателей к со-размышлению.

Методологической основой исследования являются такие когнитивные процедуры как социологическая рефлексия, а также медико-социологический структурно-функциональный методы исследования. Многообразие аспектов изучаемого предмета обуславливает комплексный методологический подход, в основе которого лежит диалектический принцип этического анализа исследуемой проблемы.

Методологической и теоретической основой исследования послужили философские, психологические, социологические исследования по заданной теме, характерные для различных этапов развития социологии, с преимущественным вниманием к состоянию проблемы пересадки органов и тканей. На наш взгляд, все проблемы, на которых обращено наше внимание, несут в себе момент этичности, затрагиваемые проблемы взяты нами в ее срезе субъект-объектного отношения.

Теоретическую основу исследования составили труды многих ученых: медиков, методологов, социологов, философов, многие из которых являются классиками социологической и социологической мысли и правовой деятельности. Исходной методологической установкой анализа сущности различных феноменов, осмысление которых важно для формирования и системного становления трансплантологии, как науки и сферы профессиональной деятельности, является осмысление их в комплексе и во взаимосвязи друг с другом.

Результаты исследований достигаются, прежде всего, через критический анализ различных этических теорий жизни и смерти, сострадании и терпимости, телесности и толерантности, справедливости и ответственности. В связи с этим в исследовании используются следующие методологические принципы: а) критический анализ этических и правовых теорий, б) сравнительный анализ правовых, социологических и этических теорий в их историческом контексте.

Объект наших специальных исследований являются организационно-методические, исторические, медико-социальные, морально-этические, нормативно-правовые аспекты и соответствующие подходы, принципы, отношения, возникающие при реализации естественного права человека на жизнь и сохранение своего здоровья путем использования современной технологии пересадки жизненно важных органов (ЖВО).

Предметом исследований являются понятия охраны здоровья человека, заболеваемости и летальности от заболеваний ЖВО, феномены морали и этики жизни, смерти, сострадания, телесности, терпимости, толерантности, ответственности в приложении к вызовам современной трансплантологии.

В аргументационную сорставляющую работы включены данные социально-демографических показателей, разработанных МИЦ МЗ КР. Выполнен сравнительный, структурно-динамический анализа 6 показателей заболеваемости ЖВО и смертности от них в КР и в г. Бишкек за период 2002—2010 гг. В связи с поставленной задачей нами использован метод построения системно-информационного анализа, одной из его достоинств которого является то, что он может быть применен и для оценки величин, непосредственно неподдающихся количественному измерению, о которой известно только то, что они взаимосвязаны с другими измеряемыми коррелянтами.

Особенностью нашего анализа явилось то, что мы отдали предпочтение трудно мониторируемым заболеваниям ЖВО. К ним отнесли заболевания, которые соответствовали следующим положениям: 1) являются социально-значимыми и тяжелыми; 2) могли бы быть верифицированы при применении сложных методов диагностики и оценки состояния органов и систем; 3) эффект от применения даже современных методов консервативного лечения является недостаточным, а результат нестабильным.

Наш труд следует рассматривать как первый опыт научно-философского исследования в области теоретических вопросов, касающихся социальных последствий пересадки головного мозга. Из разработанных вопросов, составляющих содержание большой проблемы, приведенных выше, исследованы наиболее дискуссионные и наименее ясные на современном этапе и, в то же время, наиболее важные в плане адаптации научных знаний к новым вызовам современной трансплантологии, в том числе пересадки головного мозга.

Работа представляет собой попытку рассмотреть с точки зрения классической социологической антропологии, трансгуманизма и карианства основные компоненты проблемной «сверхситуации» в трансплантации головного мозга. Думается, в сложившейся ситуации нельзя ограничиваться ревизией существующих теорий и выработкой лишь средства деятельности, а видимо нужно формировать элементы нового мировоззрения на базе философско-методологического различных аспектов пересадки головного мозга.

Важным методологическим подспорьем исследования стали способы постижения телесности, заданные тремя векторами анализа; репрезентированной суждением «я есть тело»; проблема телесности в связи с ее инструментализацией к вызовам современной трансплантологии и пересадки головного мозга в частности; акцент на артикулированных в биомедицинской практике коллизиях существования или прекращения в связи с осознанием себя.

