Оглавление

Добро пожаловать в Межпространственное Справочное Бюро!

Приветствуем всех путешественников, исследователей и случайно забредших разумных существ! Вы держите в руках (или щупальцах, или гравитационных полях) первое издание Межпространственного Справочного Бюро. Мы — единственная редакция, работающая одновременно везде и нигде.

Межпространственное Справочное Бюро (МСБ) — это уникальная организация, существующая вне законов физики, логики и хорошего вкуса. Мы занимаемся ответами на вопросы, которые вы даже не знали, что хотите задать. Где бы вы ни находились — в сингулярности чёрной дыры, на краю гиперпространства или в очереди за кофе на Земле — наши ответы всегда на расстоянии одного квантового скачка.

Что мы делаем?

Мы отвечаем на письма от существ со всех концов Вселенной. Вот несколько примеров:

Вопрос от жителя сингулярности чёрной дыры: «Как заставить чайник уважать вас и законы физики?»

Обращение из мира с двенадцатью измерениями: «Стоит ли заводить кота Шрёдингера?»

Насущный вопрос обывателя: «Куда исчезают носки после стирки?»

Каждый выпуск — это уникальное путешествие в мир совершенно абсурдных, но удивительно точных ответов.

Наша редакция находится в подпространственной вакуоли, поэтому вход осуществляется через ближайшую сверхмассивную чёрную дыру. Достаточно написать на листке бумаги: «Для МСБ» и бросить его в сторону горизонта событий. Если поблизости нет подходящих чёрных дыр, просто подумайте о своем вопросе, и мы его получим (при условии, что у вас нет фольги на голове).

Главный редактор: Архивариус Альтерий

Наш единственный (в буквальном смысле: он может существовать сразу в нескольких версиях самого себя) и бессменный главный редактор, Архивариус Альтерий, управляет бюро с бесконечной мудростью и минимальным количеством здравого смысла.

Особенности личности: Он одновременно строгий бюрократ и заядлый авантюрист. Может в одной фразе уволить вас и пригласить на пикник в четвёртое измерение.

Рабочий стиль: Никогда не говорит «нет». Вместо этого использует фразу «Заставим парадоксы работать сверхурочно».

Хобби: Переписывается с собой из параллельных вселенных (и утверждает, что однажды проиграл себе в шахматы). Очень любит петь (но не умеет).

Мы рады знакомству, дорогой читатель, и уверены, что вместе с вами мы сделаем этот многомир лучше! Или хотя бы забавнее.

Глава 1

С самого раннего детства мне внушали: учись хорошо, старайся на уроках, думай о будущем, иначе пойдёшь на завод, как твой дед. А дед у меня был человек выдающийся. Всего три класса сельской школы, дальше война — ну, не до уроков было. В эвакуации он, как водится, попал на завод. А ножки-то у него маленькие — до станка еле доставал, приходилось подкладывать кирпичи. Но мальчишка он был смышлёный. Быстро разобрался, как всё это работает, и так там и остался. В школу уже возвращаться не стал и, знаете, был счастлив.

А что я? Отучился. Золотая медаль, красный диплом. Родители в восторге. Институт выбирать было просто: где деньги водятся? Разумеется, культура и педагогика отпадали сразу. Никто из нас не хотел сидеть на зарплате, которую можно было бы перепутать с кредитом на новый пылесос.

Инженерные и компьютерные специальности даже не рассматривались. В те времена программисты выглядели как персонажи, сбежавшие с репетиции фильма о зомби-апокалипсисе: сутулые, в старых растянутых свитерах, с красными глазами и выражением лица, которое как бы говорило: «Я видел всякое дерьмо». Денег у них, кстати, тоже не было, что окончательно ставило крест на их репутации.

И что же оставалось? Финансы, экономика, маркетинг! Звучит солидно, правда? Вот уж смехота. Сейчас таких экономистов, как грибов после дождя, развелось. Все с дипломами, амбициями и полной внутренней пустотой. Но грех жаловаться. Все хотят кушать. И не просто кушать, а кушать хорошо.

Только вот реальность сурова. В ней не предусмотрено, чтобы каждый экономист завтраком из трюфелей начинал. Колбаса по акции — вот их уровень, но они всё равно делают вид, что это временно. Улыбаются, поправляют галстуки, а в глазах — пустота.

Но мне даже галстук не положен. Хотя, серьёзно, кто их сейчас носит? Рынок труда — это джунгли. И не те милые тропики, где поют птички и разгуливают ленивцы, а настоящий зелёный Ад. Здесь твоя жизнь зависит от того, насколько быстро ты можешь съесть конкурента или хотя бы не быть съеденным.

Но даже если ты самый свирепый хищник, и тебе чудом удалось откусить заветный оффер, всегда найдётся кто-то покрупнее. Кто-то с более блестящими зубами и гладким резюме.

