Оглавление

Светлой памяти моей дорогой мамочки, Иды Тарасовны Нерсесовой, скончавшейся во сне (!) за пять дней (!) до своего 95-летия…, очень достойно прошедшей столь долгий жизненный путь (коллективизация, индустриализация, ВОВ — труженница тыла (лесоповал, лесосплав), хрущевский волюнтаризм, брежневский «застой», горбачевская «перестройка» и… все остальное), работавшей более полувека руководителем самого большого отдела ГМИИ им. А. С. Пушкина до 87 лет (!), посвящаю…

Человек растет с детства.

(древнеперсидская поговорка)

Мы живем один раз, но если жить правильно,

то одного раза достаточно…

(древнеперсидская поговорка)

«Не дай нам бог жить в эпоху перемен»

(древневосточная мудрость)

Все дело в мгновении: оно определяет жизнь

(Кафка)

Мой долг передать все, что мне известно,

но, конечно, верить всему не обязательно…

(Геродот)

Свет показывает тень, а правда — загадку

(древнеперсидская поговорка)

«Мысль любит тишину»

(сугубо авторское «оценочное» суждение)

Так говорил [либо ему (им) это приписывают!?] Наполеон о «героях» этой книги или, они — о «нем», либо… о «себе любимых»:

«Любимое дитя победы» (l’Enfant chéri de la Victoire) (прозвище Массена, данное ему Бонапартом после сражения при Ла Фаворита)

«Он исключительно благороден и прекрасен среди огня и хаоса битвы» (Il est exceptionnellement noble et est beau parmi le feu et le chaos de la bataille) (Наполеон о Массена)

«Кто не видел, как дрался Массена при Асперне, тот ничего не видел» (Наполеон о Массена)

«Генерал, вы так геройски оборонялись, что мы не можем вам ни в чем отказать» (британский адмирал Кейт — Массена во время переговров о почетной капитуляции последнего в Генуе.)

«Если мы будем действовать согласованно, Сульт со стороны Гларуса, Мортье со стороны Муттенталя, а я со стороны Шехенталя, мы заставим Суворова околеть в горах» (Лекурб — Массена)

«Он защищается как дог, но я держу его крепко!» (то ли Массена, то ли, все же, Лекурб — о Суворове, прорывавшемся через Альпы на помощь Римскому-Корсакову)

«…слишком много ворует в венецианских владениях, тащит все, что попадает ему под руку» (Наполеон о Массена)

«…грабит всюду, где только может» (Наполеон о Массена в своем письме брату весной 1806 г. в Неаполь)

«Посоветуйте Массене, чтобы вернул в казну все присвоенные им 6 млн франков. Если он сделает это быстро, то это его спасет. Если нет, то я предам его суду военного трибунала. В конце концов это уже слишком крупный разбой» (Наполеон — брату).

«Я сражался, служа ему (Наполеону. — Авт.), а он был настолько жесток, что отнял у меня мои скромные сбережения» (жалоба Массена на решение Бонапарта отобрать у него награбленное)

«Из-за вас вся моя голова поседела» (Массена — Веллингтону)

«В действиях Массена был бесценный человек, и если б он своих блистательных качеств не помрачил лихоимством, то сделался бы великим человеком» (Наполеон о Массена)

«Массена был превосходным генералом, у которого высокое качество равновесия рождалось в минуту боя, посреди опасностей» (Наполеон о Массена)

«Только среди кровопролития обдумывал он распоряжения, которые следовало бы сообразить заранее. В огне сражения с величайшей основательностью и хладнокровием отдавал он свои приказы и принимал надлежащие меры… Под ураганным огнем противника он оставался спокойным и непоколебимым, как утес. Он был исключительно благороден и прекрасен среди огня и хаоса битвы» (Наполеон о Массена)

«Массена был выдающимся человеком и вследствие странной особенности своего темперамента обретал равновесие характера лишь в пылу сражения» (Наполеон о Массена)

«Слава — прекрасная вещь. Но ведь ее не положишь в банк!» (Массена о своей страсти к деньгам)

«Самоотверженность, верность своему долгу, своей стране, и будь что будет» (Наполеон о Монсее)

«Вы не разбираетесь в людях. Монсей честен даже в самых потаенных своих мыслях» (Наполеон)

«Монсей был человеком чести!» (Наполеон)

«Я уезжаю в Германию, и мне будет спокойнее, если вы останетесь в Париже» (Наполеон — Монсею, уезжая на войну с Австрией в 1809 г.)

«Ну вот, теперь можно и умереть» (Монсей после похорон Бонапарта в Париже в Доме инвалидов)

«Ну что ж, передайте ему, чтобы он оставался честным человеком» (Мортье-отец-торговец — Мортье-сыну на известие, что тот стал маршалом Империи!)

«Я либо умру со своими солдатами, либо мы вместе прорвемся» (Мортье в ходе боя под Кремсом-Дюрренштайном)

«Мортье! Ну, а ты почему молчишь? Ты же у меня самый бедный из маршалов! (Наполеон — Мортье)

«Безусловно, храбрый человек» (Наполеон о Мортье)

«Таскается за своей юбкой» (Наполеон о супруге Мортье)

«Первый солдат Франции» (Le premier soldat de France) и «Король Франкони» (Le roi Franconi) (прозвища Мюрата)

«С приходом революции моя судьба переменилась к лучшему! В моем возрасте, с моей храбростью и военными талантами я могу пойти дальше. Господь не допустит, чтобы я обманулся в своих ожиданиях». (Мюрат в письме своему брату Пьеру 19 ноября 1792 г.)

«В поле он был настоящим рыцарем и Дон-Кихотом! В кабинете — хвастуном без ума и решительности!» (Наполеон о Мюрате)

«Не было более решительного, бесстрашного и блестящего кавалерийского начальника… Он был моей правой рукой, но, предоставленный самому себе, терял всю энергию. В виду неприятеля Мюрат превосходил храбростью всех на свете, в поле он был настоящим рыцарем, в кабинете — хвастуном без ума и решительности» (Наполеон о Мюрате)

«Вышвырните-ка мне всю эту свору вон!» («Foutez-moi tout ce monde dehors!») (команда Мюрата, отданная его гренадерам во время переворота в пользу генерала Бонапарта)

«Я просто не могу позволить, чтобы моя семья породнилась с такой посредственностью!… Тем более, что он всего лишь сын трактирщика» (Наполеон о сватовстве Мюрата к его сестре Каролине)

«У него (Мюрата. — Я.Н.) так мало в голове» (Наполоен своим близким о Мюрате)

«Немедленно переоденьтесь в строевую форму, а то вы смахиваете на циркача Франкони!» (Наполеон — Мюрату)

«Сир, боевые действия закончились ввиду отсутствия неприятеля» (рапорт Мюрата Наполеону о сдаче прусского воинского соединения в плен под Любеком)

«Так как вы берете крепости кавалерией, мне придется распустить своих инженеров и отдать на переплавку осадную артиллерию» (ответ Наполеона на уже указанный победный рапорт Мюрата)

«Любезный брат, я поздравляю вас со взятием Штеттина. Если наша легкая кавалерия так берет укрепленные города, мне придется распустить инженерные войска и отослать на переплавку наши осадные орудия» (реакция Бонапарта на стремительные захваты прусских городов Мюратом в кампании 1806 г.)

«Я болен и что тут мне, королю, делать! Провожать эту сволочь (имелись в виду обмороженные, одичавшие остатки Великой Армии — Я.Н.) достаточно какого-нибудь генерала! Служить далее этому безумцу невозможно! Прими я предложения англичан — я был бы таким же великим государем, как императоры России и Австрии» (Мюрат — генералитету и маршалату в Вильно в конце Русского похода 1812 г.)

«… король Пруссии и император Австрии правят по милости божьей, их создало время и привычки народов. А вы король только по милости Наполеона и пролитой французской крови, и можете им оставаться только благодаря Наполеону и верности Франции. Черная неблагодарность ослепляет вас» (отповедь Мюрату его давнего недруга маршала Даву)

«Только один император может заставить меня замолчать, но уж никак не Мюрат, который никогда не был моим государем и никогда им не будет!» (Даву — Мюрату)

«Неаполитанский король — человек во всех отношениях менее способный командовать армией» (Бертье о Мюрате в финале Московского похода 1812 г.)

«Капитан стрелковой роты лучше бы командовал армией, нежели вы!» (Наполеон — Мюрату после того как тот самовольно бросил остатки Великой Армии под Вильно в конце Русского похода 1812 г.)

«Мюрат незаменим в атаке или когда на поле боя все ладится, но ему не хватает силы воли и твердости характера огрызаться в отступлении, самом сложном, как известно, виде боя! Столь важное дело маршалу Мюрату не по плечу!…» (Наполеон о Мюрате)

«Ваш супруг очень храбр на поле сражения, но слабее женщины или монаха, когда не видит неприятеля. У него нет совсем моральной храбрости» (Наполеон — своей сестре Каролине, жене Мюрата)

«Ему не следовало рассчитывать ни на что с моей стороны, кроме суровости, и я проявил редкую силу духа, не выказав к нему ненависти» (объяснения причин отказа Бонапарта вернуть Мюрата в армию перед Ватерлоо)

«Я бы взял его с собой и под Ватерлоо, но опасался ропота войска, которое знало его прошлогоднюю измену. А кто знает?! Может, он и принес бы мне победу? Как никто другой он умел лихо врубаться в пехотные каре противника и сеять там панику! Три или четыре английских каре были для него не помеха» (Наполеон о Мюрате)

«У Мюрата было много отваги и… мало ума! Громадный разрыв между этими его свойствами и определил личность Мюрата» (Наполеон о Мюрате)

«Солдаты, исполните свой долг, стреляйте в сердце, но пощадите лицо!» (приказ Мюрата «своей» расстрельной команде!)

«Я не знал никого храбрее Мюрата и Нея. Но первый из них был благороднее по характеру, великодушен и откровенен» (Наполеон о Мюрате и Нее)

«Участь Нея и Мюрата меня не удивила. Они умерли геройски, как и жили. Такие люди не нуждаются в надгробных речах» (Наполеон)

«Храбрейший из Храбрых» (Le Brave des braves), «Рыжий Лев» (Le lion rouge), «Неутомимый» (L`infatigable), «Красномордый» (Le rougeaud) и «Рыжий Мишель» (Michel le rouge) (прозвища Нея)

«Это лев, а не человек!» (C`est le lion, et non personne!) (Наполеон о Нее после Фридлянда)

«Блистательная отвага Нея, сопоставима лишь с отвагой времен рыцарства!» (Бертье о Нее)

«Там — Le Rougeaud! (Красномордый) Сейчас дело пойдет!» (солдаты о Нее)

«Нет, для этого у меня не было времени» (ответ Нея на вопрос испытывал ли он когда-нибудь страх?)

«Много я повидал в жизни трусов, но таких негодяев, как вы, встречать не приходилось» (Ней — офицеру-бахвалу, славишемуся задиростью в мирное время, но бежавшему с поля боя)

«Примите это оружие на память о дружбе и уважении, которые я испытываю по отношению к вам. Оно принадлежало паше, нашедшему героическую смерть в битве при Абукире! Теперь вам надлежит защищать ею Республику!» (Бонапарт — Нею при их первой встрече-знакомстве в Тюильри в 1801 г.)

«Генерал! Я клянусь, что расстанусь с этой саблей только вместе с моей жизнью!» (ответ Нея на подарок сабли Наполеоном)

«Ней один дерется против всей австрийской армии!» (обеспокоенный Ланн — Наполеону, видя, что Ней один штурмует Эльхингенские высоты)

«Всегда он (Ней. — Я.Н.) таков, атакует неприятеля, как только завидит его» (философский ответ Наполеона на обеспокоенность Ланна)

«Вино уже откупорено, остается выпить его!» (Ней — своим командирам, азартно кидаясь в атаку на массу пруссаков в начале битвы при Йене силами всего лишь одного корпусного авангарда)

«Скажите Его Величеству, что я ни с кем не делю славу!» (Ней — присланному ему Бонапартом подкреплению Ланна в битве при Йене, где он по собственной безбашенности началу оказался в очень опасной ситуации)

«Скорее отбирайте у пленных оружие; их вдвое больше, чем нас» (Ней своему адьютанту при сдаче мощнейшей прусской крепости Магдебург, обороняемой 23-тысячным гарнизоном с 800 орудиями)

«Я не нуждаюсь в гусарах 93-го года» (пренебрежительное высказывание Наполеона о Нее после его неудачной самостоятельной погони за прусским корпусом Лестока в начале 1807 г.)