В основу исследования легли положения, развиваемые в зарубежной традиции социологии и философии в произведениях М. Мерло-Понти, М. Фуко, Ж. Бодрийяра, М. Энаффа, Л. Иригарей, К. Пальи, обозначивших осмысление феномена телесности в контексте социокультурной реальности [45,104,167,299]. Методологическими ориентирами работы послужили также идеи, высказанные представителями современной российской антропологии и биоэтики В. Подорогой, П.Д.Тищенко, А.Я.Иванюшкиным, благодаря которым осуществлялось проблемное исследование этически-неоднозначных ситуаций в биоэтике [20,21].

Использованы работы И.А.Ашимова, Ж.И.Ашимова, З.А.Туйбаева, К.Л.Ерофеевой, В.М.Сергеева, С.В.Роганова, касающиеся, хотя и косвенно, проблемы смерти мозга, пересадки головного мозга [19,112,197,232]. Проблемы «смерти мозга» представлены в работах П. Зингера (этические проблемы, новые критерии смерти и принципы врачебной и общей этики, культурологические аспекты новых критериев), Д. Фишера (культурологический аспект), А. Кэплана (общие аспекты медицины, трансплантологии, понятия и критерии смерти, общая биоэтика), С. Йонгера (трансплантология и общая биоэтика).

Использованы данные исследований многих авторов: Р. Арнольда (понятия и критерии: «смерть мозга», «смерть коры головного мозга», Р. Трюога (этические аспекты трансплантологии, критика критерия «смерть мозга», Р. Вича (общая биоэтика, понятие и критерии смерти, критерий «смерть коры головного мозга»), Дж. Бернарта (понятие и критерии смерти), К. Пэллиса (понятие и критерии смерти, критерий «смерть ствола мозга»), Р. Бурта (правовые аспекты трансплантологии), Т. Энгельгардта (культурологические, этические, межконфессиональный контекст критерия «смерть мозга»), Д. деГрация (биомедицинская этика) [6,231].

К методологическим и философским аспектам пересадки головного мозга косвенно обращались немногие исследователи: С.В.Роганов, И.А.Ашимов, Ж.И.Ашимов, З.А.Туйбаев, К.Л.Ерофеева, В.М.Сергеев [19,112,197,232]. Нужно отметить, что в российской и зарубежной философии данная проблема не получила системного освещения, что и вызывала необходимость нашей работы. Важно выполнить целостную реконструкцию современных медико-социальных, морально-этических и нормативно-правовых проблем, противоречий и предпосылок формирования конкретно-научной этики трансплантологии на основе изучения значимости этики жизни и смерти, сострадания и терпимости, ответственности, а также анализа темы медико-социальных, морально-этических и нормативно-правовых последствий пересадки головного мозга с различных позиций рассмотрения.

Необходимо проанализировать основные организационно-методические, медико-социальные и этико-правовые проблемы и противоречия в современной трансплантологии, определить статус темы этики трансплантологии, выявить предпосылки создания новой концепции этики в приложении к современным вызовам трансплантационной практики. Следовало изучить развитие (автопоэзис, ко-эвалюция) системы медико-социальных и этико-правовых взглядов на проблемы современной трансплантологии в следующих аспектах, определяющих основополагающие принципы функционирования современной трансплантологии: а) жизни и смерти; б) сострадания и терпимости; в) ответственности.

Эксплицировать основные способы проблематизации этики жизни, смерти, сострадания, телесности, терпимости, толерантности, ответственности в трансплантологии, а также ее значения в современных условиях для формирования и становления конкретно-научной этики трансплантологии. На основании выполненных исследований очертить пределы допустимости пересадки органов с позиции новых взглядов, менталитета и социокультурного уровня общества, а также внести предложения по реализации идейных «схем» решения «паратрансплантационных» проблем;

Изучить историю и перспективу пересадки головного мозга; охарактеризовать нейротрансплантацию, как модель мировоззренчески противоречивой медицины будущего. При этом осветить проблему пересадки головного мозга, как предмет социологической рефлексии. Рассмотреть концепцию «смерть личности» в ракурсе онтологического кризиса понятия смерти мозга в естественнонаучном дискурсе.

