Последний сейм Речи Посполитой
Лауреат Нобелевской премии Владислав Реймонт показал жизнь великосветского общества Речи Посполитой в переломный момент ее истории. Летом 1793 года в Гродно знать устраивала роскошные балы, пикники, делала визиты, пускалась в любовные интриги. А на заседаниях сейма оформляла раздел белорусских территорий между Польшей и Россией.
Дәйексөздер6
являлись коноводами в кругу молодежи, окружавшей их обожанием и усердно подражавшей им.
Все это кишело сейчас в огромном за
Все это кишело сейчас в огромном за
- О чем изволите судить-рядить, почтеннейшие? - спросил Пулаский, подходя к вельможной группе.
!.. Что за прелестнейшие цыпочки! Полюбуйтесь-ка сами! - шепнул Качановский, тая от умиления и бесцеремонно отдирая от забора кусок доски.
Оба спутника поинтересовались заглянуть через щель и онемели от удивления. Чуть-чуть поодаль от забора стоял белый дом, почти весь закрытый свешивающимися ветвями высоких берез. На ступеньках крылечка, обвитого зеленью и цветами, сидел какой-то старик с трубкой в зубах, а перед ним расхаживала по дорожке женщина удивительной красоты. Золотистое, прозрачное платье почти не скрывало ее наготу; черные волосы были усеяны жемчугом, лицо продолговатое, смуглое, губы сочные, алые, глаза большие, грудь высокая, вся фигура удивительно стройная. Она ступала медлительной походкой, шевеля бедрами, как будто танцуя. Несколько служанок или компаньонок, тоже едва прикрытых разноцветными дымчатыми материями, сновали между грядками, полными роз. Слышны были отдельные слова, смех. Вся картина будоражила кровь и ударяла в голову.
- Цыпочки! Цып! Цып! Цып! - поманил тихонько Качановский, переступая с ноги на ногу.
Оба спутника поинтересовались заглянуть через щель и онемели от удивления. Чуть-чуть поодаль от забора стоял белый дом, почти весь закрытый свешивающимися ветвями высоких берез. На ступеньках крылечка, обвитого зеленью и цветами, сидел какой-то старик с трубкой в зубах, а перед ним расхаживала по дорожке женщина удивительной красоты. Золотистое, прозрачное платье почти не скрывало ее наготу; черные волосы были усеяны жемчугом, лицо продолговатое, смуглое, губы сочные, алые, глаза большие, грудь высокая, вся фигура удивительно стройная. Она ступала медлительной походкой, шевеля бедрами, как будто танцуя. Несколько служанок или компаньонок, тоже едва прикрытых разноцветными дымчатыми материями, сновали между грядками, полными роз. Слышны были отдельные слова, смех. Вся картина будоражила кровь и ударяла в голову.
- Цыпочки! Цып! Цып! Цып! - поманил тихонько Качановский, переступая с ноги на ногу.
