Оглавление

Параллели Вселенных: Даниэль и Элизабет

ОТ АВТОРА

У обоих должно было быть счастливое детство, но судьба распорядилась иначе, выбрав только одного. Второму она дала шанс, за который назначила самую высокую цену.

ПРОЛОГ

Мне было всего пять лет, когда я последний раз видел маму. Её лицо так быстро стёрлось из моей памяти… Как бы я ни старался его удержать, вспоминая каждую деталь, оно всё равно превратилось в размытое пятно, лишённое ярких красок. Всё, что у меня осталось — это голос. Её звонкий, мелодичный, переливистый голос. Именно так она и кричала мне в последний раз, когда я убегал в лесную чащу, а звук её голоса догонял меня, снова и снова врезаясь мне в спину и уши. Я никогда не смогу его забыть. Тот день был последним для неё, для нас. Она пожертвовала собой ради меня, но стоила ли того эта жертва? Оправдал ли я ожидания родителей?

И вот я тут, в своём замке. Я глава клана. Меня окружают столько людей, но я один. Они все разговаривают со мной, дают советы, спрашивают моё мнение, но никому по-настоящему нет до меня дела… Был один человек, но и его я потерял, сделав выбор не в его пользу. Это ли моя судьба — терять дорогих людей и закончить свой век в одиночестве?

Мы сами делаем выбор. Мы сами творцы своей судьбы. Никто меня ни к чему не принуждал, да и не принуждает. Но только почему, однажды встав на верный путь, я снова с него сошёл? За что мне все эти потери, эти несчастья? Мой отец хотя бы имел время и возможность насладиться счастьем с мамой, познать радость отцовства. А я? Я всего был лишён или злым роком, или провидением, или своими же руками от всего отказался. Я уже не молод, но и не стар. А жизнь, кажется, проходит мимо. Ничего меня больше не радует. Ничего с того самого дня. Если бы я мог всё вернуть, я бы поступил иначе, выбрал бы другой путь, но… уже слишком поздно. Поздно для всего. Видимо, придётся доживать свой век с тяжестью, которая не хочет меня отпускать. Смогу ли я ещё раз, хотя бы раз вдохнуть воздух полной грудью? Будет ли моё сердце лёгким, а мысли полны безмятежной радости? Как же я хочу верить в то, что чудо ещё возможно. Небо, пошли мне знак!

ГЛАВА 1

— Беги, сынок! Беги! Не оборачивайся! — слышал Даниэль позади себя голос матери. Он убегал так быстро, как мог.

«Трава, трава, кругом трава. Она такая высокая и так хлёстко бьёт по коленям. Мне тяжело. Ноги еле передвигаются. Мне так трудно дышать, и этот свежий лесной воздух уже не помещается в лёгкие. Со лба стекает пот, а щёки горят жарким пламенем. Деревья, их так много. Я стараюсь их огибать, чтобы случайно не врезаться. Я бегу. Куда? Не знаю. Бегу…»

Даниэль начал задыхаться во сне и резко открыл глаза. Он почувствовал, как по его коже пробежали леденящие ужасом мурашки. Спустив ноги на пол, он сел на край кровати, обхватив голову руками, и попытался отдышаться.

Этот сон — последнее воспоминание о матери — он видел всё чаще и чаще. Почти каждую ночь один и тот же сон… И что бы он ни делал, чем бы ни занимал себя, как бы ни изматывал за день, сон всё равно возвращался. Стало труднее засыпать. Он пытался отвлечься, думая обо всём на свете. Но как только Даниэль снова оказывался в том лесу и слышал крик, он вскакивал с постели с колотящимся сердцем, будто действительно только что бежал.

— Это невозможно. Я больше не могу так жить. Что же это за наказание? Чего же ты добиваешься от меня? — медленно и мучительно произносил Даниэль каждую фразу. — Ещё немного, и я сойду с ума.

В дальнем углу комнаты на маленьком столике потрескивала догорающая свеча, которую по привычке зажигали каждый вечер. Тени отступили. Людям удалось загнать их в подземелья, замуровав ходы и залив их той самой жидкостью, прихваченной Даниэлем из клана Воды. Всего лишь одна капля, и Тени ретировались, не возвращаясь в то место, где она была пролита. Они боялись её как огня.

Даниэль дотронулся до флакона у себя на шее, проверяя его сохранность. В нём оставалась добрая половина чёрной жидкости. Придя в себя, он встал с постели и с силой задул свечу. В воздух поднялась струйка дыма. На улице было ещё совсем темно, но горизонт уже пропитала алая краска, разводы которой медленно растекались по небу.

— Багряный рассвет. Опять. Точно солнце забыло о других цветах, — тихо и безнадёжно произнёс Даниэль.

Немного понаблюдав за тем, как постепенно гасли на небе звёзды и тёмные краски сменялись светлыми, Даниэль переоделся и вышел из спальни. В коридорах не было ни души. Все ещё досматривали последние сны. В отличие от него. Он уже давным-давно не мог нормально спать. Пройдя по длинным коридорам мимо спальни, библиотеки и комнаты собраний, он вышел во двор.

Со временем погода пришла в норму. Сезоны снова сменяли друг друга. Исключением остался лес. Он, как и долина, расстилающаяся ранее зелёным ковром перед поселением клана, чернели выжженными пятнами. Когда Даниэль вернулся, лес потерял всю листву, оголив безжизненные ветви, а долина больше ни разу не зацвела. Постояв в дверях, словно в нерешительности, Даниэль направился в конюшню.

«Я больше не могу сидеть в стенах поселения. Не могу видеть этот сон. Я должен, наконец, решиться и выехать за стены», — думал он, шагая по брусчатым дорожкам.

Сонный конюший, увидев Даниэля, выскочил из дверей своей каморки, услужливо поклонился и предложил свою помощь. Даниэль отмахнулся. Конюший не посмел перечить главе клана и, откланявшись, удалился. Даниэль подошёл к стойлу своего коня по кличке Лианор, просунул руку через решётки, чтобы погладить его лохматую голову. Тот, сразу признав хозяина, довольно зафырчал и задёргал носом. Даниэль улыбнулся, убрал руку и направился к противоположной стене, где висело его седло. Сняв седло, он заглянул в ящик, стоящий у стены, доверху заполненный песком. Из ящика торчали хвостики морковок.

— И как же я раньше не заметил? А? Лианор? — пожурил сам себя Даниэль за свою невнимательность.

Оглядевшись по сторонам, Даниэль повесил седло обратно и вздохнул. Затем вытащил крупную сочную морковь, отряхнул её, потёр в ладонях, убирая остатки песка и дал Лианору. Тот, хрумкая и причмокивая, одобрительно кивал. Даниэль снова растянул губы в довольной улыбке и опять направился за седлом.

— Похоже, у меня есть страсть чинить проблемы самому себе, — тихо произнёс Даниэль.

Снова сняв седло со стены и подойдя к стойлу, он вдруг осознал, что не открыл засов. Упёршись головой в столб и закрыв глаза, он постучал по нему несколько раз, пытаясь собраться.

— Вот видишь, Лианор, к чему приводит недостаток сна, — говорил он, не поднимая век, как вдруг услышал щелчок отодвигаемого засова.

Даниэль обернулся и увидел Радмира.

— Спасибо, — холодно сказал Даниэль и открыл дверь носком сапога. Войдя внутрь и закинув седло на спину Лианора, он сказал:

— Я признателен тебе за помощь, — намекал Даниэль Радмиру на то, что он может быть свободен.

— На прогулку собрался?

— Да, собрался, — ответил ему Даниэль, сжимая губы и натягивая ремешки под лопатками лошади.

— Далеко?

— Я на допросе? — обернулся Даниэль, сурово посмотрев на Радмира.

Тот, ничего не ответив, подошёл к соседнему стойлу. Даниэль, перестав возиться с ремешками, молчаливо и в недоумении наблюдал, как Радмир собирается седлать лошадь, и громко сказал:

— Мне нянька не нужна!

Радмир проигнорировал его.

— Ты обязан меня слушать и подчиняться! Я глава клана! — настаивал Даниэль, повышая тон, на который даже конюх вышел из своей каморки и встал у входа в конюшни по стойке смирно.

Радмир, спокойно закончив своё дело, вывел лошадь из загона и, остановившись рядом со стойлом, где был Даниэль, сказал:

— Вот поэтому я и буду тебя сопровождать.

Даниэль не нашёл что ему ответить. Он недовольно стиснул зубы, фыркнул носом и повернулся к Лианору. Подтянув всё подпруги, перепроверив их ещё раз и убедившись в их надёжности, он вывел лошадь из загона. Не проронив ни слова, он прошёл мимо Радмира, который стоял на том же месте и терпеливо ждал.

Во дворе начали появляться первые люди. Они сновали по своим делам, не обращая внимания на двух наездников, вышедших с лошадьми на прогулку. Запрыгнув на лошадь и продолжая намеренно игнорировать Радмира, Даниэль упёрся каблуками в бока Лианора. Конь, моментально отреагировав, поскакал в заданном направлении. Радмир следовал за ним, держась чуть в стороне.