— Следующий! — раздался женский голос откуда-то сверху.

Я поднял глаза и увидел, как молодой парень, наполовину рассыпавшись в пыль от нервов, робко зашагал в сторону приёмной.

В коридоре нас было около десяти. Все мы сидели плечом к плечу на узкой лавке, отдалённо напоминавшей о школьных годах, только без радости ожидания перемены. Помещение напоминало замкнутую систему, созданную специально для того, чтобы люди, попавшие внутрь, поглощали кислород быстрее, чем поступал новый.

Собеседование — это всегда испытание на прочность. В каком-то смысле его можно сравнить с риторическими баталиями древнегреческих ораторов, только без тоги и хотя бы минимального уважения к вашему интеллекту. Или, если угодно, с выступлением эквилибриста, который пытается пройти по канату, натянутому между двумя башнями, вооружёнными катапультами.

Уж поверьте мне. Я уже вдоволь наслушался вопросов в духе: «Где вы видите себя через пять лет?» И всегда один и тот же результат — «Спасибо, мы вам перезвоним». Начинаю думать: Может, я что-то делаю не так?

Мотивационные курсы, коучи успеха, тренеры жизни… Эти люди как будто сговорились. Все твердят одно и то же: будь эффективнее, будь продуктивнее, преврати свою жизнь в бизнес-проект, а тело в корпоративный ресурс. Контроль, дисциплина, эффективность. Работай жёстче! Делай больше! Гори ярче! Гори, гори, гори!

Кажется, мне уже нечем гореть. И знаете, что самое обидное? Я ведь даже ещё не успел толком начать. И если верить моему коучу, виноват во всём я сам. С его точки зрения, мир — это чёткая, отлаженная система. «Вселенная крутится, деньги мутятся, — говорил он. — Просто ты сам не пускаешь этот поток в свою жизнь». Спасибо, утешил.

Ну, раз я не прав, так, может, расскажешь мне, дураку, как правильно жить? Ответ обычно был прост: «Мысли глобально, действуй направленно». Всё и одновременно ничего. Так я это называю. Хотя, чёрт с ним, у него таких, как я, тысячи. А Мальдив на всех не хватит. Простая математика. Ну а мне как быть? Что делать? Эти вопросы оставались без ответа.

Кто бы мог подумать, что ненадолго.

Прошло около получаса, наполненного нервным хихиканьем, перетиранием ладоней и тихим шёпотом: «Убейте меня».

И вот, наконец, наступил момент, когда очередь дошла до меня.

— Проходите, следующий, — раздался тот же женский голос, который уже звучал как призыв к финальному раунду гладиаторских боёв.

Я набрал воздуха в грудь. Натянул свою парадную улыбку, которая выглядела так, будто я только что проглотил лимон, и бодро направился в приёмную рекрутёра.

Внутри было светло, свежо и достаточно просторно, чтобы не чувствовать себя банкиром в лифте с инспекторами налоговой.

За столом сидела женщина, чья прическа была настолько идеальной, что, казалось, она согласовывала её с министерством симметрии. Её костюм выглядел так, будто он был сшит специально для неё каким-то магическим портным, который знал, как подчеркнуть строгость и стиль одновременно.

— Добрый день, — сказала она тоном, который звучал больше как угроза.

— Добрый, — ответил я, стараясь звучать как можно увереннее.

— Итак, — начала она, проведя взглядом по моему резюме. — Вы утверждаете, что являетесь экспертом в области продаж?

— Ну, не то чтобы эксперт… — начал я, но она подняла палец, сигнализируя, что уточнения ей не нужны.

— Продажи — это искусство, — заявила она, сложив руки перед собой. — А вы утверждаете, что способны продать что угодно кому угодно?

— Эм… ну, я стараюсь, — пробормотал я.

— Отлично. Представьте, что я клиент, а вы пытаетесь продать мне… — она на мгновение задумалась и вдруг улыбнулась так, что мне стало дурно, — …кирпич.

— Кирпич?

— Да, кирпич.

— Ну, это… прочный строительный материал… — начал я, но она снова подняла палец.

— Нет-нет, не стройте. Продавайте.

Я сглотнул.

— Этот кирпич… он уникальный. Он может… эээ… служить вам верой и правдой в любой ситуации. Например, если вы захотите… разгромить старый сарай… или… защититься от грабителя.

— Ага, понятно, — кивнула она, записывая что-то в блокноте. — А если я скажу, что у меня уже есть кирпичи?

— Этот… другой?

Она подняла бровь.

— Другой. Уникальный. Эксклюзивный. Вы просто обязаны его купить! — выпалил я, отчаянно пытаясь не выглядеть полным идиотом.

