Летом 1942 года двадцатидвухлетняя Фрэнси Рабинек прибыла в Терезин, концентрационный лагерь и гетто в сорока милях к северу от своего дома в Праге. Это было началом ее трехлетнего путешествия из Терезина в чешский семейный лагерь в Освенциме-Биркенау, в лагеря рабовладельческого труда в Гамбурге и Берген-Бельзене. После освобождения англичанами в апреле 1945 года она наконец вернулась в Прагу. Война Фрэнси — это обескураживающая история невероятно сильной молодой женщины, которая пережила ужасы Холокоста и выжила.
Пікірлер20
Считаю, что данную книгу необходимо прочитать из уважения к памяти жертв Холокоста.
Но, учитывая, что рукопись Фрэнси редактировалась её дочерью, крайне неприятно читать столь пространственные рассуждения о матери, и конечно же концентрацию фактов "Ах, какие плохие советские власти, они развалили Прагу".
Крайне сухой язык. Нет ощущения, что читаешь историю. Все повествование рассказывается в стиле изложения фактов, отсутствует эмоциональный окрас. Сухо и педантично. Да, я понимаю, что это своего рода психологическая защита Фрэнси в её взгляде на происходящее, на ужас того, что творили нацисты.
Но, если дочь редактировала роман, почему нельзя было более интересно опубликовать данную историю?
Сложное восприятие книги, по-другому мне не сказать. Читать - интересно. Советую.
Но, учитывая, что рукопись Фрэнси редактировалась её дочерью, крайне неприятно читать столь пространственные рассуждения о матери, и конечно же концентрацию фактов "Ах, какие плохие советские власти, они развалили Прагу".
Крайне сухой язык. Нет ощущения, что читаешь историю. Все повествование рассказывается в стиле изложения фактов, отсутствует эмоциональный окрас. Сухо и педантично. Да, я понимаю, что это своего рода психологическая защита Фрэнси в её взгляде на происходящее, на ужас того, что творили нацисты.
Но, если дочь редактировала роман, почему нельзя было более интересно опубликовать данную историю?
Сложное восприятие книги, по-другому мне не сказать. Читать - интересно. Советую.
Дәйексөздер8
Родители пытались воспитать меня гражданином мира. Дома звучал немецкий, за его стенами – чешский, я же училась во французской школе в Праге, была католичкой, посещала мессы и исповедовалась. Я знала, что некоторые мои родственники были евреями, потому что раз в год вместе с Mutti[4] навещала могилу тети Розы на Еврейском кладбище. Но религия меня почти не интересовала. К тринадцати годам я начала сомневаться в истинности католической догматики и вскоре попросила папу изменить в моих документах графу о вероисповедании на «неверующая».
Здесь, как и в Терезине, они всегда ходили рука об руку, и, несмотря на то, что Гонза был одним из самых красивых и завидных холостяков в лагере, ни одна девушка не смела приблизиться к нему.