«Что за резня! И без всякого результата!» (Ней о Прейсиш-Эйлаусском побоище)

«Отлично, господин маршал! Я весьма доволен. Вы выиграли для нас эту битву!» (Оценка Наполеоном вклада Нея в победу при Фридлянде)

«Сир, мы — французы и всегда должны побеждать!» (Ответ Нея — Бонапарту на похвалу)

«Жители этой страны упрямы, а женщины и дети принимают участие в боях; я не вижу конца этой войне» (Ней — Бонапарту о войне на Пиренейском п-ве)

«Что делает император позади армии? Чего он там дожидается, кроме поражения? Уж если он больше не полководец и не воюет сам, а желает повсюду разыгрывать императора, то пусть убирается в Тюильрийский дворец и предоставит нам самим команду!» (реакция Нея на категоричный отказ Бонапарта ввести в дело Старую Гвардию в финале Бородинского сражения)

«Что же, мы пришли сюда только для того, чтобы посмотреть как наш император „играет в шахматы“ на поле сражения! Чего он там дожидается, кроме поражения? Уж если он больше не полководец и не воюет сам, а желает повсюду разыгрывать императора, пусть он убирается в Тюильри и предоставит нам самим командовать!» (вопль Нея на отказ Бонапарта ввести в дело Старую Гвардию, чтобы дожать зашатавшихся было и попятившихся назад — к Горкам — русских в битве при Бородино)

«Маршал Франции не сдаётся!» (Le marechal de la France ne cede pas!) (Ней — на предложение русского генерала Милорадовича в ходе отступления Великой Армии из России 3 ноября 1812 г. после сражения под Вязьмой)

«Вы когда-нибудь слыхали, чтобы маршалы Франции сдавались в плен?! Моя шпага выведет меня отсюда!» (Ней — Милорадовичу)

«У меня в подвалах Тюильри 300 млн. франков; я их охотно отдал бы, чтобы только спасти маршала Нея» (Наполеон, узнав что арьергард Нея отрезали русские после сражения под Красным)

«У меня в Тюильри, в моих подвалах, 300 млн. франков; я их охотно отдал бы лишь бы маршал Ней вышел живым из этой скверной передряги» (Наполеон, узнав что арьергард Нея отрезали русские после сражения под Красным)

«Какой человек! Какой солдат! Какой молодец!» (реакция Бонапарта на появление Нея 21 ноября 1812 г. в Орше, когда его уже посчитали погибшим в арьергардных боях после Красного)

«… С 50 французскими гренадерами я задержу всех казаков на свете!» (Ней — на предложение баварского генерала Вреде, продолжить ретираду из Вильно вместе)

«У меня нет другой возможности отплатить вам, кроме как, рассказав всем об этом происшествии; но это было бы столь недостойно, что я не стану этого делать» (тяжелораненый Удино на оскорбление Неем под Березиной)

«… Вы не узнаете меня, господа? Я — арьергард Великой армии! Я — маршал Ней!». (Ней 5 декабря 1812 г. в одном из ресторанов немецкого города Гумбинен, обедавшим там наполеоновским офицерам)

«Эти юноши — герои! С ними я мог бы сделать все, что угодно!» (Ней о новобранцах Саксонской кампании 1813 г.)

«Я призову армию!» — «Сир, армия не сдвинется с места», — парирует Ней. — «Она повинуется мне!» — теперь уже срывается на крик император. — «Армия повинуется своим генералам!» — слышит он в ответ (диалог между Наполеоном и Неем во время знаменитой сцены отречения императора 4 апреля 1814 г.)

«Офицеры, унтер-офицеры и солдаты! Дело Бурбонов… погибло навсегда!» (Ней — своим войскам, увидев, что они вот-вот перейдут на сторону вернувшегося с Эльбы Наполеона)

«Словно плотина прорвалась, я должен был уступить силе обстоятельств» (так Ней объяснил свой переход на сторону вернувшегося с Эльбы Бонапарта)

«Разве я могу остановить движение моря своими руками!?» (ответ Нея — на упрек офицеров-роялистов в нарушении королевской присяги)

«Презренный! У него, стало быть, нет больше чести!» (реакция Людовика XVIII на известие об измене Нея)

«Если б только меня убила английская пуля!» (Ней перед сражением при Катр-Бра)

«Какая нерешительность! Какая медлительность!» (оценка Наполеоном действий Нея в сражении при Катр-Бра)

«Вы погубили Францию!» (вердикт Наполеона Нею после сражения при Катр-Бра)

«Если мы не умрем сегодня здесь под пулями англичан, то завтра нас повесят эмигранты!» (Ней — генералу Друэ д’Эрлону, командиру корпуса, во время Ватерлооского побоища)

«Смотрите, как умирает маршал Франции!» (вопль Нея в ходе финальных атак на врага в битве при Ватерлоо)

«Как же он допустил, чтобы его поймали? Ведь мы давали ему столько шансов уйти!» (Людовик XVIII — на известие об аресте Нея)

«Ней самый храбрый из людей, но все его достоинства сводятся только к этому. Он столь же слаб, сколь и отважен. (Наполеон о Нее)

«У него есть наклонность к неблагодарности и крамоле. Если бы я должен был умереть от руки маршала, я готов бы держать пари, что это было бы от его руки»… (Наполеон о Нее)

«Никто не должен нарушать данное слово. Я презираю предателей. Ней обесчестил себя» (реакция Наполеона на измену Нея Бурбонам и на их смертный приговор тому)

«Французы, я протестую против моего приговора! Моя честь…» (обрывок последних слов Нея в момент его расстрела у решетки сада Люксембургского дворца)

«Прекрасная смерть. Вот как нужно умирать!» (военный комендант Парижа граф Л. де Рошешуар своим офицерам)

«Ней был человеком храбрым. Его смерть столь же необыкновенна, как и его жизнь. Держу пари, что те, кто осудил его, не осмеливались смотреть ему в лицо» (Наполеон о Нее)

«Ней — храбрейший человек на поле битвы, но вот и все» (оценка военных дарований Нея Наполеоном на острове Св. Елены)

«Участь Нея и Мюрата меня не удивила. Они умерли геройски, как и жили. Такие люди не нуждаются в надгробных речах» (Наполеон — о Нее)

«Разбойник» (Le brigand) или «Огромный либо Длинный Пруссак» (Le Grand Prussien) (прозвища Ожеро)

«Вы увидите, как я буду говорить с этим мальчишкой!» [Ожеро — Массена, Серюрье и Лагарпу (?) перед встречей-знакомством с Наполеоном — новым командующим Итальянской армией весной 1796 г.]

«Нападать! Нападать! Нападать!» (одна и та же установка Ожеро на всех военных советах)

«Давай-давай! Вперед!! За мной ребята!!!» (так Ожеро командовал на поле боя)

«А этот Ожеро — лихой малый!» (Наполеон об Ожеро)

«Да, но вспомните, что он сделал для нас у Кастильоне!» (Наполеон — недоброжелателям Ожеро)

«Если даже вы все отступите, я остаюсь один со своей дивизией молодцов и утром атакую врага!» (львиный рык Ожеро — отповедь сомневающимся «коллегам по ремеслу» в ходе многодневного сражения при Кастильоне)

«Этот генерал решителен и мало способен к рассуждению, что делает из него прекрасное исполнительное орудие» [Бонапарт — Директории, посылая ей в Париж в помощь Ожеро для переворота 18 фрюктидора (4 сентября) 1797 г.]

«Трепещите, роялисты! До Парижа для нас остался лишь один шаг! Ваши беззакония уже оценены по достоинству и расплата за них — на конце наших штыков!» [Прокламация Ожеро с угрозой врагам Директории перед его отправкой для переворота 18 фрюктидора (4 сентября) 1797 г.]

«Я прибыл, чтобы убить роялистов» (Ожеро — Директории в канун фрюктидора)

«Какой отъявленный разбойник» (реакция Карно на заявление Ожеро)

«Как, генерал, вы не полагаетесь на вашего маленького Ожеро?!» (Ожеро — Бонапарту в ходе переворота 18 брюмера 1799 г.)

«Сиди смирно, снявши голову, по волосам не плачут!» (рык Наполеона на попытку Ожеро в самый критический момент отговорить Бонапарта от продолжения переворота в свою пользу)

«Красивая церемония. Жаль только, что на ней не присутствовали сто тысяч убитых ради того, чтобы таких церемоний не было» (Une belle ceremonie. On regrette seulement qu, a elle il n,y avait pas cemt mille tue pour que telles ceremonies ne soient pas) (публичная реакция Ожеро на подписание Наполеоном религиозного конкордата с папским престолом 15 июля 1801 г.)

«Маршал Ожеро уже давно не солдат» (Наполеон об Ожеро после Прусско-Польской кампании 1806—07 гг.)

«Да знает ли этот мужик (Наполеон. — Авт.), что он делает? Вы не находите, что в этих последних событиях и в катастрофе, последовавшей за ними, он потерял голову? Трус! Он нас бросил, сдал нас всех, и неужели вы поверите, что я буду настолько безумен или глуп, чтобы подставлять свою голову под пули, штурмуя там какие-то предместья Лейпцига. Вам стоит взять пример с меня и уносить ноги!» (обращение Ожеро к Макдональду сразу после битвы под Лейпицгом)

«Старина Ожеро, вы уже не тот, что при Кастильоне» (Наполеон — Ожеро в начале Французской кампании 1814 г.)

«Сир, я снова буду Ожеро времен Кастильоне, если вы вернете мне солдат Итальянской армии» (ответ Ожеро Наполеону на его упрек)

«Главный виновник проигрыша кампании 1814 года» (Le coupable principal de la perte de la campagne de 1814) (вердикт Наполеона об Ожеро)

«До этого вас довело ваше немыслимое честолюбие!» (Ожеро — отрекшемуся императору Наполеону на их случайной встрече в Валансе)

«Ему бы следовало выйти на батарею и погибнуть в бою!» (Ожеро — вслед Бонапарту, направившемуся на Эльбу)

«За нашего горячо любимого монарха, короля — отца французов!» («Тронная речь» Ожеро перед королем Людовиком XVIII)

«Мы были побеждены, из-за двух человек — Ожеро и Мармона. Оба они перешли на сторону врага, предав наши лавры, свою страну, своего сюзерена и благодетеля» (первая прокламация Наполеона к французской армии после высадки во Франции с острова Эльба)

«Имя победителя при Кастильоне может остаться дорогим для Франции, но она отвергла память Лионского изменника» (Наполеон о роли Ожеро в кампании 1814 г.).

«Господин маршал, император не желает вас видеть. Его Величество поручил мне передать вам приказ отправляться в ваши поместья» (отповедь Наполеона Ожеро, переданная через Даву во время «Ста дней»)

«Мы — трусы! Мы должны были настоять на своем праве судить Нея, затем, чтобы спасти его от него самого» (крик отчаяния Ожеро на известие о казни Нея)

«Ожеро и манеры — понятия просто несовместимые» («афоризм»)

«Польский Баярд» (Le Bayard polonais) (прозвище Понятовского)

«… добрый поляк» (Мюрат о Понятовском)

«… человек чести» (Даву о Понятовском)

«Могу дать наилучшие свидетельства в пользу Понятовского, проявившего в своих поступках открытость, заслуживающую полного доверия. Его упрекают в слабости характера и легкомыслии, но это человек честный и человек чести, и я передаю ему командование над армией» (Даву о Понятовском — Наполеону)

«… человек легкомысленный, непоследовательный и не пользующийся в Варшаве уважением» (Наполеон — о Понятовском)

«Мы будем драться, мы отомстим!» (призыв Понятовского к полякам перед началом Саксонской кампании 1813 г.)

«Желая выразить князю Понятовскому чувства особенного нашего уважения и признательности и вместе с тем связать его теснейшими узами с интересами Францию, пожаловали мы его в достоинство маршала нашей Империи» (приказ Наполеона по армии в связи с производством Понятовского в маршалы 16 октярбя 1813 г.)

«Понятовский был истинным королем Польши, он обладал всеми качествами, необходимыми для этой высокой должности» (Наполеон о Понятовском)

«Понятовский был благородный человек, полный чувства чести и храбрости. Я намеревался сделать его польским королем, если бы мой поход в Россию был удачен» (Наполеон о Понятовском на острове Св. Елены)

«Настоящим королём Польши был Понятовский, он обладал для этого всеми титулами и всеми талантами… Это был благородный и храбрый человек, человек чести. Если бы мне удалась русская кампания, я сделал бы его королём поляков» (Наполеон о Понятовском)

«Человек из льда» (L`homme de glace) и «Сова» (Le Hibou) (прозвища Сен-Сира)

«С Дезе побеждают в сражениях, а с Сен-Сиром их не проигрывают» (Моро о Сен-Сире)

«Он позволял разбить своих товарищей» (Наполеон о Сен-Сире)

«Как хорошо, если бы у наших бедных солдат было такое же» (слова Сен-Сира перед смертью)

«Кто владеет ею так, как вы, не может быть лишён её» (Суворов — Серюрье, возвращая тому шпагу после битвы при Адде в 1799 г.)

«Он был отважен, лично неустрашим, но ему не везло. У него было меньше порывистости, чем у предыдущих (Бертье, Массена, Ожеро — Я.Н.), но он их превосходил своими нравственными качествами, мудростью своих политических убеждений и честностью в отношениях с людьми…» (Наполеон о Серюрье в ходе Итальянской кампании 1796—97 гг.)

«Серюрье… решил участь сражения у Мондови» (Наполеон о Серюрье)

«… старым солдатом, который и в самые трудные времена, и тогда, когда мы шли к победе, всегда подавал пример строгой дисциплины и холодной неустрашимости — первейших качеств генерала» (Наполеон о Серюрье)

«Солдаты! В эти минуты кучка заговорщиков из числа депутатов убивает вашего генерала. Но я прошу вас сохранять спокойствие» … «Жизни генерала Бонапарта угрожают враги республики! Но главное — выдержка и спокойствие» (призывы Серюрье к гренадерам наполеоновского конвоя в критические минуты «усмирения» Совета Пятисот в ходе переворота 18 брюмера)

«Кому доверить эту должность, как не старому солдату, который и в самые трудные времена, и тогда, когда мы шли к победе, всегда подавал пример строгой дисциплины и холодной неустрашимости — первейших качеств генерала» (Наполеон — назначая Серюрье губернатором Дома Инвалидов)

«Король Николя» (Le roi Nicolas) и «Железная рука» (Bras-de-Fer) (прозвища Сульта)

«По суждениям и храбрости он имеет немногих себе равных» (Массена, представляя Сульта — Наполеону)

«Те, кто не может вынести то, что я сам делаю, останутся дома; в то же время те, кто вынесет это, будут способны завоевать мир» (Сульт — Наполеону на упреки солдат и командиров его IV корпуса в излишней суровости в муштре)

«Мой дорогой маршал, вы превосходный тактик!» (Наполеон — Сульту в ходе битвы под Аустерлицем)

«… лучший в Европе знаток маневра» (Наполеон о Сульте после Аустерлицкого сражения)

«Я ничего не помню, кроме Аустерлица» (реакция Сульта на сумасбродными действиями маршала в Португалии)

«Нам нанесен огромный урон» (Наполеон — Сульту после эйлаусского побоища).

