Глава 1. Дверь при свете лун
Три луны взошли над крышей,
Но лишь одна из них — твоя.
Слушай тише… Всё услышишь…
Колокольчик позвал тебя.
Дождь начался внезапно, как это часто бывает осенью — с неба обрушилась тяжелая серая пелена, и мир моментально съежился, стал меньше, тише и как-то по-домашнему уютнее, если на время забыть про дождь. Лика поспешила под зонтик, который вывернуло порывом ветра, и вздохнула. Новый район, новый дом, новая школа с неделю назад. Все еще пахло чужими людьми и чужими жизнями, хотя и в прежней, она не чувствовала себя среди своих.
Она свернула в парк — короткий путь до своего дома. Фонари уже зажглись, их размытые световые пятна отражались в лужах, как плывущие золотые медузы. Именно тогда она впервые увидела их.
Лика остановилась, смахнула мокрую прядь волос со лба и посмотрела вверх, сквозь редкие прорехи в листве. На небе, в разрыве туч, висела луна. Почти полная, яркая, привычная. Рядом с ней… мерцал еще один ее бледный, чуть прозрачный двойник. А чуть поодаль, почти у самого горизонта, виднелся третий серпик, будто кто-то приклеил его к небу в спешке и криво.
Лика зажмурилась, потрясла головой и снова посмотрела.
Три луны.
Они никуда не делись.
«Усталость», — сразу же решил бы взрослый. «Галлюцинация», — сказал бы врач. Но Лика была подростком, а потому ее первой мыслью было: «Интересно».
Она стояла, уставившись в небо, пока холодные капли не начали затекать за воротник. Секунда замешательства сменилась жгучим любопытством. Она достала телефон, чтобы сфотографировать аномалию, но на экране красовалась лишь одна-единственная, совершенно нормальная луна.
В этот момент ее взгляд упал на противоположную сторону аллеи. Там, где еще вчера был глухой забор, поросший плющом, сейчас зиял узкий проход между двумя кирпичными стенами. А в конце переулка тускло светился оконный витраж, подсвечивая старомодную вывеску: «Складные облака и прочее».
Сердце Лики учащенно забилось. Она точно помнила, что этого переулка здесь не было. Никогда. Она бы заметала такой уголок — она всегда замечала укромные места.
Лика замерла на краю тротуара, словно невидимая линия разделяла обычный мокрый асфальт и брусчатку узкого переулка. В голове тут же всплыла логичная, взрослая мысль: «Сворачивать в незнакомые темные переулки одной — не лучшая идея». Сердце, однако, колотилось не от страха, а от того самого щемящего чувства, которое бывает на пороге чего-то важного.
«Ладно, — мысленно сказала она трем лунам. — Не сегодня».
Она решительно развернулась и пошла привычной дорогой, стараясь не оборачиваться. Шла мимо почтовых ящиков, мимо освещенного окна булочной, от которого помимо прочего пахло горячим шоколадом, мимо гаражей с призрачными отражениями в мокрых дверях. Она считала шаги, чтобы не думать ни о чем другом. Сто двадцать, сто двадцать один…
Лика подняла голову и застыла на месте. В горле пересохло.
Перед ней снова был тот самый переулок. Тот самый витраж. Та же вывеска «Складные облака и прочее». Она пришла сюда по совершенно другой дороге, сделав крюк, но лавка словно подстроила пространство под себя, подставив ей свой фасад навстречу.
На этот раз из трубы на крыше вился тонкий дымок, а в окне мерцал тусклый, но такой манящий свет, будто кто-то внутри ждал гостя и припас для него самое удобное кресло у камина.
Сомнения растаяли как дождевая капля на теплой поверхности. Это было уже не случайностью, а приглашением. Лика глубоко вдохнула воздух, пахнущий дождем, влажной листвой и чем-то еще — сладковатым, пряным ароматом, которого раньше не было. Ароматом имбиря? Корицы?
Она сделала шаг. Брусчатка под ее ногами оказалась неожиданно теплой и совсем не скользкой. Еще шаг. Дверь в лавку была старой, деревянной, с латунной ручкой в виде совиной лапы.
Прежде чем она успела до нее дотронуться, дверь со скрипом отворилась сама, и свет изнутри упал на нее теплым золотистым пятном.
На пороге стояла невысокая женщина в вязаном пледе поверх платья с причудливым узором. У нее были добрые, лучистые глаза и седые волосы, собранные в небрежный пучок, из которого выбивались непослушные пряди.
«А, это ты! — сказала женщина, и ее голос звучал как потрескивание поленьев в камине. — Я тебя ждала. Чайник как раз закипел. Заходи, промокла вся, бедняжка».
Лика не нашлась, что ответить. Она могла только молча переступить порог.
То, что она увидела внутри, заставило ее забыть и о трех лунах, и о дожде, и о всех своих тревогах.
Лавка была больше, чем казалось снаружи. Полки до самого потолка были заставлены банками со странным содержимым: тут мерцали звездной пылью какие-то семена, там плавали в масле засушенные солнечные лучи, здесь в стеклянных колбах клубились миниатюрные, сложенные до невероятных размеров облака. Воздух был густым и волшебным — пахло старой бумагой, лавандой, медом и тем самым неуловимым запахом перед грозой, когда воздух звенит от напряжения.
Посреди комнаты, на огромной лежанке, растянулся рыжий кот размером с неплохую собаку. Он лениво открыл один зеленый глаз, посмотрел на Лику с выражением глубокого снисхождения и зевнул.
«Не обращай на него внимания, — сказала женщина, подходя к старому медному самовару, который тихо пыхтел в углу. — Это господин Апельсин. Он делает вид, что он просто кот. Молоко в чай будешь?»
