Оглавление

Предисловие

По традиции хочу выразить благодарность всем моим друзьям, которые продолжают поддерживать меня. Отдельно хотелось бы выделить Викторию Малышеву и Екатерину Бажинову, которые помогали со смысловым наполнением, Юлию Барякшеву, первую читательницу, и художника, нарисовавшего обложку, а также Анастасию Холодову, Наташу, Антона и мою сестру, чья моральная поддержка и готовность выслушать поток «творческих идей» давала мне силы писать дальше.

Мои постоянные читатели уже поняли, что любовные романы — это совсем не мой привычный жанр, однако пару раз я уже делала попытки пробраться в эту нишу. Получилось как получилось — и пусть всё пошло не по плану, мне нравится эта история.

От души надеюсь, что она понравится и вам. Приятного чтения!

Пролог

Мир твоему праху, дорогая матушка.

Ты умерла всего несколько часов назад, и прямо сейчас я мчусь в Ласс, чтобы увидеть то, что осталось от твоего тела. Моя Кэтти считает, что это письмо поможет мне успокоиться, хотя мне кажется, что я и так спокоен, собран и готов действовать. Помнишь Кэтти, мама? Я рассказывал тебе о ней несколько раз. Ты ещё швырнула в меня бокал с бренди, залила ковёр и кричала, что свернёшь мне шею, если я не выкину из головы идею жениться на ней. Прямо сейчас она едет со мной в карете и держит меня за руку. Я правда люблю её, мама. И буду любить, пусть ты и возненавидела бы меня за это.

Слуга сказал, что ты не успела выйти, потому что выбрасывала из окна расчётные книги. Надеюсь, это ложь. Даже ты не могла сгореть из-за этого. Нелепо! Мама, ты же понимаешь, что твоя жизнь стоила гораздо больше этих бумажек, правда? Ведь правда?

А я говорил тебе, чтобы ты снесла наш дом в Лассе! Там сгорели бабушка и дедушка, сгорели твои старшие братья, а теперь сгорела и ты. Это место проклято! Я прикажу сровнять его с землёй и прочитать очищающие молитвы. Целых два пожара!

На самом деле, я не верю, что ты по-настоящему умерла. Ты же Железная Шарлотт, баронесса Рочестер, самая влиятельная женщина Юга. Тебе под силу отстроить прииск, проложить железную дорогу и подмять под себя биржу. Ты держишь четверть мира в своём кулаке — мне кажется, что ты вполне можешь вернуться к жизни, если я неправильно распределю бюджет.

Наверное, ты бы не хотела этого знать, но папа поёт от радости. Ну, и проклинает тебя. Вы и в самом деле ненавидели друг друга, да? Худшая сделка в твоей жизни, лучшим мужчиной для тебя был бренди… Никогда не понимал, зачем ты вообще решила заключить этот брак, если ты отослала папу после моего зачатия и постоянно попрекала его суммой, в которую он тебе обошёлся. Ты и правда не видела его до свадьбы и выбрала по родословной, как собаку? Это неправильно, даже если ты уже была баронессой и занималась делами поважнее.

Тебе было три, когда твоя семья сгорела, мам. Шестнадцать, когда ты впервые заявила о себе как о баронессе и хозяйке Рочестера. Девятнадцать, когда ты вышла замуж. Двадцать, когда родила меня.

Мне двадцать девять, но я не готов, мам. Я не могу стать новым бароном. Не могу… Ну правда, я не могу занять твоё место. Ты потратила пятнадцать лет на то, чтобы научить меня вести дела, но ты же знаешь, что я не справлюсь. Ты сама говорила мне, что мои сметы отвратительны, а моими предложениями можно топить печь. Что я — это худшее, что случалось с Рочестерами, пусть ты и не помнила никого из своей семьи. Что дворецкий и горничная, которые вырастили тебя, отхлестали бы меня линейкой за неумение складывать цифры. Что мне нельзя доверить даже управление слугами, не то что прииск, и что…

Кстати, папа уже пригласил на похороны своего брата. Графа Хайдеггера, я имею в виду. Того, который Сумасбродный Хайдеггер, «старый хрыч» и в чей портрет ты метала ножи. Не знаю, как он отреагировал. Ты бы как отреагировала на его смерть?

Я думаю, он лучше всех относился к тебе. В смысле, он был единственным, кто видел в тебе человека, а не приложение к твоим любимым кливденским яблоням. Я знаю, что вы ненавидели друг друга и враждовали с того момента, как Грегори Хайдеггер занял место предыдущего графа на собраниях, а ты с неуважением отнеслась к болезни его отца. Папа говорил, что вы даже дрались по молодости, пока его брат не сломал спину. Я даже верю, если честно, но всё равно удивляюсь. Ты правда дралась с ним? С твоим здоровьем, когда ты заболевала от дуновения ветерка? Я понимаю, что тебе всегда было плевать, и ты работала, пока не начинала харкать кровью, но драки? А как же швыряние бокалов, крики и оскорбления?

В любом случае я рад, что он будет там. Правда рад, мам. Вы обменивались записками с оскорблениями несколько раз за день — наверное, ты бы тоже хотела проводить его в последний путь.

Брайан сказал, что позаботится о тебе и твоём теле сам и что три дня до упокоения ты проведёшь в его храме. Это же тот самый храм Всеединого, который ты и построила, да? Я не очень следил за жизнью Святого, если честно. Он всегда называл тебя «бабушка баронесса»? Вы правда были настолько близки? Ты действительно подобрала его у дороги и вырастила как родного? Мам, ты ведь любила его гораздо больше, чем меня?

