Оглавление

БЛУЖДАЮЩИЙ БАР

мистический роман

Часть I

Глава первая

О том, что нечисть любит непогоду, я никогда не задумывался и даже не догадывался о присутствии этих самых сил в нашем мире. Гулял себе спокойно в сквере недалеко от дома. Привычка «подышать воздухом» перед сном осталась с детства, когда родители принуждали меня выгуливать на ночь собаку. Собаки уже нет, от родителей съехал, а привычка, будь она неладна, осталась. Из-за нее я вляпался в историю, конца и края которой не видать.

Итак, гуляя, я как-то незаметно потерялся во времени и местности. Помню только, что сумерки стали насыщенными как мокрая вата, и куда-то исчезли все звуки вечернего города. И люди. Лениво вылезла мысль о наступившем часе «пса и волка», вильнула хвостом и растаяла. Я даже не успел осознать ее. Настолько заторможенным был. Или в прострации, не знаю. Вроде бы ощущаю себя и в то же время, будто грежу наяву. Состояние тягучей дремы: еще не спишь, а сон уже видишь.

Дождь внезапно припустил, ливень прямо. Видимость, практически, нулевая. А мне все равно. Хотя шаг прибавляю. Или мне так кажется?

Смотрю, впереди женщина идет под зонтом. Неспешно. Променад устроила под разверзшимися небесами. Экстремалка что ли? Словно и нет светопреставления вокруг в виде разгулявшейся непогоды. Само собой, я за нею устремился, как за путеводной нитью. Ведь, куда-то же она идет? Почему мне это стало интересно? Что заставило меня пойти за нею? Не слышу шум дождя, мое ухо улавливает только цоканье ее каблучков по асфальту. Прямо наваждение какое-то.

Иду и любуюсь. Какая грация! Длинное платье (кажется, у женщин оно называется коктейльным) обволакивает изящную фигуру струящимся переливающимся перламутром, будто вторая кожа надета. Я — парень молодой и удалой, так что дамские штучки в виде «походки от бедра» действуют на мой мозг как взгляд кобры на кролика — завораживающе! Я — как то дитя из сказки! — иду, пуская слюни и хлюпая по лужам, за дудочкой Крысолова.

Яркий цвет зонта не позволяет потерять из виду незнакомку в дождевой завесе. Там наверху кран, что ли, забыли закрыть? Так и простудится недолго. Или кто-то предусмотрительно пытается охладить мою голову? Ведь известно, что сказки не всегда заканчиваются «и жили они долго и счастливо»…

Завела меня провожатая в тихий тупиковый переулок. Оглядываюсь вокруг в предвкушении неповторимой развязки путешествия. Правда, на такое продолжение отношений я не рассчитывал. Но все по порядку…

Подходит моя ночная Ариадна к кирпичному строению, темному как ее прошлое. Но, стоило только ей подойти, стена вспыхнула неоновыми огнями, замигала зазывной вывеской: «Коктейль-бар «Синий кот». Женщина отпустила зонт, он взлетел и пристроился к рекламному бокалу декоративным зонтиком с трубочкой. Жирный котяра цвета линялых джинсов, сидящий спиной к городу, повернул голову, скосил подсвеченным глазом на клиентов и, как мне показалось, брезгливо шевельнул усом. Меня это не удивило, не напугало, лишь позабавило. Усмехнувшись, я проследовал за таинственной красоткой вниз по лестнице.

За «Леди Совершенство» я спущусь в любое подземелье, она — мой идеал! То ли пел я, то ли мечтал, то ли гусаром себя увидал…

Промеж ног у меня кошка — мокрая и облезлая — прошмыгнула, едва не упал из-за нее на ступеньках. Тоже в бар намылилась? Или нечаянно заблудилась?

Витраж на входной двери изображал черную аристократическую мурку с ошейником из драгоценных камней. Янтарные миндалевидные глаза хитро моргали. В свете происходящего это не показалось мне странным. Скорей наоборот, я бы удивился, перестань сказка сказываться.

Дверной колокольчик мелодично тренькнул, сообщая о нашем прибытии. Тихая музыка заиграла в полутемном баре, приветствуя первых посетителей. Приглушенный свет рассеивался по залу, а старинные лампы, на цепях свисающие с потолка, загорались от стука каблучков дивной волшебницы: где ступила, там посветлело.