Изучить предпосылки формирования нового понятия смерти человека как единого процесса, не расщепленного дуализмом «сознание-тело», а также осмыслить этические аспекты социальной канонизации телесности в проекции пересадки головного мозга. Важно осмыслить пересадку головного мозга или памяти в контексте «метафизики присутствия», а также охарактеризовать проблемы идентификации личности после пересадки головного мозга с осмыслением биосоциальных проблем сеттлерики.

Глава 1

Исторические и этико-правовые аспекты проблем трансплантации жизненно важных органов

Концепты и комментарии

В.С.Карпенко (Киев, 1969—1972) провел 35 экспериментальных пересадок почки. В 1972 году он провел 3 родственных пересадок почки. В 1973 году выполнена успешная пересадка почки от донора со смертью мозга [299]. В эти годы выживаемость реципиентов составляла 30%. Об этом упоминали в своих работах Я.Г.Мойсюк и соавт (2002), Feray C., et all. (1995), Cacciarelli T.V. (1995) и др. [144]. История, охватывающая более 50 лет, свидетельствует, что вторым по частоте пересаживания ЖВО является печень. Об этом писали А.К.Ерамишанцев и соавт. (1990), С.В.Готье (1996), Ottobrelli A. еt all. (1996), Figueras J., et all. (1997) [299].

Томас Старлз (США, 1963) осуществил первую попытку клинической пересадки печени, а к началу 80-х годов он уже имел опыт> 170 пересадок печени. В настоящее время в Институте трансплантации Томаса Старлза (Питтсбург, США) ежегодно выполняется> 600 подобных операций. В Европе первая успешная пересадка печени была произведена в Кембриджском университете (1967) [157]. В России первую трансплантацию печени в клинике осуществил А. К. Ерамишанцев (1990). По данным С. В. Готье (1996), Chapman J.R et all. (1997) до 2000 года в мире произведено около 100 000 трансплантаций печени. При этом 5-летняя выживаемость пациентов составила> 75—80%. Причем, 40% пациентов живут> 20 лет [144].

В Украине первая операция по трансплантации печени была проведена А.С.Никоненко (1994). М. Тутченко (2000) предпринял попытку пересадки печени от трупного донора. В.Ф.Саенко (2001) провел родственную пересадку доли печени [142]. В.П.Демихов (1947) впервые продемонстрировал техническую возможность трансплантации легкого. J. Hardy (Джексон, США, 1963) после 400 трансплантаций легких в эксперименте выполнил первую пересадку легкого в клинических условиях [300]. В 1963—1969 гг. в мире было выполнено> 20 трансплантаций легких.

D.Cooley (США, 1968) впервые выполнил пересадку сердечно-легочного комплекса. J. Haglin (Миннеаполис, США, 1970) впервые произвел пересадку двух легких больному с эмфиземой легких [59]. Hosenpud J.D., et. al. (1999) упоминал о том, что успешное функционирование трансплантата в течение года отмечается у 70% реципиентов. По статистике в США уже в 2001 году произведены> 1 тыс. пересадок легких [299].

Эксперименты по трансплантации сердца начались в середине 50-х годов. К. Барнард (Кейптаун, 1967) провел первую ортотопическую пересадку сердца. Уже спустя 5 лет после этой операции выживание больных с трансплантированным сердцем возросла на 50%. Об этом писали Constanzo M.R., et all. (1995), Hosenpud J.D., et. al. (1998) [59]. А.А.Вишневский (1968) осуществил первую в СССР операцию по пересадке сердца человеку, а в 1987 году В.И.Шумаковым (Москва,1987) выполнена первая успешная пересадка сердца. В настоящее время операции по пересадке сердца выполняются в> 250 центрах трансплантации во всем мире. Выживаемость в течение года составляет 73—91% [235].

В целом, трансплантационная хирургия в мире развивается настолько быстро, что число пересадок ЖВО на рубеже XX и XXI веков достигло 40 тыс. в год. В первой четверти века прогнозировали, что пересадка будет составлять 50—60% всех операций. Об этом писал в свое время В. И. Шумаков (2001) [300]. По его данным в начале 2000 года среднее количество доноров на 1 млн. населения составило 17,8. Самое большое количество мультиорганных заборов (27 на 1 млн. населения) выполнялся в Испании [266]. Уже с середины 2000-х годов второе место по частоте пересадки органов занимает КНР. По статистике проводятся 15—20 тыс. пересадок ЖВО. В частности, по данным 2003 года в стране проводилось> 3 тыс. пересадок печени в год [145].