Даниэль надеялся, что Радмир со временем отстанет, но вместо этого услышал нарастающий топот за своей спиной. И стоило ему приблизиться к главным воротам, как Радмир выскочил перед ним, преграждая путь. Даниэль был вынужден резко дёрнуть под уздцы своего коня, дабы избежать столкновения.

— Ты никак за ворота собрался? — сурово, но по-отечески спросил Радмир.

— Да. И я уже сказал, что провожатый мне не нужен, — отрезал Даниэль, попытавшись объехать Радмира.

— Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя за ворота одного?

— Я устал. Мне тут душно. Дай дорогу!

— Ты устал? А как же остальные?! Или думаешь, что ты единственный тут устал? — Радмир махнул в сторону стражников, которые напряжённо переглядывались. — Ты глава клана и должен вести себя подобающе.

Даниэль только хмурил брови и играл желваками, выражая своё недовольство.

— Да, глава! И поэтому я приказываю тебе уйти с моего пути, иначе… — осёкся Даниэль, дёрнув руку в сторону ножен.

Радмир, кивнув, отвёл лошадь, открывая перед ним дорогу. Стражники послушно распахнули ворота, не смея вступать в перепалку с главой. Только Радмиру было дозволено подобное поведение, и то его не одобряли ни старейшины, ни простой люд.

— Стефан был хорошим правителем, — бросил Радмир проезжающему мимо Даниэлю.

— Его больше нет, — тихо произнёс Даниэль и, пришпорив коня, выехал за ворота.

Ошарашенные стражники переводили взгляд с удаляющейся фигуры Даниэля на Радмира и обратно. Столько лет никто не покидал поселение и не выезжал за ворота, боясь возвращения Теней или появления новых напастей, которые могли расплодиться за это время и распространиться по лесам и долинам. Наконец, один из них, прокашлявшись, произнёс:

— Вы так его и отпустите? Одного? Без сопровождения?

— Привязать его к себе не могу. Хочет проветриться — его воля.

— Но как же? — искренне тревожась за главу, переглянулись они.

— Он справится, — поставил точку в беседе Радмир и, развернув лошадь, отправился в замок.

На обратном пути Радмир размышлял, правильно ли он поступил, отпустив Даниэля одного. Несомненно, на его долю выпало немало испытаний. Он очень сильно изменился, пройдя путь от неуверенного и робкого юноши до сильного и храброго правителя. «Мудрости и уравновешенности ему, конечно, ещё нужно поднабраться, но это только вопрос времени. Он научится», — думал Радмир, подъезжая к хмурым конюшням и спрыгивая с лошади.

Конюх, заслышав стук копыт, сразу же выбежал встречать своего подопечного. Ловко перехватив поводья из рук Радмира, он без промедления отвёл лошадь обратно в стойло, покинутое ей совсем недавно. Радмир же быстро зашагал в сторону замка.

«Даниэля что-то тревожит и уже довольно давно. Хорошо бы выяснить, что именно. Надеюсь, прогулка в одиночестве пойдёт ему на пользу и его пыл немного поостынет», — рассуждал он про себя, двигаясь вперёд и ничего не замечая вокруг.

— Куда спешишь в такую рань? — откуда-то издалека донёсся до Радмира мужской голос.

Он покрутил головой. Уже решив, что ему послышалось, он почувствовал, как его кто-то похлопал по плечу. Обернувшись, он увидел, что за его спиной стоит Ричард собственной персоной.

— Видимо, ты ещё не проснулся, если проскочил мимо меня, даже не заметив. Какие же думы так сильно занимали твою голову? — поинтересовался он, открывая идеальный ряд зубов и искренне желая знать, что происходит Радмиром.

— И всё ещё занимают, — отстранённо и всё так же задумчиво ответил он.

— Что-то случилось? — встревожился Ричард.

— Случился Даниэль.

— Что произошло? — не на шутку разволновался он.

— Решил прогуляться за ворота.

— И ты его отпустил? Не одного я надеюсь.

Радмир молчал.

— Но почему? Почему ты не поехал с ним? Не дал ему сопровождение, в конце концов? — нервно жестикулировал он.

— Наш мальчик вырос, — только и ответил ему Радмир.

— Разве это повод отпускать его одного за ворота?!

— Он глава клана, — напомнил ему Радмир, — и волен делать то, что считает нужным.

Отвернувшись, он продолжил свой путь, не обращая на Ричарда никакого внимания.

А в это время Даниэль уже мчался во весь опор на своём Лианоре. В его распоряжении была вся колыбель долины. Свежий весенний ветер дул ему в лицо, развевая волосы и одежду. Он не мог поверить, что находится за пределами поселения, и гнал Лианора, стремительно удаляясь от замка. По краям всё так же темнел лес, который, похоже, совсем не оправился от нашествия Теней. Он был таким же угрюмым, как и все последние восемь лет. Казалось, что деревья уже никогда не покроются листвой, а их искорёженные ветви так и будут торчать в разные стороны, нагнетая тяжёлые и мрачные чувства. Однако Даниэль, только что вырвавшийся на свободу, испытывал совершенно противоположные эмоции. Он вдыхал этот лёгкий воздух и не мог им надышаться. На какое-то время ему даже показалось, что всё те тяжкие думы, занимавшие его голову днём, и сны, приходившие каждую ночь, улетучились вместе с ветром. Он чувствовал себя таким же невесомым и чистым, как этот воздух.

Погрузившись в свои мысли, Даниэль и не заметил, как Лианор отклонился от курса, свернув чуть влево, уже вплотную приближаясь к кромке леса, могучие деревья которого, отбрасывали тени спутанных ветвей, змеями, расползающимися по земле. Заметив это, Даниэль, невольно вздрогнув, вернулся к воспоминаниям, где в лесах и на равнинах не так давно орудовали те самые Тени, сейчас были надёжно замурованы в подземельях. Попытавшись притормозить Лианора или хотя бы повернуть его в другую сторону, чтобы тот не влетел стрелой в лес, Даниэль понял, что он не подчиняется ему. Его лошадь неслась во весь опор, и он ничего не мог с этим поделать.

— Лианор! Т-п-р-р-р! — кричал Даниэль, с силой натягивая поводья, но тот, словно околдованный, не слышал его и продолжал свой неудержимый бег.

Искорёженные тени, отбрасываемые ветками деревьев, становились все ближе и уродливей. Даниэль слышал неукротимое биение своего сердца, ритм которого набирал скорость вместе с его непокорной лошадью. Он пытался дышать глубже, чтобы хоть немного успокоить тревогу и волнение, подступающие к горлу. Осознавая неотвратимость судьбы, Даниэлю почти удалось подавить все поднявшиеся из глубин подсознания страхи. Он полагал, что если его время закончится сейчас, то так тому и быть. Даниэль крепче ухватил поводья и наклонился ниже, к самой шее коня. Он готовился вместе с ним ворваться в лес.

Лианор влетел в сумерки чащобы. Он мчался мимо деревьев настолько быстро, что, казалось, он может в любой момент врезаться в их массивные стволы, встречающиеся на пути. Но, несмотря на его скорость, он отлично маневрировал среди них. Как только Даниэль открыл глаза, он заметил деревья, проносящиеся мимо него со скоростью ветра. Сердце его снова застучало и защемило от боли. Воспоминания из детства вернулись, и теперь он их видел не во сне, а наяву. Он снова закрыл глаза, стараясь думать о чём-то другом, чтобы отвлечься.

Наконец, Лианор начал притормаживать, похоже, услышав его мольбы. Остановившись на небольшой круглой полянке, он неспешно вышагивал, ожидая, когда же Даниэль, сообразит слезть с его спины. Тот открыл глаза. Перед ним предстала унылая картина: изнеможённые деревья с торчащими в разные стороны безжизненными ветвями, на которых висели одинокие и хилые листочки; чахлая и бурая трава, до того наполненная влагой, что казалась больше похожей на подводные травы клана Воды, нежели на земные. На фоне этой картины лишь одни ели стояли стройными красавицами, одетые в пушистые и зелёные наряды. Даниэль поднял голову и выпрямился. Осмотревшись вокруг, наблюдая эту безрадостную картину, он произнёс:

— Слишком влажно. Слишком много воды в этом лесу. Похоже, что Овиден вышла из берегов, захватив новые владения.

Дана, конечно же, была тут как тут и слышала всё, что говорил Даниэль. Словно бальзамом пролилась для неё первая часть фразы, а уголки губ поднялись в торжественной улыбке. Но вторая часть неприятно резанула ухо. Она не считала себя захватчицей. Она полагала, что цена оплачена справедливая — взамен на благополучие людей из клана Гор она обрела свободу. Медленно, неторопливо, из года в год она продвигалась всё дальше, заполняя собой сначала прибрежные земли, а потом уходя глубже в лес. Неслышно фыркнув носиком, она отвернулась и скрылась за деревьями, не желая больше слушать глупости, которые нёс этот мужчина. За всё время, что пролетело так незаметно, она уже и позабыла, как выглядел Даниэль. А сейчас, увидев его снова, не узнала — так он изменился.