Ой. Чернила размазались. Прости, не могу перестать… Я знаю, что ты бы презирала меня сейчас, но слёзы сами текут. Правда. Я сейчас поправлю — у Кэтти есть платок. Кажется, я не взял свой.

Я не смогу. Нет, это невозможно. За свою жизнь ты рассорилась со всей знатью Юга, Востока и даже Запада. Особенно Запада, когда не позволила им создать кофейные плантации на Юге, или что они там хотели сделать. Тебя ненавидят, мам, я просто не знаю, как мне с ними разговаривать.

Но тебе же плевать, да? Плевать на всё, кроме поместья. На всё, кроме прибыли. Деньги, бюджеты, прииски, шахты и проклятые кливденские яблони, потому что куча деревьев для тебя была важнее всего остального. Но ты даже ни разу там не была! До того как ты забрала меня, я жил с папой в Кливдене, если ты вдруг забыла, — поверь, это место того не стоит. Я помню, что там родилась горничная, вырастившая тебя, но совершенно не понимаю, почему эти унылые сады так запали в твою голову. Видимо, я слишком ничтожен и моих мозгов никогда не хватит, чтобы понять величие твоих замыслов. Ты с детства твердила мне, что я буду один стоять между Рочестером и всем миром, но я так тебя и не понял.

Мы почти приехали. Кэтти уже позаботилась о том, чтобы найти нам место, раз дом сгорел: даже если какие-то комнаты сохранились, я никому не позволю там остаться. Как только мы разместим вещи, то поспешим в храм. Папа и граф тоже едут сразу туда.

Я знаю, что ты никогда не прочтёшь это письмо, но я писал его от чистого сердца. Ты бы разозлилась, но я не буду его перечитывать. С другой стороны, тебе никогда не нравилось всё, что я делаю, так что ты бы разозлилась в любом случае.

Прощай, мам. Ты ведь и в самом деле только что умерла.

ᅟ

новый барон

Глава 1

На Юге было несколько аксиом: солнце встаëт на востоке, леди Криденс даëт лучшие балы в Юрмосе, а самыми влиятельными семьями являются Рочестеры и Хайдеггеры. И те и другие были хороши во всëм: их рудники и прииски приносили золото, бизнесы преуспевали, а главы семей с возрастом не утратили ни стати, ни достоинства. Да, Хайдеггеры были графами, а Рочестеры лишь баронами, но зато у Арчибальда было всего двое детей, а Хьюго дал жизнь четырём. Более того, у барона была ещë и дочь, легенды о которой давно гремели по всему Югу. Даже несмотря на то, что юная Шарлотт ещë не дебютировала, те, кто еë видел, были поражены еë внешностью. Маленькая и хрупкая, вторая леди Рочестер обладала нежной, словно фарфоровой кожей, а еë белокурые волосы завивались в милые кудряшки. Очевидцы клялись, что она настоящая красавица: у неë было милое лицо сердечком, аккуратные губы, чуть вздёрнутый носик и пронзительные зелëные глаза, напоминающие о самых дорогих изумрудах на свете. Правда, почему-то барон Рочестер не торопился представлять свою дочь обществу, хотя ей уже почти исполнилось восемнадцать. Официальной причиной было слабое здоровье юной леди, но, наверное, семья просто хотела оттянуть момент расставания с дочуркой. Ведь, стоит ей выйти в свет, наверняка она сразу же выйдет замуж — никто, ну совершенно никто не сможет устоять перед кем-то настолько хорошеньким.

Правда, сама Шарлотт Рочестер о дебюте и браке не задумывалась. Прямо сейчас она стояла в грязи и сквозь зубы бормотала слова, которые приличным леди знать не положено. Изящная фигура, не лишëнная приятных округлостей, была упакована в старую одежду одного из старших братьев, белокурые локоны небрежно свëрнуты в пучок и засунуты под соломенную шляпу, а прекрасные изумрудные глаза потемнели, сосредоточенно наблюдая за рабочими.

Нет, у юной леди действительно было слабое здоровье, и виной тому была страшная болезнь в пятилетнем возрасте. Все помнили, как юная мисс Лотти играла с мячиком на веранде и упрашивала отпустить еë в сад, где лил ужасный дождь. В один момент мяч выскользнул из детских рук, малышка бросилась за ним, поскользнулась и упала, сильно ударившись головой. Слуги, конечно же, сразу бросились на помощь и обнаружили, что их юная хозяйка ненадолго потеряла сознание. Впрочем, довольно скоро она очнулась — в ту секунду поместье пронзил страшный крик, мисс Лотти вырвалась из рук няни и бросилась бежать. Никто так и не узнал, что именно напугало ребëнка, но этого было достаточно, чтобы младшая Рочестер скрылась в саду, плавно перетекающем в лес рядом с поместьем. Мисс не могли найти три дня, и после инцидента она заболела насколько сильно, что ни один врач не мог гарантировать её выживание. Чете Рочестер даже пришлось отменить поездку в Ласс и написать длинное письмо с извинениями прибывшему принцу. К счастью, Шарлотт выжила, однако сильно подорвала своë здоровье и теперь оказывалась в постели от малейшего ветерка. Но если бы хоть один сплетник решил поинтересоваться мнением обитателей поместья Рочестер, он бы узнал, что поздний дебют был связан совсем не с физическим состоянием.

