Элис Кларк

Вдохновленная Хаосом

Всем, кто скрывается под маской из страха показать этому миру истинное лицо со своими якобы изъянами или уже будучи однажды отвергнутыми, обнажив душу.

Что бы вам ни говорили, помните: вы достойны лучшего.

Вы достойны всего.

Будьте собой.

И любимой Юле Sadjule (Psina Books), вдохновившей меня на эту историю.

Арес родился благодаря тебе.

Дисклеймер

Дорогой читатель, спасибо, что выбрал мою книгу.

Во «Вдохновленной Хаосом» могут подниматься мрачные и триггерные темы. Прошу принять во внимание, что в тексте содержатся элементы насилия, убийств, пыток, изнасилования и кровопролития.

Плейлист

Пролог

Ладони вспотели.

С губ сорвался рваный вздох.

Сердце грозилось выскочить из грудной клетки.

Я не сводила взгляда с двери аудитории, за которой прямо сейчас решались судьбы студентов. Смотрела на нее так, будто оттуда вот-вот выскочит гидра и сожрет меня вместе с потрохами, разделив пир меж множеством голов. Вот только героя моей истории звали не Гераклом, а значит, некому будет побороть прожорливую тварь.

Черт.

Я усмехнулась.

— Правду говорят: с кем поведешься… — пробормотала себе под нос, осознав, что невольно и сама стала мыслить его древнегреческими фразочками. Впрочем, не так уж я далека от истины. За дверями то еще логово гадюк.

Резкий хлопок выдернул меня из мыслей. Блондинка, зашедшая в аудиторию минут десять назад, вылетела в коридор и помчалась прочь.

— Лайла Деймос, — озвучила следом вышедшая за девушкой профессор Племон, приглашая меня внутрь.

Укол боли пронзил ладонь. Сама не заметила, как впилась ногтями в кожу.

Спокойно, Лайла.

Вдох-выдох.

Вспомни. Как он учил?

«Глядя на тех, кто внушает тебе ужас, представь, как ты берешь в руки оружие — нож, пистолет, да хоть биту или железный прут — и выпускаешь себя из клетки. Покрываешь их лица порезами, всаживаешь пули в податливую плоть, избиваешь до такой степени, что они перестанут узнавать себя в зеркале, если вообще смогут до него доползти. Вкладываешь всю силу в каждый удар. Делаешь все, на что решится твое воображение. Суть одна — ты уничтожаешь их, а вместе с ними и свой страх. Ведь мертвецы не в силах тебя осудить или остановить. Ничто более не в силах тебя остановить. Ты обретаешь свободу».

Он прав.

Как всегда, прав.

— Лайла Деймос, — нетерпеливо повторила профессор.

— Да! Иду! — воскликнула я и наконец смело шагнула внутрь.

Защита проектов скульпторов проходила в одной из больших аудиторий, однако профессора, представитель галереи и ректор занимали лишь нижний ряд сидений. Остальная часть помещения тонула во мраке.

Небольшое возвышение в центре служило подобием сцены. Как только я взошла на нее, один из ассистентов выкатил вперед закрытую тканью скульптуру. Мой выпускной проект. Творение, в которое я вложила не только частицу себя, но и душу. И не только свою.

Стоило мне поднять взгляд на членов комиссии, как внутренности скрутило в тугой узел. Жаль, не было под рукой меча Македонского, чтобы разрубить его ко всем чертям[1].

Я мотнула головой. Снова дурацкие мысли. Кажется, он насквозь пропитал мой мозг своими рассказами.

— Мисс Деймос, — обратился ко мне ректор, когда скульптуру поставили слева от меня. Ткань все еще оставалась на месте.

Я взглянула в темные глаза ректора. Чарльз Рид тщательно скрывал свою ненависть ко мне, которой вдоволь давал разгуляться за пределами университета. Как и его старший сын, который сейчас сидел по правую от отца руку. Профессор Рид — мой куратор и тот, кто однажды пообещал мне пропуск на Олимп, однако вместо этого попытался низвергнуть в Тартар.

— Наравне с другими студентами вы должны были представить творческий проект на заданную тему, — растягивая слова, начал ректор. — «Истоки вдохновения» — так она звучала. Каждый изобразил то, что помогло ему в какой-то степени переродиться. Обрести себя. И свою музу.

Я кивнула.

— Однако, — вклинился профессор Рид, приподнимая лист и зачитывая, — ваша работа называется «Арес». — Он усмехнулся, будто видел выбранное мной название впервые, хотя лично утверждал перечень проектов. — Неужели тот самый? Вероломный бог войны, несущий разрушения. — Профессор приподнял бровь. — Покровитель сражений пробудил в вас тягу к прекрасному? Или сыграла роль ваша фамилия?[2]

Чуть вздернув подбородок, я смело встретила его насмешливый взгляд.

— Будучи истинным потомком правителей Олимпа, Арес унаследовал от предков сильнейшие черты. И вместе с тем взрастил в себе непреклонную силу воли и храбрость, какой позавидовал бы сам Зевс. Да, я восхищаюсь им. Арес тяготел к схваткам, но и чувство прекрасного ему не было чуждо. Иначе бы он не влюбился в Афродиту.

Профессор Рид. Уильям. Чертов наглец засмеялся.

— Напомню вам, что он посмел возжелать ту, что ему не принадлежала. И скорее, чтобы позлить брата[3], — открыто намекнул он на то, что я оказалась в таком же положении, что и Афродита. По его мнению. И уже тише добавил: — За что и поплатился.

Внутренне меня передернуло от отвращения, но я не позволила расколоться своей маске безразличия.

— Достаточно, — вмешался Чарльз, бросив недовольный взгляд на Уильяма, и вновь обратился ко мне: — Мисс Деймос, покажите уже нам ваш проект.

Развернувшись к скульптуре, я взялась за край легкой белоснежной ткани и сглотнула. Меня охватила дрожь. Она пробегала по телу всякий раз, когда я смотрела на свое поистине величайшее творение. Никогда еще мне не удавалось достичь настолько идеального результата. И не уверена, что когда-либо еще сумею его повторить.

Сделав глубокий вдох, я сдернула ткань, явив миру своего покровителя, своего возлюбленного, своего Ареса.

