Оглавление

Пролог

Меня зовут Освальд. Я жгучий брюнет с янтарными глазами. Молодой, холостой и красивый, вернее, прекрасный. Нет, Великолепный! Это признают даже мужчины. А женщины при виде меня сразу теряют голову. Девушки одаривают нежными поцелуями, дамы постарше — смелыми ласками, а маленькие девочки начинают лепетать милые глупости.

Если вы еще не поняли, я — КОТ и горжусь этим. А чего достигли вы? Что видели в жизни кроме вечной гонки за счастьем? Бегаете, суетитесь, а все очень просто, даже элементарно. Надо всего лишь найти человека, который с радостью наполнит вашу тарелку вкусной едой, а затем еще будет уговаривать вас ее съесть. Вот я, например, умею правильно находить людей, и предыдущие восемь жизней прожил в полное удовольствие, прямо как сыр в масле катался (никогда не понимал, почему говорят «сыр», а не «кот»). Все, кого я выбирал, честно служили мне. Кормили, холили, купали, убирали. А тем, кто небрежно относился к своим обязанностям, я всегда оставлял маленькие «сувениры». Кто же еще наставит их на путь истинный? Кот ведь в ответе за тех, чьи тапки стоят в его квартире.

Вот и Берта — девятая служанка, которая мнит себя хозяйкой, с радостью выполняет все мои желания. Я изредка поощряю ее за усердие и позволяю погладить меня. Так, слегка, без фанатизма. Хватит и того, что она спит на моей кровати, где-то там с краю. Одним словом, жизнь у меня потрясающая. Была… Пока злодейка судьба не подкинула Берте очередного альфонса.

***

— Зайка, давай, поработай немного, ­– томно произнес блондинистый качок, сбрасывая полотенце с бедер перед рыжеволосой красоткой, призывно облизнувшей пухлые губы.

С широкой кровати, стоявшей в глубине комнаты раздалось презрительное «фее» и некие подозрительные звуки.

— Влад, кот твоей старухи всю постель заблевал! Выгони его отсюда. Он так пялится на меня, словно хочет напасть.

— Да заколебал уже. Берта носится с ним, как полоумная. Как же они меня достали, и кот, и его хозяйка. Эй, кастрат, иди сюда. Подождешь свою притырённую «мамочку» на балконе.

«Слышь, это твоя мамочка притырённая, если родила такого придурка. А за кастрата ответишь. Мои-то „бубенцы“ звенят, а твои сегодня вряд ли порадуют „зайку“ перезвоном».

— Тварь! ­–­ заорал блондин, пытаясь отодрать кота, намертво вцепившегося в предмет его мужской гордости.

Визжащая от страха девушка попыталась помочь любовнику, но острые когти не торопились расставаться с добычей. Тогда она схватила со стола вилку и ткнула ею в черную мохнатую лапу. В одну, а затем во вторую.

«Ай, больно! Козел, куда ты меня бросил? Я же не умею плавать!»

Живой черный снаряд вылетел с балкона пятнадцатого этажа и со свистом устремился вниз. Туда, где солнечные зайчики красиво играли с бирюзовой водой роскошного бассейна.

«А-а-а-а-а!»

Глава 1

— А-а-а-а-а!

Я выныривал из грязной воды, лихорадочно хватал несколько глотков воздуха и вновь камнем шел на дно. Легкие прямо разрывало из-за нехватки воздуха, а уши едва не лопались от противного звона. Все, конец, подумал я, последний раз уходя под воду. Свет померк и наступила темнота.

— Ваша милость, вы живы?

— Ваша милость, вы меня слышите?

— Откройте глаза, ваша милость.

«Чего они так орут? Ну оглохла там чья-то милость, не вопить же об этом на весь мир?» — с тупым раздражением подумал я, медленно выплывая из вязкого тумана, наполнявшего мое сознание. Голова раскалывалась, а эти озабоченные голоса — звонкий женский и низкий мужской словно молотами били по ней.

— Чарльз, барон умер. Его родители убьют нас за это, — зарыдал женский голос.

— Не каркайте, Молли, может еще обойдется. Вы же знаете, какая у него крепкая башка. Сколько раз с лошади падал и ничего, жив-здоров был.

— Так раньше он просто головой об землю ударялся, а сегодня в пруд упал и захлебнулся.

— Сейчас попытаюсь привести его в чувство.

Меня перевернули на живот, резко встряхнули, а затем вновь положили на спину и пару раз хлопнули по морде.

«Эй, если я кот, так меня можно по мордасам бить? Сейчас всех покусаю!»

Я одновременно открыл глаза, выпустил когти и вскочил на лапы.

И тут же рухнул на землю.

— А-а-а! — заорал я от ужаса, глядя на лапы. Которых у меня не было…

Их заменили две длинные тощие ноги в нелепых штанах и руки, торчавшие из широких рукавов, расшитого золотыми нитями необычного пиджака. А на пальцах, о ужас, были короткие, обкусанные ногти.

Не веря глазам, я прикоснулся этими странными не лапами к голове, а потом провел ими …по морде? Где моя чудесная мягкая шерстка? Неужели я стал одним из тех, кого мы — коты снисходительно зовем кожаными? То есть ЧЕЛОВЕКОМ??? Как такое могло случиться? За что ты так со мной поступила, матушка Природа?

Я завыл во весь голос, не представляя, как комично выглядел со стороны мужик в грязном аляповатом наряде, который сидел на земле и обиженно плакал, гладя себя по лицу.