На самом деле любому человеку было достаточно нескольких встреч с Шарлотт Рочестер, чтобы понять, насколько тяжëлым был еë характер. Нет, она не была излишне жестокой или избалованной, не закатывала истерики, добиваясь желаемого, и не пыталась злоупотреблять своим титулом и семейными богатствами. К тому же она была довольно справедливой, прислушивалась к слугам, разбиралась в их проблемах и щедро вознаграждала старательность. Никто не сомневался в том, что мисс Лотти обожала своего отца и старших братьев, а также с теплотой относилась к подруге детства, помогая ей по мере сил. Опять же, у дочери одного из самых влиятельных людей Юга были лучшие учителя, она прекрасно знала этикет, умерла танцевать и при желании могла покорять окружающих не хуже своей матери.

Увы, ключевым словом стало «при желании».

Так уж вышло, что юная Шарлотт была довольно нелюдимым человеком, предпочитающим книги светскому обществу. В этом она походила на своего самого старшего брата Кларенса, и в какой-то период жизни юная леди бегала к нему каждый день, отвлекая от занятий по управлению. Возможно, именно поэтому мисс Лотти превосходно считала, следила за рынком и предпочитала говорить об акциях, а не о шляпках? Но, к сожалению, любые попытки привить юной леди иные увлечения сталкивались с непреодолимым сопротивлением.

О, Шарлотт нельзя было переубедить — об этом знал каждый обитатель поместья Рочестер. Если ей что-то не нравилось, она говорила об этом прямо и грубо, не обращала внимания на замечания и с лёгкостью могла встать и уйти, совершенно не думая ни о статусе собеседника, ни о собственной репутации. Личная служанка была готова поклясться, что несколько раз юная леди хотела выплеснуть воду в лицо «обидчику» и что рано или поздно она действительно сделает это. Мисс Лотти никогда не признавала свою неправоту, во всëм имела своë мнение и с готовностью воплощала в жизнь задуманное, невзирая на осуждение собственной семьи. Если кто-то из слуг допускал ошибку, он получал строгий выговор, а некоторых Шарлотт даже выгнала, несмотря на мольбы и послужной список. Всё стало только хуже, когда мисс Лотти взяла в свои руки управление поместьем, — это убедило окружающих в еë способностях и окончательно рассорило Шарлотт с родной матерью.

Как и всегда, юная леди лично наблюдала за ремонтными работами, и приглашëнные плотники то и дело косились в еë сторону, чувствуя себя неуютно под тяжëлым взглядом. Постоянные рабочие Рочестеров сохраняли спокойствие — они прекрасно знали о подходе мисс Лотти к делу и просто старались изо всех сил. Взявшая на себя управление поместьем в пятнадцать, Шарлотт была глубоко убеждена, что слуги имели дурную привычку просить слишком много, а потом затягивать сроки и бездельничать, вместо того чтобы честно выполнять свою часть сделки. Именно поэтому она предпочитала всë контролировать лично и яростно торговалась, сбивая цену, но в конце всегда щедро вознаграждала тех, кто проявлял наибольшее усердие и делал работу по-настоящему качественно. Также ходили слухи, что леди доплачивала за свой дурной характер, побуждая слуг возвращаться, но об этом могла знать лишь сама мисс Рочестер.

Юная леди успела дважды пройтись вдоль оранжереи, и еë тяжëлый взгляд отметил каждую ошибку и неточность, которые допустили рабочие, но, видимо, нарушения были некритичными, поскольку юная хозяйка не сказала ни слова. Она как раз собиралась начать новый заход, когда кусты затряслись и из них вынырнула молоденькая служанка.

— Юная госпожа! — Девица ненадолго замолчала, чтобы перевести дух и набраться смелости. — Юная госпожа, баронесса зовёт вас на чаепитие. Гости уже прибыли, и хозяйка крайне недовольна тем, что вы задерживаетесь.

Вот тут и стало понятно, что до этого мисс Лотти была настроена вполне себе благодушно. Стоило служанке упомянуть баронессу, как Шарлотт замерла и напряглась всем телом. Лицо еë тут же окаменело, что говорило о том, что девушка пришла в ярость, и служанка мысленно заплакала, вопрошая небо, почему в этот раз послали именно еë. Слуги ненавидели попадать в конфликт между главной и юной госпожой — по отдельности обе леди были хорошими хозяйками, но менялись на глазах, стоило им заговорить друг о друге.

— Я предупреждала, что не смогу появиться сегодня. — Шарлотт говорила тихо, понизив голос, но даже плотники были готовы поклясться, что их леди сейчас практически рычала.

— Я лишь передала еë слова, юная госпожа, — служанка низко поклонилась, и еë воображаемый поток слëз превратился в водопад, — хозяйка также просила напомнить вам о необходимости переодеться, потому что вы должны выглядеть «презентабельно» даже перед родственниками.

Но мисс Лотти даже с места не сдвинулась. И она вполне могла действительно не прийти или появиться всего на несколько минут, чтобы закатить отвратительную сцену, так что прислуга невольно сжалась, готовясь к любому исходу. К счастью, юная леди не стала срываться на невиновной — сделав несколько глубоких вдохов, она повернулась к плотникам и спросила, сколько ещë они планировали сделать за сегодня.

— Основные работы завершены, молодая хозяйка. — Простолюдин нерешительно мял в руках свою шапку, робея под взглядом маленькой, хрупкой девушки. — Мы проверим крепежи, а завтра установим последние стëкла.

Шарлотт кивнула, подумала ещë немного и повернулась к служанке:

— Хорошо. Передай баронессе, что я буду.