Со стороны комиссии раздался вздох восхищения. Не знаю, с чьих губ он слетел, но и не торопилась проверять. Никак не могла оторвать взгляд от скульптуры.

— Она идеальная, — послышался позади женский голос, вторя моим же мыслям.

— Да, — тихо подтвердила я, продолжая рассматривать каждую черту.

Моя версия Ареса далека от той, что мог вообразить себе любой присутствующий. На нас взирал великолепный юноша с растрепанными волосами, твердым взглядом и самоуверенной ухмылкой на устах. В одной руке перед собой он сжимал вырванное сердце врага — с пальцев все еще стекали капли крови, увековеченные в камне, — другая же рука была вытянута вперед. Он будто указывал на кого-то, обвинял, приговаривал… Да, именно таков мой Арес. Даже закрыв глаза, я могла с точностью воспроизвести в памяти каждый его шрам, ямочку на левой щеке, выделяющуюся линию скул. И взгляд… Боги, мне никогда не стереть из памяти его взгляд.

Наконец обернувшись обратно к членам комиссии, я замерла в ожидании вердикта. Все с упоением разглядывали скульптуру. Кроме Чарльза и Уильяма. Их взгляды метали молнии. Без сомнения, они легко узнали его лицо, ведь я намеренно не стала скрывать его маской.

— Ни за что бы не подумал, что такой жалкий мальчишка — могучий бог войны, — фыркнул Уильям, не скрывая презрения. Или же зависти…

— Такова моя версия Ареса. Для меня он идеален именно таким. И именно такой Арес меня вдохновляет. Только он.

Уильям стиснул зубы и уже хотел снова что-то произнести, как его прервал Чарльз:

— Так, значит, мисс Деймос, вы черпаете вдохновение из Хаоса?

— Что, если так? — не сумев скрыть раздражения, с вызовом спросила я.

Он хмыкнул.

— В таком случае считаю своим долгом предупредить: рано или поздно, но он вас погубит. Уничтожит, сведет с ума, испепелит — выбирайте, что больше нравится. Потому что Хаос не способен на иное. Он может только уничтожать.

— Мой Арес другой.

Во мне закипала ярость. Казалось, уже не сумею ее сдержать, как вдруг ощутила знакомый прилив спокойствия. Я устремила взгляд наверх, к темной части помещения. Глазами отчаянно искала признаки его присутствия. Я не могла ошибиться. Всегда чувствовала его появление. Вот и сейчас безошибочно узнала опутывающие меня нити гармонии.

— И что же такого особенного в вашем Аресе, мисс Деймос? Чем он настолько вас вдохновил? — с издевкой продолжил ректор.

Вновь встретив его враждебный взгляд, я замерла. Всего на миг. Однако, заметив краем глаза огонек зажженной во тьме сигареты в дальнем углу помещения, ухмыльнулась. С плеч будто свалилась вся тяжесть мира и рухнула к ногам. От облегчения захотелось плакать. Наконец-то. Не зря я не теряла веры. Не зря не позволила себе окунуться в пучину скорби. Он здесь. Мой Арес. Мой непокорный покровитель. Тот, кто показал мне путь во мраке, когда я думала, что ни за что уже не выберусь. Он пришел за мной. Осознав, что он сдержал свое обещание, я позволила слететь с губ одному единственно верному ответу:

— Он вдохнул в меня жизнь.

Мысленно добавив: «И вот-вот заберет вашу».

Глава 1

Несколько месяцев назад

Гирлянда, натянутая над барной стойкой в «Логове змей», весело подмигивала мне мерцающими огоньками. Она висела здесь круглый год, подходя под любой сезон и событие.

— Давай помогу, — в сотый раз повторила я, пытаясь перехватить поднос у Грейсона.

— Лайла Эмилия Деймос, — строго произнес он в ответ, отодвигаясь подальше от меня. — Говорю последний раз: сегодня не твоя смена. Ты же здесь с друзьями, так иди к ним. Хватит уже топтаться возле бара.

Я демонстративно закатила глаза, на что Грейсон усмехнулся.

— Серьезно, Лайла. В чем твоя проблема? Ты не умеешь отдыхать? Через полчаса на сцену выйдет потрясная группа. Выпей, насладись музыкой, потанцуй, подцепи уже кого-нибудь, в конце концов. Хороший разовый секс еще никому не мешал.

От одной мысли об интрижке на одну ночь я поморщилась. Я не ханжа. Вовсе нет. Просто сейчас в мои приоритеты не входило плотское наслаждение. Еще не успела залечить былые раны, чтобы обнажать кожу для новых. Да и достойного партнера на горизонте не виднелось.

— Какой же ты зануда, — наигранно бросила я и слезла с барного стула. — Ладно, но позови, если понадобится помощь.

— Просто исчезни уже с моих глаз, несносная девчонка, — отмахнулся от меня Грейсон и, отставив поднос, принялся мешать коктейли.

Учитывая внешние данные — внушительный рост, тяжелый взгляд, татуировки на лице, — многие считали Грейсона грозным вышибалой, но на деле он настоящий плюшевый мишка, готовый подставить плечо и утешить объятиями. Мне довелось познать это на собственном опыте после расставания с одним лживым куском дерьма.

Я подрабатывала в «Логове змей» уже два года. Это заведение стало мне вторым домом, подарило друзей и относительную финансовую стабильность: на чаевые здесь не скупились. Я всегда с радостью брала дополнительные смены и точно знала, что в этих стенах рады моему присутствию.

Оттолкнувшись от барной стойки, я схватила с нее свой «Лонг-Айленд» и направилась обратно к Линдси, которая и притащила меня сюда сегодня. Подруга окончательно помешалась на новой местной группе, недавно заявившей о себе. «Сыны Хаоса» — вроде бы так они назывались. Чем-то музыканты действительно интриговали — псевдонимами им послужили имена древнегреческих богов: Аид, Дионис, Гермес и Арес. Последний, вокалист, предпочитал сохранять полную анонимность. Никто не знал его настоящего имени, никто не видел его лица. Парень выступал в маске и гриме. Выглядело жутковато, однако придавало определенный шарм. А судя по Линдси, еще и обеспечивало группу армией фанаток. Каждая из которых тешила себя надеждой, что именно она станет той особенной, ради кого Арес снизойдет до простых смертных и снимет маску.