Интерьер в готическом стиле из темной древесины и кованой фурнитуры добавлял бару таинственности и погружал меня в атмосферу убранства средневекового замка. В угол четко вписался тяжелый винтажный сундук, накрытый меховой накидкой, на которой спал, свернувшись калачиком, пушистый белый кот.

Так мне тепло и уютно стало, что я сразу плюхнулся в объемное кожаное кресло за столиком, пригрелся и почти засыпаю.

Мокрая кошка вальяжно прошествовала мимо меня, запрыгнула на барную стойку и нагло разлеглась на ней. А моя попутчица походкой пантеры направилась к винтовой лестнице, ведущей наверх. Я вяло удивился наличию второго этажа, так как снаружи здание выглядело заброшенным одноэтажным бараком.

— Мяу-ркиз, — прозвучал ее голос мягко и нежно, будто сытое мурлыканье, — бар скоро открывается, нужно приготовиться.

«Владелица бара, — догадываюсь я и умиляюсь, — бездомных кошек в округе подбирает, чтобы обогреть и накормить. Такая красивая и такая добрая!» Не в силах оторвать глаз от грациозной осанки Багиры, рассуждаю: где я ее видел? Ах, да! Черная аристократка на входной двери. Верно, с нее рисовали картину. Эта кошатница определенно повернута на них.

И, правда, панно, статуэтки, фужеры, салфетки — все выполнено в кошачьей тематике. «Надо отблагодарить хозяйку, заказать что-нибудь». Но мысль тает, не сформировавшись: лень катком по телу проехала и обездвижила, так, что и руки не поднять. Я почти отстраненно наблюдаю женщину-загадку, поднимающуюся по лестнице в свои апартаменты. И не она уже поднимается, а черная кошка с витража на входной двери.

И белый кот, спрыгнувший с сундука на пол, встает в полный рост статным блондином с благородными чертами лица и волнистыми до плеч волосами — ну, настоящий маркиз! Он на ходу застегивает белую шелковую рубашку и совсем недружелюбно смотрит на драную кошку, развалившуюся на стойке, будто на хозяйском диване. Ой, пардон, на голую девицу с мокрыми волосами.

Понимаю, что зазеркалье накрывает, но думать совсем не хочется. В такой парализующей полудреме пребываю непонятно сколько времени. И проснуться не могу, и полностью в сон провалиться не получается. Все вижу и слышу. Только определиться не могу: мне все это в кайф или напрягает?

Наблюдаю, как мягкой ленивой походкой белокурый красавец идет за барную стойку. Как недовольно косится на него рыжекудрая растрепа, развалившаяся на столешнице. Как спускается со второго этажа моя провожатая — изящная брюнетка с мягким прищуром глаз на бледном лице. Платье другого цвета и кроя, но такое же облегающее и сверкающее. Длинную тонкую шею обнимает черная бархатная повязка с кулоном в виде капли. Мечтаю стать этим самым чокером, чтобы бесстыдно касаться губами сладко-манящей шелковистой кожи. (Неужели в этом зазеркалье я становлюсь вампиром?) Сквозь тяжелые веки слежу за каждым движением королевы мурлык и восхищаюсь: «Совсем как настоящая женщина: и наряды любит, и брюлики».

— Как зовут нашу новую красоту? — приглаживая вьющиеся волосы и широко улыбаясь голопузой нахалке интересуется симпатяга, которого я сразу невзлюбил, ибо иззавидовался его внешности.

Пришлая срамница, упираясь лицом в ладони и помахивая согнутыми ногами, подает голос:

— Мяу-руся, это твой бойфренд?

— Мяу-руся, ты оставишь эту прохиндейку здесь?

Улыбка на лице красавчика становится еще шире.

«Маруся, — догадываюсь я, — мою нечаянную любовь зовут Маруся. Коты мяучат ее имя».

Прелестница, укравшая мое сердце, присаживается за барную стойку, принимает из рук Маркиза бокал молока и отпивает из него. Обцелованная веснушками рыжая бестия облизывается на лакомство и злится, но из гордости или норова, ничего не просит. А разговор между теми двумя продолжается.