Среди трансплантологов отношение к родственной трансплантации печени неоднозначно, так как это направление предполагает выполнение значительной по тяжести и риску хирургической операции у здорового человека (донора) [302]. Очевидно, правы В.И.Шумаков и соавт. (2001), Э. М. Балакирев (1998), Beauchamp T.L. et all. (1994), считающие, что в настоящее время организация сколько-нибудь действенной системы трупного органного донорства ЖВО представляет собой скорее социально-этическую, нежели медицинскую проблему, и вероятность ее решения в ближайшие годы невелика [300].

У нас в числе приоритетных проблем — это, во-первых, разрешение противоречий в морально-этических проблемах, налаживание активного диалога с общественностью, разъяснение гуманистических основ МОД; во-вторых, разрешение вопросов юридического обеспечения органного донорства, проведение концепт-анализа законодательно-правовой базы трансплантологии.

Известно, что уже первые попытки трансплантации ЖВО, мир воспринял довольно скептически, расценивая этот метод лишь как метод временного протезирования функции тех или иных органов у тяжелобольных. Об этом в свое время писали В. П. Демихов (1960), В. И. Шумаков (1995), С.П.Козлов (1998), Albert P.M. et all. (1994), Gouge F.et all. (1990), Markowitz J. et all. (1997) и др. [300].

В. И. Шумаков (1995), Albert P.M., et all. (1994), Mazzaferro V. еt all. (1996) в своих сообщениях [300] подчеркивают, что в этическом и психологическом плане, поворотным моментом в пересадке ЖВО стал 1967 год, когда произошли два события в мире: во-первых, Кристиан Барнард (ЮАР) осуществил пересадку сердца, а, во-вторых, Томас Старлз (США) — пересадку аллогенной печени [299]. Надо подчеркнуть, что именно после этих операций по пересадке органов кардинально изменилось отношение общественности и специалистов к трансплантации ЖВО.

Спустя много лет с той поры заговорили о том, что если и говорить о пределах допустимости трансплантации ЖВО, то следует отметить, что при определении пределов допустимости любого относящегося к медицине и здоровью человека лечебного метода следует руководствоваться теми же принципами пропорциональности целей: во-первых, чем больше значение поставленной цели, тем выше степень допускаемого риска; во-вторых, неудача лечения, даже случайная не должна угрожать пациенту более, чем его болезнь [271]. А между тем, это уже этико-правовая проблема.

В настоящее время определяющим принципом трансплантации ЖВО является положение о том, что согласие больного (реципиента) есть важнейшая правовая предпосылка осуществления трансплантации, независимо от вида ее по признаку: а) ex mortuo (от трупа); б) ex vivo (от живого человека) [189]. С.Г.Боярский (1995), Абел-Смит В.И соавт. (1995), Комаров Ю. М. (1997), Kleszkowski R. еt all. (1984), Iglehart J. (1991) уже тогда писали, что это означает, что, если реципиент не согласен, трансплантация недопустима [183]. Действительно, согласие реципиента — юридическое действие, а волеизъявление — составной элемент этого действия, следовательно, основой согласия реципиента является выражение воли повергнуть себя трансплантации.

В свое время Балакирев Э. М. (1998), Culyer A. et all. (1989), Neumann U.P. et all. (2001) и др. писали, что за истекшие с тех давних пор годы трансплантация ЖВО из полутехнологии превратилась в общепризнанный, радикальный метод лечения тяжелобольных [145,358]. И если в высокоразвитых странах, пересадка ЖВО носит поточный характер, в среднеразвитых — пока штучный, а в слаборазвитых, как Кыргызстан — только осмысливается и внедряется [22]. Можно сослаться на высказывания таких авторов, как Акопян А. С. (1999), Айдаралиев А. А. (2002), Ашимов И. А. (2001) и др., которые считают, что везде пересадка ЖВО является показателем достойного уровня развития науки, медицины и здравоохранения [23,119]. В любом случае в центре внимания должно быть интересы лишь больного человека. А между тем, это этический постулат.