Глупости влюбленных идиоток. Уверена, парень не просто так скрывал свою личность. Оставалось только верить, что он не какой-нибудь чокнутый псих, сбежавший из лечебницы или тюрьмы и прятавшийся от копов.

Стоило мне сесть на диван за нашим угловым столиком, как уже изрядно подвыпившая Линдси тотчас придвинулась ко мне и обвила руками.

— Лайла-а-а-а, — протянула она. — А вот и ты.

— А вот и я, — вторила я ей, отпивая коктейль. Да, без алкоголя этот вечер точно не перенесу. — Когда там твои клоуны будут выступать?

Она тут же отстранилась.

— Хватит их так называть. Они великолепны. Ты влюбишься в них, как только услышишь, но помни, — она угрожающе направила на меня палец, хотя и водила им из стороны в сторону, будто не могла сфокусироваться, — Арес мой. Мо-о-ой. Поняла? — уточнила она, растянув губы в улыбке от уха до уха. — Никому его не отдам.

— Ты его даже не видела без грима, — спокойно заметила я.

— И уже влюбилась. Понимаешь? Это судьба, — ухмыльнулась она и выхватила стакан пива из рук Брендона, который все это время весело наблюдал за представлением Линдси.

Судьба.

Я фыркнула.

Как же. Вся эта повсеместная помешанность на мнимом предназначении только выводила из себя.

— Пожалуйста, скажи, что ты убедишься, что она доберется домой без приключений, — взмолилась я.

Брендон, не отрывая взгляда от Линдси, поспешил меня успокоить:

— Не волнуйся, Лайла, брат заберет нас через пару часов, и мы отведем ее прямо до кровати.

Брендон и Линдси — друзья детства и живут по соседству. Я же обитала в съемной квартире рядом со студенческим кампусом, деля ее с бывшим поклонником Линдси. Бар находился в шаговой доступности от кампуса, и потому я всегда могла добраться домой самостоятельно, в отличие от подруги, мотавшейся сюда с другого конца города.

— Кстати, как твой проект? — Брендон наконец перевел взгляд на меня. — Линдси говорила, ты все никак не можешь поймать вдохновение.

Сама того не осознавая, я сжала стакан с такой силой, что казалось, еще немного — и стекло треснет. Перед глазами промелькнули непрошеные кадры: мокрая холодная глина на коже; прикосновения крепких рук, оставляющие следы; стоны, отражающиеся от стен подвала; наслаждение и… боль. Предательство всегда оставляет шрамы. Хотелось бы, чтобы только на теле, но душа, как правило, страдает сильнее. Уже несколько месяцев каждый чертов день становился для меня испытанием. Я возвращалась в мастерскую, из раза в раз брала в руки глину, пыталась создать хоть что-то, кроме пустоты. Тщетно…

— У меня все под контролем, — отрезала я и, залпом допив коктейль, отправилась к бару за добавкой. Грейсон с довольным видом сделал мне двойную порцию, и я пошла к сцене, куда уже успела убежать Линдси. Через пять минут современные боги должны выйти, чтобы покорить слушателей.

— Лайла! — завопила подруга и потащила меня ближе к месту действия. От неожиданности я дернулась и пролила часть коктейля на себя. Укороченная светлая футболка тотчас пропиталась алкоголем, и под ней отчетливо проступил силуэт черного лифчика. Да, я ненавидела светлое белье.

Слева послышался приглушенный смех. Кучка незнакомых парней бросала на меня сальные взгляды, и я поспешила отвернуться.

— Великолепно, Линдси, — пожаловалась я ей, показывая на себя.

— В темноте никто не заметит, — заявила та, пихнув меня к ограждению. Мы буквально стояли в нескольких дюймах от сцены, куда уже вышли участники группы. Все, кроме главной звезды в маске.

Парни принялись исполнять проигрыш, а вокалист все не появлялся.

— Ну и где… — хотела я спросить у Линдси, где же ее объект обожания, однако осекалась на полуслове.

Из зала словно вытянули весь кислород, когда на сцене появился парень в маске — Арес — и пропел первую строчку. Я буквально затаила дыхание. Не только от голоса, который, к слову, на мой вкус был идеально глубоким, с хрипловатыми нотками. Но и от ощущения присутствия этого парня. Оно было настолько осязаемо, что по рукам побежали мурашки. Линдси показывала мне записи их выступления в другом баре, но камера не передавала и сотую часть происходящего.

В какой-то миг я осознала, что не разбираю слов песни, — настолько меня поглотил сам момент и исполнитель. Взгляд сосредоточился на его движениях. Парень напоминал хищника, двигаясь плавно, но неся угрозу в каждом шаге и жесте. На нем были черные джинсы, черная майка и удлиненный балахон без рукавов с капюшоном, тень от которого тоже скрывала часть лица. Оба плеча покрывали чернильные рисунки — татуировка с мордой пса на правой руке и с головой ястреба на левой. Руки от кончиков пальцев и выше были полностью черными, лишь возле локтей рисунок складывался во всполохи пламени. Я предположила, что это все же грим. Сомнительно, что парень решился на полный блэкворк[4]. Так точно не получится остаться неприметным в реальной жизни.

Когда он подошел к краю и присел, продолжая вытягивать мрачные строчки трека, я сумела разглядеть его получше. Под капюшоном действительно виднелась маска. Черная рельефная маска с замысловатой гравировкой на линии лба — мне никак не удавалось разглядеть символы — и красными полосками под прорезями для глаз. Она плотно прилегала к лицу, скрывая его почти целиком, за исключением области рта и подбородка. Взгляд упал на губы, тоже выкрашенные в темный цвет. Понятия не имею, что в меня вселилось, но я не могла оторваться от них. Сумела выйти из оцепенения, лишь когда отчетливо ощутила на себе его взгляд.

Губы невольно приоткрылись от удивления, как только я посмотрела ему в глаза. Обнаружив в прорези лишь одну молочную дымку. Она затягивала в свой омут, словно стремилась поглотить саму душу. Склеральные линзы перекрывали глаза целиком. Боги, он даже цвет радужки не хотел никому показывать? Да кто, черт возьми, скрывался за этой маской?