­– Ваша милость, не плачьте, все же обошлось, — ласково произнес женский голос, и изящная ручка ободряюще провела по волосам, теперь уже моим.

Я повернул голову влево и увидел хорошенькую шатенку в белой шапочке на голове и в длинном синем платье с передничком. Наверно, горничная из отеля. Хотя, обычно у них платья короче и проще, без всех этих оборок, да и шапочки они не носят. Девушка больше напоминала служанку из второй жизни, когда при мне жил не то граф, не то князь. Золотое было время. Меня даже кормили с позолоченной тарелки.

— Погодите, Молли, что-то мне не нравится его взгляд, — произнес мужской голос.

Я скосил глаза на мужчину, озабоченно глядевшего на меня. Темноволосый, лет тридцати, приятной наружности и среднего телосложения. Судя по одежде он мог быть кем-то, типа, управляющего все из той же, второй моей жизни. Тот тоже всегда ходил в черных или коричневых сюртуках.

— Ваше милость, вы помните свое имя?

— Освальд… — еле выдавил я из себя.

Как странно шевелить губами. Они такие толстые, словно надутые воздухом, и ужасно неповоротливые. А голос, идущий откуда-то из нутра, драл горло словно когтями. Как эти люди, вообще, говорят? А некоторые еще и болтают без умолку. У моей Берты, например, рот никогда не закрывался. Она постоянно разговаривала со мной, жаловалась на мужчин, просила советов. Впрочем, все предыдущие «хозяева» тоже любили посвящать меня в свои проблемы и тайны. Наверное, потому, что я намного умней их всех вместе взятых. Сколько раз я давал им блестящие советы, разрабатывал гениальные планы действий и хитроумные интриги, но разве эти кожаные когда-нибудь слушают голос разума? Да никогда! Вот и эти двое сейчас пялятся на меня как на уродца с двумя головами. Девчонка даже рот открыла от изумления. Так и хочется сказать ей…

А почему хочется? Я ведь теперь могу прямо сказать этим людишкам, какие они дураки. Заодно еще и водички попросить, чтобы горло промочить. Может тогда не буду «каркать», как старый ворон моей первой «хозяйки» — настоящей ведьмы, которая так полюбила меня, что активировала сразу все мои девять жизней, чтобы я очень долго жил с ней. Вот я и прожил свои долгие восемь жизней, причем не только с ней одной, но еще и с остальными моими служителями. А в девятой жизни как-то угораздило самому стать человеком. Но будь я неладен, если начну служить кому-нибудь. Надо сразу указать этим двоим, что они обязаны мне подчиняться.

— Молли, хватит таращиться на меня. Подай воды, — медленно проговаривая каждый звук, произнес я. — А ты, Чарльз, объясни, что случилось.

Ха, а у меня неплохо получается «косить» под человека. Только надо меньше болтать, а больше слушать. Уж чего-чего, а слушать и анализировать я умею. Главное говорить уверенно и высокомерно, как это делал то ли граф, то ли князь. Короче, тот «хозяин» из второй жизни.

— Ваша милость, вы ничего не помните? — осторожно спросил мужчина, протягивая девушке флягу.

Возможно служанка должна налить воду в стакан и подать мне, но терпеть ужасное царапание уже не было сил. Я выхватил флягу из ее рук и припал губами к горлышку. Пока вода благодатно булькала в горле, я зорко смотрел на людишек. Что-то они темнят.

— Ну, если спрашиваю, значит, не помню, — брюзгливо произнес я и ткнул пустую флягу служанке. — Быстро сказали кто я, кто вы, где мы находимся и что произошло. И хватит пялиться на меня, как на диковинку в цирке.

Получив «пинок под зад» мужчина быстро по-военному отчитался:

— Ваша милость, вы –Даниэль Освальд Дорванд, барон Бранвейн. Я ваш камердинер — Чарльз Коупман, а это Молли Вайн — служанка из вашего замка, которую вы специально взяли в Маденну, чтобы она жарила ваши любимые пончики.

— Маденна — это у нас что?

— Маденна — столица Аскандии.

— А Аскандия где находится? Чего ты тянешь кота за хвост? (Надо же, дурацкая поговорка сама собой выскочила. Терпеть ее не могу). — Называй все подряд, вплоть до планеты Земля.

— Не пойму, о чем вы говорите, ваша милость. Какая земля?

Ни фига себе! Получается, я еще и инопланетянин? Нормальненько. Нырнул котом в бассейн на Земле и оказался человеком в …Где?

— Неужели так трудно понять, что я ударился головой и все напрочь забыл? Давай, уже рассказывай, а не задавай глупые вопросы.

Правильно говорят, что лучшая защита — это нападение. Мой категоричный тон мгновенно подействовал, и вскоре я узнал много интересного о бароне Бранвейне.

Оказалось, что все зовут его Даниэлем, а не Освальдом. Поэтому слуги и удивились, когда барон назвал свое второе имя. А еще их поразило, что после удара по голове он не только перестал картавить, но и начал вести себя непривычно разумно. Удар не отшиб ему последние мозги, а каким-то чудесным образом вправил их на место. Это настолько шокировало, что челюсть отвисла не только у простодушной Молли, а и у трезвомыслящего Чарльза.

Впрочем, когда я узнал, что барон был третьим сыном короля, то лицо уже вытянулось у меня.