Она улыбнулась.

— Интересный подход. Хорошо, следующий вопрос.

Я расслабился. Ну как расслабился — настолько, насколько это возможно, сидя перед голодной львицей.

— Как вы относитесь к работе в условиях стресса?

— Прекрасно, — солгал я, надеясь, что она не спросит о моём пульсе.

Она кивнула, сделала ещё одну пометку и, наконец, сложила руки на столе.

— Отлично. Теперь представьте, что вам нужно продать этот кирпич… мне… пока я пытаюсь вас утопить в ванной.

Я моргнул.

— Метафорически?

— Возможно. — Она улыбнулась. — Продолжайте.

Я прочистил горло, глубоко вдохнул и начал:

— Этот кирпич идеально подходит для использования под водой! Он, эм… не тонет. В смысле, тонет, конечно, но делает это с потрясающей грацией. И вы только представьте: если бы Леонардо да Винчи проектировал кирпичи, это был бы именно такой кирпич!

Она смотрела на меня пристально, как орёл на мышь.

— Интересно, — сказала она. — А что, если я скажу, что ненавижу кирпичи?

— Ну… — я задумался. — Тогда это не просто кирпич. Это… сувенир! Напоминание о том, что вы ненавидите кирпичи, но всё равно купили один, чтобы напомнить себе об этом.

— Любопытно, — протянула она, записывая что-то в блокноте. Я был уверен, что это что-то вроде «Кандидат, возможно, безумен, требуются санитары».

Она посмотрела на меня с видом палача, который только что придумал новый уровень пыток.

— Хорошо, давайте поговорим о ваших слабостях.

— У меня нет слабостей, — с уверенностью сказал я.

Она прищурилась.

— Абсолютно никаких?

— Ну, иногда я ем слишком много пиццы, — пробормотал я.

— Я не об этом.

— Тогда… я иногда переоцениваю свои способности. Например, как сейчас.

Она улыбнулась. Это была улыбка человека, который только что нашёл идеальное место для ловушки.

— Отлично, — сказала она, закрывая блокнот. — У меня последний вопрос.

Я кивнул, готовясь к чему-то вроде «Сколько кирпичей требуется, чтобы построить мост на Марсе».

— Как вы относитесь к работе в условиях, где вам придётся всё время говорить «да», даже если вы хотите сказать «нет»?

— Ну… это как в отношениях, — попытался пошутить я.

Она усмехнулась, хотя я заметил, что её ручка замерла над блокнотом, будто она всерьёз задумалась записать это как диагноз.

— Хорошо, — сказала она, вставая. — Спасибо, что пришли.

— И всё? — спросил я, не совсем понимая, что делать дальше.

Она кивнула на массивную дубовую дверь с золотой табличкой «ВЫХОД» — слово было написано заглавными буквами, как будто оно вело не просто наружу, а на какую-то другую планету.

— Вам туда.

Я поднялся, чувствуя себя так, будто только что прошёл собеседование на роль камня в театральной постановке о строительстве Великой Китайской стены.

— Мы вам обязательно позвоним, — сказала она с улыбкой, которую можно было бы использовать как оружие массового поражения.

Я кивнул и направился к двери. Когда я открыл её, то ожидал увидеть привычный офисный коридор. Вместо этого я оказался на улице под дождём и почему-то с кирпичом в руках.

— Перезвонят они мне, как же, — пробормотал я с таким ядом в голосе, что даже язык слегка онемел. — Конечно, перезвонят. Прямо в следующем тысячелетии, когда кирпичи научатся летать.

Я хотел кричать. Хотел выть. Хотел засунуть им этот чёртов кирпич туда, где солнце не светит. Да и причем тут вообще кирпич?! Я что, в строительную контору пришёл? Достало! Как меня всё это достало.

Дорога домой прошла как в тумане. Пришёл в себя, только когда оказался в подъезде. Я открыл дверь в свою маленькую, но уютную хрущёвку, где меня встретила мама. Замечательная женщина, но реальность для неё давно перестала быть обязательным элементом жизни. Она жила в своём мире, где всё всегда было хорошо, а люди вежливо пропускали друг друга на дорогах.

— Ну что, опять двойка? — спросила она, прищурившись и оглядев меня с ног до головы.

— Мама, я уже давно не учусь в школе, — вздохнул я.

— Да? — переспросила она с наигранным удивлением, будто только что вспомнила, что электричество больше не передаётся с помощью ламповых духов. — А я в твои годы не только училась, но и работала! И тебя нянчила!

Она начала привычную речь, которая включала в себя восемьдесят процентов преувеличений, пятнадцать процентов выдумки и пять процентов чистой магии.

— В мои годы, — начала она, — я умудрялась ходить на две работы, готовить трёхразовое питание для всей семьи, стирать вручную и учить тебя читать!