Не знаю, сколько в итоге длился концерт, как много песен группа исполнила, как и не запомнила, что Арес говорил своим великолепным голосом между треками. Я будто парила в невесомости.

Впервые за долгое время я ощутила желание набрать полную грудь воздуха, а не дышать вполсилы.

— Лайла! — позвала меня Линдси, пока я продолжала смотреть на теперь уже опустевшую сцену.

— А? — перевела растерянный взгляд на нее.

— Говорила же, что ты их полюбишь, — обнажив все зубы, улыбнулась подруга.

— Да. Ты, как всегда, права. — Я бросила последний долгий взгляд на то место, где еще пять минут назад стоял Арес, и проследовала за Линдси к нашему столику, не переставая задаваться одним вопросом: кому загадочный музыкант продал душу за такую энергетику?

Спустя полчаса брат Брендона забрал их с Линдси, а я, попрощавшись с Грейсоном, вышла на улицу. Близилось Рождество, и вечерами температура опускалась ниже десяти градусов. Поежившись от порыва ветра, я направилась в сторону квартиры. Мысли все еще находились в каком-то коматозе. Думаю, именно поэтому я растеряла бдительность и влетела в случайного прохожего. По крайней мере, так я думала. Однако оказалось, что совсем не в случайного.

— Куда спешишь, малышка? — насмешливо спросил парень, в которого я врезалась. Взгляд метнулся к его лицу.

Черт.

Один из тех, что пялился на меня в баре, когда я пролила коктейль.

— Простите, — бросила я и попыталась обойти парня, но он тут же преградил мне дорогу.

Да что за день сегодня такой?

Не собираясь препираться, я просто развернулась и зашагала обратно к «Логову».

Позади раздался очередной мерзкий смешок.

— Да постой ты. Давай познакомимся.

Не оборачиваясь, я показала ему средний палец.

Отличная тактика, Лайла. Продолжай в том же духе. Дразни своего преследователя.

Когда я уже достигла угла бара, оттуда, пошатываясь, вышли двое парней. Я резко остановилась. Сердце забилось где-то в горле. Они стояли с тем типом, что следовал за мной, когда я обратила на них внимание до концерта.

— Кто это у нас тут? — спросил один из них, и я принялась лихорадочно искать путь к отступлению. Самым надежным вариантом выглядел переулок за баром. Если повезет, задняя дверь будет открыта, и тогда я спасена. Ну или на крайний случай можно будет обогнуть его, если дыру в сетчатом заборе не заделали.

На размышления не оставалось времени — парни пытались зажать меня с двух сторон, — я сорвалась с места и помчалась вдоль здания.

— Куда! — раздался злобный крик позади, а следом топот пустившихся в погоню мерзавцев.

Они были уже близко, когда я завернула за угол и кинулась к задней стальной двери бара.

Проклятье.

Заперто.

От досады ударив кулаком по железяке, я отшатнулась от нее и достала мобильный. Лихорадочно набирая 911, уже занесла палец над кнопкой вызова, но меня грубо дернули назад. Телефон вылетел из рук, а я оказалась прижата к стене.

— Какая резвая, — усмехнулся преследователь. Тот, в кого я влетела на улице. Его дружки пыхтели позади, преградив путь к отступлению.

— Отвали, — огрызнулась я, пытаясь высвободиться. Однако замерла на месте, заметив краем глаза небольшую струйку дыма, которая тянулась из-за контейнера. И следом уловила стойкое ощущение присутствия. Его присутствия.

— Эй, куда уставилась? На меня смотри. — Схватив за подбородок, подонок попробовал развернуть мое лицо к себе. Да какого черта он решил, что может меня касаться? Подпитываясь злобой, я резко выкинула вперед колено, угодив ему в пах, отчего ублюдок согнулся от неожиданности, а я вырвалась из его хватки и отбежала в сторону.

— Сука, — прошипел он. — Парни, не дайте ей сбежать.

Двое его дружков медленно двинулись в мою сторону, и я принялась отступать.

— Стойте на месте, — раздался хриплый приказ, которому повиновались все, включая меня.

Раздались тяжелые размеренные шаги. Рядом со мной возникла темная фигура. Чуть повернув голову, я подтвердила свои подозрения. Слева стоял Арес. Все еще в сценическом образе.

— Ты еще кто такой? — медленно выпрямляясь, спросил тот, что напал на меня.

— Твой ночной кошмар. — Арес перехватил пальцами сигарету, выпустил струйку дыма и вышел чуть вперед, загораживая меня. — Уходите по-хорошему, — безразлично добавил он.

Промозглый порыв ветра заставил меня поежиться, хотя тело колотило мелкой дрожью с момента, как я поняла, что задняя дверь закрыта.

— Ты тот тип из бара! — внезапно воскликнул один из двух других парней. — Подходи ближе. Давай. Посмотрим, что там у тебя под маской.

Переулок заполнил мерзкий смех придурков.

Арес никак не отреагировал на выпад. Просто затянулся, выпустил еще одно облако дыма и, бросив окурок на асфальт, загасил его носком ботинка. Пока парни продолжали упиваться своим остроумием, музыкант достал из кармана складной нож и выкинул лезвие.

Смех резко оборвался.

— Даю вам три секунды, чтобы убраться отсюда. — Голос Ареса полнился угрозой. Незримым предупреждением.

— Три. — Он поднял руку и ткнул кончиком лезвия в стену бара.

— Два, — спокойно произнес и двинулся вдоль стены, ведя по ней лезвием.

Я скривилась от мерзкого скрежета, ударившего по барабанным перепонкам.

— Давай, подходи, — вновь подначил тот, что ранее прижимал меня к стене.

— Один. — В голосе Ареса наконец проявились эмоции. Усмешка выдавала ликование. — Я вас предупреждал.

Я даже не заметила его следующего движения.

Настолько молниеносно он выбросил нож.

Крик сам слетел с губ, когда один из обидчиков опрокинулся на спину и заорал, хватаясь за лицо. Лезвие вонзилось ему в глаз.