А теперь расскажу все по порядку. Как выяснилось, я оказался на планете Циннара, в королевстве Аскандия, а конкретно в ее столице — в городе Маденна. Именно сюда король соседнего королевства Ласкания прислал своего третьего сына Даниэля. Первый сын был наследником престола, второй — герцогом, владеющим третьей частью королевства, ну а третий — уже обычным бароном, которому досталось процветающее баронство с прекрасным замком.

— Понятно. «Старший умный был детина, средний сын и так, и сяк, младший вовсе был дурак», — скептически произнес я, неожиданно вспомнив слова из сказки, которую читала внуку старая учительница из моей четвертой жизни. Из той жизни я еще хорошо запомнил стихи про кота, который идет налево — песнь заводит, направо — сказку говорит. И сейчас прямо физически ощутил, насколько ученым котом оказался. У меня даже получается прикидываться человеком, пусть и не слишком умным.

— Что вы такое говорите, ваша милость. Все не настолько критично, чтобы называть вас столь грубым словом, ­– поспешил заверить камердинер. — Вам всего лишь не даются семейные заклинания. Но ведь большинство людей живет без всяких заклинаний. И никто из них не страдает, что он не анимаг.

— Анимаг — это тот, кто превращается в животных? Я правильно понял, что в моем роду есть волшебники? И в кого же у меня не получается превратиться?

— Ваша милость, волшебники есть только в детских сказках. А вы из рода магов. Ваше родовой зверь — рыжая рысь.

— О, как интересно. Рысь –это круто. Ты случайно не знаешь, что я делаю не так?

— Всем магам в пятнадцатилетнем возрасте передается родовое заклинание, но вы никак не можете его выучить. Вам даже специально его выгравировали на браслете.

Я быстро закатил рукава и увидел на левой руке витой золотой браслет с широкой пластиной, на которой были какие-то знаки. Повернув руку и так, и сяк я все равно не смог ничего прочесть и огорченно спросил у Чарльза:

— Неужели я такой тупой, что даже читать не умею?

— Конечно, умеете, ваша милость. Просто вы забыли, что заклинание написано в зеркальном отражении. Надо повернуть над ним зеркало под определенным углом, чтобы прочесть.

— Ага, и это я тоже не умею делать.

— Нет, умеете. Просто вам не удается его правильно произнести, поэтому заклинание звучит несколько иначе и превращает вас не в рысь… — камердинер тщательно подбирал слова, чтобы не рассердить барона В гневе тот мог и поколотить его.

— А в кого? Чего ты мямлишь?

— В кота, ваша милость. И это вас очень огорчает.

Я не мог поверить в такую удачу. Надо срочно выучить заклинание, чтобы вновь оказаться в родном кошачьем теле, пусть даже и на другой планете. Кот везде кот, и в отличие от людишек всегда знает, что ему делать и как жить.

Вот только оказаться в теле придурка, который не может ни выучить заклинание, ни правильно его произнести — это уже настоящая подлянка.

— Почему огорчает? Чем плохо быть котом?

Чарльз непроизвольно втянул шею в плечи, ожидая взрыва эмоций барона, но тот явно отбил последние мозги, если сейчас недоуменно пялился на него.

— Как же так, ваша милость? — всплеснула руками Молли. — Вы всегда злились, что удается превратиться лишь в обычного кота, наподобие тех, какие бегают по замку, а не в большую красивую рысь, в какую оборачивается ваш батюшка и братья.

— Они стыдятся меня? — тихо спросил я. Хотя, как еще могут относиться к недоумку в королевской семье?

— Нет, что вы! Все вас любят, — одновременно и вполне искренне заверили слуги. — И ваши родственники, и слуги.

Я с иронией посмотрел на них. Ну родственники — допустим, а вот слуги — сомнительно. Навидался за свои жизни «преданных» слуг. Все лживые, жадные и подлые.

— Живо ответили — кто вы мне? Ясное дело, что не друзья. Меня интересует — враги или нет? И не врать! Мне отшибло память, но обман я чувствую нутром.

— Ваша милость, да мы верой и правдой… всегда за вас… никогда не злословим и другим слугам не позволяем… — начали сбивчиво заверять Чарльз и Молли, и я неожиданно им сразу поверил.

— Ладно, верю. Чтобы и дальше служили верой и правдой. Мне нужна ваша помощь. Вы же видите, что я почти ничего не помню. Даже мать родную не узнаю. Кстати, она у меня есть?

— Есть, ваша милость. Мы вам все расскажем, не беспокойтесь. И никому не скажем, что с вами приключилось.

— Тогда договоримся — вы помогаете мне, а я даю вам… Вот ты, Чарльз, например, чего хочешь? Ну, денег, понятно, а еще чего?

— Меня вполне устраивает должность камердинера, ваша милость.

— А ты, Молли, чего желаешь? Только учти — жениться на тебе не стану, даже не проси, — засмеялся я собственной шутке, но заметив, как одновременно покраснела девушка и побледнел мужчина, заподозрил неладное и озабоченно спросил: — Надеюсь, я не приставал к тебе?

— Приставали, ваша милость, два раза, когда были пьяным, но я отворачивалась и убегала.

— Извини, больше такое не повторится, обещаю. Чарльз, а какое отношение ты имеешь к Молли? ­Она тебе нравится? — прямо спросил я у камердинера.