После этого мисс Лотти развернулась и двинулась в сторону особняка, не обращая ни на кого внимания.

Переодевание не заняло много времени. Единственная дочь Рочестеров просто сменила рубашку и штаны на тёмно-зелёное домашнее платье, сшитое не по моде, а во имя удобства переплела свой пучок и двинулась к гостям.

Вне сомнения, все комплименты по поводу внешности подрастающего поколения Рочестеров должны были быть адресованы баронессе. Сейчас Абигайль Рочестер была почти в том возрасте, когда положено нянчить внуков, но оставалась настоящей красавицей. Ей удалось сохранить и белокурые локоны, и осанку, и мягкую улыбку. О возрасте говорили лишь небольшие морщинки вокруг рта и в уголках глаз, но голубая радужка баронессы так ослепительно сияла, что никто не замечал изъянов. К внешности прилагался острый ум, великолепное чувство юмора и невероятный навык одним словом переворачивать мнение высшего общества. Неудивительно, что Абигайль Рочестер считалась одной из самых долгожданных гостий на любом званом вечере.

По мнению мисс Лотти, все таланты баронессы тратились впустую. Вместо того чтобы трудиться на благо Рочестеров, эта невозможная женщина предпочитала покупать платья и драгоценности, гулять по живописным местам Юга и сплетничать с многочисленными подружками. Она даже не выполняла обязанностей хозяйки поместья, просто сбросив всë на Альфреда и Мэри, — именно поэтому Шарлотт с лёгкостью смогла заполучить бухгалтерские книги. Правда, Хьюго был достаточно обеспеченным человеком, чтобы его жена даже палец о палец за свою жизнь ни разу не ударила, безумно любил супругу и был полностью доволен текущим положением дел; все обитатели поместья знали, что об этом в присутствии мисс Лотти лучше не упоминать.

В этот раз в поместье гостили Айли-Рочестеры — дальние родственники всемогущего барона и его хорошие друзья. Хьюго называл лорда Айли-Рочестера братом, их жëны ходили друг к другу на чай, а мисс Вероника буквально выросла вместе с Шарлотт и Леонардом, так что эти люди всегда были желанными гостями в главном поместье.

Повод для встречи был в высшей степени радостный — мисс Ника наконец-то дебютировала в обществе. Айли-Рочестеры считали, что это произошло слишком поздно, но Вероника очень хотела выйти в свет вместе с Шарлотт, хотя все, включая мисс Лотти, отговаривали еë от этой идеи. Нет, Ника была довольно очаровательной кудрявой девушкой с россыпью веснушек, а еë семья не была бедной или безродной — но любая, чей дебют совпадëт с выходом Шарлотт Рочестер, рискует на всю жизнь остаться никем не замеченной. К сожалению, мисс Вероника этого не понимала, упорно пытаясь заманить в высшее общество свою лучшую подругу. К счастью, мисс Лотти не изменяла себе и в последний раз закатила подруге детства отвратительный скандал, буквально заставив еë появиться в этом сезоне.

И вот теперь женская часть Айли-Рочестеров приехала в гости, чтобы во всех подробностях рассказать о приглашениях и кавалерах.

— Шарлотт… — Абигайль смерила дочь нечитаемым взглядом, но не стала высказывать недовольство при гостях. — Ты опоздала.

— Я не собиралась приходить, — мисс Лотти ответила матерью тем же, неосознанно копируя выражение лица и интонации, — сегодня рабочие стеклят оранжерею, так что я была занята.

— Ты хочешь убедить меня в том, что знаешь об этом процессе что-то, что неизвестно плотникам? — Леди Рочестер махнула рукой, и расторопные служанки начали сервировать стол ещë на одну персону. Видимо, женщина тоже не верила, что еë дочь появится, и мисс Лотти раздражëнно цыкнула, поняв, что могла не приходить. — Мне кажется, нет смысла стоять над душой и мешать людям делать их работу.

— Сказал мне человек, который не работал ни дня в своей жизни?

Теперь уже Абигайль хмурилась и злилась, пока Шарлотт занимала своë место около Вероники. Юная Айли-Рочестер тут же радостно улыбнулась и с восторгом захлопала в ладоши.

— Ты наконец-то делаешь оранжерею по тем чертежам, которые привëз Марсель? О, это будет восхитительно.

Напряжение было развеяно — мать и дочь одинаково любили второго Рочестера, так что с радостью начали говорить о его последнем путешествии. Марсель редко появлялся дома, предпочитая заниматься внешней торговлей и смотреть на дальние страны. Интересные диковинки второй брат всегда присылал домой: например, стеклянные фонарики, в которые можно ставить свечи, или грелки, благодаря которым можно было не топить камин. Его последним подарком стал чертёж, который позволит утеплить оранжерею, и Шарлотт уже пообещала вырастить там самые красивые и редкие цветы, если дело выгорит. Впрочем, довольно скоро тема была исчерпана, и благородные леди вернулись к Веронике.

В настоящий момент мисс Ника посетила уже два бала и получила несколько приглашений от известных семей Юга. В принципе, это был отличный результат, однако в речах тётушки периодически проскальзывало сожаление по поводу того, что никто из джентльменов пока не проявлял к Веронике должного интереса. В этот момент Шарлотт демонстративно фыркала — она считала, что эти переживания преждевременны, а потому бессмысленны. Как минимум, Ника ещё недостаточно привыкла к светской жизни, чтобы свободно общаться с дворянами. И чего нервничать? Весь сезон впереди.