«Ну да, ведь и наши пули тоже не из ваты» (ответ Сульта — Наполеону)

«Остерегайтесь делать это (уйти с поля боя — Я.Н.), сир — оставьте войска на поле битвы, и слава победы достанется вам; от того, что я увидел, я ожидаю, что противник за ночь отступит» (Сульт — Наполеону с предложением не покидать поля битвы при Эйлау раньше русских).

«Ней снова компрометирует нас» (Сульт — Наполеону об атаке Нея силами лишь одной лишь кавалерии без пехотной и артиллерийской проддержки на центральные позиции Веллингтона при Ватерлоо, имея в виду опрометчивые действия Нея в сражении под Йеной в 1806 г.).

«Милостивый государь, Бертье направил бы не одного, а сто гонцов!» (Наполеон — Сульту, узнав, что тот направил к маршалу Груши с приказанием немедленно идти к полю сражения при Ватерлоо лишь одного офицера)

«Вы считаете Веллингтона сильным полководцем лишь потому, что он смог победить вас!» (Наполеон — Сульту в день битвы при Ватерлоо)

«… он знал, как привести и расположить войска на поле битвы, но он плохо представлял себе, как использовать их в ходе сражения» (Веллингтон о Сульте)

«…тот, кто гораздо лучше составит армейскую диспозицию, нежели возглавит армию» (Наполеон о Сульте, уже будучи на острове Святой Елены)

«Сульт способный, но слишком честолюбив» (Наполеон о Сульте)

«Мне следовало ради примера расстрелять Сульта, наибольшего грабителя среди всех» (Наполеон о Сульте)

«Сульт имел свои ошибки и свои достоинства… Почти невероятно, что этот человек, столь великий везде по характеру, раболепствовал в собственном доме» (Наполеон о Сульте-подкаблучнике)

«Маршал войны в Испании» (Le maréchal de la guerre d’Espagne), «Справедливый человек» (El Hombre justo) (прозвища Сюше)

«…Здесь отличился Сюше, впоследствии маршал Франции, тогда командир батальона ардешских волонтеров» (Бонапарт о Сюше в очерке о Тулоне)

«Сюше возвысился до удивительной степени в соединении качеств ума и характера» (Наполеон о Сюше, уже будучи в изгнании на о-ве Св. Елены)

«Кто является наиболее способным из французских генералов? — Трудно сказать, но мне кажется, что Сюше» (Наполеон о Сюше, будучи уже на острове Св. Елены)

«Баярд французской армии» (Le Bayard de l’armée française), «Современный Баярд» (Le Bayard moderne), «Маршал тридцати пяти ран» (Le Maréchal aux trente-cinq blessures), «Спаситель армии» (Le sauveur de l’armée) (прозвища Удино)

«Ах, как я их всех любил; я очень хорошо это знаю, я всех их послал на смерть» (Удино о своих солдатах)

«Если бы русские ударили всей массой, то мы бы пропали» (Удино о начале битвы при Фридлянде)

«Передайте Императору, что мои маленькие глаза хорошо видят. Здесь вся русская армия. Я не смогу ее удержать» (Удино — Наполеону о развитии событий в начале битвы при Фридлянде)

«Ну вот, герцог! Вы должны стать моим слесарем, ваша задача — открыть для меня переправу!» (Наполеон — Удино на известие о находке места для переправы Великой Армии через Березину у Студенок)

«Скажите вашему маршалу, что сражение будет выиграно в 3 часа дня, а до этого времени пусть обходится, как знает» (ответ Наполеона — Удино на просьбу прислать подкрепления в ходе сражения при Баутцене)

«Итак, мы продолжаем войну? Скверное дело!» (реакция Удино на намерение Наполеона продолжать войну с союзниками после Плесвицкого перемирия в 1813 г.)

«Действительно, трудно найти меньшие умственные способности, чем у герцога Реджио» (реакция Бонапарта на весть поражении Удино под Гросс-Беерном 1813 г.)

«Это означало бы, что мы перестанем быть солдатами и превратимся в партизан!» (ответ Удино на предложение Наполеона перенести весной 1814 г. войну за Луару)

«Ну, да! Один из восемнадцати…» (Массена)

В фактологической версии биографии маршала Империи (19 мая 1804 г.), герцога де Риволи (19 марта 1808 г.), князя Эсслингского (31 января 1810 г., Андре Массена по прозвищу «Любимое дитя победы» (фр. l’Enfant chéri de la Victoire), говорится, что он родился 6 мая 1758 г. в Ницце (Сардиния) в семье зажиточного торговца вином Жюля-Сезара Массена (-1764) и его супруги Катрин Фабр.

В 1771 г. он поступил на торговый корабль юнгой, а 18 августа 1775 г. завербовался в Королевский Итальянский полк, 1 сентября 1776 г. — капрал, 18 апреля 1777 г. — сержант, 14 февраля 1783 г. — фурьер, считался одним из лучших унтер-офицеров полка. 4 сентября 1784 г. — аджюдан-унтер-офицер, в 1789 г. (после 14 лет службы) вышел в бессрочный отпуск в этом самом высоком чине, который мог получить не дворянин и завёл собственное дело.

…Между прочим, 10 августа 1789 г. Массена женился на Анне Мари Розали Ламаре (1765—1829), дочери хирурга из Антиба, с которой у него четверо детей. Младший сын маршала, Франсуа Виктор Массена, 2-ой герцог Риволи (1799—1863) — орнитолог-любитель, собравший коллекцию из 12 с половиной тыс. экземпляров птиц, которую передал Академии естественных наук Филадельфии, США. Описал несколько новых видов попугаев. Внук маршала, Виктор Массена (1836—1910) — французский политик, депутат парламента. Сохранив огромное наследство маршала, его сын и внук оставались очень богатыми людьми. Виктор Массена построил в Ницце виллу, которую его сын, правнук маршала, продал городу для размещения городского музея, который получил название музей Массена. Дочь маршала, Виктория Тек Массена (1794—1857), вышла замуж за героя битвы при Ватерлоо генерала (впоследствии маршала) Оноре Рея (1775—1860), бывшего офицера для поручений её отца. Двумя другими детьми были дочь Мария Анна Элизабет Массена (1790—1794) и сын Проспер Жак Массена (1793—1821)…

В 1789 г. вступил в Национальную гвардию Антиба и 21 сентября 1791 г. избран старшим аджюданом 2-го батальона волонтёров департамента Вар, с 1792 по 1798 г. сражался в рядах Итальянской Армии. 1 августа 1792 г. — подполковник, 17 августа 1793 г. — шеф бригады 51-го пехотного полка, участвовал в осаде Тулона, 22 августа 1793 г. — бригадный генерал, 20 декабря 1793 г. — дивизионный генерал.

Прославился в ходе Первой Итальянской кампании 1796—97 гг. генерала Бонапарта, принимал участие в сражениях при Лоано, Монтенотте, Дего, Лоди, Лонато, Кастильоне (награждён Почётной саблей — Sabre d, Honneur), Кальдиеро и Арколе, за исключительное мужество в сражении при Риволи получил в армии прозвище «Любимое дитя Победы» (Еnfant cheri de la Victoire).

В 1798 г. он был послан в Рим для истребования удовлетворения за убийство французского генерала Дюпота, который находился в Риме в составе посольства Жозефа Бонапарта. В качестве удовлетворения Массена фактически оккупировал Рим. Здесь у военачальника возникли крупные пререкания с подчинёнными по поводу грабительства комиссариатских чиновников армии, которым он, по-видимому, покровительствовал.

В 1799 г. он получил командование войсками в Швейцарии, в Первой битве под Цюрихом 4—7 июня потерпел поражение от австрийской армии эрцгерцога Карла и отступил, бросив в городе 149 орудий.

Правда, после ухода эрцгерцога вернулся и во Второй битве под Цюрихом разбил русско-австрийскую армию под командованием генерала Римского-Корсакова несмотря на то, что его армии численностью 35 тыс. (есть и др. цифры) противостоял русский корпус численностью 27 тыс. и (лишь отчасти!) австрийский корпус численностью 25 тыс.

19—20 сентября 1799 г. потерпел поражение в бою с русскими войсками под командованием Суворова в Муттентале и Клентале (Швейцария). Там он чуть было не попал в плен и чудом спасся, оставив в руках русского унтер-офицера Махотина обрывок своего расшитого золотом генеральского мундира.

После переворота 18 брюмера отозван из Швейцарии и 23 ноября 1799 г. назначен командующим 40-тысячной Итальянской Армии, в апреле 1800 г. потерпел поражение от австрийских войск генерала Меласа и с боями отступил в Геную, где в конце апреля был блокирован войсками фельдмаршала Отта.

После трёхмесячной героической обороны был вынужден 4 июня капитулировать на почётных условиях.

19 мая 1804 г. — маршал Империи, с 2 февраля 1805 г. — шеф 14-й когорты Почётного Легиона.

Во время Австро-русской кампании 1805 г. командовал войсками в Италии, выстоял в сражении с эрцгерцогом Карлом при Кальдиеро, потом занял Венецию, Каринтию и Штирию; после Пресбургского мира оккупировал Неаполитанское королевство.

1 июля 1806 г. добился капитуляции крепости Гаета, затем подавил восстание в Калабрии.

В Прусско-русском походе 1806—07 гг. командовал правым крылом армии с 24 февраля 1807 г. — командир V корпуса Великой Армии (Grande Armee), действовал на Варшавском фронте, по заключении Тильзитского мира, получил титул герцога Риволи.

11 апреля 1809 г. — командир IV корпуса Армии Германии, отличился в сражениях при Ландсгуте, Экмюле, Эберсдорфе, Эсслинге, Ваграме и Цнайме, ещё раз подтвердив свою репутацию одного из лучших и самых бесстрашных полководцев Наполеона, который говорил о Массена: «Он исключительно благороден и прекрасен среди огня и хаоса битвы» (Il est exceptionnellement noble et est beau parmi le feu et le chaos de la bataille). Массена получил титул князя Эсслингского (ныне Эсслинг находится в черте Вены). «Кто не видел, как дрался Массена при Асперне, тот ничего не видел», — говорил впоследствии Наполеон.

17 апреля 1810 г. назначен командующим Армии Португалии, осадил Сиудад-Родриго и Альмейду, но не сумел нанести решительное поражение англичанам Веллингтона в сражении при Бусако, что позволило последнему отступить на линию Торрес-Ведрас. Не получив обещанных Императором подкреплений и недостаток продовольствия принудил

6 марта 1811 г. Массена начать отступление к испанской границе и 8 апреля покинуть португальскую территорию. 3 мая атаковал Веллингтона у Фуэнтес де Оноро, но несмотря на отчаянные атаки, не смог овладеть городом.

10 мая был заменён маршалом Мармоном и вызван в Париж для обьяснений. С этого времени боевая деятельность Массена прекращается; в политических событиях он тоже не играет никакой роли.

С 16 апреля 1813 г. — командующий 8-м военным округом.

Во время «Ста дней» присоединился к Императору, 2 июня 1815 г. награждён титулом пэра Франции.

Когда Наполеон в 1815 г. вторично отрёкся от престола, временное правительство поручило Массена командование парижской национальной гвардией; по занятии столицы союзными войсками он удалился оттуда и напомнил о себе лишь во время процесса маршала Нея, доказывая некомпетентность военного суда.

После Второй Реставрации отстранён от службы.

Умер трижды Кавалер орд. Почетного Легиона (Шевалье — 11 декабря 1803 г., Высший Офицер — 14 июня 1804 г. и Большой Орёл — 2 февраля 1805 года) и множества др., в том числе, зарубежных наград 4 апреля 1817 г. в Париже от туберкулёза в возрасте 58 лет, и 40 из них он отдал армии, пройдя путь от капрала (1 сентября 1776 г.) до маршала Империи (19 мая 1804 г.) за 28 лет, похоронен на кладбище Пер-Лашез.

Именем маршала Андре Массена названы: эскадренный броненосец военно-морских сил Франции, станция Лионского метрополитена, улица в Лионе, на которой находится одноименная станция метро, лицей в Ницце (в 1963 г.), площадь в центре Ниццы, один из бульваров Парижа (Бульвары маршалов), два города в США (в округе Сент-Лоренс штата Нью-Йорк и в округе Касс штата Айова), кроме того, маршалу был установлен памятник в Ницце.

В «аналитической» версии биографии Маccена мы видим следующую «раскадровку» событий…

Сын состоятельного торговца маршал Империи (1804), герцог Риволи (1808), князь Эслингский (1810), пэр Франции (1815), Андре Массена, (6.05.1758, Ницца — 4.04.1817, Париж) был средним ребенком в семье из 5 детей.