Что за…

Меня словно окатило ледяной водой. Глаза защипало, рука метнулась ко рту. Мне с трудом удалось подавить приступ тошноты. Я потрясенно наблюдала, как Арес подошел к скулящему парню. Остальные наверняка мгновенно протрезвели и замерли на месте, боясь пошевелиться. Кажется, больше их не забавляла перспектива приблизиться к парню в маске.

Арес наклонился и с хлюпающим звуком выдернул нож. Раздался еще один крик агонии. А следом новый, когда музыкант полоснул по щеке противника.

Выпрямившись, Арес направил взгляд на застывших спутников парня, продолжавшего валяться на асфальте и хвататься за лицо, и нарочито медленно провел пальцами по лезвию, стирая кровь.

Меня вновь чуть не вывернуло наизнанку.

Может, все это сон? Какой-то низкопробный ужастик? Какого дьявола здесь происходит? Этот парень точно чокнутый.

— Слушай, пацан, мы же… — начал лепетать тот, что первым узнал Ареса.

— Хватайте этого кретина и убирайтесь отсюда, — оборвал его музыкант не терпящим возражений тоном. — Дам вам фору. Несколько минут. Не успеете уйти достаточно далеко и позволите себя поймать — следующим ваш никчемный друг лишится сердца. — Арес поднял нож к лицу и провел по лезвию языком. Меня передернуло от отвращения. — А если решите кому-нибудь сболтнуть лишнего, отправитесь вслед за ним. Поняли?

Парни лихорадочно закивали и бросились к раненому товарищу.

— Давай, Боб, поднимайся.

Спустя пару минут им удалось поднять скулящего парня и увести его.

Сложив нож и убрав его обратно в карман, Арес развернулся ко мне.

Сердце пропустило удар.

Теперь музыкант смотрел только на меня.

Я нервно сглотнула.

Он склонил голову набок, будто изучая меня. Затем усмехнулся и сделал пару шагов ко мне.

— Не подходи. — Слова слетели с губ раньше, чем я успела их остановить от этого рокового прыжка.

— Так вот какова твоя благодарность спасителю?

Я попятилась от него. Арес наступал медленно. Не зря я сравнивала его с хищником. Прямо сейчас он загонял в угол жертву. Меня.

Арес остановился только для того, чтобы поднять мой мобильный и убрать себе в карман.

Пошатываясь, я сделала еще несколько шагов назад, не понимая, чего ожидать, и спиной ощутила кирпичную стену. От осознания, что ему так легко удалось завести меня в тупик, тело парализовало. Тем временем Арес уже оказался в шаге от меня и медленно поднял руку. Я зажмурилась и инстинктивно съежилась, ожидая, что он пожелает избавиться от свидетеля.

Легкое прикосновение опалило висок. Казалось, будто в кожу вонзилось жало. На импульс отреагировала каждая клеточка, и я распахнула глаза, встретившись с белесым, туманным взглядом. Завораживающим…

Боги, почему в такой ситуации я вообще находила что-либо завораживающим? Что со мной не так?

Растянув губы в ухмылке, псих в маске провел пальцами от моего виска к подбородку. Я ощущала, как за его прикосновениями тянулась влажная дорожка. Перед глазами мелькнуло: этой же рукой он вытирал лезвие ножа. Меня снова передернуло. Но Арес только усмехнулся.

Когда его пальцы скользнули ниже, дрожь уже охватила все тело.

— Ч-что ты делаешь? — жалкий дрожащий шепот попытался разрезать гнетущую тишину.

— Наслаждаюсь… — столь же тихо ответил Арес. — Твоим страхом.

Я стиснула кулаки и запрокинула голову, прикрыв глаза. Все силы направила на то, чтобы выровнять дыхание.

Он прав, во мне плескался страх. Но еще… Где-то в глубине он перерождался в нечто совершенно иное. Предвкушение?..

Опуская руку все ниже, Арес подцепил пальцами край моей футболки и осторожно коснулся кожи. Я шумно втянула носом воздух, чуть прогнувшись в спине.

Воздух между нами казался таким густым, что за каждый вдох приходилось бороться. С его присутствием. С собой…

Арес сократил расстояние между нашими телами. Лишь в последний момент я успела упереться кулаком ему в грудь.

Оттолкни его, ну же!

Я понимала, что именно так и должна поступить. Должна. Но тело отказывалось повиноваться. Пальцы разжались. Раскрытая ладонь теперь лежала на его груди, в области сердца. Словно стремясь уловить ритм сердцебиения. Хаотично ли оно, подобно моему?

Когда Арес наклонился, холодный край маски коснулся моей кожи, резко контрастируя с его разгоряченным дыханием, опалившим шею.

Пальцами он уже выписывал круги на моих ребрах, поднимаясь все выше. Остановившись у края лифа.

Чего он хотел? Зачем спас? Что потребует в качестве платы? Он не похож на того, кто легко прощает долги.

Арес вдохнул мой аромат, а я в свою очередь ощутила запах крови и отголоски сладковатого аромата свечного воска.

Я затаила дыхание, ожидая его следующих действий.

Спустя мгновение Арес резко отстранился и оглянулся. Быть может, я сходила с ума от избытка адреналина, но ощутила, будто лишилась чего-то важного.

Очнись, Лайла, пусть этот псих катится куда подальше.

— Мы дали им достаточно времени. — Арес бескомпромиссно взял меня за руку и потянул за собой. — Идем, маленькая Мойра.

Что? Мойра?

Я тряхнула головой, пытаясь избавиться от дымки, затянувшей разум. Меня не покидало ощущение, что я нахожусь в каком-то трансе. Все внимание сосредоточилось на наших руках. Моя ладонь идеально легла в ладонь Ареса. Когда мы вывернули из переулка, он переплел наши пальцы, и я ощутила, что пульс заколотился где-то в ушах. Громогласно. Неистово.

Кровь продолжала реветь в ушах, пока мы не достигли перекрестка рядом с кампусом.

Арес отпустил меня, отдал мне мой мобильный и произнес:

— Дальше пойдешь сама. Им уже не до тебя. Но за благодарностью я еще вернусь.

Не дав мне и шанса ответить, он ушел.

Какое-то время, будто целую вечность, я продолжала стоять возле дороги, не осмеливаясь сделать и шагу и не сводя глаз с… Нет, я не смотрела ему вслед. Не искала его спину в уличном мраке. Я прожигала взглядом свою ладонь, которой касались длинные пальцы Ареса. На ней остались черные следы от грима, но не они меня волновали. Дело было в самом прикосновении.