— Иногда клиентам приятней общаться с барменшей. Не согласен?

— Сначала она должна заслужить это место.

Щеголь-дворянин достает из-под прилавка тряпичный сверток. Играет с ним, как с мячиком на резинке. Новенькая напрягается, переключая внимание на прыгающий сверток. И когда парень кидает его вглубь зала (я уж было подумал, что в меня), девица в прыжке тут же перехватывает его и падает с ним на пол. Поднимается в бирюзовом комбинезоне с логотипом синего кота на груди.

— Я тебе не собака, — огрызается на шутника за стойкой, разочаровано разглядывая одежду.

Маруся усмехается на замечание про собаку, и, допив молоко, встает.

— Сделай Мя-лиссе, — говорит, — наш фирменный кот-тейль. Ей нужно приободриться. Слишком долго она пряталась от меня в подворотнях.

И уже поднимаясь по лестнице, роняет небрежно:

— Скоро откроется бар. Не передеритесь к этому времени. И еще, Маркиз, налей ты уже этому приблуде чего-нибудь. А то так и будет скулить до судного дня.

У меня в животе потеплело от этих слов, я даже на ярлык «приблуды» не обиделся, которым наградила меня хозяйка. Но почему она все время куда-то уходит? Я разочарованно вздыхаю и ожидаю фирменного обслуживания.

Но не тут-то было! Эти двое, как только стихли шаги руководства, накинулись друг на друга с неистовством гладиаторов. Возня тел на полу и кошачий визг вывели меня из оцепенения.

Хотел было улизнуть по-тихому. Но передумал: а как же коктейль?

Выпивка задарма, кто от такого откажется? И про оплату владелица котобара ничего не сказала. Нет, думаю, дождусь обещанного. И желание увидеть обворожительную красотку еще хотя бы раз не позволило ногам сбежать.

Взлохмаченные, расцарапанные, в порванной одежде вояки, наконец-то, успокоились. Сели на стулья, сверлят друг друга взглядами. Позы напряженные, в случае провокации снова готовы ринуться в бой. Уличная забияка первой выдыхает согласие на прекращение боевых действий.

— Мяуруся велела…

— Только ради мямули перемирие, — перебивая, уточняет Маркиз.

И двоеперстием указывает на свои глаза, затем тычет пальцы в лицо рыженькой. Та отшатывается, теряет равновесие, заваливается назад. Он ловко хватает ее за волосы и возвращает в исходное положение.

— Помни об этом!

Понтяра обходит барную стойку, наливает в два бокала с забавными котятками что-то мутное и зеленое. Ловким движением отправляет по столешнице бокал к Мелиссе, из другого пьет сам и хмелеет.

«Бр-р, такое я пить не хочу. Это же валерьянка», — мелькает мысль в моей голове, и я продолжаю изображать сон.

— Мяуруся — кошачья богиня, а ты — беспородная тварь с городской помойки. Да и со мной тебе не сравниться! Ты даже в хвосте моей родословной не стояла. Просто смирись, не бузи и проявляй уважение.

— Не хочу, — шипит недовольная девица, — я гуляю сама по себе. Никто мне не указ.

— Вот как? — злорадно скалится в ответ бармен. — Тогда вперед! Чего сидишь? Вон она — заветная дверь. Беги.

Мелисса залпом выпивает свой бокал и со стуком ставит обратно. Смотрит исподлобья на Маркиза.

— Знаешь, что не сможешь выйти? — ехидничает тот.

— Как долго я должна горбатиться в этом баре?

— Ты согрешивший дух, привязанный к телу животного, — слышится голос моей чаровницы, спускающейся по лестнице. — Работа в баре — твое наказание. И покаяние.

— Не надейся, что легко отделаешься, здесь та еще работенка!

Бывшая беспризорница презрительно фыркает на реплику Маркиза, а Маруся продолжает:

— У нас особые клиенты. К ним требуется деликатный подход.

Хозяйка замирает, прислушиваясь к чему-то снаружи.

— О! Скоро войдет наш первый на сегодня «цуцик».

— Кто? — шепотом переспрашивает у бармена новенькая.