Абигайль сразу же заявила, что её дочь разбирается в дворянах гораздо хуже, чем в плотниках, и что достойные мужчины влюбляются с первого взгляда. Юная мисс Лотти поперхнулась воздухом, сообщив, что подобное скоропалительное решение звучит просто отвратительно, но её никто не слушал. Поняв, что её мнение не учитывается, молодая леди подлила себе ещё чая и погрузилась в любимое занятие, пытаясь мысленно прикинуть, как лучше распределить бюджет на грядущий квартал.

— Кстати, а ты не хотела бы пойти с нашей Никой?

Шарлотт вздрогнула, выныривая из своих мыслей, и с удивлением посмотрела на тётушку. Леди Айли-Рочестер явно обращалась к ней, но мисс Лотти не особо слушала, о чём они говорили.

— Что вы сказали? К сожалению, я не расслышала.

— Я говорю, что нашу Нику пригласили в дом к Криденсам, — тётушка нежно улыбнулась, не позволив двум женщинам дома Рочестер поругаться из-за невнимательности, — и я предлагаю Лотти присоединиться. Насколько я поняла, леди хочет организовать несколько вечеров среди молодёжи, и никого не волнует, представлены ли гости в высшем обществе.

Абигайль, которая и отложила дебют Шарлотт на неопределённое время, даже позеленела от ужаса, но её лучшая подруга была настроена оптимистично. Да, мисс Лотти отличалась скверным характером, но она получила блестящее образование и могла вести себя как истинная дама из высшего света — если хотела, конечно же. К тому же, что бы ни думала баронесса, вечно прятать дочь одного из самых влиятельных людей Юга не получится — так почему бы не начать с чего-нибудь попроще?

Дамы замолчали, переведя взгляд на юную леди. Шарлотт сидела с таким лицом, словно немедленно хотела отказаться, и мисс Ника умоляюще вцепилась в её ладонь.

— Ох, Лотти, я знаю, как ты ненавидишь людей, но ты не можешь бросить меня!

На глазах юной Айли-Рочестер проступили слёзы, но все знали, что на молодую мисс это совершенно не действовало — любые попытки разжалобить Шарлотт лишь выводили её из себя. Служанки отучились плакать очень быстро — каждая знала, что наказание становилось куда жёстче, если у мисс Лотти возникали хоть малейшие сомнения в их искренности.

— Я не думаю, что она готова, дорогая, — баронесса покачала головой, всем своим видом показывая, что леди Айли-Рочестер заблуждается. — Нет смысла выпускать эту дикарку из дома и портить всем сезон.

Стоило баронессе договорить, как её дочь с шумом поставила чашку на блюдце, нарушая все правила приличия. Она смерила мать нечитаемым взглядом, играя желваками, а потом вдруг хмыкнула и похлопала Нику по руке.

— Хорошо. Я поеду на бал.

Глава 2

Карету ужасно трясло, и Шарлотт в очередной раз пожалела, что не уделяла внимания техническим новинкам. Нормальные рессоры появятся на Юге только лет через десять, а она совершенно не помнила, ни что именно подвергалось модификациям, ни фамилии изобретателя.

Когда Железная Шарлотт обнаружила, что она жива, еë нынешнему телу было всего пять лет. Это было очень странно — всего мгновение назад она задыхалась и голыми руками лезла в огонь, спасая бухгалтерские книги, а через миг её спину уже холодит земля, а вокруг носятся незнакомые люди, причитающие, что юная мисс убежала под дождь. Шарлотт, конечно же, была шокирована происходящим — обеспокоенное лицо живой и сильно помолодевшей Мэри добило еë окончательно.

В тот день она не сдержалась, с ужасными криками убежав куда глаза глядят, и незаметно для себя оказалась в лесу, вплотную прилегающем к их поместью. Сначала Шарлотт двигал животный инстинкт и желание спрятаться — после она расположилась под деревом и внимательно изучила своë тело, обнаружила несколько приметных шрамов и убедилась, что это действительно она, по неведомой причине вернувшаяся в прошлое. Бывшая баронесса думала об этом длительное время, тщательно анализируя сложившуюся ситуацию, пока еë живот не забурчал от голода, тогда она вдруг с невероятной ясностью осознала, что сидит под деревом в лесу и не знает дороги обратно. Будь она в своëм старом теле, выйти к основному поместью было бы проще простого — но она стала слишком маленькой, а глазами ребëнка всë выглядит совсем иначе.

Юную мисс Рочестер нашли только на третий день, и у Шарлотт были все основания полагать, что настоящий маленький ребëнок не смог бы так долго продержаться в её ситуации. Увы, взрослое сознание никак не влияло на физическое состояние детского тела, и, как и в прошлой жизни, она заболела. Там, лëжа на кровати, из-за лихорадки балансируя между сном и явью, она смутно видела фигуры тех, кто был еë родителями, и жалела лишь о том, что снова не увидит их лиц и не узнает, что же они сказали ей на прощание.

В тот раз маленькая мисс Лотти не просто простудилась — она несколько дней провела в лесу, заставляя своих родителей и братьев рвать на себе волосы от волнения, семейные узы победили долг перед королевской семьёй, и никто не отправился в роковую поездку. В первой жизни они сгорели, так и не поприветствовав приехавшего в Ласс принца, и их смерть возложила заботу о Рочестере на её хрупкие плечи. По иронии судьбы тогда болезнь унесла не только здоровье бывшей баронессы, но и все воспоминания о близких: до конца первой жизни она не помнила ни их лиц, ни голосов.