Замолчав и нахмурившись, Даниэль, словно почувствовав, что за ним кто-то наблюдает, обернулся в ту сторону, откуда, как ему показалось, на него смотрели. Вглядываясь в зияющие тёмными дырами промежутки между стволами деревьев и не обнаружив никого, он отвернулся. Спрыгнув с лошади и ступив ногами со всего маху в лужу, прикрытую плотной толщей травы, он наделал немало брызг и шуму. Птицы вспорхнули с насиженных мест, с криками разлетаясь в разные стороны. Среди них Даниэль заметил одну, ярко-голубую, сильно выделявшуюся из стаи. Ему показалось, что он уже видел её раньше. Снова посмотрев себе под ноги, он немного потоптался на месте. Земля хлюпала и чавкала, облизывая его сапоги, оставляя грязные отметины, оповещая, что он стоит в вязкой жиже. Даниэль, недовольно поморщившись, сделал шаг в сторону. Предварительно ощупав ногой островок травы на устойчивость, убеждаясь, что там он будет в безопасности и не увязнет по колено. Лианор в это время тоже старался выбирать островки посуше. Увидев, как он забавно перебирает ногами, Даниэль невольно рассмеялся, снова спугнув только что вернувшихся на свои места птиц и окончательно загоняя их вглубь леса. Подняв голову к небу и снова осмотрев искорёженные ветви деревьев, он довольно быстро опять заметил ту самую птицу. Она единственная не испугалась и не улетела.

— Та самая, — произнёс он почти неслышно, продолжая смотреть на неё, не сводя глаз. — Столько лет прошло, а ты всё ещё здесь… — вспомнил он, где они виделись в последний раз.

Радмир вошёл во внутренний двор замка и открыл дверь. Далее направился через коридор мимо комнат прислуги, кухни, прачечной, вверх по узким лестницам на второй этаж, где располагалась столовая, различные залы и просторные галереи. На втором этаже находились комнаты, в которых жили старейшины. Самую большую и отдалённую ото всех занимал Даниэль. Соседнюю занимал сам Радмир. Подойдя к комнате Даниэля, он дёрнул за ручку — дверь отворилась. Скользнув внутрь, он предусмотрительно закрыл её за собой. Он медленно осмотрел покои главы. Что-то ему подсказывало: ключ к разгадке того, что так сильно терзает Даниэля, находится именно тут.

Открыв все ящики в столе, тумбах и комоде, заглянув в гардеробную, проверив все уголки и даже забравшись под кровать, Радмир уже было отчаялся. Взъерошенный, он сел на край постели и в раздумьях уставился в окно. Солнечные лучи весело играли, прыгая с подоконника на пол и обратно. Радмир их даже не замечал, вплоть до того самого момента, пока один из них не вонзился ему прямо в глаз, ослепив. Радмир моментально зажмурился, заслонив лицо ладонью. Он обернулся в поисках источника света. Яркий луч всё ещё светил и был направлен точно в его руку, но начал медленно угасать. Его сияние таяло, как воск свечи от жаркого пламени. Радмир вскочил с кровати и направился к подоконнику. Луч угас. Разочарование вдруг охватило его. Но он и в этот раз не поддался этим чувствам. Он присел на корточки и начал обследовать камни подоконника. Прикасаясь к каждому, Радмир искал любой намёк, который позволил бы приоткрыть завесу тайны внезапного появившегося свечения.

— Откуда же ты взялся? — тихо бубнил он себе под нос, ощупывая камни и не замечая ничего вокруг.

— Что ты там ищешь? — услышал он позади себя знакомый голос.

Не поворачивая головы, Радмир произнёс:

— Ответы.

— И ты надеешься найти их в подоконнике? — Ричард прошёлся по комнате, бросая изумлённый взгляд на тот беспорядок, который тут был устроен. — Это всё ты?

— Не бери в голову. Прислуга уберёт, — шумно и тяжко выдохнул Радмир, поднимаясь во весь рост.

Он повернулся спиной к окну и упёрся руками в подоконник, где так ничего и не сумел отыскать. Внезапно послышался треск. Рука Радмира соскользнула вместе с частью камня, оставив на том месте зияющую дыру. Удержавшись от падения, Радмир повернул голову и с интересом начал осматривать образовавшийся скол.

— Ты решил разгромить не только комнату, но и замок, — укоризненно покачал головой Ричард, подходя ближе. — Даниэль будет очень расстроен.

Радмир присел на корточки и просунул руку в образовавшееся отверстие, извлекая оттуда небольшую книжку в теснёном кожаном переплёте. Покрутив её в руках, с любопытством рассматривая со всех сторон, Радмир встал и попытался открыть металлическую защёлку. Книжица поблёскивала заклёпками и золочёными краями страниц.

— Что за вещица? — с любопытством спросил Ричард, выглядывая из-за плеча Радмира.

— Сам хотел бы узнать, — повернулся к нему Радмир. — Может, ключик найдётся?

Ричард инстинктивно потрогал карманы своих брюк.

— Нет, у меня нет ключа.

— Значит, используем старый верный метод, — ответил Радмир, доставая небольшой нож и направляясь к столу.

— Ты что удумал? Как можно? — возмущался Ричард, но было уже поздно.

Положив книжку на стол и прижав её рукой, Радмир поддел лезвием зажим, резко надавил и повернул нож. От книжицы отскочила часть механизма, веером распахнув страницы. Радмир положил рядом нож и с нескрываемым интересом начал читать строки, написанные красивым почерком.

— Лора, — только и произнёс он, оторвавшись от чтения и посмотрев в окно, напротив которого стоял письменный стол.

— Мать Даниэля? — озадаченно посмотрел Ричард на Радмира, а тот понял, что он, вероятно, уже вспомнил абсолютно всё.

В это же самое время Даниэль внимательно рассматривал причудливые узоры, обрамлявшие кончики крыльев птицы. Она сидела на ветке, не шевелясь, и, казалось, тоже наблюдала за ним. Вдруг ему очень захотелось подойти к ней поближе, и он, подчинившись своему желанию, начал медленно переступать с кочки на кочку. Он вытягивал вперёд ногу, ощупывая землю, чтобы не вляпаться в очередную лужу. Медленно продвигаясь, Даниэль старался держать птицу в поле зрения, боясь, единожды выпустив её из виду, больше не найти. Странное чувство возникло в его груди. Будто всё это уже было с ним раньше. Подойдя практически к самому стволу дереву, откуда открывался наилучший обзор, Даниэль собирался сделать последний шаг, но в тот же миг провалился по пояс в грязь.

— Даниэль! — услышал он, как кто-то испуганно выкрикнул его имя.

Оглядываясь по сторонам, он никого не обнаружил. Не понимая, кто его тут может называть по имени, он решил, что ему это причудилось. Собравшись с силами, он попробовал ухватиться за торчащие корни дерева, предприняв попытки вылезти. Но это не дало результата. Даниэль осознал, что без помощи ему отсюда не выбраться. Внутри он ощутил острое чувство гнетущего одиночества. Скорби о впустую потраченном времени и своей большой глупости отправиться сюда в одиночку.

— Я абсолютный идиот!

— Даниэль, — услышал он теперь мягкий голос и начал опять озираться по сторонам, в итоге обнаружив порхающую над его головой птицу.

Он смотрел на неё и не мог понять, не мог поверить своей догадке.

— Это… это ты меня позвала? — запинался он, обращаясь к птице.

— Да, дорогой. Я, — ответила она так нежно, словно давно его знала.

— Но… но почему ты раньше молчала? Почему не говорила со мной? Мы же встречались в том лесу. Это же ты показала нам место, где были лошади, — недоумевал он.

— Ты всё правильно запомнил. Но сейчас не об этом. Тебе нужна помощь. Жди меня здесь, — вспорхнула она повыше и улетела вглубь леса.

— С ума сойти, — прошептал поражённый Даниэль, провожая птицу взглядом. — Я, собственно, никуда уходить и не собирался.

Даниэль почувствовал, что почва начинает постепенно засасывать его. Он снова сделал попытку уцепиться за корни дерева, но опять ничего не вышло. Сердцебиение участилось, а уровень тревоги поднимался выше.

— Не так я планировал закончить свою жизнь, — горевал он, но нисколько не жалел самого себя. Природа преподавала ему лучший урок.

— Какая досада… Я прожил столько лет, но ничего толком не успел. Правитель я никудышный, с Элизабет так и не смог поговорить. Не нашёл в себе силы или не подавил гордыню. Всё одно. Я виноват. Я во всём виноват и даже не попытался ничего исправить, всё это время трусливо скрываясь за стеной поселения. Чего я боялся? И какая теперь разница отчего умирать: от Теней или трясины? — тихо говорил он сам с собой, стараясь держать руки над тёмной жижей.