Тот посмотрел на зардевшуюся служанку и правдиво ответил: — Очень нравится, ваша милость. Я бы женился на ней.

— А я бы вышла замуж за Чарльза, — быстро произнесла горничная, пользуясь моментом, чтобы на будущее оградить себя от притязаний барона. — И еще я хотела бы стать старшей горничной.

— Хорошо. Разберемся и со свадьбой, и с должностями, мне только надо немного прийти в себя. А для начала я хочу, чтобы вы перестали постоянно твердить «ваша милость». Меня это утомляет. Обращайтесь ко мне «герр барон».

Слово «герр» я услышал в каком-то из сериалов, которые так любила смотреть прокурорша из моей шестой жизни. Оно звучало, как сокращение слова «герой» и очень понравилось мне тогда. А геройства сейчас, в новом человечьем обличье мне, ой как не хватает.

Судя по глазам слуг, словечко было им явно незнакомо. Хорошо, что все можно списать на отшибленные мозги этого Даниэля. Мало ли, что ему в голову взбрело. Вот на этой амнезии я и буду играть, пока не выучу заклинание. А там махну хвостом, только все меня и видели.

Но это в далеко идущих планах, а сейчас лучше подумать о делах насущных. И первое, что надо сделать, так это скорее снять пропитавшуюся тухлой водой странную одежду, расшитую золотыми нитями и драгоценными камнями. Она переливалась на солнце, словно перья павлина и была ужасно тяжелой. Странно, как я вообще не оказался в ней на дне. Кстати, а на дне чего? Реки? Моря?

Я покрутил головой вокруг, чтобы сориентироваться и понял, что нахожусь на небольшой лужайке возле искусственного озерца, через которое перекинут изящный мостик. Это с него Даниэль плюхнулся в воду? Интересно с чего бы вдруг? Может утопиться хотел, а я помешал, вселившись в его тело?

— Ваша милость, герр барон, давайте пройдем в дом. Вам надо переодеться, умыться и отдохнуть, чтобы прийти в себя, ­– словно разговаривая с ребенком ласково произнесла Молли, деликатно подхватывая меня под локоть.

Прикосновение Чарльза было более крепким и уверенным. Видимо, ему часто приходилось поддерживать барона, а может даже и тащить его на себе.

Через минуту в окружении слуг я уже шагал по мощеной дорожке к красивому дому, походившему на сказочный замок своими многочисленными башенками с красными черепичными крышами и золотыми шпилями.

— Чей это дом? Мой? — осторожно поинтересовался я

— Нет, сестры вашей матушки, маркизы Кантер. Миледи предложила вам пожить у нее на время смотра женихов для принцессы Авроры.

— Чего? Кастинг что ли?

— Что? — в один голос удивленно спросили мои провожатые, и я поспешил найти другое слово.

— Ну, типа выставки котов. Конкурсы там всякие — кто красивее, ухоженней, или лучше бегает и больше съест.

— Какой вы шутник, герр барон, — засмеялся Чарльз. — Так смешно описали смотр женихов.

— И много желающих жениться на принцессе?

— Герр барон, ну как можно было так все забыть? — всплеснула руками Молли, на мгновение выпуская мой локоть. — Вы ведь тоже участник смотра.

— А принцесса Аврора хоть красивая? — игриво подмигнул я девушке, и она залилась смущенным румянцем.

— И этого не помните, ваша милость? ­– смущенно кашлянул камердинер.

— Сколько еще надо повторить, что у меня отшибло память? — разозлился я. — Хватит сердить мою милость. Запоминайте три слова. Понять, принять, подсказать. Что означает: понять, что я забыл все, кроме имени. Принять этот факт. И подсказать мне все, о чем буду спрашивать. Если справитесь со всем этим, то получите денежки.

Я блефовал, потому, что понятия не имел водились ли у Даниэля деньги, чтобы обещать их. Но, видимо, барон не бедствовал, судя по загоревшимся глазам моих новых слуг.

— Все понятно?

— Да, герр барон. Не сомневайтесь, все расскажем и подскажем. Мы ведь вам верой и правдой, — посыпались на меня с двух сторон заверения в преданности и почтении.

Я нетерпеливо прервал их взмахом руки.

— Работаем в команде. Чарльз, постоянно крутишься рядом со мной и тихо даешь подсказки. Молли, доносишь мне все сплетни, а затем рассказываешь всем то, что я прикажу.

Вид у слуг был довольно смышленый, и я слегка приободрился. Может и получится некоторое время прикидываться Даниэлем. Не хотелось даже задумываться о том, что сделают со мной в этом мире, узнав, что я попаданец, причем, даже не человек, а кот.

Мы медленно плелись по дорожке. Слуги считали, что я еще не пришел в себя, а мне с невероятным трудом давался каждый шаг. Идти на двух ногах было настолько непривычно, что спина выгибалась дугой, а плечи сводило назад так, что лопатки почти соприкасались.

Наконец, мы доползли до замка и вскарабкались по ступенькам до входной двери, которая тот час же распахнулась, как только Чарльз ударил по ней дверным молотком. На пороге появился какой-то тип в напудренном парике и с невозмутимой физиономией. Но его равнодушие тотчас же сменилось недовольством.

— Что с его милостью, Коупман? — строго спросил он у камердинера, увидев барона в столь плачевном виде.

Тот еле переставлял ноги, его одежда была грязной, а насквозь промокшие сапоги оставляли влажные следы на безукоризненно чистой мраморной плитке, украшавшей затейливым узором пол просторного холла.