Позже, много позже Шарлотт узнала, что и в этот раз дом в Лассе сгорел, — однако пострадал лишь один слуга, которому горящая балка повредила ногу. Так Железная Шарлотт обрела то, о чëм никогда не мечтала: к ней вернулись еë братья и еë родители.

Раньше мисс Лотти много думала о том, почему ей была дарована вторая жизнь. Наверное, где-то до десяти лет еë преследовал страх, что остальные Рочестеры снова погибнут, и она старалась держать родителей и братьев в поле зрения, а каждую поездку в Ласс считала последней. Но годы шли, и со временем страхи притупились; теперь, к своим почти восемнадцати, с Железной Шарлотт остались лишь уверенность, вера и надежда. Здесь было её поместье, шахты, прииски и кливденские яблони, так что она потеряла куда меньше, чем приобрела. А ещё здесь была её обожаемая воскресшая семья — и если кто-то явится и попытается вернуть еë в прежний мир, Железная Шарлотт уничтожит подлеца без остатка.

Ника продолжала щебетать, с восторгом рассуждая о том, что именно они будут делать на вечере, и мисс Лотти вынырнула из своих мыслей, сосредотачиваясь на словах своей подруги. Конечно же, девушки получили кучу наставлений от леди Айли-Рочестер, и Вероника даже несколько раз репетировала «томный взгляд из-за веера», но молодых девушек больше волновали закуски и музыка, чем потенциальные кавалеры.

— Ника, это мама запретила тебе звать Лео или ты сама не захотела?

Бывшая баронесса не имела привычки ходить вокруг да около. Ника, только-только начавшаяся рассказывать о моде на шляпки с лентами, замолчала и отвела взгляд.

— Ты думаешь, он бы пошëл с нами?

Шарлотт пожала плечами.

— Разумеется. Его мнение не учитывается.

Так уж вышло, что последние дети Рочестеров были почти погодками, и в детстве Леонард проводил с ними почти всё время. Обычно его оставляли за старшего, но третий сын барона сам нуждался в присмотре — Лео было девятнадцать, в его голове бродил ветер, и он предпочитал проводить всë свободное время на скачках и в джентльменском клубе.

Ника неловко хихикнула и отвела взгляд, явно не желая отвечать. Железная Шарлотт вздохнула.

— Ты не хотела звать моего брата, потому что это важно для тебя, а он может всë испортить своими шуточками. Понимаю. У Лео светлая голова, но он не умеет ей пользоваться. Ты ждёшь чего-то конкретного?

— Нет. Наверное, нет… — Вероника вздохнула, печально смотря вдаль. — Но было бы здорово, если бы там был молодой джентльмен, для которого я превращусь в единственную девушку на свете.

Очередная кочка удачно избавила мисс Лотти от ответа, и некоторое время девушки проехали в тишине. Неизвестно, что творилось в голове Ники, но мисс Рочестер думала о том, чтобы не порвать одежду: она была в довольно простом платье в бело-золотых тонах и совершенно не хотела переодеваться. Как и всегда, выбор был сделан в пользу удобства, так что платье было закрытым от горла до пят, с мягким корсетом и самым скромным кринолином из возможных. Мисс даже не стала делать красивую причëску, ограничившись аккуратным пучком с небольшой короной из двух кос, и почти не использовала шпильки. По-настоящему дорогими были только серёжки — Кларенс подарил их сестре в честь первого выхода в «большой мир», и бывшая баронесса то и дело украдкой к ним прикасалась.

Мысли о самом старшем брате заставили её улыбнуться, Ника приняла это за что-то другое и с придыханием спросила:

— Лотти, ты тоже хочешь влюбиться?

Бывшая баронесса вздрогнула и несколько раз моргнула. В голову против воли полез Эрик, которого Мэри купила ей, как породистого жеребца, их неловкие совместные обеды и совершенно омерзительные трепыхания в попытке зачать наследника. Семейные узы барона и баронессы строились на чистой ненависти, и Шарлотт отослала его как можно дальше, стоило сыну начать расти в её животе. Нет, нет и ещё раз нет — в прошлой жизни её лучшим мужчиной был бренди.

— Совершенно не хочу. Я Шарлотт Рочестер, дочь одного из самых влиятельных людей Юга; думаю, что могу вообще не беспокоиться о таких пустяках.

Они потихоньку приближались к Юрмосу, так что разговор сам собой переключился на обсуждение предстоящего вечера. Ника торжественно заявила, что не будет озвучивать фамилию своей Лотти и привлекать к ней внимание, а она в свою очередь пообещала, что проведёт весь вечер, подпирая стену и не мешая прекрасной Айли-Рочестер покорять мужские сердца. Им даже удалось осуществить этот план — девушки прибыли к самому началу вечера, знатные юноши и девушки активно проходили в дом и к дополнительным гостям не особо присматривались.

На самом деле Веронике Айли-Рочестер не нужна была помощь для того, чтобы влиться в светское общество. Шарлотт одним присутствием давала ей уверенность, что всё будет хорошо, так что уже через несколько секунд Ника весело щебетала со своими новыми подружками и шутливо похлопывала по руке старшего сына леди Криденс, выглядя совершенно очаровательно. Как только стало окончательно ясно, что с ней всё в порядке, бывшая баронесса довольно выдохнула и двинулась к самому дальнему и неприметному уголку бального зала, собираясь подпирать собой стену весь вечер. Даже если кто-то из нового поколения аристократов и проявлял к ней интерес, вокруг не было никого, кто мог бы представить их друг другу, так что мисс Рочестер была надёжно защищена от бесполезных разговоров.