Несмотря на потрясение, я не торопилась возвращаться домой и прежде прогулялась по округе, продолжая обдумывать произошедшее. Спустя час я все же забрела в коридор квартиры, которую снимала вместе с Дэмиеном.

— Явилась. Наконец-то. — Судя по всему, он недавно вышел из душа и теперь сушил волосы полотенцем. — Я уже начал переживать. — Пристально вглядываясь в мое лицо, он приблизился и коснулся моей щеки полотенцем, затем посмотрел на ткань и озадаченно спросил: — Это что, кровь?

Слова Дэйма залетали в уши, однако не достигали мозга. Просто не могли пробиться через поток мыслей и ощущений. Я будто все еще чувствовала его прикосновение. Оно преследовало меня. И я точно знала, что нужно сделать, чтобы избавится от него…

В груди разлилось тепло. Уже несколько месяцев я не чувствовала ничего подобного. Не впадала в поток, служивший мне источником вдохновения. Но сейчас… Из-за него?..

— Лайла? — обеспокоенно позвал Дэмиен. — Что с тобой?

Будто очнувшись от долгого сна, я резко сорвалась с места, помчалась к себе в комнату, схватила ключи и ринулась обратно к двери.

— Мне нужно в мастерскую, — бросила я, обуваясь.

— Что? В час ночи? Лайла, сколько ты выпила? Что на тебя нашло?

Если бы могла легко ответить на его вопрос, так бы и сделала. Но я и сама не понимала, что происходит. Просто знала, что мне нужно взять в руки глину и довериться ощущениям. Пока они не ускользнули от меня…

— Лайла! — крикнул вслед Дэмиен, но я уже неслась по ступеням вниз.

Владелец здания адаптировал подвал для коммерческого использования, и я снимала у него одно из помещений, оборудовав внутри мастерскую своей мечты. В каждую секцию вел отдельный вход, поэтому могла пользоваться своим убежищем в любое время.

Спустя полчаса я понимала, что все еще не в себе. Размочив глину, отчаянно придавала ей форму, целиком доверившись потоку.

Люди творчества всегда имеют особенности. Каждый творец по-своему уникален. Меня тянуло к созданию скульптур с самого детства. И всю жизнь я полагалась на осязание. Чтобы создать достоверный образ, мне нужно было прикоснуться к предмету. Или человеку. Я запоминала каждый изгиб, проводя по нему рукой. А затем уходила в мастерскую и погружалась в поток ощущений, оставшихся на коже. Отдавалась им целиком и тогда могла с закрытыми глазами слепить нужную фигуру. Временами это перерастало в одержимость. Я не покидала стен мастерской, пока не избавлялась от покалывания на пальцах, стремящихся скорее передать запомнившийся образ.

Мне всегда казалось это каким-то волшебством. И втайне я гордилась тем, что могла его создавать. Пока у меня не отняли эту способность, вонзив в спину нож.

Сегодня я не сразу распознала это зудящее желание творить. Так давно его не чувствовала, что все казалось далеким забытым сном.

Мог ли он меня пробудить?

Загадочный музыкант с идеальным голосом.

Мрачный жестокий тип, скрывавший лицо под маской.

Арес. Бог войны из древнегреческих мифов. Кажется, не зря он выбрал этот псевдоним.

Спустя несколько часов, держа в руках слепок, я не могла поверить своим глазам. Впервые за долгие месяцы мне удалось что-то создать. Я прикоснулась к глиняной мужской ладони, длинным согнутым пальцам, будто держащим что-то… Мою ладонь. Да, я запомнила, как он держал мою ладонь. И прямо сейчас могла вложить ее в слепок и мысленно вернуться к произошедшему.

Но вместо этого я приподняла его и, прикрыв глаза, скользнула по щеке еще влажными глиняными пальцами. Опустила ниже… Прошлась по шее. Перед глазами возник образ Ареса, и я резко распахнула глаза.

Нет, на сегодня хватит безумств.

Отложив слепок на стол, еще какое-то время смотрела на него. Смогу ли я теперь вернуться к лепке или все это случайность?.. Почему мое вдохновение пробудилось от прикосновений какого-то психа?

Мотнув головой, я постаралась отбросить мысли о нем и его обещании вернуться за благодарностью и подошла к раковине, чтобы умыться. Смыла с себя как остатки глины, так и засохшие следы крови и грима. Грязная вода унесла в водосток лишь внешнюю гниль, в душе все еще чувствовала себя запятнанной. И вновь продолжала дышать вполсилы.

Взглянув напоследок в зеркало, я ужаснулась своему измученному виду. Сперва подумала подняться в квартиру и все же немного поспать, но мне не хотелось тревожить Дэмиена. Как и что-либо объяснять. Пусть сосед никогда и не лез в мои дела. Поэтому я дотащила свое тело до стоящего в мастерской дивана и упала на него, не стягивая одежды.

Взгляд устремился в потолок. С губ сорвался легкий вздох, когда вместо однотонного покрытия я снова увидела перед глазами лицо Ареса. Белесые дымчатые глаза. Черная маска. Темные губы, изогнутые в ухмылке.

Пальцы больше не обжигало от потребности творить, однако напряжение, сковавшее тело в тот момент, когда музыкант загнал меня в угол, никуда не делось.

Закрыв глаза, я попыталась расслабиться.

Вероятно, я все же сошла с ума, потому что спустя мгновение забралась рукой под футболку, очерчивая те места, которых касался Арес.

Дыхание сбилось. Я представила, что это он вновь выводит круги на моей коже. Волна возбуждения не заставила себя ждать.

Я зажмурилась.

Какого черта завелась от мыслей о нем?

Вдохи становились резче. Прикосновения жестче. Я впивалась в кожу ногтями: то ли в попытке содрать ее, то ли желая запечатлеть воспоминания о сегодняшнем вечере. Жжение от оставленных царапин дарило извращенное удовольствие. Повинуясь распаленному желанию, я расстегнула джинсы и скользнула ладонью под тонкий слой белья. Принялась массировать клитор, желая скорее достичь разрядки.