Чарльз только открыл рот, чтобы ответить, как в холл поспешным шагом вошла невысокая женщина средних лет, одетая в прелестное платье цвета лаванды. Прядь светлых волос выбилась из высокой прически, а красивые брови озабоченно хмурились на круглом приятном лице.

— Даниэль, мальчик мой, что случилось? ­– воскликнула дама, а я еле слышно спросил у камердинера: — Кто?

— Ваша тетя — леди Летиция, маркиза Кантер, — тихо ответил Чарльз и порадовал меня сообразительностью, тут же добавив: — Вы зовете ее тетушка Летти.

— На «ты», на «вы»?

Чарльз недоуменно приподнял брови. Я подумал, что он не понял вопрос, но слуга удивленно шепнул:

— На «ты» обращаются только к младшей прислуге.

И так посмотрел, что прямо захотелось пнуть его или наступить на ногу. Ну не знаю я ваших местных этикетов, так что нечего таращиться на меня! Может к нему и Молли тоже следует обращаться на «вы», а я так панибратски веду себя с ними? Ладно, проехали. Но правила хорошего тона надо обязательно разузнать. Даниэль ведь был сыном короля как никак. Память он еще может потерять на время, но стать при этом неотесанным чурбаном будет уже слишком подозрительно.

— Я случайно упал в воду, тетушка Летти, — прохрипел я осипшим голосом.

— Вы простудились, мой дорогой. Вам надо срочно принять горячую ванну.

— Спасибо за заботу, тетушка. Я так и сделаю, — вновь просипел я, стараясь говорить невнятно, типа нахлебался воды, а на самом деле лихорадочно вспоминал, что Чарльз говорил о речи барона. Тот вроде картавил. Или шепелявил?

Я незаметно толкнул слугу в бок, и тот поспешил отвести меня в комнату Даниэля.

Глава 2

Никас Занкадис, полковник в отставке, подъехал к роскошному отелю на новой машине, которую он решил подарить очаровательной Сюзанн. Они встречались три месяца, и Ник был готов сделать ей предложение. Собственно говоря, ради создания семьи он и оставил службу в армии, сменив военный госпиталь на практику частного врача. Достав из машины изысканный букет роз полковник направился к отелю, как неожиданно какой-то черный предмет прямо с неба упал в бассейн и, разбив безмятежную бирюзовую водную гладь, обдал его прохладными брызгами.

— Ничего себе шуточки, — возмутился Занкадис, поднимая голову вверх и пытаясь определить, кто же вышвырнул пакет с мусором прямо с балкона пятизвездочного отеля.

Но тут неожиданно «мешок» всплыл и жалобно мяукнул. Никасу стало уже не до выяснений и возмущений. Не раздумывая ни секунды о своей модной одежде и туфлях ручной работы, он бросился в бассейн.

В отчаянных попытках спасти свою жизнь кот брыкался и извивался, нещадно царапая спасителя, но потом вдруг силы покинули его, и он безжизненно повис на руках мужчины.

Прижимая к себе животное полковник неловко выбрался из бассейна. А затем положив кота на бортик, внимательно осмотрел его. Вроде цел, ничего не сломал. Огромный «британец» был просто великолепным. Вода скатывалась с его плюшевой угольно-черной шубки, даже не промокая ее. А толстая цепь из чистого золота на крепкой шее говорила о том, что котик явно живет не в подвале отеля.

— Хватит прикидываться дохлым. Давай уже, открывай глаза, — нарочито сердито проворчал мужчина, переворачивая кота и бережно сжимая его бока, пытаясь избавить легкие от воды.

Видя, что его усилия тщетны Никас решил, что кот тот же человек, и начал делать ему искусственное дыхание и массаж сердца, чем вызвал восторженные возгласы зевак, столпившихся вокруг него.

Берта заметила оживленную группу людей у бассейна и движимая профессиональным любопытством, решила выяснить, что произошло, хоть и торопилась в номер, чтобы взять забытые в утренней спешке документы.

Какого же было ее удивление, когда она увидела своего любимого «сыночка», распростертого перед стоящим на коленях мужчиной. Растолкав любопытных Берта бросилась к коту и, не думая о безумно дорогих новых колготках, тоже опустилась на колени.

— Освальд, миленький, что с тобой? — размазывая по щекам слезы хрипло прошептала она.

— Это ваш кот, мэм? — охранник отеля просочился сквозь толпу. — Купание животных в бассейне строго запрещено. К тому же мужчина, вытащивший вашего кота, даже не снял обувь при этом. Вам придется оплатить внеплановую замену воды.

Берта окинула его непонимающим взглядом. Все ее мысли были о любимце, который не открывал глаза. Но охранник не отходил и все бубнил о деньгах.

— Да отстаньте от нее, — властно произнес спаситель Освальда и протянул охраннику тысячную купюру. — Надо еще выяснить, кто выбросил из окна несчастное животное. Может кто-то из вашего персонала?

— Выбросили? — растерянно спросила Берта, но заметив алчный огонь в глазах охранника, охотно взявшего у мужчины деньги, мгновенно пришла в себя и начала действовать. Профессионализм, как всегда, не подвел ее.

Она резко поднялась с колен и выхватила купюру из рук жадного мужика.

— Я заплачу только после того, как мне предъявят график чистки бассейна и анализ состава воды, которой наглотался мой кот.