Привычка торчать у стены появилась у Железной Шарлотт уже под конец жизни, когда она стала одной из «старейшин» Юга, то есть ужасно уважаемой и пожилой леди, которой по статусу было положено посещать такие званые вечера. Она ходила только туда, где появлялся старый хрыч Хайдеггер, чтобы не позволить ему распространить своë влияние на молодые умы, и они проводили время вот в таких неприметных уголках, потягивая бренди и поливая друг друга оскорблениями. Воспоминания кольнули застарелой болью, и бывшую баронессу внезапно посетило чувство меланхолии.

До этого момента Шарлотт испытывала схожие чувства лишь к Брайану, искреннему и светлому мальчику, ставшему Святым. Иногда (гораздо реже и болезненнее, чем хотелось бы) её охватывали воспоминания о сыне. Но Хайдеггер? Этот невыносимый, вредный, въедливый подонок, достойный самых грубых оскорблений? Увольте, она не собиралась опускаться до воспоминаний об этом куске старого мусора.

Мисс Рочестер бросила взгляд на место, где мог бы стоять старый хрыч, и вдруг обнаружила молодого мужчину, который явно спрятался в укромном уголке от своих слишком настырных друзей. Неизвестно, на что он рассчитывал, — пожалуй, он был самым высоким человеком на этом вечере. Шарлотт почти начала сочувствовать, как вдруг её случайный сосед внезапно заговорил.

— Нет, Джастин. И я ни за что не возьму с собой Эрика.

Если бы в руках Железной Шарлотт был стакан, он бы разбился вдребезги. Волей бога или дьявола, но это проклятый Грегори Хайдеггер сейчас стоял рядом с ней! И пусть она помнила его седым и бородатым, скрюченным из-за болей в сломанной спине, перепутать этот голос было просто невозможно. Теперь бывшая баронесса посмотрела внимательнее, с каждой секундой отмечая сходство — в тонких чертах лица, в веснушках и в серых, оттого пронзительных глазах. И пусть этот Грегори ещё не отрастил бороду и носил модную стрижку, но он уже улыбался как старый хрыч, злился как старый хрыч и даже возмущался с теми же интонациями. Самым непривычным было отсутствие трости, с которой Сумасбродный Хайдеггер ходил лет пятнадцать, — возможно, именно поэтому она и не узнала своего старого врага?

Грегори даже не подозревал, что творилось в голове его соседки. Он недовольно фыркнул и приложился к бокалу вина, всем своим видом показывая, что не настроен разговаривать.

— Чтоб я ещё хоть раз пошёл на поводу у этого придурка. Вызову на дуэль любого, кто произнесёт слово «танцевать».

— Хорошая идея. Здесь слишком много тех, для которых это будет первый в жизни вальс.

Хайдеггер поперхнулся, с удивлением рассматривая соседку по стене. Он пробормотал свои мысли вполголоса, совершенно не ожидая, что кто-то ему ответит. Но миловидная незнакомка лишь на секунду повернула голову, открыто встретив его любопытство, и снова начала рассматривать других гостей.

На самом деле Шарлотт злилась на свою несдержанность — ругань со старым хрычом была настолько привычной, что она ответила инстинктивно, по старой памяти. И пусть бывшая баронесса никогда не бежала от хорошей ссоры, сегодня она была в более созерцательном настроении. А брюзга Хайдеггер наверняка начнëт бухтеть, что они не представлены друг другу, что это нарушение этикета и что неотëсанной сумасшедшей старухе вроде неë нужно сидеть под своими обожаемыми кливденскими яблонями.

Мисс Рочестер как раз думала, как лучше избежать нравоучений, когда этот Грегори внезапно ответил:

— О да. Боюсь, мои ноги это не переживут.

Нет, ну это невероятно! Неужели старый хрыч решил отступить от правил и от души поязвить вместе с ней? В этой жизни они даже не были знакомы, но всё равно стоят у стенки, собираясь поливать ядом всё, что увидят перед собой! Только бренди не хватало, но на вечере для юношей и девушек подавали лишь сок, хотя самые старшие могли раздобыть шампанское или лёгкое вино.

Настроение как-то само собой улучшилось, и Железная Шарлотт позволила себе признать, что ругань с Хайдеггером была еë любимым занятием после игры на бирже и что она, возможно — только возможно! — немного скучала по их баталиям. Так что мисс Рочестер усмехнулась, предвкушая отличный вечер, и скрестила руки на груди.

— Радует только, что музицируют профессионалы, а не сама хозяйка. Я бы не удержалась и сказала ей правду о её «способностях».

Её старый-новый собеседник улыбнулся чуть шире, словно девушка сказала именно то, что он от неë ожидал. Его следующий ответ прозвучал быстрее и искреннее:

— У леди Криденс куча талантов. Давайте позволим ей продемонстрировать что-то другое. Вы давно здесь стоите?

Дружелюбный Хайдеггер вызывал всё больше удивления. В её голове самым ласковым высказыванием было что-то вроде: «Ты там ещё не сдохла, сумасшедшая старуха?», и сейчас она слышала что-то новенькое. Не до конца понимая, как она относится к этому новому-старому собеседнику, Шарлотт неопределённо пожала плечами:

— Достаточно для того, чтобы захотеть шампанского. Раз уж мы собираемся унижать собравшихся весь вечер, стоит делать это с комфортом, верно?