Поскольку Ницца входила в то время в состав Сардинского королевства, то будущий маршал Франции не считался подданным французского короля. К тому же он и не был чистокровным французом (отец — итальянец, мать — француженка).

Рано (в 6-летнем возрасте) лишившись отца, Массена не получил никакого образования. Его мать вскоре вышла, замуж за купца, а детей от первого брака отправила в деревню к бывшей свекрови.

Деревня эта находилась недалеко от Ниццы. Там, у бабушки, и прошла большая часть детства будущего полководца. Через несколько лет, когда юный Массена несколько подрос, дядя (брат отца), владелец мыловарни, забрал племянника к себе. При этом он руководствовался далеко не родственными чувствами, а скорее желанием заполучить дармового работника. Тяжелый и монотонный труд разнорабочего пришелся не по душе пылкому подростку.

В 13 лет он бежит из дома дяди и поступает юнгой на торговое судно. Пять лет юный Массена бороздит под парусами купеческого корабля воды Средиземного моря и просторы Атлантики. За эти годы он многое повидал, побывав во многих странах, включая Ближний Восток и Южную Америку, и многому научился. Но суровая и в какой-то мере однообразная служба матроса со временем рассеяла у Массены романтические грезы о профессии моряка, и он решает покинуть палубу корабля.

В 1775 г. Массена меняет костюм матроса на синий армейский мундир, поступив солдатом в королевский Итальянский полк французской армии. Его выбор был обусловлен, вероятно, тем, что в этом полку служил унтер-офицером другой его дядя.

Армейская служба пришлась по вкусу бывшему матросу. Он быстро освоил свою новую профессию, постиг все ее тонкости и в короткий срок зарекомендовал себя образцовым солдатом. Уже через год Массена получает звание капрала. Впоследствии знаменитый полководец вспоминал, что это первое воинское звание доставило ему такое огромное удовлетворение, какого он не испытывал при всех последующих производствах, каковых в его жизни было немало. Проходит еще два года — и Массена уже сержант.

Тогда же, проявив завидное упорство и целеустремленность, он под руководством дяди овладевает азами грамоты (до 17 лет Массена не умел ни читать, ни писать, был совершенно безграмотным человеком).

В 26 лет Массена стал унтер-офицером (1784 г.). Его усердие и служебное рвение высоко ценило начальство. Командир полка ставил отличного служаку в пример офицерам. Но, несмотря на все это, дальнейших перспектив в службе для него уже не было. Как простолюдин он достиг в своей карьере потолка, дальше путь для него был закрыт. На офицерское звание в королевской Франции могли рассчитывать только дворяне.

Летом 1789 г. грянула Французская революция. 14 июля в Париже восставший народ штурмом взял оплот абсолютизма — крепость-тюрьму Бастилию. Громовые раскаты революционной бури быстро разнеслись по стране, возвестив грядущие перемены в ее общественно-политическом устройстве. Однако в армии все продолжало оставаться по-прежнему. Ввиду бесперспективности дальнейшего продолжения службы, которой он отдал 14 лет, не обделенный честолюбием унтер-офицер Массена принимает решение покинуть ряды королевской армии и в августе 1789 г. выходит в отставку.

Вполне возможно, что его на этот шаг подтолкнули причины личного порядка, в том числе и предстоящая женитьба. Его женой стала дочь врача из Антиба, города, где квартировал его полк. На приданое жены он открывает собственное дело (бакалейную лавку). Но коммерческие дела идут у него, по-видимому, не вполне успешно, денег хронически не хватает. Стремясь вырваться из нищеты, Массена берется за самые различные занятия, не брезгует (по данным некоторых историков) даже контрабандой.

Именно тогда у него появляется жгучая страсть к стяжательству, постепенно превратившаяся в ненасытную алчность, которая затем будет преследовать его всю жизнь.

Но революция, всколыхнувшая тогда всю Францию, продолжала набирать обороты. Ее шквальные ветры, сокрушая вековые устои старого мира, долетают до самых глухих провинциальных уголков. Донеслись они и до захолустного городка Антиба, где в те годы прозябал отставной унтер-офицер Массена. Революция нашла в нем своего пылкого приверженца. Когда в Антибе началось формирование Национальной гвардии, то одним из первых в нее поступает Массена. Его избирают старшим адъютантом батальона с чином капитана (1791 г.).

Осенью того же года в связи с угрозой иностранной военной интервенции по всей Франции начинается формирование отрядов добровольцев (волонтеров) для защиты революции. Массена записывается во 2-й батальон волонтеров департамента Вар. К этому времени он уже приобрел в своем городе большой авторитет как хороший специалист военного дела. Волонтеры сразу же избирают его старшим адъютантом батальона с чином майора (сентябрь 1791 г.).

Революционный энтузиазм многочисленных добровольческих формирований, их вера в правоту идей Революции, конечно, имели огромное значение в мобилизации широких народных масс для защиты революционных завоеваний французского народа. Но слабая военная подготовка волонтеров серьезно снижала оборонный потенциал революционной Франции, которой угрожали прекрасно подготовленные, вымуштрованные армии европейских монархов, решивших силой оружия задушить французскую революцию, не дать ей перекинуться на сопредельные государства и восстановить в мятежной стране прежние порядки. Офицерский состав старой королевской армии был настроен контрреволюционно и в своем большинстве был ненадежен.

Своих же командных кадров Революция не имела. В этой обстановке особо важную роль сыграли те немногие офицеры и унтер-офицеры старой армии, которые восприняли идеи Революции и отдали в этот грозный для нее час все свои силы и знания делу создания армии нового типа, армии, способной дать отпор врагу и защитить Революцию.

Одним из таких людей, без колебаний вставших на защиту дела Революции, был и бывший унтер-офицер Массена. Он приложил немало усилий, чтобы обучить волонтеров своего батальона военному делу и подготовить их к предстоящим боям с врагом. Солдаты всецело доверяли своему опытному товарищу и в феврале 1792 года избрали его подполковником. Но свое боевое поприще Массена начал не с борьбы с внешним врагом, а с участия в подавлении антиправительственного мятежа в департаменте Арьеж (на юге Франции).

В апреле 1792 г. началась война республиканской Франции против Первой коалиции европейских монархических государств. 2-й батальон волонтеров департамента Вар вошел в состав Итальянской армии. Более года Массена сражается с австро-сардинскими войсками в Приморских Альпах. За это время он неоднократно отличился в боях, за что в августе 1792 г. был произведен в 1-е подполковники и избран командиром батальона.

Наступает 1793-й год — год ошеломительных побед французской революционной армии. Ее молодых солдат ведут в бой молодые талантливые военачальники, выдвинувшиеся в жестоких битвах с врагом, снискавшие доверие и признательность своих подчиненных благодаря своим военным дарованиям и беспредельной преданности делу Революции. Их всех, и солдат, и генералов, в равной мере вдохновляла на подвиги горячая любовь к Отечеству, которое в опасности (Patrie en danger!).

Одним из таких доблестных воинов был и батальонный командир Итальянской армии Массена, произведенный 28 августа 1793 г. за боевые подвиги в бригадные генералы (раньше Бонапарта!) и назначенный командиром полубригады. Во главе своей полубригады он особо отличился в декабре того же года при взятии штурмом революционными войсками Тулона. (Тогда же в войсках узнали — КТО ТАКОЙ — Бонапарт!) Его войска овладели двумя фортами (Лартиг и Св. Екатерины) этой мощной приморской крепости, внеся весомый вклад в достижение победы. Восхищенная доблестью героев Тулона Республика высоко оценила их подвиг.

20 декабря 1793 г. Массена был произведен в дивизионные генералы (раньше Бонапарта!). В приказе комиссаров Конвента по этому поводу специально подчеркивалось, что Массена удостоен этого высшего в Республике воинского звания за «храбрость, стойкость, ум и гражданственность, проявленные им при осаде и взятии мятежного Тулона».

С января 1794 г. Массена командует левым крылом Итальянской армии, начальником артиллерии которой в то время был молодой бригадный генерал Бонапарт, с которым Массена впервые встретился при осаде Тулона, когда последний был еще артиллерийским капитаном/майором (!?) и фактически исполнял обязанности начальника артиллерии армии, осаждавшей Тулон (генерал, занимавший эту должность, был болен!?). Бонапарт, как и Массена, тоже был среди отличившихся при взятии Тулона, за что получил сразу же чин… бригадного генерала.

Сказать, что их отношения тогда были близкими, а тем более — дружественными, вряд ли можно.

Скорее всего, они были сугубо служебными, не выходящими за официальные рамки. Бонапарт был намного моложе Массена, ниже его в воинском звании (а Массена, как унтер старой закалк, знал толк в субординации), довольно молодым и малоизвестным генералом, а потому и не представлял, и особого интереса для уже весьма влиятельного в Итальянской армии Массены.

Впрочем, возможны варианты…

В кампаниях 1794 и 1795 гг. Массена участвовал во всех боевых действиях Итальянской армии.

Первую свою крупную победу он одержал в 1794 г. при Саорджио, отбросив сардинцев за Альпы. Затем при Каиро и Дего разбил австрийский вспомогательный корпус в армии короля сардинского. В 1795 г. мужественно защищал горный проход Боккето от австро-сардинских войск, пытавшихся овладеть им.

Когда командование Итальянской армией принял генерал Шерер, французские войска перешли к наступательным действиям. Массена, возглавивший правое крыло армии, получил приказ очистить от противника прибрежную Ривьеру. Во главе корпуса, состоявшего из двух дивизий, он нанес австрийцам поражение в долинах рек Танара и Бормида, одержал важную победу при Боргетто, но был остановлен начавшимися в горной местности ливнями.

Тем не менее основная цель проведенной операции была достигнута.

Новую славу Массена принесло сражение при Лоано (23—24 ноября 1795 г.), в котором французы разгромили австро-сардинскую армию. Главным героем Лоано являлся Массена, именно ему принадлежит честь этой славной победы.

После смещения с должности генерала Шерера все считали, что главнокомандующим Итальянской армией будет назначен победитель при Лоано — Массена. Но неожиданно для всех им стал прибывший из Парижа протеже одного из самых влиятельных членов Директории Барраса генерал Наполеон Бонапарт (март 1796 г.). Генералы Итальянской армии хорошо помнили этого невзрачного вида бригадного генерала, который в бытность свою начальником артиллерии их армии ничем особенным себя не проявил, и были не только изумлены, но и раздражены выбором Директории.

В знаменитом Итальянском походе Наполеона Бонапарта 1796—97 гг. Массена командовал 1-й дивизией Итальянской армии и являлся одним из ближайших боевых сподвижников молодого полководца. Его имя всегда упоминалось вместе с именем главнокомандующего. Та блистательная Итальянская кампания стала звездным часом в полководческой карьере Массены.

Победы при Монтенотте (12 апреля 1796 г.), Миллезимо (13 апреля 1796 г.), Дего (14—15 апреля 1796 г.), Караско (25 апреля 1796 г.) и Лоди (10 мая 1796 г.) остались навсегда свидетельством его славы. Возглавляя авангард армии, он первым вступил в Милан (15 мая 1796 г.). Так же отважно во главе своей дивизии Массена сражался при Лонато (3 августа 1796 г.), Кастильоне (5 августа 1796 г.), Роверето (4 сентября 1796 г.), Басано (8 сентября 1796 г.), Сан-Джорджио (15 сентября 1796 г.), Кальдиеро (12 ноября 1796 г.) и Арколе (15—17 ноября 1796 г.). Предводимые им войска взяли Верону (3 июня 1796 г.) и Пескьеру (6 августа 1796 г.).

Но наиболее громкую славу Массена стяжал в знаменитом сражении при Риволи (13—15 января 1797 г.). Пройдя за ночь форсированным маршем по занесенным снегом дорогам 32 км, его дивизия в самый решающий момент появилась на поле битвы и внесла решающий вклад в победу.

А уже на следующий день, преодолев несколько десятков километров, Массена перехватывает у Ла-Фаворита спешивший на помощь осажденной Мантуе сильный австрийский корпус и наголову разбивает его (16 января 1797 г.). Именно тогда восхищенный успехами своего генерала Бонапарт назвал Массену «любимое дитя победы».

Преследуя остатки разгромленных в Северной Италии австрийских войск, дивизия Массены в марте 1797 г. вместе с другими дивизиями Итальянской армии вторглась в пределы Австрии и развернула наступление на Вену. Обеспокоенная судьбой столицы империя Габсбургов признала свое поражение в затянувшейся пятилетней (!) войне и запросила мира. 18 апреля 1797 года в Леобене было заключено перемирие и начаты переговоры о заключении мира.

Как одного из наиболее отличившихся в Итальянском походе 1796—97 гг. генералов Наполеон Бонапарт избрал Массену своим посланцем в Париж, поручив ему доложить Директории о последних успехах Итальянской армии, заключении Леобенского перемирия и представить правительству Республики прелиминарные условия будущего мирного договора с Австрией (апрель 1797 г.).

Как вестник великой победы Массена был встречен в Париже с большими почестями. Директория наградила его специально изготовленной по этому случаю почетной саблей и ввела в состав Совета старейшин (верхняя палата французского парламента). После исполнения возложенной на него миссии Массена вернулся в Итальянскую армию.

Однако, несмотря на выдающиеся военные способности, проявленные во время Итальянской кампании 1796—97 гг., славные боевые подвиги и большие заслуги перед Республикой, ореол одного из ближайших боевых сподвижников ее лучшего полководца генерала Бонапарта, личные отношения Массены с Наполеоном Бонапартом были далеко не простыми.