Вдруг откуда ни возьмись, рядом с ним упала толстая палка, ударившись о поверхность грязи, расплескав вокруг чёрные капли. Даниэль, на мгновение зажмурившись, ощутил, что по лицу стекают несколько жирных струек. Поморщив нос, он открыл глаза и, увидев перед собой конец палки, ухватился за него, даже не обратив внимания на того, кто держал её противоположную часть.

Пару ловких рывков — и Даниэль уже был в безопасности, выбравшись на твёрдую поверхность. Лёжа на спине и тяжело дыша, он смотрел в бездонное небо сквозь голые и сплетённые между собой ветки. В этой глухой тишине он уловил странное сопение, доносившееся откуда-то сзади. Затаив дыхание, Даниэль повернул голову влево и чуть запрокинул её назад. Его глаза упёрлись в пушистые лапы, скрывающие под мехом острые когти. Поднимая взгляд выше, он увидел крупное животное — то ли кошку, то ли тигра. Пребывая в шоковом состоянии, он не смог разобрать сразу. Глаза животного были ярко-голубыми и светились словно топазы. Животное пристально смотрело прямо на него.

Даниэль, едва дыша, медленно и аккуратно перекатился со спины на живот, встал на четвереньки. Сейчас пушистая морда животного оказалась практически перед его лицом. Двинуться назад он не мог. За его спиной была всё та же лужа, заполненная вязкой грязью. Даниэль застыл на месте, боясь пошевелиться. Его рука плавно потянулась к мечу, всё так же висевшему на его бедре. Он дотронулся до его рукояти, как внезапно на полосатую голову тигра села птичка, назвавшая его по имени. Даниэль снова замер.

— Мы не враги тебе, — заговорила она, обращаясь к Даниэлю.

— А кто? — спросил он, сам не ожидая, что задаст именно этот вопрос.

— Родня, — прощебетала она и взлетела на ветку.

От этого слова у него приоткрылся рот. Сидя на сырой земле, будучи по весь в грязи, он пытался собрать мысли в единую картину, а они разбегались от него в разные стороны. Перед ним величественно восседал огромный белый тигр в чёрную полоску и смотрел на него своими сияющими кобальтом глазами. Чуть выше — говорящая птица, называющая их его роднёй. А вокруг — топкие Тёмные леса…

ГЛАВА 2

Ей уже давно казалось, что время течёт как-то иначе. Наверное, с того самого момента, когда она поняла, что её мать не вернётся, Элизабет почувствовала, как ускорился его бег. И вроде бы всё было хорошо, но в последнее время она всё чаще обращалась мыслями к Даниэлю, сравнивая, каково было ему жить без матери, а теперь и без отца. Иногда она горько сожалела обо всём, что наговорила ему ранее. Иногда злилась на его чудовищное безразличие.

Проснувшись ещё до восхода солнца, она больше не смогла уснуть. Глядя в тёмные складки балдахина над её кроватью, она снова возвращалась воспоминаниями ко времени, проведённому вместе с Даниэлем в клане Воды. К тому счастливому и сладкому времени ожидания ребёнка. Когда и она, и Даниэль были единым целым. Когда они вместе просыпались под точно таким же куполом и радовались новому дню.

Не в силах больше смотреть на ткани, находясь в одном месте, а мысленно пребывать в другом, она поднялась с постели. Голова была тяжёлая. В последнее время сон приносил больше усталости, нежели бодрости. Она набросила на плечи тёплую накидку, надела пушистые ботинки и подошла к окну. Лунный свет всё ещё укутывал серебряной мантией её поселение, накрывая своим пологом земли, далеко выходящие за пределы клана.

— Как же тихо и спокойно, — прошептала она. — Вот бы и на душе у меня было так же.

Тяжело вздохнув, она отвернулась. На полу играли лучики луны. Мерцая и поблёскивая, они то кружили хороводы, то скакали, играя в догонялки. А один непоседа прыгнул с половицы на край стула, потом на стол, а оттуда на ручку комода. Луча уже и след простыл, а взгляд Элизабет был всё так же прикован к этому месту. Печально улыбнувшись, она понимала, какую игру затеял с ней лунный свет. Она нерешительно подошла к комоду, где хранилось дорогое её сердцу воспоминание. Поднеся руку к золотистой ручке, она плавно выдвинула ящик и извлекла оттуда вышивку. С картины, как и восемь лет назад, смотрели зелёно-голубые глаза белокурой малышки. В лунном свете девочка выглядела точно живая.

Уже давно она не доставала эту работу, выполненную её матерью. Ей было слишком больно на неё смотреть. Сначала она хотела её уничтожить, чтобы стереть тот первый и последний момент из своей памяти. И уже несколько раз порывалась это сделать, но не могла, удивляясь то ли своей слабости, то ли силе. Она ждала возвращения матери, чтобы решить с ней всё раз и навсегда. Но когда прибыл её отец в сопровождении нескольких воинов, никто из которых ничего не помнил, Элизабет ещё долго приходила в себя. Она не понимала, как ей быть дальше, ведь всё, казалось, должно было наладиться с её возвращением в клан. Она думала, что вернутся родители и она снова будет их маленькой дочкой. Но ничего не вышло. Всё стало ещё хуже. Со временем выяснилось, что люди в её клане тоже лишились воспоминаний. Лишь она, Генри, Лео да дети помнили своё прошлое. Часть мужского населения пропала, и многие дома остались без хозяев. Элизабет пыталась понять, что произошло, но все её усилия оказались тщетны. Дети не могли ничего рассказать и часто путались. Более того, выяснилось, что Лео хотел отправиться в клан Земли, чтобы всё выяснить, но она не отпускала его. Не давала ему разрешения уходить, ссылаясь то на одну причину, то на другую. А попросту не хотела, чтобы он встречался с Даниэлем. У неё никак не получалось его простить. И каждый раз, когда она украдкой доставала из ящика заветную картину-воспоминание, она непременно обращалась мыслями и к нему тоже.

Вот и сейчас Элизабет смотрела в эти прекрасные глазки, но думала о Даниэле, о том, как ему жилось всё его детство без матери.

«Может быть, я не права? Может быть, пришло время поговорить?» — задавала она сама себе безмолвные вопросы, неотрывно глядя на лицо малышки. — Столько времени прошло. Стоит ли ворошить былое?

Она хотела вернуть картину на место, но остановилась. Замерев на несколько секунд, она закрыла ящик и поставила вышивку на комод. Отойдя на несколько шагов назад, она остановилась и внимательно посмотрела на неё.

— Не больно. Уже почти совсем не больно, — шептала Элизабет.

Она села на край кровати и сосредоточенно смотрела в окно, за которым догорала луна, а в голове её назревал план. Время пролетело незаметно. Элизабет очнулась, только когда услышала громкий настойчивый стук. Свет луны давно поблёк, уступив место ярким солнечным лучам, блики которых водили утренние хороводы по её подоконнику.

— Войдите! — крикнула она, опомнившись.

Дверь распахнулась. В комнату быстро вошла полноватая женщина в чепце, белом переднике и с медным кувшином в руках.

— Доброе утро, мисс! Вы долго не отвечали, я начала беспокоиться, — тревожно сказала разрумянившаяся служанка.

— Пустяки, Грэйси. Тут не о чем переживать, — потянулась Элизабет.

Служанка приблизилась к ней, желая помочь с утренними ритуалами.

— Опять плохо спали, мисс? — покачала она головой и недовольно поцокала.

— Так заметно? — краешком губ кисло улыбнулась Элизабет, вставая с кровати.

— Надо бы вам уже заканчивать мучать себя. Извелись совсем! — кудахтала Грейси, отпирая соседнюю дверь и готовя всё к умыванию.

Элизабет вяло последовала за ней. Она действительно чувствовала себя разбитой, как старое корыто. Это была для неё уже далеко не первая бессонная ночь, но она ничего не могла с собой поделать. Словно по чьему-то приказу, она в одно и то же время открывала глаза и больше не могла уснуть, погружаясь в тяжёлые думы.

И только сегодня ей показалось, что она наконец что-то придумала. Холодная вода придала Элизабет сил. Сердце забилось быстрее, а голова очистилась ото всех тяжёлых мыслей. И несмотря на внутреннюю усталость, она была готова начать превращение своего плана в реальность. Промокнув лицо белым и хрустящим, словно снег, полотенцем, она попросила подать ей зелёное платье.

— То самое с золотым шитьём на манжетах? — громко уточнила у неё служанка из гардеробной.

— Да, Грейси, то самое, — ответила ей Элизабет, выходя из умывальной комнаты.

— Неужели на прогулку поедете? — радовалась Грейси, вынося платье и заботливо раскладывая его на кровати.

— Прекрасный день для поездки, ты так не считаешь? — легко отвечала ей Элизабет.

— Не то слово, мисс! Небо сегодня чистейшее! Ни облачка, ни дуновения ветра! Лучшее время вы нашли! — снова кудахтала Грейси, помогая Элизабет снимать ночные рубашки и переодеваться в бархатное платье изумрудного цвета.

Закончив с нарядом, Грейси взглянула на Элизабет, любуясь своей работой.