— Человеческий детеныш, которому опротивела жизнь, — едва слышно отвечает тот, наклоняясь к ней, — и который планирует свой уход.

— Что?! — рыженькая шарахается в изумлении.

— Тсс! Не бойся, этого не произойдет. Мяуруся не позволит. Сама со временем узнаешь.

Владелица бара строгим взглядом пресекает пересуды за своей спиной, командует:

— Все по местам!

Кошачья братия мгновенно рассасывается. А я вжимаюсь в кресло, желая утонуть в нем или раствориться.

Глава вторая

За барной стойкой расположился прилизанный Маркиз в белой рубашке, темной жилетке и при галстуке-бабочке. На улыбающемся лице проступили тонкие царапины от когтей Мелиссы, которая неподалеку от него хмуро с тупым упорством натирала салфеткой чистые бокалы.

Тренькнул колокольчик на входной двери, заиграла тихая приятная музыка, и в бар вошел щуплый неуверенный в себе инфантил лет шестнадцати. Затравленно оглядевшись, он засеменил к стойке, присел на краешек барного стула, кашлянул, прочищая горло.

— Добрый вечер, — прозвучал его голос тихо и осторожно.

Кот-дворянин, понимающе улыбаясь, ответил:

— Вижу не для всех вечер добрый.

Юноша горестно вздохнул, кивнул и задумался.

— Что будем пить? — вторгся в его одиночество дружелюбный бармен, улыбка которого разрослась до ушей.

Молодой человек устремил взгляд в потолок, словно хотел вычитать на нем меню бара, напрочь позабыв про витрину за спиной улыбахи. А там каких только бутылок не стояло!

— Могу предложить «Синий свет» на основе синего тайского чая, — и Маркиз из дальнего угла стойки придвинул к себе поднос с кувшином в окружении керамических пузырьков с болтающимися на веревочках этикетками и непонятными надписями. — Он одновременно и успокоит, и приободрит.

Но парень не оценил совета, опустил глаза в столешницу и стал ковырять на ней несуществующую зазубрину. Все понимающий человек за стойкой, улыбаясь, отодвинул поднос и взял с витрины бутылку ликера.

— Большой популярностью у наших клиентов пользуется коктейль «Сиреневый туман», — нахваливал продукцию обаятельный красавчик, пока открывал бутылку и колол лед. — Говорят, что с него улетают в космос.

Поставив на стойку глубокий бокал с блудливой рожицей милой кисы, замер в ожидании указаний посетителя.

Гость прилип взглядом к бутылке, сглотнул слюну в пересохшем вдруг горле и неуверенно кивнул головой в знак согласия. Счастливый котяра тут же начал священнодействовать над созданием обещанного коктейля.

Злобно фыркнув и отбросив салфетку, Мелисса с противным визгом придвинула к подростку соседний стул, села и бесцеремонно уставилась на него. Юноша смущенно отвел глаза. Это не остановило норовистую мурлетку.

— Эй, пацан! Не рановато ли за стакан хватаешься?

Онемевший от такой наглости Маркиз, еще сильнее затряс шейкером. Его растерянный взгляд в сторону винтовой лестницы будто искал там выхода нестандартной ситуации, которую создавала неугомонная новенькая.

— Мне уже есть восемнадцать, — еле слышно проблеял парнишка.

— Брешешь, поди? — не сдавалась разбушевавшаяся обслуга, еще даже не зачисленная в штат.

— М-могу паспорт показать…

Спас положение бармен, со стуком поставивший перед клиентом бокал сиреневой жидкости со льдом.

— Не стоит. Я верю вам, — успокоил бедолагу и обстрелял бузотерку злобными взглядами.

Посетитель схватил бокал и жадно, со скоростью света, выпил. В это время Маркиз знаками показывал Мелиссе убираться подобру-поздорову. Она в ответ ядовито ощерилась, придвинулась к мальчишке еще ближе и вдруг… лучезарно ему улыбнулась:

— Скучно пить одному?

Тот, приободренный пониманием, радостно закивал головой.

— Да, конечно. Прошу составьте мне компанию.

Опешивший разливальщик всплеснул руками. А мурка из подворотни включила все свое обаяние и беззастенчиво изливала его на неокрепшую мужскую психику:

— Такой молоденький и такой умненький! Такой воспитанный и такой вежливый! Я обожаю таких… мур… няшных мальчиков.