— Мисс Стивенсон, я приношу извинение за возникшее недоразумение. Ничего оплачивать не надо.

Главный менеджер отеля решительно оттеснил охранника–идиота, который позарился на тысячу, даже не подозревая, кого он сейчас хотел развести на деньги. Да эта адвокатесса выставит им многотысячный иск, если выяснит, что в целях экономии воду меняют в два раза реже, чем положено.

Подобострастный тон менеджера не обманул Берту. Прищурив глаза она окинула его цепким взглядом и жестко сказала:

— Я камня на камне не оставлю от вашего отеля, если узнаю, что это кто-то из ваших сотрудников вышвырнул Освальда.

— Но котик мог и сам выпасть. Гулял на балкончике и оступился, ­– предположил было менеджер, но мужчина, спасший животное, уверенно возразил:

— Если бы он выпал сам, то лежал бы в нескольких метрах от бассейна.

Его реанимационные действия возымели успех. Кот жалобно мяукнул и открыл свои янтарные глаза.

— Смотрите, смотрите, он ожил, — раздались возгласы в толпе зевак. Кто-то даже зааплодировал.

Мужчина поднялся с колен и бережно подхватил довольно увесистого «британца».

— Давайте я донесу этого парня до вашего номера, мисс..

— Можно просто Берта. Ой, я даже не успела вас поблагодарить за спасение Освальда, мистер…

— Занкадис, но лучше просто Никас.

Белоснежная улыбка озарила мужественное загорелое лицо, и Берта неожиданно смутилась. Спаситель Освальда был чертовски хорош собой, хоть и выпадал из рамок ее «формата». Красивая, успешная сорокалетняя Берта предпочитала тридцатилетних накаченных парней. А стоявшему перед ней мужчине было явно под пятьдесят. Морщинки лучиками расходились в уголках карих глаз, а седина уже посеребрила виски. Но таких глаз, до края наполненных добротой и сочувствием она еще не встречала ни у кого из мужчин.

Симпатия вспыхнула мгновенно и обоюдно. В лифте они уже болтали легко и свободно, словно знали друг друга сто лет. Хотя, оно и не мудрено, ведь у полковника тоже была кошечка Медония, такая же «британка», только палевая. С которой, к большому сожалению, вероятно, придется расстаться. У его невесты аллергия на кошачью шерсть. Она категорически требует избавиться от Медонии, но Никас никак не может на такое решиться.

Берта искренне посочувствовала. У нее аналогичная проблема. Ее избранник постоянно ревнует к ней Освальда и предъявляет претензии. Вот и приходится делать ему подарки, чтобы не цеплялся к коту.

Никас громко рассмеялся. Он ее отлично понимает, потому что тоже откупается за Медонию подарками.

Берта открыла ключом дверь номера и широко взмахнула рукой, предлагая гостю зайти. Он внес Освальда в прихожую, но хозяйка попросила отнести кота в гостиную. Так втроем они перешагнули порог комнаты и…

Обнаженный красавец сидел на диване, широко расставив ноги. А девушка в откровенном шелковом белье склонилась над ним, держа в руках бутылочку с антисептиком.

— Что здесь происходит, Влад? — строго спросила Берта, не ожидавшая увидеть любовника в столь компрометирующей ситуации. Да и вообще застать в номере. Он ведь сказал, что весь день проведет в яхт-клубе. Она лично отвезла его туда два часа назад.

— Сюзанн? — раздался удивленный голос Никаса.

— Это не то, что ты подумал, милый, — защебетала девушка, отставляя в сторону флакон и быстро надевая платье. — Я совсем не знаю этого парня. Просто он громко просил о помощи, а я шла мимо и…

— Сюзанн твой номер на десятом этаже, а это пятнадцатый.

— А что ты здесь делаешь, Никас? — сразу пошла в наступление красотка.

— Да вот выясняю, кто сбросил кота с пятнадцатого этажа, — спокойно ответил мужчина и насмешливо посмотрел на «качка». — Ты бы прикрылся, парень.

Он решительно направился к дивану, намереваясь уложить на нем кота. Ему даже в голову не пришло опустить его на пол.

— Уберите от меня этого гада, иначе я его сейчас придушу! Видите, что он со мной сотворил?

Влад без малейшего стеснения указал пальцем на пах. Он безумно гордился своим безукоризненным телом, на котором сейчас багровели глубокие царапины.

— Освальд? А может это твоя подружка так проявила страсть? — издевательски произнесла Берта.

Измена Влада сейчас волновала ее куда меньше, чем состояние кота. Она привыкла к тому, что мужчины приходят и уходят, а Освальд уже три года был для нее всем — и любимцем, и верным другом.

— Нет, это твой бешеный котяра вцепился мне в яйца! И теперь я требую солидную компенсацию. А иначе подам на тебя в суд, Берта. Не думаю, что ты хочешь стать участницей процесса.

— Ты вышвырнул его с пятнадцатого этажа! Он мог разбиться!

— А ты докажи. Кот сам выскочил на балкон и упал вниз, ­– с победоносным видом заявил Влад.

— Это ты еще докажи, что именно он поцарапал тебя.

— У меня есть свидетель, — наглый изменник указал на Сюзанн, которая под шумок незаметно продвигалась к двери, намереваясь тихо ускользнуть.

— Я ничего не видела, просто случайно шла мимо и услышала…

— Чего ты врешь? Сама настаивала, чтобы я убрал кота.