— Красавица вы наша! — радостно качала она головой, поставив руки в бока.

Грейси развернулась и заметила картину, стоявшую на комоде. Элизабет застыла в ожидании.

— Что за чудесная малышка! И какая прекрасная работа! — искренне произнесла служанка.

Снова повернувшись к Элизабет, она увидела, что та нахмурилась и погрустнела. Грейси закусила губу:

— Простите мисс, я не хотела…

— Работа действительно прекрасная. И малышка чудесная, наверное… — прошептала она и задумчиво опустила глаза.

Через несколько мгновений Элизабет снова посмотрела на Грейси, которая стояла потерянной и уже боялась что-то сказать.

— Приготовь мне вещи. Я уеду на несколько дней, — мягко приказала Элизабет, выходя из комнаты и закрывая за собой дверь.

Пройдя через многочисленные лабиринты коридоров и спустившись на пару этажей, Элизабет направилась на поиски Лео и Генри. Второго она точно знала, где найти — конечно же, в доме Дарии. Он давно обосновался там, взяв девушку себе в жены. С ним могли возникнуть проблемы.

«Захочет ли Генри возвращаться в свой клан и оставлять Дарию одну? — думала Элизабет, — и будет ли правильно с моей стороны просить его об этом?»

Погрузившись в размышления, она продолжала идти к своей цели, ничего не замечая вокруг. Неожиданно из-за угла на неё налетел Гаспар, который рано утром уже был на ногах, как и она сама.

— Доброе утро, мисс Элизабет! — поклонился он ей. — Извини, не заметил тебя.

— Доброе утро, Гаспар! Уже на ногах, — похвалила она его. — Куда-то спешишь?

— Да, к отцу хотел зайти, — ответил он, нахмурившись и погрустнев.

— Что-то случилось?

— С ним всё хорошо, вот только он стал таким замкнутым и нелюдимым. Всё время проводит либо в одиночестве в своей комнате, либо на прогулках с Хворью. Ума не приложу, что делать, — откровенничал Гаспар, сам того не желая.

— Я поговорю с отцом. Мы что-нибудь придумаем, — пообещала ему Элизабет.

— Ты сама веришь в свои слова?

— Ты о чём?

— Кланом давно управляешь ты. Я думал, что всё наладится с момента прибытия главы, но наладилось только благодаря тебе.

— Гаспар! Как можно? Мой отец жив, а ты его уже похоронил?

— Они сами себя хоронят. Элизабет, ты же неглупа, так зачем предпочитаешь быть слепой? — настаивал Гаспар. Увидев, что она в недоумении и сомнениях начала пятиться назад, он подошёл к ней ближе и, взяв её за руку, сказал:

— Элизабет, ты справишься. Мы все в тебя верим. Не отворачивайся от своего народа, не закрывайся, мы нуждаемся в тебе.

— Что ты сейчас хочешь мне предложить, Гаспар? Сместить отца? Я никогда на это не пойду. — Она выдернула свою руку из его и сверкнула глазами, которые сейчас настолько потемнели, что были похожи на грозовые тучи.

— Ты не так меня поняла, — попытался оправдаться он.

— Тебе лучше идти к отцу, — строго приказала ему она и пошла дальше по коридорам, не желая больше ничего слышать.

После встречи с Гаспарам в голове её царил хаос. Она направлялась к Лео с твёрдым намерением ехать в клан Земли, а сейчас… сейчас она не представляла, что делать дальше.

«Неужели весь народ думает так же, как и он? Неужели они полагают, что мой отец потерял власть? Как же я теперь могу уехать? Я не смогу оставить его одного… потому что… уже однажды это сделала. И к чему это привело? — размышляла она, остановившись у самых дверей Лео, куда ноги привели её сами.

Осмотрев деревянное полотно, будто впервые его видит, она ещё не меньше минуты простояла перед ним, колеблясь, стучать или пройти мимо. Однако отступить от ранее принятого решения она тоже не могла. Оставалось только одно: слегка его подкорректировать. Элизабет постучала несколько раз и услышала голос Лео, приглашающий ей войти.

— Такая рань, и уже гости, — встречал её всегда довольный Лео.

Элизабет закрыла за собой дверь и увидела Лео лежащим на бледно-зелёной кушетке у окна. Комната была залита солнцем, отчего Элизабет даже на мгновение прищурила глаза, привыкая к яркому свету после прогулки по мрачным коридорам замка.

— Каким ветром в моё скромное пристанище? — задал ей вопрос Лео, медленно поворачивая голову в сторону окна, подставляя лицо под тёплые лучики.

— Куда лучше той лачуги, где мы ночевали, — улыбнулась она.

— Ой, нашла что вспомнить, — отмахнулся он. — Сколько вёсен с той поры прошло.

— Разве для тебя это имеет значение? — не унималась она, продолжая его дразнить.

— Для меня — нет, — хитро посмотрел он на неё, — а вот для тебя…

Не успел он закончить фразу, как в него прилетела записная книжка, лежавшая на письменном столе и первая, попавшаяся под руку Элизабет. Лео, не растерявшись, поймал её на лету.

— Ну что ты, что ты, — и дальше шутил он, — ты прекрасно сохранилась.

— У меня к тебе предложение, — вдруг стала она серьёзной.

— О, это, наверное, что-то очень важное, если ты не в настроении шутить, — стал и сам Лео серьёзным.

— Я хочу, чтобы ты и Генри поехали в клан Земли.

Улыбка окончательно сошла с его лица, и он, спустив ноги на пол, сел на кушетке прямо напротив Элизабет. Внимательно изучив её взглядом и помолчав с минуту, он наконец сказал:

— Почему сама не хочешь поехать? — Он испытующе смотрел на неё, точно старался прочитать её мысли.

— Я бы поехала, Лео, но сейчас не могу.

Она подошла к соседнему окну и, взявшись кончиками пальцев за бархатную гардину, посмотрела вдаль. За что она его любила, так это за умение задавать правильные вопросы и вовремя замолчать. Вот и сейчас он не торопил её, а терпеливо выжидал, когда Элизабет будет готова сама продолжить начатую мысль.

— Я шла к тебе с намерением просить тебя и Генри сопроводить меня в клан Земли, но по дороге встретила Гаспара.

Лео нахмурился. Гаспар был хорошим малым, но слишком болтливым, слишком необдуманным. Мало ли что сейчас он успел ей наговорить.

— Ты же знаешь, что ни моему отцу, ни Маркусу, ни многим другим людям так и не удалось ничего вспомнить из их прошлого, — начала Элизабет издалека. — Народ сомневается в годности отца как правителя. — Она посмотрела на Лео, а в глазах её читались тревога и страх.

— Не думаю, что люди будут устраивать бунт, — ответил ей Лео, задумавшись.

— В моём присутствии нет, но что помешает им сделать это в моё отсутствие?

— Понимаю.

— Я боюсь за отца. — Она снова отвернулась к окну.

— Это похвально. За себя ты не боишься?

— Что ты имеешь в виду? — уставилась она на Лео.

— Я имею в виду, что в клан Земли поедет только Генри. Но ты вправе дать ему сопровождение.

— Ты отказываешь мне?

— Я помогаю тебе. Ты ведь не забыла моё истинное предназначение?

— Защитник, — напомнила она и ему, и самой себе. — Но почему ты думаешь, что мне у меня дома может что-то угрожать?

— Может, и не может. Но зачем искушать судьбу? — вполне здравомысляще ответил он ей, снова откинувшись на спинку кушетки и мягкую подушку.

— Наверное, ты прав, — чуть помедлив, продолжила она. — Осталось уговорить Генри, сорваться с насиженного места и оставить Дарию одну.

— Зачем одну?

— Лео, пожалуйста, если тебе есть что сказать, говори прямо. У меня и так голова раскалывается. — Она закрыла глаза, прикоснувшись рукой ко лбу.

— Отправь их вместе. Заодно супругу свою с роднёй познакомит, — запросто предложил ей Лео.

Элизабет, услышав его слова, просияла. Лео, увидев, что Элизабет его идея пришлась по вкусу, встал с кушетки и подошёл к ней вплотную.

— Даже на дневном небе могут зажигаться звёзды, — произнёс он, мечтательно глядя на небеса и вспоминая свой мир.

— Ты не просто Защитник, ты ещё и прекрасный советник.

— Дозволяю тебе называть меня другом, — улыбнулся он.

— Я думаю, уже достаточно светло, чтобы навестить Генри.

— Вполне. Подожди меня тут пару минут, — сказал он и ушёл, закрывшись в соседней комнате.