Рыжая царапка в человечьем обличье одной рукой повернула лицо парня к себе, а другой поглаживала его руку. Усилившееся мурлыканье привлекло внимание гостя, он стал искать глазами кошку. Хотел оглянуться, да не смог: девица крепко держала его лицо в своей ладони и сверлила взглядом.

— Молодежь нынче вежливо не говорит. Все больше матом кроют и ногами пинают.

— Я не такой. Моя мама — учительница.

Польщенный неожиданной похвалой, юнец просиял и, скосив глаза, щелчком пальцев заказал шейкерных дел мастеру второй бокал для компаньонки.

— О! Да ты крут, малыш.

Паренек, возгордившись, протянул руку.

— Я — Веня.

— А я Мя-лисса, — томно закатив глазки, пропела фальцетом пройдоха.

Они пожали друг другу руки, и повисла неловкая тишина. Юный пикапер еще не освоил методы съема.

— Какое странное имя, — наконец произнес Вениамин, чтобы хоть что-то сказать.

— Да у всех у нас тут странные имена, — согласилась Мелисса, бросив на Маркиза неприязненный взгляд. Тот беззвучно зашипел на нее и с силой толкнул бокал с коктейлем в ее сторону, который она ловко поймала и накрыла своей мягкой лапкой. Утробное урчание озлобленного виночерпия вырвалось наружу. Лапка тут же превратилась в ладонь.

— Вы что-то сказали? — поднял голову от столешницы пригорюнившийся клиент.

— Давай на «ты»? — бодрым выкриком предложила плутовка.

Парень расплылся в улыбке:

— Давай.

— Тебе я даже разрешаю звать меня «Лиссой». Ну, знаешь, как лиса. Я, ведь, рыжая.

— Вам идет, — согласился он и, спохватившись, тут же исправился, — ой, тебе идет.

Снова тренькнул колокольчик, и в бар котов-перевертышей ввалилась веселая парочка в обнимку. Обернувшийся на звук Веня вдруг изменился в лице. Вот уж кого он не хотел сейчас увидеть так это своих школьных друзей, тем более что ими оказались Ксюшка с Романом! Молодой человек чуть ли не в панике склонился и съежился над барной стойкой, желая одного: исчезнуть!

Перемены в клиенте не ускользнули от глаз обслуживающего персонала, они переглянулись, и Лисса тихо и быстро отъехала на стуле к краю столешницы. Забытый ею бокал Маркиз ловким щелчком отправил по назначению. Тот заскользил по гладкой поверхности и уткнулся в подставленную ладонь девушки-кошки.

А парочка меж тем осматривалась в незнакомом месте.

— Я не знала про этот бар, — удивилась уверенная в собственной неотразимости модница Ксюша. Видимо, родительский кошелек позволял ей экспериментировать с нарядами. На мой взгляд, выглядела она чрезвычайно многослойно, хотя я совершенно не разбираюсь в молодежной моде.

Белобрысый спутник с дымчато-серым цветом глаз не смотрелся рядом с ней луковицей, если не считать яркого шарфа, замысловато повязанного узлами на груди поверх тонкого серого свитера. Он легонько подтолкнул подругу в спину: вперед-де шагай! — и громко засмеялся:

— А ты все бары в округе уже облазила? Когда успела?

Девушка презрительно фыркнула, дернула плечом, смело зашагала к барной стойке. Остановилась, заметив и узнав в одиноком посетителе однокашника Веньку — недоумка и приставалу. Насупила татуажные бровки, надула кукольные губки, топнула ножкой, резко развернулась и столкнулась со своим провожатым.

— Ты чего? — удивился дружок.

— Пошли отсюда, — ответила ему громким шепотом.

— Почему? — не унимался тот, выглядывая из-за ее плеча. Близоруко сощурившись, всматривался в глубину зала. — Здесь не наливают?

Ксюша разворачивала к выходу сопротивляющегося приятеля:

— Пошли, говорю!

— Да что не так? Здесь прикольно. Как в склепе.

— Дурак! — ругалась подруга. — Этот урод здесь.