Вернемся к вышесказанному/предположенному на эту тему…

Скорее всего их можно охарактеризовать как весьма прохладные.

Бонапарт втайне недолюбливал своего подчиненного, хотя и многим обязан был ему как военачальнику, в немалой степени способствовавшему его громким победам в Италии, вознесшим корсиканца на пьедестал первого полководца Французской республики. Несомненно одно: без таких помощников, как Массена, Бонапарт никогда не стал бы тем, кем он стал после своего Итальянского похода, когда всего за каких-то несколько месяцев никому неизвестный генерал превратился в широко известного полководца, имя которого было у всех на слуху.

Дело в том, что осада и взятие (распиаренного в литературе) Тулона сыграли решающую роль лишь в личной судьбе самого Бонапарта. А на общем фоне той славной победы Бонапарт не был фигурой НОМЕР РАЗ! А скорее, лишь одним из сподвижников главного героя Тулона — генерала Дюгомье, имя которого тогда узнала вся страна. В ходе борьбы революционной Франции против объединенных сил европейской реакции Тулон был лишь одной из побед республиканской армии, каковых в 1793 г. ею было одержано немало. И отличившихся при взятии Тулона было предостаточно, а Бонапарт был лишь одним из них.

Это уже потом апологеты Наполеона сделали его Главным Героем.

А тогда…

К примеру, заслуги Массены при взятии Тулона были оценены гораздо выше по сравнению с заслугами Бонапарта — он был произведен в дивизионные генералы, тогда как Бонапарт хоть и сразу в генералы, но — только в бригадные.

К тому же блеск тулонской победы к весне 1796 г., когда Бонапарт получил назначение на должность командующего Итальянской армией, уже успел существенно потускнеть, и вряд ли кто из французов в начале 1796 г. помнил имена бригадных генералов, удостоенных этого звания за взятие Тулона.

Если это — так, то можно полагать, что к моменту своего вступления в должность главнокомандующего Итальянской армией Бонапарт был почти никому неизвестный генерал.

Или, вернее сказать, «малоизвестный генерал», так как некоторые слышали о нем как о «генерале Вандомьере», с редкой беспощадностью подавившем в вандомьере (октябрь) 1795 г. роялистский мятеж в Париже.

Но этот «подвиг» едва ли можно отнести к боевым заслугам будущего полководца.

Словом, к весне 1796 г. Массена как военачальник, уже имевший немалые боевые заслуги, пользовался в армии несравненно большей известностью, чем Бонапарт.

И последний этого не мог не чувствовать.

Положение усугублялось еще и тем, что Массена был человеком крайне самолюбивым и амбициозным. Он считал, что Бонапарт умышленно недооценивает его и при всяком удобном случае проявляет по отношению к нему несправедливость. На самом деле главнокомандующий высоко ценил Массену как опытного и способного генерала, но негативные черты его характера вызывали у Бонапарта неприятие и желание умерить его амбициозность. Несмотря на высокое положение, занимаемое им в Итальянской армии, Массена никогда не входил в ближайшее окружение главнокомандующего и всегда держался от него на известном удалении.

Полгода спустя после переворота 18 фрюктидора (4 сентября 1797 г.) в Париже Массена сменил генерала Бертье на посту командующего французскими войсками в Риме и Папской области.

Это назначение явилось для него причиной больших неприятностей. Гарнизон Рима состоял в основном из войск бывшей дивизии генерала Бернадота, которые в прошедшей кампании постоянно соперничали с дивизией Массены, и теперь с большим неудовольствием восприняли весть о назначении нового командующего. Положение усугублялось и тем, что вверенные Массене войска находились в плачевном состоянии. Они уже долгие месяцы не получали жалованья, голодали из-за частых и продолжительных перебоев в снабжении, их одежда превратилась в лохмотья, обувь развалилась. В то же время правительственные комиссары и разного рода чиновники оккупационной администрации почти в открытую занимались хищениями казенного имущества, грабежами и вымогательствами на территории завоеванной страны. Из-за попустительства военных властей все эти негативные явления приняли широкий размах.

Массена, вступив в командование, не принял никаких мер против обнаглевших казнокрадов и всякого рода стяжателей, чем сразу же восстановил против себя войска. Теперь его алчность и лихоимство, которыми он уже давно грешил, впервые встретили отпор со стороны подчиненных. В то время, когда войска терпели неимоверные лишения, вороватые чиновники не жалели денег на сомнительные удовольствия, прожигая огромные суммы в городских притонах, а личные сундуки Массены ломились от награбленных ценностей.

Это все прекрасно знали. Возмущение нарастало.

И вот 23 февраля 1798 г. офицеры римского гарнизона, собравшись на совещание, открыто потребовали от своего командующего прекратить казнокрадство чиновников и все творимые ими безобразия. В своем обращении к командующему они весьма прозрачно указывали на главного виновника сложившегося положения. Однако Массена отверг предъявленные обвинения и приказал вывести большую часть гарнизона из города.

В ответ войска отказались ему повиноваться.

Сложилась обстановка, близкая к бунту.

Офицеры-заговорщики обратились напрямую к Директории, потребовав отстранить Массену от занимаемой должности. В своем обращении к правительству Республики они, в частности, заявляли «о вымогательствах и грабежах, совершаемых повсюду, где Массена командовал». В подтверждение приводился длинный список примеров, обличающих командующего.

Перед угрозой открытого мятежа Директория была вынуждена отозвать скомпрометировавшего себя генерала. Сдав командование генералу Дальманю, Массена уехал в Париж, где употребил все свое влияние, чтобы смягчить участь офицеров-заговорщиков.

Более года он оставался не у дел.

Только в апреле 1799 г. был назначен командующим войсками в Швейцарии в связи с начавшейся войной со Второй антифранцузской коалицией и первыми неудачами республиканских войск. В той кампании 1799 г. во всей полноте раскрылся полководческий талант Массены.

Сразу же со вступлением в должность Массена решил действовать наступательно. Перейдя Рейн, возглавляемая им армия (свыше 70 тыс. чел.) подступила к австрийской крепости Фельдкирх. Но штурм этой крепости окончился неудачей, и Массене пришлось отступить. После того, как Журдан на Рейне и Шерер в Италии потерпели поражения, положение Массены в Швейцарии сделалось угрожающим, и он тоже вынужден был начать отступление. К осени 1799 г. положение на фронтах для Французской республики стало почти катастрофическим. Русско-австрийская армия А. В. Суворова, наголову разгромив французов, овладела почти всей Северной Италией и угрожала вторжением во Францию. На Рейне положение французских войск также было ненамного лучше.

В создавшейся обстановке Директория подчиняет Массене в оперативном отношении Рейнскую и Дунайскую армии (каждая из них имела численность не более 30—40 тыс. чел.). К тому же эти малочисленные армии были растянуты на широком фронте. Австрийские войска, которыми командовал эрцгерцог Карл, имели значительное численное превосходство. Когда австрийцы двинулись на Рейн, оставив находившийся в Швейцарии русский корпус генерала А. М. Римского-Корсакова (24 тыс. человек) без должной поддержки, командующий французской Швейцарской армией Массена незамедлительно воспользовался этим и в двухдневном (так называемая Вторая битва) сражении при Цюрихе (25—26 сентября 1799 г.) разгромил его. Эта победа Массены окончательно устранила угрозу вторжения союзных войск во Францию.

Затем Массена попытался разгромить пробивавшийся с боями через Альпы на соединение с войсками Римского-Корсакова русский корпус Суворова (ок. 20 тыс. чел.; данные разнятся), но потерпел неудачу. Изумленный беспримерным героизмом суворовских воинов Массена тогда воскликнул, что отдал бы все свои победы только за один Швейцарский поход Суворова. (Правда, хоть и беспримерный, но неэффективный!) Такова была оценка военного искусства русского полководца признанным во Франции мастером горной войны.

Благодаря победам Массены (после победы при Цюрихе его войска нанесли ряд поражений и австрийцам) положение Французской республики значительно улучшилось. Франция как бы негласно признала его «спасителем Отечества» (после измены генерала Пишегрю это звание никому больше во Франции официально не присваивалось). Так его назвал и возвратившийся в это время из Египта Наполеон Бонапарт.

Известие о перевороте 18 брюмера (9 ноября 1799 г.), в результате которого к власти во Франции пришел Наполеон Бонапарт, Массена встретил без энтузиазма. Он не забыл довольно сложные отношения со своим бывшим главнокомандующим и ничего хорошего лично для себя от него нового возвышения не ожидал. Но как человек расчетливый и достаточно осторожный в вопросах политики, и к тому же занимавший должность командующего одной из армий Республики, он проявил сдержанную лояльность к этому событию. Вместе с другими командующими армиями Массена, вероятно, скрепя сердце, приветствовал переворот 18 брюмера и приход Бонапарта к власти.

И интуиция не подвела бывалого бойца. 23 ноября 1799 г. Первый консул Республики генерал Наполеон Бонапарт назначил Массену командующим Итальянской армией. Однако это назначение последний принимает без особого восторга. Дело в том, что разгромленная союзниками в 1799 г. Итальянская армия находилась в крайне незавидном положении, удерживая в районе Генуи последний клочок итальянской земли. Саму Геную оборонял небольшой гарнизон, лишенный самых необходимых запасов.

Перед тем как согласиться на перевод в Италию Массена поставил перед главой государства условие: он не возглавит армию, обреченную на оборонительные действия, и недвусмысленно заявил о своих претензиях на главное командование. Бонапарт удовлетворяет его требование. Массена получает права главнокомандующего, в том числе и по части тех реквизиций, которые он сочтет необходимыми для нужд армии.

Правда, прибыв в армию (январь 1800 г.) и увидев все своими глазами, Массене пришлось распрощаться со своими честолюбивыми намерениями. Противник имел более чем двойное превосходство в силах, побережье блокировал английский флот, армия находилась в ужасающем состоянии, госпитали были переполнены больными и ранеными, моральный дух войск приближался к критической отметке, целые батальоны превратились в неуправляемые банды, промышлявшие грабежами и разбоями. Но не таков был Массена, чтобы пасовать перед трудностями, какими бы непреодолимыми они ни были. Первым делом он энергично взялся за наведение порядка в войсках. Второе, что предпринял новый командующий, — отвел все войска в Геную, решив обороняться в ней до последней возможности.

Вскоре австрийцы обложили Геную со всех сторон и в начале апреля приступили к ее осаде. Австрийский главнокомандующий генерал Мелас, прекрасно осведомленный о положении французов в Генуе, полагал, что овладеть ею не составит особого труда.

Несмотря на то, что гарнизон испытывал огромные лишения, Массена действовал активно. Французы оборонялись упорно, часто совершали смелые вылазки, нанося противнику большой урон. Всего за время осады Генуи австрийцы потеряли убитыми и ранеными до 15 тыс. человек, то есть почти столько же, сколько насчитывал ее гарнизон. Но голод делал свое дело: он для защитников Генуи был страшнее врага. В мае суточный рацион солдат составлял 100 г конины и 100 г того, что едва ли можно было назвать хлебом. Только железная воля Массены и его начальника штаба генерала Удино позволяла продолжать оборону. Жесткие меры, предпринятые Массеной против населения города, также испытывавшего огромные лишения, позволили удержать его в повиновении. В завершение ко всем несчастьям в городе вспыхнула эпидемия тифа.

Но на все предложения противника о сдаче Массена отвечал неизменным отказом.

Когда он узнал о появлении в Италии Наполеона с новой армией, то предпринял попытку прорваться на соединение с ним. Однако эта попытка закончилась неудачей: его голодные и обессилившие солдаты не были способны сражаться в наступлении. Бонапарт же вместо того, чтобы идти на выручку осажденной Генуе, повернул на Милан.

К началу июня все возможности обороны Генуи были исчерпаны: скудные запасы продовольствия и боеприпасы полностью израсходованы. Массене не оставалось ничего иного, как сложить оружие.

Однако, несмотря на абсолютную безнадежность своего положения, он все же сумел выговорить себе почетные условия капитуляции. При этом в конвенции о сдаче города австрийцам слово «капитуляция» вообще не упоминалась. Согласно ее условиям остатки французского гарнизона (8 тыс. чел., остававшихся в строю) покидали город с оружием в руках и уходили во Францию, взяв на себя обязательство не участвовать в боевых действиях против австрийцев до окончания войны.

Капитуляцию Генуи наряду с австрийскими генералами принимал и английский адмирал Кейт. Пораженный беспримерным мужеством французов, он сказал настаивавшему на почетных условиях капитуляции Массене: «Генерал, вы так геройски оборонялись, что мы не можем вам ни в чем отказать». Двухмесячная оборона Генуи завершилась 5 июня 1800 г., когда французы покинули город.

Через 9 дней произошло знаменитое сражение при Маренго, в котором Наполеон разгромил австрийскую армию Меласа. Немалый вклад в достижение этой славной победы внесла героическая оборона Генуи, отвлекшая на себя значительные силы противника.

24 июня 1800 г. Наполеон назначил Массену главнокомандующим французскими войсками в Италии (объединенные силы Резервной и Итальянской армий, а также ряда отдельных корпусов). Это была награда за оборону Генуи, обессмертившую имя Массены.