— Заткнись, придурок. Не мог в лифте сразу сказать, что твоя «старуха» — Берта Стивенсон? Я бы тебя десятой дорогой обошла.

— Конечно обошла бы, Моника, она же Алтея и Сюзанн. Я тебя предупреждала, что в третий раз ты сядешь уже надолго.

— Мисс Робинсон, я не виноватая! Это ваш дебил хотел котика убить!

— Я с удовольствием стану участницей процесса, Влад. Так что встретимся в суде. И с тобой, Моника, тоже, если ты сейчас же не уберешься отсюда, а заодно и из номера на десятом этаже.

Девица выпорхнула из комнаты даже не попрощавшись с женихом, который так и стоял с котом на руках и с открытым от удивления ртом.

Никас никак не мог разобраться во всей этой ситуации. Сюзанн оказалась не Сюзанн, а Моникой, которая была хорошо знакома с хозяйкой кота, причем на какой-то криминальной основе. Впрочем, долго гадать не пришлось.

— Предупреждаю, что каждое твое слово будет использовано против тебя, — четко выговаривая фразу, произнесла Берта в ответ на угрозы, которыми фонтанировал взбешенный Влад. Разжалованный альфонс лихорадочно собирал вещи и сулил бывшей любовнице кучу проблем, а напоследок еще и оскорбил, пожелав лизать ж… своему коту.

Полковник никак не мог допустить, чтобы так разговаривали с женщиной в его присутствии. Пристроив Освальда на диване он уже хотел наброситься на наглеца и заставить его извиниться, но Берта придержала его за руку и выразительно покачала головой, что лишь сильней распалило Влада. И тот с удовольствием прошелся еще по защитнику «старых нимфоманок».

Как только за ним хлопнула дверь Берта достала из нагрудного кармана жакета миниатюрный диктофон, который включила еще полчаса назад, когда подходила к бассейну, и тихо сказала, нажимая кнопку:

— Мальчик забыл, что второе имя нимфоманки — «пиранья», а зря.

Затем она посмотрела на Никаса и виновато улыбнулась:

— Я слишком много взяла на себя, приказывая вашей девушке покинуть отель, но оградить от брачной аферистки — это самое малое, чем я могу отблагодарить вас за спасение моего Освальда.

— Вы еще можете предложить мне чашечку кофе, Берта. Я немного продрог.

Глава 3

Я с любопытством разглядывал ванную комнату. У Берты были клиенты по всему миру, и она всегда брала меня с собой во все поездки. Так что «президентских» роскошных номеров я насмотрелся. Но эта комната была достойна королевского дворца. В ней все сверкало мрамором и позолотой. Маркиз Кантер, муж моей «тёти» Летиции был не только первым советником короля, но и самым богатым человеком в Аскандии. Правда, я узнал об этом много позже, а сейчас почти с испугом смотрел на бассейн, заменявший обычную ванну, в которой клубилась некая чернильного цвета жидкость. Возле него суетилась Молли, раскладывая на стоявшей рядом кушетке большие мягкие полотенца

— Ваша милость, герр барон, разрешите помочь вам раздеться, чтобы немного освежиться, — произнес Чарльз, привычно протягивая руки, чтобы развязать затейливый узел сбившегося набок некогда белоснежного шелкового галстука.

Да, освежиться явно не мешает. От одежды исходил неприятный запах застоявшейся воды и тины. И весила она прямо целую тонну. Расшитый драгоценными камнями костюм сам по себе немало весил, а сейчас он еще и насквозь промок. Мне не терпелось сбросить мокрые тряпки. Но я не собирался раздеваться на глазах у посторонних. Хотел сначала сам посмотреть, какое тело мне досталось. А Чарльз, как, впрочем, и Молли явно не торопился уходить. Наверное, здесь заведено мыть хозяину задницу. Придется отучать.

— Я сам разденусь, Чарльз, — высокомерно заявил я камердинеру, а потом приказал Молли: — Принеси какой-нибудь таз. Я не собираюсь лезть на глубину после того, как чуть не утонул в том пруду.

— Сию минуту, ваша милость. Простите, что не подумала об этом, — виновато произнесла служанка и выбежала из комнаты.

— Прощаю, ­– милостиво произнес я, позволяя Чарльзу снять с моей шеи галстук. А затем решительно отвел в сторону его руки, принявшиеся было расстегивать пуговицы на одежде.

— Сказал же — сам.

— Как скажете, ваша милость, –­ отступил в сторону слуга.

— — Что еще не так, Чарльз? Я должен обращаться к тебе на «вы»? — спросил я у поджавшего губы камердинера.

— И называть Коупманом, а не Чарльзом, ваша милость. А Молли — Вайн.

— Как хочу, так и называю. Считай, это особым знаком доверия к вам. Или ты не хочешь быть моим доверенным слугой?

Я свысока посмотрел на камердинера, и тот испуганно закивал головой.

— Нет-нет, очень хочу, ваша милость. Просто это так необычно.

— Ладно, при посторонних буду звать тебя по фамилии. Но когда мы наедине, ты — Чарльз, а я ­– герр барон.

Камердинер почтительно поклонился и тут же бросился помогать Молли, пытавшейся втащить небольшую, вероятно, детскую ванночку.

Еще несколько минут ушло на то, чтобы наполнить ее обычной теплой водой, а затем я вытолкнул слуг из ванной комнаты и велел не входить, пока не позову. Но для надежности все равно подпер дверь стулом.