Все мое естество жаждало высвобождения.

Опустившись пальцами между складок, ввела в себя палец. Пыталась сдержать стон. Ничего не вышло. Добавила еще один. Прогнувшись в спине, я все же позволила себе разбить воцарившуюся тишину приглушенным голосом.

Движения становились яростнее. Мне так отчаянно хотелось разлететься на осколки. Сорваться со скалы и лететь, лететь, лететь… Стоило вернуть внимание к клитору и вновь увидеть образ музыканта в маске, как я почувствовала, что уже беру разбег. Еще немного — и сорвусь в пустоту.

«Маленькая Мойра», — прозвучал призрачный голос у меня в голове, отправляя в долгожданный полет. Оргазм, точно неуправляемый смерч, накрыл с головой и не отпускал из круговорота еще долгие мгновения, пока я не обмякла на диване, с трудом переводя дыхание и чувствуя, что царство сна стремительно утягивает меня в свои владения.

«Голоса у меня в голове продолжают твердить, чтобы я молился »[5], — раздался голос Ронни Радке[6], выдергивая меня из сна. Я на ощупь дотянулась до телефона, который оставила вечером на полу, и отключила будильник.

Застонав, прокляла весь вчерашний день. Голова раскалывалась так, будто у меня над ухом всю ночь играли на ударных. С трудом разлепив веки, я приподнялась на локтях и нахмурилась: меня прикрывал плед, однако засыпала я без него.

Может, Дэмиен заглядывал утром? У него хранился запасной ключ от мастерской.

Решив, что разберусь с этим позже, я потянулась и повернула голову к столику. Взгляд наткнулся на еще один предмет, которого здесь раньше не было.

Готова поспорить, мой крик услышал весь дом.

Сон мгновенно отступил, пульс вновь пустился в забег на выживание. Глаза грозились вылезти из орбит от потрясения.

В оставленном на столе слепке руки лежало окровавленное человеческое сердце с приколотой к нему запиской: «Так гораздо лучше».

Глава 2

Дэмиен брезгливо отцепил записку и поднял ее двумя пальцами.

— У твоего нового поклонника своеобразные вкусы, — заметил он и, поморщившись, склонился к сердцу. — Может, это все-таки очень натуральная бутафория?

У Дэмиена всегда был высокий голос — знали бы вы, как порой он раздражал меня одной своей тональностью, — но сегодня он взлетел еще выше.

Поправив очки, Дэйм принюхался.

— Черт, а может, и нет.

Прядь темных волос упала ему на глаза, и он попытался смахнуть ее тыльной стороной ладони, но безуспешно. Тогда он положил листок на стол и поправил волосы, однако тут же брезгливо отдернул руку, тихо выругавшись себе под нос.

Я крепче обхватила ладонями стаканчик кофе, не отрывая взгляда от сердца. Стоило признать, записка не врала: оно действительно идеально лежало в ладони. С точки зрения искусства я могла оценить композицию. Но… какого дьявола?! Кому оно принадлежало? И главный вопрос — как оказалось в моей мастерской?

Как он оказался в моей мастерской?..

В голове невольно всплыли вчерашние угрозы Ареса. Он сказал, если снова поймает того парня, то заберет сердце.

Я покачала головой.

Нет. Не мог же он и в самом деле…

— Лайла, — осторожно позвал Дэмиен. Я посмотрела в его карие глаза. — Может, обратимся в полицию?

— Нет! — воскликнула я громче, чем хотела. — Нет, — повторила уже тише, понимая, что отреагировала слишком бурно.

— Ты уверена? Даже дяде не скажешь? Выглядит все это, мягко говоря, ненормально.

Мой дядя Джим — старший брат мамы — работал в местном департаменте полиции. Фактически, именно поэтому она спокойно согласилась с моим отъездом в Ричмонд. Знала: при необходимости за мной будет кому присмотреть. Однако дядя никогда не лез в мою жизнь, если я сама не обращалась за помощью. И подобное за все время моего пребывания в городе случалось лишь однажды.

Отставив кофе, я поднялась и нервно вытерла вспотевшие ладони о джинсы, желая сбежать от непрошеных воспоминаний.

— Не знаю, Дэйм. Знаю только, что мне пора на занятия. Если позволю себе и дальше сидеть здесь и смотреть на это сердце, точно сойду с ума.

Встав с пола, Дэмиен сунул руки в карманы и качнулся на пятках.

— Ты права. Иди собирайся, а я… — он окинул взглядом стол, — я придумаю, куда это деть.

— Спасибо, — подавив порыв обнять его — Дэмиен не любил лишние прикосновения и почти никогда не подпускал близко к себе, — я отправилась в квартиру, однако замерла на вершине лестницы и, перегнувшись через перила, окликнула соседа: — Ты же воспользовался своими ключами, когда спустился? Они на месте?

Дэмиен обернулся и нахмурился.

— Мне не понадобилось, — пожал плечами он, — ты не заперла дверь. — Порывшись в кармане, он выудил ключи и поднял их. — Но они со мной.

Сильнее стиснув перила, я ощутила дрожь. Я точно запирала дверь. Всегда запирала. Или же… Вполне могла забыть об этом, поддавшись нахлынувшему потоку вдохновения? Вчерашняя ночь представлялась одним сплошным размытым пятном.

Спустя десять минут, собираясь перед зеркалом в своей спальне, я продолжала задаваться вопросом: неужели действительно сама не заперла дверь?

Рука замерла на кончиках волос, когда я осмотрела себя в отражении. До сих пор не привыкла к новой прическе — лонг-бобу, длина едва доходила до плеч. Я всю жизнь ходила с длинными волосами, никогда не красилась, не экспериментировала. Пока один подонок не раскромсал к чертям мое сердце. Тогда я послушалась совета Линдси и таки решилась на кардинальные перемены: отрезала волосы, покрасила их, уйдя от русого оттенка в черный, добавила красные кончики. Мне нравился результат: теперь голубые глаза выделялись сильнее, — но временами я все еще не узнавала себя в отражении. Впрочем, дело было не только в волосах.