— Хорошо, — лишь ответила ему Элизабет и продолжила смотреть в окно, размышляя о том, что она скажет Генри при встрече. «Генри, Генри, Генри, зеленоглазый мальчик. Ты вернёшься домой после стольких лет отсутствия. Как же тебя встретят? Как воспримут твоё внезапное появление? А как воспримут появление с тобой рядом голубоглазой девушки, хоть и в статусе супруги? — Она с сомнением покачала головой. — Мы ведь не знаем, что происходит в том клане. А если они всё помнят? Если эта напасть постигла только мой народ? Тогда им несдобровать, и их обоих будет ждать казнь. Его — как предателя. Её — как врага. Но что Даниэль? Неужели после всего случившегося он будет следовать ранее установленным порядкам? Я не знаю. Но в одном уверена точно: я подвергаю их обоих опасности ради своего желания поговорить с Даниэлем. Правильно ли я поступаю?»

В этот момент Лео вышел в основную комнату и, пристёгивая ножны с мечом к поясу, позвал Элизабет. Она никак не отреагировала на его слова и продолжала неподвижно стоять у окна.

— Элизабет, — снова сказал он, подойдя ближе. Та вздрогнула и повернулась к нему. — Позволишь узнать, о чём ты так глубоко задумалась?

— Размышляла о правильности своего решения, — ответила она, глядя Лео в глаза, но не ища в них поддержки.

— Не переживай. Я уверен, что Даниэль их хорошо встретит.

— Почему ты в этом уверен?

— Почему ты записала его в монстры? — Может, потому, что уже достаточно хорошо его знаю? — Она вопросительно вскинула бровь.

— Вы, люди, такие удивительные, — снисходительно улыбнулся Лео.

Элизабет непонимающе смотрела на него, пытаясь разгадать, что он имел в виду этой фразой.

— Человек не может выбрать ни одну из сторон. Человек — это смесь. Смесь добра и зла, смесь пороков и добродетелей. Лучшее, что он может сделать — это обуздать их, научившись ими управлять, — попытался объяснить ей Лео. — Мы будем уповать на его благоразумие. И если ты готова, то идём.

— Ты прав. Сомнения в сторону, — ответила ему Элизабет и последовала за ним.

***

Из-за двери нужного дома Элизабет и Лео услышали радостный смех и задорные крики.

— Дети, — выдохнул Лео и покачал головой.

Элизабет лишь печально улыбнулась уголками губ. Ей было совсем нерадостно оттого, что через несколько минут она разобьёт эту идиллию. Лео, покосившись на неё, увидел, что Элизабет побледнела и почти не дышала.

— Принимать такие решения нелегко. Но ты сильная, ты справишься, — Он хлопнул её по плечу, словно старинного друга.

Отступать было уже поздно. Решение принято, и никаких других вариантов она не видела. Элизабет постучала в дверь. Заливистый смех стих. Створка распахнулась. На пороге стоял босой Генри, в одной рубахе и широких штанах. Волосы его были взъерошены. Он явно совсем недавно проснулся.

— Доброе утро, Генри! Мы можем войти? — Элизабет посмотрела на него твёрдым взглядом. Все её сомнения как рукой сняло. Она больше не боялась и не переживала, быстро взяв себя в руки, как и подобало дочери главы клана.

Генри на секунду обернулся. Дария возилась на кухне, и он ответил с улыбкой:

— Доброе утро! В такую рань и уже на ногах, похвально! Проходите, — Он отошёл чуть в сторону, пропуская нежданных, но всегда желанных гостей.

Генри нисколько не удивился их неожиданному визиту. Он вполне привык к тому, что в его дом время от времени наведывались то Лео, то Гаспар, то другие люди. Особенно ему нравилось общаться с местными мастерами резных дел. Он ещё в первый свой визит сюда подметил изящество выполненных плотниками и каменщиками работ, загоревшись желанием обучиться их мастерству. Ему несказанно повезло. Мастера, как позже выяснилось, не помнили своего прошлого, чем значительно облегчили ему жизнь, но их руки всё так же прекрасно знали своё дело. За всё время, проведённое в клане Гор, он ни разу не пожалел, что решился сопроводить Элизабет. Та девушка не шла у него из головы. Как он ни старался, как ни уговаривал себя, как ни объяснял глупостью всю эту мимолётную вспышку чувств — ничего не помогало. Он не мог забыть её голоса и вышитых разноцветными рядами крестиков на тканях юбок.

— Это у тебя рань, потому что кто-то только что проснулся, — устыдил его Лео, стоя за спиной Элизабет. Тот в ответ скривил гримасу.

Элизабет, никак не отреагировав на их мальчишеские глупости, вошла в дом. Лео последовал за ней. Как только они оба оказались внутри, Генри закрыл за ними дверь и пригласил к столу, разделить с ними завтрак. Элизабет и Генри, немного поколебавшись, согласились, поддавшись дивным ароматам, окутавшим их, как только распахнулась дверь. Дария без спешки и суеты накрывала на стол, расставляя дополнительную посуду и раскладывая приборы. Гости в это время усаживались за стол. Дария взяла цветастый прихват и сняла им крышку с чугунной сковороды, где скворчал поджаристый и пышный омлет. Она положила каждому на тарелку щедрую порцию. К омлету прилагалось несколько кусочков зажаренной свинины, свежие овощи и зелень. На десерт — плюшки с творогом и кисло-сладкий кисель из ревеня. Позаботившись о гостях, Дария тоже села за стол, и все, пожелав друг другу приятного аппетита, принялись за еду.

— С таким талантом тебе в самый раз в замке на кухне служить, — говорила Элизабет, обращаясь к Дарии, сидевшей слева от неё.

— Благодарю, — улыбнулась она и скромно опустила глаза, чуть покраснев. — Но я уже работаю вышивальщицей.

Элизабет уловила мимолётный взгляд Дарии и обернулась. За её спиной висела прекрасно выполненная картина, где были изображены замок, люди клана, занятые своими делами, цветущие деревья — и всё это на фоне заснеженных горных верхушек и голубого неба.

— Великолепная работа, — выдохнула Элизабет.

— Не такая, какие были у вашей матушки, — снова залилась румянцем Дария, не ожидая получить столько похвалы этим утром.

— Она, несомненно, искусная мастерица, и не только в умении делать прекрасные вышивки, но и в обучении этому мастерству других. — Элизабет перевела одобрительный взгляд на Дарию.

Ни от кого не скрылось то, что Элизабет говорит о матери в настоящем времени. Генри и Лео переглянулись, понимая, что она до сих пор верит в её возвращение. Они же давно утратили надежду. Конрад, вернувшись в сопровождении воинов, лишь сказал, что Румелия должна прибыть в клан следом за ним, но она так и не вернулась. Более того, никто даже не помнил о её существовании, что значительно усложняло дело. Единственными свидетелями её жизни в клане были дети, но и они со временем начали забывать о супруге правителя. Воспоминания о ней блёкли так же, как мерк лунный свет под утро. Лишь одна единственная картина, написанная с натуры и висевшая в тронном зале, всё ещё позволяла любоваться неувядающей красотой супруги главы.

— Как дела нынче в замке? Как отец? — задал ей вопрос Генри, переводя тему в другое русло.

— Дела неплохо. Папа… всё больше времени проводит за работой. Посмотри. — Она отодвинула прядь волос, демонстрируя причудливую серёжку, огибающую ухо спиралью, внизу которой свисали несколько рубиновых капель.

— Потрясающе, — восхищённо произнёс Генри, вытягивая шею, чтобы лучше рассмотреть работу. — Не знал, что Конрад увлекается ювелирным делом.

— Да… хоть это сейчас для него не так просто, — протянула Элизабет, грустно улыбнувшись, она посмотрела чуть в сторону, погружаясь в воспоминания. — Мама рассказывала: папа был настолько поражён её красотой, что сам придумал и сделал корону, венчавшую её голову на той картине. Она всегда её носила. — Глаза Элизабет потемнели, наполнившись печалью. — С их самой первой встречи он не переставал преподносить ей разные украшения, изготовленные им собственноручно. Броши-бабочки с крыльями из белых топазов, серьги-цветы из бирюзы и гранатов, диадемы из изумрудов, браслеты тончайшей работы, выполненные из горного хрусталя. Но… Со временем он изменился, возвращаясь к своему увлечению всё реже. Войны занимали всё его время, отнимая его у нас.

— Но сейчас он снова вернулся к своему любимому делу, — попытался подбодрить её Лео.

— Да… — печально улыбнулась она, — делает украшения для меня.

— Когда руки заняты приятным делом, голова реже отвлекается на всякие глупости. Не так ли, Дария? — спросил Генри.

— Да, дорогой. Так и есть, — нежно улыбнулась она.

— А что вы? — посмотрел Генри на Лео и Элизабет. — Вы пожаловали к нам в этот утренний час обсудить, кто, чем нынче занят? Или была причина посерьёзнее? — Элизабет хотела с тобой поговорить. — Лео сразу выставил её на поле битвы, где ей предстояло взять лидерские позиции и полную ответственность.

Она, и глазом не моргнув, начала говорить:

— Я пришла сказать о том, что вам пора навестить родню.

— Полагаю, что возражать мы не можем, — ответил ей Генри, слегка изменившись в лице.

— Я давно хотела познакомиться с твоей семьёй, — посмотрела Дария на своего любимого супруга. — Помнишь, мы как-то это обсуждали? Как было бы здорово с ними встретиться.