В международной конвенции «О защите прав человека и человеческого достоинства в связи с применением биологии и медицины», принятой на Совете Европы (Страсбург, 1996) зафиксировано положение: «Изъятие органов и тканей у живого донора в целях пересадки может осуществляться лишь в интересах лечения реципиента и в случае отсутствия пригодных органов или тканей ex mortuo и альтернативного метода лечения с сопоставимой эффективностью». Нужно отметить, что этот постулат не раз повергался сомнению именно из-за наличия противоречия между правом и медициной [60].

Безусловно, позиция о том, что необходимость все оправдывает и, что нет абсолютной ценности жизни, противоречит убеждениям прогрессивных людей, которые считают, что решение всех вопросов права, в том числе трансплантологического, должно иметь в своей основе незыблемые для нашего общества принципы гуманизма и охраны человека [32]. Именно исходя из этих соображений были внесены дополнения о том, что «Интересы и благо человека превалируют над интересами общества или науки», что соответствует статье вышеназванной международной конвенции.

Следует признать, что в КР пересадка ЖВО остается, по сути, единственным не реализованным видом высокотехнологичной медицинской помощи обреченным больным, а между тем, речь идет о десятки и сотни жизней. Об этом писали и доказывали И.А.Ашимов и соавт. (2001, 2005, 2009, 2015, 2019, 2021), Ш.А.Абдырахманов (2007), З.А.Туйбаев (2006), Ж.И.Ашимов (2009, 2014, 2019) и др. По их мнению, однозначно, в КР, такая авангардная медико-биологическая наука и востребованная медицинская служба, как трансплантология, должны активно развиваться. Причем, как это видится вышеуказанным авторам, в ракурсе становления полноценного мультиорганного донорства. В связи с вышеизложенным, как известно, одной из важнейших проблем трансплантологии является заготовка и использование трупных ЖВО [101]. Между тем, до сих пор, неоднозначны людские мнения об этой проблеме.

Наше общество продолжает нуждаться в серьезной разъяснительной работе вокруг вопроса об осмыслении смерти не только своего, но и родных, близких и вообще человека и, через это осмысление получить позитивную поддержку от них в вопросах заготовки и использования органов после кончины человека. Один из них, это то, что очень важно, как можно раньше начать манипуляции по забору ЖВО из тела B-DD, N-H-BD, ибо, именно в этом залог успешности в пересадке [22]. Между тем, проблема заготовки ЖВО от ex mortuo для КР, да и в целом для стран всего Центральноазиатского региона, в силу ментальности народов, является особенно трудной [22]. Это можно судить даже по тому, что, в свое время не удалось убедить депутатов Парламента КР о необходимости внести поправку в Закон КР «О трансплантации органов и/или тканей человека» о возможности забора ЖВО ex mortuo для целей трансплантации спустя 30 минут с момента констатации биологической смерти.

Известно, что трупные ЖВО могут быть изъяты из тела B-DD, N-H-BD в целях трансплантации в том случае, если: во-первых, получено согласие всех заинтересованных лиц в соответствии с законом; во-вторых, нет оснований полагать, что покойный возражал бы против удаления органов даже в случае отсутствия его официального согласия, данного при жизни. Так записано во многих законах, регламентирующих трансплантационную практику [22]. Между тем, как утверждают многие исследователи, при этом нарушается принцип социальной справедливости «Не укради!» [23]. В этом плане, к сожалению, «Закон об охране здоровья в Кыргызской Республике», Закон КР «О трансплантации органов и/или тканей человека» не гарантирует правовую защиту от этого ни врача, ни его обреченного пациента, ни ушедшего из жизни человека.