Взгляд переместился на септум. Мне хотелось сделать пирсинг еще в пятнадцать, однако консервативные родители считали, что это всего лишь прихоть и она быстро пройдет. Но вот она я, двадцатилетняя «бунтарка», которой так и не удалось утолить жажду перемен, и теперь, когда дорвалась до желаемого, не могла остановиться. Прямо как те несчастные, что изнуряют себя диетами и голоданием, а потом, сорвавшись, не могут перестать есть. Как итог, за последние полгода помимо септума у меня появилось пять новых проколов в ушах, пирсинг в брови и… — я покосилась на грудь, где под тонкой тканью футболки прослеживались силуэты штанги, — в сосках. Жаль только, что в погоне за освобождением от прошлого и стремлением стать лучшей версией себя я забыла, что выбивающаяся из толпы внешность только привлекает нежеланное внимание. А вовсе не наоборот.

Последний раз взглянув на свое бледное лицо с густо подведенными уставшими глазами, я вздохнула и, сомкнув веки, сосчитала до пяти.

Я просто забыла закрыть мастерскую на ключ.

Со мной все в порядке.

Натянув черные джинсы-скинни, серую футболку с логотипом группы Papa Roach и толстовку на замке, я схватила рюкзак и помчалась в университет.

Возле аудитории образовалась толпа, какой я уже давно не видела. Пока нам на время заменили преподавателя, многие предпочитали пропускать историю искусства, мало кому нравилось пробираться через закоулки прошлого и разбираться во взлетах и падениях наших предшественников.

— Что происходит? — спросила я у Лиз, невысокой рыжеволосой бестии, которая всегда была в курсе всех событий. — С чего вдруг все сегодня потянулись к знаниям?

— А ты не в курсе? — Она взглянула на меня так, будто я только что вернулась из космоса и пропустила все последние новости. — Профессор Рид вернулся.

Каждую клеточку тела пронзило разрядом тока. Я рефлекторно прижала руку к животу. Дыхание сбилось. Меня будто окунули в ледяную воду и теперь удерживали на дне, отобрав шанс подняться к поверхности и сделать новый глоток воздуха, каким бы болезненным он ни был.

— Но… — Я прокашлялась, пытаясь скрыть панику в голосе. — Он же должен был оставаться в Нью-Йорке до лета.

В рамках программы по обмену опытом наш преподаватель Уильям Рид отчалил в Нью-Йорк полгода назад. Сразу после защиты проектов. Защиты, которую я провалила. Благодаря его стараниям.

От мыслей о нем ненависть воспряла и теперь прожигала меня неистовым пламенем, взрывалась фейерверком, кромсала внутренности на части.

— Лайла, с тобой все хорошо? — спросила Лиз, но ее вопрос звучал будто из-под воды.

Нервно сжав пальцами лямку рюкзака, я резко развернулась на месте и помчалась прочь от кабинета.

Я не готова с ним встретиться. Не так скоро.

Ноги сами несли меня по коридору. Страх оковами стиснул сердце. Перед глазами все расплывалось. Бежевые стены университета сменялись кадрами прошлого: улыбки, объятия, переплетенные пальцы, опрометчиво брошенные обещания, разгоряченные тела и смех, смех, смех… любовь, сменившаяся горечью от предательства; доверие, втоптанное в грязь до лоска начищенными ботинками; крик, эхом отскакивающий от стен мастерской, и боль, боль, боль… осталась одна только боль в душе и теле. Больничные стены, кровь и опустошение.

Продолжая нестись с невидящим взглядом, я завернула за угол к лестнице и врезалась в твердое тело. Чьи-то руки вцепились в мои предплечья, помогая удержать равновесие.

Мне не требовалось поднимать взгляд, чтобы понять, кто преградил мне путь.

Аромат корицы и яблока мгновенно достиг носа.

Я замерла и задержала дыхание.

Еще год назад я обожала этот запах. Он ассоциировался с домом и уютом. Сегодня же видела в нем одну только издевку. Напоминание о моей слабости.

Яблоко и корица. Жгучая сладость, отравляющая душу.

Именно так пахла моя первая любовь. Именно такой аромат носил мужчина, раскромсавший мне сердце. И сейчас он стоял передо мной.

Уильям Рид.

Мое наказание.

Мой ночной кошмар.

Мой преподаватель истории искусства.

— Лайла? — изумленно спросил он, все еще удерживая меня за предплечья. От мягкости его тона меня передернуло. Оцепенение спа́ло. Рваный выдох покинул губы. Уильям, будто тоже очнувшись, откашлялся и поправил себя:

— Мисс Деймос?

Опустив ладони к моим запястьям, Уильям нежно коснулся кожи, но тут же отдернул руки, когда за моей спиной раздалось:

— Профессор Рид! — Пара студенток прошли мимо нас и, не скрывая восхищения, бросили: — Мы так рады, что вы вернулись! — После чего, хихикая, сбежали вниз по лестнице.

Инстинктивно я вновь положила руку на живот. Мысленно сосчитав до пяти, решилась поднять голову и взглянуть на него. Уильям ни капли не изменился. Чуть отросшие светлые волосы были зачесаны назад, лишь несколько прядей выбились на лоб. Пухлые губы, гладкая кожа без единого изъяна, которой я всегда завидовала. Взгляд карих глаз мягкого медового оттенка медленно скользил по моей фигуре. Мы рассматривали друг друга, будто не виделись десятки лет, а не жалкие шесть месяцев.

— Должен заметить, новый образ вам к лицу. — Его голос, подобно яду, проникал под кожу. Раньше я была рада травиться им. Теперь же не желала пускать его в тело, душу, разум. Который уже затягивало тлетворной дымкой. — Захотелось перемен? — Дымка улетучилась, уступив место злости. Я опешила от вопроса. Смеет еще и насмехаться надо мной? Уильям не дал мне возможности ответить, взглянул на часы и продолжил: — Куда вы так торопились, когда до начала моей лекции осталось три минуты? — Он подступил ближе и мягко прошептал над ухом: — Вы же не собирались прогуливать?

Его возвращение застало меня врасплох. Язык будто прирос к нёбу. Чтобы не выставлять себя еще большей дурой и не поддаться гневу, грозившему взорвать меня изнутри, я просто развернулась и направилась к аудитории, где сразу заняла свободное место в четвертом ряду.

На лекциях Уильяма поток традиционно делился на две полов