Но прошло всего несколько недель, и Наполеону пришлось пересмотреть свое решение. Дело заключалось в том, что, получив пост главнокомандующего, Массена без промедления принялся извлекать из него всевозможные материальные выгоды. Грабежи и мародерства, давно уже укоренившиеся во французской армии, приняли при новом главнокомандующем повальный характер, превратившись в хроническую болезнь, разъедавшую и без того не очень здоровый армейский организм. При этом сам главнокомандующий не только не принимал никаких мер по пресечению всех этих безобразий, но зачастую и санкционировал их.

Возмущенный таким поведением Массены Первый консул 13 августа 1800 г. отстранил его от командования, заменив генералом Брюном. Однако отправить своего старого соратника в отставку Наполеон все же не решился, хотя и перевел его на половинное жалованье. Зная, как трепетно относится Массена к деньгам, Бонапарт расчетливо нанес удар по его самому больному месту. Правда, уже через месяц Первый консул смилостивился и назначил опальному генералу жалованье в полном размере (30 тыс. франков в год).

Только через два года после заключения Люневильского мира (9 февраля 1801 г.), завершившего войну со Второй антифранцузской монархической коалицией, Наполеон назначил находившегося все это время не у дел Массену членом Законодательного корпуса (1803 г.), хотя летом 1802 г. тот публично высказался против пожизненного консульства Наполеона Бонапарта. В Законодательном корпусе обиженный на Первого консула Массена примкнул к его противникам, открыто порицавшим переворот 18 брюмера и установившийся после него авторитарный стиль правления. Его подчеркнутая самостоятельность, строптивость и неуступчивость, дружба с генералом Моро и другими оппозиционерами, открытое выступление против установления во Франции империи и другие демарши Массены вызвали неудовольствие Наполеона.

Вместе с тем необходимо отметить, что работа в Законодательном корпусе (дебаты, дискуссии, обсуждение разного рода проектов и т. п.) не устраивала генерала. Она была не для него, и он откровенно тяготился своим положением, тем более, что этот орган, как, впрочем, и сенат, был органом чисто ритуальным, ничего не решавшим и ничего не определяющим.

Наполеон же не терял надежды «приручить» талантливого генерала, героя Риволи, Цюриха и Генуи и многих других сражений. Несмотря на его удаление из армии и явную оппозиционность, Первый консул продолжает оказывать Массене знаки внимания наравне с действующими генералами. В октябре 1801 г. он награждает его Почетной саблей (за оборону Генуи), в 1803 г. — вновь учрежденным орденом Почетного легиона, в 1804 г. — командорским крестом ордена Почетного легиона. 19 мая 1804 г., когда во Франции было восстановлено звание маршала, Массена, несмотря на то, что продолжает оставаться вне армии, получает его наряду с другими высшими военачальниками. В основном списке из 14 генералов, удостоенных этого высшего воинского звания, его имя значилось 5-м (после Журдана). Но и тут до крайности самолюбивый Массена чувствует себя уязвленным. Когда друзья кинулись поздравлять его с новым отличием, то он не удержался, чтобы не выразить своего неудовольствия по этому поводу: «О, да, один из восемнадцати!» — воскликнул «любимое дитя победы» (он имел в виду еще 4 почетных маршалов). Об этом сразу же стало известно императору, но он просто пропустил мимо ушей эту непочтительную реплику своего старого соратника. 2 февраля 1805 г. вместе со всеми остальными маршалами Массена удостоился высшей награды наполеоновской Франции — Большого креста ордена Почетного легиона.

К осени 1805 г. кратковременная мирная передышка, начавшаяся весной 1802 г. после длительной череды непрерывных войн (Первой и Второй антифранцузских), закончилась.

Против Франции выступила Третья коалиция европейских держав. Вот тут-то и пробил час Массены. Он вновь понадобился Наполеону. Неожиданно для себя маршал Массена получает назначение на должность командующего Итальянской армией (август 1805 г.). Эта армия по плану Наполеона должна была решать вспомогательную задачу в войне — сковать находившуюся в Северной Италии австрийскую армию. Главный же удар император планировал нанести с рубежа реки Рейн через Южную Германию на Вену. Австрийские войска в Италии располагали более чем 3,5-кратным превосходством в силах перед армией Массены (40 тыс. чел.; есть и др. данные). Их возглавлял лучший австрийский полководец эрцгерцог Карл.

Другой военачальник на месте Массены ни о чем бы ином и не думал, кроме обороны. Но не таков был старый вояка. Несмотря на превосходство противника в силах, он сам выдвигается на него. Правда, активные действия успехом не увенчались. В трехдневном сражении при Кальдиеро (29—31 октября 1805 г.) Массена опрокинуть врага не сумел, но и сильно не опозорился.

Однако поставленная перед ним Наполеоном задача была успешно выполнена. Проиграв в тактическом плане, он выиграл в стратегическом. Сковав своей активностью лучшую австрийскую армию, он создал Наполеону благоприятные условия для разгрома противника на Дунае. В то время, когда австрийская армия была окружена Наполеоном в районе Ульма, эрцгерцог Карл ничем не мог ей помочь. На первый взгляд, казалось бы, авантюрные действия Массены в Италии имели глубокий стратегический смысл. Они во многом способствовали успеху главных сил наполеоновской армии на основном, Венском, направлении. После сокрушительного поражения австрийцев под Ульмом эрцгерцог Карл вынужден был начать отступление из Италии. Преследуя отступающего противника, Массена овладел всей Северной Италией, занял Венецию, затем Каринтию и Штирию. В декабре 1805 г., уже после Аустерлицкого сражения, он соединился с Великой армией Наполеона.

11 декабря 1805 г. император назначил его командиром VIII-го корпуса Великой армии.

После окончания войны с Австрией Наполеон поручил Массене возглавить вновь сформированную Неаполитанскую армию (9 января 1806 г.), перед которой была поставлена задача разгромить королевство неаполитанских Бурбонов. Уже 13 февраля 1806 г. предводимые Массеной войска заняли Неаполь, а затем оккупировали и все Неаполитанское королевство (кроме Сицилии). После этого последовала длительная осада крепости Гаэта (февраль — июль 1806 г.), которой Массене удалось овладеть лишь 19 июля. Причина столь длительного сопротивления этой приморской крепости заключалась не только в упорстве противника, но прежде всего в недостатке сил, первоначально выделенных Массеной для овладения ею, а также мощной огневой поддержке с моря, которую оказывал осажденной крепости английский флот.

В августе 1806 г. Массена предпринял экспедицию в Калабрию, в ходе которой разгромил повстанческие отряды легендарного Фра-Дьяволо, поднявшего народ на борьбу с иностранными захватчиками. В завоеванном Массеной Неаполе Наполеон посадил королем своего старшего брата Жозефа Бонапарта.

Массена же остался командовать французскими войсками в Италии и… принялся за старое, стремясь всеми способами приумножить свое состояние. Слухи о том, что Массена, как и прежде, нечист на руку, очень быстро достигли Парижа. Для Наполеона это не стало новостью. Он уже давно и хорошо был знаком с нравом и повадками бывшего контрабандиста и на первых порах не придавал этим слухам особого значения. Но данные о лихоимстве маршала продолжали поступать с завидной регулярностью. Однажды император как бы мимоходом, почти буднично, на одном из заседаний сообщил своим министрам, что Массена «слишком много ворует в венецианских владениях, тащит все, что попадает ему под руку». Весной 1806 г. Наполеон писал своему брату в Неаполь, что Массена «грабит всюду, где только может». Грабеж подвергшихся оккупации стран и в самом деле был поставлен Массеной на широкую ногу. Суммы награбленного им составляли многие миллионы франков. Никакие грозные послания императора на него не действовали, он не обращал на них внимания. Окончательно зарвавшись, маршал идет на прямое государственное преступление. В нарушение указа императора о континентальной блокаде Англии (подписан 21 ноября 1806 г. в Берлине) он организует продажу торговых лицензий местным купцам, что в корне подрывало эффективность континентальной блокады. Получив лицензии, итальянские купцы продолжали спокойно торговать с англичанами. Это переполнило чашу терпения Наполеона. Он снова пишет брату: «Посоветуйте Массене, чтобы вернул в казну все присвоенные им 6 млн франков. Если он сделает это быстро, то это его спасет. Если нет, то я предам его суду военного трибунала. В конце концов это уже слишком крупный разбой». Узнав, что Массена разместил часть награбленных им денег в одном из банков Ливорно, Наполеон приказывает конфисковать их. В результате стремительно проведенной операции Массена в одночасье лишился трех млн франков. Он был настолько потрясен случившимся, что даже заболел и на некоторое время слег от огорчения. Маршал считал, что в отношении его допущена вопиющая несправедливость. «Я сражался, служа ему (Наполеону. — Авт.), а он был настолько жесток, что отнял у меня мои скромные сбережения»… — громко жаловался он в своем окружении. Но и этот показательный урок не избавил его от пагубной привычки грабить и воровать.

Вероятно, император не слишком был уверен, что Массена не возьмется за старое, чтобы компенсировать понесенные убытки. По-видимому, именно этим обстоятельством было продиктовано его решение вызвать маршала в Великую армию, сражавшуюся в то время в Польше и Восточной Пруссии. В середине января 1807 г. Массена прибыл в штаб-квартиру императора. Он был явно недоволен этим вызовом, но старался сдерживать себя. Наполеон долго медлил с его назначением на командную должность.

Только 24 февраля 1807 г. он поручил ему командование V корпусом, составлявшим правое крыло Великой армии. В задачу этого корпуса, действовавшего на второстепенном и относительно спокойном направлении, входило обеспечение главной группировки войск французской армии с юга и прикрытие Варшавы. Массена снова недоволен. «Но, сир, значит, я должен командовать попросту обсервационным корпусом, на задах Великой армии», — недовольно пробурчал он, узнав о своем новом назначении. Наполеону потребовалось затратить немало усилий, чтобы убедить маршала в особой важности возлагаемой на него задачи, с которой лучше его вряд ли кто справится. И только после этого старый воин несколько успокоился.

Однако принять активное участие в завершающих событиях этой войны ему так и не довелось. Ни в одном из крупных сражений кампании 1807 г. в Восточной Пруссии Массена не участвовал, проведя все это время, как он метко выразился, «на задах» Великой армии.

После окончания войны маршал получил отпуск и уехал во Францию. Он почти не показывался в Париже и почти все время проводил в своем роскошном поместье Рюэль.

В марте 1808 г. Наполеон жалует Массене титул герцога Риволи и крупную денежную награду, после чего тот прекращает свое затворничество. В том же году на императорской охоте в лесу Фонтенбло Наполеон случайно (вследствие неосторожного обращения с оружием) ранил Массену в глаз дробинкой, свалив это на маршала Бертье. Несмотря на все принятые меры, левый глаз маршала после этого перестал видеть навсегда.

Жозеф Бонапарт, став королем Испании, попросил брата-императора прислать ему в помощь Массену, но Наполеон без объяснения причин сухо ему отказал. Впрочем, и сам Массена не очень-то горел желанием усмирять испанских гверильясов. Наполеон по-прежнему не очень доверял Массене, опасался давать ему самостоятельное командование. Так, свое обещание назначить его командующим армией, направленной осенью 1807 г. в Португалию, он не сдержал. Командовать этой армией было поручено генералу Жюно, поход которого в Португалию закончился полным фиаско.

В войне 1809 г. с Австрией Массена командует IV корпусом Великой армии, находясь вновь, как и в славные дни Итальянского похода 1796—97 гг., в составе главных сил и под непосредственным командованием самого Наполеона. Он доблестно сражается при Ландсгуте (21 апреля 1809 г.), Экмюле (22 апреля 1809 г.) и Эберсберге (3 мая 1809 г.).

В битве при Асперне (Эслинге) 21—22 мая 1809 г. Массена командовал левым крылом французской армии. Когда вышел из строя мост через Дунай и в войсках, находившихся на левом берегу реки, началось смятение, грозившее вот-вот перерасти в панику, в этот критический момент Массена в полной мере проявил присущие ему черты полководческого таланта — редкое самообладание, непоколебимое мужество, необыкновенную находчивость и поразительное хладнокровие. Вдохновляя личным примером войска, он бесстрашно бросался на самые опасные участки сражения, где ураганный огонь противника заставлял пятиться даже самых отважных храбрецов. Упорно обороняемый его войсками Асперн 14 раз переходил из рук в руки. Объятое пламенем селение было разрушено до основания. Все вокруг было завалено трупами. И в этом кромешном аду Массена явил собой образец беспримерного героизма. Со шпагой в руке, не обращая ни малейшего внимания на свистевшие вокруг ядра и пули, он отдавал распоряжения войскам, моментально реагируя на малейшие изменения в обстановке, лично организовывал контратаки. Все его адъютанты были убиты или ранены, но сам маршал не получил ни единой царапины, хотя австрийское ядро и убило под ним коня.

Для таких людей, как Массена, не существовало слова «невозможно». «Кто не видел Массены при Асперне, тот ничего не видел», — восхищенно говорил впоследствии Наполеон, вспоминая эту одну из своих самых кровавых битв. А после сражения, проводя на о-ве Лобау рекогносцировку, император сказал своим спутникам, указывая на Массену: «Вот моя правая рука».

Правда, несмотря на все упорство и героизм его войск, к концу первого дня сражения Массена все же вынужден был начать отступление, оставив дымящиеся руины Асперна. Удержав в течение дня все свои позиции, IV корпус отступил лишь по приказу главного командования.