— Кто?

— Идиот, совсем не догоняешь кто?

— Венька что ли? — обрадовался Роман и, обойдя Ксюшу, заспешил к однокласснику.

Буфетчик широкой улыбкой приветствовал гостей:

— Добро пожаловать, господа! Вы не ошиблись баром. Поверьте, вам у нас понравится.

Бармен виртуозно жонглировал шейкером в руках, не отводя взгляда от новых посетителей.

— Вкус нашего «Полуденного солнца» вы не забудете никогда, уж поверьте на слово.

Подбросив шейкер вверх, он крутанулся вокруг себя, поймал его и длинной булькающей струйкой ловко разлил в два бокала оранжевого цвета жидкость. Подмигнув, подвинул бокалы в их сторону, жестом приглашая отведать содержимое:

— Первая порция за счет заведения.

— Я проглочу ваше солнце, — весело заржал разбитной гость и обернулся к подружке, — и твое тоже, если хочешь.

Он хлопнул Веню по спине, отчего тот сжался еще сильнее, и плюхнулся на соседнее место. Взял бокал, покрутил в руках, посмотрел на свет, понюхал и заглотил. Удовлетворенно крякнул:

— Круть!

Прокрутился на стуле, попутно заговорщицки толкнув тихоню школяра в плечо, махнул девушке рукой:

— Эй, Ксюха, камон сюда, а то праздник пуза пропустишь.

Та, потоптавшись, направилась к ним и села рядом с веселым Романом, подальше от дебильного слюнтяя Веньки. Мелисса исподлобья наблюдала за молодежью, постукивая ноготками по столешнице. Маркиз настороженно кидал в ее сторону взгляды, в которых читалась просьба не вмешиваться.

— А ты что за сиреневую муть пьешь?

Ромка бесцеремонно сунул нос в бокал приятеля, нюхнул, скривился было презрительно, но аромат его порадовал.

— Тоже, видать, не хило, — прокомментировал и выпил остатки.

В руках наливальщика появилась пузатая бутыль с дымчато-серым содержимым.

— Неоспоримый бренд этой недели…

Официант за стойкой сделал паузу, встряхнул бутыль, жидкость стала зеленой.

— «Малахитовый сказ»!

— Берем! — радостно завопил заводила. — Венька платит!

И вновь его рука с силой опустилась на спину горемыки.

Лисса-Мелисса скривилась. Ксюша надула губки. Маркиз наполнил бокалы.

Глава третья

Время шло, шалопаи раскрепощались: громче становился смех, оскорбительней звучали шутки, чаще вспоминались школьные проказы. Бармен, отвернувшись, расставлял бутылки и поглядывал на посетителей через зеркальную витрину. Мелисса, нахмурившись, рисовала на столешнице круги, периодически смачивая палец в бокале. Коты держали нейтралитет. Хотя первому клиенту не помешала бы поддержка, все развязней и назойливей одноклассники наседали на него. Отчего бедолага выглядел еще затравленней.

— А, помнишь, когда ты Веньке прицепил на спину записку «я дебил», — хохотала раскрасневшаяся Ксюша, — он полдня не въезжал, чего с него все ржут?

— А прикол с подгузником помнишь? — зашелся смехом школьный пранкер. — Помнишь его рожу, когда он воткнул пальцы в отходы моей сестры в своем рюкзаке?

— Фи, — девушка скорчила брезгливую гримасу и, смеясь, стукнула его кулачком в грудь, — самому не в лом было тащить дерьмо в школу?

— Оно того стоило! — не согласился приятель и, повернувшись к несчастному, поинтересовался — Ты же не в обиде?

Веня кивнул и опорожнил свой бокал. Захлебнулся, закашлялся, судорожно стал вытирать ладонями мокрый подбородок.

— Ауф! Ну, ты краш! Взял стакан на абордаж! Прямо впечатлил меня, шкила, — восторженно орал одноклассник ломающимся голосом, не забывая тычками по Венькиной спине выражать свою радость. Поддельную, конечно.

Маркиз морщился от молодежного сленга как от запаха душистого перца, который на дух не переносил. Будь сейчас на лице его безупречные кошачьи усы, они бы опали как мертвые листья с деревьев. Ему положена двойная порция молока за вредность! В его дворянские уши не должно вливаться столько словесных помоев. Иначе ему не дожить до пенсии.