Железная Шарлотт сказала это просто так, без задней мысли, но потом произошло то, чего никогда не случалось в прошлой жизни: Грегори Хайдеггер чуть запрокинул голову и низко, гортанно рассмеялся.

— Согласен, леди. Дайте мне пару минут.

Нет, ну надо же! Оказывается, в молодости Хайдеггер был неплохим парнем, с которым вполне можно было иметь дело. Интересно, сколько ему сейчас? Слегка за двадцать? Он точно был немного старше — Шарлотт использовала это в их спорах, постоянно интересуясь, когда же он помрëт. Ещë старый хрыч родился ранней весной (поэтому пару раз она дарила ему комки свежей кливденской грязи), любил фехтование и верховую езду, а заодно питал странную слабость к кислым ягодам и шоколаду. Баронесса знала всë это на правах его старого врага, как и тысячу других мелочей, но за короткий разговор старый хрыч всë равно открылся ей с совершенно другой стороны.

Они всегда ненавидели друг друга. Начало положила свадьба с Эриком, младшим братом старого хрыча, купленным за слишком большую сумму, которой совершенно не стоил. Потом Арчибальд, предыдущий граф Хайдеггер, слёг с сердцем в самое неудачное время, а она требовала возобновить обсуждение железной дороги и начать строительство. Грегори тогда влетел в зал собраний и начал орать, что его отец при смерти, — она плеснула в него водой и закричала, что чужие проблемы не остановят торги. Именно тогда она получила имя «Железная Шарлотт», кучу грязи в жёлтой прессе и настоящего врага; тем не менее рельсы были проложены в срок, что позволило им быстрее торговать с Востоком, и мисс Лотти до сих пор считала своё решение правильным.

Хайдеггер действительно вернулся через несколько минут, удивительным образом умудрившись принести ей нормальное шампанское. Вместе с алкоголем прилетели сплетни — о том, кто с кем стоит, что мальчик, которому едва исполнилось четырнадцать, пытался ухаживать за девушкой чуть ли не в два раза выше него и что этот званый вечер является одним большим комком неловкости. Молодой лорд негодовал обоснованно: он был самым взрослым из присутствующих и уже спокойно посещал официальные мероприятия, так что местный «лягушатник» он давно перерос. Но понимание старого врага не удержало Шарлотт от шпильки, что детишкам надо с чего-то начинать, с чем Хайдеггер совершенно внезапно согласился.

Остаток вечера они гадали, в кого вырастут юные аристократы, собравшиеся в гостиной леди Криденс. Шарлотт хотела предложить несколько брачных пари, но она не взяла с собой вексельной книжки, а ставки без денег стали бы пустой тратой времени. Но вечер был восхитительным даже без споров и бренди, и леди Рочестер могла с уверенностью сказать, что никогда ещё столько не смеялась.

Хорошее настроение сохранялось всю дорогу домой, и теперь юная мисс не замечала ни тряски кареты, ни жёсткости сидений. Она с улыбкой слушала восторженное щебетание Ники, даже не пытаясь запомнить, с кем она познакомилась и кто кому что сказал. По-настоящему она заинтересовалась только на моменте с сыном леди Криденс. Если верить этому молодому джентльмену, то его мать собиралась дать целую серию таких молодёжных вечеров, и все, кто присутствовал сегодня, автоматически приглашались на следующий этап.

— Ты ведь сходишь со мной ещё раз, Лотти?

На секунду бывшая баронесса задумалась о том, захочет ли Грегори ещё раз посетить подобное мероприятие, — если его там не будет, то она просто умрёт от скуки. Но почему-то в ней зрела и крепла уверенность, что Хайдеггер придёт, и именно поэтому девушка уверенно кивнула:

— Конечно, Ника. Мне очень понравилось.

Глава 3

Надо сказать, что бал у леди Криденс произвëл настоящую бурю в семье Рочестер. В основном отдувалась Ника, снова и снова пересказывая все события вечера, но и молчаливая улыбка мисс Лотти говорила слишком много. Больше всех, конечно же, переживала леди Абигайль, и даже клятвенные уверения Вероники в том, что Шарлотт ничего не сделала, не могли еë успокоить.

— Расскажи мне поминутно, что именно ты делала на этом вечере, Шарлотт. Немедленно.

Мисс Лотти, занятая поеданием своего завтрака, подняла голову на мать. Тëмно-зелëные глаза столкнулись с такими же тëмно-голубыми, и в обеденной комнате сразу же повисло напряжение, не заметить которое мог только Лео, за обе щеки уплетающий бекон. Леди Айли-Рочестер уже открыла рот, чтобы спасти положение, но стушевалась под тяжëлым взглядом Хьюго Рочестера; в присутствии барона многие люди чувствовали себя некомфортно, даже если сам он пребывал в хорошем настроении.

Наконец мисс Лотти выпрямилась и решила ответить:

— Пришла. Поприветствовала хозяйку. Пошла в дальний угол. Подпирала стену весь вечер. Всë.

Леди Абигайль недовольно нахмурилась, но еë дочь вернулась к еде, сосредоточенно намазывая джем на тост и всем своим видом показывая, что продолжения не будет. В разговор снова вступила Ника, рассказав, что Лотти действительно вела себя очень мило, и очередное столкновение двух леди дома Рочестер перенеслось на неопределённое время.

— Тебе понравился вечер, Лотти?

Девушка подняла голову, встречаясь взглядом со своим самым старшим братом. Кларенс осторожно пододвинул к ней розетку с вареньем и грозно нахмурился, пытаяс