Подрагивавшими пальцами я нетерпеливо стягивал одежду и уже вскоре стоял полностью обнаженный перед огромным зеркалом и критичным взглядом оценивал свое новое тело.

Даниэль не был Аполлоном. Ноги и руки довольно тощие, а живот, наоборот, уже начинает свисать по бокам. Да и лицо уже начало расплываться. Барон явно был любителем нездоровой пищи. Даже Молли специально взял сюда, чтобы она жарила его любимые пончики. Впрочем, если сбросить несколько килограмм, подстричь длинные лохмы и сбрить неопрятные усы, то внешность Даниэля станет вполне приятной. А если еще отрастить двухдневную щетину, так и вовсе приобретет брутальный вид. Но я решил подумать об этом завтра, а сейчас с трудом уместившись в маленькой ванночке, начал усердно тереть себя мочалкой.

То, что люди не стесняются животных и в их присутствии занимаются разными вещами, даже сугубо личными всегда безумно раздражало меня — кота. Но сейчас все те наблюдаемые непотребства сослужили прекрасную службу мне ­– человеку. Да и память тела Даниэля, к счастью, сохранила основные физиологические навыки. Руки, впрочем, не слишком умело управлялись с мылом и губкой. Похоже, барона действительно купали, как малое дитя. Да и обтирали тоже, судя по тому, как я чуть не упал, запутавшись в огромном полотенце.

Хорошо еще, что с более интимными процедурами эти ручки были неплохо знакомы. И пока я в размышлении пялился на этот, гм, орган, они привычно обхватили его и направили струю в некое подобие современного унитаза. Правда, с точностью подкачали. Ну, что взять с бывшего кота? Впрочем, в прошлых жизнях встречавшиеся мне мужики тоже отличались некой косорукостью и косоглазием, и обычно этим не заморачивались.

Порядком насвинячив в ванной комнате я, наконец, закончил свои банные и туалетные занятия и, накинув длинный бархатный халат, вышел из нее. Чарльз, просидевший все это время в коридоре, живо подхватился и, поддерживая меня под локоток, повел в гардеробную, которая оказалась столь же роскошной, как и ванная комната.

А в ней меня ожидал очередной сюрприз. Нет, меня поразили не огромные шкафы, забитые одеждой, и не расставленные вокруг круглого стола удобные пуфики. И вовсе не размер комнаты, хотя я привык, что гардеробные даже в номерах люкс — это обычные большие кладовки. Меня удивило обилие одежды, которое предстояло надеть. Сначала я подумал, что камердинер разложил на длинном комоде несколько пар штанов для того, чтобы я выбрал, какие хочу надеть. Но оказалось, что надевать надо все! Какой бред! Да, я кот, и в штанах никогда не ходил, но все мужики, у которых я жил, и те, которые приходили к моим «хозяйкам» носили только трусы и штаны, а некоторые обходились даже без трусов, чтобы не тратить лишнее время на свиданиях.

Этот никчемный Чарльз явно потешался над бароном. Тот ведь дурачок. Ему и бабские панталоны с ленточками и кружевами подсунуть можно. Ну, погоди! Я тебе не Даниэль!

— Снимай штаны, — резко приказал я камердинеру.

— Бить будете, ваша милость? — побледнел слуга. — Но в чем я провинился?

— Сначала покажи, что у тебя под штанами. А там посмотрю бить, или нет.

— Ваша милость, умоляю вас. Говорят, что сейчас новая мода повелась, и некоторые занимаются такими делами. Даже поговаривают, герцог Картис с друзьями иногда позволяют себе подобные развлечения. Но я не из этих самых.

Я внимательно посмотрел на блеющего Чарльза и заподозрил, что говоря о моде, тот имел в виду вовсе не панталоны. Живя среди людей я много чего повидал, правда некоторые забавы только по телевизору, в фильмах для взрослых. Все мои служители придерживались традиционных взглядов. А вот среди котов встречались экземпляры, пытавшиеся навязать мне свое внимание. И тут же получали за это удар по морде или укус за хвост. А сейчас похоже мне самому дали бы по морде, не будь я бароном.

— Да зачем вам это надо, ваша милость? Ну, не приласкала вас Молли, так найдёте другую девушку. Давайте, я поговорю с Тильдой. Она благосклонная ко всем.

— Не мели глупости. Еще с «давалками» я не связывался, — прошипел я, но видя, что Чарльз уже чуть не плачет, смягчился: — Просто покажи свое нижнее белье. Хочу знать, все ли мужчины носят подштанники с кружевами.

— Только аристократы, ваша милость, а остальные носят кальсоны из полотна.

— А трусы у аристократов тоже с кружевами?

— Какие-такие трусы? — удивился Чарльз, приспуская штаны и тут же быстро натягивая их обратно.

— Понятно, каменный век, ­– недовольно скривился я. Ну и планета мне досталась. На ней даже трусы еще не придумали. Но пусть меня убивают, я в жизни не надену кружевные тряпки.

— А зачем ты разложил столько кальсон? Их, что надо все надеть?

— Да, так ноги выглядят мускулистей.

— Спортом заниматься надо, а не напяливать сто одежек, — проворчал я, откладывая в сторону подштанники, на которых кружева были пришиты только снизу. — Ножницы есть в этом доме? — и увидев утвердительный кивок, коротко приказал: ­– Неси.