— Мне было три года, — напомнил я.

— А ты не представляешь, как трудно было учить тебя читать, когда ты всё время пытался съесть букварь!

Я не стал спорить. Её рассказы обычно начинались с исторического реализма, но быстро превращались в эпос, где она сражалась с бурями, драконами и бухгалтерскими отчётами одновременно.

— А сейчас ты чем занят? — спросила она, переходя к новой теме с грацией дирижёра, который неожиданно решил исполнить джаз вместо симфонии.

— Я… э… ищу работу.

— Работа — это прекрасно! — воскликнула она с энтузиазмом, который мог бы оживить музей восковых фигур. — В мои годы я…

— Я знаю, знаю, — перебил я, поднимая руки. — Ты была супергероем, который спасал мир между сменами.

— Не груби матери, — сказала она строго. — Мир я спасала только по субботам.

Я устало опустился на диван, всё ещё сжимая кирпич, который теперь казался мне символом моего экзистенциального кризиса.

— А что это у тебя? — спросила мама, заметив кирпич.

— Утешительный приз, — сказал я с сарказмом, который мог бы оттачивать ножи.

Она покачала головой.

— Ты бы лучше призы побед собирал, а не провалов.

— Спасибо, мама, — пробормотал я. — Очень помогает.

— Да что бы ты без меня делал, — сказала она, уходя на кухню с видом человека, который только что выиграл спор.

Я вздохнул, уставился на кирпич и подумал, что, возможно, моей следующей работой будет что-то попроще. Например, уборщик в космическом агентстве. Там хотя бы никто не ожидает, что ты заставишь кирпичи продавать сами себя.

Я вошёл в свою комнату и упал на кровать. Матрас подо мной прокряхтел, словно старый дед, которому слишком долго не меняли батарейки. Я окинул взглядом всё вокруг.

Комната выглядела так, словно дизайнером выступал человек, который одновременно был любителем минимализма и фанатом советского дефицита. Обои с выцветшими розочками держались на стенах исключительно из чувства долга. Шкаф, купленный ещё при Никите Сергеевиче, скрипел от каждого дуновения ветра, будто жаловался на свою жизнь. Телевизор с пузатым экраном стоял на тумбочке, на которой ещё пылился старый видик, давно испустивший дух. На полке стояли книги, которые я никогда не читал, но которые, по мнению мамы, делали меня умнее только от их наличия.

Я закрыл глаза, надеясь хотя бы на пять минут тишины и покоя. Но, как всегда, план провалился.

— Сходи, открой! — крикнула мама из кухни. — У меня «Очевидное невероятное»!

Я с проклятиями перевалился через край кровати и встал на ноги. Если кто-то пришёл, чтобы предложить мне поговорить о спасении души или продать ещё один пылесос, я готов был в этот раз не церемониться.

— Да кого нелёгкая опять принесла, — пробурчал я себе под нос, подходя к двери.

Взгляд в глазок не дал никаких ответов. На лестничной клетке было пусто, как в советском продуктовом магазине после обеда.

— Может, сосед чего хотел, но передумал? — подумал я вслух и собрался уже возвращаться в комнату.

Но не успел сделать и шага, как раздался новый, на этот раз более настойчивый стук.

— Да что за чертовщина? — пробормотал я, снова глядя в глазок. Ничего. Лестничная клетка продолжала притворяться, что тут никто не живёт.

Кажется, я начинал догадываться, что происходит. Наверное, дети из соседнего подъезда решили позабавиться. В другой раз я, может, даже оценил бы их креативность, но сегодня мне было не до шуток.

Я решил проучить мелких хулиганов. Медленно и совершенно бесшумно повернул ключ в замке, как агент секретной службы на пенсии, и занял наблюдательную позицию.

Только мелькнула тень на краю моего обзора, как я резко распахнул дверь.

— Уши надеру! — заорал я, вложив в крик всё накопившееся раздражение.

На лестничной клетке раздался визг. Соседка Нина Архи-Павна, нагруженная авоськами и собственной обидой на весь мир, подпрыгнула, как будто я только что объявил ей войну.

— Ты что орёшь, как ненормальный?! — закричала она, хватаясь за сердце.

— Ой… Простите, Нина Архи-Павна, — попытался выкрутиться я, но было поздно.

— Вот наглое поколение! Сначала пугают до смерти, а потом извиняются! Ты хоть знаешь, что у меня давление?!

— Знаю… — пробормотал я, чувствуя себя школьником, которого застукали за кражей печенья из шкафа.

— Если ещё раз такое повторится, я твоей матери всё расскажу! — пригрозила она и, гордо развернувшись, ушла в свою квартиру.

Я закрыл дверь, облокотился на неё и выдохнул.