Получается так, что при рутинном заборе медики не законно, то есть «крадут» орган у B-DD, N-H-BD, — пишет Ж.И.Ашимов (2009) [22]. Потому, согласно «принципа презумпции согласия» и «принципа презумпции несогласия», морально-этический стандарт трансплантационной службы должен быть, по справедливости, закреплен в Законе КР, а не в ведомственных нормативах МЗ КР. Очевидно, без решения вопросов МОД нельзя кардинально решить вопрос о дефиците ЖВО для пересадки. По мнению А.И.Вялкова (1998), С.В.Готье (1996), Jain A. et all. (1998), Marcos A. et all. (2000), мировая потребность в донорском материале по сравнению с началом 90-х годов прошлого столетия удвоилась и по самым скромным подсчетам продолжает ежегодно увеличиваться на 15%. По их данным, даже в 2000-х годах только в экономически развитых странах примерно 15 тыс. человек нуждались в пересадке донорских ЖВО [300].

Как отмечали В.Л.Гончаренко и соавт. (1998), В. И. Шумаков (1995), Kasahara A. et all. (1998), уже до 2000 года в развитых странах, так называемые «листы ожидания» были огромны. В частности, в США и в Великобритании лишь 10% тяжелых больных имели шанс дождаться трансплантации соответствующих ЖВО. Об этом писали Жаркович Г. и соавт. (1998), Grellier L. еt all. (1995), Davies S., et all. (1992), Brechot C., (1996) [144]. За прошедшие годы с тех пор, разумеется, ситуация обострилась еще больше. Таким образом, во всем мире число больных, нуждающихся в пересадке ЖВО, постоянно растет. Пересадка ЖВО ex mortuo помимо чисто научных и клинических аспектов поднимает ряд фундаментальных морально-этических проблем, в том числе касающиеся отношения человека к своему телу.

В настоящее время, предметом широких обсуждений ставятся такие, казалось бы, на первый взгляд необычные вопросы, как право индивидуума на свое тело после смерти и право на изъятый орган [149]. Субъектами, в пользу которых может отчуждаться это право с момента изъятия органа из тела B-DD, N-H-BD, могут являться конкретные лица — родственники донора, врачи, осуществлявшие пересадку, медицинские структуры, задействованные в процессе получения органа и его пересадки [22]. Жизнь и практика показывает, что особенно много споров возникает относительно того, как должно устанавливаться согласие на изъятие ЖВО для пересадки.

Следует отметить, что в разных странах существуют разные системы установления согласия. Одна из них основывается на так называемой «принцип презумпции согласия» [161]. Опыт показывает, в странах, где принят этот принцип, получение донорских ЖВО облегчено по сравнению со странами, опирающимся на «принцип презумпции несогласия» [245]. Недостаток системы, базирующейся на «презумпции согласия», заключается в том, что люди, неосведомленные о существовании такой нормы, автоматически попадают в разряд согласных. Чтобы избежать этого, отказ выступать в качестве донора фиксируется в особом документе — «карточке не донора», которую человек должен постоянно иметь при себе [190].

В связи с такой ситуацией возникает неопределенность такого характера. Поскольку законодательство не обязывает медиков устанавливать контакт с родственниками умершего и выяснять их мнение относительно изъятия ЖВО, то фактически родственникам не представляется возможности принять участие в решении вопроса [224]. В этой ситуации, к сожалению, сами медики оказываются в щекотливом положении, ибо, родственники и близкие, узнавшие об изъятии ЖВО ex mortuo без их согласия, могут привлечь медиков к судебной ответственности за нарушение прав B-DD, N-H-BD [22].

Следует подчеркнуть, что во времена резких трансформаций взглядов людей и общества возникла опасная тенденция, отдающая приоритет «частному интересу и пользе» перед «универсальным благом», которые наполнены следующим конкретным содержанием: понятие «частный интерес» представляет заинтересованность реципиента и трансплантолога в получении донорского ЖВО, а понятие «универсальное благо» — сохранение такого условия человеческих взаимоотношений, как «смерть служит продлению жизни». Между тем, есть место сомнению в безупречной нравственности такого аргументационного подхода [234].

Допускают два варианта или формы возможных изменений морали и этики: а) отрицание моральных норм; б) соглашательство с новыми приоритетами [271]. Если первое понятно, то второе нуждается в следующем пояснении: видоизменение морального сознания сопровождается с появлением новых аргументационных установок, изменения стиля аргументации. В указанном аспекте, «принцип презумпции согласия», отраженный в Законе КР «О трансплантации органов и/или ткане