К вечеру нервы у всех были напряжены до предела. От срывов не были застрахованы даже высшие военачальники. Вечером 21 мая на глазах Массены разыгралась безобразная сцена ссоры двух маршалов Империи — Ланна и Бессьера, давно уже враждовавших между собой. Ланн публично обвинил Бессьера в преступном бездействии и преднамеренном уклонении от участия в сражении. Задетый до глубины души подобного рода обвинениями маршал Бессьер схватился за рукоять сабли. То же сделал и Ланн. Оба пылких гасконца через мгновение сошлись бы в смертельном поединке, не подоспей вовремя Массена. Он не позволил маршалам скрестить оружие. «Немедленно вложите свои сабли в ножны, — скомандовал Массена. — Вы находитесь в моем лагере, и я, конечно, не позволю, чтобы мои солдаты стали свидетелями позорного зрелища, когда два маршала Франции сходятся в поединке в виду неприятеля!» Пристыженные более старшим по возрасту товарищем маршалы, хотя и с неудовольствием, но прекратили ссору.

На следующий день Массена предпринял отчаянные усилия, чтобы поднять боевой дух своих поредевших полков. Ему удалось сдержать мощный натиск врага, что позволило французской армии в относительно организованном порядке отступить на остров Лобау. Ее отход прикрывал корпус Массены. Сам маршал постоянно находился в боевых порядках своих войск, то верхом на коне с обнаженной саблей в руках, то в пешем строю, личным примером вдохновляя своих гренадеров.

После сражения при Асперне Массена командовал всеми войсками, сосредоточенными на о-ве Лобау (а это более половины французской армии). В эти дни он был почти неразлучен с Наполеоном, вместе они проводили все рекогносцировки, вместе обдумывали планы дальнейших действий.

За два дня до генерального сражения при Ваграме Массена получил серьезную травму. В темноте он вместе с конем свалился в яму и сильно расшибся. Из-за серьезно поврежденной ноги маршал не в состоянии был даже сесть в седло. Тем не менее от участия в сражении Массена не уклонился.

5—6 июля 1809 г. произошла битва при Ваграме, решившая исход войны.

Как и в предыдущем сражении при Асперне, Массена командовал левым крылом французской армии. Он передвигался по полю сражения в роскошной открытой коляске, запряженной четверкой белых лошадей. Этот парадный экипаж явно не предназначался для войны — его дверцы украшали золоченые герцогские гербы, управлял им представительный кучер, а на запятках находился форейтор. Вместе с маршалом в коляске был врач, который через каждые два часа менял компрессы на его ноге.

Австрийские артиллеристы сразу же обратили внимание на этот «царский выезд» и сосредоточили на нем огонь сразу нескольких орудий. Массена, как всегда, являл собой пример неустрашимости. Но спасло ему жизнь во многом мастерство кучера, поскольку его коляска была идеальной мишенью для австрийских пушек. После сражения Наполеон порекомендовал Массене вознаградить смелость и преданность верных слуг, назначив им пожизненные пенсии. Он напомнил маршалу, что, будучи людьми штатскими, они вовсе не обязаны были рисковать собой. Но герцог Риволи остался верен себе. Сначала он возмутился, заявив, что такая щедрость просто разорит его, но ослушаться императора все же не посмел. После двух месяцев мучительных раздумий маршал назначил слугам по 200 франков каждому ежегодной пенсии, заметив при этом, что его «ограбили».

На второй день сражения возглавляемые Массеной войска приняли на себя главный удар противника.

Замысел австрийского командования состоял в том, чтобы сокрушить левый фланг французской армии, отрезать ее главные силы от переправ через Дунай и уничтожить их на левом берегу реки. Но войска Массены стойко отразили удары противника. При этом они сами нередко переходили в контратаки. В сражении при Ваграме маршал Массена проявил несгибаемую силу воли и выдающуюся отвагу, граничившую с безрассудной храбростью. Он внес весомый вклад в достижение победы и по праву вошел в историю как один из главных героев битвы при Ваграме.

Последний бой с австрийцами, завершивший кампанию 1809 г., произошел под Цнаймом и едва не стал для Массены роковым. Через несколько минут после того, как он временно покинул свою коляску, прямым попаданием австрийского ядра она была разнесена в щепки.

Судьба хранила «любимое дитя победы»!

Сразу же после окончания войны Массена получил годичный отпуск и уехал во Францию. Наградой ему за выдающиеся боевые подвиги в войне с Австрией 1809 г. стал титул князя Эсслингского, пожалованный ему Наполеоном в январе 1810 г. Но и в этом случае император не преминул нанести удар по самолюбию маршала, поставив его в весьма двусмысленное положение. Дело заключалось в том, что эта награда явно предназначалась для маршала Ланна, так как в кровавой битве при Асперне именно его войска геройски сражались в районе селения Эсслинг, тогда как корпус Массены удерживал Асперн.

Это знала вся армия…

Одновременно, зная, что материальные ценности выглядят в глазах Массены гораздо весомее всех званий и титулов, какими бы громкими они ни были, Наполеон хотел подарить ему прекрасный замок Туар. Но когда до него дошли слухи, что Массена не желает тратиться на ремонт замка, отказался от своего намерения.

Тем временем дела Наполеона на Пиренейском п-ве шли из рук вон плохо.

Наполеоновским маршалам никак не удавалось подавить сопротивление испанского народа, поднявшегося на национально-освободительную борьбу против захватчиков. На помощь испанским повстанцам (гверильясам) пришли англичане, высадившиеся в Португалии и закрепившиеся в этой стране.

Завоевание Португалии и изгнание оттуда англичан Наполеон поручил Массене, который в связи с новым назначением был вызван из отпуска. Вопреки своему желанию 17 апреля 1810 г. маршал Массена был назначен командующим Португальской армией (три пехотных и один кавалерийский корпуса — всего ок. 90 тыс. чел.). Император поставил перед ним задачу исправить ошибки, допущенные в свое время на Пиренейском п-ве Жюно, Сультом, Неем, Журданом, да и самим императором.

Свое новое назначение Массена принял крайне неохотно, он словно предчувствовал грядущий рок. У него уже было все, чего можно было только пожелать, — слава, богатство, чины, титулы и высшие награды Империи. Достигнув всего этого, он уже не был так честолюбив, как прежде. Его не прельщало теперь уже ничто, даже деньги. Но Наполеон убеждает своего старого соратника принять новое назначение, уверяет, что лучше Массены с этой задачей никто не справится. «Одной только вашей репутации достаточно, чтобы покончить со всем этим делом», — горячо убеждает он маршала. И тот, явно польщенный в его адрес похвалами, в конце концов сдается.

Правда, Массена не в восторге от того, что под его командованием будут находиться маршал Ней и генерал Жюно, известные своей строптивостью и буйным нравом, не признающие, кроме императора, ничьих авторитетов. Маршал Массена осторожно намекает Бертье, что предпочел бы сам избрать военачальников, которые будут командовать корпусами в его армии. В ответ он слышит, что приказы императора не могут быть предметом обсуждения: подчиненные должны повиноваться своему главнокомандующему, как бы ни велики были их амбиции, а что касается Нея или Жюно, то их боевые заслуги несравнимы с заслугами победителя при Цюрихе. На этом разговор и закончился.

Таким образом, из попытки Массены повлиять на расстановку высших командных кадров во вверенной ему армии ничего не получилось. Из предпринятой им в этом направлении попытки правомерно сделать вывод, что, по всей вероятности, он опасался фрондерства со стороны своих будущих подчиненных больше, нежели предстоящей встречи с неприятелем. На этом Массена не успокоился, а высказал свои сомнения лично императору. Однако тот тоже не пожелал пойти ему навстречу. «Сегодня вы не в духе, мой дорогой Массена. Вы все видите в черном свете… Отправляйтесь в поход с уверенностью…», — отмахнулся от него Наполеон.

В начале мая 1810 г. Массена прибыл в Вальядолид, где располагался штаб вновь сформированной Португальской армии. Ему была устроена торжественная встреча. Первые впечатления полководца после знакомства с войсками были далеко не радужными. Их моральный дух оставлял желать лучшего, дисциплина и снабжение войск были в запущенном состоянии. Полностью подтвердились и его опасения в отношении высшего командного состава армии. Ней и Жюно встретили назначение Массены на должность главнокомандующего армией недоброжелательно и сразу же начали саботировать исполнение отданных им приказов и распоряжений. Третий командир пехотного корпуса генерал Ренье также проявлял строптивость, часто граничившую с неповиновением.

Все это вместе взятое заставило Массену повременить с выступлением в поход. Проходили дни, недели, а главнокомандующему все никак не удавалось навести порядок в рядах собственной армии. Наконец, преодолев все трудности, возникшие на его пути, маршал Массена выступил в поход (июнь 1810 г.). Он начался довольно успешно. Однако первые столкновения с англичанами заставили князя Эслингского серьезно задуматься. Вопреки уверениям Наполеона, очень низко оценивавшего боеспособность английских войск, они оказались далеко не слабым противником.

10 июля возглавляемые Массеной войска овладели сильной испанской крепостью Сьюдад-Родриго, 27 августа пала другая крепость — Альмейда. Путь в Португалию был открыт. Английские войска повсюду отступали, даже не пытаясь оказать сколько-нибудь серьезного сопротивления. 16 сентября французы вторглись в Португалию, перейдя испано-португальскую границу. Но здесь неожиданно для себя они столкнулись с непредвиденным препятствием. Села и города, через которые проходили французские войска, оказались совершенно пустыми, население их покинуло. Португальцы бежали вместе с отступающими английскими войсками, уничтожая все запасы и оставляя противнику полностью опустошенную страну. Поэтому рассчитывать на местные ресурсы французам, как они обычно привыкли делать, уже не приходилось. А такой вариант ими не предусматривался. В связи с этим по мере продвижения вглубь Португалии во французской армии все острее стал ощущаться голод, начались повальные болезни, ее силы стали быстро таять. Но Массена, невзирая ни на что, продолжал упорно идти вперед. Он был убежден, что противник опасается вступить с ним в сражение из-за своей слабости, а потому, считал маршал, необходимо как можно быстрее его догнать и уничтожить.

Но вдруг 26 сентября французы увидели перед собой остановившуюся и готовую к бою английскую армию генерала Артура Веллингтона. Противник занимал сильную позицию, оборудованную по горной гряде близ города Бусако. Массена решил атаковать его немедленно и разгромить одним ударом. Доверившись донесениям Нея и Жюно, что позиция противника не так уж и сильна, как это кажется на первый взгляд, он не стал даже проводить необходимую подготовку к сражению, приказав войскам атаковать противника с ходу.

27 сентября 1810 г. произошло сражение при Бусако. Все лобовые атаки французских войск закончились неудачей, с тяжелыми потерями они были отброшены противником на всех позициях. Общие потери французов в сражении составили до 4 тыс. чел.

Шок от неудачи настолько обескуражил французских генералов, что они стали предлагать Массене прекратить поход и возвратиться в Испанию. Но маршал не поддался этим советам, посчитав их малодушными. Поняв, что допустил серьезную ошибку, недооценив противника и попытавшись захватить его сильную позицию фронтальным ударом без должной подготовки, он решил исправить ее. Совершив глубокий обходной маневр, Массена заставил Веллингтона оставить свою позицию у Бусако и начать поспешное отступление в юго-западном направлении. В ходе преследования противника французы захватили город Коимбра (1 октября 1810 г.), который был разграблен до основания. Путь на Лиссабон для армии Массены, казалось бы, был открыт.

В португальской столице началась паника, состоятельные португальцы тысячами бежали морем из страны. Начался победный марш Массены на Лиссабон.

Но вдруг 10 октября на его пути словно из-под земли возникла новая мощная преграда — скрытно возведенная англичанами сильно укрепленная оборонительная полоса Торрес-Ведрас, состоявшая из двух позиций. Правый фланг ее прикрывало устье реки Тахо, а левый упирался в море, где господствовал флот ЕКВ. Следовательно, обход с флангов этой оборонительной полосы был исключен, а с фронта она была практически неприступна. Массена был поражен увиденным: такой поворот событий явился для него полной неожиданностью. Полтора месяца упрямый маршал простоял перед этими укреплениями, рассчитывая, видимо, на чудо, которого так и не произошло. Он лелеял надежду, что Веллингтон все же покинет свои неприступные позиции и сразится с ним в открытом поле.

Но упорный британец и не думал оказывать ему такую любезность. Он брал противника на измор, будучи хорошо осведомлен о его плачевном состоянии со снабжением, прежде всего продовольствием и фуражом. Веллингтон терпеливо ждал того момента, когда голод во вражеской армии сделает свое дело. Его расчет оказался верным, а избранный им способ действий сработал безотказно. Генерал Голод оказался сильнее английских пушек. Французские солдаты нигде не могли найти продовольствия.

Положение усугублялось постоянными конфликтами высших военачальников.

Особенно отличался Ней, буквально изводивший главнокомандующего своим фрондерством. Недовольный своим подчиненным положением «такому же маршалу, как и он», Ней на протяжении всего похода постоянно ссорился с Массеной, отказывался выполнять его приказы. Одно только упоминание титула «князь Эсслингский» у него вызывало приступ ярости. Он кричал прибывшим к нему адъютантам Массены: «Я — герцог Империи и маршал, как и он. А что касается его титула „князь Эсслингский“, то он имеет значение только в Тюильри!» «Я был доведен до крайности, — писал Массена маршалу Бертье. — С момента моего приезда в армию герцог Эльхингенский постоянно мешает мне в моих военных операциях». Выведенный из терпения бестактными выходками своего подчиненного Массена даже пригрозил ему арестом и отправкой во Францию под конвоем. Ней на время присмирел.