— Помню. Но дальше обсуждений дело не заходило.

— Так, может быть, Элизабет права и сейчас самое подходящее время для встречи?

— Ты не понимаешь, — строго ответил ей Генри. — Мы не знаем, что происходит в том клане. Я не буду рисковать тобой.

— Ты не доверяешь своей семье? Ты думаешь, что они смогут причинить мне вред? — Дария смотрела на него широко распахнутыми глазами, не веря его словам.

— Я всего лишь хочу тебя защитить.

— От кого, Генри? Я не понимаю тебя, — растерянно смотрела на него Дария.

Генри перевёл недовольный взгляд на Элизабет. С момента его прибытия в клан, о войнах разговоров не велось. Генри был принят за своего, а отличие цвета глаз никого не волновало. Но сейчас вопрос о его поездке в клан Земли был поставлен ребром, и он не понимал, как ему поступить. С одной стороны, ему очень хотелось повидать родных и познакомить с ними свою избранницу, но с другой — он не знал, как она будет ими принята. Да, сейчас там правил Даниэль… должен был править… Но где гарантии, что он не изменился, что клан не настроен враждебно?

— Когда-то я был послан в клан Гор в качестве гонца благой вести, — начал рассуждать вслух Генри, — и я даже был принят тут твоим отцом, который дал мне возможность говорить.

Элизабет, зная, чем закончилась эта история, внимательно смотрела на Генри, давая понять, что не нужно рассказывать далее. Он её понял и вовремя остановился.

— Когда ты хочешь, чтобы мы поехали? — спросил он, прервав свой рассказ.

— Чем быстрее, тем лучше. Мне будет нужна от тебя весточка. Лео останется тут. Прости, но это необходимо. Я дам вам в сопровождение… Гаспара. Ему пойдёт на пользу эта поездка. Собирайтесь. Выезжаете завтра. — Элизабет встала из-за стола и направилась к выходу.

Все остальные тоже встали. Лео последовал за ней. Остановившись у самой двери, Элизабет повернулась и внимательно посмотрела на Дарию.

— Ты сильнее, чем ты думаешь. Помни, откуда ты родом, — сказала она и, развернувшись, вышла в предусмотрительно открытую Лео дверь.

Безмолвно проводив гостей взглядами, Генри и Дария уселись на свои места.

— Если все твои родные такие же, как ты, то я уверена, что тебе не о чем беспокоиться, — начала говорить Дария, но Генри прервал её.

— Пообещай мне одно: делать всё, что я тебе скажу, невзирая ни на какие обстоятельства.

— Хорошо, — кивнула она.

Генри поднялся и направился к выходу. Он был хмур и совсем не рад той просьбе, на которую был вынужден дать согласие. Ему хотелось выйти на улицу и поблуждать по улочкам, чтобы всё ещё раз хорошенько обдумать. Он натянул сапоги, надел жилет и открыл дверь, а потом печально повернулся к Дарии:

— Начинай приготовления. Я скоро вернусь.

Дверь за Генри захлопнулась. Дария осталась в комнате одна.

— Всё будет хорошо. Зря он так волнуется, — прошептала она и начала убирать посуду со стола, иногда поглядывая в окошко, за которым всё так же светило яркое солнце, совершенно не обращавшее внимание на вечные переживания и страхи людей.

ГЛАВА 3

— Я, наверное, всё ещё сплю, — думал Даниэль, переводя взгляд с птицы на тигра и обратно. Но услышав позади себя ржание и фырканье Лионора, понял, что видит это наяву. — Каким образом вы, можете быть мне роднёй? — наконец, выдавил он из себя слова, застрявшие в горле.

— Можем, Даниэль, — произнесла птица. — Мы по своей воле обращённые.

— Из кого? И зачем? — удивился Даниэль.

— Из людского обличия, по причинам… личным, — не хотела говорить птица, попытавшись что-то утаить.

— Какие такие личные причины могут толкнуть на обращение по своей воле? И есть ли обратный путь?

— Нет. По крайней мере, ранее таких прррецедентов не случалось. Пррричины, по которым мы прошли этап перехода, не позволяют нам верррнуться к людскому виду, — заговорила тигрица. Даниэль вздрогнул.

— И давно вы в этих… обличиях? — Моя названая сестра давно, уже больше двадцати лет, а я скоро буду отмечать десятый год, — ответила тигрица, переходя грациозной поступью мягких лап ближе к подножию дерева и усаживаясь под ним.

— А кем вы были до обращения? — Даниэль задумчиво свёл брови, пытаясь вспомнить, кого из родственников он мог утратить, отряхивая с себя куски налипшей грязи.

Тигрица подняла косматую голову и посмотрела на птицу, сидящую на одной из веток.

— Я спросил что-то неуместное? Если вы не хотите, можете не отвечать. Но… из всей известной мне родни я потерял только родителей, — Глаза Даниэля наполнилось тяжестью утраты, и он отвёл их в сторону.

— Маму ты не потерял, — вдруг ответила птица. — Она всё ещё на этой земле.

Даниэль, не поверив своим ушам, вскинул голову, уставившись на птицу стеклянными глазами.

— Ма… мама? — спросил он, запинаясь, не веря в то, что он это говорит.

— Да, Даниэль, — лишь ответила она и перелетела на ветку пониже.

— Значит ли это, что я причина, по которой ты не можешь снова стать человеком? Неужели ты пожертвовала собой ради меня? — с горечью и болью произнёс он каждое слово, вспоминая свой повторяющийся сон.

— Это было моё решение. Тут нет твоей вины, — строго ответила птица.

Даниэль замотал головой и, топчась на месте, отвернулся. Он не мог поверить в реальность происходящего. Не мог поверить, что всё это случается с ним наяву. Постояв так какое-то время, пытаясь принять эти немыслимые сведения, он снова повернулся к ним лицом и теперь смотрел на тигрицу.

— Если птица — моя мама, то кто тогда ты? Я не припомню, чтобы у меня были тёти. — Он испытующе смотрел на неё.

— Ты бы и не смог это вспомнить, даже если бы захотел. Слишком мал ты был, — ответила белая тигрица.

— Тогда кто ты? — недоумевал Даниэль.

— Это не столь важно. Ты заново обрррел мать, сейчас это имеет большее значение, — сдержанно ответила тигрица и, встав со своего места, аккуратно ступая по кочкам, решила удалиться в лес.

— Ты права. Я обрёл мать. — Он закивал головой, всё ещё никак не осознав эту новость. — И я намерен забрать вас в замок. — Он вскинул голову и посмотрел вверх.

— О, дорогой, это так благородно с твоей стороны, — прощебетала птица. — Но я не могу пойти с тобой.

— Почему? — удивился Даниэль, почувствовав, как земля начинает медленно уходить из-под ног.

— Мы не можем покидать пределы леса, таков уговор, — печально ответила Лора.

— Уговор с кем?!

— Создателями.

Даниэль, опустив голову, начал быстро говорить себе под нос:

— Маади и Аарон что-то говорили о них. Что-то совершенно несуразное. Якобы по их приказу забрали мою дочь, потому что Элизабет спасала наши народы… Мама, объясни, — взмолился он.

Птица перелетела ему на плечо, чтобы говорить потише.

— Значит, таков был её уговор. Значит, это была цена, которую они запросили в обмен за оказанную услугу, — угрюмо говорила она.

— Ценой был наш ребёнок?! Она спасала наши народы, обменяв их благополучие на нашу дочь?!

— Оно того не стоило? — Она внимательно посмотрела на него сначала левым, а потом правым глазом.

Услышав это, Даниэль отпрянул в сторону, словно его окатили ушатом ледяной воды. Птица, не ожидая такого движения, вспорхнула с его плеча и начала виться в воздухе.

— Но почему ребёнок? Почему именно её? Почему не меня? Не себя? — не понимал Даниэль.

— Всё не просто так, Даниэль. Создатели ничего не делают без веской на то причины, — отвечала ему Лора, сев на ветку.

— Я должен с ней поговорить. Какой же я глупец! — сокрушался Даниэль, присев на корточки и обхватив голову обеими руками. — Это всё моя глупая гордыня. Я столько времени потерял… Мама, ты же всё знаешь, помоги мне вспомнить, как погиб отец. Я не могу, сколько бы раз я ни возвращался мыслями на берег в тот злосчастный вечер, я не могу вспомнить. Всё плывёт пятнами, я не вижу, что случилось.

— Ты хотел его спасти, — печально вымолвила птица.

— Спасти, — задумчиво произнёс Даниэль, — но от кого?

— От моего супррруга, — донеслось тоскливое рычание тигрицы, вернувшейся из лесной чащи.

Лианор, не ожидая услышать поблизости тигриный рык, испуганно заржал и забил ногой, нервно вышагивая по сухому клочку земли, где его копыта были в безопасности от образовавшейся вязкой топи.

— Румелия. — Птица встревоженно вспорхнула с ветки и, быстро пролетая мимо Даниэля, направилась к ней.