— Че, лохозавр, мужиком стал? — не унимался хулиган. — Че ж на физре висишь на кольцах как зомбяк на дыбе?

Ксюша в голос расхохоталась:

— Ты не про тот случай, когда штаны с него стянул? Во-о ржака была: все зады поразрывали!

Новый взрыв смеха неожиданно вывел из себя конопатую девицу по соседству.

— Эй, шантрапа! Вы так счастливы тем, что постоянно унижали человека? И еще друзьями его зоветесь? Вот наглые рожи!

— Отвали, тетка, пока не огребла, — развязно огрызнулся дебошир.

Рыжая киса-лиса с размаху отвесила ему звонкую оплеуху и на щеке у того проступили три глубокие царапины. Шкодник, не ожидавший мгновенной ответной реакции, ошарашено уставился на нее. Опешивший бармен замер с открытым ртом. Начищаемый им фужер выпал из рук и разбился вдребезги. Ксюша ахнула, а Веня испуганно отшатнулся.

— Шкварня! — завизжал Рома на обидчицу. — Прав не имеешь бить малолеток!

Вскормленная улицей царапка не собиралась придерживаться этикета. Придвинув стул с перепуганным грубияном к себе ближе, наклонилась и прошипела ему в лицо:

— У папашки учишься всех ненавидеть? Он тебя лупит, что ты не его крови: мать нагуляла, пока он сидел в тюрьме. А Венька тут причем? Завидуешь, что у него нет отца? Или что он один у матери и вся ее любовь достается ему одному?

Мелисса резко оттолкнула стул от себя. Он проехал по полу и уперся в колени Вениамина. Оба подростка проигнорировали столкновение, потому как в это время в рабочем состоянии находились только уши.

— Думаешь, не знаю, как ты подкупал пацанов постарше, чтобы они не задирали тебя? Как тырил для этого мамашкины чаевые, которые она прятала от благоверного своего?

Маркиз, собирая с полу осколки фужера, укололся о стекло, мяукнул от боли и нечаянно превратился в кота. Обреченно махнул лапой и решил остаться в таком состоянии пока не стихнет буря.

Кошка-обличительница очень наигранно встала в позу мыслителя, подперев склоненную голову рукой. Рыжие кудри скрыли лицо, но Веня подозревал, что она хихикала. Постояв так с минуту, нечаянная его защитница изобразила искреннее удивление, обращаясь к пристыженному однокашнику:

— Ромка, а почему ты никогда не выпендриваешься перед теми, кто сильней тебя? Боис-ся?

В ее глазах бутылочного цвета, если приглядеться, плясали бесенята и Вениамин понял, что был прав. Случайная знакомая просто издевалась над его мучителем, когда он сам лишь мечтал о подобном. Ну, что сможет когда-нибудь вот так открыто высказать в лицо придурку все, что о нем думает.

— Что в тебе не так? Когда стал таким? Может, ты уже родился с поврежденной башкой?

Нахалка будто на суде присяжных выступала с обличительной речью в мундире грозного прокурора. А еще на каждом слове она указательным пальцем тыкала в Ромкин лоб, словно сваи вбивала в его глупую черепушку. Отчего у того появились красные вмятины на коже, почему-то показавшиеся Венечке двойками в дневнике, размашисто и недовольно нарисованные строгим учителем.

Лисса, брезгливо морщась, оглядела всю троицу и изрекла:

— Вас всех это касается. Вы все — неправильные!

Застывшая с открытым ртом Ксюша не подозревала, что вскоре очередь и до нее дойдет. Развязная кобыла в отстойном комбинезоне развернулась к ней, оценивающим взглядом окинула с ног до головы, презрительно цокнула языком и заявила:

— Подруга, вот смотрю на тебя и не пойму, что такого нашел в тебе Венька, чтобы жить ему расхотелось, когда ты его отшила?! Умом не блещешь, а норова, как у борова. Ты же заноза в заднице для любого парня. И чего только они крутятся возле тебя?

— Ну, знаете ли!.. — задохнулась от возмущения первая красавица в школе. По крайней мере, так она думала о себе.

