В начале было слово

Когда я узнал силу слова... силу, например, мата... Я поразился силе и действенности слова. Всякого слова.

 

Как часто слово может быть сильнее действия! Сло-во может быть сильнее, обиднее, непростительнее удара по лицу или плевка. Слово может нанести бо́льший урон, чем кража, ограбление, физическое насилие. Слово! Одно единственное слово... Напи-санное или произнесённое... Слово, адресованное человеком человеку, может искалечить, сломать жизнь, убить... Насмерть! Фактически.

 

Есть всякие слова... Есть слова, которые вызывают отвращение, рвотный рефлекс, брезгливость, фи-зическую неприязнь... И даже не тем, что обознача-ют, а самим своим звучанием, своим графическим изображением. Это слова, которые неприятно, омер-зительно не только слышать, но и видеть, читать... Слово «гнида» само по себе противнее и более от-талкивающее, чем крошечная, почти невидимая личинка насекомого вши... И таких слов множе-ство, полно... Вот вы сами можете сейчас, каждый, вспомнить с десяток... И я могу... Но не стану их приводить... Всем станет противно! Тошно.

 

Но есть и слова, которые, наоборот, вызывают нежность, радость, некую приятность... Сами по себе... Они звучат аппетитно, вкусно... Их произно-сить и слышать — удовольствие... Этими слова-ми хочется называть любимых людей, обозначать радостную или просто приятную ситуацию, упо-треблять их в значении чего-то хорошего: это та-кие слова, как «зефир», «бархат», «локон», «хмель»,

«мёд», «вуаль», «барышня», «голубика», «лебедь»... Эти слова я готов произносить и писать сколько угодно... Да и кто угодно... И у всех есть свои лю-бимцы...

Мне, например, рыба линь намного милее ле-ща, а гриб маслёнок милее сморчка и тем более свинуха исключительно из-за благозвучного на-звания.

 

Иметь привилегию намного приятнее, чем обладать прерогативой... Прерогатива — какое неприятное, отталкивающее слово!.. В нём есть что-то от мерз-ких членистоногих или насекомых-паразитов...

 

И так со всеми словами, терминами, названиями... Страны, города, реки, имена... Все слова!

 

Конечно же, страны Боливия, Эквадор и Коста-Ри-ка притягательнее, чем Никарагуа и Гондурас. Река Лена приятнее Иртыша, хотя обе реки сибирские. Озеро Онтарио куда притягательнее озера Титикака.

 

Есть слова скучные сами по себе, а есть весёлые... Есть очень мужские, а есть совершенно женские... Не своим значением, а именно звучанием.

 

Есть слова заграничные, редко произносимые, эле-гантные: альпеншток, несессер, балюстрада, лам-брекен, эпитафия, амнезия, шафран... А есть слова приземлённые, простецкие, неухоженные, непри-чёсанные, босые: квашня, шишка, пакля, сопля, хлыст, плешь, плесень, дрянь.

 

Какие-то вошли в язык наш и сознание торже-ственно и значительно, прибыли из великих пу-тешествий, вернулись с великих войн, пришли с прогрессом и науками, а какие-то заползли, про-крались, просочились откуда-то тайком, стыдливо, сиротски или хитростью...

 

Но нет слов более мощных, имеющих особые, не свойственные никаким другим словам возможно-сти... Слов, имеющих бесконечное количество про-изводных и значений, как четыре слова, из кото-рых состоит русский мат.

 

Это особые слова... Ни в одном языке мира нет ни-чего подобного.

 

Слова эти осуждены как самые ужасные преступ-ники... Осуждены навсегда... Но они постоянно со-вершают побеги из своего заточения.

 

Слова нашего мата находятся вне закона...

 

Как находящимся вне закона им запрещены обще-ственные пространства, средства массовой инфор-мации, театральные сцены, экраны кинематогра-фа, академическая литература, им категорически запрещены контакты с детьми. Знание и употреб-ление этих слов скрывается от уважаемых, почтен-ных людей, особенно от родителей. Для них нет места в образовательной, научной, законодатель-ной и государственной сферах... Да во всех сферах им, в сущности, нет места. Эти слова осуждены по-жизненно... Почему пожизненно? Потому что они не умрут никогда!