— Ру-мелия?! — едва произнёс Даниэль. — Не может быть! Но почему? Почему и ты обращена?

Наконец он узнал, в чём была причина того, что в его замке она так и не появилась. В придачу к этому для него открылась завеса тайны гибели его отца. Но обращённая Румелия, стоявшая сейчас перед ним в облике тигра, потрясла его сознание гораздо сильнее, отодвинув известие о смерти отца от рук Конрада на второй план.

— Свой человеческий вид я принесла в жертву ради спасения дорогих мне людей. И нет, я ни о чём не жалею. Как не должен сожалеть и ты о нашем облике. Твой век ограничен, как и век Элизабет. Используй дарованное тебе время правильно, — мягко говорила она ему, а в его голове одна за другой всплывали картинки из того далёкого прошлого на берегах клана Воды.

Наконец, туман в его сознании рассеялся, открыв неприятную картину: мёртвый отец, павшей от меча разъярённого Конрада; сражающиеся воины из клана Гор и клана Земли, а Конрад идёт прямо на него с одним только желанием — расправиться, уничтожить, стереть с лица земли.

— Значит, это он убил отца, — почувствовал Даниэль в груди нестерпимую боль. — Значит, он всю дорогу в клане Воды играл, притворялся.

— Не игрррал, Даниэль, — услышал он голос Румелии.

— Не играл? А чем тогда он занимался?!

— Он всё забыл. Так же, как и ты. И воины наши, что были тогда на берегу, тоже забыли.

Даниэля вдруг осенило. Её слова прогремели, точно гром средь бела дня.

— Так вот оно что. И они тоже ничего не помнят, — ошеломлённо произнёс он.

— Кого ещё ты имеешь в виду? — непонимающе спросила его Румелия.

— Людей в моём клане. Мы ещё в первый день, когда туда вернулись с Рэем и встретились с Радмиром и Ричардом, договорились не поднимать вопрос вражды. В условиях нашей жизни в подземельях мне ещё не хватало развести войну между людьми разных кланов, — нервно усмехнулся Даниэль.

— Людьми ррразных кланов? — перебила его Румелия. — Что это значит?

— А то, что в моём поселении оказалось множество людей из клана Гор, в том числе и пара старейшин. Никто, кроме нас и детей, ничегошеньки не помнил о своём прошлом. Но за то время, что клан остался без главы, они научились жить вместе.

— Сколько их у вас? — не унималась Румелия, а тревожный её голос не укрылся от Лоры.

— Порядка трёх тысяч, — задумчиво ответил Даниэль.

— То есть клан Горрр лишился несколько тысяч людей, и от них не было никаких вестей всё это время? — удивлялась она.

— Нет… никаких гонцов или посланников… мы тоже никого не посылали. — Даниэль расстроенно закрыл глаза.

— Они точно добрррались до клана? — произнесла Лора, обращаясь к Румелии.

— Они должны были добррраться. Но разве Элизабет ничего не помнит? — начала возмущаться Румелия, пеняя на вредность характера собственной дочери. — В клане отсутствует столько людей, а она даже не перрреживает об этом? — Тигрица встала со своего места и начала нервно ходить туда-сюда.

— А вдруг она не добралась? — тихо сказал Даниэль, а глаза его совершенно застыли, словно мир начал потихоньку покрываться тонкой коркой льда.

— Даниэль! — присвистнула на него Лора.

— Если бы с ней что-то случилось, я бы перррвая узнала об этом, — говорила Румелия.

— Мне нужно поехать в клан Гор и найти её. Только так я смогу всё выяснить и, может быть, даже здоровый сон вернётся ко мне, — заключил Даниэль, кисло улыбнувшись. Он начал потихоньку перебираться по сухим клочкам земли, приближаясь к своей лошади.

— Лора, напррравишь его? — с почтением обратилась к ней Румелия, следуя глазами за Даниэлем.

Добравшись до Лианора, смиренно ожидающего своего хозяина, Даниэль запрыгнул ему на спину и, уже сидя на лошади, спросил:

— Как я могу вам помочь?

— Твоя забота о нас похвальна, но мы спррравимся. Помоги сначала себе, остальное всё сложится. Будь мудррр в своих решениях, сейчас в руках твоих самое главное и самое сильное оружие, — говорила ему напутствия Румелия.

— Знания, — понимающе прошептал он. — Я вытащу вас, — пообещал им обеим и себе Даниэль. Он был готов приложить все от него зависящие усилия, чтобы вернуть их обратно домой.

Птица вспорхнула с ветки и полетела, указывая Даниэлю наиболее короткую и безопасную тропу. Лианор, словно почувствовав это, начал выбираться из топкого места и, потихоньку обходя все препятствия на своём пути, выехал на твёрдую землю. Потянув за поводья, Даниэль остановился. Он не знал, чем может закончиться поездка в клан Гор и не мог уехать, не попрощавшись с матерью, которую только что обрёл вновь и которую мог снова потерять. Всю глубину её необходимости, он осознал и почувствовал только сейчас. Даниэль вытянул руку вперёд. Лора, вспорхнув, села на неё.

— Мама, — нежно произнёс он. — Я так рад нашей встрече! Это такой подарок судьбы, увидеть тебя, говорить с тобой вновь. Как только я улажу все вопросы, я обязательно к тебе вернусь. Не может быть так, чтобы не нашлось возможности освободить тебя из лесных оков.

— Кто ищет — тот найдёт, — мягко сказала она, лелея зыбкую надежду. — Я бы очень хотела снова увидеть наш дом. Но больше всего, мне хотелось бы снова увидеть тебя счастливым и повидать мою внучку.

— Мне тоже, мама, мне тоже… Но мне кажется, вызволить тебя из леса будет гораздо легче, чем забрать её у Создателей, — печально произнёс он, почувствовав, как по жилам потекла надрывная боль.

— Может быть, и не придётся этого делать…

— Что ты хочешь этим сказать?

— Время покажет, сынок. Не забывай, кто ты, и не забывай, что любовь моя к тебе бесконечна, — сказала на прощание она и, вспорхнув, исчезла за ветвистыми искорёженными деревьями.

Проводив её взглядом, Даниэль посмотрел на видневшиеся вдалеке стены поселения. Сейчас он как никогда был уверен в том, что собирался сделать. Эта неожиданная встреча всколыхнула в нём, вывела на свет и оголила все самые болезненные воспоминания, преследовавшие его, словно длинные силуэты теней, лишившие его покоя и сна. Донимавшие его и днём, и ночью, а в последнее время — в особенности. Это неописуемо короткое время, проведённое с матерью, дало ему надежду и породило страх одновременно. Он боялся снова потерять её. И если бы он смог раньше восстановить все пробелы в воспоминаниях, наверное, не переживал бы сейчас этот момент так остро. Ему нужна была Элизабет. Только она могла всё окончательно расставить на свои места, успокоить бурю сомнений и переживаний, поднявшуюся в его душе. И несмотря на то что он сейчас являлся единственным правителем и наследником клана, Даниэль ни на секунду не сомневался в необходимости своего личного визита в клан Гор.

— Пора наводить мосты, Лианор, — твёрдо произнёс он и, подстегнув лошадь, помчался галопом в родные места.

Стремительно пролетев через всю долину, он слегка притормозил, только подъезжая к воротам. После такой скачки усталость почувствовал даже Даниэль. Проскакав в открытые ворота мимо стражников, не успевших даже глазом моргнуть, он направился прямиком в конюшню. Далее он планировал собрать всех старейшин, чтобы известить их о своей предстоящей поездке. На данный момент больше всего его волновало то, как ему правильно это сделать.

«Если я скажу, что еду в клан Гор, как на это отреагируют Руфиус и Элинер? А вдруг я натолкну их на воспоминания о клане, о том, кем они были раньше? Что тогда? — размышлял Даниэль на подъезде к конюшне. — Но рано или поздно они всё равно узнают. И что будет? Что случится? Они переменятся или останутся теми, кем являются сейчас? Я очень рискую и рискую даже не собой, а покоем в своём клане. Что же делать? Как же поступить? Не говорить, куда еду? Не созывать совет в полном составе? Но я не могу не созвать, я обязан сообщить всем свои планы и оставить себе временную замену», — перебирал он варианты, пытаясь подыскать наилучший.

Блуждая в своих мыслях, он и не заметил, как скоро оказался у самой конюшни, где его уже поджидал конюх. Завидев в маленькое окошко приближающегося Даниэля, он резво вскочил с табурета и взял Лианора за поводья. Даниэль, лишь учтиво кивнул ему и, не проронив ни слова, спрыгнул с лошади, без промедления направляясь в замок.

Конюх, похлопав Лианора по шее и погладив по бархатистому носу, повёл его обратно в стойло.

— Что-то хозяин твой невесел. Видно, поездка получилась не такой, на которую он рассчитывал, — приговаривал конюх, открывая перед лошадью двери. — Ну что ж, надеюсь, хуже после его прогулки нам не сделается. А, приятель?

Лианор закивал, зафыркал и слегка заржал.

Конюх п