Поэт и переводчик Григорий Дашевский многие годы работал журнальным обозревателем, откликаясь на новые книги и литературные события. Собранные вместе и на расстоянии от новостных поводов, эти тексты лишь усиливают свою интеллектуальную и этическую остроту, высвечивая фигуру едва ли не самого самостоятельного, ясного и ответственного мыслителя нынешнего времени.
Пікірлер14
Какой-то небывалый уровень критики: точно, лаконично, просто, ясно и в конечном счете гениально. На меня статьи Дашевского действуют сильнее, чем его стихи.
👍Ұсынамын
🙈Дым түсініксіз
🔮Қазыналы
🎯Пайдалы
Прекрасный сборник изобретательных рецензий классика, будящий ностальгию по полкам «Фаланстера» конца нулевых — начала десятых.
Если составить частотный словарь этой книги, то в лидерах будет слово "человечность" и его производные.
Вообще же у эволюционного древа анализа книг в корнях прикопаны "книга мне понравилась" и "заставляет задуматься", непреодолимо длинный ствол - это школьные сочинения про мысль семейную / мысль народную и Татьяны милый идеал, ветви разной толщины и крепости - это, скажем, и Лев Данилкин, и лекции Набокова о литературе, и... и... и..., а надо всем этим - вот там Дашевский.
Вообще же у эволюционного древа анализа книг в корнях прикопаны "книга мне понравилась" и "заставляет задуматься", непреодолимо длинный ствол - это школьные сочинения про мысль семейную / мысль народную и Татьяны милый идеал, ветви разной толщины и крепости - это, скажем, и Лев Данилкин, и лекции Набокова о литературе, и... и... и..., а надо всем этим - вот там Дашевский.
Дәйексөздер789
Если правые видят, насколько хрупко любое общество, и ценят те стороны религии, которые охраняют общественное устройство; если левые видят, насколько это общественное устройство бесчеловечно, и ценят те стороны религии, которые вносят человечность в бесчеловечный мир, – то либерал не замечает ни хрупкости миропорядка, видной сверху, ни его бесчеловечности, видной снизу, а видит только отдельные проявления человеческой глупости и жестокости и потому искренне считает всякую религию вредным и смешным суеверием.
любой, даже самый благополучный дневник – хроника борьбы с несуществованием. А чтение такой хроники почему-то придает сил.
любой, даже самый благополучный дневник – хроника борьбы с несуществованием. А чтение такой хроники почему-то придает сил.