 

И они врываются и прорываются всюду... Как бун-товщики, как неудержимые и жаждущие свободы дерзновенные храбрецы, как наглые смутьяны, а то и как просто придурки и отморозки, как пьяные по-донки, как чернь, для которой нет ничего святого.

 

Слово мата может разрушить жизнь и тому, кто его произнёс, и тому, кому оно было адресовано… Слово мата может оглушить, лишить сил и воли, загнать в тупик... Но это же слово может привести в чувство, разбудить, вернуть ясность мысли и по-нимания ситуации... Оно может сподвигнуть чело-века на подвиг или остановить на краю пропасти, уберечь от непоправимой и роковой глупости, от необдуманного, истеричного шага...

 

Мат может иметь колоссальные энергетические воз-можности, когда произносится матёрым, опытным человеком и по делу... Но может быть просто мерз-ким и постыдным мусором в устах юнца или хлю-пика, который пытается казаться мужественным... Или в женских пьяных устах.

 

А какие безграничные терапевтические силы хра-нит в себе мат!.. Это известно, но ещё далеко не из-учено... Научно обоснованное использование мата в медицине ещё ждёт своего часа...

 

Но, уверен, многие по себе знают, какое облег-чение приносит матерная тирада, когда есть воз-можность выматериться не про себя, не мысленно, а вслух, да ещё и громко, без стеснения, без утайки...

 

И когда словарный запас производных богат, язы-ковое чутьё не подводит, да и жизненный опыт есть...

 

Как бесконечно важно слышать, чувствовать и по-нимать слово! Каждое слово! Любить слово и нена-видеть!.. Но обязательно каждое чувствовать... Даже предлог, даже союз, местоимение, междометие... Каждое...

 

Потому что бывают моменты и ситуации, когда ты один, когда ты беспомощен, когда неоткуда ждать даже подсказки и никакой идеи нет... Когда темно и пусто в башке... Из всего, что есть, остались толь-ко слова... Слова...

 

Но слов-то много!

 

И если... В такой отчаянный момент... Даже не про-изнести, а подумать слово... Любое... Но важное… Это может быть слово «Бог» или совсем наоборот... Другое слово из трёх других букв... Невозможно предугадать, какое слово будет в тот или иной мо-мент полезнее... Но главное, пусть не вслух, но гром-ко подумать слово... Вот ты уже и не один... Сло-во всегда адресовано кому-то... И пусть ты подумал его сам для себя... Но ты уже не один... Ты поду-мал слово сам... Для кого? Для себя... Или... Ещё для кого-то... Это тебе решать... Но слышишь?.. Глав-ное — ты уже не один... Со словом ты не один.

Глагол «боюсь»

 

 

Странная, забавная есть форма высказывания... И не только в русском языке... Во многих... возмож-но, во всех... Точно не знаю, слишком много язы-ков в мире.

Какая?.. А та, что начинается с глагола «боюсь».

 

Например:

Боюсь, мы опаздываем.

Боюсь, для нас это дорого.

Милая, боюсь, твоя мама не совсем права.

 

На самом деле ни черта говорящий не боится... Просто хочет заявить то, в чём уверен, но деликат-но и мягко... А на самом деле он уверен, что опаз-дывает, что это дорого и что её мама совершенно не права... Но хочет сказать помягче... Начинает с «боюсь»... Это звучит как бы не напряжённо, не настойчиво, почти с извинением... Потому что боя-щийся человек может рассчитывать на снисхожде-ние, прощение, он воспринимается как застенчи-вый, лишённый наглости, милый, трогательный... Он боится...

 

Признаётся в этом и тем самым старается вызвать сочувствие... Боящийся во всех культурах вызывает жалость... Снисхождение... И поэтому рассчитыва-ет на согласие...

 

Тем, кто боится, хочется помочь. Рядом с тем, кто боится, легче чувствовать себя смелым и мужест-венным.

 

Так что словом «боюсь» мы можем попытаться со-хранить хорошие отношения и скажем «Боюсь, вам пора»... Вместо «Пошёл вон!».

Нормальный день

 

 

Кто-то скажет: чего он раскудахтался, мол, страхи, страхи... Да какие такие страхи?

Какие такие страхи?.. Когда?.. Что за страхи взрослого, образованного, городского, нормально-го, то есть ответственного человека?..

 

Какие?.. Да