Молодая преподавательница французского впервые сталкивается со смертью на похоронах своей бабушки, после чего каждодневный страх смерти полностью поглощает ее жизнь.
Страх превращается в желание отомстить миру и Богу за свою смертность, а желание приводит к действию, навязчивому и неотвратимому.
«Апоптоз» — дебютный роман Наташи Гринь. Экспериментальный текст, где детально исследуются извечные вопросы жизни и смерти.
Об авторе:
Филолог, преподаватель, переводчик с французского языка, редактор.
Родилась и выросла в закрытом городе Озёрске Челябинской области. Закончила филологический факультет НИУ ВШЭ. Сейчас живет в Москве и Париже.
Страх превращается в желание отомстить миру и Богу за свою смертность, а желание приводит к действию, навязчивому и неотвратимому.
«Апоптоз» — дебютный роман Наташи Гринь. Экспериментальный текст, где детально исследуются извечные вопросы жизни и смерти.
Об авторе:
Филолог, преподаватель, переводчик с французского языка, редактор.
Родилась и выросла в закрытом городе Озёрске Челябинской области. Закончила филологический факультет НИУ ВШЭ. Сейчас живет в Москве и Париже.
Жас шектеулері: 18+
Құқық иегері: Издательство ЭКСМО
Басылым шыққан жыл: 2022
Баспа: Inspiria
Қағаз беттер: 160
Ұқсас кітаптар
Кітаптың басқа нұсқалары1
Апоптоз
·
18+
210
Пікірлер17
👎Ұсынбаймын
этот текст хороший пример графомании,
увы
увы
👍Ұсынамын
💧Көз жасын төктіреді
Роман откроется для Вас в том случае, если Вы читаете его в ‘то самое’ время. Проходя через то, о чем пишет автор, рассказывает героиня. Для меня он как никак оказался вовремя, когда больно, страшно, когда теряешь. Мое искреннее спасибо автору за возможность найти утешение в книге в жуткое время неопределенности.
Дәйексөздер550
Иногда посреди ночи я нахожу свое тело проснувшимся в позе трупа, на спине, со сложенными на груди руками.
Самое страшное преступление, которое можно совершить в этой жизни, – кого-то убить или стать родителем, что одно и то же. Заставить другого сделать не свой выбор и обречь его на вечный стыд. За все, что носится над ним с той самой минуты, как он своим пустозвонством прорвал пузырь. За всех. За самого себя, свое имя, свое тело, свои мысли, свою душу, свои мечты, свои вопросы, свои страдания, свою старость, которой не избежать, даже избавившись от всех зеркал в доме, но не от главного, отражающего сверху вниз. Мы же тут не на земле, мы в земле. Мы все дети мертвецов, прошлых, настоящих или будущих. Возникли из ниоткуда, из минуса, из нет. Завелись в животах счастливых, не очень или вовсе не матерей, сварились в их молоке, заплатили смертью за смерть и разошлись по своим углам. Кто втыкать, кто принимать. Кто извергать, кто подтекать. И если говорят, да, что человек – сын божий, то бог, если у этого слова вообще есть какой-то смысл, черт бы его побрал, не пресыщающийся отец-некрофил – только и делает, что пополняет гербарий трупов, насильно возвращая природе то, что никогда ей и не принадлежало.
Грань между фантазией и реальностью, особенно при бессоннице, – тоньше паутины, и ее хотелось разглядеть, нащупать