К концу 1810 г. французская Португальская армия потеряла уже треть своего первоначального состава.

У Массены оставалась последняя надежда на помощь маршала Сульта, шедшего из Андалусии. Он буквально умолял своего старого соратника поспешить, высокопарно заверяя его, что «судьба Португалии и выполнение воли императора в его руках». Но Сульт не особенно спешил помогать Массене. По пути в Португалию он после осады овладел сильными испанскими крепостями Оливенсой и Бадахосом, потратив на это довольно много времени. В результате Массена, так и не дождавшись помощи, вынужден был смирить свою гордость, которая до сих пор, словно магнит, удерживала его у Торрес-Ведрас, и отдать приказ об отступлении в район Сантарена (70 км северо-восточнее Лиссабона).

Веллингтон впоследствии искренне удивлялся, как это французская армия смогла столь длительное время продержаться в полностью опустошенной стране.

Зима 1810—11 гг. прошла в тщетных попытках Массены побудить Сульта, а также генералов Ренье и Друэ д’Эрлона прийти ему на помощь: они под разными предлогами уклонялись. Даже приказы императора не могли заставить их активизировать свои действия. Массена был предоставлен самому себе.

Положение Португальской армии в Сантарене было ничем не лучше, чем под Торрес-Ведрас. Голод, болезни и дезертирство продолжали опустошать ее ряды.

В начале марта 1811 г. Массена пришел к выводу, что ему в Португалии не удержаться, и принял решение оставить ее. Проявив виртуозное мастерство, он сумел скрытно от противника покинуть Сантарен и упредить англичан на трехдневных перехода.

Отступление Португальской армии в Испанию проходило в очень сложных условиях. Командовал арьергардом, прикрывая ее отступление, маршал Ней. Благодаря его храбрости, твердости и мужеству, армия по существу была спасена от неминуемой гибели. Однако в ходе отступления конфликтные отношения Нея с главнокомандующим настолько обострились, что он окончательно вышел из повиновения. Не желая раздувать скандал и без того в исключительно сложной обстановке, Массена скрывал свое крайнее раздражение под маской напускного равнодушия.

Отступление из Португалии было проведено Массеной с таким искусством, что французская армия в ходе его не потеряла пленным ни одного солдата (!?) и ни единого орудия (!?). Конечно, большая заслуга в этом принадлежит и начальнику арьергарда маршалу Нею, блистательно справившемуся со своими обязанностями.

Эта искусснейшая ретирада вызвала восхищение даже его противника Веллингтона. Однако Наполеон, привыкший судить о людях только по достигнутым ими результатам, был разочарован итогами Португальского похода Массены. Свое неудовольствие он не замедлил выразить в довольно нелицеприятном письме маршалу. Правда, в другом письме император выражал надежду, что князь Эсслингский сумеет загладить свою неудачу.

В апреле 1811 г. Португальская армия сосредоточилась в Сьюдад-Родриго, а затем отошла в Вальядолид. Возвращение ее из похода, по утверждениям очевидцев, представляло жалкое зрелище.

Неудача особенно больно ударила по самолюбию маршала Массены. Полководец, не терпевший до сих пор поражений, был буквально потрясен происшедшим, он сразу как-то сник и заметно постарел. «Любимое дитя победы» понял, что его звезда закатилась, хотя еще не предполагал, что она закатилась навсегда.

С прибытием в Испанию положение армии Массены не улучшилось, она продолжала находиться на голодном пайке, остро нуждаясь во всем необходимом.

Все попытки Массены наладить взаимодействие с другими французскими военачальниками, возглавлявшими «свои» армии и корпуса в Испании, окончились, как и прежде, неудачей. К этому времени Массена уже отстранил Нея от командования корпусом и упросил Наполеона отозвать его из Португальской армии. Не смирившийся с поражением Массена решает нанести ответный удар по противнику. Совершив стремительный переход, он внезапно атаковал британский корпус, прикрывавший с тыла армию Веллингтона, осаждавшую крепость Альмейда.

В сражении при Фуэнтес д’Оноро (5 мая 1811 г.) англичане потерпели поражение. От полного разгрома их спасло лишь то, что маршал Бессьер со своей кавалерией уклонился от участия в сражении. На следующий день Массена намеревался снова атаковать противника, но его генералы выступили против этого. Войска тоже, судя по всему, не рвались в бой.

Простояв на позиции еще три дня, Массена вынужден был отдать приказ об отступлении. Таким образом, попытка его взять реванш за поражение в Португалии закончилась провалом. Немаловажную роль в этой неудаче сыграло и то, что у Массены уже нехватало той энергии и решительности, которые были присущи ему в недалеком прошлом.

Впрочем, судьба маршала была уже решена в парижских кабинетах.

После сражения при Фуэнтес д’Оноро маршал Массена получил письмо из Парижа за подписью Бертье, отправленное еще 20 апреля, в котором ему предписывалось сдать командование маршалу Мармону и прибыть в столицу. Так Массена узнал о своей отставке (7 мая 1811 г.).

Это письмо, в котором не было и намека на благосклонность императора к заслуженному ветерану, глубоко задело маршала. Его обиду усугубило также и то, что он был принят Наполеоном лишь через несколько недель после прибытия в Париж. Встреча двух старых соратников была довольно короткой. Она началась с весьма нелюбезной фразы, брошенной императором: «Ну, князь Эсслингский, так вы уже больше не Массена?» Последовало бурное объяснение, в результате которого Наполеон пообещал маршалу вновь отправить его в Испанию, дабы он доказал, что старый солдат еще жив, а не почил под пышной княжеской мантией. А пока что Массена получил бессрочный отпуск, до тех пор, пока он не понадобится императору.

Это была слегка завуалированная опала. Ее подтверждает такой неопровержимый факт: при формировании Наполеоном Великой армии для подхода в Россию места в ней Массене не нашлось, хотя для замещения высших командных постов в этой армии император был вынужден вызвать из Испании целый ряд маршалов и генералов. Наполеон, видимо, забыл или не захотел вспомнить последнюю встречу с Массеной летом 1811 г., когда последний твердо и решительно заявил: «Сир, я хочу служить только у вас на глазах».

Итак, Португальская кампания 1810 -11 гг. стала последней в боевой карьере Массены. Его полководческая звезда, ярко сверкавшая на европейском небосклоне на протяжении последних полутора десятилетий, погасла, когда ему едва перевалило за 50…

После сражения при Саламанке (22 июля 1812 г.), в котором французская армия под командованием Мармона потерпела сокрушительное поражение от англичан, Наполеон приказал Массене отправиться в Испанию и снова возглавить Португальскую армию. Однако вновь вступить на боевую стезю князю Эсслингскому не довелось. По пути в Испанию он тяжело заболел, а прибыв в Байонну, окончательно слег, и вскоре вынужден был возвратиться в Париж.

По выздоровлении (апрель 1813 г.) получил назначение на должность командующего 8-м военным округом (Марсель). Это была второстепенная военно-административная (или, как принято в таких случаях выражаться, «заштатная») должность, которая далеко не соответствовала положению и заслугам знаменитого военачальника. Правда, вверенный маршалу военный округ находился на территории Прованса, что имело немаловажное значение ввиду нахождения в Средиземном море британского флота. Вместе с тем следует иметь в виду, что после Португальского похода здоровье маршала Массены резко пошатнулось, и он уже не был способен успешно переносить суровые условия походно-боевой жизни, а следовательно, и занимать командную должность в действующей армии.

Такова была жестокая реальность, и дело тут вовсе ни в мстительности Наполеона, как пытаются представить это дело некоторые писатели и мемуаристы, и ни в чьих-то злонамеренных кознях.

Так или иначе, когда в сражениях 1813—14 гг. на полях Германии и Франции решалась судьба империи Наполеона, один из лучших наполеоновских маршалов прозябал на военно-административной должности в глубоком тылу и никак не влиял на ход вооруженной борьбы.

Все эти полные драматизма военные события последних лет наполеоновской Франции прошли мимо него.

Он не слишком жалеет о падении империи, но и возвращение Бурбонов во Францию его тоже не особенно радует. Новая власть ведет себя по отношению к Массене несколько двусмысленно. Он, правда, сохраняет свой пост командующего военным округом, доверенный ему еще Наполеоном, но в звании пэра Франции ему отказывают под предлогом того, что он якобы не француз (и это несмотря на его почти 40-летнюю службу под французскими знаменами!). Дело заключалось в том, что по условиям Первого Парижского мира (1814 г.) родной город маршала Ницца возвращался сардинскому королю, в результате чего Массена оказался иностранцем. Сложилась довольно парадоксальная ситуация. Однако выход из нее вскоре все-таки нашли. Своим особым указом король Людовик XVIII даровал князю Эслингскому французское гражданство, и, таким образом, Массена сделался французом.

В отличие от большинства других наполеоновских маршалов, присягнувших, как и Массена, на верность Бурбонам, король не жалует ему никаких наград.

Наступает март 1815-го.

1 марта в бухте Жуан на юге Франции, на территории того самого военного округа, которым командует маршал Массена, высаживается бежавший с о-ва Эльба Наполеон. Командующий 8-м военным округом отдает войскам приказ «разыскать и изловить врага». Но его подчиненные (вполне возможно, не без ведома своего начальника) упускают быстро продвигавшийся в северном направлении небольшой отряд Наполеона. Дальнейшие действия Массены отличаются поразительной нерасторопностью, смахивающей скорее на его нежелание противодействовать «врагу».

Император посылает Массене короткую записку: «Князь, водрузите на стенах Тулона знамя Эслинга и следуйте за мной». В ответ на этот призыв своего бывшего повелителя Массена 9 марта, когда Наполеон уже приближался к Лиону, издает прокламацию, обращенную к жителям Марселя: «Вы можете положиться на мое усердие и преданность. Я поклялся в верности нашему законному королю. Я никогда не сойду с дороги чести и готов пролить свою кровь до последней капли, защищая его трон. Маршал Империи, герцог Риволи, губернатор 8-го военного округа, князь Эслингский». Он дает также советы герцогу Ангулемскому, пытавшемуся организовать на юге Франции сопротивление «узурпатору», но сам проявляет полную пассивность, демонстративно оставаясь в стороне от тогдашних бурных политических событий.

Такое явно двусмысленное поведение Массене впоследствии не простят ни роялисты и ни бонапартисты.

После того как Наполеон установил свою власть на территории всей Франции, занимавший все это время выжидательную позицию Массена признал законность произошедших в стране перемен. Правда, сделал он это с большим запозданием (через три недели после вступления Наполеона в Париж). 10 апреля появилось его новое воззвание к марсельцам: «Событие, столь же счастливое, сколь и необычайное, вернуло нам избранного нами государя, великого Наполеона. Этот день должен стать днем ликования для каждого француза…»

18 апреля Наполеон вызвал Массену в Париж, и тот не замедлил явиться на его зов. Император принял маршала без промедления, как будто ничего между ними за последние годы и не произошло: император являл собой воплощение душевности, маршал — воплощение преданности. И вдруг в ходе разговора, как бы мимоходом, Наполеон неожиданно спрашивает собеседника: «Так вы, Массена, хотели сражаться против меня под началом герцога Ангулемского?» — «Сир, — слышит он в ответ, — вы отлично знаете, что моим знаменем всегда было знамя моей страны. Если я заблуждался, то это произошло помимо моего желания». — «Помимо вашего желания? Так, так! Вы бы сбросили меня в море, дай я вам время собрать ваши войска?» — «Разумеется, сир, до тех пор, пока я был убежден, что вы не были призваны во Францию большинством французов».

Вот такой диалог произошел между старыми боевыми соратниками во время первой их встречи после длительной разлуки.

1 июня 1815 г. в числе других маршалов Массена участвовал в грандиозном торжестве на Марсовом поле в Париже, а на следующий день получил звание пэра Франции.

После Второго отречения Наполеона Временное правительство назначает Массену командующим Национальной гвардией Парижа (22 июня 1815 г.). Это была внушительная боевая сила, насчитывавшая 50 тыс. человек. На заседании палат французского парламента Массена поддержал маршала Нея, категорически заявившего, что защищать Париж невозможно и не имеет смысла. Решительно также высказался против установления регентства при малолетнем сыне Наполеона.

3 июля Массена по совместительству становится и военным губернатором столицы. Париж в это время был наводнен множеством дезертиров и разного рода личностей с сомнительным прошлым. То, что Массене удалось сохранить в эти смутные дни общественный порядок и спокойствие в столице, является его безусловной заслугой. Но должность военного губернатора Парижа Массена занимал всего 5 дней. С возвращением Бурбонов он сразу же был отстранен от всех занимаемых должностей.

Когда союзные войска заняли Париж, Массена отошел от всех дел и ушел в частную жизнь. Он редко появляется в Париже и большую часть времени проводит в своих поместьях.

Однажды на одном из приемов в королевском дворце старый воин встретился со своим соперником по войне на Пиренейском полуострове британским фельдмаршалом Веллингтоном. Подойдя к нему, Массена шутливо заметил: «Из-за вас вся моя голова поседела». Англичанин моментально отпарировал: «В таком смысле мы — квиты».

Положение Массены при Второй Реставрации Бурбонов было довольно зыбким. Роялисты не могли простить ему двусмысленность, как они считали, в марте 1815 г., а затем настойчивые попытки вернуть расположение Наполеона.

Назначенный королем в состав военного суда над м