Девушка стала искать глазами бармена, который обязан, в конце концов, навести порядок в этом заведении! Будут тут всякие старые кошелки оскорблять порядочных людей! И куда только подевался этот улыбчивый милаха за стойкой? Не корова же языком его слизала?

— Бармен! — заверещала она фальцетом. — Уберите эту гадину от меня! Беспредел, а не бар! Спокойно посидеть не дают всякие… любители лезть в чужие разговоры!

Маркиз выпрыгнул из-под прилавка, как джин из бутылки. Широко раскрытыми глазами, в которых, как моль в банке, металась паника, уставился на негодующую клиентку. Вспомнил, что забыл надеть улыбку, стал пальцами растягивать губы. Другой рукой указал Мелиссе на выход, с усилием выдавливая из себя звуки:

— М-мадам…

— Сударыня! — грубо поправила она его. — Я в России живу, а не в какой-нибудь Франции. И не гони меня, у нас — свобода слова!

Разъяренная критиканка требовательно указала пальцем на свой бокал. И пока снова уронивший улыбку кот наполнял его, накинулась на Вениамина:

— А ты что за размазня такая? Если боишься быть битым, записался бы в спортивную секцию. Научился бы боксировать или ногами драться.

Деваха для наглядности даже побоксировала воздух и сделала пару выпадов ногой перед носами троицы.

— Знаешь, в жизни оно так: или сам бьешь, или тебя бьют! Синяки сходят и перестают болеть, а униженная душа болит всегда.

Она снисходительно похлопала пугливого кролика по имени Веня и уточнила: «Усек?». Кролик икнул. И согласно кивнул. Но вряд ли чего понял.

Пока внимание бой-бабы было приковано к слизняку-нищеброду, Ксюха стала тормошить заступорившегося Романа и звать его к выходу. Ругнулась негромко, развернулась… и наткнулась на подбоченившуюся дикую замызгу, странно покачивающую головой из стороны в сторону и сверлящую ее взглядом исподлобья. Юная барышня завизжала от страха и неожиданности.

— Да позовите уже главного! — истерично затопала ножками. — Здесь есть главный?

Я в предвкушении триумфального выхода моей богини… «Или кошачьей?» — никак не мог решить мой рассудок.

— Да без разницы! — уже вслух делаю вывод и устремляю взгляд на винтовую лестницу. Оттуда должна спуститься загадочная котовладелица.

Мои пальцы сами собой забарабанили по столу бодрый марш. Перстень на пальце — подарок брата — бликовал в кривых лучах светильников странного бара. Гравировка на нем в виде собачьей морды словно ожила: ощерилась и заклацала клыками котам-перевертышам. Известно ведь, что те извечные враги собак.

Пока я мысленно отвлекался на всякие умозаключения, шалопутная парочка антидрузей заспешила к выходу, надеясь втихаря покинуть негостеприимную забегаловку. Но там их поджидала Маруся.

«И как я пропустил ее выход?» — попенял себя мысленно.

— Уже уходите? — мягко пропела она подросткам. — Ах, как жаль, что вы ничего не видели, не слышали и не помните о нашем заведении.

Администраторша пристально уставилась на уходящих гостей. Ее зрачки пожелтели и заискрились, будто пожар в них разгорелся.

— Для вас наш котобар закрыт. Ясно?

Зачарованные ребята послушно закивали головами. Кошачья богиня ласково улыбнулась: «Милые детки!» и отступила в сторону.

Глава четвертая

Маруся присела рядом с Веней, попросила показать запястья (они были чистыми), спросила:

— Сам решил расстаться с жизнью или кто надоумил?

На растерянного мальчишку жалко было смотреть, его сбивали с толку события вечера. Он пытался совладать с чувствами и разумом, чтобы понять происходящее. Кто эти люди? Как они умудряются так за всеми подглядывать, что их никто не замечает? По крайней мере, он уж точно их не видел раньше. И как стыдно, что они стали свидетелями его унижений.

Этот Ромка найдет его хоть на краю Вселенной, нюх как у собаки. А Ксюша… ах, Ксюша! Она окончательно разбила его сердце на мелкие осколки. Днем она пу